Текст книги "Убийство в частной клинике"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Предлагаю вам поговорить с секретарем мужа, мистером Джеймсоном. Он, вероятно, подтвердит все, что я сказала по поводу реакции сэра Дерека на письма.

– Я встречусь с ним. Разумеется, если аутопсия покажет, что имело место отравление, моим долгом будет провести самое тщательное расследование.

– Разумеется, – согласилась леди О’Каллаган.

Она, видимо, заранее решила, что Аллейн должен встретиться с Джеймсоном, поскольку сразу же послала за секретарем. Рональд явился со смущенным и озабоченным видом.

– Это секретарь моего мужа, мистер Джеймсон, – представила его леди О’Каллаган.

– Добрый вечер, – произнес Рональд. – Вы меня, конечно, не помните, но мы с вами уже встречались.

– У меня плохая память.

– У Найджела Батгейта.

– Ах да. – Ответ прозвучал вежливо, но уклончиво.

– Вот как… – пробормотала леди О’Каллаган. – То-то мне показалось, что я вас где-то видела, мне знакомо ваше лицо.

– Людям часто кажется, будто им знакомы лица полицейских, – серьезно проговорил Аллейн.

– Это не то, что вы подумали, сэр. – Рональд повернулся к леди О’Каллаган: – Мистер Аллейн есть на нескольких фотографиях мистера Крысбона, которые висят в кабинете в Карнелли.

«Крикетные команды Крысомора, – подумал старший инспектор. – Этого мне только не хватало».

– Мистер Джеймсон, – начал Аллейн, – леди О’Каллаган пожелала, чтобы я побеседовал с вами по поводу инцидента, который имел место за неделю до операции сэра Дерека.

Рональд вздрогнул и, явно нервничая, посмотрел на Сесиль.

– Я рассказала старшему инспектору о своих подозрениях, и он согласился, что необходимо расследование.

– Это так, сэр? Конечно, вам виднее, но дело уж очень неприятное.

– Помните тот вечер, когда мой муж получил письмо от Джейн Харден?

– Да, – нехотя кивнул секретарь.

– Вы сказали мне, что письмо его расстроило?

– Да… но…

– И когда муж случайно подслушал, что вы об этом говорите, он беспричинно разозлился?

– Полагаю, что не беспричинно, – возразил Рональд. – Сэр Дерек был абсолютно прав: я не должен был обсуждать его корреспонденцию. Прежде ничего подобного я себе не позволял.

– И почему же позволили в тот раз? – спросила Сесиль.

«Ей бы подошло место Генерального прокурора», – подумал Аллейн.

– Потому что… потому что он был сильно расстроен.

Рональд поздно заметил ловушку и угодил в нее.

– Вот именно, – кивнула леди О’Каллаган.

– Опишите его состояние. Он был встревожен?

– Скорее взволнован и расстроен. Но ведь согласитесь, сэр, неприятно получать подобные письма. – Рональд смутился.

– Конечно, – согласился старший инспектор. – Как я понимаю, вы не присутствовали во время разговора сэра Дерека с сэром Джоном Филиппсом?

– Нет, не присутствовал.

– А там был кто-нибудь еще?

– Дворецкий Нэш принес им поднос с напитками.

– Он говорил с вами по этому поводу?

– Обычные сплетни среди слуг. Я осадил его, сэр.

– Что он вам успел сказать, прежде чем вы его осадили?

– Трезвонит, как старая баба, этот Нэш. Ему показалось, будто сэр Джон говорил угрожающе. Уверяю вас, сэр, он полный дурак.

– Понятно. Полагаю, леди О’Каллаган, на этом все. Можно устроить так, чтобы этот все замечающий Нэш появился здесь, когда я буду уходить?

Сесиль позвонила.

– Ему пора принести поднос с напитками, – произнесла она.

Дворецкий появился с подносом и осторожно поставил на стол.

– Не угодно ли, мистер Аллейн…

– Нет, большое спасибо. Мне пора идти. До свидания, леди О’Каллаган. Если позволите, я вам позвоню.

– Разумеется. Благодарю вас. До свидания.

Нэш открыл дверь и вышел за Аллейном в холл. Джеймсон дернулся, будто тоже хотел проводить полицейского, но Сесиль ему не позволила.

– Мистер Джеймсон! – позвала она.

Секретарь мгновение колебался, затем вернулся в кабинет и закрыл дверь.

Принимая у дворецкого шляпу и пальто, Аллейн помедлил и в упор посмотрел на него.

– Вероятно, вы догадываетесь, зачем я здесь?

– Не имею ни малейшего представления, сэр, – сдержанно промолвил Нэш.

– В связи со смертью сэра Дерека.

Дворецкий едва заметно кивнул.

– Я задам вам один вопрос. Вы не обязаны отвечать, но я особо настаиваю, чтобы это дело никак не обсуждалось ни в помещении для слуг, ни вне его. Вам понятно?

– Конечно, сэр. – Нэш не проявил ни малейшего волнения.

– Думаю, что могу на вас положиться. Как долго вы работали у сэра Дерека?

– Двадцать лет, сэр. Я был лакеем у его отца.

– Не слышали ли вы, чтобы сэр Джон Филиппс что-нибудь говорил вашему хозяину, когда приходил сюда в последний раз?

– Слышал, сэр.

– Что именно?

– «Если представится возможность, я без колебания вас раздавлю». Это его точные слова.

– Вы кому-нибудь об этом рассказывали?

– Мистеру Джеймсону, сэр. Посчитал, что это мой долг. Больше об этом происшествии в доме никому не известно.

– Что мистер Джеймсон подумал об этом инциденте?

– Он как будто не придал ему значения.

– Не придал значения? Благодарю вас, Нэш.

– Большое спасибо, сэр. Вызвать вам такси?

– Нет, я прогуляюсь пешком.

– Всего хорошего, сэр.

Дворецкий открыл дверь, и Аллейн вышел на улицу. На секунду задержался, закурил и, не успев удалиться от дома, услышал за спиной торопливые шаги и обернулся. Из двери с непокрытой головой выскочил Рональд Джеймсон и поспешил за ним.

– Прошу вас, извините меня, сэр, – торопливо произнес он. – Я считаю, что должен сказать вам кое-что еще, но в присутствии леди О’Каллаган это было затруднительно. Насчет ее подозрений. Уверен, что они безосновательны. Сэр Дерек был человеком светским, умел развлекаться. А она хоть на вид как ледышка и все такое, но, думаю, жутко ревнивая, и ей хочется наказать девушку. Не сомневаюсь, что дело именно в этом.

– Но с какой стати ей вместе с мисс Харден наказывать еще и сэра Филиппса?

– Одному Богу известно. Разве женщин поймешь?

– Я не пытался.

– Наверное, вы подумаете, что с моей стороны это большая дерзость, но… знаете… я считал сэра Дерека, как бы сказать, замечательным человеком, и мне невыносима мысль, что все это выплывет наружу и станет достоянием гласности. Отвратительно.

В этих сбивчивых словах чувствовался тот же душок уклончивости, что и в его покоряющей тактичности. Он почтительно посмотрел в насмешливое лицо полицейского. Тот удивленно изогнул бровь.

– Подумайте, а если сэра Дерека действительно убили, неужели вам бы хотелось, чтобы преступник избежал наказания?

– Нет. Но, видите ли, я уверен, что его не убивали. Те два письма ничего не означают. Я сразу так решил, когда… – Секретарь запнулся.

– Вы собирались сказать, когда вы так решили, – строго посмотрел на него Аллейн.

– Когда леди О’Каллаган их обнаружила.

– Где хранились письма, мистер Джеймсон?

– В его личном ящике. – Рональд густо покраснел.

– А ключи?

– Обычно в столе.

– Хорошо. И не будем дальше вдаваться в подробности, пока не выясним, что сэр Дерек в самом деле убит.

– Абсолютно уверен, что это невозможно сэр.

– Надеюсь, вы правы. Доброй ночи.

– Огромное спасибо, сэр, – с готовностью подхватил Рональд, вкладывая в слова все свое обаяние. – И вам доброй ночи.

Аллейн взмахнул тростью, круто повернулся и стал удаляться. Секретарь, теребя галстук, еще долго смотрел вслед высокому элегантному мужчине. Затем взглянул на окна дома, пожал плечами и быстро взбежал по ступеням ко входу.

Аллейн услышал, как хлопнула дверь. Сворачивая с Кэтрин-стрит к Букингемским воротам, он стал насвистывать песенку Офелии:

Ах, он умер, госпожа,

Он – холодный прах;

В головах зеленый дерн,

Камешек в ногах.

Post-Mortem [4]4
  Вскрытие трупа (лат.).


[Закрыть]

Понедельник, пятнадцатое. День

– Все толкуют мне о пээмах, – пожаловался Аллейн в понедельник инспектору Фоксу, – а я не могу понять, то ли они имеют в виду премьер-министра, то ли пост-мортем. Не сразу сообразишь, если имеешь дело и с тем и с другим.

– А что вы хотели? – сухо заметил Фокс. – Как продвигается дело?

– Пока есть лишь подозрение. Леди О’Каллаган настаивает на расследовании и в случае отказа грозит обратиться к премьер-министру. Коронер дал указание о расследовании, и оно началось в субботу до полудня, за чем последовало другое, которое продолжалось в выходной и до полудня, и после. Видишь, как все запутано.

– Вы встревожены, шеф.

– Когда вы называете меня шефом, я чувствую себя какой-то помесью индейского воина с персонажами из гангстерских фильмов, у которых тяжелые подбородки и сигары в зубах.

– Ладно, шеф, – невозмутимо произнес Фокс и мрачно добавил: – Здесь есть над чем попотеть.

– Что верно, то верно. Признаюсь, я поволновался во время дознания. Выглядел бы отменно глупо, если бы все пошло по-иному и вскрытия бы не назначили.

– Филиппс вовсю постарался, чтобы не допустить вскрытия.

– Вы так думаете?

– А вы нет?

– Пожалуй… да, похоже на то.

– Невиновный человек в его положении, наоборот, добивался бы вскрытия, – заметил Фокс.

– Нет, если бы считал, что это совершил кое-кто другой.

– Светлая мысль.

– Пока лишь мысль. И не исключено, что глупая. Что скажете о роли старшей сестры Мэриголд?

– Складывается впечатление, что она рада дознанию, но отвергает любой намек на критику сэра Джона Филиппса.

– Бросила пару едких замечаний о другой медсестре – Бэнкс.

– Вот и мне она показалась какой-то странной. Об этой девице Харден молчала, а как только речь зашла о Бэнкс…

– Взвилась как пантера, – заметил Аллейн. – Да, «странная» – подходящее слово.

– С медиками в таких случаях всегда непросто: держат оборону, если можно так выразиться, – рассуждал Фокс.

– Этого-то я как раз и не наблюдаю. Прочитал стенограмму дознания, и меня поразило вот что: вся эта компания играет во что-то вроде салок в темноте. Или в перетягивание каната в темноте. Хотят действовать сообща, но не могут сообразить, в какую сторону тянуть. Вот стенограмма. Давайте-ка просмотрим вместе. Где ваша трубка?

Полицейские закурили, и Аллейн протянул через стол подчиненному сделанную под копирку копию стенограммы дознания.

– Сначала о непосредственных показаниях к операции. Филиппс заявил, что сэр Дерек страдал прободным абсцессом аппендикса и был принят в клинике на Брук-стрит. Он обследовал больного и посоветовал срочное хирургическое вмешательство, которое по просьбе леди О’Каллаган взялся выполнить сам. В брюшной полости был обнаружен перитонит. Анестезиологом выступил доктор Робертс – его привлекли к операции, поскольку штатный анестезиолог отсутствовал. Филиппс утверждает, что Робертс принял все меры предосторожности и к анестезиологу у него нет претензий. Ассистент хирурга Томс с этим соглашается, как и старшая медицинская сестра Мэриголд и две другие медсестры. Перед началом операции Филиппс ввел гиосцин, что в подобных случаях является обычной процедурой. Для инъекции он использовал принесенные с собой таблетки, поскольку предпочитает их имеющемуся в операционной раствору, так как гиосцин в высшей мере коварное средство. Так и тянет сказать, что все было предусмотрено и ответственность ни на ком не лежит. Шприц для инъекции он готовил сам. В конце операции был введен состав с красивым названием «концентрированный антитоксин газовой гангрены», применяющийся в случае перитонита. Сыворотку и большой шприц подготовила сестра Бэнкс до операции. Сыворотка представляла собой готовый продукт в ампуле, из нее сестра и наполнила шприц. Сестра Харден принесла шприц и передала Томсу. Тот и ввел состав. В это время анестезиолог Робертс забеспокоился из-за сердца пациента и попросил сделать инъекцию камфары. Состав подготовила и укол сделала старшая по возрасту сестра. Дырку в животе заштопали, и больного увезли из операционной. Он умер через час, предположительно от острой сердечной недостаточности. Но один из моих друзей-медиков выражается иначе: «Человек умирает от смерти». Итак, мы скромно констатируем: пациент умер в результате операции, которая, за исключением одного небольшого обстоятельства, а именно смерти больного, была проведена успешно.

– Что ж, – заметил Фокс, – до этого момента они все согласны друг с другом.

– А вы заметили, что они начали осторожничать, когда речь зашла о том, как Джейн Харден взяла шприц с антигангренной сывороткой? Ей самой стало не по себе, когда коронер задал об этом вопрос. Вот это место:

«Коронер. Вы передали доктору Томсу шприц с антигангренозной сывороткой?

Медсестра Харден (после паузы). Да.

Коронер. Вы при этом не замешкались или не произошло ли чего-нибудь иного?

Медсестра Харден. Да, я помедлила. Шприц был уже наполнен, и я хотела убедиться, что это тот, который требуется.

Коронер. Вы не ожидали, что он уже приготовлен?

Медсестра Харден. Я неважно себя чувствовала и секунду колебалась, а затем сестра Бэнкс подсказала мне, что надо взять большой шприц и передать его доктору Томсу».

Вызванный повторно Филиппс заявил, что задержка не имела существенного значения. Медсестра Харден плохо себя почувствовала и потеряла сознание.

«Коронер. Мне стало известно, что вы были лично знакомы с усопшим.

Медсестра Харден. Да».

Аллейн положил стенографический отчет.

– Вот это обстоятельство. Все выглядит совершенно естественно. Но я чувствую, как возрастает напряжение, когда о нем заходит речь. – Он немного помедлил и с расстановкой добавил: – Если бы не Томс, никто бы не узнал об инциденте.

– Я заметил, сэр. Мистер Томс, давая показания, проговорился, а потом как будто пожалел, что сказал лишнее.

– Именно.

Фокс внимательно посмотрел на него.

– Судя по тому, что нам известно, эта девушка испытывала сильное душевное волнение. Был мужчина, которому она писала и с которым, как мы понимаем, у нее имелась связь. Она рассчитывала на постоянное взаимопонимание – это вытекает из ее письма, – но ничего не получилось, и девушка пригрозила убить его. А он – тут как тут, на столе.

– Очень драматично, – усмехнулся Аллейн. – То же самое с небольшими поправками можно отнести к сэру Джону Филиппсу.

– Да, – согласился Фокс. – Не исключено, что они в сговоре.

– Нет-нет, до тех пор пока мы не получим отчет экспертов, я категорически против всяких догадок. Я никого из этих людей не допрашивал. Вы же знаете, я считаю, что до завершения дознания нельзя выдвигать никаких суждений. Пусть дознание проводится непредвзято. Вскрытие может ничего не показать, и в таком случае нам лучше незаметно исчезнуть.

– Верно, – мрачно согласился инспектор.

– Сейчас мы только отмечаем интересные факты, которые пригодятся в дальнейшем. Факт первый: сестра Харден и антигангренозная сыворотка. Факт второй: странное поведение сестры Бэнкс. Эта особа ведет себя как каштан на сковороде – готова в любой момент самопроизвольно вспыхнуть. Но так и не вспыхнула, зато умудрилась внедрить в умы присяжных подозрения. Меня поразило, что она открыто ненавидела покойного министра внутренних дел. Презрение сквозило во всех ее отзывах о нем.

– Наверное, левая радикалка, – предположил Фокс.

– Похоже на то.

– Может, он и с ней крутил роман?

– Полно, Фокс. Она для этого не очень подходит.

– У людей бывают очень странные причуды.

– Да, но давайте не будем строить предположений.

– Хорошо, сэр. А каков наш третий факт?

– Вышеупомянутое обстоятельство. Необыкновенная замкнутость старшей медицинской сестры Мэриголд в моменты, когда речь заходит о ее подчиненной Бэнкс. У меня сложилось впечатление, будто в ней бурлит информация, которую она всеми силами старается удержать в себе. «Из меня ее клещами не вытащить, а вот если бы были клещи…»

– А сам сэр Джон?

– Agitato ma non troppo [5]5
  Взволнованно, но не слишком (ит.).


[Закрыть]и был неестественно тих. Сэр Джон из кожи вон лез, внушая окружающим, что сам готовил инъекцию гиосцина.

– Как-то уж слишком в лоб, – с сомнением заметил Фокс.

– Я тоже так подумал. Кристально честный человек.

Фокс подозрительно покосился на начальника и продолжил:

– Леди О’Каллаган очень толково давала показания.

– Да. Слушайте, а как нам удалось пройти буквально по кромке с этими письмами! Я, разумеется, предостерег коронера, который, конечно, их прочитал и решил, что они достаточное основание для вскрытия. Но в итоге согласился, что лучше о них не упоминать. Он проявил в этом деле необыкновенную застенчивость и умолчал бы о целых пинтах гиосцина.

– Ага! Гиосцин! – воскликнул Фокс. – Он все-таки у вас на уме!

– Не надо кричать. Я чуть не откусил от трубки полмундштука. Гиосцин сейчас ни при чем. Я только хотел сказать, как опасался, что леди О’Каллаган вытащит эти письма на свет божий. Я ее предостерегал, советовал, упрашивал этого не делать, но она же недаром из Крысбонов.

– А Томс? – Всячески демонстрировал, что вообще противник этого представления, но показания давал откровенно, – правда, скрыл, что расстроен оглаской эпизода с обмороком медсестры, и отвергал любую критику в адрес Филиппса.

– Да, – кивнул Фокс, – я заметил. И Робертс вел себя так же. Я это имел в виду, когда говорил, что медики держались сообща.

– Хотели держаться сообща, но не сомневаюсь, что не все согласны с коллегами. У меня возникло ощущение, будто их встревожила заминка Джейн Харден с антитоксином гангрены, и было нечто такое с медсестрой Бэнкс, о чем сестры Мэриголд и Харден предпочли умолчать.

– Было сделано всего три инъекции, – задумчиво произнес Фокс, подняв соответствующее число пальцев. – Раствор гиосцина приготовил Филиппс, он же сделал укол. Камфару приготовила и ввела сестра Бэнкс. Антитоксин гангрены приготовила Бэнкс, а ввел мистер Томс.

– Вливали как на бензоколонке. Такие вот дела. Если его утроба все это переварила, проблем не возникнет, но если начнет пучить, это станет крепким орешком. Как вам мой коктейль из метафор?

– Я консультировался с инспектором Бойзом по поводу политической стороны дела, – сказал Фокс. – У него вся компания Какарова на заметке, и он считает, что там нечего особенно ловить.

– Я того же мнения. С тех пор как повязали группу Красинского, левые заметно поутихли. Но никогда не знаешь, чего ждать от этих людей. Может, у них что-то серьезное на уме. Если законопроект на следующей неделе пройдет, это нанесет по ним серьезный удар. Надеюсь, на завтрашних похоронах не случится неожиданности. Мы хорошо подготовились, чтобы без помех предать несчастного земле – запечатать дверь стойла золотым замком. Эти люди могут воспользоваться погребением и устроить какую-нибудь пакость, но вряд ли имеют отношение к убийству. Они бы предпочли что-нибудь более зрелищное, чтобы послужило достойным эхом событий в Югославии. Гиосцин на это не тянет.

– При чем тут гиосцин? – удивился инспектор.

– Ах вы, старый пройдоха, – усмехнулся Аллейн. – Я отказываюсь обсуждать с вами это дело. Идите ловите карманников.

– Прошу прощения, сэр.

– А если что-нибудь всплывет на вскрытии, общайтесь с леди О’Каллаган сами. Это быстро приведет вас в чувство. Сколько времени?

– Три часа, сэр. Результаты вскрытия скоро будут готовы.

– Наш знаменитый патологоанатом позвонит мне, как только проинформирует коронера.

Аллейн поднялся и, тихонько насвистывая, прошелся по комнате. Зазвонил внутренний телефон. Фокс поднял трубку.

– К вам мисс О’Каллаган, – флегматично объявил он.

– Мисс? Что за чертовщина? Ах да… Что еще там случилось?

– Проведите наверх, – сказал Фокс в телефон и обратился к старшему инспектору: – Пожалуй, я лучше слиняю.

– Так будет лучше. Все это странно, очень, очень странно.

Фокс ушел. Старший инспектор выколотил из трубки табак, открыл окно и сел за стол. В коридоре раздался женский голос, констебль отворил дверь и, объявив: «Мисс О’Каллаган, сэр», – удалился.

В кабинет вошла Рут О’Каллаган, одетая в какие-то не сочетающиеся друг с другом куски материи разной длины. Очки косо сидели на огромном носу. На сухопаром запястье безнадежной путаницей шнурков и кожаных ремешков висели сумка и зонт. Лицо было бледным. Она казалась горестно-оживленной.

Аллейн поднялся из-за стола.

– О! – Возглас женщины означал, что она увидела старшего инспектора. – О! – Она бросилась к нему напоминающей галоп походкой и протянула руку.

Аллейн пожал ее.

– Здравствуйте, – пробормотал он.

– Вы очень любезны, что согласились меня принять, – начала Рут. – Мне известно, насколько вы заняты. Статистика преступлений просто угрожающая. Чрезвычайно любезны.

– На сегодняшний день у меня арестов не назначено, – серьезно произнес старший инспектор.

Рут с сомнением покосилась на него и шумно рассмеялась.

– Нет же, нет… Как смешно. Разумеется, я не предполагала. – Смех внезапно оборвался, и она, став печальной и растерянной, проговорила: – Нет, но это ничего не меняет. Вы же все равно думаете: вот настырная чокнутая старуха, сует свой нос куда не надо.

– Сядьте, – мягко предложил ей Аллейн и подвинул стул.

Согнув, как складной метр, ноги в коленях, она сразу стала опускаться, и он, подпихнув под нее стул, вернулся на место. Рут подалась вперед и, опершись на локоть, серьезно посмотрела на него.

– Мистер Аллейн, что это за ужасное, ужасное подозрение насчет смерти моего брата?

– На данный момент, мисс О’Каллаган, это вряд ли можно назвать подозрением.

– Я беседовала со своей невесткой, и она наговорила мне столько страшного и пугающего. Сказала, что моего брата… – Рут с шумом втянула воздух и воскликнула: – Убили!

– Леди О’Каллаган придает определенное значение письмам с угрозами, которое приходили сэру Дереку. Полагаю, вы слышали о них?

– От этих ужасных анархистов? Я, конечно, знаю, как дурно они себя ведут, но Дерри, мой брат, всегда говорил, что они ничего не сделают, и я не сомневаюсь, что он был прав. Больше ни у кого не было поводов желать ему зла.

«Ей ничего не известно о других письмах», – подумал Аллейн.

– Все его обожали, просто обожали. Мой дорогой старина Дерек! Мистер Аллейн, я пришла вас просить оставить это дело. Довольно одного дознания, что же до того, что предстоит дальше… вы понимаете, что я хочу сказать… мне невыносима одна мысль. Пожалуйста, мистер Аллейн. – Рут порылась в сумочке и извлекла на свет колоссальных размеров носовой платок.

– Прошу прощения, – произнес старший инспектор. – Понимаю, насколько вам все это неприятно, но вдумайтесь: какое имеет значение, что проделывают с нашими телами, после того как мы уходим из жизни? По-моему, никакого. А если кто-то считает наоборот, это результат заблуждения. Наверное, неправильно говорить с вами с такой прямотой. – У Рут булькнуло в горле, и она скорбно покачала головой. – Предположим, вскрытия не будет. Подумайте о своих чувствах. Всякий раз, когда вы будете вспоминать о брате, вас будут мучить неразвеянные подозрения.

– Он умер в результате болезни. Ах, мистер Аллейн, если бы он последовал моему совету! У меня есть друг, блестящий молодой фармацевт, человек с будущим. Я консультировалась с ним по поводу брата, и он с присущей ему щедростью и благородством дал мне чудесное средство «Живительные вольты». Я умоляла брата его принять. Оно бы его исцелило, я убеждена. Мой друг меня в этом уверял, а он знает, что говорит. – Рут внезапно замолчала и испуганно посмотрела на Аллейна, а затем сообщила: – Брат постоянно смеялся надо мной.

– И отказался от «Живительных вольт»?

– Да. Я оставила ему таблетки, но он меня высмеял. Моя невестка не очень-то… – Рут не сумела подобрать слова и снова вспомнила о лекарстве. – Нет, он его, конечно, не принял.

– Люди обычно консервативны, если речь идет о медицине.

– Правильно, – с готовностью согласилась она и высморкалась.

– Отсутствие интереса к их фармацевтическим опытам может сильно обескуражить молодых людей, подобных вашему другу, – произнес Аллейн. – Я знаю одного молодого фармацевта – ему всего двадцать пять, а он… – Старший инспектор оборвал себя на полуслове и подался к мисс О’Каллаган. – Уж не об одном ли человеке мы с вами говорим?

Рут улыбнулась ему сквозь слезы.

– Нет-нет.

– Как знать, мисс О’Каллаган. Я из тех, кто твердо верит в совпадения. Того, что знаю я, зовут Джеймс Грэм.

– Нет-нет. – Рут запнулась, а потом сообщила: – Моего знакомого зовут Гарольд Сейдж. Может, вы слышали и о нем? Он довольно известен, ему лет тридцать.

– Вероятно, – кивнул Аллейн. На столе зазвонил телефон. – Прошу прощения. – Он поднял трубку. – Алло? Да-да, я. Понятно. Большое спасибо. Сейчас я занят. Если позволите, зайду к вам завтра.

Рут поднялась.

– Не могу вас больше задерживать, мистер Аллейн. Но прежде чем уйти, позвольте вас попросить не заниматься дальнейшим расследованием. У меня на это есть основания… то есть я уверена, что Дерри умер естественной смертью. Все так ужасно. Если бы я не сомневалась, что убедила вас… – Она всплеснула руками в отчаянной мольбе. – Обещайте, что не будете!

– Крайне сожалею, – Аллейн перешел на официальный тон, – но это невозможно. Вскрытие сделано, и мне сообщили о его результатах.

Рут оторопело уставилась на него, застыв с полуоткрытым ртом. Большие руки вцепились в сумочку.

– И что… что вам сказали?

– Ваш брат умер от передозировки опасного наркотика.

На ее лице отразился испуг, она повернулась и, спотыкаясь, молча вышла из кабинета.

Аллейн записал «Гарольд Сейдж» в небольшой блокнот, который всегда имел при себе. Затем скептически посмотрел на страничку, закрыл блокнот и отправился на поиски Фокса.