Текст книги "Техника и вооружение 1997 04"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Радиоэлектронная война во Вьетнаме

Весь период войны во Вьетнаме перед американцами наиболее остро стояла проблема изоляции Южного Вьетнама от Северного – Демократической Республики Вьетнам (ДРВ). По обширной системе путей сообщения, именуемой тропой Хо Ши Мина, южновьетнамским коммунистам поставлялись оружие, боевая техника (в том числе танки), предметы снабжения, перебрасывались регулярные подразделения армии ДРВ. Для американских летчиков значительной проблемой было обнаружение грузовиков и других транспортных средств, а также самих дорог. Задача была не из простых – вьетнамцы были асами маскировки и визуальное наблюдение с воздуха зачастую не давало никаких результатов. Зенитное прикрытие путей сообщения в те годы было не столь сильным, чтобы представлять серьезную угрозу для реактивных самолетов. Наиболее часто встречались пулеметы ДШК – очень эффективное оружие для борьбы с вертолетами, но для “Фантомов” и “Тандерчифов” они не представляли столь серьезную угрозу. Положение изменилось, когда в Южном Вьетнаме появились переносные ЗРК “Стрела”, а наиболее важные участки дорог были прикрыты зенитками с радиолокационным наведением. Кроме того, перевозки стали осуществляться в ночное время. Чтобы сократить потери самолетов и увеличить эффективность боевых вылетов, была необходима тщательная разведка. Разведка агентурная отпадала по двум причинам: всеобщая ненависть вьетнамцев к янки, как следствие – агентов завербовать было крайне трудно; даже завербованный агент не мог передовать информацию в реальном масштабе времени. Оставалась разведка техническими средствами. По программе “Иглу Уайт” было разработано несколько типов дистанционных датчиков, использующих различные физические принципы получения информации с поля боя или из тылов противника.

Первым шагом стало применение акустических датчиков. Концепцию применения таких устройств, как и сами датчики, позаимствовали у ВМС. Погружаемые буи с акустическими гидрофонами с успехом использовались во флоте для обнаружения подводных лодок уже длительное время. Первые датчики “Аквабуй” длиной 91 см и диаметром 12 см весили 12 кг. Это были стандартные военно-морские радиогидроакустические буи, у которых гидрофоны заменили на микрофоны. Буи сбрасывали с самолетов на парашютах над джунглями. Камуфлированный парашют цеплялся за ветки дерева и обнаружить подвешенный в кроне дерева буй было довольно сложно. Встроенная аккумуляторная батарея обеспечивала передачу информации в течении 30 – 45 дней. Следующими стали применяться специально разработанные сейсмические датчики, реагирующие на сотрясение почвы от проходящего вблизи транспорта. Датчики “ADSID” весом 11 кг каждый сбрасывались с самолетов без парашютов. Корпус датчика, выполненный в виде остроконечной ракеты, при падении зарывался в землю на 20 – 25 см, на поверхности оставалась торчать лишь проволочная антенна, внешним видом напоминающая обыкновенный куст. Третий тип датчиков “Акусайд” весом 17 кг использовал оба принципа: акустический и сейсмический. Микрофоны включались автоматически после появления сейсмического сигнала или по радиосигналу для подтверждения информации. В результате, время работы микрофонов, которые потребляли много электроэнергии, резко сократилось, соответственно, автономность всего устройства возросла до 90 суток без потери качества информации.

Сейсмический датчик (слева)

Подвеска датчиков ADSID под самолет (справа)

Мобильная станция обработки данных

Программа “Иглу Уайт”, более известная в американских войсках как “Стена Мак-Намары” (по имени тогдашнего министра обороны США), предусматривала создание вдоль демилитаризованной зоны сплошного барьера из электронных датчиков, минных полей с вкраплениями опорных пунктов, занятых американскими или южновьетнамскими войсками. Первоначальные работы по созданию различных датчиков в рамках этой программы начались в 1966 г. Официально информационная система “стены Мак-Намары” была введена в эксплуатацию и передана ВВС I января 1971 г. Впервые во Вьетнаме датчики применили при обороне Кхе Сана в ноябре 1967 г. В городе, расположенном вблизи демилитаризованной зоны, находилась крупная база корпуса морской пехоты. Соединения Вьет Конга окружили базу и держали ее в осаде до февраля 1968 г. В этих условиях очень важно было пресечь снабжение партизанских частей, осаждавших город. Эта задача была возложена на авиацию, а чтобы удары не наносились По пустому месту, вокруг города было разбросано значительное число “Аквабуев”. Занимались этим делом 12 самолетов ОР-2 “Нептун” из состава ВМС США. Для патрульных экипажей самолетов установка акустических буев – дело привычное, непривычным был зенитный огонь с земли. Поршневые “Нептуны” были слишком громоздки и уязвимы, и с января по февраль были сбиты три самолета. В мае “Нептуны” сменили реактивные “Фантомы”. Полеты на малой высоте и средних скоростях для их пилотов тоже не были подарком, но все же риск потерь от огня с земли значительно уменьшился. В первое время вылеты на установку датчиков выполнялись только в ясную погоду. На одном из самолетов находился наблюдатель, фиксировавший место падения первого буя по дымовой шашке, которая сбрасывалась вместе с датчиком. В дальнейшем был отработан метод определения местоположения сброшенных буев по данным бортовой допплеровской навигационной системы, и полеты стали выполняться в любую погоду. Количество разбрасываемых датчиков возрастало год от года; так, если в 1969 г. было выставлено 5000 устройств, то в 1972 – более 40000.

За годы войны датчиками всех типов была засеяна значительная территория Южного Вьетнама, но больше всего их было вдоль тропы Хо Ши Мина и границы с ДРВ. Установить датчики было пол-дела, информацию от них еще надо было обработать и передать уже в виде конкретных данных в общевойсковые штабы и в части ударной авиации, Трансляцию радиосигналов от датчиков на пункты обработки информации осуществляли специализированные самолеты Локхид ЕС– 121 R и Бич “Дебонэйрс” в варианте ЕС-121 “Пэйв Игл”, последние применялись и в беспилотном варианте. Информация обрабатывалась в мобильных вычислительных центрах, обычно развернутых на территории крупных авиабаз. Сердцем центра была самая совершенная по тем временам ЭВМ IBM 360-65. Данные передавались непосредственно авиачастям для немедленного реагирования и в штабы для оценки активности передвижений транспорта противника и определения мест складирования грузов и парковки техники. "

Вертолет VH-1 с экспериментальной системой ночного видения AN/ AAQ-5

Система выставленных датчиков вместе с вычислительным центром давала все же весьма относительную информацию. Даже если команда на боевой вылет ударным самолетам передавалась немедленно, все равно проходило некоторое время до появления самолетов над тропой, грузовики успевали уехать, и их приходилось искать заново. Несовершенство навигационных систем давало, по сути, двойную ошибку: первый раз при привязке к местности выставляемых датчиков, второй – при выходе самолетов на цель. Суммарная ошибка могла достигать нескольких сотен метров. И, наконец, основной поток транспорта по партизанским дорогам приходился на ночное время.

Наиболее эффективными самолетами для борьбы с грузовиками были “ганшипы” ' – ощетинившиеся пушками и пулеметами транспортники АС-119, АС-47 и АС-130, неплохо показали себя и самолеты B-57G “Канберра”. Для обнаружения целей в темное время суток на многих из этих самолетов были установлены телевизионные системы, способные работать в условиях низкой освещенности LLLTV, инфракрасные системы обзора передней полусферы FLIR и система “Блэк Кроу”, реагирующая на электромагнитное излучение, к примеру, на импульсы от системы зажигания автомобилей. Для нормальной работы системы LLLTV требовался дополнительный естественный или искусственный источник света. Так, грузовик можно было увидеть, если на небе была хотя бы четвертинка луны. Системе FLIR посторонние источники света не требовались, она реагировала на тепловое излучение. Это была одна из первых авиационных систем ночного видения (до системы, носящей такой же название и установленной на вертолете АН-64А “Апач”, еще было очень далеко), и ее датчик реагировал лишь на откровенно теплые предметы, такие как работающие автомобильные двигатели или нагретые при стрельбе орудийные стволы. Наибольший эффект давало применение всех трех систем одновременно, однако, они не были завязаны в единый бортовой комплекс, а обслуживались операторами, поэтому, результаты их работы в значительной мере зависели от квалификации обслуживающего персонала. Применение электронной информационой системы, состоящей из датчиков, самолетов-ретрансляторов и вычислительных центров во взаимодействии с “Ганшипами” 1*

[Закрыть] , оснащенными системами ночного видения, позволило в три раза увеличить количество уничтоженных автомобилей на тропе Хо Ши Мина при уменьшении собственных потерь. За период с ноября 1969 по апрель 1970 было уничтожено 5950 грузовиков, а после установки на дорогах датчиков информационной системы, в период с ноября 1970 г. по апрель 1971 г., – уже почти 14000 автомобилей.

Тепловизоры устанавливались и на самолеты OV-1 “Мохаук”, которые осуществляли патрулирование дельты реки Меконг. Эти самолеты совершали боевые вылеты обычно в паре с боевым вертолетом AH-1G “Хью Кобра” или с вооруженным вариантом “Ирокеза”. Самолет обнаруживал сампаны и наводил на них ударные вертолеты, Эффективность подобных действий была очень высокой, порой водные перевозки удавалось прервать совсем. Логично было бы установить системы ночного видения на вертолеты, что и было сделано. Вертолеты UH-1 были оборудованы турелями с пассивными инфракрасными системами AN/ AAQ-5. Широкого распространения геликоптеры с ИК системами во Вьетнаме не получили, хотя есть сведения, что несколько машин приняли участие в боевых действиях. Работы по установке И К и ТВ систем на “Хью Кобры” не вышли из стадии летных испытаний, в то же время нельзя исключить, что одна или две “Кобры”, оснащенные ИК и ТВ системами, летали над Вьетнамом. Применение в Индокитае на вертолетах систем ночного видения не было столь широким и эффективным, как на самолетах. Отчасти это объясняется более жесткими массогабаритными требованиями к вертолетным системам по сравнению с самолетными. Использование первых опытных ситем AN/AAQ-5, CONFICS и ATAFCS положило начало работам по созданию системы TADS/ PNVS вертолета АН-64А “Апач”, ставшей классической. Во Вьетнаме же вертолетчики широко использовали, главным образом, примитивные армейские акустические системы и химическую систему ХМ– 3 “Пипл Снайффер”(буквально – “вынюхиватель людей”), которая сигнализировала о наличии людей в легких постройках типа бамбуковых хижин.

Армия разработала для пехотинцев свои типы датчиков. Необходимость в них была вызвана очаговым характером боевых действий в Южном Вьетнаме. Армейские подразделения располагались в укрепленных опорных пунктах и лишь изредка совершали вылазки в джунгли. Бойцы Вьет Конга держали гарнизоны укрепленных деревень в постоянном напряжении, атака или обстрел могла последовать когда угодно. Использование датчиков лишало партизан внезапности. Наиболее часто применялись датчики минисид, микросид и DSID, все они работали на древнем, как мир принципе “задевания за веревочку”, натянутую на небольшой высоте над землей. Сигнал от сработавшего датчика передавался по радио на опорный пункт. Специально для небольших подразделений была создана система PSID, состоящая из четырех сейсмических датчиков, связанных общим кабелем с радиопередатчиком. Радиосигнал мог приниматься на дальности до 500 м. Один из энтузиастов-янки так отзывался об этой системе: “PSID проста в применении, неприхотлива, надежна и имеет небольшие размеры и массу, я хотел иметь двенадцать комплектов этой системы в пехотном отделении вместо двенадцати комплектов в батальоне.”

1* о самолетах “ганшип” читайте в следующем номере

Индивидуальный детектор Е-63 “people sniffer”

Усилитель изображения AN/TVS-2, установленный на !2.7 мм пулемете

Усилитель изображения AN/PVS-2

Самолет АС-119 – ночной охотник за грузовиками

Армейские подразделения также вручную устанавливали авиационные датчики, разработанные по программе “Иглу Уайт”. В июне 1969 г. в боях за Крук, расположенный в 80 км от Сайгона, подразделения 25– й пехотной дивизии установили большое число “аквабуев” и “аквасайдов”. Информация от них, наряду с использованием индивидуальных систем ночного видения и компактных РЛС, позволила очень точно наводить на партизан боевые вертолеты, истребители-бомбардировщики и корректировать артиллерийско-минометный огонь. В результате, при ночных атаках переднего края обороны американской пехоты достигало гораздо меньшее число вьетконговцев. В ходе трехдневных боев было убито 402 вьетнамца, в то время как 25-я дивизия потеряла 25 человек ранеными и одного убитым.

Большие неприятности доставляли американцам партизанские мины, в среднем, одна дивизия теряла от них до 70 единиц транспорта ежемесячно. Уставновка вдоль одной из дорог 56 акустических и сейсмических датчиков в семи наиболее опасных местах позволила засекать места минирования, в результате, потери автомобилей уменьшились в два раза, а несколько команд вьетнамских диверсантов были уничтожены артиллерийским огнем.

Вьет-Конг предпочитал воевать ночью: американцы ночью терялись, у солдат появлялся беспричинный страх. Враг мерещился за каждым деревом. Отчасти побороть боязнь ночного леса помогли различные индивидуальные системы ночного видения. В Индокитае американцы впервые широко применили бесподсветочные прицелы на электронно-оптических усилителях изображения. Прицелы AN/TVS-2 с семикратным усилением весили 7,2 кг и монтировались на стволах пулеметов и легких пушек. В звездную ночь они имели дальность до 500 м, а если еще светила и луна – то 1000 м. Более простые прицелы AN/PVS-2 с четырехкратным усилением весили 2кг и устанавливались винтовки М– 1 и М-16, встроенный аккумулятор обеспечивал непрерывную работу усилителя изображения в течении 72 ч. Самыми мощными были ночные обсервационные системы AN/TVS– 4, обеспечивавшие семикратное усиление изображения на дальности 1200 м. Устройство весило 17 кг, устанавливалось на треноге или монтировалось на джипе. Пехотой использовались химические датчики Е-63 “пипл снайффер”, реагирующие на запахи человеческого тела. Собственно датчик устанавливался под стволом винтовки, а обрабатывающая аппаратура, соединяющаяся с ним гибким кабелем, – в заплечном контейнере.

Усилитель изображения AN/TVS-4

Боевые действия в Индокитае были первой войной, где различные радиоэлектронные датчики и системы применялись наряду с традиционным оружием. Первое поколение таких систем имело много недостатков, так, бесподсветочные прицелы имели большой вес и размеры, малую дальность, а датчики очень часто выдавали ложную тревогу. Кроме того, после первых упешных опытов применения датчиков у личного состава появилось чувство ложной уверенности в отношении контроля подступов к опорным пунктам. Однако выяснилось, что дистанционные устройства при ошибочной установке фиксируют не все передвижения в джунглях. Примерно после двух лет использования датчиков эйфория от первоначальных успехов прошла, американцы поняли, что разные технические хитрости не являются панацеей в войне в джунглях. Тем не менее, опыт Вьетнама продемонстрировал, что в руках профессионалов электронная техника имеет высочайшую эффективность, особенно при решении разведывательных задач и охране объектов.

Анатолий ДОКУЧАЕВ

Рыцарская дуэль

''Техника и оружие” рассказала (N8, 1996 г.) о том, как сражались советские танкисты в годы Великой Отечественной войны с экипажами новейших немецких танков вермахта T-VIH ‘Тигр'' и T-VIB “Королевский тигр". А били ли советские танкисты “Пантеры”, “Элефанты”?

Герой Советского Союза Александр Милюков

РАЗГАР БОЕВ на Курской дуге. Июль 1943-го.

– Эй, русский, эй, Сашка, ты еще живой? Я думал, что ты сгорел в своем танке… Еще сгоришь. Я буду поджигать тебя, пока тебе не будет могила, – доносился чужой голос из рации.

Командир “тридцатьчетверки” старшина Александр Милюков опешил. Что за чушь собачья? А рация продолжала доносить с хрипотцой голос:

– На твоем колхозном тракторе только в могилу. Ну что выйдешь на нем один на один против моей “Пантеры”? Один на один, по-рыцарски …

– Ах, это ты, гад, мать твою?!., – чертыхнулся старшина Милюков, поняв, с кем имеет дело. Волну радиостанции его танка отыскал фашист. Да не простой, ас, “хитрющий”, как его прозвали в экипаже.

– Я готов, – Александр перед этим щелкнул тумблером. – Посмотрим чья возьмет, фашист недобитый.

– Выходи на дуэль сейчас. Только завещание напиши, а то не найдут, твоя страна очень широка, узнал, когда русский учил…

– Сам о завещании побеспокойся, – уже не говорил, а кричал Милюков, матеря немца, что называется, на чем свет стоит.

Немец умолк, умолк и Милюков и стал ждать, что скажут члены экипажа. Гитлеровец-то в более выгодных условиях, 76-мм пушка Т-34 не брала лобовую броню “Пантеры”, а немецкий танк мог сжечь “тридцатьчетверку” чуть ли не с двух километров, а с тысячи метров уж наверняка.

Да, дело обстояло так, а не иначе…

25 ноября 1941 года министерство вооружений и боеприпасов рейха поручает фирмам “Даймлер-Бенц” и MAN выпустить машину, превосходящую советский средний чудо– ганк Т-34 по вооружению и бронированию. Немецкая “тридцатьчетверка” (будущий танк Т-V “Пантера”) должна была иметь массу 35 тонн, 37-мм пушку с длиной ствола 70 калибров, максимальную скорость передвижения 55 километров в час, бронирование: лоб – 60 и борт – 40 мм. Мощность двигателя – 650-700 лошадиных сил.

В мае 1942-го фирмы представили на суд специально созданной комиссии свои проекты. “Даймлер– Бенц” предложила танк, даже внешним видом напоминавший Т-34, с такой же компоновкой агрегатов. Но требование комиссии об установлении на новом танке длинноствольной 75-мм пушки, по существу, отстранило проект немецкой “тридцатьчетверки”. Прошел проект фирмы MAN. Первый образец был изготовлен в сентябре 1942 года и подвергся тщательным испытаниям, а в ноябре начался серийный выпуск. Если сегодня, с высоты пройденных лет, оценивать созданный танк, то можно отметить, что он не затмил славу “тридцатьчетверки”, но с длинноствольной 75-мм пушкой получился самым добротным в гитлеровских “панцерваффе”. 2*

[Закрыть]

“Пантеры” на советско-германском фронте массированно были применены в июле 1943-го на южном фасе Курской дуги. И в течение полугола экипажам наших танков, в том числе КВ-1 и Т-34, чтобы выиграть дуэль у “Пантеры”, приходилось проявлять высочайшее мастерство. Только зимой 1944-го в танковые части начал поступать более мощный танк Т-34/85 (на “тридцатьчетверке” была установлена длинноствольная 85-мм пушка – в башне с увеличенной толщиной брони и она по всем параметрам превзошла “Пантеру”), впоследствии признанный лучшим танком второй мировой. Одновременно на фронт направляется сильнейший танк войны – тяжелый ИС-2.

2* Подробнее о танке Pz. Kpfw V “Пантера” см в “ТиО” 4/96 г. (стр. 8-11)

“Пантеры”, подбитые на курской дуге

Тяжелый танк “Пантера” обр. 1943г.

А теперь вернемся к факту, с которого начали рассказ. Итак, командир немецкого танка Т-V “Пантера” выходит на волну радиостанции одного Т-34 из танковой бригады Воронежского фронта, называет “тридцатьчетверку” колхозным трактором и предлагает командиру советского танка рыцарскую дуэль – один на один. Наши танкисты принимают вызов.

Звучит команда “По местам”. “Тридцатьчетверка” Милюкова стрелой, по другому и не скажешь, вылетает на исходную. Велик риск вступить в поединок один на один с экипажем, имеющим на вооружении более мощную пушку. Но когда еще можно встретиться с “хитрющим”, расквитаться с ним. Расквитаться было за что. В недавнем бою именно его “Пантера” двумя снарядами прошила “тридцатьчетверку”. Экипаж Милюкова ее проворонил, она внезапно выползла из второго эшелона и открыла прицельный огонь. Тогда все чудом остались живы.

Известно, что за одного битого двух небитых дают. Во втором бою уже ловушку запомнившейся нашим танкистам “Пантере” устроил экипаж Милюкова. Но не тут-то было. Как ни старался командир орудия сержант Семен Брагин, как ни материл его Милюков, снаряды шли мимо. Уворачивался немец, да так ловко, что все поняли – за рычагами “Пантеры” ас. Впрочем, другому не позволили бы постоянно пастись во втором эшелоне, не позволили быть свободным охотником. Заряжающий рядовой Григорий Чумак обозвал немца “хитрющим”, и это прозвище закрепилось в экипаже. И вот танкисты вступают с ним в схватку.

Милюков нервничал, понимал, что останется в живых и командиром экипажа только при одном условии – если с блеском выиграет поединок. Иначе трибунал, “тридцатьчетверка” сорвалась с боевой позиции без приказа комбата. Проигрыш же вообще сулил верную смерть – живым на этот раз немецкий ас никого не выпустит, после первого попадания положит копеечка в копеечку еще несколько снарядов.

Успокаивало то, что местность для поединка давала шанс экипажу на успех, она была безлесной, но испещренной балками и оврагами. А “тридцатьчетверка” – это скорость, маневренность, куда там “Пантере” до нее. Машина же Милюкова и вовсе летала до шестидесяти километров в час. В прошлом механик– водитель старшина Милюков выжимал из нее все соки, заводские характеристики превышал почти на треть. Словом, успех в поединке зависел от мастерства двух экипажей. От того, кто первым обнаружит противника, кто первым нанесет прицельный выстрел, кто сумеет вовремя увернуться и от многого, многого другого.

Главное – любыми способами приблизиться к “Пантере” на дистанцию 300-400 метров, тогда можно огневую дуэль вести на равных. Но немец-то не будет ждать, значит метров 700 метров “тридцатьчетверке” придется идти под его прицельным огнем.

Гитлеровец выстрелил, сразу после того как экипажи увидели друг друга. Да, он не хотел терять ни метра преимущества из тех семисот, что у него были в запасе. Снаряд вонзился рядом с советским танком. Прибавить скорость? Но “тридцатьчетверка” на каменистом участке давала километров тридцать, не более, и прибавить могла лишь чуть– чуть. Не пролетишь эти семьсот метров, успеет немец смертельно врезать. И Милюков тут же дал по тормозам, снизил скорость. Решил, пусть немец прицелится: Александр “видел” его за броней,“видел”, вот сейчас он весь впился в прицел… "Нет, гад, ничего не получится”. “Даю скорость! Маневрирую!” – прокричал Милюков. “Тридцатьчетверка” рванулась чуть раньше, может на секунду, прежде чем из ствола “Пантеры” плеснуло пламя. Опоздал немец, снаряд прошел мимо.

“Вот так-то, фриц, дальнобойная пушка это еще не все”. К Милюкову пришла уверенность, он теперь знал, увильнуть от снаряда можно и на открытой местности, можно превзойти в расторопности немецкого аса. А тут еще Николай Лукьянский – он находился на командирском месте:

– Двенадцать секунд, командир, я засек, двенадцать.

– Умница Лукьянский, – похвалил Милюков.

Лейтенант Алексей Ерохин

Тяжелый танк Рг. Kpfw V Ausf D “Пантера" обр. 1943г. (В отечественной литературе обычно обозначается как T-V)

Теперь он знал, что между первым и вторым выстрелом немца двенадцать секунд. Увеличил скорость, проскочить бы еще метров двести ровного поля, метров двести. А Лукьянский считал: “…Семь! Восемь! Девять! Десять! Одиннадцать'…” Милюков тут же, что было силы, рванул на себя оба бортовых фрикциона. Танк вздрогнул и замер. Снаряд перед самым носом вспахал землю. “Посмотрим, чья возьмет!” Русский танк то резко тормозил, то резко бросался в одну или другую стороны, и немецкие снаряды шли мимо. Экипаж мастерски использовал каждую ложбинку, холмик для своей защиты. Советская боевая машина неумолимо приближалась к “Пантере”. Немецкий ас посылал снаряд за снарядом, но “тридцатьчетверка” была неуязвима, она “росла” в прицеле неестественно быстро. И нервы у немца не выдержали, "Пантера” стала отступать. “Струсил, гад!” – кричал Милюков,– “Даю скорость!”

Танк противника пятился назад. В том, что в нем сидел настоящий ас, наши танкисты убедились еще раз. Ни разу немец не подставил борт или корму. И только раз, когда перед отступающей “Пантерой” оказался спуск, она, задрав пушку, на секунду показала днище. Этой секунды и хватило для того, чтобы Семен Брагин влепил бронебойным в ее уязвимое место.

Немецкий танк охватило пламя, “Пантера” заносчивого немецкого аса горела. Экипаж Милюкова захлебывался от восторга, танкисты кричали, хохотали, ругались.

Всех их отрезвил голос комбата по рации:

– Милюков! Дуэлянт хренов, под суд пойдешь.

Уже после боя отважной четверке скажут, как внимательно за поединком наблюдали с советской и немецкой сторон – за то время не было произведено никем ни одного выстрела, кроме участников дуэли. Наблюдали с тревогой и любопытством – наиредчайший случай рыцарской дуэли в двадцатом веке. Уже после боя Милюков оценил выдержку комбата, его опыт. В момент поединка он не произнес ни слова, понимал – не под руку. Свое недовольство высказал, когда поединок был выигран, и одиножды. Может быть потому, что в душе был доволен, а может оттого, по окончании рыцарской дуэли бой разгорелся уже между подразделениями, и экипаж Милюкова вновь праздновал победу, да какую!– “Тридцатьчетверка” встретилась с 3 “Тиграми”, сожгла их, а затем раздавила вместе с расчетами несколько артиллерийских орудий…

Этот снимок “Пантеры” более поздней модификации (Pz. KpfwV Ausf G) приведен лишь в качестве иллюстрации к бою Александра Милюкова

А теперь еще раз об участниках суперпоединка.

Ими были: командир танка старшина Александр Милюков, заменивший в период дуэли механика-водителя, механик-водитель рядовой Николай Лукьяновский, занявший командирское кресло, заряжающий рядовой Григорий Чумак и командир орудия сержант Семен Брагин, выстрел которого и поставил точку в этом необычном состязании.

Как сложилась их судьба? Семен Брагин и Николай Лукьянский погибли, первый – в день Победы в Кенигсберге, второй – 2 мая в Берлине. О Григории Чумаке автору ничего не известно. Александр Милюков встретил Победу в Германии, остался в живых. Впрочем, о нем чуть подробнее. Он один из тех, кто входит в когорту советских асов-танкистов. Отметим (делая уточнение), что отважный воин уничтожил 6 “Тигров” и одну “Пантеру”.

Родился Александр Милюков в 1923 году в селе Наровчат Пензенской области в крестьянской семье. Окончил 10 классов и школу Гражданского воздушного флота. Но так вышло, что летчиком не стал. На фронт прибыл в 1942-м, попросился в танкисты, механиком-водителем. После того, как его КВ подбили, пересел на “тридцатьчетверку", вскоре стал командиром. В феврале 1943-го в боях за Харьков его экипаж одерживает первую победу – уничтожает “Тигра”, который по многим параметрам превосходил Т– 34. Под тем же Харьковом Александр горел в танке.

В самый разгар боев на Курской дуге он в остром поединке, как уже знает читатель, сжигает “Пантеру” немецкого аса, а затем еще 3 “Тигра”. В 1944-м Милюков оканчивает Саратовское танковое училище. Еще 2 “Тигра” он записывает на свой счет уже в 1945-м, в Германии – под Гольсеном и Дрезденом, будучи младшим лейтенантом, командиром роты 53-й гвардейской танковой бригады (3-я танковая армия, 1-й Украинский фронт). Принимает участие в уличных боях в Берлине. В июне 1945-го за проявленные мужество и героизм удостаивается звания Героя Советского Союза.

После войны работает на Одесской киностудии. По его сценарию снят захватывающий фильм “Экипаж машины боевой”. О самом остром поединке в его жизни – о рыцарской дуэли. На Курской дуге.

Подбитые “Пантеры” есть на счету многих советских танкистов. Расскажем о наиболее результативном (по данным автора) экипаже.

16 августа 1944-го в бою у польского поселка Озенблув экипаж танка Т-34/76 младшего лейтенанта М.Климова (механик-водитель П.Гармаш, заряжающий Г.Сенотрусов и стрелок-радист И.Ненашев) вступил в поединок с 5 “Пантерами”. Причем “тридцатьчетверке”, которой командовал Климов, требовался серьезный ремонт, т. к. его боевая машина прошла с боями от стен Москвы, через Курскую Дугу и дошла до Польши. Двигатель у Т– 34 уже работал с перебоями, плохо тянул и сильно дымил. Еще хуже было дело с ходовой частью.

По приказу командира полка танк Климова занял позицию на северо– восточной окраине Озенблува в качестве неподвижной огневой точки, где экипаж должен был замаскировать Т-34 и заняться его ремонтом.

Только танкисты принялись за ремонт, как поступило донесение о том, что 5 немецких “Пантер” с пехотой неожиданно атаковали наши не успевшие окопаться пехотные подразделения. Экипаж прекратил ремонт и занял свои боевые места в танке. Как только появились “Пантеры”, “тридцатьчетверка” открыла огонь. Двумя снарядами Климову удалось поджечь первую “Пантеру”. Затем загорелась еще одна, но от огня других немецких танков маскировка слетела с “тридцатьчетверки”. Она стала видна, как на ладони. Экипаж все же успел поджечь еще одну “Пантеру”, но тут же сильный удар потряс и машину Климова. Немецкий снаряд попал в правую гусеницу и разбил ее. Еще одно попадание в топливные баки и над “тридцатьчетверкой” взметнулось пламя. Немцы, подумав, что с русским танком покончено, двинулись вперед. Вдруг, объятый пламенем Т34, ожил и метким выстрелом поразил еще одну “Пантеру”.

Итог поединка – четыре уничтоженных новейших немецких танка. Одновременно с “Тиграми” и “Пантерами” , как уже отмечалось, в июле 1943-го года на северном фасе Курского выступа в бой вступили немецкие САУ – истребители танков “Элефант” (“Слон”, первоначально назывались “Фердинанд” в честь конструктора Фердинанда Порше). Они участвовали также в осенних боях на правобережной Украине – под Никополем и в районе Житомира. Вооруженные 88-мм пушкой, САУ бронебойными и подкалиберными снарядами пробивали соответственно 180-мм и 200-мм броню с дистанции 1.000 метров и зарекомендовали себя опасным противником танков. Однако самоходок "Элефант” было выпущено мало – 90 штук и сильно повлиять на ход боевых действий они, конечно, не могли. Тем более “Элефанты” имели множество конструктивных недостатков.

А теперь об асах.

В период битвы на Курской Дуге “Красная звезда” сообщила о том, что на курско-орловском направлении командир танка Т-34 лейтенант Алексей Ерохин уничтожил 6 немецких тяжелых самоходных орудий “Фердинанд”, причем за два дня. Как это случилось?