Текст книги "Новые русские робинзоны"

Автор книги: Наташа Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Колесникова Наташа
Новые русские робинзоны

НАТАША КОЛЕСНИКОВА

Новые русские робинзоны

роман

Аннотация

Они,действительно, "новые русские", но робинзонами стали не по воле случая, а по злому умыслу. У Ильи Мамаева проблемы в бизнесе, огромные долги, кредиторы охотятся, того и гляди убьют. К тому же, супруга выгнала из дому. Заняв денег, Мамаев покупает "горящую" путевку в круиз по Юго-Восточной Азии, надеясь, что когда вернется, все образуется. На теплоходе он оказывается в одной каюте с богатой предпринимательницей Марией, которая специально так все устроила, скучно ей путешествовать одной. Оба они и попадают на необитаемый остров, который принадлежит кредитору Мамаева Баракину. Тот хочет, чтобы бывший инженер-строитель Мамаев построил ему коттедж – вручную. С этого и начинаются настоящие приключения, ибо присматривать за стройкой Баракин посылает свою невесту, взбалмошную и капризную девушку. А Марию, исчезновением которой озабочена вся элита России, отправляет на соседний остров к дикарям, где в неё влюбился местный вождь...

Непросто в России бизнесом заниматься, но так интересно, аж дух захватывает. Позанимаешься лет пять, станешь вроде бы уважаемым предпринимателем – и самые остросюжетные детективы покажутся скучнее Марселя Пруста. А романы ужасов Стивена Кинга станут добрыми сказками по сравнению с действительно жуткой сказкой про Колобка. Потому как мысль о лисе, которая рано или поздно сожрет тебя – это вам не оборотни и вампиры!

Но сегодня Илья Мамаев думал, что в бизнесе есть кое-что пострашнее сказки про Колобка. А именно – родная жена. Пока ты "на коне" – она самый преданный друг, самый близкий человек. Во всем помогает, советует – что купить в дорогом магазине, в какой театр следует пойти сегодня, в какой послезавтра, какие блюда выбрать в ресторане. Ну а если возникнут проблемы – дорогой, я же ничего не смыслю в твоих делах. Дорогой, ты меня достал уже своими ограничениями! Слушай, как же ты мне надоел, сил больше нету терпеть!

Илья Мамаев попал в полосу затяжного кризиса. Это как затяжной прыжок с паращютом – поневоле. Дергаешь за кольцо, а он все не раскрывается и не раскрывается.

Началось с того, что сразу три рефрижиратора сломались, и три вагона немецкой свинины превратились в три вагона тухлого мяса. Груз был застрахован, но страховщики кивали на железнодорожников, а те на страховщиков. И конца этим распрям не было видно. Потом ограбили магазин дорогой одежды, не столько унесли, сколько испортили, менты говорили – это антиглобалисты устроили погром. Какая разница, кто, убытки-то понес Мамаев! Чуит позже сторож на складе привел ночью даму. Выпил, осчастливил её любовью на ящиках с прокладками, а когда рассуждал о непередаваемом кайфе, не заметил, как потерял сигарету. Когда заметил, ящики уже горели. Теперь сторож под следствием за преступную халатность, но ущерб-то он вряд ли возместит! Но Мамаев и наезды бандитов пережил, и кризис 98-го года, занял денег и принялся восстанавливать реноме уважаемого бизнесмена. Почти восстановил, но тут возник человек с требованием вернуть долг. И деньги-то небольшие, какие-то десять тысяч долларов, да взять их было уже негде. Но человек, кстати, прежде покровительствовавший ему, был непреклонен. Пришел срок – плати. Мамаев и тут бы выкрутился, если бы...

Он стоял на кухне своей четырехкомнатной квартиры, стоял в одних трусах (костюм снял, а тренировочный надеть не успел, семейный вечер слишком бурно начался), и смотрел на жену.

Квартира была просторной, с дорогой испанской мебелью, с бронзовыми светильниками и картинами на стенах. На кухне плита итальянская, микроволновка, посудомоечная машина, холодильник и десяток бытовых приборов от кофеварок до ростеров, но что-то и в квартире, и на кухне, и во всей Москве Мамаев чувствовал себя неуютно.

– А мне надоело, надоело, надоело! – кричала Людмила. – Даже домработницу уволили! Я что, сама должна торчать у плиты?!

Красивая (плитка на полу, плитка на стенах), всем нужным и ненужным обеспеченная кухня не интересовала её. Понятно почему – Людмила была создана для театров, дорогих ресторанов и светских фуршетов. Пока на кухне хозяйничала домработница, все было нормально.

– Люда, успокойся, никто тебя не просит торчать у плиты,мягко сказал Мамаев. – Просто у нас временные трудности, нужно как-то выпутываться. Не хочешь продавать дачу – не надо.

– Дача записана на мою маму!

– Хорошо-хорошо... Но мы можем продать какую-то мебель, домашний кинотеатр, тренажеры, твои сережки с бриллиантами, пару шуб, глядишь, и наскребем нужную сумму.

– Продадим мебель и будем спать на полу? – с презрительной усмешкой спросила Людмила.

– Говорят, это полезно. А дачу и квартиру продавать не будем, надеюсь...

– Правильно надеешься. Свою машину не хочешь продать?

– И твою не хочу, но у нас же тут... есть, что продать. Верну долг, встану на ноги, опять купим, гарантирую. Осталось-то всего десять тысяч вернуть.

– Мне каждый день угрожают по телефону, обещают... надоело бояться, понял? Убирайся отсюда, решишь свои проблемы, приходи, может и успеешь!

Он знал об этом, понимал, что её не тронут, все же люди солидные, даже – знакомые, но все равно переживал, даже купил жене газовый баллончик и электрошокер. Постоянно звонил, а она – убирайся?

– Люда, ты это серьезно?

– А ты серьезно каждый вечер стонешь про свои проблемы?! Осточертело, понимаешь? Вали отсюда!

– Как – вали? Я же купил эту квартиру, обставил её, я же... растерянно сказал Мамаев. – Люда, у меня, действительно, возникли проблемы, но мы должны вместе...

– Квартира оформлена на меня! И ничего продавать я не собираюсь, не для того покупала, понял?

Мамаев понял, что ждать помощи от самого близкого человека не следует. У неё пять шуб, самая дешевая из которых стоит три тысячи баксов, у неё есть драгоценности, которые он сам и покупал, но... Не отнимать же их? И уже не обида, а злость закипела в душе.

– Значит так, да? – раздраженно сказал он.

– Так! – Людмила схватила со стола тарелку, грохнула её о плитку пола, торжествующе посмотрела на Мамаева, будто разбитую склеила взглядом. – А ты ещё не понял, да?

Он чувствовал, но не хотел ни понимать ни верить. Теперь понял.

– Ладно! Я уйду!

– Помочь собрать вещи? – язвительно поинтересовалась Людмила.

– Я уйду без вещей! Я вообще уйду в одних трусах, пусть тебе будет стыдно! – крикнул Мамаев.

– Не будет, не волнуйся!

Да, наверное, так и случится. Мамаев с тоской оглядел кухню, понял, придется уходить. Ее-то не тронут, а ему последний срок был сегодня утром. Надеялся, что хотя отсрочку получит на неделю-другую, но вместе этого пообещали кончить, если через час денег не будет. Не прямо так сказали, но он все правильно понял. Прошло уже три часа, вечер наступил, стемнело... Могут и пальнуть в окно. Еще Людмилу зацепят, идиоты...

И Мамаев побежал к двери.

Он правильно рассуждал, хоть и не знал, что в сквере, напротив его кирпичного дома, на сосне сидят два парня, у одного бинокль, у другого винтовка с оптическим прицелом.

– Не подходит, падла, к окну, – сказал снайпер, не отрывая взгляда от прицела.

– Подойдет, Вадик, никуда он, на хрен не денется, – сказал человек с биноклем.

– Вчера не подошел, и позавчера тоже. Достал он меня, Мишка, – мрачно сказал Вадик.

– А сегодня подойдет. Думаешь, мне приятно торчать тут, мерзнуть, на хрен? Пора кончать с ним.

– Пора, это верно.

Из подъезда выскочил Мамаев в одинх трусах, босиком бодро шагает к своей машине. Первым его заметил парень с биноклем, которого звали Мишкой.

– Ни хрена себе! – задумчиво сказал он. – Что за дела? В одних трусах выскочил!

– Где? – удивленно спросил Вадик, отрывая глаз от оптического прицела. У видел Мамаева, качнул головой. – Точно, в трусах. Он чё, в морг собрался?

– Кончай придурка!

– Слушай, а чё это с ним? Ночью, зимой – в одних трусах? Ты понимаешь, Мишка?

– Тебе какое дело? Кончай, я сказал!

Мамае взялся за ручку двери своей серой "Ауди", дернул её и вспомнил, что ключи от машины, а также документы и последние деньги оставил в квартире. Похоже, Людке не будет стыдно, что он ушел в таком виде, ну и ладно! Уйдет в нормальном. Поворачивается и стремительно бежит к подъезду.

– Ты чё, совсем тормоз? Такую возможность упустил! – громким шепотом сказал Мишка.

– Кто знал, что он рванет обратно... Слушай, а почему – в трусах? Я это не понимаю...

Мамаев вернулся к двери своей квартиры, слава Богу, никого из соседей не встретил, позвонил. Дверь распахнулась и он увидел презрительную усмешку на губах жены.

– Что, вернулся? Ты даже уйти как следует не можешь!

– Ключи от машины забыл. Не волнуйся, уйду, как следует, освобожу тебя от своего присутствия, – клацая зубами от холода, сказал Мамаев.

– Жду, не дождусь!

– Уже дождалась.

Мамаев пошел в свой кабинет, надел джинсы, свитер, кожаную куртку, запихнул в карманы все наличные, какие были, документы и ключи от машины, вышел в холл. Людмила, уперев ладони в бока, с презрением смотрит на него.

– Прощай, Люда. Ты оказалась никудышней женой.

– А ты – никудышним мужем. Иди-иди!

В это время зазвонил телефон. Мамаев уставился на аппарат в холле, но Людмила взяла трубку радиотелефона на кухне.

– Его здесь нет! И уже не будет, поэтому, не звоните! Да, я выгнала его, все! – кричала Людмила. – Ищите, где хотите и разбирайтесь с ним, а меня прошу не тревожить!

– Ладно, Люда, пока... – с тоской сказал Мамаев, открывая дверь.

– И не смей жить на даче! Не хватало, чтобы её спалили!крикнула ему вослед Людмила.

А два киллера на сосне по=прежнему следили за окнами квартиры Мамаева.

– Ну давай, падла, подойди к окну! – сквозь зубы бормотал Мишка.

– А все ж таки странно, что он выскочил в трусах. Я вот не могу понять это, – сказал Вадим, держа виновку на коленях.

– Думай лучше о деле. Нажми на спуск – и все кончено. Берем бабки, и в Сочи! Я знаю там классных телок!

– А может, он морж? – задумчиво спросил Вадим.

Из подъезда вышел Мамаев, но направился не к своей машине, а остановился под окнами своей квартиры, задрал голову, крикнул:

– Людка! Ты дура, понятно?! И пусть тебя совесть заест, и все соседи станут плевать тебе вслед! За то, что предала мужа в трудную минуту!

– Стреляй, давай, кончай с ним! – нетерпеливо прошептал Мишка.

Вадим прицелился, но потом повернулся к напарнику.

– Так вот оно в чем дело, слушай! Его жена выгнала! Сперва – так прямо в трусах. Ну, баба!.. Вот такие они...

– Да ты делом займись, придурок!

Мишка пытается прижать голову Вадима к оптическому прицелу, но скользит на ветке и падает с сосны в снег.

– Мишка, ты в порядке? – спросил Вадим, наклоняясь вниз.

– Идиот! – крикнул Мишка, вскакивая на ноги.

Вадим прильнул к прицелу винтовки, но увидел красные стоповые огни отъезжающей "Ауди". Пожал плечами и опустил ствол. Стрелять наугад он не хотел.

В зале ресторана "Лазурь" играл струнный квартет, подчеркивая, что это заведение – не для простых смертных, а для избранных, которые понимали Гайдна и Листа. Впрочем, понимающих там было совсем немного, а вот желающих показать, что они не избраные – до черта. К ним относились высокая, голубоглазая блондинка и её спутник, седовласый мужчина лет пятидесяти с гаком в отличном итальянском костюме. У их стола стоял официант с дежурной улыбкой, готовый выполнить любую прихоть важных клиентов. Более важных, нежели те, кто понимал мелодии Гайдна и Моцарта.

Это были Иван Петрович Баракин, солидный бизнесмен, а в прошлом генерал-финансист, и его молодая любовница Анжела, ко всему прочему, чемпионка России по дзю-до. Но было это три года назад, а потом травмы замучили, пришлось искать другую работу, и нашла – стала телохранительницей Баракина. Сперва просто охраняла, а потом генерал купил другую квартиру и попросил, чтобы его и в постели охраняла. А как же солидному бизнесмену в постели без охраны? Непорядок. Анжела и с этой работой справилась, теперь она охраняла Баракина только в постели, в других местах охраной бизнесмена занимались двое крепких парней.

– Анжелочка, ну как тебе яйца а ля трип? – спросил Баракин, наклоняясь к молодой красавице, на вид ей было не больше двадцати трех лет, на самом деле – двадцать семь.

– Яйца, как яйца, – сказала Анжела, пожимая плечами. – Мне больше понравился судак по-бретонски. Правда, осетрина лучше.

– Французская кухня – это нечто, к ней нужно привыкнуть, почувствовать её ароматы, – со знанием дела сказал Баракин.Сейчас принесут свиные ножки а ля Сент-Менеуль, ты такого ещё не пробовала.

– Свиные ножки? Из которых варят холодец?

– Да, но это ножки – а ля Сент-Менеуль! Нечто совсем необычное, я бы сказал – прекрасное.

– Да? Как твоя старая жена? – язвительно спросила Анжела.

– Ты же знаешь, я с ней не живу, оформляю развод. Она будет всем обеспечена, а ты...

– Ваня, я пока ещё не решила.

– Хорошо, вернемся к ножкам... Ты будешь в восторге, моя дорогая, Баракин строго посмотрел на официанта. – Ножки! И ещё бургундского! – в это время зазвонил мобильник в его кармане, Баракин достал миниатюрную "Мотороллу". – Да? Это очень плохо... А я сказал – никуда не годится! Даю тебе ещё сутки! Не сделаешь – сам станешь таким, как он. Понял? Ну то-то же!

– Опять дела, Ваня? – поинтересовалась Анжела.

– Пустяки, Анжелочка. Сейчас я покажу тебе, как нужно есть ножки а ля Сент-Менеуль. Это, своего рода, ритуал.

Мамаев остановил машину у подъезда кирпичного дома на Сеславинской, подошел к двери, набрал код квартиры.

– Сазан, это я, Илья. Есть разговор, – сказал он, услышав ответ хозяина.

– Ладно, заходи, Мамай.

Клацнул электрозамок на двери, Мамаев торопливо вошел в подъезд. Игорь Сазанов был его другом, потом – не очень другом, но когда попал в сложную ситуацию, Мамаев дал деньги и помог решить проблемы. Игорь деньги вернул и больше не звонил. видимо, чтобы не казаться должником. Он-то и ждал Мамаева в прихожей своей квартиры, но дальше прихожей пускать не хотел.

– Сазан, у меня проблемы, – сказал Мамаев.

– Слышал, но не знаю деталей. Рассказывай. Извини, жена с дочкой уже легли спать, так что, давай покороче.

– Детали просты. Возникли проблемы, я их почти решил. Все бабки грохнул на восстановление бизнеса. Но тут появился Баракин и стал требовать возвращение долга. Что с ним случилось не пойму, но старик как свихнулся.

– Сам Баракин? – переспросил Сазонов, нервно облдизывая губы. – Не хочет простить? Почему, Мамай?

– Да хрен его знает. Сегодня утром был последний срок, но деньги я не нашел. Людка, зараза, уперлась, ничего продавать не буду...

– Утром?! – с ужасом переспросил Сазанов. – И ты до сих пор живой?

– Выходит, что так. Сазан, дай хотя бы пять тысяч на пару месяцев, с процентами верну.

– Какого хрена ты приперся ко мне, Мамай? У меня жена, дочка... Ты совсем свихнулся, да?

– Сазан, я тебе и двадцать давал, без процентов. Ты выпутался, встал на ноги, отдал. Я тоже отдам. Ну?

– Отдашь?! Тебе утром был срок, и это не кто-нибудь, а сам Баракин! Извини, дружище, разберешься с Баракиным, приходи. Дам, сколько хочешь, а теперь... пока-пока.

Мамаев согласно кивнул и покинул квартиру. Да он и не рассчитывал, что Сазан поможет, слишком трусливым был этот друг... бывший.

Выйдя из подъезда, он сел в машину и поехал на Кутузовский. Там жил ещё один друг, которому он некогда помог деньгами. Черт, можно было давал, не задумываясь, что там за дела, кто наезжает... Просто помогал. Что ж они-то Баракина боятся? Но, может, это один только Сазан?

У другой двери был точно такой же кодовый замок.

– Кого черт принес? – ответил жесткий мужской голос.

– Макс, это Мамаев. Надо бы поговорить.

– Мамай? Извини, но у меня тут баба... Давай потом как-нибудь...

– Ты что мелешь, козел? – разозлился Мамаев. – Я тебе адвокатов нанял, я тебя отмазал, а ты – потом?!... Мне нужны бабки, срочно, понял?

– Баба горячая, Мамай, сейчас не могу. Ты извини, потом как-нибудь потолкуем...

– Козел ты, Макс! – крикнул Мамаев.

Похоже, эпидемия страха перед Баракиным поразил всех его знакомых. Оставался ещё один, Саня Антипов. Если и он пошлет... Даже предположить было страшно, что тогда будет. Антипов жил на Можайке, туда и направил свою "Ауди" Мамаев. Эх, если бы вернуть время назад! Послал бы Сазана, интересно, кто бы ещё мог дать ему деньги? И Макса бы послал, никаких адвокатов, никаких бабок... выпутался бы? Да что об этом думать, время назад не воротишь...

Антипов не только пустил его в квартиру, но проводил на кухню и даже достал из холодильника бутылку водки. Наполнил рюмки.

– Значит, Макс и Сазан послали тебя? – с усмешкой спросил он, поднимая свою. – Козлы. Могли бы хоть что-то дать... Но десять тысяч, и даже пять я тебе тоже не дам, у самого дела идут хреново. Да я никогда и не был "новым русским", сам знаешь. Живу, как Бог положит... Три тыщи – все, что могу.

– Спасибо и за то, Саня.

Они выпили, и Мамаев подумал, что из всех приятелей, Антипов один ичего не должен был ему. Такие вот дела...

– Завтра прозондирую почву, может и найду людей, которые дадут, чтобы отмазаться от Баракина. Но они ведь не лучше, и если что... А знаешь, я ведь чувствовал, что-то похожее приключиться.

– Ну да? Расскажи про свои чувства.

– Ну, не то, что чувствовал, слышал, как знающие люди говорили – ты его новой телке шибко не понравился.

– Телохранительнице, что ль? Да я её прямо на хрен послал, уж больно нагло себя вела. Кто такой? Сиди, жди, я скажу, когда можно войти... А мы договорились о встрече, у меня времени на всякие ля-ля не было. Хотел пройти, а она меня – бац! По морде. Ну, мы тоже в ВДВ когда-то служили, кое-что могем. Короче, пришлось ответить. Бить женщину я не могу, но скрутил, поставил раком и заставил извиниться.

– Давно это было?

– Да в конце сентября.

– Тогда и начались у тебя проблемы?

– Ты думаешь, это из-за нее?..

– Илюха, знающие люди говорят, Баракин жениться на ней собирается. Он в ноябре новую квартиру купил, теперь живет там с телохранительницей. А ты не знал, да?

– Понятия не имел. Дел по горло было, сплошные проблемы. Но когда пришел к Баракину – он пятьдесят тысяч дал без разговоров. Сорок я вернул, а десять пока не получается. Думал подождет, но даже встретиться с ним не могу. А люди звонят, нехорошие слова говорят...

Антипов по-новой наполнил рюмки.

– Илюха, она крутит им, как хочет, а он пыжится крутым быть. Если ты как-то не вписался в эту "идиллию" дело хреново.

– Да плевать мне на них! Жаль только Клавдию Васильевну, я её сильно уважал.

– Ты себя пожалей, Илюха! Баракин – сила. А телка тебя не простила, представь, куда она направляет эту силу?

– Саня, меня жена сегодня выгнала. Я ей то, я ей сё, а она... Короче, если ты думаешь, что я могу извиниться перед какой-то телкой – то не могу.

– Поздно извиняться, Илюха. Давай вмажем. И я тебя выпущу. Извини, Мамай, сам понимаешь. Бери три тыщи и не обижайся. Чем могу, так сказать...

– Спасибо и за то, Саня.

Через десять минут Мамаев уже был в своей машине с тремя тысячами долларов, которые дал Антипов. Да ещё своих, последних. тысяча. Всего, значит – четыре. Мало для разговора с Баракиным, но больше просить было не у кого. Мамаев достал мобильник, набрал номер Баракина. Как ни странно, сегодня номер оказался не занятым. Впервые за последние два месяца.

– Иван Петрович? Четыре тыщи отдам хоть завтра, последние. А с остальными подождите, Клянусь, в течение недели отдам! Дела идут...

Он говорил с пасссажиром черного "Мерседеса", который, не соблюдая правил уличного движения, мчался по улицам ночной Москвы.

– Ну что ты, дорогой! – ласково сказал в трубку Баракин.Я готов терпеть, сколько угодно. Проценты ты знаешь, так что я против тебя ничего не имею, желаю всяческого благополучия, так сказать.

То же самое Мамаев слышал от людей, которые звонили ему. Только смысл в тех разговорах был совсем другим. Проценты означали, что он подписывает обязательство, по которому сума долга каждый день увеличивается на сумму нынешнего долга. Не вернул сегодня утром десять тысяч – завтра утром должен вернуть двадцать, послезавтра тридцать и так далее. А когда он отказался, люди жестко пожелали "всяческого благополучия" на небесах.

– Иван Петрович, но мы же с вами...

– Извини, Илюша, разговор закончен.

И это были не простые слова, а определенный знак, "черная метка". Так хотелось послать старого пня, но он уже отключил мобильник.

– Ваня, у тебя опять какие-то дела? – капризно спросила Анжела. Можно хоть сейчас...

Баракин наклонился, поцеловал девушку.

– Дорогая, все дела – только для твоего блага. Для того, чтобы ты имела все, что хочешь.

– Спасибо тебе, Ваня, – сказала Анжела, склоняясь к его коленям. Баракин блаженно зажмурился.

Мамаев подъехал к воротам двухэтажного кирпичного дома, вышел из машины, отворил их, загнал "Ауди" во двор. Да, этот участок в Кирборах принадлежал родителям Людмилы, прежде здесь, на двенадцати сотках стояли бытовка с газовой плитой и скрипучей койкой, и туалет на улице. Теперь же двухэтажный коттедж с подземным гаражом, теплой водой и теплым туалетом. Родители жены обожали тут жить все лето, но зимой все же перебирались в Москву. Мамаев точно знал, что на даче никого нет, поэтому и решил переночевать здесь. Подумать, как быть дальше. Баракин не хочет идти на уступки, приятели не хотят выручать его, дабы не навлечь гнев Баракина. Но какой-то выход из этой ситуации должен быть? Черт возьми, может предложить в качестве залога дачу? Убедить родителей Людмилы, они не такие стремные, как жена...

Мамаев загнал "Ауди" в подземный гараж, поднялся по лестнице в дом, включил свет в спальне. Достал постельное белье, бросил его на широкую кровать и задумался.

Люда сказала, что дачу могу спалить, правильно, могут, если узнают, что он здесь. А узнать об этом Баракину – раз плюнуть. Выходит, знают, могут спалить... вместе с ним. А вот хрен вам, дорогие! Хотите большой скандал, Иван Петрович? Вы его получите!

Мамаев оставил включенным свет в спальне, а сам спустился вниз, в подземный гараж. Лучше переночевать в машине и посмотреть, насколько серьезны угрозы Баракина. Ну а там... видно будет, что делать.

Он правильно поступил, хотя и не знал, что невдалеке от его дачи, принадлежащей родителям жены, сидят в синей "девятке" два парня – Мишка и Вадим. Мишка говорил по мобильнику, Вадим держал в руке "трубу" РПГ-19.

– Да, на даче, – говорил Мишка. – Понял. Разговаривать вежливо? Именно – вежливо? Понял. Да, все есть, Будет сделано, можете не сомневаться.

– Думаешь, теперь не выскочит в трусах? – спросил Вадим.

– Подумай лучше, как будем уходить. "Вежливо" – это крайние меры, дело нешуточное.

– Ну крайние, так крайние. Ты бы сказал, что загород стоит дороже. Отсюда смыться труднее.

– Снял бы его у дома, не было бы этих проблем, – с досадой сказал Мишка. – А теперь... Заткнись и делай свое дело.

– Какие проблемы?

– А такие! Все нужно делать вовремя! Не можешь, так заткнись насчет надбавки! – заорал Мишка.

– Если б ты не падал с дерева, не было бы этих проблем,сказал Вадим, поднимая ствол гранатомета. – Так что – сам заткнись.

Баракин оторвал голову от атласной подушки, посмотрел на спящую рядом Анжелу, поцеловал её светлый локон, потом взял пульт и включил телевизор. Он уже знал, что акция состоялась, но конкретные результаты не известны. Телевидение может сообщить о них, оно теперь обо всем сообщает, нужно только смотреть и слушать.

– Сколько время, дорогой? – спросонья спросила Анжела.

– Уже девять.

– Ты с ума сошел, будить меня в такую рань? Выключи!

– Если разбудил – извини. Можешь ещё поспать пару часиков. А я хочу послушать новости.

– Какие новости, Ваня? – возмутилась Анжела.

– Да всякие... что в мире творится, что в стране нашей... – ласково сказал Баракин.

– Да ну тебя...

Анжела спрятала голову под подушкой, но вскоре вынырнула оттуда, внимательно глядя на экран телевизора.

– Сегодня ночью в деревне Кирборы выстрелами из гранатомета был разрушен загородный дом предпринимателя Ильи Мамаева, – бесстрасно говорила дикторша. – По чистой случайности хозяин дома не пострадал. Наши кореспонденты первыми оказались на месте происшествия и взяли у Мамаева интервью.

– Тебе эти происшествия интересуют? – спросилаты Анжела.

Баракин выключил телевизор, встал с кровати, принялся одеваться.

– В этой стране невозможно смотреть новости с утра!раздраженно пробурчал он. – Сплошный нападения, происшествия, никакого порядка, никаких толковых действий, сплошные идиоты кругом! Ни на кого нельзя надеяться!

Анжела усмехнулась, взяла пульт, включила телевизор. На экране Мамаев у ворот своего загородного дома. Выезжает на машине. Сам цел и невридим, машина тоже цела, За ним дом с разбитым окном на втором этаже и закопченой стеной. К Мамаеву подбегает журналистка с микрофоном.

– Скажите, Илья, это было покушение?

– Понятия не имею. Спросите у следователя, я ему рассказал все, что знал.

– У вас были враги?

– А у кого их нет? Но палить из гранатомета по дому – на такое способны лишь придурки. Таких врагов у меня нет.

Баракин уже надел тренировочный костюм, но задержался в спальне, глядя на экран телевизора.

– Кажется, он заходил как-то в твою фирму, по крайней мере, знакомое лицо, – сказала Анжела.

Баракин мрачно усмехнулся и пошел в ванную. Она никогда не просила его отомстить за свое унижение, никогда не упоминала имени Мамаева, но не раз говорила, чтонастоящий мужчина посто обязан наказать тех, кто оскорбит его любимую женщину. Он всеми фибрами своей души чувствовал, что унижение Мамаева или его конец будет для неё настоящим подарком. Да вот, не получлось пока сделать подарок.

– Придурки, – не выдержал Баракин, уже выйдя из спальни.

– А ты не знал, да? – весело крикнула ему вослед Анжела.

Но это была злая веселость, которая не сулила ему ничего хорошего.

Мамаев неторопливо ехал по Москве. Город был хмурым, грязным, неприветливым. Хотелось домой, но... где теперь его дом? Кстати, как там Людка? Наверное, уже слышала о том, что случилось? Он достал мобильник, набрал свой домашний номер.

– Але, Люда? Как ты там?

– Идиот самый настоящий! – закричала Людмила. – Я же просила тебя не соваться на дачу! Я просила!

– Ну ладно, ладно... А то, что я чудом жив остался...

– Да плевать мне на тебя! Дачу угробили, спальню взорвали! Кто будет ремонтировать ее?!

– Да помолчи ты, черт возьми! Дура! – заорал Мамаев. – Я звоню, чтобы предупредить: скажешь о звонках, угрозах – они тебя убьют. Говори, что ничего не знаешь, ничего не было, поняла? Дальше думай сама. Все! – он сунул мобильник в карман, включил погромче радио.

Сперва звучала какая-то дурацкая песня про то, как она не любит его (самое то в его ситуации!), потом стали передавать не менее дурацкую рекламу.

– Вам грустно? – приятным баритоном срашивал диктор. – Вас не радует погода? Вы не любите зиму? Тогда поспешите в наше турагентство, ещё есть путевки на круиз по сказочным островам Юго-Восточной Азии. Из холодной, пасмурной России вы попадете в мир экзотики и любви. Песчаные пляжи, зелень островов, жаркое солнце, располагающее к любовным приключениям, фантастические экскурсии, первоклассное обслуживание и питание на корабле, где все предусмотрено для полноценного отдыха и развлечений – все это к вашим услугам. Торопитесь, если хотите успеть. Путевок осталось мало!

Мамаев остановил машину, записал на сигаретной пачке номер телефона турагентства. А что? Это, пожалуй, выход из положения. За три недели многое может измениться. Да и вообще, можно сдернуть к папуасам и жить, как Миклухо-Маклай. Они ж теперь хоть чуть поумнели, наверное, не едят людей... Поль Гоген был счастлив среди папусов, может и ему там понравится?

Он снова тронулся в путь и скоро нашел дом на Садово-Кудринской, где располагалось турагентство. С виду все было не очень престижно, но внутри вполне солидно. Фирма выглядела так, что ей можно было доверять. Это Мамаев нутром чувствовал, слава Богу, поездил, полетал по миру, мог сравнивать и делать выводы.

Симпатичная девушка, менеджер, пригласила сесть в кресло, предложила чашку кофе, которая оказалась весьма кстати, ибо Мамаев с утра ничего не ел и не пил, потрясенный покушением. Хоть и знал, что люди не шутят, но не мог понять – Баракин хочет убить его за каких-то десять тысяч? Это просто в голове не укладывалось.

– Вылет завтра, в десять утра, чартерный рейс на Сингапур, – сказала девушка. – Там уже ждет наш теплоход "Миклухо", на нем вы проведете три недели...

– А Маклай? – спросил Мамаев, прихлебывая кофе.

– Какой Маклай?

– Миклухо был ещё и Маклаем, у него двойная фамилия.

– А у нашего суперсовременного теплохода – одинарная. Просто "Миклухо".

– Ну ладно, обойдемся без Маклая, – сказал Мамаев. – Давайте о главном. Цена.

– Если вы возьмете каюту "люкс", то всего за четыре с половиной тысячи долларов...

– Не хочу "люкс". Дальше.

– В одноместной каюте первого класса всего за три с половиной тысячи долларов вам...

– Дальше.

– Двухместная каюта второго класса обойдется вам в две с половиной тысячи долларов. Питаться вы будете в другом ресторане, и... и не сможете свободно приглашать к себе дам...скороговоркой произнесла девушка.

– Я буду навещать их в "люксах" и одноместных каютах первого класса, – сказал Мамаев. – А трехместных кают у вас нет?

– Есть. Круиз по Черному морю из Одессы в Батуми. Хотите? Всего восемьсот пятьдесят, – обиженно сказала девушка.

Мамаев порадовался, что взял из дому все свои документы. И загранпаспорт.

– Ладно, беру двухместную, за две с половиной тыщи, – сказал он. Ты, красавица, хоть соображаешь, сколько это минимальных зарплат?

– Нет, но наш круиз не для бедных...

– А ты симпатичная. Полгода назад я бы мог... – он мрачно усмехнулся. – Знал бы прикуп – жил бы в Сочи...

– Что – могли бы? – с интересом спросила девушка.

– Да это я так... Оформляй путевку, красавица.

Служебный кабинет Баракина был похож на кабинеты высших советских начальников, преимущественно – военных, и на его собственный, когда Иван Петрович был почти всемогущим генерал-финансистом росийской армии. Длинный стол для заседаний, ряд стульев вдоль него. Стол Самого с дорогими письменными приборами и монитором компьютера, портрет Президента за спиной. Навесной потолок, стены отделаны под темное дерево – ну, как и положено.

Баракин сидел в своем кресле, а поблизости, на ближайшем стуле за столом заседаний нервно ерзал задом начальник службы безопасности фирмы "Бар-лимитед" Ричард Папахов, в прошлом полковник ГРУ.

– Ты, Ричик, за что бабки получаешь? – холодно спросил Баракин.

Прежде, когда они оба носили погоны, он бы не осмелился сказать такое полковнику ГРУ. Но теперь погоны были в прошлом, он – босс, и платит полковнику за работу. А работа не делается. Вернее, делается топорно.