Текст книги "Кто убил Брюса Ли?"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
«КТО УБИЛ БРЮСА ЛИ?»
Предисловие
Обстоятельства смерти Брюса Ли в 1973 году вызвали бурю неудовлетворенности, которая захлестнула Азию и весь остальной мир и оставила после себя полную путаницу и неразбериху во всем, что касалось причин его смерти. Его натренированность была хорошо известна всему миру и сложно было поверить, что его кончина была вызвана естественными причинами.
Сейчас, через много лет после его смерти, тропинка информации превратилась в вытоптанную разбитую дорогу. Брюс Ли был ярчайшей кинозвездой Азии, и сведения о его жизни, и особенно о его смерти, пользуются огромным спросом во всем мире. Сегодня, когда писатели требуют исключительной информации, разного рода беспринципные личности в Гонконге стремятся максимально на этом нажиться и горят желанием предоставить по очень высокой цене "исключительную информацию".
Целый месяц мы терпеливо искали материалы для этой книги в архивах и коридорах Гонконга. Часто нам случалось отыскивать абсолютно новые, фантастические данные, но потом выяснялось, что человек, предоставивший их, никогда не был знаком с Брюсом Ли. Появлялись все «новые» факты, и мы, прежде чем принять или отвергнуть их, проверяли эти факты, когда предоставлялась такая возможность, по двум независимым каналам. Проходит время, тускнеют воспоминания, но истории, связанные с жизнью и смертью Брюса Ли, продолжают существовать, и, более того, число их постоянно растет. Его легенда превзошла его жизнь.
Невозможно точно узнать, что думали и чувствовали люди Гонконга сразу после смерти Брюса Ли. И, конечно, некоторые из фактов, приводимых в этой книге, несколько преувеличены, некоторые факты лишены полного соответствия действительности, но задача этой книги заключается в том, чтобы попытаться точно воспроизвести страшные обстоятельства смерти Брюса Ли и тот трагический эффект, который его кончина оказала на тех, кто знал и любил его. Вот так, по нашему мнению, все это происходило.
1. Письмена на стене
До начала и в ходе съемок своего голливудовского шедевра «Появление Дракона» ( в нашей стране широко распространены и другие варианты названий этого фильма – «Вход в Дракона», «Войти в Дракона», «Выход Дракона» и т. д. – прим. пер.) напряжение, которое испытывал Брюс Ли, стало практически невыносимым. Перегрузки, возникающие в результате молниеносного взлета на звездный Олимп, в индустрии развлечений являются явлением довольно распространенным, и на каждого человека они оказывают разное воздействие. Одни, как Грета Гарбо и Боб Дилан, стремятся к уединению, другие с удовольствием взбираются на этот помост, охотно представая перед обращенными к ним жадными взорами человечества. Ли оказался расколотым надвое.
С одной стороны, всеобщее обожание было жизненно необходимым для поддержания его динамичною «я». Он жил в полном соответствии с образом супергероя, которым его наделили жители Гонконга. Его дом в престижном квартале Коулун Тонг был построен по последнему слову архитектуры; он ездил за рулем ярко-красного «Мерседеса» с откидным верхом стоимостью 41 тыс. гонконгских долларов; он заказал себе "Роллс Ройс" с золотой именной табличкой. На газетных и журнальных фотографиях он постоянно обнимал красивых и восхитительных гонконгских актрис, у него постоянно гостила Джеймс Кобурн и другие знаменитости.
«Наличие у человека денег не означает решения всех его проблем, – сказал он в одном интервью, – но лучше иметь деньги, чем не иметь их». "Когда ему хотелось удостовериться, что он и есть тот самый Брюс Ли, – рассказывает Андре Морган, представитель кинокомпании «Голден Харвест», – он просто выходил на улицу и прогуливался по ней и со всех сторон доносились возгласы: «Брюс Ли! Брюс Ли!»…
Но слава обходится недешево, и Ли с трудом выплачивал регулярные взносы. Вот как он описал ситуацию, в которой оказался, в интервью с Майком Плэйном:
"Это довольно забавно, но мы все хотим стать богатыми и знаменитыми. Когда вы добиваетесь всего этого, то выясняется, что это не так уж и приятно. В Гонконге нет практически ни одного места, куда бы я мог придти, чтобы на меня не глазели и не просили автографов. Когда я иду туда, где много публики, например, в ресторан, я стараюсь пробраться внутрь незамеченным. Я сразу направляюсь к угловому столику и сажусь лицом к стене. Когда я ем, я низко наклоняю голову. Нет, я не сумасшедший… я только похож на сумасшедшего. Если меня узнают, мне конец, потому что я не могу есть той рукой, которой подписываю автографы.
Я не из тех, кто может отмахнуться от людей. Я чувствую, что если я всего за какую-то секунду могу сделать человека счастливым, то я должен это сделать. Теперь я понимаю, почему такие звезды, как Стив (Мок-Куин) и Большой Лью (Джаббар), избегают людных мест.
Поначалу я вовсе не возражал против такого проявления внимания.
Но постепенно оно превратилось в пытку – я был вынужден постоянно отвечать на одни и те же вопросы, позировать фотографам и выдавливать из себя улыбки".
Ли никогда не любил званых вечеров и, когда это удавалось, избегал различных встреч и сборищ, которые являются неотъемлемой частью жизни гонконгской киноиндустрии. "Я совсем другой человек, – говорил Ли. – Я не пью спиртного, не курю, да и в большинстве случаев все эти мероприятия просто бессмысленны. Я не люблю надевать тесные веши и ходить туда, где каждый старается произвести впечатление на других.
Не говорю, что я очень скромен, но я предпочитаю проводить время в компании нескольких друзей, с которыми можно в непринужденно, и обстановке поговорить о боксе, о боевых искусствах".
Чем больше возрастала его популярность, тем глубже и глубже он уходил в себя, иногда проводя целые дни напролет в своем кабинете, оснащенном всем необходимым – холодильником, телевизором, книжными полками, на которых стояли труды по боевым искусствам и философии. У него всегда был небольшой круг самых близких друзей, но постепенно они стали уходить один за другим, часто оскорбленные и обиженные теми эмоциональными и физическими барьерами, которыми Ли окружил себя. Одно время он с удовольстнием хвалил фильмы своих коллег – для одного подающего надежды актера по кличке Единорог он даже появился на премьере фильма "Кулаки Единорога" – но теперь он отказывался это делать. Его единственным и постоянным компаньоном стал Раймонд Чоу, но даже он не был застрахован от периодических взрывов ярости со стороны Ли. Когда журнал кинокомпании "Голден Харвест", издаваемый ее работниками, поместил на своих страницах статью о взаимоотношениях Чоу и Ли, реакция последнего была яростной: "В статье подразумевается, что я безмозглый ребенок, полностью зависящий от Раймонда. Это не так… на самом деле я завишу только от самого себя и у меня не меньше мозгов, чем у других." Впоследствии он отрицал, что в их дружбе произошел раскол – "мы дружны как и прежде" – но этот инцидент продемонстрировал, что Ли все больше овладевают бредовые навязчивые идеи, и что он боится, что его используют.
Ли не только оттолкнул от себя друзей, но и начал остерегаться появлений на публике. Приехав в свою бывшую школу, "Сент Френсиз Ксавьер Колледж", куда его пригласили для вручения призов победителям школьных соревнований, Ли представил приехавшего с ним Боба Бейкера, вместе с которым они снимались в главной роли в "Кулаке ярости", как своего телохранителя. Во время торжественной церемонии где-то за спиной с грохотом захлопнулась дверь, и Ли тут же бросился на землю и был заметно потрясен случившимся. Позднее Ли показал директору школы, брату Грегори, сумку, которую он носил с собой. Внутри нее, как сказал ему Ли, лежал пистолет. Кого или чего мог опасаться Ли, мы расскажем в следующей главе, но какая грустная ирония заключается в том, что самый смертоносный человек в мире, непревзойденный мастер самозащиты, чувствовал, что в целях безопасности ему необходимо носить с собой оружие.
К тому времени жизнь Ли уже не принадлежала ему – она была собственностью миллионов китайских поклонников, и чем упорнее он искал уединения, тем упорнее за ним охотились. В самом начале своей карьеры Ли был любимцем восточной прессы, охотно давал откровенные интервью и позировал перед фотоаппаратами на съемочной площадке и вне ее. Однако теперь пресса охотилась за ним, как ястреб, и с нетерпением ждала, пока он совершит ошибку, чтобы впиться когтями в ревностно оберегаемый им образ супергероя.
Андре Морган:
«Хорошо известно, что некоторые итальянцы зарабатывали себе на жизнь, фотографируя Джеки Кеннеди или Элизабет Тейлор. Подобное происходило и с Ли. Где бы он ни находился, за ним всегда неотступно следовали люди, снимавшие его и продававшие фотографии журналам. И любой незначительный инцидент раздувался до невообразимых размеров. Однажды он подрался с костюмером на телестудии и на протяжении трех последующих дней газеты выносили это происшествие на первые полосы. Абдул Карим Джаббар – негр-мусульманин – снял в Вашингтоне дом для негров-единоверцев, там произошла межплеменная резня, и все они были убиты. На первых полосах гонконгских газет тут же появились заголовки: „Брюс Ли причастен к массовому убийству“. Но когда вы дочитываете статью до конца, то выясняется, что человек, который на прошлой неделе вместе с Ли участвовал в съемках в Гонконге, снял в Америке дом для нескольких людей, которые потом были убиты. К Ли это не имело абсолютно никакого отношения, но газеты обращались с ним именно таким образом».
По-настоящему серьезный разрыв между Ли и прессой произошел, когда в один прекрасный день он вышел из ворот киностудии, у которых его уже ждали толпы газетчиков. Он согласился попозировать для нескольких снимков, но им этого было недостаточно. Он отказался позировать дальше и резко попросил их оставить его в покое. Произошел конфликт. На следующее утро центральным материалом всех газет была история о том, как Ли дурно обошелся с фотографами.
Конфликт этот еще больше углубился после того, как гонконгская вечерняя газета «Стар» опубликовала статью, в которой процитировала слова одного из учеников Ип Мэна, утверждавшего, что он собственными глазами видел, как на одной тренировке Ли был нокаутирован своим соперником. Ли, чья репутация «непобедимого» оказалась под угрозой, подал на газету в суд. Владелец и редактор «Стар», упрямый и грубый австралиец Грэхэм Дженкинс, на протяжении десятилетий редактировавший различные газеты Дальнего Востока, заявил, что Ли пригрозил тому человеку, который предоставил газете материал, и заставил его изменить эту историю. Позднее Ли стал ключевой фигурой в крупнейшей сенсации за всю историю этой газеты.
Бесспорно, гонконгская пресса сама подталкивала Ли на разного рода опрометчивые действия, но нередко он сам провоцировал ее благодаря своему экстравагантному и яростному темпераменту. Как-то раз Ли вместе с другими мастерами боевых искусств появился в телевизионной программе и средних лет человек из публики предложил выступавшим попробовать вывести его из равновесия. Он принял боевую стойку и все мастера по очереди пытались сдвинуть его с места, но их попытки оказались безрезультатными. Оставался только Ли. Когда окрыленный своим успехом человек пригласил его к действию. Ли встал и нанес ему удар кулаком в лицо, от которого тот рухнул на пол. Когда позднее Ли спросили, почему он повел себя столь агрессивно, Ли ответил: " Я не толкаю, я бью". Если бы это произошло на тренировке, то послужило бы великолепным примером безграничной свободы Джит Кун До, но на телевидении это выглядело ненужным и отвратительным, и пресса с радостью ухватилась за этот случай.
Еще со времени работы над картиной "Большой Босс" между Ли и директором картины Ло Веем возникла ожесточенная вражда, усиливавшаяся несхожестью их характеров и "артистическими различиями".
Как-то раз в студии звукозаписи "Голден Харвест" Ли, разъяренный мыслью о том, что Ло Вей приписал себе все заслуги успеха его первых фильмов, яростно обрушился на него. Когда жена Ло Вея возмутилась тем, что на голову ее мужа выливают поток помоев, Ли пригрозил директору физической расправой. Вызвали полицию, и дело было улажено только после того, как Ли пошел на из ряда вон выходящий шаг и подписал бумагу, которая гласила: " Я, Брюс Ли, оставляю Ло Вея в покое".
Газеты сделали из этой вспышки ярости сенсацию, которая произвела на поклонников Ли весьма неприятное впечатление.
Были и другие инциденты, многие из которых остались незамеченными прессой. Во время съемок "Появления Дракона" Ли подрался со сценаристом Майклом Алленом и продюсером Фредом Вайнтраубом.
Конфликт, вышедший за рамки дружеского соперничества, произошел и между Ли и снимавшимся вместе с ним в главной роли Бобом Уоллом, американским чемпионом профессионального каратэ. В ходе съемок сцены, в которой Уолл кидается на Ли с зажатыми в руках бутылочными горлышками, американец несколько затянул свое движение и сильно разрезал руку Ли, который в результате на несколько недель вышел из строя. Друзья Уолла в Гонконге рассказали, что скорее всего это не было простой случайностью.
Все эти эмоциональные взрывы в отношении прессы, друзей и коллег можно однозначно объяснить тем состоянием огромного напряжения, в котором жил тогда Ли. Он отчаянно стремился стать такой же кинозвездой, как Кобури и Мак-Куин, и о его нетерпимости к разного рода срывам и оказавшимся на его пути препятствиям ходили легенды. Когда однажды на вечере его представили гостю, который не узнал его, Ли оттолкнул его протянутую руку, грубо отвернул его голову в сторону и рявкнул ему в ухо: "Брюс Ли… кинозвезда!". Таким поведением он нажил в Гонконге кучу врагов, а также показывал своим друзьям, что растущий успех требует от него все большего эмоционального и физического напряжения.
Тело Ли, сложенное как Великая китайская стена, стало предметом его гордости и его навязчивой идеей еще с тех пор, когда он, тринадцатилетний мальчик, сидя с родителями за обеденным столом, стучал кулаком по стулу. Каждое утро он проводил суровую многочасовую тренировку, включавшую в себя питикилометровую пробежку. Часто он просыпался посреди ночи, вставал и шел в гостиную потренироваться, перепрыгивал через стулья и осыпал занавески градом ударов. У него был специальный электрический прибор, который прикреплялся к поясу и замедлял кровообращение, заставляя Ли работать тяжелее и интенсивнее.
В его доме в Коулун Тонг было помещение размером со школьный спортивный зал, оборудованное зеркалами, позволявшими ему в ходе тренировки следить за собственными движениями. Он избегал ресторанной пищи и жил на диете, состоявшей из говядины, яиц и молока, перемешанных в смесителе, а также большого количества фруктовых и овощных соков. Он тренировался так, словно каждый бой мог стать для него последним, словно от его физической подготовленности зависела его жизнь, да так оно в определенном смысле и было. На "Голден Харвест", когда у него выпадало свободное время, он бродил по территории для натурных съемок, обнаженный по пояс, в одних тренировочных штанах.
Чтобы лучше выглядеть перед камерой, он решился на операцию, в ходе которой ему удалили из подмышек потовые железы. За несколько месяцев он похудел с 63,5 до 54,5 килограммов, и это беспокоило его.
Днем десятого мая 1973 года, во время озвучивания картины "Появление Дракона" в одной из студий для дубляжа, силы все-таки оставили его.
Раймонд Чоу:
«Я работал в своем кабинете, когда прибежал один из сотрудников и рассказал, что нужно срочно вызвать врача, так как Ли потерял сознание. Ли работал в дублерской, и я помчался туда. Я сразу увидел, что он тяжело дышит и его трясет. Я позвонил доктору Лэнгфорду в „Бэптист Хоспитал“, и он сказал, чтобы я немедленно привез Ли в больницу».
Доктор Лэнтфорд, американец, сказал позднее, что когда Ли привезли, он был «очень близок к смерти». «Сначала раздавалось шумное дыхание, потом оно смолкло. Начались конвульсии. Содрагалось все его тело, но наибольшую сложность нам доставили руки, так как он был очень сильным и контролировать их было сложно. Понадобилось полтора часа на то, чтобы привести его в сознание».
Когда Ли вышел из комы, его состояние, по словам Лэнгфорда, было "довольно драматичным". "Сначала он смог слегка шевелиться, потом открыл глаза, сделал какой-то знак, но не мог говорить. Он узнал свою жену и показал знаками, что узнал ее. Позже он смог начать разговаривать, но говорил он невнятно, не так, как обычно. К тому времени, когда его перевели в другую больницу, он мог вслух вспоминать то, что с ним произошло, и даже шутить".
Гонконгский нейрохирург доктор Питер By, также осматривавший Ли, предложил ему пройти мозговые тесты, но Ли отказался и позднее вылетел в Лос-Анжелес, где его осмотрела группа врачей во главе с доктором Дэвидом Рейсбордом. Рейсборд пришел к выводу, что с Ли произошел "судорожный припадок", распространенный вид эпилепсии, вызванный неустановленными причинами. Он выписал Ли лекарство под названием Дилантин, обычно приписываемое эпилептикам.
В это тревожное время "Голден Харвест" оказалась буквально засыпанной различными предложениями по поводу съемок. Компании «Эм-Джи-Эм» хотела, чтобы Ли снялся в главной роли вместе с Элвисом Пресли (легендарный певец должен был сыграть роль ученика, только начавшего изучать боевые искусства). Карло Понти предлагал ему сыграть главную роль в паре с Софи Лорен; компания "Уорнер Бразерс" сообщала, что у нее готово двенадцать новых сценариев, и выражала надежду, что Брюс сможет сняться хотя бы в пяти поставленных по ним картинах. Джеймс Кобурн и компания "Твентис Сенчури Фокс" мечтали снять наконец картину "Тихая флейта". А главное, Ли получил предложение из Венгрии сняться в двух картинах, за которые, согласно одной журнальной статье, он получил бы больше, чем самый высокооплачиваемый актер мира.
Обдумывая эти предложения, Ли вернулся к сценарию и планированию "Игры смерти". Работать с Ли вызвался австралийский актер Джордж Лазенби, когда-то игравший Джеймса Бонда, который, увидев в США одну картину с Ли в главной роли, тут же "купил билет на ближайший рейс до Гонконга".
В конце концов "Уорнер Бразерс" выдвинули предложение, которое Ли просто не мог отклонить: они предложили ему и Линде пожизненную ренту в размере 100 тыс. долларов ежегодно, если Ли одобрит хотя бы один из пяти сценарием и сыграет в снятой по нему картине. " Честно говоря, меня заинтересовало предложение, – сказал Ли в интервью газете «Чайна Мейл», опубликованном 28 июня под заголовком «Брюс Ли срывает гигантский куш». – Оно даст мне уверенность в будущем и облегчит уплату налогов. К тому же мое согласие не помешает мне работать с другими студиями". И затем со смехом он добавил: " Я очень верю в эту студию… Я думаю, что она переживет меня".
2. Король умер
Примерно около 8 часов вечера 20 июля 1973 года Ли, пожаловавшись на головную боль, лег в постель. Сейчас нас не интересует, кому принадлежала та постель и где все это происходило, хотя некоторое время спустя точное местонахождение Ли в тот вечер послужит поводом для грязных инсинуаций и интриг вокруг последних часов жизни Ли.
Когда обнаружилось, что он едва дышит и у него не прощупывается пульс, после осмотра, проведенного местным врачом, доктором Чу Фоуви, Ли в полумертвом состоянии был привезен в гонконгскую больший "Куин Элизабет Хоспитал". Когда позднее Чу Фоуви спросили, почему он не отвез Ли в близлежащую "Бэптист Хоспитал", доктор Чу ответил: «Я пытался вернуть Ли к жизни в течение как минимум десяти минут, но состояние его не улучшалось и мне не приходило в голову, что эти минуты были самыми важными».
После того как приблизительно в 22.30 Ли доставили в "Куин Элизабет", врачи начали тщетную борьбу с целью вывести его из коматозного состояния, используя кислород и массаж сердца. Линда и Раймонд Чоу молча ждали у дверей палаты, а в 23.30 Чоу вышел через главные ворота больницы, у которых толпились ожидавшие новостей репортеры, и произнес: "Он умер".
"Самый натренированный человек на земле" скончался в возрасте 32 лет. "Почему именно хорошие парни уходят первыми?" – спросил Джордж Лазенби. Ответа ни у кого не нашлось.
Сложно преувеличивать то воздействие, которое смерть Ли оказалa на разбросанные по всему Дальнему Востоку китайские общины. На следующее утро в Гонконге потрясенные пассажиры общественного транспорта по мере приближения к центру города все чаще видели кричащие с прилавков газетных киосков заголовки: "Брюс Ли мертв". Почти все газеты Гонконга поместили на своих страницах некрологи, а пресса, выходящая на китайском языке, увеличила свои тиражи вдвое и даже втрое, так как читатели расхватывали газеты на сувениры.
В других странах многие поклонники Брюса попросту отказывались верить в его смерть. В статье, опубликованной в "Чайна Мейл", рассказывалось, что малазийцы в Пенанге считают, что все разговоры о смерти Ли – не что иное, как мрачноватая реклама фильма "Игра смерти".
"Поклонники Ли горячо спорили о том, умер он или нет, и даже заключали пари", – пишет газета.
На следующее утро после его смерти сообщения мировых служб теленовостей основывались на двух основных источниках: во-первых, в заявлении Раймонда Чоу, сообщившего, что Ли потерял сознание во время прогулки с Линдой по своему саду в Коулун Тонг, и, во-вторых на заявлении, сделанном руководством больницы, в котором говорилось, что хотя врачи обнаружили, что Ли скончался от опухоли мозга, они не смогли определить, чем она была вызнана.
На первый взгляд, история выглядела вполне достоверной, так как была фатальным повторением приступа, имевшего место двумя месяцами раньше в студии "Голден Харвест". Никто не сомневался, что вскрытие подтвердит, что он умер естественной смертью, и на этом вся трагичная история завершится. И если кто-то в то утро 21 июля думал иначе он либо держал свои мысли при себе, либо его мнение затерялось в сожалениях и соболезнованиях молодой вдове и детям. Однако уже через несколько дней ситуация изменилась, и если бы какой-нибудь коронер (то есть следователь, проводящий дознание в случае насильственно или скоропостижной смерти – прим. пер.) осмелился бы сделать безрассудное заявление, что смерть Ли вызвана естественными причинами, то не исключено, что население Гонконга бросилось бы на штурм здания суда.
24 июля на первой полосе «Стар» под кричащим заголовком было опубликовано сенсационное известие о том, что Ли привезли в больницу не из дома на Камберлэнд Роад, а из квартиры знойной молодой актрисы по имени Бетти Тинг Пей. "Шок Брюса Ли" – трубила «Стар», цитируя работника "скорой помощи", подтвердившего, что Ли доставили в больницу из лома номер 67 по Бикон Хилл Роад, квартал Коулун Тонг – из квартиры Бетти Тинг. Раймонд Чоу, неуютно почувствовавший себя в центре внимания, исчез из пределов досягаемости, оставив красотку мисс Тинг, восходящую звезду с Тайваня, наедине с разъяренной прессой.
Бетти, находившаяся в состоянии возбуждения и вынужденная обороняться, сделала глупую ошибку, солгав репортерам. "В пятницу вечером, когда он умер, меня не было дома – я ушла вместе с матерью, – отрезала она. – В последний раз я видела Ли несколько месяцев назад, когда мы случайно встретились на улице". Друзья и коллеги Ли, включая его брата Питера, поддержали эту историю и отвергли заявление «Стар», назвав его «фантазией». Даже сегодня Питер Ли все еще верит, что скандал вокруг смерти его брата вызван желанием прессы отомстить Ли за его бесцеремонное, часто презрительное обращение с журналистами и фоторепортерами. "Могу сказать только одно, – сообщил он, – когда Брюс вернулся в Гонконг из Штатов, в мире прессы у него было много врагов".
Но дело было сделано. Откровения «Стар», значительно подкрепленные словами соседа Бетти Тинг, проинформировавшего репортеров, что Ли был здесь частым гостем и на протяжении нескольких последних месяцев появлялся в доме Бетти каждую неделю, стали той бомбой, которая взорвала плотину. И после того, как китайские скандальные листки взяли след, сбить их с него уже не представлялось возможным.
До сих пор остается загадкой, почему доверенные лица Брюса Ли пытались скрывать место, где развернулась драма. "Я не знаю, что сказал Раймонд, – сообщил Лндре Морган. – Если он действительно сказал, что Ли увезли из его дома, то я не знаю, зачем он так поступил". Впрочем, причины скрытности можно понять и в плане личном, и в плане профессиональном. Руководствуясь ошибочной лояльностью и пытаясь сохранить лицо покойного, ближайшие друзья Ли выпустили монстра, который в последующие месяцы будет тревожить их покой. Все эти вымышленные данные плюс неспособность врачей определить причину смерти Ли окрасили последние часы жизни Брюса в призрачные и зловещие цвета. " В жизни он был открытым человеком, но после смерти все, связанное с ним, приобрело мистический характер", – заметил директор картины Ли Хсиан-чунг.
Накануне того, как разразилась буря грязных сплетен и злобных слухов, в среду, 25 июля, прошли символические похороны Брюса Ли. Проводы, которые устроил город своему королю, показали, как много значил Ли для своих соотечественников, и их можно сравнить разве что с похоронами Рудольфа Валентно, проходившими пятьдесят лет назад.
Вот что написала об этих похоронах нью-йоркская "Дейли Миррор" от 24 августа 1926 года:
«В жизни Рудольф Валентно привлекал к себе множество взволнованных, изголодавшихся по романтике людей. В смерти он собрал гигантские толпы. Руди лежал в гробу из серебра и бронзы стоимостью 10 тыс. долларов, лицо его покрывало толстое непробиваемое стекло. Толпа проявляла нетерпение и хотела увидеть его немедленно. Она ворвалась в помещение, где проходило прощание с покойным, разбив зеркальное стекло, сметая полицию, ревя, падая, крича, раздавая направо и налево удары кулаками, топча упавших. Некоторых затоптали лошади. С некоторыми приключился обморок. От 75 до 100 человек получили ранения. Но ничто не могло удержать их. Симпатичная девушка в чулках (чулки тогда были в новинку, так что не стоит удивляться этой фразе – прим. пер.) истерически рыдала и платье ее насквозь промокло от слез, а новая шляпка превратилась бог знает во что. „Я должна увидеть его! Я должно увидеть его!“ – кричала она».
Прощание в Гонконге не было таким диким и отчаянным, как истерическая вспышка в Нью-Йорке. Но до этого чуть не дошло.
Помещение, в котором проходила церемония, было заполнено до предела с 9 часов утра, т. е. с самого момента открытия, хотя до начала церемонии оставался еще час. Внутри маленькой часовни – площадка примерно 18 на 12 метров – в душном летнем воздухе стояли наркотические запахи цветов, фимиама и пота. Участники церемонии и фотографы толпились и теснились перед алтарем, на котором в окружении цветов и свечей стоял портрет умершего. Со стен свисали длинные полосы прекрасного шелка, терявшиеся в толпе. У входа стояло и лежало более 500 цветочных подношений со всего мира. Рядом с веточкой, перевязанной лентой, со словами "От маленького поклонника", принесенное шестилетним мальчиком, лежал венок с надписью "Брюсу от Тинг Пей".
Неподвижное, окаменевшее тело Ли, закутанное до подбородка белым шелком, лежало в бронзовом гробу, лицо его было серым и искаженным, несмотря на толстый слой грима. На висевшем над его головой флагом было написано по-китайски: "Звезда Падает в Море Искусства".
А на улице на пути следований похоронной процессии выстроилась толпа, насчитывавшая от пяти до десяти тысяч обезумевших от горя людей. Многие простояли целую ночь за стальными барьерами, установленными властями. Другие предусмотрительно вскарабкались на неоновые вывески, которыми так славится Гонконг, или влезли на крыши, чтобы в последний раз увидеть своею идола, точнее его гроб. При виде знаменитостей, поднимающихся по ступеням, ведущим ко входу в часовню, они аплодировали и выкрикивали приветствия. "Саут Чайна Морнинг Пост" назвала эту сцену "карнавалом".
Один за другим прибывали боссы китайской киноиндустрии: Нэнси Квон, которая в роли Сюзи Вонг однажды привлекла к своей родине внимание всего мира; Нора Миао, неоднократно снимавшаяся в главных ролях вместе с Ли, вокруг которой уже образовался бурлящий водоворот сплетен; мадам То Сам-ку, пожилая женщина, сыгравшая роль в детской карьере Брюса; Джордж Лазенби, человек, надеявшийся сыграть вместе с Джеймсом Бондом Востока; поп-певец Сэмми Хью; даже директор Ло Вей.
Они прибывали, чтобы пройти двенадцать ступеней, отделяющих их от гроба, низко поклониться и отдать дань памяти человеку, поднявшему находившуюся в упадке и никому не известную индустрию на высшую ступень мирового кинобизнеса. Все они были здесь, кроме двух человек, чье отсутствие резало глаза: кроме старого человека из империи "Шоу Бразерс" и девушки, чье имя было у всех на языке. Возможно она начинала смутно догадываться о приближении агонии. Возможно она испытывала некоторый страх перед тысячами собравшихся людей.
Возможно, она была убита горем и просто не могла двигаться. Но как бы там ни было, в тот день, когда Гонконг говорил «прощай» человеку, которого она любила, Бетти Тинг Пей приняла несколько таблеток снотворного и, погрузившись в глубокий сон, осталась дома.
" Для тысяч поклонников Брюса, простоявших около часовни всю ночь, самым трагическим моментом было появление жены Ли Линды, приехавшей к девяти часам", – писала «Чайна Мейл». Для двадцативосьмилетней американки похороны мужа превратились в кошмар.
Она приехала с Раймондом Чоу и менеджером "Голден Харвест" Хо Кунчунгом, и 500 человек, собравшихся внутри часовни, молча приветствовали ее. Закутанная в тяжелые покровы традиционного китайского траурного платья белого цвета, она на протяжении всей церемонии казалась абсолютно неуместной фигурой. В темных очках, скрывающих красные от слез глаза, окруженная с обеих сторон детьми, к счастью своему не понимавших происходящего, она, чужая в этой чужой для нее стране, скрестив ноги, сидела на подушке. По мере того, как волны друзей и знакомых текли вокруг гроба, напряжение, должно быть, становилось все более невыносимым, и она несколько раз принималась плакать.
Когда пришел ее черед подойти к гробу, у нее был такой вид, словно она сейчас рухнет в обморок и смотреть на нее без жалости было невозможно. "Это было ужасное время", – позднее призналась она своим друзьям.
Вынос на улицу гроба стоимостью 40 тыс. гонконгских долларов вызвал хаос и стал мрачным повторением картины "Кулак ярости", в начале которой Ли, играющий роль ученика Чена, падает, охваченный горем, на гроб своего мастера кунгфу. 300 полицейских, окруживших часовню, были вынуждены взяться за руки и образовать живое кольцо, чтобы сдержать напиравшую толпу. Наконец, чтобы спасти женщин и детей, которых неоднократно прижимали вплотную к барьерам, от неминуемой смерти, были вызваны подкрепления. Старики плакали, девушки теряли сознание, многие оказались в больницах в состоянии шока, других привезли туда с незначительными повреждениями. "Это действительно было ужасно", – вспоминает Питер Ли.
