Текст книги "upload(СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Либо она понятия не имеет, что я имею в виду, либо она просто разыгрывает меня. Я бы на

ее месте не упустила такую возможность. Может она хочет, чтобы я умерла медленной,

мучительной смертью от унижения.

– Ты же знаешь в целом о Мэтте Руссо, – добавляю я, надеясь, что она даст мне

подсказки о том, что я натворила.

Кеннеди качает в раздражении головой.

– Ты не поймала ублюдка на жульничестве. Это не такое уж и большое дело, Пейдж.

Просто дай ему время.

О, мой Бог. Он не позвонил и ничего не рассказал ей. Выжидает. Почему он не позвонил и

не рассказал ей все?

– Я понимаю, что я не фанатка моды, как ты, но ты же понимаешь, что на тебе одеты

штаны «Хелло Китти», верно? – спрашивает она, глядя вниз на мои ноги.

– Ты сказала «не фанатка моды»? Тебе что, девяносто лет?

– Ох, отвали. Тащи свою задницу наверх и прими душ. Может ты на самом деле хочешь

пройтись… по обувным магазинам или что-нибудь еще? – спрашивает Кеннеди, заметно

поморщившись, когда произносит слово «по магазинам».

– Ааааа, так мило, что ты готова даже пойди на это, только лишь ради того, чтобы

заставить меня почувствовать себя получше, – говорю я ей с улыбкой. – Распродажа в

«Nordstrom» и сегодня я хочу заехать в несколько бутиков, чтобы спросить про новые

тенденции в моде. Мы должны также купить тебе новое женское белье, чтобы сделать

счастливым Гриффина, и есть черное платье по поводу, которого я хочу узнать твое

мнение.

Я смотрю, как ужас отображается на ее лице пока я говорю, и понимаю, что поддразниваю

ее.

– Сотри это выражение со своего лица, словно я на самом деле заставила тебя пройти

через все эти пытки в один прекрасный день, – говорю я ей.

– Слава Господу.

Теперь, когда она видит, что я ожила и не планирую заставить ходить со мной по

магазинам весь день напролет, Кеннеди разворачивается и направляется к двери.

– Лорелей сказала, что ты сделала несколько фотографий вчера, но думаешь, что они

недостаточно хороши, чтобы прижать Мэтта к ногтю. Загрузи их мне на компьютер, когда

доберешься завтра до офиса, я взгляну.

Дерьмо. Теперь я действительно заплачу. Лорелей не сдала меня Кеннеди. Сейчас мне

нужно придумать способ «потерять» эти фотографии и выяснить, кто такой этот Винни,

пока Кеннеди окончательно поймет, что я нарушила контракт, который она подписала с

Мелани, жадной до денег шлюхой и которая может начать с нами судиться.

– Итак я понимаю, что ты не просто так просишь меня встретиться с тобой за ланчем,

потому что скучаешь по мне. Какова реальная причина, почему я здесь? – спрашивает

меня Тед.

Теда совсем недавно повысили до детектива в Саут-Бенд департаменте полиции, после

того как он помог Кеннеди обезвредить самых больших наркоторговцев в штате Индиана

несколько недель назад. Он в основном работает в Департамента контроля за

наркоторговцами, но я знаю, что он имеет свои каналы ко всем криминальным делам.

– Конечно, я скучаю по тебе. У меня такое чувство, будто бы мы не общалась целую

вечность, – вру я.

– Я не вчера родился, Пейдж. Что ты задумала и знает ли Кеннеди об этом? —

спрашивает он.

Я встаю в стойку на его комментарий по поводу того, знает ли Кеннеди об этом. Опять

люди почему-то неверно истолковывают мою способность что-то сделать самостоятельно.

– Я работаю над своим собственным случаем и нет Кеннеди не знает об этом. Пока нет. Я

хочу получить более конкретную информацию, прежде чем сообщать что-либо ей.

За эти дни ложь просто стекает с моего языка, как вода.

– Разве ты не просто занимаешься офисной работой и прочей чепухой?

– Вопреки распространенному мнению, я не идиотка. У меня есть мозги, и я хотела бы

воспользоваться ими, – дерзко отвечаю я.

– Я имею в виду, что ты понимаешь, о чем я. Я просто хочу убедиться, что ты в

безопасности. Моя сестра имеет большой опыт сталкиваться с плохими парнями, и даже

она оказалась идиоткой, когда столкнулась со всем этим дерьмом несколько недель назад.

– Я не буду сталкиваться ни с какими плохими парнями, обещаю. Мне просто нужна

информация об одном из них, – признаюсь я.

– Поклянись, что ты не помчишься тут же, как она в какое-нибудь богом забытое место?

– спрашивает Тед.

Я поднимаю правую руку.

– Клянусь.

Тед вздыхает и отрицательно качает головой.

– Отлично. Говори имя.

Я беру нож с вилкой и начинаю резать салат.

– Его зовут Винни, и он скорее всего босс мафии.

Тэд не отвечает, и я перестаю резать свой салат, подняв на него глаза. Он пялиться на меня

с открытым ртом.

– Что? Скажи мне, что ты не имеешь в виду Винни Демарко.

Я пожимаю плечами.

– Не могу сказать, а я говорю о Винни Демарко? Я только знаю его имя.

– Пейдж, что бы ты ни делала… остановись. Ты не сможешь выудить подробности жизни

Винни Демарко, поверь мне. Это плохие новости, – предупреждает меня Тед.

– Насколько плохие? Что хуже «Крестный отец» или «Клан Сопрано»? – спрашиваю я.

– А в этом есть бл*дь, разница? Они могут делать все, что хотят и им совершенно плевать

доставляют ли они кому-то мучения. Мы пытались прижать этого парня много лет, но он

скользкий, как уж. Он нанимает людей, которые все за него делают, поэтому он никогда не

пачкает свои руки. И люди ему очень преданны, они готовы провести жизнь в тюрьме, но

не предать его. И если они только задумаются стукнуть на него, то никто никогда больше

не услышит от них.

Я молчу минутку, чтобы обработать эту информацию. Если этот Винни именно тот, с кем

встречается Мелани, то все выглядит намного хуже, чем я предполагала. Мэтту тогда не

стоит делать фотографии Мелани с этим парнем и угрожать ей, он просто убьет Мэтта.

Мне нужно с умом ко всему подойти.

– Ты слышал что-нибудь об этом Винни, что он встречается с девушкой? – задаю я

следующий вопрос.

– Он встречается со сотнями разными подружками на всем протяжении штатов. Кто

знает, кто его недельная фаворитка в этот период, – сообщает мне Тэд, беря свой

гамбургер и откусив большой кусок.

Я, наверное, должна сказать ему, что знаю его последнее завоевание. Это может помочь им

схватить этого парня, но сейчас, я оставляю эту информацию при себе. Мне нужно

убедиться, что Мелани не угрожает Мэтту, прежде чем я начнут что-то предпринимать.

Если она вдруг позвонит ему и что-то скажет, а он ответит, может разозлить ее и сделать

еще более мстительной.

– Я на полном серьезе, Пейдж. Ты держишься как можно дальше от Винни Демарко,

насколько это возможно. И если ты что-нибудь услышишь о нем, и, если я что-то значу для

тебя, ты сразу же сообщишь об этом мне, – предупреждает меня Тед.

Я ярко улыбаюсь и опускаю глаза на свой салат.

– Клянусь всем сердцем.

Позор мне за такое обещание, которое я явно не собираюсь выполнять.

Глава 10

– Он был отличным парнем. Он был милым и довольно… приятным…, – я затихла,

опустив глаза в свой бокал.

– Ты уже говорила «милый».

Я смотрю на бармена и хмурюсь.

– Бармены должны быть дружелюбны и заинтересованы выслушивать? Прекрати

осуждать меня и принеси мне еще вина.

Бармен уходит, а я кладу локоть на поверхность бара и укладываю голову на руку.

Придвигая телефон ближе к себе, долго смотрю в пустой экран. Я дважды проверяю

значок 3G наверху, работает ли мой телефон до сих пор, чувствуя себя снова школьницей,

словно я бесконечно бегаю к домашнему телефону, прикладывая его к уху через каждые

десять минут, чтобы понять есть ли там гудок.

Прошло пять дней с тех пор, как я видела Мэтта и четыре дня с тех пор, как я послала ему

жалкую смс-ку с извинениями за вранье.

И четыре дня с тех пор, как он так ничего и не ответил.

Бармен ставит передо мной еще один бокал Москато и скрывается, наверное, боится, что я

начну плакаться ему снова. Я не виню его. Мне жаль саму себя. С каких это пор я стала

именно той женщиной, которая сидит целыми днями, ожидая смс-ку от парня, а потом

пьет слишком много вина, пытаясь притупить боль?

Я скажу, с каких это пор, когда Мэтт Руссо вошел в мою жизнь.

Ну, допустим хорошо. Я прошла определенный период с этим козлом Энди, и думаю, что

многому научилась с тех пор. В эти месяцы одиночества, без Энди я чувствовала себя

просто отлично. Я вполне смирилась с тем фактом, что наконец-то стала сильной,

независимой женщиной, какой и хотела быть всегда. Сейчас же я сижу в баре в

одиночестве, потягивая вино и пялюсь в свой телефон, ожидая смс-ки от Мэтта.

Я пыталась полностью уйти в работу. Я удалила компрометирующие фотографии, где мы

вдвоем целуемся, сделанные камерой Лорелей, пока она сама была в суде, так что их

Кеннеди никогда не увидит. Просматривая эти фотографии, особенно, когда он опустил

свои губы на мои, я вспомнила, как я их ощущала, меня это угнетало еще больше.

Я провела поиск по Google Винни Демарко, как и говорил Тед с надеждой на мой разум,

он дал мне более подробную информацию о парне «злом и страшным, и от которого я

должна держаться подальше». Единственное, о чем проговорился Тэд, о текущем

уголовном расследовании, связанным с этим парнем касающееся незаконных махинаций,

вернее что-то связанное с приобретением демпингового имущества, которое потом

незаконно передавалось членам мафии. Очевидно все это не могло помочь мне доказать,

что Мелани – мошенница. Я так сильно хочу помочь Мэтту, а тот факт, что я просто

вычеркнута из его жизни вгоняет меня в депрессию.

Мне не нравится, что он думает обо мне, что я лгунья и что во мне нет ничего верного и

честного. Я очень надеялась, что, хотя бы моя смс-ка заставит его понять, что я пыталась

сделать все правильно. Очевидно я была неправа. Он не хочет иметь ничего общего со

мной, и я его не виню за это.

Взяв охлажденный бокал вина, я залпом выпиваю его и неуклюже ставлю пустой бокал на

стойку бара. Когда стойка бара стала клониться в сторону, как Титаник, уходящий под

воду, я поняла, что мое состояние совсем далеко от трезвого, и, наверное, сидеть здесь и

пить было не самой лучшей идеей.

Мобильник вибрирует и подпрыгивает вверх на стойке. Я использую не одну попытку, а

целых шесть, мне не удается попасть на нужную клавишу, чтобы увидеть дисплей —

звонит Лорелей.

Подождите, у меня на самом деле ведь не шесть рук, не так ли? Сама вибрация мне

кажется такой смешной. Мне остается только притворятся по поводу моих частых и

тяжелых вздохов и делать вид, что это Мэтт.

– Эй, повесь трубку и позвони мне опять, чтобы я смогла притвориться, что это Мэтт

заставляет меня так дышать, – отвечаю я со смешком.

– О, МОЙ БОГ, ТЫ НАПИЛАСЬ? – спрашивает меня Лорелей в телефон.

Я слышу раздражение в ее голосе. Лорелей никогда не напивается. Лорелей даже не может

понять мою потребность, почему я могу напиться пытаясь забыть Мэтта Руссо, с которым

я когда-то встретилась.

– Я не напилась, я просто пыталась забыться, – говорю я ей, фыркая.

– Где ты? Я приеду за тобой.

– Эй! Бармен! – кричу я, отнимая телефон от уха. Он перестает расставлять свои бокалы

за стойкой бара и идет ко мне.

– Не думаю, что тебе нужно еще добавлять, – сразу же говорит он.

– Ах, ты смешной, забавный человечек. Где я?

Он смотрит на меня так, будто я полная идиотка. Пошел к черту! Я не пьяная, я просто

идиотка. Нет, постойте-ка. Я не пьяна, но я действительно идиотка.

Дерьмо! Я такая пьяная.

– Это «Mulligan», именно это название написано на бокале перед вами. И на салфетке,

которая лежит рядом с вами. И даже на этой гигантской неоновой вывеске, которая прямо

над моей головой, – говорит он мне с сарказмом, указывая на нее.

Умник. Я составляю губы трубочкой и произвожу совершенно не приличный звук, как

взрослая и слышу, как Лорелей орет в телефон.

– НИКУДА НЕ УХОДИ! Я буду там через десять минут.

– Ты это видела? Свет просто льется! – говорю я Лорелей взволнованно.

Как только Лорелей вытащила меня из «Mulligan», рассыпаясь в извинениях бармену за

мое поведение и засунула меня в свой бесподобный черный Мерседес твердо

предупредив, чтобы я не блевала на ее кожаную обивку. Мы оставили мою машину на

стоянке, Лорелей пообещала привезти меня сюда обратно завтра, чтобы я смогла ее

забрать. По дороге между баром и своей квартирой, я убедила ее, что нам просто позарез

необходимо поехать к Мэтту домой, потому что это касается вопроса жизни и смерти.

Пусть никто не сможет сказать, что «экс-модели не могут быть частными детективами»,

даже после семи бокалов вина.

– Удивительно. Наверное, он включил электричество, – отвечает Лорелей голосом,

лишенным эмоций.

На данный момент мы припарковались прямо напротив дома Мэтта. Как только подъехали

и Лорелей заглушила двигатель, я всячески пыталась убедить ее, что мы могли бы лучше

оценить ситуацию, скажем в кустах, но она тут же наложила вето на мою идею. Она

пробормотала что-то о сумасшедших пьяных женщинах, которых бы захотели выслушать

ее коллеги, и опозорить мою голову, но в этом вопросе я доверилась ей. Меня занимало

лишь одно – взглянуть на него, хотя бы чуть-чуть.

Я прижала нос к окну пассажирского сидения и наблюдала за Мэттом, который

прогуливался время от времени мимо окна гостиной в пижамных штанах. Он почесывал

мускулистую грудь, проходя мимо окна и исчезал из виду.

Никогда прежде я не хотела так пробежаться рукой по его груди. Кто знал, что он скрывал

такое теплое сексуальное тело под пуговицами рубашки?

– Не могу поверить, что ты убедила меня сделать это, – жаловалась Лорелей в десятый

раз с тех пор как мы подъехали. – Напомни мне снова, почему мы припарковались у дома

Мэтта Руссо в середине ночи? Потому что в данный момент именно сейчас, я не верю, что

он в опасности. Хватит пускать слюни на мои окна.

Я убираю свое лицо от стекла и поворачиваюсь к ней лицом. Я явно доставляю ей

неприятности, и я ее не виню. Я не довольна собой, сейчас, когда опьянение стало

постепенно проходить. Конечно же я немного соврала, убеждая Лорелей совершить этот

крюк, прежде чем поехать ко мне домой. Скорее всего я сказала ей, что кто-то преследует

Мэтта, и эти люди предпочитают носить оружие и его жизнь висит на волоске. А

поскольку сейчас я была слишком честной, то также призналась, что выброшу ее из ее же

автомобиля на встречную полосу, если она не согласится привезти меня к его дому. В свою

защиту могу сказать одно – виноват алкоголь, поэтому я веду такие разговоры.

Ладно, все нормально. Немного чувства моего сердца, но в основном бухло.

– Я просто хотела убедиться, что он в порядке. Он не выглядел счастливым в последнее

время, – бормочу я, отворачиваясь от нее, в гостиной Мэтта окно становится темным, и я

уныло вздыхаю, поскольку мне не удалось еще раз увидеть его обнаженный торс.

– Откуда ты знаешь, что он не был счастливым в последнее время, если сейчас первый

раз, когда ты видишь его, после того как он на прошлой неделе выбежал из закусочной?

Я вздрагиваю и медленно поворачиваюсь обратно к ней, и видно у меня на лице

отражается виноватый вид, который я пытаюсь скрыть.

Лорелей широко раскрывает глаза, ее челюсть падает.

– О, мой Бог! Мафия не преследует его, это ТЫ СЛЕДИШЬ ЗА НИМ! – кричит она.

– Шшш! Он может тебя услышать! – шепотом говорю я. В голове вихрем проносятся

видения, я с ужасом смотрю на входную дверь, словно сейчас же кто-то должен вырваться

из нее причем в любую минуту и направиться к автомобилю, чтобы узнать, почему я здесь

и наблюдаю за ним. На самом деле, сейчас, когда я вспоминаю об этом мне уже не

кажется, что это самая плохая вещь. Я могла бы тогда более подробно разглядеть его

обнаженную грудь.

– Пейдж, я настоятельно советую тебе никогда больше не пить. Люди делают совершенно

неуместные вещи в таком состоянии. Хотя бы мы, припарковавшиеся ранним утром у

чужого дома, только лишь потому, что ты имеешь какие-то неуместные нежности к нему.

– Это не неуместные, я точно знаю, когда неуместно, – упрямо отвечаю ей я, скрещивая

руки перед собой.

– Ты следила за ним всю неделю, не так ли? – требует ответа Лорелей.

Похоже, она ЗНАЕТ, что я один раз последовала за ним на работу.

Ладно, три раза. Я просто хотела убедиться, что гнев и раздражение, которое увидела у

него на лице были не случайными. И это было действительно не случайно, потому что

каждый раз, когда я видела его на этой неделе он выглядел точно так же. Было такое

впечатление, что это выражение просто приклеилось на его лицо, и я чувствовала себя

ответственной за это.

– Может, перестанешь говорить «следила»? Это такой грубый термин. Я предпочитаю

«анонимно следовала».

Она сжимает челюсти и сужает глаза.

– Что происходит на самом деле? Это связано как-то с Энди, который не оставляет тебя в

покое с деньгами? Ты просто зависла на первом порядочный парень, который появился,

чтобы заставить его ревновать или еще что-то в этом духе? Это не похоже на тебя, Пейдж.

Опустив голову с глухим ударом на подголовник, я закрываю глаза и вздыхаю. Она права,

это действительно не похоже на меня.

– Это никак не связано с Энди. Мне все равно ревнует он или нет. Просто… Я не хочу

закончить, как моя мать, в семьдесят лет одной, лелея свои сожаления.

Первый раз, когда я призналась в чем-то подобном, и честно говоря, даже не могла

предположить, что это беспокоит меня, пока не встретила такого, как Мэтт и тут же

потеряла его, прежде чем у меня даже возник шанс.

– Кто сказал, что ты закончишь так? Ты единственная, кто имеет власть над своей

собственной жизнью, Пейдж. Ты сама руководишь своими желаниями. Признаюсь, мне не

нравится идея, что мы сидим у дома этого парня, преследуя…

Я посмотрела на нее испепеляющим взглядом, она фыркнула с раздражением.

– Анонимно следуем. Мне кажется, что ты рехнулась, не сообщив Кеннеди, что

отклонилась очень далеко от первоначального расследования, но думаю, что понимаю

тебя, – тихо произнесла Лорелей. – Трудно наблюдать за Кеннеди и Гриффином, когда

они так влюблены друг в друга, а у тебя этого нет.

Меня так потрясли искренние слова Лорелей, что я сижу просто в изумленном молчании,

во все глаза пялясь на нее. Лорелей всегда была непреклонна по поводу новых романов.

Она зареклась иметь какие-либо отношения с мужчинами на всю оставшуюся жизнь,

потому что поняла, что любовь не стоит того.

Оказывается, не смотря на суровый внешний вид, в душе она такой же нежный романтик,

как и я.

– Пожалуйста, мы можем просто поехать домой и отоспаться от запоя, который сочится у

тебя даже сквозь поры? От всей этой честности сегодня, мне хочется кастрировать Энди И

Мэтта, который заставляет страдать твое сердце.

Ладно, возможно, она НЕ НАСТОЛЬКО сентиментальная, как я.

– Ты обещаешь не судить меня за то, что я заставила тебя приехать сюда, в состоянии

опьянения? – умоляю я ее.

Лорелей заводит машину и отъезжает с обочины тротуара.

– Обещаю. Я даже помогу тебе найти способ, чтобы Мэтт смог простить тебя, если ты

действительно этого хочешь. Другой способ, не связанный с анонимным преследованием

или же барменом мудаком.

– Вероятно, мне следует вернуться к бармену и извиниться, а?

Глава 11

Даже не потрудившись снять темные очки, я сижу в церкви Святого Михаила и задаюсь

вопросом: «Знает ли Бог, что я пришла в его дом, пропахшая спиртным и полная

стыда?»

– Сними очки, это не дискотека, – сурово шепчет мне на ухо мама.

К счастью, я снимаю их после того, как закатываю глаза на нее, и удерживаюсь напомнить

ей, что сейчас уже не 1970 год.

– Не желаешь просветить меня, почему ты попросила встретиться с тобой в церкви? —

спрашиваю я, вздрагивая от яркого солнечного света, льющийся через витражи, убирая

свои очки в сумочку.

– Ты имеешь в виду, что стоит не учитывать тот факт, что твоя душа нуждается в

спасении и прошло уже больше месяца, когда ты была в церкви? – шепчет она.

Супер. Адское похмелье, да еще и чувство вины.

Я приподнимаю бровь, как только органная музыка начинает греметь у меня за спиной.

Мама сразу же встает со своего места и начинает петь вместе с другими прихожанами,

полностью меня игнорируя.

Я ожидаю конца песни и когда все садятся, сложив руки на коленях, пробую снова:

– Что было такого важного, что не может подождать до сегодняшнего вечера? – шепотом

спрашиваю я ее.

Она шикает на меня, как только пастор начинает говорить, и во мне поднимается протест,

причем громкий, пытающийся напомнить ей, что именно она выбрала это место для

встречи. Через несколько минут, она наклоняется ко мне ближе.

– Кто-то украл хлеб Господа для причастия из церкви на прошлой неделе. А вчера

пропала золотая чаша. Ты должна сказать своей подруге Кеннеди, чтобы она помогла нам.

Я немного возмущаюсь на тот факт, что она даже не предлагает мне помочь с этим делом.

Она почему-то твердо убеждена, что моя единственная роль в «Единожды солгав» это

быть шлюхой. Даже моя собственная мать совершенно не верит в мои способности.

– Знаешь, я же тоже там работаю? Почему я не могу быть той, кто поможет вам?

Не то, чтобы я очень уж хочу, поскольку слишком занята сейчас, помогая Мэтту, но в

принципе сам факт.

– Ты целуешься с незнакомыми мужчинами и снимаешься обнаженной. Каким образом

ты собираешься помочь нам?

Совершенно неважно сколько раз я повторяю ей, что, целуя тех мужчин – это

своеобразный способ с моей стороны поймать их на обмане, или о том, что фотографии,

сделаны с большим вкусом, на которых я изображена, она все равно уверена в одном —

что моя лучшая подруга намного лучше меня, и она тоже ходит в эту церковь, и не имеет

дочь, которая позирует для «Playboy», и продолжает сниматься в порно или в чем-то

подобном. Как только меня наняли на мою первую работу в качестве модели десять лет

назад, она стала молиться с четками каждый вечер, потому что решила, что я пошла по

скользкой дорожке.

– Я совсем там не обнаженная. Сколько раз мне повторять тебе это? – шепчу я сердито.

Она опять шипит на меня.

– Мы находимся в доме Господнем. Сейчас не время говорить о твоей «больной мозоли»,

– сообщает она мне, взмахнув руками в направлении моей груди.

«Я люблю свою мать. Я люблю свою мать. Я люблю свою мать». Возможно от того, что я

продолжу напоминать себе это, не задушу ее в церкви полной народа.

Снова начинает звучать органная музыка, и все стают.

– Мам, сейчас у нас много работы. Почему бы просто не позвонить в полицию и не

сообщить о краже?

Она хмурится, глядя на меня.

– Эти просфиры были подарком от папы.

Она быстро крестится при упоминании Папы, и я закатываю глаза.

Моя мама родилась и выросла настоящей католической, поскольку у нее было очень

строгое воспитание. Когда она уехала в колледж, она словно взбесилась и у нее снесло

крышу. Она не остепенилась почти до сорока лет, уже фактически отчаявшись встретить

своего суженого и завести семью. Однако, судьба дала ей хороший пинок под зад, как раз

на ее сороковой день рождения.

Моя мать была… как бы это покрасивее выразиться… в основном, моя мать была

женщиной, предпочитающей заниматься сексом с мужчинами намного младше ее. Свой

день рождения она решила отпраздновать с подружками в местном баре университета.

Было слишком много виски, и она встретила моего отца. Он был студентом университета

Мичиган, и вместе со своими друзьями был в Нотр-Даме на выходные. БАМ, БАМ,

благодарю вас, мэм, поскольку шесть недель спустя, палочка для теста изменила цвет. Она

так и не узнала, как зовут моего отца и была слишком подавлена, чтобы вернуться в бар и

по расспрашивать о нем.

Моя мать тут же обратилась к своим католическим корням, испытывая чувство вины, и

начала ходить на исповедь и мессу каждый день. В возрасте семидесяти лет она

продолжает все равно каждый день ходить на мессу, и я уверена, что также молиться за

мою душу, которая, как она считает, ведет себя непристойно в своем постоянном

обнажении.

– Видишь того приятного молодого человека, сидящего впереди нас на два ряда, в

голубой рубашке? Гарольд Джонсон. Он холост и его мать сказала мне, что он всегда был

влюблен в тебя.

Я даже не заморачиваюсь, чтобы взглянуть на этого мужчину. С тех пор, как Энди и я

развелись, она пытается меня сосватать с незнакомыми, случайными мужчинами в церкви.

– Ты шутишь, да? Его зовут Гарри Джонсон? – шепчу я в ответ, пытаясь сдержать смех.

– А что такого с его именем? Веское христианское имя, – утверждает она.

– Это не веское христианское имя. Это имя, которое кричит: «мои родители ненавидят

меня».

– У него хорошая работа, и он заботится о своей матери, – отвечает она, игнорируя мои

издевки.

– Заботится о ней, или живет у нее на цокольном этаже?

Она фыркает с раздражением.

– Нет ничего плохого в том, что сорокалетний мужчина живет со своей бедной, больной

матерью. Ты не становишься моложе, Пейдж. Ты все еще хочешь найти кого-то

особенного.

– А почему ты думаешь, что я не нашла кого-то особенного? – требую я ответа.

Она поворачивает голову в мою сторону и внимательно смотрит на меня, пытаясь понять

честна ли я. Я никогда ей не лгала, и она это знает. Даже в старших классах, когда думала,

что смогу безнаказанно что-нибудь совершить, потому что она вечно уходила из дома в

церковь, имея там какие-то дела. Через пять минут, после того, как она появлялась в

дверях дома, она уже была в состоянии понять, всего лишь взглянув на меня, сколько пива

я выпила на вечеринке, вместо того, чтобы заниматься уроками.

– Возможно, я уже нашла отличного парня, – бормочу я, чувствуя печаль.

– Ты никогда не найдешь себе отличного парня, если продолжишь работать «шлюхой», —

поясняет она.

– О, мой Бог, я не шлюха! У меня не было секса с тех пор, как я развелась с Энди!

Конечно, именно в этот момент в церкви устанавливается гробовая тишина. Моя мать

судорожно оглядывается и неуверенно улыбается людям, сидящим недалеко от нас.

– По крайней мере, ты можешь подождать хотя бы до Причастия, а потом уже говорить о

С-Е-К-С-Е, – на ухо шипит она мне известные истины, словно я маленький ребенок.

Я замолкаю на оставшуюся часть мессы, не причиняя своей матери никаких телесных

повреждений, дожидаясь, когда мы выйдем из церкви, она направляется со мной к падре.

– Прекрасная проповедь сегодня, отец Боб. Вы помните мою дочь, Пэйдж?

Отец Боб пожимает мне руку и тепло улыбается.

– Конечно я помню ее. Было время, когда я часто видел ее на мессе.

Моя мама многозначительно смотрит на меня, и я сразу же чувствую, как будто я во

втором классе и впервые пришла на исповедь, поэтому тут же вытаскиваю свою руку.

«Простите меня, отец, ибо я согрешила. Прошел уже месяц с момента, когда я

приходила на причастие и церковную службу, и у меня был имелись нечистые помыслы».

– Мама упомянула, что у вас последнее время были проблемы, несколько краж в церкви.

Не уверена сказала ли она вам, но я работаю в частной фирме, занимающейся

расследованием, – говорю я ему, быстро отгоняя все мысли по поводу Мэтта, что я была с

ним нечестна.

– О, да, да. На самом деле ничего страшного. Я уверен, что это просто некоторые бедные,

бездомные души тех, кто сбился с пути Господа. Единственное, чем мы можем им помочь

– это помолиться и думаю все образуется.

Отец Боб быстро что-то говорит о важном деле и мчится от меня прочь, прежде чем я могу

ему что-либо ответить, ринувшись к другим прихожанам.

Я несколько минут внимательно наблюдаю за ним, и время от времени он оглядывается на

меня через плечо, но замечая мой взгляд быстро отворачивается.

– Отец Боб выглядит виноватым. Мне кажется, он знает намного больше, чем говорит на

самом деле, – говорю я маме, пока мы идем к парковке.

– Пейдж Элизабет! Отец Боб святой. Он крестил тебя, ты ходила к нему на свое первое

Святое Причастие, и он венчал тебя и Энди, – вещает она.

– Да, и все мы видим, чем это закончилось, – бормочу я себе под нос.

– Фрэн, Юнис, идите сюда и поздоровайтесь с Пейдж.

Я поворачиваю голову и вижу двух подруг моей матери, рысью двигающихся к нам. Ну,

своеобразной рысью, поскольку Фрэн опирается при ходьбе на трость, а Юнис толкает

перед собой ходунки.

– Пейдж, приятно снова увидеть тебя в церкви. Слышала, что Гарольд Джонсон одинок?

– спрашивает Юнис.

Ох, ради любви к Богу.

– Юнис, кто в здравом уме будет встречаться с таким мужчиной? Он живет с мамой и

коллекционирует аспирин, – вмешивается Фрэн.

– Простите, что он коллекционирует? – спрашиваю я в недоумении.

– Аспирин. Любой какой существует размер, форма и цвет, которую только можно себе

представить. Он клеит их на доску и развешивает эти картины по дому матери. Я думаю,

что он серийный убийца, – объявляет Фрэн, переходя на драматический шепот.

– Думаю, что это очень художественно, – возмущенно отвечает моя мать. – Я слышала,

что он даже заказывает аспирин из Германии.

– Я готова поспорить на выигрыш в Бинго на следующей неделе, что весь дом его матери

он завесил рогипнолом (запрещенное снотворное без цвета, запаха и вкуса; маньяк подсыпает его в бокал

жертве, чтобы заняться сексом, пока та спит).

Мы все во все глаза смотрим на Фрэн.

– Каким снотворным? Тем, что из Германии? – спрашивает Юнис.

Фрэн открывает рот, чтобы, скорее всего, подробно рассказать о существующих

снотворных… в мире, но я быстро меняю тему, прежде чем этот разговор зайдет

совершенно не туда.

– Итак, что вы думаете об отце Бобе и кражах, которые здесь произошли?

Фрэн фыркает и поднимает вверх трость, направляя ее прямиком на меня.

– Это неправильно, Пейдж. Куда катится этот мир, церковь и то уже не стала безопасной?

Нам всем необходимо иметь оружие.

– О, мой Бог, нет! Вы не должны иметь никакого оружия. Это совсем плохая идея, —

спорю я.

– Могу ли я получить пистолет в Крюгер? У меня есть купон в записной книжке, по

которому за доллар я могу получить любой предмет, – взволнованно говорит Юнис.

– А я говорю, что мы справимся с этим своими силами. Вернем церкви похищенное! —

кричит мама.

– ВЕРНЕМ ЦЕРКВИ! – эхом вторят ей Фрэн и Юнис.

Мне необходимо положить этому конец, прежде чем это полностью превратиться в

тотальную старушечью анархию.

– Никто ничего и не забирает! Мама, как только у меня будет немного свободного

времени на этой неделе, я посмотрю, что можно сделать, обещаю.

Разговоры про оружие тут же забываются, как только Фрэн и Юнис начинают обсуждать

десерт, который они собираются приготовить для алтаря и молитвы по четкам на этой

неделе.

– Не вляпайся в какие-нибудь неприятности, Пейдж. Просто дай Кеннеди знать, что я

хочу с ней поговорить. Я уверена, она сможет докопаться до сути. А я пока дам Гарольду

твой номер телефона, и может он разрешит тебе взглянуть на свои картины из рогипнола.

Глава 12

Схватив три перцовых баллончика из ящика у себя на кухне, я сую их в сумку. Захлопнув

ящик бедром, замираю, когда слышу стук в дверь.

Может, это Лорелей. Она знает, что я воспользовалась ее компьютером в офисе, чтобы

просмотреть старые судебные отчеты Винни Демарко, мне необходимо было узнать его

адрес. Она знает, что я собираюсь подежурить у его дома и посмотреть, покажется ли там