Текст книги "Тайна полярных путешественников"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
КЛАУСЪ ШТЕРТЕБЕКЕРЪ,
могущественный Владыка Морей
Выпуск 2
Тайна полярных путешественников
ГЛАВА I. Замечательное открытие
– Что ты возишься с собакой, Генрих, – спросил Клаус Штертебекер, заметив во время прогулки, как сын рыбака борется с Плуто из-за какого-то предмета.
– Она что-то нашла, капитан. Она выудила из моря какой то белый предмет.
– С чего это она полезла в море?
– Я забавлялся, бросая далеко в море кусок дерева, почти похожий на этот предмет что у нее во рту и посылая ее выудить обратно. Она, как видно, ошиблась и приняла это за брошенный кусок дерева. Меня только удивляет, что она ни за что не хочет выдать это мне.
– Плуто, дай! – крикнул Штертебекер, и животное, мокрое еще от морской воды, смиренно подошло к своему господину и позволило отобрать свою добычу, которую она так успешно защищала против Генриха.
Штертебекер внимательно осмотрел странный предмет.
– Странно, – бормотал он про себя, – по виду это безделушка, покрытая грязью и водорослями, но это прямо жжет мне руку. Это попало в мои руки при особом стечении обстоятельств. Не скрыто ли здесь, под морскими растениями, что-нибудь важное?
– Можно удалить сверху все наросты, – сказал Генрих и сейчас же взялся за это, когда Штертебекер передал ему этот продолговатый предмет.
Через мгновение он громко крикнул, порезав себе руки о острые раковины, приставшие к предмету и с озлоблением бросил его на землю. Это упало на камень и к изумлению мальчика, послышался звон разбитого стекла, и странный предмет разлетелся на два куска. От охватившего его любопытства он совершенно забыл о своей ране, подскочил и схватил оба куска крикнув:
– Капитан, это бутылка, и в ней – вот что.
Он протянул Штертебекеру пожелтевший лист, похожий на пергамент или кожу, свернутый в трубку.
Клаус взял это в руки, внимательно осматривая со всех сторон и стараясь разгадать, что на этом написано.
– Ты знаешь, что это? – спросил он Генриха.
– Нет, – ответил Генрих вопросительно взглянув на короля виталийцев.
– Это так называемая бутылочная почта. Ты как морской житель должен был слышать об этом.
– Я знаю, капитан. Когда моряки находятся в опасности и не имеют возможности сообщить об этом другим людям, они вкладывают записку в бутылку, закупоривают ее и бросают в море.
– Верно. Эта находка наша тоже такая почта.
– Но в этой бутылке ведь нет никакой записки?
– Глупый, несчастные, пославшие эту бутылку, вероятно, не имели никакой бумаги и послали свое извещение на этих кусках, которых я считаю кожей тюленя. Это, вероятно, полярные путешественники, попавшие на пустынный остров или замкнутые льдом.
– Это ужасно! Им ведь придется умереть с голоду, не правда ли, капитан?
– Это вполне возможно. А, может быть, смерть избавила их уже от страданий. Ну, мы посмотрим теперь, можно ли разобрать, что написано на этом пергаменте.
Штертебекер сел на камень и начал изучать. Но чем больше он напрягался разгадать таинственную надпись, побледневшую и смытую морской водой, тем более он отчаивался в результатах.
– Это невозможно разгадать. В самом начале это было вероятно написано необычным способом. Потерпевшие крушение, а они безусловно-такие, вероятно, не имели никаких письменных принадлежностей и воспользовались первым попавшим под руки предметом, чтобы хоть кое-как обратить на себя внимание.
– По вашим словам, капитан, потерпевшие крушение должны находиться в очень ужасном положении.
– Это более чем вероятно, мой мальчики. Без горькой нужды никто не пользуется бутылочной почтой.
– Но не можем ли мы им помочь, капитан? Это ведь наша обязанность.
– Вне сомнения! Каждый славный моряк нашедший бутылочную почту сочтет своим долгом помочь несчастным. Но здесь мне кажется напрасными всякие попытки, надпись невозможно разобрать. Бутылка уже долго в воде, это доказывают покрывшие ее раковины и заросли. Несчастных уже нет в живых.
– Но, капитан, если мы разберем, что здесь написано, вы разве не сделаете никакой попытки спасти их?
– Само собой понятно, что да, это мой долг. Не хочешь ли ты разобрать то, что мне не по силам?
– Может быть, капитан. Дайте попытаться.
– Ты глуп, Генрих. Но пытайся, я тебе заранее говорю, что ты будешь трудиться понапрасну.
– Это еще вопрос, – ответил, плутовски сверкнув своими лукавыми глазами, схватил бумагу и быстро побежал к замку, исчезнув в воротах.
Штертебекер смотрел ему вслед с улыбкой на губах.
– Славный мальчик, – бормотал он про себя. – Было-такидействительно жалко, когда Северное море чуть не поглотило его. Интересно, на какую глупость он решится, чтобы разобрать письмо, ибо нормальным способом это невозможно. Ах, я понимаю! Этот шельмец просто побежал к магистру, который считает разбор старинных, стертых надписей своей специальностью.
Как только ему пришла на ум эта мысль, он пустился быстрыми шагами к ученому. Он сгорал от любопытства узнать содержание этой странной надписи и тайн начертавших ее.
Клаус не ошибся. Он застал магистра Вигбольда склоненным над надписью, вооруженным, по меньшей мере дюжиной всяких острых увеличительных стекол, больших и малых.
Генрих Нисен поставил локти на стол и оперся на них головой. Он так усердно смотрел на ученого, как будто собираясь проглотить его.
– Как дела, Вигбольд? Ты можешь разобрать здесь что-нибудь?
– Я уже многое разобрал, – ответил магистр и вздохнул.
– Как видно, ты узнал не особенно радостные известия.
– Нет, Клаус! Если я не ошибаюсь, дело идет о страшном преступлении.
– Чорт возьми! Ты говоришь о преступлении?
– Да, позорное преступление, которое обрушилось на голову самых преступников.
– Так значит, теперь уже поздно наказать виновных?
– Но человеческим расчетам, да. Но кто может знать пути судьбы? Возможно, что преступники, пославшие это письмо, давно уже умерли, но может быть, что какой-нибудь случай спас их в последнюю минуту.
Штертебекер мрачно смотрел пред собой и сжимал кулаки.
– Я боюсь, Вигбольд, что это уже поздно будет, – проговорил он сквозь зубы. – Сколько, ты думаешь, пробыла бутылка в море?
– Наверное несколько лет, но точно установить число невозможно. Но одно несомненно: жертва этих мерзавцев, чей крик отчаяния я держу теперь в своих руках, может еще находиться в живых.
– Где?
– В стране вечного льда, где-нибудь на пустынном полярном острове. Точно установить место я не мог.
– Чорт возьми! Это правда, магистр?
– Чистая, печальная правда. Негодяи высадили какого-то незнакомца, вероятно богатого или властного, ставшего на дороге их вдохновителям, на недоступный полярный остров, откуда уже невозможно вернуться. У них, вероятно, не хватало смелости убить его, что были бы в тысячу раз милосерднее.
– Несчастный может умереть с голоду или стать жертвой дикого зверя.
– Возможно, Клаус. Я бы хотел, чтобы это была правда.
– Что это значит, магистр? – строго крикнул Клаус. – Ты смеешься над-такими вещами?
– Да поможет ему Бог, – ответил ученый и поднял руки, как для молитвы. – Разве нет ничего хуже смерти? Что, если несчастный в ужасе от своего безвыходного положения, оторванный от всего, что ему дорого и брошенный в безграничную пустыню, лишится рассудка?
– О, что это за негодяи, – возмутился Штертебекер, – которые придумали-такие адские мучения?
– Для невинного! – горько прибавил Вигбольд. – Как видно из этой надписи, несчастный подвергся своей ужасной участи без всякой вины.
– Скажи мне все, что ты знаешь, магистр. Прочти мне все, я уверен, что это перст Бога указал нам на это благородное дело спасения.
Магистр торжественно поднялся и вперил свой светлый взор в своего бывшего ученика.
– Да, Клаус, – сказал он. – Если есть где-нибудь человек, который может спасти несчастную жертву, так это только ты! Слушай последнюю исповедь хитрых негодяев.
ГЛАВА II. Исповедь отчаявшихся негодяев
Вигбольд взял в руки свои стекла и начал читать, останавливаясь на неразборчивых местах.
Кто бы ты ни был, кому. . . в руки. . . последний крик отчаяния. . . тяжело провинившихся.
Действительно. . . главные виновники ужасного преступления. . . бедному. . . мы. . . только приказ сената, у которого мы служим. Но все-таки мы чувствуем себя виновными в этом грехе, последствия. . . Да мы подверглись той же ужасной участи. . . приуготовили. Приближается конец. . . окруженные льдом. . . погибнуть без всякой надежды на избавление из этой ужасной пустыни.
Наш корабль. . . льдинами. . . большинство потонуло. Хорошо. . . быструю смерть . . . Семь. . . на лодке. . . харчи кончились, трое умерли от холода, один лишил себя жизни. Остальные. . . тринадцать недель кружимся мы. . . лишенные самого необходимого для поддержания жизни. Вы не сумеете спасти нас, ибо. . . Но мы заклинаем. . . спасите наши души и избавьте несчастного. . . в еще худшем. . . несчастного зовут. . . Грюнландия. 28 град. . . западной. . . 65. . . Боже. . .нашими душами. . . Гамбург.
– Гнусные негодяи! – гневно крикнул Штертебекер и ударил кулаком по столу. – Вы избегли наказания бронированного кулака, ибо вы погибли среди льдов. Но вашу несчастную жертву мы должны разыскать. Может быть, нам еще удастся избавить его от ужасной участи. Действительно, место его заключения трудно определить. Загляни-ка еще раз, Вигбольд, нельзя ли установить что-нибудь более точное. А ты, Генрих, беги к «буревестнику» и скажи боцману Зальдзидеру, чтобы он немедленно взялся за приготовления к далекому путешествию. Пусть он отправит быструю лодку в Геландию, чтобы закупить все необходимое на дорогу, именно: теплую одежду, шубы, горючий материал, саней и много провианту, чтобы мы могли в случае необходимости пробыть более долгое время в царстве вечного льда.
Генрих, в восторге от предстоящего путешествия, бросился со всех ног к адмиральскому кораблю и настолько устал бегством, что поднявшись на палубу корабля, он несколько минут не мог выговорить ни слова.
Через короткое время отделилась от судна легкая лодка, с десятью гребцами, служившая для разведок и стрелой помчались к Голландии.
Магистр Вигбольд сидел в это время над документом, еще раз осматривая его в свои лупы.
– Невозможно, Клаус, узнать что-нибудь более определенное, – сказал он с печальной миной. – Бутылка, вероятно, долго лежала в воде. Это, как видно, около 28 градуса западной длиноты, 65 – северной широты.
– Это восточный берег Гренландии, к которому нельзя приблизиться круглый год, из-за льдин, помимо того, что берег сам испещрен скалами, как в Норвегии.
– Ты прав, Клаус. Негодяи выискали ужасную почти недоступную ледяную пустыню. Я считаю почти невозможным, чтобы человек мог там прожить так долго. Я бы настоятельно советовал бы тебе отказаться от этой экспедиции, тем более что ты даже не знаешь, кто он, этот несчастный.
– Это безразлично, кто он, пусть он будет хоть самого низкого сословия, я все-таки попытаюсь освободить его. Разве здесь ничего нет о личности несчастного?
– Ничего. Место, где было написано его имя, невозможно разобрать. Я уже пытался всякими способами.
– А имена мерзавцев, писавших этот документ, тоже неизвестны?
– Нет! Они вне сомнения были подписаны, но это стерлось. Видно только, что они из Гамбурга.
– Конечно, – горько усмехнулся Штертебекер. – О, я сочувствую этому несчастному, заброшенному в ужасную пустыню. Высокие сенаторы меня бы тоже высадили куда-нибудь в такое место, если бы я во время не ушел от них. Я во что бы то ни стало должен вернуть этого изгнанника на родину и наказать его мучителей.
– Я тебя еще раз предупреждаю, Клаус – сказал магистр. – Это, вне сомнения, хорошее и благородное дело. Но твое доброе сердце тянет тебя к опасностям, о которых ты еще не имеешь понятия. Обдумай это хорошенько, до утра «Буревестник» все равно не может выехать. Ты увидишь, что за ночь твое мнение переменится.
– Никогда, – твердо ответил Клаус Штертебекер. – Я знаю, что я делаю, и мое мнение не переменится за ночь. Но еще один вопрос, магистр: поедешь ли ты со мной или тебя пугают опасности.
– Клаус! – крикнул Вигбольд с упреком. – Меня никакая опасность не разлучит с тобой. Если ты завтра не переменишь твое решение, я поеду с тобой.
– Спасибо, друг и учитель! Оставь всякие вопросы и уговоры, меня ничто не удержит от этой поездки. Приготовь лучше все что необходимо в дороге, завтра утром «Буревестник» двинется в путь. Прощай.
Штертебекер сейчас же направился к «Буревестнику», где кипела уже лихорадочная работа. Оглушительное «ура!» раздалось на палубе стройного корабля, когда король виталийцев появился издали. Эти бородатые люди с сверкающими глазами радовались, как дети, предстоящим приключениям в дороге, на север, для защиты несчастного против его угнетателей. Генрих Нисен сообщил им, что дело идет о позорном преступлении, и этого было достаточно, чтобы их чувствительные сердца воспламенились восторгом.
– Да здравствует Клаус Штертебекер, наш король и руководитель, властитель морей и океанов! – кричали очи, бросая шапки вверх.
«Буревестник» был теперь приспособлен к путешествию по Ледовитому океану, и столяры и кузнецы всю ночь работали.
На второе утро прогремел из орудий «Буревестника» прощальный салют и кроваво-красное знамя на главной мачте три раза поклонилось, приветствуя оставшихся.
Это была прелестная картина, когда превосходный корабль, с высокими мачтами, раздутыми парусами, развевающимся по ветру знаменами, гордо носился по синим водам Северного моря.
В Геляндии корабль остановился ненадолго, чтобы запастись средствами у богатых виталийцев.
Здесь тоже узнали об предпринимаемом замечательном путешествии и все поспешили к берегу, чтобы пожать руку на прощание любимому королю, поцеловать край его платья или хотя бы увидеть его сияющее благородное лицо.
На второй день корабль опять отчалил, при громе орудийных салютов, чтобы пуститься к полярному полюсу – путешествие, которое представляло в былое время гораздо больше затруднений и опасностей, чем теперь.
Все следившие с гордой радостью, как удалялся красивый корабль, украшенный красными флагами с бронированным кулаком, задавили себе волнующий вопрос: удастся ли благородному королю узнать ужасную тайну, на которую указывала бутылочная почта?
Но король Виталийцев не знал сомнений, не ведал колебаний. Его жизнь, это цель невероятных приключений, которые превосходят даже самую смелую фантазию.
Там, где дело касалось восстановления справедливости, помощи обиженным и кары насильников, он не умел считаться с препятствиями и не допускал мысли о невозможности достижения целей. Его уверенность всегда имела хорошую опору.
Железные Виталийцы умели считаться только с желанием своего предводителя. Спокойно и хладнокровно они отправлялись в страну вечного льда, не задумываясь ни на минуту о том, что гибель стережет их там на каждом шагу.
ГЛАВА III. К вечным льдам
– Чорт возьми, становится ужасно холодно, капитан, – сказал Рамбольд Штейн, стоявший рядом с Штертебекером.
«Буревестник» уже значительно приблизился к северу, так что перемена температуры давала уже себя чувствовать. Но все-такиеще не было до сих пор такого холода, как в эту ночь.
Если бы это не было так подозрительно, штурман не сделал бы свое замечание, ибо Штертебекер не выносил бесцельной болтовни.
– Действительно, необычный и такой неожиданный холод, увеличивающийся каждую минуту.
– Да, это мне тоже кажется подозрительным. Может быть приближается буря?
– Нет! – ответил Клаус. – Воздух был бы тогда яснее, а мы едем в настоящем тумане. – Зальдзидлер, – прервал он сам себя, взявшись за рупор. – Спустите паруса!
– Мы попытаемся, капитан. Все так крепко примерзло, что нельзя сдвинуть что-либо с места. Паруса стоят как доски, веревки похожи на ледяные палки. Я боюсь, что мы не справимся.
– Чорт возьми, спустите паруса, иначе…
– Капитан, разве предвидится какая-либо опасность? – озабоченно спросил Рамбольд Штейн. Этот храбрый человек не беспокоился за свою жизнь, а только за целость этого превосходного корабля.
– Чорт меня забери, – прибавил он. – Это прямо что-то неестественное. Я ведь могу выносить самый отчаянный холод – этот уже чуть не заморозил меня.
– Паруса не спускаются, капитан! – крикнул боцман сверху. – Все кругом примерзло так крепко, как будто приковано железом. Веревки не гнутся и не подаются никаким усилиям.
– Зальдзидлер, мы должны снять паруса! мы должны! Вы слышите треск по бокам корабля? Это льдины! Мы окружены громадными льдинами, Буревестник мчится как безумный. Уберите паруса, если вам ваша жизнь еще не надоела! – гремел Штертебекер своим ледяным голосом.
Моряки работали под управлением Зальдзидлера, как отчаянные, но веревки не двигались с места. На заднем плане палубы началась какая-то суматоха.
– Что за чорт, что там какое? – крикнул Штертебекер, прислушиваясь к все более увеличивающемуся шуму льдин, ударяющихся о бока корабля.
– Капитан, – ответил Зандзидлер издали, – задняя рулевая площадка разбита, люди, стоящие там, упали на пол.
– Кто-нибудь упал за борт?
– К счастью нет! Он бы погиб при такой безумно быстрой езде по льдинам.
Зальдзидлер прибежал теперь, задыхаясь от волнения.
– Капитан! Нужно устранить давление воздуха на паруса, иначе корабль сейчас же перевернется. Он потерял равновесие вследствие потери задней площадки.
Это было в высшей степени опасное положение для «Буревестника». Всякий другой на месте Штертебекера, пришел бы уже в отчаяние. Никто из находящихся не видел возможности спастись, хотя это все были испытанные моряки, пережившие уже не одну опасную бурю.
Но что значат опасности бури, тайфуна в сравнении с этой безумной ездой по льдинам? К тому же паруса не слушались. Корабль казался безнадежно погибшим.
Но все видели, что главная опасность еще впереди. Пред ними в грозной близости плавало громадное ледяное поле с невероятно высокими ледяными горами. Только этим можно объяснить ужасный холод, доносившийся оттуда ветром. Миновать это ледяное поле невозможно было. Но если «Буревестник» будет мчаться еще несколько минуть с той же скоростью, он с разбега ударится о острые края льдины и разобьется.
– Мы погибли, – сказал штурман к магистру Вигбольду, поднявшемуся на палубу, вследствие услышанного шума и треска.
– Нет еще! – загремел Штертебекер. Он сам подскочил к рулю и с невероятною силой повернул его кругом.
Для этого маневра действительно требовалась железная сила, ибо громадные льдины сжимали часть руля, погруженную в воду, как железными тисками.
Никто не поверил бы, что один человек мог выказать такую силу. Но корабль послушался и описал большой круг, так что ветер приходился теперь с боку. Этим уже было немного уменьшено давление ветра на паруса, и движение корабля значительно замедлилось.
– Вот так, – сказал Штертебекер к Штейну. – Теперь смотрите, чтобы корабль остался все время в таком же положении. А вы, Зальдзидлер, разложите большой огонь на палубе и дайте накалиться железным частям корабля. Все должно получить опять способность двигаться. Затем вы исправите поврежденную площадку. Вы, атаман Лимпург, примите на себя команду «Буревестником» на время моего отсутствия. Все должны вас слушаться как меня самого.
– Капитан, куда вы хотите уйти? – испуганно спросил Лимпург, выслушав этот приказ.
– Я должен предпринять некоторые разведки. Мне кажется, что мы находимся пред невероятно громадным ледяным полем. Я должен узнать, имеем ли вы здесь дело с плавающим островом или замершим берегом. Я не думаю, чтобы мы так скоро достигли Гренландии. Но во всяком случае, мы должны узнать, где мы находимся.
– Ради Бога, капитан, вы хотите оставить корабль? В лодке? Это ведь значит идти на верную смерть. Все море покрыто туманом, льдины легко могут разъединить нас или совсем раздавить лодку.
– Я должен сойти с корабля, Лимпург, я должен – чтобы не потопить весь корабль с его людьми. Я должен рискнуть моей жизнью, чтобы спасти вашу.
– Мы никогда не согласимся на это, капитан! Пошлите меня лучше; а я охотно пожертвую моей жизнью, чтобы спасти вашу.
Лимпург сказал это от честного сердца, но Штертебекер прикрикнул на него:
– Молчите и слушайте, атаман Лимпург. Мое решение непоколебимо. Кто из людей добровольно поедет со мной?
– Я, я, я, мы все! – загремели голоса и толкались вперед.
– Я предупреждаю вас, что дело идет о жизни и смерти! – крикнул Штертебекер. – Больших опасностей…
Он не мог докончить, дикие восторженные крики прервали его.
– Берите нас с собой, капитан, даже если вы отправитесь в ад! – кричали все.
– Тогда по крайней мере станет немного теплее, – прибавил матрос Стефен.
Громкий хохот раздался в ответ на это удачное замечание, доказывавшее, что виталийцы еще не забыли свой юмор.
– Молодцы, ребята! Вы славные молодцы! – крикнул Штертебекет, глаза которого загорелись гордым восторгом при виде этих храбрых и неустрашимых товарищей. – Так как я, к сожалению, не могу вас всех взять, так я назначаю себе в спутники: Стефана, Бальцера, Гольста, Шпекмана, Куперса, Сартори и Плуто.
– Как и магистра Вигбольда и Генриха Нисена! – раздался твердый и спокойный голос за спиной Штертебекера.
Клаус обернулся и увидел стоявших рядом, ученого и Нисена; по решительному выражению их лиц видно было, что они будут сопровождать его, даже против его воли.
– Против вас я ничего не могу сделать – ответил Штертебекер с улыбкой. – Идите, если вам непременно хочется. Но не вините меня, если вы отморозите носы и уши.
Пока оставшиеся на корабле раскладывали громадный огонь, Штертебекер сам взялся за нагрузку лодки запасами, как будто он отправлялся на долгое путешествие. Он позаботился о провианте и горючем материале и уделил внимание также оружию и одежде. Теплые одежды и одеяла были взяты в большом количестве как и вино, и котел для варки.
Последний был доверен Генриху, в то время как Вигбольд запасался всеми необходимыми для такой дороги инструментами.
