Текст книги "Каждый день, каждый час"
Автор книги: Наташа Драгнич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Лука ждал Дору, пока она была в театре.
Иногда ему приходилось отпускать ее одну, целовать, обнимать напоследок, касаться ее волнистых волос и смотреть, как она исчезает в дверях квартиры или в здании театра, если он ходил ее провожать. В его жизни наступало затишье. Ему оставалось только снова и снопа смотреть на часы, которые, казалось, остановились.
Он мог использовать это время, чтобы позвонить отцу или Ане, но он этого не делал. Не хотел. И ему не хотелось думать, почему он не хочет с ними говорить. Поэтому он смотрел на часы, которые наверняка остановились.
Но затем, в один из этих бесконечных часов одиночества, Лука открыл для себя человека, который помогал ему забыть об ожидании. Пабло Неруда. Лука никогда раньше не слышал об этом поэте, пока не нашел книгу у Доры на полке. «Стихи капитана» и «Сто сонетов о любви». Лука никогда не интересовался поэзией. Ему всегда не хватало чего-то, чтобы понять ее. Но эти стихи напомнили ему jugo, дождливый хорватский южный ветер, от которого становится трудно дышать. От него невозможно спрятаться. Голова сама поворачивается навстречу ветру, позволяя ласкать себя и обнимать. Лиши меня хлеба, лиши меня воздуха, не лишай меня лишь твоего неповторимого смеха. Какой легкой может быть лирическая поэзия.
Этого он не знал.
Любовь моя, мы обрели друг друга, исполнившись жажды, испили всю нашу воду и кровь, мы обрели друг друга, исполненные голода, вгрызаясь в плоть, как огонь, оставляя раны позади себя.Как просто и ясно. Даже если каждый день, каждый час ты чувствуешь, что со сладостью предназначена только мне, цветок восходит па губах твоих, чтобы найти меня. Ах, любовь моя, любовь, огонь повторяется во мне, ничего не померкло, ничего не забыто, моя любовь питается твоей, и, пока ты живешь, любимая, твоя любовь меня не оставит.
Лука на миллион процентов был уверен, что Неруда должен был знать их с Дорой, что все стихи написаны только дня них. Он захотел выучить испанский. Ему хотелось попить язык Неруды. Лука едва мог дождаться прихода Доры, чтобы вместе с ней прочесть стихотворение вслух. Словно бесконечный разговор.
Лука помогал Доре разучивать роль.
Она смеялась до слез.
– Ты не можешь со мной репетировать, ты же не знаешь французского! – Она целовала его губы, каждую складочку, каждый уголок.
– Конечно, могу, вот послушай! – И он воспроизводил ряд звуков, которые ничего не значили.
Слушать его было невозможно, и Дора хохотала.
– Ну что, правильно?
Дора только влюбленно смотрела на него и гладила по лицу.
– Впрочем, мне необязательно говорить по-французски, я просто должен следить за твоими словами и подбросить реплику, если понадобится.
Лука положил перед собой текст, и глубокая склад» пролегла у него между бровей.
– Хорошо. Тогда чего же ты ждешь, начинай, mon сарtaine ! Только не будь ко мне слишком строг, если я забуду какое-нибудь слово.
– Увидишь, я буду беспощаден! Наказание будет про сто ужасным, берегись...
И что же они сделали? Рассмеялись, конечно. Словно смех стал неизлечимой болезнью.
Лука ходил на репетиции.
Если Дора ему разрешала. Тогда он сидел в самом конце зрительного зала, почти в последнем ряду, и вслушивался в звуки ее голоса. Находиться там было для него наградой, пусть он почти ничего и не понимал. Лука знал, о чем идет речь, но слова, которые актеры произносили на сцене, оставались для него загадкой. Ему было все равно, ведь он мог видеть и слышать Дору, любоваться и даже немного ревновать, когда старый король в конце пьесы слишком долго держал ее на руках. Это чувство было для Луки новым – по крайней мере, в отношении женщин. Лука все еще хорошо помнил Дору в первый день в детском саду, ее сказочную, несравненную, безупречную сумку, которую он не мог получить. Тогда он ревновал. Хотя скорее то была зависть. Он хотел завладеть сумкой, и ему не мешало, что она принадлежит Доре. Но сейчас ему было далеко не все равно, что тот мужчина тоже имеет право – должен! – до нее дотрагиваться. Это часть Дориной работы. Лука громко сглотнул. Что еще ему предстоит? Поцелуи, любовные ласки, постельные сцены?! Внезапно ему стало дурно, и пришлось сбежать в мужской туалет. Умыться холодной водой, чтобы больше не видеть подобных образов, ведь они возникали только в его воображении.
– Ну, как? Как я? Тебе понравилось?
Лука долго молчал, затем обнял ее и крепко прижал к себе:
– Я тоже тебя люблю, ljubavi moja jedina[6].
Благодаря Кристиану, Лука снял небольшую мастерскую, где каждый день мог часами стоять у мольберта. Он работал, и это его чрезвычайно радовало. Правда, он приходил в студию только тогда, когда Дора была занята, и у нее не было на него времени. Возможно, именно потому, что Дора всегда находила для него время, Лука начал рисовать быстро, очень быстро. Он еще никогда не работал с такой скоростью. Лука мог рисовать буквально с закрытыми глазами, картины рождались легко, как фотографии. Нажал на кнопку – и готово. Его приводила в восторг новая манера покрывать холсты красками. Лука удивлялся, когда, рассматривая готовые картины, видел перед глазами нечто неописуемое, созданное грунтовочной, плоской волосяной и круглой кистью. Даже если он не знал, что это, он был уверен, что это хорошо, даже очень хорошо. Как и его новая жизнь. Лука знал, что в тот момент уже был всем, кем когда-либо будет.
С помощью того же Кристиана Лука продал пару картин.
С тяжелым сердцем. Обе были его любимыми, сердце начинало биться быстрее, когда он смотрел на них, кроме того, одну он мечтал подарить Доре. Но покупатель хотел именно эти две, и Лука согласился, потому что ему были нужны деньги: для себя, для Доры и для всего того, что еще произойдет. Лука чувствовал, что много чего еще случится, он хотел быть готовым, ничто не должно сорваться только потому, что у него нет денег. Он был уверен, что может продать в Париже все свои картины. Лука поручил Кристиану заняться этим:
– Пусть ничего не останется, когда мы вернемся обратно к морю, продай все!
Кристиан удивился и вопросительно поднял брови, которые выщипывал в тонкую линию. Между ними вспыхнул по-детски глупый и бессмысленный спор, какой мог возникнуть только между двумя неженатыми мужчинами среднего возраста.
– Дора уедет из Парижа?
– Само собой, после премьеры, когда она... Я не знаю, но полагаю, что да.
Лука неуверенно посмотрел на приятеля с надеждой на одобрение:
– Что ты думаешь? Поедет она со мной?
– Не знаю. Просто не могу себе этого представить.
Его слова поразили Луку так, словно Кристиан выплеснул на него банку черной краски. Он начал считать. Но Кристиан, знавший о его запасном выходе, положил Луке руку на плечо и сказал:
– Просто продолжай рисовать, и всё образуется.
Лука рисовал, Кристиан продавал картины, а Дора была на седьмом небе от счастья.
Лука ходил по выставкам и музеям.
Иногда один, иногда вместе с Дорой. Она прекрасно разбиралась в искусстве. Часами, вначале почти ежедневно, они бродили по залам Лувра. Молча сидели и стояли перед шедеврами всех эпох. Любое слово было бы лишним. Особенно перед картинами импрессионистов из собраний Жана Вальтера и Поля Гийома в отреставрированном и вновь открывшемся музее «Оранжери», которыми они никак не могли насытиться. Сколько имен! Лука знал их все, как будто бы это были его старые друзья, всю жизнь оберегавшие его. Лука был в восторге. Он так стиснул руку Доре, что ей стало больно, но она промолчала. Она знала, это значит, что он буквально ослеп, оглох, онемел от переизбытка чувств. Одержим, ведом страстью.
– Я один из них, – тихо сказал Лука. – Один из них.
Лука обедал с Дорой в маленьких уютных ресторанах, где прекрасно готовили.
Еда – настоящее искусство. Она напоминала его кар-тины, особую смесь красок, которая хоть и получалась случайно, но от этого, а может, как раз поэтому была не-забываема. Он пробовал всё, ему было любопытно. Порой в ресторане Лука пытался заказывать самостоятельно, тогда официант усмехался, улыбался, смеялся или обижался. Когда Лука произносил названия блюд, это звучало по-французски – все-таки он был музыкален и уже некоторое время провел в Париже, – но эти сочетания звуков ничего не значили, и, если бы не Дора, Лука умер бы с голоду.
– Что бы я без тебя делал?
– Умер.
И всем все было ясно.
Дора подарила ему том стихов Неруды на испанском.
***
Лука познакомился с Дориной лучшей подругой Жанной.
И, naturellement, с Папу. Все вместе они ходили в парк Монсо, девушки, смеясь, рассказывали ему веселые истории из их детства. Лука с завистью думал, как хорошо бы ему было вместе с ними. Несмотря на то, что Папу был уже очень стар и передвигался с трудом, Лука с легкостью мог себе представить, каким диким и необузданным тот был я молодости. В голове рождалось множество образов, некоторые картины появлялись уже в мастерской. Одну из них он подарил Жанне, другую – Доре.
– Дора никогда о тебе не рассказывала, хотя я ее лучшая подруга!
– Я просто тебя забыла. Жанна говорит правду. – Дора с любовью посмотрела на Луку.
– Ты не хотела обо мне вспоминать, – поправил Лука.
– Не понимаю я этого. – Жанна сидела между ними в кафе, смотря то на одного, то на другого.
– Мне было очень больно вспоминать. Я думала, что не переживу разлуки. Поэтому я забыла обо всем. – Голос Доры дрожал.
Лука с тревогой посмотрел на нее:
– Но сейчас я здесь. И никуда не уеду.
Он протянул руку через стол и нежно погладил Дору по лицу. Закрыв глаза, Дора прижалась к его ладони. Улыбка скользнула по ее губам, словно легкий ветерок.
– Сумасшедшая история, – простонала Жанна и заказала себе еще бокал вина. Да что там, целую бутылку! На всех.
***
Луки отправился с Дорой к ее маме.
– Невероятно! Просто не могу поверить! Как в романе! Я бы его с удовольствием издала! И я тебя тут же узнала, правда. В тебе все еще виден тот маленький мальчик, особенно в глазах. Они мне кого-то напоминают, Дора, кого же мне они напоминают, зеленые, глубокие и ясные? А, Дора? А твои картины просто потрясающие, словно из другого мира, только и всего! Что скажешь о небольшом альбоме твоих работ? Это можно устроить. Все-таки не могу поверить! Столько лет прошло! Такое случается не каждый день. Запомните, дети, с вами произошло нечто особенное. Родство душ, как сказал Марк, когда я ему рассказала. Лука, ты непременно должен с ним познакомиться, вы наверняка поладите, вы же оба художники! Дора, представляешь, они оба художники! Я так рада, тебя видеть. Как вспомню, как вы были тогда неразлучны, словно две слипшиеся макаронины! Просто чудесно! Нам нужно чаще видеться, выбираться куда-то. Как я рада, что вы нашли друг друга. Так и должно быть. Правильно, только и всего. Тогда я думала... Но нет, не будем говорить об этом, сейчас всё чудесно. Да, моей Дорике тогда было не легко...
Лука отправился с Дорой к ее отцу.
После второй рюмки коньяка Иван смущенно рассмеялся:
– Да, необыкновенная история произошла с вами... – Он налил себе еще коньяка. – Уверены, что не хотите? – Отец Дорис кивнул на бутылку.
– Нет, спасибо. Я пью только вино и не хочу позориться перед вами...
Лука рассмеялся, он был тоже немного смущен. Он нащупал руку Доры и слегка ее пожал. Она здесь. Хорошо.
– Что вы собираетесь теперь делать? Какие у вас планы? – Иван снова сел в старое кресло. Оно не было ни новым, ни современным. Дора знала, что именно поэтому оно так хорошо подходит ее отцу. Ей было больно это видеть.
– Не знаю. – Лука посмотрел на Дору и рассмеялся. – Мы еще об этом не говорили.
Дора засмеялась в ответ. Если бы они не были так влюблены, им бы уже плохо стало от того, как много они смеялись.
– Спроси, что попроще, папочка.
Дора старалась не грустить. Она попыталась подавить чувство отчаяния, которое охватывало ее в присутствии отца, – все-таки это ее профессия. Лука это видел. И думал, что за этот этюд она вряд ли бы получила Золотую пальмовую ветвь.
– Как долго вы еще пробудете в Париже? – Иван смотрел на них, словно хотел сказать: «Смотрите, как надо! Так же легче, правда?»
Дора снова засмеялась, подошла к отцу и поцеловала его в щеку. Лука покачал головой, его взгляд упал на грязный белый ковер.
– А что вы скажете про катастрофу в Индии? Четыре с половиной тысячи погибших, разве можно такое представить!
Лука любил Дору.
Всю свою жизнь. Эту любовь он не мог ни с чем сравнить. Ни с чем, что он знал. Он думал о маленьком мальчике и его лучшей подружке, о том времени, когда он еще шал, что люди могут просто исчезать. Даже если об этом сообщают заранее. Это ничего не меняет. Их больше нет. Думал ли он тогда, что они смогут увидеться вновь? Он не знал. Но сейчас он здесь, она рядом и всё в порядке. Дора любила его. Он ее. Пока тебя не было, любовь, не было у меня ничего, и я колебался меж улицами и вещами. Им не было счета, и не было имени им: мир состоял из воздуха и ожидания. Дора, смеющаяся до слез, была его небом, его водой. Лука не удивился, если бы сам начал писать стихи. Хотя зачем? Никто не может написать лучше Неруды. Он уже все сказал. Не стоит пытаться улучшить то, что и так совершенно.
Лука был счастлив. Настолько счастлив, насколько во-обще можно быть счастливым. Лука даже не думал о Макарске. У него было почти все, что ему нужно. Разве что моря не хватало.
Через пару недель после выставки Лука все-таки позвонил отцу:
– Tata[7], это я. – И смущенно замолчал.
– Лука, sine[8], как ты? Все в порядке? – Голос Зорана был спокоен.
– Да, замечательно, не волнуйся.
– Хорошо.
– А у тебя там как?
– Очень хорошо.
– Как дела в гостинице?
– Ничего особенного. В «Сильвестр» приехало почти сто человек, которые хотят отметить здесь торжество.
– Ну, это же хорошо.
– Да.
– Для дела.
– Точно.
– Ходил рыбачить?
– Да, в эти выходные.
– И как?
– Плохо. Очень плохо.
– Бывает.
– Да, я знаю.
– Ну, пока.
– До встречи, sine.
Еще один раз Лука разговаривал с Макарской. С Аной. Это была совсем другая история.
– Это я.
– Лука, где ты? Что ты делаешь? Когда вернешься? – Ану беспокойство не лишило ее дара речи. Кого угодно, только не ее.
– Не знаю.
– Что случилось? Где ты пропадал?
– Я все еще в Париже.
– Что ты там делаешь? Ты же собирался вернуться самое большее через две недели? – В голосе сестры слышался упрек.
– Знаю.
– Что значит, ты знаешь?! Просто приезжай домой!
– Посмотрим.
– Что это значит?!
– Я еще позвоню.
Ты должен поговорить с Кларой. Она молчит, но сходит с ума от беспокойства. Ты не должен был просто так исчезать...
– Я перезвоню.
– Лука, что случилось? Я не могу тебе ничего сказать по телефону...
– Тогда приезжай! Так дело не пойдет!
– Все в порядке, Ана. Правда.
– Ты так и не скажешь?
– Я перезвоню.
– Не забудь позвонить Кларе!
– Ана, пока.
Он не позвонил Кларе. Естественно, нет. Нет никакой Клары. Она есть в какой-то другой, не в его жизни. Его жизнь – это Дора. Но ей ни слова. Он хотел сохранить Дору как можно дольше только для себя.
Все это время он любил ее. Страстно. Безусловно. Всю целиком.
ГЛАВА 13
Мужчина из галереи позвонил на следующее же утро. Он звонил много раз. Дора узнала его по настойчивости звонков. Спешке. Нетерпению и неукротимости. Только цифры в голове. Нет, это несправедливо, нечестно. Дора не стала подходить к телефону, потому что Лука был у нее и у них были дела поважнее. Дора рассмеялась, она взрослела по ускоренному курсу. Она была счастлива. Ей не хотелось телефонных разговоров. Не сейчас. Хорошо бы никогда. Но Дора знала, что это невозможно. Так что когда-нибудь придется поговорить, но не сейчас. Телефон звонил весь день напролет.
– Это тот мужчина из галереи? – спросил Лука.
– Возможно. – По ее тону было понятно, что она не хочет говорить об этом.
Так прошел день.
Через день, ровно в 8:15, Дора уселась на кушетке рядом с телефоном и набрала номер, который за прошедшие годы выучила наизусть. Время было выбрано идеально: Андре уже собрался на работу, но еще не вышел из квартиры. Все было хорошо продумано. Звонок. Дора немного взволнована, потому что раньше никогда так не делала. Звонок. Для длинного разговора не хватит времени. Только договориться о встрече. Звонок. Никаких объяснений.
Звонок. Никаких вопросов и ответов. Только договориться о встрече...
– Oui? Это я.
Молчание.
–Дора.
– Я понял.
– Мы можем встретиться?
– Зачем?
– Я хочу кое-что сказать тебе.
– По телефону нельзя?
– Лучше не по телефону.
– Как хочешь.
– Сегодня подходит?
– Ты спешишь? Молчание.
– Ну, хорошо.
– Я могла бы заехать к тебе.
– Ко мне?
– Или можем встретиться на вокзале.
– На вокзале?
– Ладно, решай сам.
– Может, «У Альфредо»?
– Я не хочу есть.
– Тогда в джаз-клубе.
Молчание. Как будто она раздумывала.
– Нет. Встретимся в кафе «Бланш».
– Но мы там никогда не были.
– Вот именно.
– Да?
Молчание.
– Я понимаю.
– В пять?
– Слишком рано. У меня в четыре совещание.
– Хорошо, тогда в шесть?
– D'accord[9].
– До встречи.
– Пока.
На пороге Дора и Лука обнялись. Он расцеловал ее н щеки. Ее глаза казались огромными, лоб был задумчиво нахмурен. Затем они поцеловались в губы, и Дора ушла. Ее удаляющаяся спина говорила четко и ясно: Дора знает, что делает. Все будет хорошо.
Андре ждал, сидя за столиком в углу. Он выглядел не слишком хорошо. Доре было больно видеть его таким. Он поднялся ей навстречу. Сначала, как обычно, улыбнулся, казалось, один ее взгляд может сделать его счастливым, затем он побледнел, его лицо стало похоже на маску. Андре знал, зачем они встретились. Естественно, он знал. В кафе, где они были в первый и, возможно, в последний раз. Прежде чем сесть, Дора нежно погладила его по лицу. Вернее, она хотела его коснуться, но Андре слегка отклонился назад, и рука Доры повисла в воздухе. Она должна была догадаться. Пути обратно нет.
– Андре, я ухожу от тебя.
– Что? – Он был удивлен даже не тем, что она сказала, а той непосредственностью, с какой она это сделала.
– Я ухожу от тебя.
– Как же так?
– Это будет честнее.
– Но отношению к кому?
– К тебе и ко мне.
– Но я люблю тебя.
– Да, я знаю. – Доре было трудно смотреть Андре в глаза.
– Тогда почему?
– Ты мне нравишься...
– Я тебе нравлюсь?! Нравлюсь?! – Его голос становился все громче.
– Да, ты же знаешь, – еще тише сказала Дора.
– А любовь? Ты меня любишь?
– Я не знаю.
– Мы четыре года были вместе, и ты не знаешь?
– Это еще одна причина, по которой нам нужно расстаться.
Некоторое время Андре молчал. Он думал, глядя на Дору. Казалось, он не мог понять ее логику. Внезапно его лицо просияло.
– У тебя была интрижка на одну ночь, тебе понравилось, и ты решила, что можешь меня бросить. Но это неправильно. Мне все равно. Я переживу. Если помнишь, я сделал тебе предложение. Навеки вместе. Мне плевать. Я люблю тебя.
– Навеки вместе. – Дора повторила его слова, как в трансе. А затем неожиданно громко добавила: – Я люблю другого человека.
– После одной ночи?
Дора молчала. Ей не хотелось ничего объяснять.
– Mon dieu[10]! Вы, женщины, бываете так глупы!! Все одна ночь?! Было так хорошо? Что он с тобой сделал? Околдовал?
Дора молчала. Не было никакого смысла что-то говорить. Навеки вместе. Только это имело значение.
– Ты хоть знаешь, как его зовут? Или на эти мелочи времени не хватило?
– Лука, – она ответила так, словно промолчать означало отречься. Только не сейчас, когда она вновь обрела его.
– Лука? Художник? С выставки? Так это был он? – Сначала Андре удивился, а затем громко рассмеялся: – Разумеется, главный герой!
– Его зовут Лука. – Дора была рассеянной, по ее лицу блуждала мечтательная улыбка. Она купалась в волнах Средиземного моря. Но Андре этого не замечал. Никто не мог бы этого увидеть.
– И ты его любишь? После одной ночи? – Андре громко сглотнул, будто сама мысль об этом не давала ему дышать. – Всего одной ночи?
– Нет.
– Тогда как же?
– Я люблю его всю жизнь.
Андре непонимающе смотрел на Дору.
– Буквально всю. – Лицо Доры сверкало, словно короткое платье на фигуристке.
Андре потерял дар речи.
– Мой Лука! – Наконец-то она могла смотреть на Андре с чистой совестью. – Мой Лука! – Она не могла скрыть радости в голосе. Ее чувства были сильнее, чем все старания причинить как можно меньше боли Андре.
– Сказочный принц? – Андре был так изумлен, что не смог придать своему голосу столько язвительности, сколько собирался.
–Да, mon prince charmant[11].
ГЛАВА 14
Решено. Пролито немного слез, Лука всего лишь трижды начинал считать, но безрезультатно. Все улажено. Оговорено. Подготовлено. Не успеют они оглянуться, как снова будут вместе. Когда и где именно – нужно еще обсудить, но, слава богу, есть телефон. Они смеялись в темноте спальни, где, не переставая, занимались любовью. Решено, Лука позвонил и сообщил отцу. Зоран обрадовался. Дора стояла рядом и старалась улыбаться. Его удача стала ее потерей. Решено. У Доры не было чувства, что она умирает. Пока нет. Лука еще здесь, она может коснуться его рукой. Он может заняться с ней любовью. Заполнить ее и ее жизнь.
На вокзале было ветрено. Начало февраля, снова шел снег, но они едва обращали на него внимание. Мимо них по перрону могли промчаться четыре рыцаря Апокалипсиса, они бы и их не заметили. Все растворилось в песне прощания. Так всегда бывает, когда нас покидает любимый человек... Конец всему. Все слова уже сказаны. Дора больше не плакала, а Лука продолжал дышать. Чудесно. Все улажено.
– Хорошо, что ты едешь поездом.
– Почему?
– Тогда ты будешь медленнее уезжать от меня. У нас будет больше времени.
Дора поцеловала его нежные холодные губы.
– Mefalta tiempo para celebrar tus cabellos?[12] —Лука сжал ладонями лицо Доры и улыбнулся ей. Они договорились быть мужественными.
– Я все время задаюсь вопросом, ты действительно понимаешь, что говоришь, или просто заучил наизусть? – Дора дрожала.
– Проверь.
– Хорошо, тогда расскажи мне.
– Мне мало времени, чтоб волосы твои воспеть. – Он самодовольно посмотрел на Дору.
– Неплохо. Но это просто. Скажи еще что-нибудь, – весело попросила Дора.
– Ты шутишь? Хочешь посоревноваться в знании стихов Неруды?! Неслыханно! Устыдись, маленькая нахалка!
– Неужели и это Неруда? – У нее опустились уголки губ. – Слабовато, mon amour.
– Ато el trozo de tierra que tu eres, porque de las praderas planetarias otra estrella no tengo. Tu repites la multiplication del universe[13].
Прохожие с любопытством смотрели на читающего стихи Луку.
– Неплохо! Вот теперь видно, что ты знаешь, о чем говоришь.
Дора была растрогана. Она пыталась сделать вид, что ничего не произошло, но чувствовала, что слова перестают ее слушаться.
– Спасибо. Возможно, дело в том, что я и вправду знаю: Я люблю тот кусок земли, который ты. Нет у меня среди планетных полей другой звезды. Ты повторяешь умножение Вселенной.
Дора рассмеялась:
– Ну, да. Тебе лучше все-таки заниматься твоими красками.
Они оба замолчали. Мимо спешили люди. Вокруг было шумно, холодно и пахло затхлостью.
– Это была не лучшая идея.
– Да. Неруда не всегда подходит под настроение.
– Дело не в этом. Просто я начинаю скучать по тебе. Хотя ты все еще здесь передо мной.
– Он хочет, чтобы я остался.
– Так останься.
– Дора.
– Я знаю.
– Мы скоро снова увидимся.
– Да, я знаю.
– Не плакать.
– Я плачу только тогда, когда ты считаешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Я вижу, как движутся твои губы, как твои глаза прячутся под веками.
– Но я все еще смотрю на тебя. Я не могу перестать тобой любоваться.
– Останься.
– Дора...
– Я думаю, мне не нужно здесь быть.
– Тогда ты тоже не попрощалась со мной.
– Когда?
– Когда я ждал тебя на нашем утесе. А ты так и не шла.
– Я не очень хорошо помню, что было тогда.
– Я тебя ненавидел.
– Не верю.
– Я хотел умереть.
– Я уверена, что хотела прийти. Ты был для меня всем, меня увезли, и я ничего не могла с этим поделать. Я была еще очень маленькой. Что я могла, только плакать и проклинать свою жизнь. Я лежала на кровати, смотрела на картину, что ты мне нарисовал, думала о тебе и... – Дора была больше не в состоянии стоять на ногах. Луке пришлось крепко сжать ее в объятиях, чтобы она не упала на грязный перрон. – Я всё вспомнила! Всё! Теперь все снова ясно! – Ее ликующий голос был еле слышен.
Лука боролся с целым миром. И с Дориным волнением. Она едва держалась на ногах. Но вдруг она выпрямилась и растерянно посмотрела на него. Но кого же она видела перед собой? Луке стало страшно.
– Ты никогда не вернешься. Ты сейчас уедешь, и мы больше никогда не увидимся...
– Дора, есть только ты и я. Сейчас мы уже взрослые, никто не может нас разлучить или помешать нам провести всю жизнь вместе. Так есть и так будет всегда.
Лука знал, что у него мало времени. Ему не хватало воздуха. Он почувствовал, как его веки закрылись, и он начал считать: раз, два, три, четыре, пять... Дорин поцелуй вернул его из темноты. Всё случилось слишком быстро.
Подошел поезд. Вовремя. Как часто поезда приходят вовремя?! Особенно во Франции?! Где те прекрасные времена, когда поезд нужно было ждать полчаса, а иногда и целый час?! Поезд пришел. Стоянка две минуты. Больше нет времени на разговоры. Лука поднялся на подножку.
– El amor supo entonces que se llamaba amor . Y cuando lib vanter mis ojos a tu nombre tu corazon de pronto dispuso nil camino[14]. Семьдесят третий сонет. Непременно прочти, там есть ответы на всё. Думай об этом! Непременно думай об этом!
Поезд тронулся.
Поезд покинул вокзал и уже скрылся из виду. Маленькая удаляющаяся змейка. Исчез, будто его никогда и не было.
Дора продолжала стоять на перроне.
Лука.
Ей было страшно.
ГЛАВА 15
Это было длинное путешествие. С множеством остановок. «Доре бы понравилось», – подумал Лука. Он очень медленно удалялся от нее. В поезде, на вокзале, в автобусе Луки крепко сжимал томик Неруды в руках. Жизненно важную пуповину. Живительный эликсир. Спасательный круг. Все сразу. Стихи были гарантией, что все сказанное, прочувствованное и пережитое правда, а не плод воображения, который может исчезнуть.
Автобус повернул, и впереди показался город. Еще четверть часа, и он будет на месте. Последний раз он приезжал несколько месяцев назад. Море. Ему до боли не хватало его. Рядом с ним легче дышать. Ему не хватало Доры. Он мог дышать только, когда Дора была рядом. Лука прикрыл глаза и начал считать: раз, два, три, четыре, пять, шесть... Он начал ощущать легкость беспамятства... Нет, он не имеет права, он обещал Доре. Она на него рассчитывает. Все должно случиться быстро. Едва я покинул тебя...
Почти решено. Не то чтобы он был уверен в своем решении. Ему было просто необходимо приехать. Он чувствовал, что выбора нет. И ему это нравилось. Именно этого ему и хотелось. Лука вновь обрел свою жизнь. Неожиданно. Рядом с Дорой он дома. Всегда. Только рядом с ней все осмысленно, всё имеет значение. И море. Внезапно все стало таким ясным. Или это от усталости? Два дня в пути, почти без сна. Нет. Не может быть. Всё стало иен еще несколько месяцев назад. С одного взгляда. С одного слова. Даже до того, как первое слово было произнесено. Внезапно, удивительно и в то же время так просто, скреплено первым же поцелуем.
Лука откинулся на сиденье и закрыл глаза. Поспать не получится, он почти приехал. Дора, где же ты..? Я ощущал меж галстуком и сердцем, чуть правее, какую-то межреберную тяжесть лишь потому, что вдруг исчезла ты[15]. Дора.
Решено. Даже раньше, чем он ей пообещал. Даже раньше. Все сходится. Он очень устал.
Они въехали в город, и если бы Лука открыл глаза, то увидел бы автовокзал. И Клару.
Клара?!
Она кивнула, слегка улыбнулась, словно обрадовалась, что Лука ее узнал. Ее волосы стали длиннее. Клара поправилась и выглядела старше своих двадцати девяти лет, будто пережила тяжелые времена и была больна. Долгое время. Больна или несчастна – или покинута и забыта.
Но Лука узнал бы ее повсюду. Он не видел ее несколько месяцев, не говорил с ней и никому о ней не рассказывал. Он ни капельки по ней не скучал, не думал о ней, за последние месяцы она превратилась в крохотную частичку его жизни. Что она вообще делала на вокзале, как узнала о том, что он приезжает и во сколько...
– Мне Ана сказала, что ты сегодня приедешь. – Она вновь улыбнулась. – Это уже второй автобус. Я собиралась подождать еще следующий.
Лука чувствовал себя таким усталым, что тоже только холодно улыбнулся. Так обычно улыбаются чужим людям, когда не знают, что сказать. Он мечтал оказаться в постели и заснуть. Он хотел побыть один. Лука мечтал позвонить Дope. Ему было необходимо немедленно услышать ее голос. Он достал два чемодана из багажного отделения двинулся в путь. Клара шла рядом, и ее правая рука в теплой куртке – на улице все-таки был февраль – касалась его. Они шли рядом и по-прежнему казались парой, даже если они не виделись несколько месяцев. Порознь они провели даже больше времени, чем вместе. Парой их можно было назвать весьма условно. Они не так часто виделись, несколько раз переспали, хотя у него были и другие женщины, ходили пару раз в кино, катались на лодке. Ничего серьезного, просто развлечение. Не было никаких обещаний или чего-то подобного. Клара не возражала. Она даже ни разу не спросила, любит ли он ее. Он тоже после всего, что они вместе пережили, и того, как все плохо закончилось, никогда не интересовался, чего она от него ждет. Ему было безразлично. Клара была одной из многих. В бесконечном хаосе ожидания, которое могло длиться вечно. Но, слава богу, Дора не Годо. Она вернулась. Дора. Он должен немедленно услышать ее голос.
Клара взяла его за руку, будто хотела задержать, но внезапно он сам остановился и повернулся к ней. Все произошло без его согласия. Без предупреждения. Лука был застигнут врасплох. Он не мог ничего сделать с тем, что говорила Клара, эти слова было не удержать, как и реальность, скрывавшуюся за ними. Лука был абсолютно беспомощен, никто не мог ему помочь, ничто не могло его защитить. Даже Неруда. Который знал его, как никто другой, знал о его любви к Доре. Даже Дора не могла помочь. Его Дора. Ничего нельзя изменить.
– Я беременна.
И наступила ночь, и казалось, что день уже никогда не настанет. Дора.
Вот теперь на самом деле все решено. Теперь, и только теперь. Окончательно.
ГЛАВА 16
Дора бежала домой. Каждый вечер, после каждой репетиции она спешила домой, садилась возле телефона. И ждала. Так проходили дни, множество бесконечных дней. Лука позвонил только раз, с вокзала в Венеции, где ему пришлось сделать пересадку. А затем... Может, у нее сломался телефон? Но он был в порядке, она проверяла. Может, он забыл ее номер? Она не могла такого представить. Может, он умер? Она запрещала себе даже думать об этом. Тогда что?!
Дела Доры шли плохо. Она никак не могла сосредоточиться на работе, бродила повсюду, словно привидение, и спрашивала себя, что же могло с ним произойти. Хелена, Жанна и даже отец пытались ее успокоить: он очень занят, ведь ему нужно многое уладить, чтобы скорее вернуться к ней, может, он звонил, когда ее не было дома... Нее были уверены, что Лука любит Дору, и они обязательно будут вместе. Они пытались всячески отвлечь ее. Но, несмотря на их находчивость и изобретательность, все было тщетно. Только звонок Луки мог спасти положение. Почему бы тебе самой ему не позвонить? – удивлялись все вокруг. Но у Доры не было номера, Лука его не оставил, а она забыла спросить. Такое случается. Окружающим ситуация казалась странной, но они молчали.
