Текст книги "Башня голода"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Когда Ник Картер направился к подъезду, выходящему на Пятую авеню, он вдруг расслышал за своей спиной шелест шелкового платья, и чей-то знакомый голос окликнул его:

– Как, сенатор, вы в Нью-Йорке? Как поживаете? Что слышно в Вашингтоне?

Сыщик обернулся и увидел красивую, одетую по последней моде молодую женщину, всю в бриллиантах.

Она протянула ему руку.

Ник Картер низко поклонился, ломая себе голову, кем могла быть эта женщина, которая, судя по ее обращению, была хорошо знакома с сенатором. Ему почему-то казалось, что он знает эту женщину, и внутренний голос говорил ему, что она ему враждебна. Он пытался незаметно рассмотреть ее красивое лицо, но тщетно старался припомнить, где именно он уже видел раньше эти темные глаза.

Как бы догадываясь о его мыслях, она с улыбкой произнесла:

– Вижу, сенатор, что вы не помните меня. Вижу по вашему вопросительному взгляду, уж не отнекивайтесь.

– Сударыня, – проговорил сыщик тем любезным тоном, которым отличался Марк Галлан, любимец вашингтонских дам, – неужели вы допускаете мысль, что вас можно забыть?

– Вы льстите, сенатор, – ответила она, – если так, то скажите, кто я и как меня зовут?

Сыщик много дал бы, чтобы знать это.

– Откровенно говоря, сударыня, – возразил он, – я отлично помню лица, в особенности такие прелестные, как ваше, но имена я плохо запоминаю.

Незнакомка улыбнулась и пригласила мнимого сенатора присесть.

– Давно ли вы в Нью-Йорке? – спросила она насмешливым тоном. Ей, видимо, доставляло удовольствие не называть своего имени забывчивому сенатору.

– Нет, я прибыл только вчера.

– Но ведь вы останетесь здесь на некоторое время?

– Это зависит от дел, по которым я приехал сюда. Возможно, что мне придется уехать уже сегодня, но может быть, что я останусь здесь на целую неделю.

– Заняты ли вы сегодня вечером? Вы, быть может, согласитесь составить компанию несчастной, покинутой женщине?

Вопрос этот поставил Ника Картера в затруднение.

Он вовсе не хотел посвятить целый вечер какой-то даме, которая почему-то, несмотря на всю ее красоту, производила на него впечатление авантюристки, тем более что он с нетерпением ожидал случая напасть на след похитителей сенатора.

Он хотя и не знал всех привычек сенатора, но ему было известно, что сенатор очень разборчив при знакомстве с дамами. При всей свободе, которой пользуются американские женщины, ни одна дама из хорошего общества не позволит себе провести с нею вечер мужчине, которому она не назвала даже своего имени.

Это пахло чем-то неприличным, и сенатор Марк Галлан отказался бы, по возможности, от такого общества.

Но любопытство Ника Картера возрастало все больше и больше.

Чем больше он вглядывался в свою прелестную собеседницу, тем ему становилось яснее, что ее предупредительность служила только маской для отвода глаз.

Ник Картер был весьма опытен в деле распознавания гримов, и ему казалось, что стоит только дернуть за пышную золотисто-рыжую прическу, чтобы доказать, что эти волосы фальшивы. Кроме того, глубокие, темные глаза прелестной незнакомки как-то не согласовывались с нежным, прозрачным цветом лица.

Ник Картер не сомневался в том, что незнакомка пустила в ход все доступные ей средства, чтобы подделаться под тип американки, но что на самом деле она принадлежала к другой нации.

Наконец он принял определенное решение. Он не сомневался более в том, что сумеет извлечь пользу из знакомства с этой красавицей.

– Сударыня, у вас какая-то неотразимая манера награждать незаслуженным счастьем, – проговорил Ник Картер, – я сочту за честь воспользоваться вашим любезным предложением. Составили ли вы уже какой-нибудь план на вечер? Желаете ли вы поехать в какой-нибудь театр или...

– О нет, сенатор! Я условилась с мужем поужинать здесь, но неожиданно получила от него извещение, что в последнюю минуту какой-то знакомый пригласил его на важное деловое совещание и что он просит меня ожидать его в Мамонтовой гостинице. Дело в том, что мы все еще не переехали в город и живем на даче. Так как дача находится в уединенной местности, то я не хочу ехать туда одна, и муж заедет за мной сюда на автомобиле. Ну что же, сенатор, неужели вы все еще не знаете, кто я?

Ник Картер в эту минуту охотно дал бы тысячу долларов, чтобы знать, с кем он беседует.

– Не буду больше терзать вас, – продолжала она улыбаясь, – я жена банкира Студлея, мое девичье имя Лаура Томас, я та самая Лаура, за которой вы в свое время так сильно ухаживали.

«Однако и нахальство же, – подумал Ник Картер, – случайно я хорошо знаю, что банкир Студлей холост, конечно, сенатор это тоже отлично знает. Как же она может так рисковать? Должна же она была ожидать, что сенатор немедленно уличил бы ее во лжи. А может быть, она нарочно хочет провести меня, зная хорошо, что я вовсе не Марк Галлан, который с ее ведома либо убит, либо заключен куда-нибудь? Вряд ли она догадывается, кто я такой на самом деле, но, вероятно, она чует во мне сыщика и намерена выведать от меня, что только возможно».

Ник Картер, в роли сенатора, проявил изысканную любезность. Разумеется, он отлично помнил прелестную Лауру Томас и уверял ее, что несказанно осчастливлен ее согласием поужинать с ним в большом зале ресторана.

На самом же деле Ник Картер был удивлен, что прелестная незнакомка отказалась ужинать в отдельном кабинете, где неожиданные неприятные сюрпризы были невозможны.

Она сначала выразила даже желание занять место посередине зала, где сидело больше всего гостей.

Но ему удалось убедить ее занять место в уютном уголке, отделенном от зала тропическими растениями.

Со своего места Ник Картер мог обозревать не только весь огромный зал, но и наблюдать за открытыми настежь дверями и видеть, что делается в вестибюле.

Он отлично замечал, что прелестная незнакомка старалась мешать ему наблюдать за окружающими, а это снова убеждало его в том, что она хорошо знает, куда девался настоящий сенатор. Он надеялся, что встретится еще с кем-нибудь, кто примет его за сенатора и поможет выяснить это таинственное происшествие.

Ник Картер всегда отлично умел скрывать свои мысли под маской веселого, благодушного собеседника.

Пока официанты подавали ужин, а прелестная незнакомка с аппетитом ела, болтая при этом самым беззаботным образом со своим собеседником, он все время старался припомнить, где и при каких обстоятельствах он видел свою даму раньше.

Он смутно помнил, что когда-то у нее с ним было враждебное столкновение, что те самые глаза, которые теперь сверкали весельем, когда-то смотрели на него со злорадством и дьявольской усмешкой.

Разговор у них как-то не клеился.

Ник Картер тщетно пытался и напрягал все усилия к тому, чтобы поймать красавицу на каком-нибудь необдуманном слове.

Если ее веселость, ее наивное кокетство, ее очаровательная любезность на самом деле были только притворством, то надо было отдать ей справедливость: эта женщина могла считаться первоклассной актрисой.

Ник Картер заметил, что несколько мужчин, проходя мимо его уголка, обращали на его собеседницу внимание в большей мере, чем это принято в первоклассном ресторане, где бывает только лучшее общество. Но при всем желании он не мог заметить, чтобы прелестная незнакомка обменивалась с этими мужчинами взглядами или какими-либо сигналами. Разве только то, что в такие моменты с лица ее исчезала улыбка и она строго поглядывала на этих мужчин, как это сделала бы всякая порядочная женщина в подобном положении.

Только через некоторое время Нику Картеру удалось заметить, что в такие моменты его дама либо брала в руки свой веер, либо начинала разглядывать какую-нибудь даму в зале, либо роняла что-нибудь на пол, поднимая упавшее так быстро, что ни мнимый сенатор, ни подбегавший официант не успевали услужить ей.

Если эти движения соответствовали заранее условленным знакам, то Ник Картер должен был прийти в крайнее недоумение, так как он абсолютно не понимал их значения.

Когда Дик тоже прошел мимо, Ник Картер дал ему понять, чтобы он обратил внимание на тех мужчин, которые так навязчиво присматриваются к его собеседнице. С этой целью он трижды глотнул из своего бокала, не ставя его на стол.

Дик понял этот сигнал, но, по-видимому, ему тоже ничего не удалось узнать, судя по тому, что он, когда снова проходил мимо стола, держал в зубах желтую розу, лепестками вниз. Это обозначало, что, несмотря на все старания, он ничего не мог узнать.

Когда был подан кофе, сыщик попросил разрешения закурить.

– Пожалуйста. Не стесняйтесь. Я и сама закурю, – сказал прелестная незнакомка.

Она взяла из ящика одну из сигар и, подобно многим другим из присутствовавших представительниц прекрасного пола, предалась удовольствию курения.

Большинство дам курило папиросы, но иные, вероятно, для того, чтобы и внешним способом демонстрировать равноправие, не стеснялись держать в зубах крепкие сигары, один вид которых мог бы привести в ужас слабонервных людей.

Затянувшись несколько раз сигарой, прелестная незнакомка все-таки отложила ее в сторону и сказала:

– Нет, я предпочитаю настоящую египетскую папиросу, – и с очаровательной улыбкой попросила потребовать папиросы сорта «Хедив».

Когда официант принес на серебряном подносе папиросы, она взяла одну из них, повертела коробку в руках, не переставая весело болтать со своим собеседником.

В эту минуту Дик снова приблизился к столу. Проходя мимо, он вдруг споткнулся, да так неуклюже, что Ник Картер быстро взглянул на него. Он сразу понял, что именно хотел сказать Дик своей мнимой неловкостью: это было предупреждение остерегаться своей собеседницы.

«Я и без того настороже», – подумал Ник Картер и снова заговорил со своей дамой.

Он отвернулся от нее лишь на секунду, а когда опять взглянул на ее красивые, украшенные дорогими кольцами руки, он увидел, что она все еще вертит в руках коробку с папиросами.

Несмотря на зоркое наблюдение, Ник Картер все-таки не заметил, как она быстрым движением подменила поданную ей коробку с папиросами другой, точно такой же коробкой, по-видимому, заранее ею уже приготовленной. При этом она ни на секунду не переставала болтать.

Вдруг она с очаровательной улыбкой предложила своему собеседнику подмененную коробку и сказала:

– Не обижайтесь, сенатор, если я вам скажу, что тяжелый запах сигар совершенно уничтожает тонкий аромат папирос. Не отложите ли вашу сигару и не возьмете ли папироску, так же как и я?

Но Ник Картер не попался в ловушку, хотя ему и казалось, что прекрасная незнакомка не преследует никакой определенной цели, предлагая ему папиросы.

Ведь он собственными глазами видел, что коробка, которую она ему предлагала, была подана официантом. А официант уж, во всяком случае, не был причастен к какому-нибудь делу и слишком дорожил своим местом, чтобы рискнуть предпринять подмену, хотя бы даже за крупную сумму.

Кроме того, прекрасная незнакомка сама тоже закурила одну из папирос, которых в коробке было несколько.

Но Ник Картер вообще относился с недоверием к предлагаемым ему папиросам, а потому предпочел отказаться и отложил сигару в сторону, отделавшись шуткой.

– Как угодно, – произнесла его собеседница, кладя окурок в серебряную пепельницу, вынимая вместе с тем уже вторую папиросу из коробочки, – откровенно говоря, я терпеть не могу мужчин, которые любят сладости и курят папиросы. Это как-то не по-мужски, и в большинстве случаев такие мужчины непригодны к борьбе за существование.

Она закурила вторую папиросу и наклонилась над столом, совсем приблизившись лицом к Нику Картеру, как бы для того, чтобы сидящие за соседними столами мужчины, курившие папиросы, не могли слышать ее резкой критики.

– Впрочем, вот этот сорт я разрешила бы моему мужу, не теряя уважения к нему, – продолжала она с улыбкой, – эти папиросы имеют чистый аромат, обладают каким-то особым благоуханием. Как вам нравятся они?

При этом она пустила густой клуб дыма сыщику прямо в лицо.

Ник Картер невольно вдохнул ароматный запах, который был ему хорошо знаком по собственному опыту.

Но в ту же секунду он, к ужасу своему, понял, что прелестная незнакомка перехитрила его самым коварным образом.

Он вдохнул вовсе не табачный дым, а дивный запах цветов, совершенно одурманивший его.

И в тот же момент Нику Картеру явилось видение: он снова увидел огненный шар и над ним, в воздухе, прелестную гейшу.

Теперь он знал, кто такая эта таинственная незнакомка – это была Вишневый Цветок, коварная сообщница барона Мутушими, именовавшаяся в Вашингтоне графиней Черри и считавшаяся родственницей самого микадо.

Но тщетно Ник Картер пытался вскочить из-за стола, он даже не мог уклониться от новых клубов дыма, которые прелестная гейша все снова и снова пускала ему в лицо.

Волей-неволей он должен был вдыхать этот благоухающий дым.

Им овладела какая-то приятная истома, все было как в тумане, и ум его помутился.

Он забыл и себя самого, и цель, для которой он пришел в Мамонтовую гостиницу, забыл о том, что помнил до встречи с этой женщиной.

Им овладела безграничная тоска и желание остаться во что бы то ни стало в обществе этой прелестной женщины, которая так мило улыбалась и так очаровательно смотрела на него.

– Мой автомобиль ждет у подъезда, – спустя несколько минут заявила графиня Черри, – если вы согласны, сенатор, то пройдемся по Центральному парку. Осенний воздух освежит нас, а то здесь в зале ужасно душно.

Ник Картер не стал возражать. Он согласился бы в данную минуту на все, что угодно, так как находился в каком-то странном состоянии полнейшего безволия.

Когда он расплачивался по счету, официант в недоумении взглянул на него и подумал, что сенатор, очевидно, хватил лишнего.

В вестибюле Дик уже издали увидел Ника Картера с прелестной незнакомкой. Он невольно обратил внимание на какую-то неестественную расслабленность в манерах своего начальника.

«Что это случилось с Ником?» – спрашивал себя Дик, когда Ник Картер прошел мимо него так чуждо и холодно, точно они в жизни никогда не виделись.

Само по себе это не было удивительно. Но Дика поразило то, что его начальник совершенно не дал ему понять, заметил ли он данные ему тайные сигналы.

Дик в недоумении смотрел на Ника Картера, когда тот подал своей даме кружевную накидку и затем направился к выходу.

Дик удивился еще больше, когда увидел, что Ник Картер помог своей спутнице сесть в автомобиль, а вслед за ней сел туда и сам.

– Что-то тут не ладно, – пробормотал Дик. – Но как мне быть? Выследить его или оставаться здесь? Если бы я не так хорошо знал Ника, то мог бы подумать, что он напился до потери сознания, но, с другой стороны, мне очень хорошо известно, что он ужасно не любит, когда кто-нибудь вмешивается в его планы. Кто его знает, что он затевает с этой красавицей и что она замышляет против него. Для меня вполне ясно, что в ее распоряжении здесь же в гостинице имеется несколько мужчин, которых она как будто совершенно не знает и которым она в то же время поразительно ловко отдает приказания. Интересно знать, догадался ли Ник, каким образом она тайком переговаривается со своими помощниками. Что же, приедет домой, я его и спрошу.

* * *

Но Ник Картер домой не приехал.

Прошло часа два.

Огромные стенные часы в общей зале гостиницы пробили десять. Дик не находил себе места от какого-то мрачного предчувствия.

Вдруг снова появилась прелестная незнакомка, с которой Ник Картер ужинал, но теперь она была одна.

Куда же девался Ник Картер?

Дика так и подмывало подойти к незнакомке и потребовать у нее объяснений. Но он удержался, тем более что заметил, как она оглядывалась в вестибюле, как бы разыскивая кого-то. Возможно, что она искала именно Ника Картера, который мог войти через какой-нибудь другой подъезд.

Но в течение четверти часа никто не подходил к незнакомке.

Тогда у Дика терпение истощилось. Он подошел к ней, не обращая внимания ни на ее волнение, ни на явное ее недоумение, и сказал:

– Простите, сударыня, что я, не имея чести быть знакомым с вами, беру на себя смелость заговорить. Дело в том, что я разыскиваю того господина, с которым вы сегодня ужинали здесь. Быть может, вы будете любезны сказать мне, где он в настоящее время находится?

Она нахмурила брови и враждебно взглянула на Дика.

– Вы говорите о сенаторе Марке Галлане? – спросила она.

– Именно о нем.

– А разве его в гостинице нет?

– К сожалению, нет. Ведь он уехал с вами.

– Да, но проехал только несколько кварталов. Потом вышел из машины и заявил, что через час будет здесь.

Она уже хотела отвернуться, но Дик снова спросил:

– Не говорил ли вам сенатор о том, что он думает предпринять? Быть может, он заехал в какой-нибудь театр?

– Не думаю. Он сказал, что должен зайти куда-то по делу, а затем собирался вернуться в гостиницу и заняться своей корреспонденцией. Разве он не у себя?

– Нет, сударыня.

Она отвернулась и отошла в сторону, не кивнув даже головой.

«Она вернулась сюда одна, – подумал Дик, – а Ник шел к автомобилю точно пьяный. Это подозрительно. Большого ума не нужно, чтобы почуять тут недоброе. Она, быть может, завезла его куда-нибудь. Возможно, что она как раз и принадлежит к числу тех шпионов, которых Ник хотел привлечь своим гримом».

Дик пока удовольствовался тем, что стал наблюдать за показавшейся ему подозрительной женщиной.

Но вдруг он вздрогнул.

К прелестной незнакомке подошел изящно одетый, но невзрачный на вид и узкогрудый мужчина, судя по смуглому лицу и темным глазам – южанин, и сел рядом с ней в одно из больших кожаных кресел.

Это был не кто иной, как Дюмон, адъютант и заместитель барона Мутушими, тот самый, который в свое время, казалось, предал своего начальника, на самом же деле оказал ему содействие и помог бежать.

Теперь Дик сразу понял, что прелестная незнакомка тоже принадлежала к числу клевретов Мутушими. Он начал сильно беспокоиться по поводу постигшей его начальника участи.

В этот день на Ника Картера было произведено целых три покушения, а теперь он и вовсе исчез. Дик был уверен, что Ник Картер отсутствовал не по своей воле.

Дик обратился к Графтону, постоянному сыщику гостиницы, но тот не мог ему дать никаких указаний относительно прелестной незнакомки. Он не знал ни ее, ни ее спутника, хотя не раз уже видел их в гостинице.

Когда Дик поделился с ним своими опасениями, Графтон сказал:

– Надо будет нам обоим наблюдать за ними. Эта дама и без того неприятна управлению гостиницы. Как вам известно, мы не допускаем сюда сомнительных личностей, как бы искусно они ни скрывались под маской изящных манер. Но, с другой стороны, мы должны соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не оскорбить ту или другую даму из хорошего общества. Трудно провести грань между порядочными и сомнительными женщинами, но я с удовольствием воспользуюсь случаем выследить эту миссис. Правда, если она уедет вместе со своим спутником, то мне больше будет нечего делать. Хотите, я буду наблюдать за ним, а вы за нею?

Дик, конечно, согласился. Он охотно перегримировался бы, чтобы незнакомка не могла его узнать, но времени на это не было, так как, едва он окончил беседу с Графтоном, как сомнительная парочка встала и направилась к выходу.

Таким образом, Дику пришлось положиться исключительно на себя одного при исполнении взятой им на себя задачи.

Вопреки ожиданию, незнакомка вернулась в гостиницу пешком. Это обстоятельство еще более усилило опасения Дика. Он думал о том, что, быть может, Ник Картер был оглушен или загипнотизирован и завезен куда-нибудь далеко.

Дик хорошо знал, что не следует упускать из виду таинственную незнакомку, так как иначе не было бы никакой надежды на освобождение любимого начальника от власти преступников, которым она, несомненно, его передала.

Надо было даже рискнуть обнаружить перед Дюмоном свое намерение выследить таинственную женщину. Но это было не слишком важно, так как за Дюмоном взялся наблюдать Графтон, весьма опытный сыщик.

– Поезжайте вон за той коляской, я заплачу вдвое, только не теряйте ее из виду! – крикнул Дик кучеру коляски, в которую он сел.

Дюмон стоял тут же и слышал каждое слово. Сначала он злобно посмотрел на Дика, но потом тоже взял коляску и, в свою очередь, обещал своему кучеру двойную плату за быструю езду.

Началась погоня.

Коляски объездили чуть ли не весь город.

Незнакомка, по-видимому, заметила, что за ее коляской едет другая, и потому она отдала своему кучеру приказание часто менять направление, чтобы заставить своего преследователя потерять след.

Но это ей не удалось. Когда ее коляска въехала на паром, поддерживающий сообщение между 133-й улицей Нью-Йорка и соседним Штатом Нью-Джерси через реку Гудсон, коляска Дика последовала туда же и стала на пароме рядом с преследуемой.

Едва только Дик вышел, чтобы пройтись по парому и размять ноги в течение десяти минут, пока паром переправится через реку, из другой коляски вышла таинственная незнакомка.

Лицо ее выражало дикую злобу, и глаза сверкали яростью, когда она увидела молодого сыщика. Тот любезно поклонился ей, так как считал излишней дальнейшую игру в прятки.

– Вы осмеливаетесь преследовать меня? – прошипела она.

– Да, – ответил Дик с улыбкой, хотя ему вовсе было не до смеха.

– На каком основании?

– На том, что я разыскиваю сенатора Марка Галлана, причем я уверен, что вы можете проводить меня к нему кратчайшим путем.

Она отошла на шаг и смерила его сверкающим взглядом с головы до ног.

Но вдруг она весело захохотала, указала рукой на свою коляску и сказала:

– Мне будет легко снять с себя это подозрение. Если вы не только ограничиваетесь тем, что оскорбляете дам, а имеете еще и мужество постоять за себя перед их мужьями, то я предлагаю вам сесть ко мне в коляску. Тогда вы скоро узнаете, на чем основано ваше глупое предположение.

Высокомерие прелестной незнакомки обозлило Дика и заставило его позабыть свое обычное благоразумие.

Он чувствовал, что она хочет заманить его в ловушку, но ему казалось, что он сумеет оказать ей сопротивление и расстроить злые козни женщины, как бы хитро они ни были сплетены.

– Пусть будет по-вашему, – насмешливо ответил он, – я с благодарностью принимаю ваше приглашение, так как я только того и желаю, чтобы быть вблизи вас, пока не найду сенатора.

Он вошел в коляску в полной уверенности, что не даст себя одурачить этой женщине.

* * *

Когда Ник Картер на другое утро проснулся и огляделся вокруг, ему сначала показалось, что чья-то исполинская рука сильно сдавливает ему мозг и что от этого у него не только страшно болит голова, но и отнялась способность ясно мыслить о том, что с ним произошло и где он теперь находится.

Он лежал в слабо освещенном помещении на каком-то диване. Плотные шторы на окнах были почти совершенно закрыты и пропускали очень мало света.

Мало-помалу к Нику Картеру вернулась способность мыслить, и он стал вспоминать последние события до того момента, когда он потерял сознание.

Он вспомнил, что в ресторане Мамонтовой гостиницы прелестная незнакомка обдала его облаком дыма от папиросы, что он вдохнул тот самый благоухающий дурман, который уже один раз лишил его сознания и победы над Мутушими.

Как же это могло случиться? Каким образом мог он не догадаться, кто скрывается под маской красавицы? Почему он не узнал в мнимой знакомой сенатора Вишневый Цветок, известную в Вашингтоне под именем графини Черри, родственницу микадо?

Ник Картер встал с дивана и потянулся.

Затем он окинул внимательным взглядом помещение, но ничего особенного не увидел.

Взглянув в зеркало, он заметил, что он все еще в гриме сенатора Марка Галлана, что давало ему основание полагать, что его еще не узнали.

Подойдя к окну, он раздвинул шторы и увидел, что окна защищены не только толстой железной решеткой, но и деревянными ставнями, которых ему не удалось открыть. Сквозь щели в ставнях он увидел, что здание, в котором он находился, было окружено густыми деревьями.

Судя по безмолвной тишине кругом, здание было расположено где-нибудь далеко за городом, вдали от жилых мест.

– Значит, меня завезли в такое место, откуда никакие крики о помощи не будут услышаны, – проворчал Ник Картер, снова посмотрел в зеркало и насмешливо поклонился своему изображению. – Да, нечего сказать, ловко попался. Хуже ты, брат, не мог попасться, даже если бы ты на самом деле был сенатором. Положим, век живи – век учись. Разве можно было подумать, что эта женщина-дьявол хочет одурманить меня дымом от папиросы? Она, конечно, сама-то не затянулась, а пустила дым мне в лицо, так что я должен был вдохнуть его волей-неволей. Ловко, очень ловко, надо отдать ей справедливость. В итоге получается, что я в плену у Мутушими, а не он у меня.

Ник Картер начал осматривать свою комнату.

Он обратил внимание на две двери, из которых одна вела, по-видимому, в коридор, а другая в соседнюю комнату.

Он предположил, что обе двери заперты снаружи. По отношению к двери, которая выходила в коридор, предположение его оправдалось. Но вторая дверь поддалась, и Ник Картер очутился в узком проходе, в другом конце которого находилась еще дверь.

Эта дверь тоже оказалась незаперта.

Едва Ник Картер успел ее приоткрыть, как невольно отшатнулся.

Если его похитители намеревались устроить ему особый сюрприз, то им это великолепно удалось.

В комнате за дверью, к несказанному изумлению Ника Картера, находились Дик и Патси.

Молодые сыщики тоже в недоумении уставились на него. В полутемном помещении они, очевидно, не могли разобрать, кто именно явился: сенатор или двойник его, Ник Картер.

Сыщик чуть не вскрикнул от ужаса и злобы. Разглядев своих помощников, которые лежали на полу без движения, он увидел, что на них надеты так называемые «смирительные рубашки» и что ноги их закованы в тяжелые кандалы.

Они были прикованы к стенам друг против друга. Возле каждого на полу лежал матрас, рядом с которым стоял стул. Цепи были настолько длинны, что узники могли лечь на матрас и сесть на стул.

Помещение, в котором находились молодые сыщики, походило на комнату, в которой очнулся Ник Картер, только обстановка в нем была еще более скудная. Окна тоже были защищены решетками и ставнями.

В общем, помещение производило впечатление камеры дома для умалишенных.

Ник Картер не сразу опомнился от своего изумления. Ведь он полагал, что Патси находится в Вашингтоне, а Дик в Мамонтовой гостинице, а тут вдруг и тот и другой оказались заключенными в том же здании, где он сам был пленником.

– Я и не знаю, говорить ли мне вам «ты» или «вы», – заговорил Дик. – Вы сенатор Мак Галлан или ты, упаси Боже, Ник Картер?

Несмотря на серьезное положение, в котором он находился, Ник Картер громко расхохотался. По смеху Дик и узнал его.

– Мое почтение, – сказал он, – я так и думал, что это ты. Я последовал за этой женщиной, которая увезла тебя, и она же, по-видимому, провела и меня как нельзя лучше. Снотворный порошок, понимаешь ли? У меня и теперь еще голова трещит, точно я выпил целую бочку шампанского.

– Чертовски хитрая баба! – заметил Ник Картер, подошел к своим помощникам и шепнул: – Возможно, что кто-нибудь нас подслушивает, а потому будет лучше, если я буду продолжать играть роль сенатора. Имейте это в виду.

Затем он продолжал:

– Не понимаю, почему они не связали и меня. Из моих карманов, правда, вынули все, до носового платка включительно, не говоря уже о револьвере или отмычке. Тем не менее я попытаюсь снять с вас смирительные рубашки. У вас, вероятно, руки и ноги занемели. Должно быть, нас завезли в сумасшедший дом или что-нибудь в этом роде.

Нику Картеру без особого труда удалось снять рубашки, к великому удовольствию обоих его молодых помощников. Их положение все еще было весьма неприятно, хотя они все-таки имели теперь возможность вытянуться и пошевелиться.

– Жаль, что у меня нет моей отмычки, – вздохнул Ник Картер, – а ногтями не отомкнешь ваших кандалов. Опасаюсь, что вам придется еще некоторое время поносить эти украшения.

– Тебя привезли сюда в автомобиле? – спросил Дик.

– Полагаю, что да, хотя, откровенно говоря, я понятия не имею, сидел я в автомобиле или нет.

– Сидел, сидел. Я сам видел, как ты вместе с прелестной незнакомкой сел в автомобиль, – заявил Дик.

Он рассказал своему начальнику о событиях минувшей ночи и заключил свое повествование замечанием:

– Один Бог ведает, что с нами будет дальше. Но мне почему-то кажется, что мы находимся где-нибудь в Нью-Джерси, судя по тому, что мы переезжали через реку на 133-й улице.

– Значит, Дюмон был в Мамонтовой гостинице, – проговорил Ник Картер, – в таком случае ты, Патси, конечно, не мог найти его в Вашингтоне.

– Да разве я был в Вашингтоне? – ответил Патси с глубоким вздохом. – Видели ли вы когда-нибудь такого болвана, как я? Наверно, не видели.

– Что делать, Патси, – отозвался Ник Картер, – нам всем нечем гордиться. Но почему же ты не исполнил моего распоряжения?

– Да потому, что я болван и останусь болваном! – сердито буркнул Патси. – Слушайте, что было. Я собирался отправиться на вокзал, как вдруг наткнулся на Дюмона. Я подумал, что хорошо было бы выследить его и пошел за ним по пятам. Обошли мы забегаловок так двадцать, но ни в одной из них он не засиживался. Стоило мне войти в переднюю дверь, как он уже выходил в заднюю, причем, казалось, он совершенно не замечал меня. Вот в этом-то и моя глупость! Когда я вошел в двадцать первую забегаловку, на меня накинулась целая ватага, исколотила меня как нельзя лучше, связала по рукам и ногам, так что я лишился чувств. Долго ли я пролежал в бессознательном состоянии, не знаю, но когда я очнулся, то увидел, что нахожусь в этой комнате. Спустя несколько часов привезли Дика, который, очнувшись, был чрезвычайно обрадован моим присутствием.

– Да, мы все втроем попались, как самые безмозглые дураки! – заметил Ник Картер. – Интересно знать, что теперь предпримут наши противники.

* * *

За все время своей славной деятельности Ник Картер первый раз был в таком положении, когда никто из его помощников не мог явиться ему на выручку.

Тен-Итси находился далеко, у себя на родине, двоюродная сестра Ида, состояние здоровья которой за последнее время оставляло желать много лучшего, была на водах. Лакей Иосиф сам по себе был прекрасный человек, вполне преданный своему хозяину, но он годился в сыщики, как сапожник в министры.

Таким образом, помощи ждать было неоткуда.

Положение было весьма серьезно.

Все втроем задавали себе прежде всего вопрос: куда же девался настоящий сенатор Марк Галлан?

Быть может, его привезли тоже в этот же дом и он томится где-нибудь в соседней комнате?

Если это было так, то грим Ника Картера был излишен. Тогда было ясно, что его самого и его помощников привезли сюда лишь для того, чтобы Мутушими мог исполнить свою клятву и отомстить за прежнее.