Текст книги "Еда как разновидность секса"

Автор книги: Неда Тодорович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Шампанские династии

Международная ярмарка марки «Dom Pérignon» состоялась в 1936 году. Кроме нектара из плодов прославленных монастырских виноградников покупателям была предложена и хорошо продуманная упаковка – бутылка а-ля флаконы XVIII века и этикетка в стиле ампир. Что же касается Овильерского монастыря, то там в наше время расположился музей вин «Möet et Chandon», погреба которого по праву считаются самыми известными в мире.

В прочную связь церкви и королевского двора, в которую уходит своими корнями шампанское, со временем вписался и светский, буржуазный элемент: один аптекарь вошел в историю благодаря своим экспериментам с сахаром, в результате чего ему удалось получить красивую пену, а вдова по фамилии Клико внесла свой вклад в то, чтобы нектар сохранял жемчужную чистоту, добилась она этого путем особого способа розлива. Вообще, в хрониках шампанских вин вдовы фигурируют довольно часто. Итак, Николь Барт Понсарден, она же вдова Клико, выдумала для шампанского самый старый слоган: «Только одна категория качества – первая» – и под такой рекламой начала поставлять свой продукт в Россию, где горячими приверженцами этого французского чуда стали Пушкин, Гоголь и Чехов. Не уступала им и прославленная актриса Ингрид Бергман. Вспомните, как в «Касабланке», бросив мимолетный взгляд на легко узнаваемую оранжевую этикетку, она кокетливо сообщает Богарту: «Если это „Клико", я остаюсь».

Любители шампанского убеждены, что этот напиток представляет собой настоящее произведение искусства. Возможно, именно поэтому он всегда магнетически притягивал к себе людей искусства – писателей, художников, скульпторов, музыкантов, дизайнеров, а также всех тех, кто умел превращать в искусство самое жизнь. Колетт и Пруст восхваляли это благословенное вино. Поль Пуаре, первый великий кутюрье, создал известнейшее платье цвета розоватого шампанского. Потомки мадам де Поммери, которая, руководствуясь собственной интуицией, уменьшила количество сахара в вине, превратили ее неоготический замок Сен-Никез в Реймсе в настоящий памятник шампанскому. Внук госпожи де Поммери, Ален де Полиньяк, влюбленный в архитектуру и искусство, привлек к работе скульпторов, которые украсили погреба замка монументальными барельефами (один из них увековечил образ славной прабабушки), а бочку-родоначальницу оформил в стиле модерн сам Эмиль Галле.

Еще три шампанские дамы внесли свой вклад уже в двадцатом столетии: вдова Лорана Перрье, Лили Боллинжс и Камиль Ольри Родерер стоят у истоков трех крупнейших семейных торговых домов, которые обязаны им впечатляющими коммерческими успехами и известными на весь мир именами. Из погребов Перрье появилось на свет шампанское «без сахара», натуральное, с запоминающейся этикеткой «Grand Siècle». Владельцы дома «Bollinger» подчеркивают, что с первых дней его существования были поставщиками королевы Виктории, сын которой, Эдуард, разделял благосклонность к этой марке с Джеймсом Бондом. Из приверженцев продукции «Roederer» самым высокопоставленным был российский император Александр II, для которого в свое время были изготовлены особые хрустальные бутылки, подчеркивавшие цвет его любимого напитка («Cristal Roederer»). Приближенный к императору специалист-винодел большую часть года проводил в поездках по винным погребам, наблюдая за всеми этапами изготовления пенистого напитка, о чем составлял подробнейшие письменные отчеты.

Когда шампанская эпидемия перебралась через Атлантику, американцы, переняв французскую технологию, вскоре создали собственную империю, назвав ее «Charlie» в знак признательности человеку по имени Чарлз Хайдек, чей ловкий родственник Пайпер первым начал разрабатывать золотоносную жилу, внедрив шампанское в жизнь Голливуда. Таким образом, «Charlie» теперь считается самой престижной маркой, во всяком случае, когда речь идет о грандиозных мировых представлениях вроде вручения премии «Оскар» или призов Берлинского и Каннского кинофестивалей. Рассказывают, что Лорел и Харди, Кларк Гейбл и Фред Астер, не говоря уж о Мэрилин Монро, начинали каждое утро с обязательной четвертьлитровой бутылки «Charlie», для того чтобы «согреть тело и душу». Судя по всему, многие верили госпоже Помпадур, которая утверждала, что «шампанское – это единственный напиток, который делает женщину красивой».

Бутылки для шампанского разного объема имеют свои названия: «quart» (0,197 л), «demie» (0,375 л), «bouteille» (0,75– 0,8 л), «magnum» (1,5 л), «mathusalem» (6 л), «bal-thazar» (13 л) и «nabuchodonosor» (16 л). «Charlie» из бочки «Rare», украшенный этикеткой с подписью прославленного ювелира Фаберже, к которой по случаю столетия со дня рождения добавлен драгоценный камень, обработанный ювелирами дома «Van Cleef amp; Arpels», несомненно представляет собой самый дорогой алкогольный напиток в мире.

Можно и без черной икры

Своей славой шампанское во многом обязано выдающимся творческим личностям, которые своими эксцентричными поступками способствовали его маркетинговому продвижению. По случаю Всемирной выставки в Париже в начале XX века Эжен Мерсье, публицист и фанатичный поклонник благородного напитка, подарил парижанам гигантскую бочку, которую из Эперне привезли с помощью 24 волов и 18 лошадей, в сопровождении статуи мадам Мерсье, которая в свое время вызвала скандал отнюдь не головокружительным декольте, а обнаженными коленями. В другой раз в доставке этой бочки в Париж участвовали только лошади, причем белого цвета, освещаемые к тому же светом ста тысяч свечей. Торговый дом «Мерсье» и по сей день славится утонченным вкусом и умением устраивать необыкновенные, невиданные презентации своих товаров. А посещение его погребов для любого гостя превращается в поистине незабываемое событие.

Теттингер привлек к оформлению бутылок для своей продукции великих художников современности. Среди них были: Вазарели (в 1983 году), отец поп-арта Рой Лихтенштейн, а также Виэйра да Сильва, Арман и Андре Массой. На это его вдохновил пример бутылки «Belle Epoque», которую в 1902 году оформил для «Perrier-Jöuet» Эмиль Галле. «Krug» избрал совсем другой способ презентации – тишину, гораздо больше подходящую для раритетов, которыми в свое время наслаждались Коко Шанель и Хемингуэй. А Орсон Уэллс сформулировал знаменитое изречение, что существуют только две действительно невыносимые вещи: холодная женщина и теплое шампанское.

Ив Сен-Лоран, вдохновившись шампанским, хотел было выпустить туалетную воду своей мечты: духи в стилизованном бочонке, своим шипением, подобным шипению открываемой бутылки шампанского, должны были вызывать у каждой женщины ассоциацию с этим напитком, внушающим ей, что она желанна. Это должен был быть аромат, призывающий ее к тому, чтобы воспринимать жизнь как вечный праздник, успех, торжество. Капля за мочкой уха, которая будет уверять ее в том, что и сама она принадлежит к миру прославленных, могущественных или хотя бы любимых. Сен-Лоран хотел поместить в этот бочонок с духами все, что может прийти женщине в голову, пока она держит в руке изящный продолговатый бокал, напоминающий своей формой тюльпан, и наблюдает за игрой жемчужных пузырьков в искрящейся жидкости с бесподобным вкусом. Потому что шампанское – это нечто гораздо большее, чем даже самое дорогое вино. Оно – миф, часть культуры, символ и дух традиций, загадка и частичка личной антологии каждого. Оно – ностальгия и одновременно обещание, что завтрашний день может стать сказочным.

Хотя Никола Монтесоль в путеводителе «Заигрывайте с шампанским» (1998) утверждает, что есть люди, уверенные в том, что коктейли с шампанским это признак дурного вкуса, «соблазнителям следовало бы отнестись к таким коктейлям благожелательно», так как они просто подтверждают разносторонность этого вина. Вот один рецепт из этой книги:

Buck' s Fizz – коктейль со свежевыжатым (и никаким другим!) апельсиновым соком.

Нет необходимости приготовлять его с шампанским определенного урожая. Если кто-нибудь предложит вам этот коктейль, сделанный с настоящим шампанским, попросите, чтобы шампанское и апельсиновый сок были поданы в отдельных бокалах.

Сок вылейте.

Шампанское выпейте.

«Спайс герлз»

Они популярны, сексуальны, демократичны, экзотичны, здоровы, внешне привлекательны, хорошо сложены, а ко всему этому еще и «с перцем», так что параллель между «пряными девчонками» – поп-сенсацией конца девяностых годов – и горошинами перца или пикантной гвоздикой – наркотика тех, «кто любит поострее» – совсем не случайна.

Крепкие парни поглощали его беспощадно: от индейских вождей, Колумба и Васко да Гама до Магеллана и других международных коммивояжеров, которые ввезли чили из Мексики и Центральной Америки в Европу, а потом заразили им Дальний Восток. Арабы через кровь завещали его испанцам вместе с фламенко, а турки – венграм, которые им пользуются в качестве горючего для чардаша. В наших краях острый перчик дают грудным детям вместо соски-пустышки. Зависимость от острого мы получили в национальном генетическом коде.

Бог – а может, это был Люцифер? – создал сначала миниатюрные сорта – колибри, перчики. На их исторической родине, в Мексике, произрастает около сотни из двухсот (?!) растущих на Земле различных видов чили (Capsicum frutescentis), и каждый из них – это заносчивый индивидуалист. Все они отличаются друг от друга размером, формой, вкусом, остротой… Отмечена закономерность, что чем стручок меньше и заостренней, тем острее на вкус. Для большинства европейцев чили – это настоящий вкусовой шок, поэтому они предпринимали попытки скрестить его с умиротворяюще нежным кабачком. Из этого брака столь противоположных натур выросло потомство – перцы желтого, зеленого и красного цвета (Capsicum annuum), которые сохраняют сходство с предками чаще всего только в семенах.

Сладкий перец, который относится к числу наиболее распространенных видов растений на планете и который выращивают как овощ, приправу или лекарственное растение, по количеству содержащегося в нем витамина С в два раза превосходит таких своих широко разрекламированных конкурентов, как лимон и апельсин. Впереди перца только гранат и петрушка. Чили (Chilli pepper), мексиканские феферони, в свежем виде и пока еще молоды, обычно бывают зеленого цвета. По мере созревания их цвет постепенно меняется от желтого до коричневого, а высушенные и нанизанные на нитку они становятся ярко-красными. Однако перец чили используется не только в качестве ожерелья, но и в мексиканской кухне, распространенной к тому же как в Нью-Мексико, так и в Техасе. В Сан-Франциско «юго-западная» кухня очень популярна, а кроме того, чили распространился и на территории Вест-Индии, Испании, Португалии, Венгрии, северного побережья Африки, в некоторых странах Западной и Восточной Африки, в Индии, Китае, Индонезии, Таиланде, Японии… В недавнем времени вносивший разнообразие в пищу бедняков чили с ростом доступности путешествий, с интернационализацией кухни, с проникновением экзотических специй в рестораны и супермаркеты стал достоянием мирового сообщества, так же как и «Спайс герлз», которых называют новыми «Битлз» и которые со своими девятнадцатью миллионами проданных пластинок пять раз цитировались в Книге рекордов Гиннесса. Hot power неукротимо завоевывает мировую кухню нового поколения.

Острый перец пекут и сдирают с него шкурку, сушат, готовят из него овощную икру или размалывают в порошок (красный молотый перец). Иногда его комбинируют с другими специями, такими, как кумин, или же с менее острыми сортами перца. Он входит в рецепт соуса «Магги-чили», который представляет собой нечто среднее между табаско и томатной пастой. А сальса, которую итальянцы и испанцы называют просто соусом, а повара англоговорящих стран считают и дрессингом, и салатом, обязательно содержит свежие помидоры, лук и чили. В Мексике и пограничных с ней американских штатах готовят оригинальную сальсу, к которой наряду с уже упомянутыми компонентами добавляют немного чеснока, кориандр и сок лимона. Кроме этой классической мексиканской сальсы существует бесчисленное множество других вариантов, которые подают к любым блюдам – от вареных яиц до рыбы. В победоносное мировое турне сальса, содержащая в качестве незаменимого компонента и острый перчик, отправилась вслед за популярной индийской приправой карри.

Еще одна американская специя, в состав которой входит острый перец, известная уже более ста тридцати лет, на протяжении последних двух десятилетий приобретает необычайную популярность в Европе, подобно тому, как в свое время это произошло с кетчупом. Речь идет о табаско. Эдмунд Макайлени, банкир-пенсионер из Нового Орлеана, по своей природе был эпикурейцем, и ему не хотелось мириться с безвкусной пищей голодного времени, наставшего после изнурительной войны между американским Севером и Югом. Уединившись на Айвори-Айленде, он увлекся выращиванием в своем саду культуры Capsicum, разновидности перца, ввезенного из Мексики. С нее нужно содрать кожицу, посолить, измельчить, смешать с французским винным уксусом. Необыкновенная смесь до такой степени восхищала гостей банкира-пенсионера, что он, отличавшийся духом предпринимательства, свойственным Новому Свету, решил попытать счастья в коммерции. Появившись на свет в 1868 году, табаско сначала завоевал внутренний, отечественный рынок, а потом прославился на весь Американский континент. Во время Второй мировой войны он был обязательной принадлежностью американского солдата, такой же, как зажигалка «Zippo», поэтому благодаря популярности американских солдат с табаско познакомилась и Европа. Правда, потом он там десятилетиями прозябал лишь в специфических барах и ресторанах, клиентами которых были чудаки, питавшие пристрастие к «Кровавой Мэри» и чили. Но в восьмидесятые табаско стал настоящим хитом. Его визуальный код – это небольшая бутылочка с узким горлышком, из которого по капле появляется красный, ядовито-острый сироп, возбуждающий бешеный аппетит. Говорят, что этот гастродинамит в маскировочной упаковке в изобилии использовал генерал Норман Шварцкопф, возглавлявший операцию «Буря в пустыне», приправляя им свой паек, полученный в походной посуде. Сегодня табаско стоит на полках супермаркетов в приятной компании – между горчицей и кетчупом.

И в наших краях встречаются господа, которые в верхнем кармане пиджака вместо платка или другой полезной принадлежности охотнее носят маленький острый перчик: лесковацкую джинку, острый феферон или кармен – одну из разновидностей отечественного мелкого острого перца. Некоторые самолично выращивают его в цветочном горшке на подоконнике. Внутреннее убранство любого предприятия общественного питания, претендующего на национальный дух, в качестве обязательной икебаны предлагает висящий на стене венок из сушеного красного перца. Кроме сотни рецептов фаршированного, печеного или свежего перца отечественная гастролитература подробно рассматривает и маленький перчик: «Знаете, этот, острый…» Он непременно дополняет и сербский национальный роштиль (мясо, запеченное на углях). Маленькие печеные и очищенные от кожицы острые перчики, приправленные чесноком, уксусом и растительным маслом, подают как фантастически вкусный салат, в котором острота перца отчасти нейтрализуется жирным творогом.

Пленительный рецепт перчиков чили под соусом из орехов и пряностей взят из романа-календаря с кулинарными советами «Шоколад на крутом кипятке» Лауры Эскивель.

Продукты: 25 маленьких перчиков, 8 гранатов, 100 грецких орехов, 100 г свежего сыра, 1 кг говяжьего фарша, 100 г изюма, 1/4 кг миндальных орехов, 1/4 кг фундука, 1/2кгпомидоров, 2 луковицы среднего размера, 2 засахаренных цитрона, 1 персик, 1 яблоко, тмин, белый перец, соль, сахар.

Способ приготовления: грецкие орехи очистить от скорлупы и кожицы. Лук обжарить в небольшом количестве растительного масла. Когда он станет золотистого цвета, добавить мясной фарш, тмин и немного сахара. Затем добавить персик, яблоко, грецкие орехи, изюм, миндаль и мелко нарезанные помидоры и жарить до готовности. Под конец посолить по вкусу и снять с огня.

Перец испечь отдельно, снять с него кожицу, сделать продольный надрез, удалить семена и начинить полученной массой.

Зеленые перцы подать на блюде, залив их белым соусом и украсив красными зернами граната. Такое трехцветное блюдо и вкусно, и декоративно – оно ассоциируется с мексиканским национальным флагом.

Хлеб, смалец и молотый красный перец

Есть теории, согласно которым качество хлеба лучше всего свидетельствует о стране, где произведен этот, можно сказать, основной продукт питания. И если судить по невкусным, бесформенным батонам, сошедшим с конвейеров отечественных хлебозаводов, которые на следующий же день годятся только на то, чтобы отправить их в мусорный бак, такое понятие, как чревоугодие, у нас забыто давно.

Почему же отечественное гражданское сознание в своем бунте против низкого качества хлеба (и всего остального) никогда не уходило дальше внутреннего протеста и решения противопоставить ему домашнюю лепешку из собственной духовки? Да потому, что мы дошли до такого коллективного состояния духа, что уже нередко можно услышать утверждение, будто для утоления голода нет ничего лучше пилюль. И нигде больше нет того запаха свежеиспеченного хлеба, которым на протяжении веков подкармливали свои органы чувств дети бедняков, стоя возле пекарни с прижатыми к ее окнам расплющенными носами.

Действительно, можно ли оценивать народы в зависимости от того хлеба, который они потребляют? Можно. Вот, к примеру, Эрика Йонг перенесла на бумагу некоторые из своих блестящих наблюдений, создав типологию под названием «История мира из перспективы сортира».

Национальную принадлежность хлеба можно определить по его аромату, размеру, форме, способу украшения, качеству ингредиентов и тайнам рецептуры. В звучном названии мексиканской тортильи – а это нечто среднее между тостом и кукурузной лепешкой – сконцентрирована волнующая история древних индейских цивилизаций, беспощадных испанских конкистадоров, крепкой текилы и благозвучных латиноамериканских мелодий.

Французский багет – тонкий, длинный хлеб с хрустящей коркой и легким, пористым, кисловатым мякишем – содержит в своей рецептуре и неописуемый галльский дух богемного Монмартра, и экзистенциалистский подход к восприятию мира, и привычку после легкого обеда, в соответствии с традициями новой кухни, обязательно заняться любовью.

В плотные и плоские арабские лепешки – пита, – которые требуют тщательного и упорного пережевывания, проникли таинственные запахи гарема, нефти и денег. Солидный немецкий черный хлеб являет собой образец чисто германского внимания к желудку, которое выражается и рекламным плакатом «Sei gut zu deinem Magen» – «Будь добр к своему животу». Более двухсот вкуснейших видов хлеба и тысяча двести разновидностей выпечки свидетельствуют о почти маниакальном мастерстве немцев в искусстве угождать своему организму.

Итальянские гризини, тонкие хлебцы, похожие на прутики, с грациозной небрежностью завернутые во вчерашний номер «Коррьере делла сера», свидетельствуют о том, что итальянцы мало едят, но хорошо одеваются, любят скоростные и исключительно итальянские автомобили, что их хлеб своей формой напоминает мамины спагетти и что, конечно же, ради красоты они готовы пожертвовать жизнью. Именно гризини, хлеб, способствующий нормализации пищеварения, подал в 1668 году туринский пекарь Антонио Брунеро на стол молодому герцогу Амадео Второму, страдавшему несварением желудка. Для того чтобы увеличить количество корки, пекарь сделал хлебцы тонкими и длинными. Наполеон, очарованный видом и вкусом этого хлеба, ввел специальную почтовую службу, которая регулярно снабжала императорский двор этим диетическим продуктом, доставляя его прямо из Турина.

Русский солдатский хлеб, полный антипод вышеописанного итальянского, делают из муки грубого помола, он плотен и толст, как икры крестьянки, ассоциируется с матрешками, пустыми прилавками магазинов, Булатом Окуджавой, водкой и Сибирью… Английский сандвич подчеркивает эксцентричную беспечность бывшей колониальной империи. Своим появлением на свет он обязан Джону Монтегю, четвертому графу Сандвичу, который был страстным игроком и однажды, не желая прерывать игру ради необходимости поесть, потребовал, чтобы ему подали два куска хлеба с куском мяса между ними. Далекий потомок сандвича – это бит-мак, основоположник новой американской мании, которая пропагандирует быстро-стандартизированно-гигиеническую еду и формирует катастрофический вкус у новых поколений, поколений будущего. Тех самых, которые предпочли бы хлебу пилюли.

Первую пшеничную лепешку из грубо измельченного зерна жевали наши предки еще в каменном веке – более восьми тысяч лет назад. Они смешивали раздробленные злаки с водой до густоты каши и на раскаленных камнях выпекали подобие хлеба. Дрожжи были обнаружены пять тысяч лет спустя, когда этот грибок случайно напал на тесто одного рассеянного египетского пекаря, который знал пятьдесят рецептов разных видов хлеба. Древнегреческие историки описывают уже около семидесяти сортов хлеба, который выпекали искусные пекари-рабы.

С момента своего появления и до сегодняшнего дня хлеб был признаком социальных различий: в те времена, когда городские бедняки ели грубые лепешки, Аристофан возносил хвалу молочно-белому хлебу из тонко смолотой пшеничной муки, украшавшему столы богачей.

В Риме было принято выдавливать на поверхности классического круглого каравая две пересекающиеся в центре линии, которые делили его на четыре части, такой хлеб назывался quadria panis. Вообще же, название хлеба зависело от состава муки и качества помола. Кстати, народ питался более полезным для здоровья хлебом из муки грубого помола, патриции же ели менее полезный, но более дорогой, роскошный, нежный белый хлеб из тонко смолотого зерна. Когда власти Римской империи хотели предотвратить гражданские беспорядки, они бесплатно раздавали народу хлеб. Именно поэтому и были сказаны Ювеналом слова, дошедшие до наших дней, которыми он презрительно отозвался о непритязательности плебса, жаждущего только хлеба и зрелищ.

Золотистого цвета муку, из которой делают кукурузный хлеб – поленту, – начали использовать в приальпийских землях, после того как кукуруза попала из Америки в Испанию, Италию, на Крит и в Турцию (откуда и происходит одно из ее названий – granturco – то есть турецкое зерно). В средневековой Европе темный хлеб из ржаной муки грубого помола, иногда смешанной с кукурузной, на протяжении многих поколений был основным продуктом питания широких народных масс. И в наше время черный ржаной хлеб ест население большинства холодных стран Центральной и особенно Северной Европы, где рожь является тем же, чем пшеница в Средиземноморье.

В начале XVIII века традиционный пузатый круглый хлеб меняет форму, вытягивается, кроме того, появляется много разных сортов и разновидностей хлеба, зависящих от типа используемой муки. Армию более изысканных и дорогих хлебобулочных изделий возглавляет, конечно же, круассан – булочка из слоеного теста, и сегодня точно такая же, как та, какую в 1683 году привезла из Вены своему жениху, будущему королю Людовику XVI, Мария Антуанетта, до сих пор оставшаяся в истории благодаря все еще актуальному замечанию в адрес голодающего народа: «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные».

Несмотря на то что хлеб и сейчас относится к основным продуктам питания, едят его гораздо меньше, чем раньше, отчасти, может быть, и из-за распространенного заблуждения, что от него толстеют. Между тем кусок белого хлеба весом в тридцать граммов содержит всего восемьдесят калорий. Как яблоко или чашка молока. Зерновой хлеб, некогда лакомство бедноты, это богатейший источник углеводов, поставляющих нам энергию, полезнейших волокон, витаминов, белков, железа, кальция. Безвкусный, произведенный на промышленных хлебозаводах белый хлеб, между двумя кусками которого помещают точно такую же безвкусную рубленую котлету под названием «гамбургер», со всей остротой заставляет задуматься – а стоит ли его есть? Или, может быть, перейти на один из диетических, с отрубями, тот, который прописывают как лекарство и продают в аптеках?

Возрождение маленьких частных пекарен с их домашним хлебом стало своего рода адекватным ответом развитых стран, выражающим протест против фабричного хлеба. Настоящее нашествие японских агрегатов для выпекания хлеба прямо у себя дома на кухне говорит о наличии заинтересованного в них и постоянно растущего рынка. А чего стоят горы все новых и новых изданий по кулинарии, которые занимают ведущие места в рейтингах среди книг о еде («Деревенский пекарь», «Только хлеб», «Книга хлеба») и свидетельствуют о существовании настоящей «секты» любителей сорта «замеси его сам(а)»!

В весьма прибыльное занятие превратился хлебный бизнес и у нас. В последнее время одним из культовых мест Белграда стал хлебный «бутик» на улице Лоло Рибара под названием «У Ацы пекаря». Вокруг него распространяется вкуснейший запах свежеиспеченного хлеба, и сюда стекаются страстные любители настоящего, качественного, вкусного, соблазнительного каравая из хорошо подошедшего теста.

Рецепт к этой главе: попробуйте черный хлеб с орехами из магазина этого действительно великолепного столичного мастера.