Текст книги "Когда я вернусь (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Как можно улыбаться без разрешения фотографа, вдруг у меня лицо перекашивает от улыбки, а никто из сострадания никогда не говорил мне об этом.

Я закрыла глаза, пытаясь сдержать смех.

«Я считаю, что настоящая любовь бывает

в жизни только однажды. И если ты не смог

её сохранить, значит упустил свой шанс».

Артём, 33 года.

Только самоуверенный, категоричный и деспотичный директор мог такое сказать. Это из серии «или со мной, или ни с кем!», а потом выстрел ей в сердце, чтобы время не терять зря, потому что если задумалась хоть на секунду, с ним или с другим, значит уже не достойна. Я лишь возмущенно хмыкнула в ответ на такие громкие слова.

– Ты не согласна? – удивился Тёмыч.

Мы гуляли втроём по центральной улице, празднуя вместе со всеми день Победы. Лёля сегодня снова печалилась. С ней вообще каждый день, как в зоне сейсмической активности: просыпаешься утром и не знаешь, чего ждать к вечеру, бабахнет или повезёт. Вчера она была счастлива, сегодня умирает от тоски, а завтра снова будет парить в облаках. Такой уж возраст. За прошедшую неделю я успела вспомнить все особенности этого периода жизни, когда ты просто не можешь собой управлять, идя на поводу у каждой эмоции, каждой провокации. А ещё Оля показала мне Лёшу. Приятный мальчик, красивенький, мне бы такой тоже понравился в мои пятнадцать. Решить, насколько он безопасен для племянницы, оказалось задачей более сложной, я так и не смогла сделать выводов. Вчера они снова гуляли, и было счастье, а сегодня он занят, и моя девочка в тоске. Но если нельзя видеть любимого мальчика, совершенно точно можно о нём говорить при любой возможности. А поскольку рядом дядя Тёма, которого она так душевно держит под руку, говорить можно только завуалированно.

– Я вообще не верю в любовь, – просто ответила я. – Настоящая, не настоящая…. По-моему, это просто глобальное заблуждение. Сказка для романтиков. А по факту физическое влечение и не больше. Просто вы называете это громкими словами, придавая значимость своему влечению в собственных же глазах.

– А я, получается, решил, что испытывать физическое влечение можно только один раз за всю жизнь? – удивился Тёмыч.

– Нет, нет. Ты как раз поступил наиболее честно. Не обманывал себя в течение всей жизни, называя любовью страсть, а сделал это один раз и дальше живешь, как честный гражданин своей страны.

Идя между нами, Лёля вертела головой от одного к другому, внимательно слушая разговор. Кажется, ей даже полегчало. И когда после моих последних слов Тёма ничего не сказал в ответ, она возмутилась:

– А ты промолчишь?

– Первое правило разумного мужчины, – тоном воспитателя заговорил он, – никогда не спорить с безумными женщинами.

Ольчик расхохоталась, а я, смеясь, ответила ему в тон, так же обращаясь к племяннице:

– Первое правило любой женщины – запомнить, что разумных мужчин не бывает.

– Есть ли у женщин правило номер два? – спросил он с широкой улыбкой.

– Правило номер два: не реагировать на провокации мужчин, считающих себя разумными.

Смеясь на всю улицу, Тёмыч притянул нас с Лёлей в свои объятия. Я оказалась в облаке аромата мужской туалетной воды, полностью погрузившись в мир под названием Артём Шевелёв: его запах, сердцебиение, тепло тела, мягкость трикотажной футболки. Это были приятные ощущения, хоть и продлились недолго, потому что у Оли зазвонил телефон и она выскользнула из-под его руки. Мне не оставалось ничего другого, как последовать её примеру.

«Я считаю, пока любится, надо просто любить».

Александр, 36 лет.

Дни без Саньки и Светы бежали стремительно. Майские праздники закончились, Лёля снова ходила в школу, а по вечерам мы гуляли, иногда к нам присоединялся Артём. Но звонил он каждый день в любом случае, и я быстро привыкла к подобному течению вещей.

На шестнадцатый день моего пребывания в городе под вечер мы встретились с Олей около супермаркета недалеко от школы. В обед была сильная гроза, но дождь закончился, и солнце приятно грело, подсушивая асфальт, позволяя земле и свежей растительности благоухать самыми приятными природными ароматами. Я наслаждалась прогулкой, вдыхая эти простые запахи жизни. Именно они дарили надежду на будущее, давали подсказки подсознанию, что несмотря ни на что снова придёт весна и появится свежая листва. И какой бы суровой ни была прошедшая зима, это не отменит последующих возрождений. Мне так хотелось именно этого. Очнуться от зимы. Очистить себя от льда, покрывшего всё моё существо.

Мы бесцельно бродили по улочкам, разговаривая о жизни, обсуждая родителей и Лёлиных друзей. Попутно она переписывалась с Лёшей, явно ожидая от него более активных действий. А он не сильно спешил, судя по всему. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что он в принципе не испытывает к племяннице должного интереса, потому что почти всё общение провоцировалось именно ею. Я долго думала, как правильно подать свои мысли, и в итоге пришла к решению, что ничего лучше ещё не придумали, чем простота, правда и прямота. Назову это правилом трёх «П»: прямо, просто и правдиво.

– Лёлик, мне хочется, чтобы ты запомнила одну вещь. Я за время общения с мужчинами поняла кое-что и хочу сократить время, которое ты потратишь на то, чтобы дойти до этого самой.

– О, как интересно! – Оленька загорелась, услышав словосочетание «общение с мужчинами».

– Большинство мужчин, живущих среди нас, простые, как кирпич. – Надеюсь, никто из них не обидится, если услышит это. – Каким бы глубоким ни был их внутренний мир, в своих внешних проявлениях они не склонны к притворству. Если он хочет есть, то идёт и ест. Если хочет спать, ложится и засыпает. Понимаешь? Всё просто. И внимание, Лёля, это самое главное, на что ты должна обратить внимание, – если мужчине нравится женщина, он будет это показывать. Будет звонить и писать. Ты обязательно встретишь мальчика, который зачем-то каждое утро будет писать тебе «привет» и больше ничего. Это потому, что ты будешь ему нравиться, и он не станет ждать повода, чтобы связаться с тобой.

Я замолчала, пытаясь вспомнить, что ещё хотела сказать, а Оля смотрела куда-то в сторону.

– Думаешь, я ему не нравлюсь? – шёпотом спросила девочка.

– Я думаю, ты должна дать ему возможность понять, как он относится к тебе. Несколько дней не писать и не звонить, чтобы он успел что-то почувствовать. – Лёля ошеломлённо моргала, разглядывая меня, и я добавила: – Три дня, например. Как в сказке: три брата, три желания, три богатыря. А у тебя будет три дня.

В моей сумке зазвонил телефон и спустя несколько минут к нам присоединился Артём. В руках у него был черный зонт-трость с закруглённой ручкой. Как он вышагивал по тротуару, направляясь к нам, в тёмно-синем льняном костюме и с этим зонтом – просто не описать словами.

– Леся, он такой красавчик! – прошептала мне племянница прямо в ухо. – Неужели тебе не нравится?

Хм. Ну почему же не нравится? Я обычная женщина, мне такие мужчины нравятся.

– Вот самое время вспомнить, о чём я только что говорила. Важно не то, нравится ли он мне. Важно, что он никак не показывает, что ему нравлюсь я.

– Оооо, какая тоска…, – обреченно произнесла Оля. – Так можно никогда никого не дождаться.

Я рассмеялась и, обняв за талию, положила голову ей на плечо.

– Привет, девчонки! – поздоровался подошедший Тёмыч. – Почему младшая на каблуках, а старшая на плоской подошве?

– Чем тебя не устраивают мои балетки? – удивилась я.

Снова зазвонил телефон, на этот раз у Лёли. Увидев на дисплее заветное имя, она отбежала от нас на десяток метров.

– Ну что у нас там сегодня? – поинтересовался Артём, склоняя голову поближе ко мне, чтобы говорить тише. – Взрыв будет? Или даже не так: взрыв будет сейчас или ближе к вечеру?

Мы рассмеялись, поняв друг друга, а потом подошедшая Оля объявила, что Лёшик позвал её гулять, и она прямо сейчас убегает к нему.

– Значит, к вечеру, – констатировал факт мужчина, уставившись на меня. – Пройдёмся одни?

Я кивнула, и мы двинулись вниз по уютной улочке, на которой после дождя и к концу рабочего дня людей становилось все больше. Недалеко находился сквер, и мы шли к нему, как изначально планировали с Лёлей.

– Я переживаю за неё, – сказала я, – и хоть не мать ей, и вообще почти не принимала участия в её воспитании, боюсь пустить на самотёк эту её ситуацию с Лёшей.

– У каждой девочки в этом возрасте должен быть мальчик, от которого она будет сходить с ума. Разве нет? – спокойно ответил Тёмыч. Я мельком взглянула на него и снова отвернулась. – Все мы были подростками когда-то, и влюблялись, и делали глупости, иногда их делал кто-то за нас. Но это неизбежно, ты же понимаешь?

– Я понимаю, что ей будет очень больно, когда это закончится.

– Как было тебе? – спросил он после секундной паузы, успевшей разделить разговор на «до» и «после».

Путешествие во времени произошло в одно мгновение, я побывала собой десять лет назад и тут же вернулась обратно, снова убитая предательством и ложью. Снова в слезах, которые готовы хлынуть из глаз, несмотря на ситуацию, в которой я сейчас. Не имея сил произнести слова, только кивнула головой, соглашаясь.

– Но не у всех же подростковых историй плохой конец, Леся. Если тебе повстречался придурок, который врал влюблённой в него девочке, задурил ей голову, а потом трепался об этом с себе подобными, – я настороженно уставилась на него, понимая, что он рассказывает не какую-то гипотетическую историю обмана, а именно мою. Заметив смену эмоций, Артём продолжил: – Это не значит, что на свете не бывает нормальных парней, которые так же влюблены, как и девочки в свои юные годы.

– Я не верю в любовь, Артём.

– Зря.

– И чем, скажи, пожалуйста, отличается твоя единственная прошедшая любовь от той, которой никогда не было? Как ни крути, в результате мы оба имеем абсолютный ноль в остатке.

– Неправда, – спокойно произнес он в ответ.

– У тебя не ноль? Ты где-то прячешь любимую женщину? Может быть, даже тайно женат?

Спрятав руки в карманы лёгких брюк, он стоял на дорожке парка, зонт висел на левой кисти, глаза смотрели в сторону. И я впервые подумала, что у этого мужчины тоже есть тайны, и, наверное, тоже есть что-то, причиняющее боль. А он скрывает чувства за обычной невозмутимостью и спокойным юмором. Имею ли я право призывать его к откровенности? Но ведь он откуда-то знает мою историю, значит и я могу узнать его.

– Я не женат. И никого не прячу. И ноль у меня лишь отчасти. От очень маленькой части, потому что я, на самом деле, так не думаю. Я знаю твою историю, Леся, потому что не спускал с тебя глаз в те годы, – он продолжал смотреть на других людей вместо меня, а мне так хотелось, чтобы в этот раз это была именно я, чтобы понять его слова так, как нужно. – У каждого своя полоса препятствий: одни влюбляются в глупцов, а другие в несовершеннолетних девочек. И если ты могла прикоснуться к любимому человеку, то я не смел даже подойти к тебе ближе до твоего восемнадцатилетия. Такие уж принципы, – пожав плечами, произнес он, – отец мне хорошо объяснил правила этой игры. И я ждал, хотя сам тогда не понимал, что жду. Считал, что живу полной жизнью, просто чуть сильнее переживаю за младшую сестру друга, чем за свою подружку. – Тёма ухмыльнулся, а я опустила глаза, и мы стояли в метре друг от друга, погружённые в воспоминания. – А потом ты стала гулять с Владиком. Я видел, что ты влюблена, а он был треплом. И когда он начал дружкам своим рассказывать о тебе и ваших встречах, добавляя все эти нелепости про тебя, я понял, что больше не могу себя контролировать.

– Ты дрался из-за меня? – перебила я, вдруг вспомнив, как спустя пару дней после расставания видела Влада со следами драки на лице.

– Я не дрался, – с чувством омерзения произнёс Артём. – Я бил.

Спина покрылась мурашками и, казалось, дрожь прошла даже под волосами по голове. Почему я не видела этого тогда? Так страдала, что думала только о себе и Владике. Какой же он оказался мерзкий. Полгода за мной ухаживал, прежде чем поцеловал в первый раз, изображал из себя принца, а я и поверила. Так хотелось быть любимой, как мама и Саня. Вся моя правильность растворилась от ощущения нужности, я быстро сдалась, приняв длительное ухаживание за признак достойности. А потом до меня начали доходить слухи о том, как я легла с ним в одну постель, а иногда и не в постель, судя по разговорам, я была не самой хорошей девочкой, и к тому же легкодоступной. Сначала не верила, что это Влад говорит. А потом застала его в компании возле университетской общаги, все гоготали, а он – как артист эстрады – пантомимы показывал, сопровождая их пошлыми комментариями. Сама не помню, как бросила ему что-то в спину, то ли камень, то ли кусок твёрдой земли, и убежала.

– А потом уехал в Москву, потому что понял, что не могу больше спокойно ждать и убью любого, кто прикоснётся к тебе на моих глазах. Молился, чтобы ты закрылась в себе на эти два года, ни с кем не встречалась и никому не верила. А потом я вернулся бы к тебе.

Тёма, наконец, посмотрел на меня и вымученно улыбнулся.

– И я вернулся. Только тебя тут не было. А я даже не знал, что ты уехала.

Страдая и плача, забыв, как живут шестнадцатилетние девочки без депрессии, я не смогла придумать ничего лучше, чем поступить учиться в каком-нибудь далеком городе. И Мурманск мне идеально подошёл. Почти три тысячи километров, из знакомых только папина дальняя родственница тётя Зоя, у которой я и жила, и ни одного свидетеля моего позора.

– Ты говоришь, у нас обоих в остатке ноль. Возможно, некоторое время назад я согласился бы с тобой, но не сейчас. Я все эти годы даже не понимал, что всё ещё надеюсь на что-то. Женщины приходили и уходили, и я как будто даже переживал из-за этого. Но сейчас чувствую такую сильную разницу между любой из них и тобой.

Он замолчал, глядя в мои глаза, а мне вдруг стало жутко страшно. Что делать дальше? Как реагировать на эти слова? Может быть, подойти и обнять в благодарность за преданность? Только я даже сдвинуться с места не могу.

Тёма одним движением перехватил зонт и, удерживая его за вершину, протянул ручкой ко мне. Сначала я решила, что он предлагает мне взять его, но потом зонтик поднялся выше плеч и его ручка обхватила мою шею сзади. Медленно притянув меня к себе, Тёма склонил своё лицо к моему и когда между нами остались считанные сантиметры, спокойно произнёс:

– Так что не говори мне, что любви нет.

«А я считаю, что не о чем тут даже разговаривать.

Оно или есть, или нет. Своё у каждого».

Светлана, 34 года.

Лёля позвонила мне на самом интересном месте. Я и обрадовалась её звонку, спасшему меня от неловкости, и расстроилась, ведь продолжение могло стать ещё интереснее. Рыдая и всхлипывая, она сказала, что Лёша её не любит, и не нужны ей больше никакие три дня.

Как мы добежали до дома, я уже не помню, по пути говорили только о Лёле. Я снова винила себя в том, что недоглядела и не удержала её в стороне от этих переживаний. Девочка встретила нас с растрёпанными волосами, нос красный, глаза красные, чёлка набекрень. Едва увидев, она бросилась ко мне на шею. Тёму я видела в зеркальном отражении, он стоял за моей спиной, напряженный и расстроенный.

– Мы погуляли немного по району, а потом он сказал, что у него сегодня ещё есть другие дела, и пошёл меня провожать до подъезда. – Лёля сидела на диване, подтянув коленки к лицу, между мной и Артёмом. Я обнимала её за плечи. – А у подъезда он остановился и сказал, что любит другую и не хочет меня обманывать.

– И что потом? – спросила я.

– Сказал «ну пока», а я сказала «пока». И ушла. – Лёля снова разрыдалась, уткнувшись лицом в худенькие коленки.

А я подумала, какой правильный мальчик, этот её Алёша. Только вот что сказать страдающей племяннице, я не знала.

– Как мне быть теперь? Просто жить не хочется…

– Ну что значит «не хочется»? – вдруг заговорила я. – Арифметика проста, Лёлик. Если этот любит другую, значит для тебя есть кто-то другой.

Подняв глаза, увидела, что Тёма внимательно смотрит на меня. Лицо удивлённое, взгляд растерянный. За все годы он впервые выглядел так – словно мальчишка, а не серьёзный дяденька. Или, может, дело во мне?

– Надеюсь, что твой Алёша будет счастлив, – сказала я, – потому что он хороший парень. По-моему, он правильно поступил, правда, Тёмыч?

Тёмыч моргнул и, заметив взгляд Оли, ответил:

– Правда, да.

– Свои чувства всегда не просто открывать, – продолжила я, глядя на него, – поэтому он – молодец. Одно могу сказать точно, – я повернулась к племяннице, – ты можешь быть уверена, что выбрала достойного человека. Правда, теперь придётся выбрать кого-то другого.

Оля рассмеялась сквозь слёзы.

Весь вечер мы сидели в обнимку. Тёма вскоре ушёл, и наши беседы перешли в более интимное русло. Лёля говорила о чувствах, строила догадки, что, возможно, он по какой-то причине специально сказал ей неправду, поскольку не назвал имени своей избранницы. Меня умиляла её наивность, но я не стала ничего говорить. В один момент я осознала, что лучшее, что могу для неё сделать, это просто слушать и обнимать. Правда, сама я нуждалась в том же самом.

Когда Тёмыч вышел, мне хотелось пойти следом. Осталось ощущение, что мы не договорили. Всё внутри рвалось за ним. Хотя что ему могла бы сказать я сама, не знаю. Когда я легла в постель, было уже за полночь. Глаза отказывались закрываться, и мысли бродили по лабиринтам воспоминаний, встречая Тёмыча то за одним поворотом, то за другим. Как мог он влюбиться в меня тогда? Он младше Саньки почти на три года, и ему, вероятно, было лет девятнадцать, когда они подружились, а мне двенадцать. Во что он мог там влюбиться, или это произошло позже? А вот в свои четырнадцать я его помню. Он один раз вывел меня из-за гаражей, где пацаны курили после школы. Я жутко боялась, что он расскажет Сане, но обошлось. Все мои воспоминания о нём – это пугающий своей строгостью взгляд. От страха перед ним я даже не замечала, какой он симпатичный. Как я могла рассмотреть во всем этом любовь?

«Даже если твои часы показывают половину шестого утра,

это не значит, что кофе со мной будет невкусным»

Олеся, 26 лет.