Текст книги "Смерть и танцующий лакей"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Почему?

– Потому что он сам дал мне его надеть перед тем, как идти к бассейну.

Доктор Харт молчал. Он переводил взгляд с Мандрэга на Джонатана, и у крыльев его носа опять появились складочки.

– Вы его просто защищаете, – сказал он.

– Уверяю вас, это правда.

– Есть еще одно объяснение, которое не пришло никому в голову. – Джонатан поднял руку и поправил очки. – Я ведь тоже носил этот тирольский плащ, ваш подарок, и, кстати, восхитительный, дорогой Харт. Почему бы не допустить, что кому-то пришла мысль поразвлечься и посмотреть, как я буду плавать в моем собственном декоративном бассейне?

– Но кому, черт возьми? – возразил Мандрэг.

– Ну, тут надо подумать, – произнес Джонатан, скромно улыбаясь. – Это мог сделать почти любой из присутствующих.

6

Оставшись один, Мандрэг впал в странное состояние, вызванное усталостью, коньяком, напряженными раздумьями и дремотой. Сознание его находилось где-то на границе между сном и явью. Временами оно было совершенно ясным, временами становилось смутным. И все его мысли вращались вокруг событий, окончившихся падением в бассейн. Он то засыпал, то просыпался и, наконец, проснулся окончательно с одной настойчивой мыслью. «Мне надо увидеться с Уильямом Комплайном». Он даже произнес это вслух.

– Мне надо увидеться с Уильямом Комплайном. – Он пристально посмотрел на окно, на все увеличивающуюся на карнизе снежную шапку, когда дверь приоткрылась и в проеме появилась красиво причесанная головка Клорис Уинн. – Входите.

– Я думала, может, вы спите. Я зашла спросить, как вы себя чувствуете?

– Буду жить. Присаживайтесь. Хотите сигаретку? У меня ни малейшего представления о времени.

– Около часа. Скоро ленч.

– Правда? А что вы все там делаете?

– Особого веселья незаметно. Николас дуется на всех в курительной у радиоприемника. Леди Херси и мистер Ройял бранятся по соседству в библиотеке. В будуаре я натолкнулась на доктора Харта и мадам Лисс. Оба с позеленевшими лицами и, кажется, ссора в разгаре. Моя бывшая «будущая» свекровь простудилась, а у меня был жуткий скандал с Уильямом.

– А у вас-то из-за чего?

– Я отругала его за то, что он связался с этим пари, он начал говорить всякие гадости обо мне и Николасе, я сказала, что он ненормальный, он обиделся и разорвал нашу помолвку. Не знаю, зачем я все это говорю вам, может, для того, чтобы первой сообщить эти новости.

– Это, конечно, интересно, но на самом деле, я думаю, все вертится вокруг меня.

– Оттого, что вы упали в бассейн?

– Оттого, что меня туда спихнули.

– По правде говоря, мы из-за этого и поссорились. Многие считают, что это была ошибка.

– Факт остается фактом. Меня туда сбросили.

– Они уже не утверждают, что это был несчастный случай. Но каждый мужчина думает, что вас приняли именно за него.

– Уильям тоже так думает?

– Уильям пожалел, что это был не Николас. Он заставил-таки Николаса заплатить ему десять фунтов.

– Надеюсь, – сказал Мандрэг, – это не вы меня туда спихнули?

– Нет. Честное слово, не я. Когда я подошла к лестнице, у воды уже были Уильям, Николас и доктор Харт. Все страшно кричали, давали вам советы. Я ужасно испугалась. Мне показалось, что это мистер Ройял идет ко дну своего шикарного бассейна.

– Почему?

– Не знаю. Наверное, из-за плаща. Он плавал по воде, как лист кувшинки. И я сказала себе: «Вот это да! Это же Джонатан Ройял».

Мандрэг сел на кровати, устремив на мисс Уинн самый суровый взгляд.

– И что же вы почувствовали, – спросил он, – когда узнали, что это я?

– Ну, когда подошел мистер Ройял, я узнала, что там пребывает ваша особа. Потом увидела, что вы вцепились в эту птицу, волосы облепили лицо, как водоросли, галстук на спине. Ну, и все такое и, – ее голос слегка задрожал, – мне стало вас очень жалко.

– Несомненно, я представлял смешное зрелище. Послушайте, из того, что вы мне рассказали, ясно, что вы пришли туда последней.

– Нет. После меня подошел мистер Ройял. Я думаю, он был где-то у парадной двери. Он догнал меня у лестницы.

– Послушайте, постарайтесь вспомнить. Пожалуйста! Вы заметили на террасе и на ступеньках чьи-нибудь следы?

– Ну и ну, – сказала мисс Уинн. – Будем играть в сыщиков? Следы на снегу?

– Умоляю, оставьте неуместное веселье и постарайтесь вспомнить следы. Там, разумеется, были мои…

– Да, ваши я заметила. То есть я…

– Понятно. Вы узнали мои следы по ботинку. Нечего деликатничать.

– Что вы все время становитесь на дыбы! Это несносно! – горячо воскликнула Клорис, но потом спохватилась. – О Боже, извините, пожалуйста! Давайте не будем ссориться, пока вы больны. Да, я видела ваши следы, и, мне думается, я видела… нет, не могу вспомнить. Только уверена, что там были другие следы. Конечно, Уильяма.

– А какие-нибудь следы вели к дому?

– Нет, я уверена, что нет. Хотя… Вы ведь пытаетесь понять, могли кто-нибудь тайком спуститься вниз, столкнуть вас в воду, подняться по ступенькам, а потом уже открыто прийти опять, притворившись, что это в первый раз. Так? Я думала об этом. Видите ли, когда я спускалась вниз, я ступала в ваши следы, чтобы было легче идти. Так мог сделать любой. А снег был такой сильный, что никто бы не заметил эти следы в следах.

– Харт прибежал по другой дорожке от фасада дома. Уильям прошел по террасе, потом вы, потом Джонатан. Я не думаю, что у Уильяма было достаточно времени, если только он не шел за мной следом. Ведь меня спихнули почти сразу же, как я подошел к воде. Николас не мог этого сделать, потому что это он дал мне плащ и не мог принять меня за кого-нибудь другого. Я думаю, Николас прав. Это сделал Харт. Я думаю, что он видел, как Николас в плаще вышел из парадной двери, и пошел за ним. Потом он спрятался за углом павильона, увидел фигуру в плаще у бортика бассейна, бросился туда и сделал свое черное дело. Потом поспешил назад и, услышав крики Николаса, появился, притворяясь удивленным и испуганным. К этому времени Уильям уже спускался по ступенькам, а вы, и следом Джонатан, выходили из дома. Харт это сделал, вот кто.

– Да, но почему?

– Моя дорогая…

– Ладно, все понятно. Из-за мадам Лисс. Мы познакомились только вчера, а вы уже разговариваете со мной, как будто я прирожденная идиотка.

– Ничто так не сближает людей, как покушение.

– Вот кто дурак, так это Николас.

– Вам виднее. А то мне показалось, что вы прямо-таки трепещете в его присутствии.

– Вот это, – горячо сказала Клорис, – совершенно невыносимо слушать.

– Невыносимо потому, что это правда. Николас Комплайн из тех, кто приводит в смущение женщин и вызывает в мужчинах инстинктивное желание вздуть его как следует.

– Низкая ревность.

– А в вас больше проницательности, – сказал Мандрэг, – чем я думал. Но все равно, – продолжал он после долгой паузы, – есть одна маленькая деталь, которая не влезает в мою теорию. Не то, чтобы она ей противоречила, но и доказательству не способствует.

– Вы что, сами с собой разговариваете? А мне сказать не хотите?

– Когда меня тащили по этой ужасной лестнице, меня рвало.

– Об этом можете не говорить. Я это видела.

– Черт его знает, как я смог их заметить, но я все-таки заметил. На террасе… вели от входа… и какое-то время топтались на краю террасы. Я не видел их, когда спускался. Что доказывает…

– Извините, – перебила Клорис, – я только на секунду прерву ваше великолепное повествование. Вы мастер сюрреализма в поэтической драме. Но сюрреализм в обычной речи… Не все мне здесь понятно. Что это такое, что мы не видели, спускаясь, но что вы видели, поднимаясь, да еще во время тошноты?

– Цепочку следов на снегу, которые вели из дома до конца террасы, а потом поворачивали назад.

– О!

– Это были очень маленькие следы.

Глава 6
БЕГСТВО

1

Во второй половине дня снегопад усилился. Ничего примечательного больше не происходило. Необычным было лишь состояние Мандрэга и поведение Уильяма Комплайна. В окне спальни на карнизе возвышался уже целый сугроб, не пропускавший свет, но Мандрэг чувствовал себя слишком расслабленным, чтобы протянуть руку и зажечь лампу у кровати. Хотя во всем теле и ощущалась усталость, голова была ясной, и он напряженно размышлял о своей ледяной купели и странных отношениях Клорис Уинн с братьями Комплайнами. Он был убежден, что Клорис не любит Уильяма, но вот в ее отношении к Николасу Комплайну он уверен не был. Мандрэг с раздражением спрашивал себя, как молодая девушка – безусловно, неглупая и совсем не кокетка – может опуститься до уровня этого Николаса Комплайна и принимать его дешевые ухаживания.

– Тьфу ты, вот хлыщ, – ворчал он, пренебрежительно фыркая. Как раз в это время к нему явились с визитом леди Херси и Уильям Комплайн.

– Говорят, вам уже лучше, – произнесла Херси. – Внизу все были здорово напуганы, поэтому нам с Уильямом захотелось узнать все из первых рук. И вот мы здесь. Вы думаете, что вас кто-то пытался утопить? Уильям боится, вдруг вы подозреваете его? Поэтому мы вместе пришли сюда все выяснить.

– Вы правда подозреваете, что это я? – встревоженно спросил Уильям. – Видите ли, я этого не делал.

– Почему, собственно, я должен подозревать вас? Ни в малейшей мере. У нас с вами не было никаких разногласий.

– Они, кажется, думают, что я принял вас за Николаса.

– Кто так думает?

– В первую очередь наша мама. Ну, из-за того, что я настаивал на пари. Поэтому я решил объяснить, что, когда я туда пришел, вы уже были в воде.

– А Харт там был?

– Нет, он подбежал через пару минут.

– А вы заметили чьи-нибудь следы на террасе?

– Да, заметил, ваши, – вдруг ответил Уильям. – Я обратил на них внимание, потому что один был больше другого.

– Уильям, – укоризненно пробормотала Херси.

– Ну, а что такого, Херси? Он ведь сам об этом знает. А потом подбежали Клорис и Джонатан.

– Может быть, вы хотите знать, есть ли у меня алиби, мистер Мандрэг? – спросила Херси. – Но, боюсь, что это вряд ли можно считать алиби. Я сидела в курительной, слушала радио. Первым сообщил мне о вашем приключении Джонатан. Он примчался, крича, чтобы приготовили все средства для спасения вашей жизни. Но зато я могу пересказать вам радиопередачи. – Херси подошла к окну и выглянула. Когда она снова заговорила, голос ее странно прозвучал в тишине комнаты. – Снег просто валит, – сказала она. – Вам не приходило в голову, что, желаем мы того или нет, мы все как бы заключенные в этом доме и не можем отсюда уехать?

– Доктор Харт хотел уехать после ленча, – сказал Уильям. – Я слышал, как он говорил об этом Джонатану. Но было сообщение, что по плоскогорью проехать невозможно. Кроме того, в овраге у ворот занос, намело огромный сугроб. Джонатан, по-моему, от этого просто в восторге.

– Это на него похоже. – Херси отвернулась от окна и стояла, опершись о подоконник. Ее фигура темнела на фоне беззвучно несущегося за окном снежного вихря. – Мистер Мандрэг, – произнесла она, – вы хорошо знаете моего кузена, да?

– Мы знакомы пять лет.

– Но это еще не значит, что вы знаете его хорошо, – быстро сказала она. – Вы приехали сюда раньше нас. Он ведь что-то замышлял, правда? Ладно, не отвечайте. Я знаю, это нечестный вопрос. Да я и без этого уверена, что он что-то замышлял. Но каковы бы ни были его планы, у вас-то ведь другая роль… Да. Да, Уильям, наверняка это так. Мистер Мандрэг должен был стать зрителем.

– Я не собираюсь разыгрывать для Джонатана представление, – сказал Уильям. – Никогда этого не делал.

– Я тоже никогда не делала и не буду. Пиратка может сколько угодно здесь изображать роковую женщину, меня это не трогает.

– Херси, а я боюсь, что все-таки уже сыграл свою роль. Мы с Клорис разорвали перед ленчем помолвку.

– Я так и поняла, что случилось что-то в этом роде. Почему?

Уильям сгорбил плечи и засунул руки в карманы брюк.

– Она упрекала меня за пари, – сказал он, – а я ее за Николаса. Вот так и получилось.

– Уильям, дорогой, мне очень жаль, правда, но она тебе все-таки не пара. – Херси повернулась к Мандрэгу. – А что вы думаете? – внезапно спросила она.

Этот вопрос его не удивил. По причинам, не вполне понятным и ему самому, Мандрэг относился к разряду людей, которым доверяют. Он никогда не выказывал особого сочувствия и редко пытался влезть в душу, но, может быть, именно поэтому к нему и тянулись. Иногда он думал, что помогала этому его хромота, которая отгораживала его от окружающих. Так же, как священник в силу своей профессии, он, в силу своего физического недостатка, стоял в стороне от людей. Обычно ему нравилось выслушивать чужие исповеди, и он удивился в душе, когда почувствовал, что не желает знать о причине ссоры между Уильямом и Клорис Уинн. Он был рад, что помолвка разорвана, и не собирался давать советы, как им помириться.

– Не забывайте, что мы познакомились только вчера вечером, – ответил он.

Херси устремила на него взгляд ярко-голубых глаз.

– Как мы осмотрительны, – сказала она. – Уильям, дорогой, я думаю, что мистер Мандрэг…

– Если уж мы говорим по душам, – поспешно перебил ее Мандрэг, – я хотел бы знать, верите ли вы, что меня кто-то столкнул в этот проклятый бассейн, а если да, то кто?

– Ник говорит, что это Харт, – сказала Херси. – Он явился к матери и разволновал ее, сказав, что Харт пытался его утопить. Он ведет себя, как капризный ребенок…

– А не могло вас снести ветром? – нерешительно спросил Уильям.

– Вы слышали о таком сильном порыве ветра, после которого остаются синяки? Ну я-то ведь знаю, черт возьми! Это же моя спина.

– Да, ваша, – согласилась Херси. – Я тоже думаю, что это был доктор Харт. В конце концов мы все знаем, что он просто кипел от ярости, к тому же он видел, как Николас вышел в плаще из дома. Не думаю, чтобы он действительно хотел его утопить. Просто не устоял перед искушением. И я его понимаю. Ник сам все время нарывался.

– Но Харт знал, что Ник не умеет плавать, – сказал Уильям. – Ведь он же без конца повторял, почему не может залезть в воду на глубине.

– Тоже верно. Значит, хотел его утопить.

– Что говорит об этом мадам Лисс? – спросил Мандрэг.

– Эта Пиратка? – Херси взяла сигарету. – Мой дорогой мистер Мандрэг, она не говорит ничего. Она нарядилась в платье от Шанель, которое, по моим подсчетам, стоит уйму денег, и спустилась к ленчу свежая, как орхидея на благотворительном базаре. И Николас, и Уильям, и доктор Харт – все обалдели и таращили на нее глаза.

– Согласитесь, Херси, она действительно производит впечатление, – сказал Уильям.

– А Джонатан тоже таращил глаза?

– Нет, – ответила Херси. – Он смотрел на нее, но не больше, чем на всех остальных. Так задумчиво, из-под своих проклятых очков.

– Мне всегда хотелось, – заметил Уильям, – увидеть настоящую роковую женщину.

Херси фыркнула, потом поспешно добавила:

– Нет, нет, я признаю, что выглядит она великолепно. А кожа у нее просто первоклассная. Совершенно непробиваемая.

– А какая у нее фигура!

– Да, Уильям, да. Надеюсь, вы с невестой поссорились не из-за этой Пиратки?

– Нет, Клорис никогда не ревнует. Во всяком случае, меня, – сказал Уильям. – Ревную я. Вы, разумеется, знаете, что Клорис разорвала свою помолвку с Николасом из-за мадам Лисс?

– А как вы думаете, мадам Лисс увлечена вашим братом? – спросил Мандрэг.

– Об этом я не знаю, – ответил Уильям, – а вот что касается Клорис, я думаю, да.

– Вздор, – отрезала Херси.

Мандрэг внезапно почувствовал крайнее уныние. Уильям подошел к камину и повернулся к ним спиной, опустив голову. Он сердито пнул каблуком поленья, угли зашипели и затрещали, и они вновь услышали его голос:

– …кажется, я даже рад. Всегда было одно и то же. Уж вы-то, Херси, знаете. Второсортный. Мне удалось обхитрить самого себя, и какое-то время я думал, что отбил ее. Думал, что наконец-то я им всем показал. Мама это знает. Сначала она была от этого вне себя, но очень скоро поняла, что я как был простофилей, так и остался. Мама думает, что так и должно быть. Ник, мол, неотразим, все женщины от него, конечно, без ума, и ему все позволено. Король, так сказать, забавляется. Клянусь, – произнес Уильям с внезапной силой, – что это небольшое удовольствие иметь такого братца, как Ник. Да простит мне Бог, но хотел бы я, чтобы Харт спихнул его в этот пруд.

– Уильям, не надо.

– Почему «не надо»? Почему, собственно, я не могу раз в жизни сказать, что я думаю о своем любимом братце? Вы полагаете, если Харт действительно это сделал, я буду винить его? Нисколько! Да если бы мне это пришло в голову самому, черт возьми, я бы тоже так поступил.

– Хватит! – закричала Херси. – Хватит! С нами со всеми происходит что-то отвратительное. Мы потом всю жизнь будем раскаиваться в том, что наговорили.

– Мы просто говорим правду.

– Такую правду нельзя говорить. Это мерзкая, однобокая, преувеличенная правда. Мы ведем себя как сборище помешанных уродов. – Херси отошла к окну. – Посмотрите, какой снег, – сказала она. – Еще сильнее. На деревьях его столько, что ветки прогибаются. У стен намело до самых окон. Из вашего окна скоро ничего не будет видно, мистер Мандрэг. Что нам делать? Мы буквально заперты в этом доме и ненавидим друг друга. Что нам делать?

2

В половине пятого Николас Комплайн неожиданно громко заявил, что он должен вернуться в штаб в Большой Чиппинг. Он отыскал Джонатана и, не очень заботясь о правдоподобии, сообщил, что его срочно вызвали по телефону.

– Странно! – улыбнувшись, сказал Джонатан. – Кейпер говорил, что телефон неисправен. Где-то порвалась линия.

– Приказ передали раньше.

– Ник, я боюсь, ты не проедешь. Внизу, на дороге в Глубоком овраге, заносы глубиной в шесть футов, а на плоскогорье еще хуже.

– Я пройдусь пешком по плоскогорью до Чиппинга, а там возьму машину.

– Двенадцать миль.

– Ничего не поделаешь, – громко сказал Николас.

– Ник, это тебе не удастся. Через час стемнеет. Я просто не могу этого позволить. Снег рыхлый. Может быть, завтра, если ночью будет мороз…

– Я иду, Джонатан. У вас когда-то была пара канадских снегоступов. Можно мне их взять? Вы знаете, где они?

– Я давным-давно их кому-то отдал, – осторожно произнес Джонатан.

– Не важно. Все равно пойду.

Джонатан поспешил в комнату к Мандрэгу с этими новостями. Мандрэг оделся и сидел у камина. Чувствовал он себя слабым и крайне растерянным. Ничего не понимая, он уставился на Джонатана, который без всяких предисловий начал:

– Обри, он твердо решил. Может, мне лучше вспомнить, что я никому не отдавал свои снегоступы. Но даже в них он наверняка заблудится в темноте или утонет в сугробе. Какая досада! – Джонатан, казалось, был больше огорчен теперешним поворотом событий, чем всем, что произошло за этот день. – Это все погубит… – пробормотал он. А когда Мандрэг спросил, не смерть ли Николаса в горах он имеет в виду, не она ли может погубить все, раздраженно ответил: – Нет, его уход. Заглавный персонаж. Все вертится вокруг него. Я ужасно огорчен.

– Честное слово, Джонатан, мне начинает казаться, что вы больны, у вас ужасный душевный недуг. Навязчивая идея. Можно утонуть в ваших декоративных прудах или замерзнуть в сугробе, вас волнует только ваша чертова затея.

Джонатан начал было возражать, но, тоскливо посмотрев в окно, заметил, что даже Николас не такой уж дурак, чтобы пытаться пройти через плоскогорье пешком в снежную бурю. Как бы в ответ на это в дверь постучали, и появился сам Николас. На нем был тяжелый непромокаемый военный плащ, в руках он держал фуражку. Губы его были бледны.

– Я отправляюсь, Джонатан, – сказал он.

– Ник, дорогой, умоляю…

– Приказ есть приказ. Сейчас война. Разрешите мне оставить у вас вещи. Я заберу машину, как только будет возможно.

– Я правильно понял, – спросил Мандрэг, – что вы собираетесь идти пешком через плоскогорье?

– Вынужден.

– Ник, ты подумал о матери?

– Я ей ничего не сказал. Она отдыхает. Я оставлю ей записку. До свидания, Мандрэг. Очень сожалею, что вам пришлось стать моим дублером. Если это утешит вас, замечу, что очень скоро я буду таким же мокрым, как вы, и к тому же куда более промерзшим.

– Если ты все-таки упорствуешь, я дойду с тобой до Глубокого оврага, – удрученно сказал Джонатан. – Позовем слуг с лопатами и что-нибудь придумаем.

– Пожалуйста, Джонатан, не беспокойтесь. Вряд ли ваши слуги смогут прорыть тропинку через все плоскогорье.

– Послушай, – сказал Джонатан, – я только что говорил со своим управляющим. Он считает, что из твоей затеи ничего не выйдет. Я сказал ему, что ты твердо намерен идти, и он сейчас пошлет людей с лопатами…

– Прошу извинить, Джонатан. Я все решил. Я пошел. Не спускайтесь. До свидания.

Но не успел Николас подойти к двери, как она распахнулась, вошел Уильям и остановился перед ним. Лицо его покраснело.

– Что за чушь я слышал? Ты что, уходишь? – спросил он.

– Не знаю, что ты слышал, но я ухожу. Я получил приказ явиться в часть.

– Ври больше! Приказ! Ты просто струсил и драпаешь. У тебя уже душа в пятках. Ты скорее в сугробе замерзнешь, чем расплатишься за все, что натворил здесь. Ты никуда не пойдешь.

– Удивительная заботливость, – произнес Николас, и складки у его рта обозначились сильнее.

– Не воображай, что я о тебе беспокоюсь, – сказал Уильям. Голос у него стал визгливым, он делал какие-то нескладные, резкие движения, будто человек, которого охватила непривычная для него ярость. На него было больно и неловко смотреть. – Если бы не мать, мне было бы все равно, где ты увязнешь. На здоровье, пожалуйста. Но ты что, хочешь ее убить? Ты останешься здесь, братец, и, черт побери, будешь вести себя как следует.

– Заткнись, дурак, – проговорил Николас и двинулся к двери.

– Не смей! – сказал Уильям и шагнул вперед. Брат толкнул его локтем в грудь и вышел.

– Уильям, – резко сказал Джонатан, – оставайся здесь.

– Если с ним что-нибудь случится, кого, вы думаете, она будет обвинять? Всю оставшуюся жизнь его проклятая мертвая ухмылка будет говорить ей, что если бы не я… Нет, он не уйдет.

– Видите ли, вам его не остановить, – сказал Мандрэг.

– Мне? Не остановить?! Джонатан, пустите меня.

– Подождите, Уильям. – В голосе Джонатана прозвучала непривычная резкость. Он встал спиной к двери, положив пухлые пальцы на ручку. Фигура, хотя и не героическая, но довольно угрожающая. – Я не позволю, чтобы вы с братом гонялись друг за другом по всему дому. Он решил идти, и ты не сможешь его остановить. Я провожу его по дороге до первого заноса. Уверен, что он не сможет пробиться, а я не позволю ему попасть в беду. Я возьму с собой двух человек. И если ты обещаешь вести себя нормально, пойдем с нами. – Джонатан осторожно поправил очки левой рукой. – Уверяю тебя, сегодня вечером твой брат не покинет Хайфолд.

3

Окна спальни Мандрэга смотрели на дорогу, проходившую вдоль восточного крыла Хайфолда и оканчивающуюся широкой площадкой перед парадным входом. Сквозь залепленное снегом стекло Мандрэг видел, как Николас Комплайн, нагнув голову и с трудом пробираясь по снегу, скрылся за поворотом. Через несколько минут появились Джонатан и Уильям, а за ними два работника с лопатами.

«Николас вышел не сразу, – подумал Мандрэг. – Почему он задержался? Попрощаться с мадам Лисс или Клорис?»

При мысли о разговоре, который мог состояться между Николасом и Клорис, Мандрэг испытал непривычное и отвратительное чувство, как будто сердце внезапно провалилось в глубочайшую бездну. Он следил за бредущими фигурами, пока они не скрылись из глаз и, внезапно осознав, что не может дольше пребывать в своем собственном обществе, решил спуститься вниз и поискать Клорис Уинн.

* * *

– Вся разница между обычной бурей и снежным бураном только в том, что в первом случае оглушает неприятный шум, а во втором – еще более неприятная тишина. Слышишь лишь скрип снега под ногами. Я очень рад, что ты пошел со мной, Уильям.

– Ну уж никак не из любви к дорогому братцу Нику, будьте уверены, – пробурчал Уильям.

– Ну, ну, ладно, – успокаивающе произнес Джонатан.

Они с трудом тащились, ступая в следы Николаса. В лесу они окунулись в странные сумерки, где тени казались светлыми от снежной белизны, а черные обнаженные стволы деревьев выглядели бесприютными и покинутыми. Снега здесь было меньше, и идти вниз по извилистой дороге стало легче. Они прошли между двумя высокими насыпями, за которыми тоненько журчала вода, вышли на открытое пространство, покрытое глубоким снегом. Перед ними расстилалась нетронутая волнистая белизна. Уильям пробормотал:

– Белое, серое, черное. Вряд ли мне удастся это передать в картине. Когда они подошли к лесу нижнего парка, то невдалеке увидели Николаса. Джонатан громко позвал его. Эхо прокатилось среди замерзших деревьев. Николас обернулся и остановился, поджидая их.

Они подошли к нему, испытывая неловкость, естественную в подобном положении. Два работника следовали за ними на некотором расстоянии.

– Ник, дорогой, – задыхаясь проговорил Джонатан, – надо было все-таки нас подождать. Я же сказал, что провожу до первого заноса. Видишь, я позвал на помощь, это мой главный пастух и его брат. Ты помнишь Джеймса и Томаса Бьюлингов? Они понимают во всем этом лучше моего.

– Конечно, помню, – сказал Николас. – Жаль, что вас притащили сюда из-за меня.

– Если через Глубокий овраг есть проход, Бьюлинги найдут его для тебя. Правда, Томас?

Старший из работников, тронув шапку в знак уважения, подошел ближе.

– Скажу вам, сэр, – проговорил он, – попотеть тут придется. Никак не меньше часа махать лопатой. А уж без этого вам через овраг никак не пролезть. Точно так.

– Видишь, Ник, а через час совсем стемнеет.

– Во всяком случае, можно попробовать, – упрямо сказал Николас.

Джонатан беспомощно взглянул на Уильяма, наблюдавшего за братом из-под полуопущенных век.

– Ладно, – произнес Джонатан с внезапным раздражением. – Давайте начинать, а то снег стал сильнее, и скоро нас совсем занесет.

– Послушайте, Джонатан, – проговорил Уильям, – возвращайтесь домой. Зачем вам из-за всего этого мучиться? Да и вы тоже, Бьюлинги. Томас, дайте мне вашу лопату.

– Я же сказал, что пойду один и прекрасно обойдусь без вас, – сердито буркнул Николас.

– Черт знает что, – сказал Джонатан. – Пошли.

Пока они спускались с холма, снегопад усилился. Глубокий овраг показался у подножия длинного откоса на опушке леса. Это было небольшое ущелье, длиной около двух миль. Здесь и проходила дорога, которая сначала резко спускалась вниз, затем круто поднималась наверх и приводила вскоре к воротам на краю владений Джонатана. Когда они подошли к оврагу, северный ветер, от которого раньше защищал лес, обрушил на них тучи снега. Томас Бьюлинг пустился в длинные объяснения:

– Здесь, это, больно ветрено, сэр. Ну и сдувает все вниз, да само от тяжести слезает, да сверху падает. Так там его внизу полно, просто пропасть. Гляньте-ка туда, сэр. Скажете, ничего, мол, маленько спускается вниз. А с ним надо ухо востро держать. Вон он, такой гладенький, как прилизанный. Вы и пойдете, а он там рыхлый и глубокий. И потонуть недолго. А вокруг овраг не обойти, сами знаете, мистер Николас, вы же из этих мест.

Николас, посмотрев на каждого по очереди, не говоря ни слова, зашагал вперед. Через десяток шагов снег стал ему по колено. Он удивленно вскрикнул и кувырком полетел вниз. В следующую минуту, распластавшись, он барахтался в сугробе, почти весь заваленный снегом.

– И так он был повержен, – тихо сказал Уильям. – Ну, приступим.

Оба Бьюлинга и он, взявшись за руки и протянув черенок лопаты, помогли Николасу покинуть столь неудобное ложе. Он упал лицом в сугроб, и вид у него был нелепый. В холеных усах застряли комья снега, фуражка съехала набок, а из носа текло.

– Оп-ля, маленький снеговичок, – промолвил Уильям.

Николас вытер лицо перчаткой. От холода оно пошло пятнами. Губы окоченели, и он растер их прежде, чем заговорить.

– Очень хорошо, – прошептал он наконец. – Я сдаюсь. Я вернусь назад. Но Господь свидетель, говорю вам обоим, что в темноте, на плоскогорье, я был бы в большей безопасности, чем в Хайфолде.

4

– Фрэнсис, – сказала мадам Лисс, – нам едва ли удастся еще раз поговорить наедине сегодня вечером. Я просто больше не вынесу этого смешного и неловкого положения. Почему Николас и Уильям Комплайны и эта девочка, Уинн, избегают тебя? Почему, когда я заговорила об утреннем происшествии, все насторожились и стали бормотать о чем-то другом? Куда все ушли? Я уже так набеседовалась у камина с миссис Комплайн и наслушалась комплиментов нашего хозяина, что визжать готова. Но и это лучше, чем твоя сумрачность. Где Николас Комплайн?

Они разговаривали в будуаре. Доктор Харт закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Его лицо было бледным от тусклого свечения снега за окном. В этой странной полутьме было заметно, что верхняя губа его слегка подрагивала, как будто под кожей билась маленькая жилка. Глядя на мадам Лисс, он поднял руку и прижал ее к губе.

– Почему ты мне не отвечаешь? Где Николас?

– Ушел.

– Ушел? Куда? – Не отводя от нее взгляда, доктор Харт махнул рукой, как бы показывая «туда». Мадам Лисс поежилась. – Не смотри на меня так, – проговорила она. – Подойди поближе, Фрэнсис.

Он подошел и остановился, засунув пальцы рук за жилет и внимательно глядя на нее. Ничего в его позе не выдавало ярости, но она вжалась в спинку кресла, как будто испугалась удара.

– С самого нашего приезда сюда, – сказал Харт, – он делал все, чтобы оскорбить меня, флиртовал с тобой. Он говорил тебе что-то на ухо, отпускал понятные только вам шуточки и каждый раз посматривал на меня, чтобы убедиться, что я все вижу. Вчера после обеда он нарочно довел меня. И теперь, когда он убрался, стоило мне войти, как ты спрашиваешь меня о нем.

– Ты что, хочешь еще одну сцену устроить? Неужели ты не можешь понять, что Николас просто такой тип? Он не может жить без ухаживаний.

– А ты тоже не можешь жить без них? Ну что ж, возможно, тебе больше не придется ими наслаждаться.

– Что ты хочешь сказать?

– Выгляни наружу. Снег валит весь день. Скоро стемнеет, а твой приятель будет брести по тем холмам, которые мы проезжали вчера. И не старайся казаться спокойной. У тебя губы дрожат.

– Почему он ушел?

– Он испугался.

– Фрэнсис! – воскликнула мадам Лисс. – Что ты наделал! Ты ему угрожал? Теперь я понимаю, что угрожал, и все знают об этом. Вот почему они избегают нас. Ты идиот, Фрэнсис! Когда эти люди разъедутся отсюда, они всем разболтают об этой истории. Над тобой будут смеяться, но этого мало. Скажи, какая женщина доверится хирургу с таким неистовым нравом? И главное, мое имя, мое имя будет связано с твоим. Уж эта дама, Эмблингтон, позаботится, чтобы я выглядела так же смешно, как и ты.

– Ты влюблена в Комплайна?

– Я уже устала отвечать тебе. Нет, не влюблена.

– А я устал слышать твою ложь. Его поведение говорит о другом.

– А что он такого сделал? В чем ты его подозреваешь?

– Он принял Мандрэга за меня. Пытался меня утопить.