Текст книги "Девушка индиго"

Автор книги: Наташа Бойд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Знаю, вы не хотели меня обидеть, но мне столь часто напоминают о моем юном возрасте, что это весьма огорчительно. И более всего мне приходится терпеть это от отца.

Я закусила губу, мгновенно устыдившись своей оплошности.

– Вы правы, я не хотела вас обидеть. Это была шутка. Тем не менее я должна извиниться.

– Должно быть, вам такие огорчения неведомы, раз уж отец доверил вам управление своими делами на плантациях. Вероятно, он считает вас достаточно взрослой.

Я не услышала злости в тоне Генри, но в его словах был какой-то подвох.

– О… Честно признаться, у отца не было выбора. Мои братья Джордж и Томми учатся в Англии, а у маменьки слишком слабое здоровье, потому-то вся ответственность и легла на меня, – смиренно сообщила я и в попытке найти что-то общее между нами, чтобы продолжить разговор, добавила: – Но мне тоже все время приходится доказывать, что меня можно принимать всерьез и вопреки возрасту, и, увы, вопреки полу. А вы, по крайней мере, у отца единственный сын и наследник.

– Это верно, – самодовольно ухмыльнулся Генри Лоуренс, а затем вдруг закашлялся и покраснел. – Я… я так восхищаюсь вами… и мне, вероятно, не удается это скрыть. Что, если мы с отцом… навестим вас в Уаппу в ближайшее время?

– О… – Последний вопрос застал меня врасплох. Нельзя же было вот так взять и отказать. – Конечно, – ответила я, но предлагать им ночлег вовсе не собиралась. Когда Чарльз Пинкни приезжал проведать нас после восстания рабов, я попросила его остаться не задумываясь. А мысль о том, что Генри и его отец проведут ночь под нашей крышей, мне отчего-то претила.

Генри смотрел на меня и ухмылялся.

– Самый короткий путь к нам – на лодке, – быстро сообщила я. – Можно приплыть и уплыть в тот же день, на закате. Весьма приятственное путешествие. У нас великолепные закаты в ясную погоду.

– Да что вы? – покивал Генри. – Непременно скажу об этом отцу.

Тут мистер Пинкни предложил мужчинам удалиться в его кабинет, и Генри встал из-за стола. Он перевел взгляд на Мэри Шардон, сидевшую по другую руку от меня, поклонился со словом: «Леди…» – и вышел вслед за взрослыми.

– До чего странный мальчишка, – шепнула мне Мэри. – Ведет себя, как взрослый, и отец таскает его по званым ужинам, хотя ему нет и шестнадцати. Если верить слухам, всего пятнадцать. Все-таки жуть берет, когда ребенок вот так разыгрывает из себя мужчину.

– Все еще хуже, – шепнула я в ответ, стараясь, чтобы, кроме Мэри, меня никто не услышал. – По-моему, он набивается ко мне в женихи.

Мэри ахнула и недоверчиво округлила глаза:

– Быть не может…

– Очень похоже на то. – Я поморщилась. – Он с отцом напросился к нам в гости в Уаппу.

– И что вы теперь будете делать?

– Прежде всего буду надеяться на то, что я ошиблась. Хотя маменька уже обрабатывает почву со своей стороны, вы заметили? И это очень странно. Потому что я думала, мистер Лоуренс собирается отправить сына на учебу в Лондон. Зачем ему сейчас жена?

– А что, если… – начала Мэри и осеклась.

– Что? – Я осторожно окинула взглядом женщин за столом – они, замужние дамы, достигшие надежного положения в обществе, были поглощены оживленной беседой.

– Что, если жена нужна не мальчику, – шепнула Мэри, – а его отцу?

14

– Мистер Пинкни! Чему мы обязаны приятностью вашего визита? – обрадовалась я, когда он нагнал нас верхом на повороте к нашему дому.

Был вторник, время близилось к вечеру, мы возвращались от Вудвордов. Стояла поздняя весна, и хотя уже заметно потеплело, от вод Уаппу-Крик дул освежающий бриз. Мы с маменькой и Полли решили пройти недолгий путь в милю пешком, по дороге никого не встретили, а потом позади раздался цокот копыт, и мы обернулись на подъездной аллее.

– Приветствую, вас, леди. – Чарльз Пинкни ловко спешился и взял под уздцы своего красавца-коня. Волосы Чарльза растрепались от ветра, щеки порозовели от палящего солнца.

– Ой, какой коник! – воскликнула Полли. – Красивый-прекрасивый! И у него такой гордый вид!

– О, благодарю вас, мисс Полли, – заулыбался Чарльз. – Если бы Чикасо умел краснеть, он сейчас непременно зарделся бы от вашей похвалы. – Тут он скроил торжественную мину: – Перед моим отъездом из города для Элизы пришли письма из Лондона. Их передал наш общий торговый посредник, Бил.

Я рассмеялась, принимая у него из рук толстый сверток с посланиями.

– Надеюсь, вы не проскакали все семнадцать миль от города галопом только для того, чтобы доставить мне эти письма?

– Как приятно вас видеть! – влезла в разговор маменька. – Надеюсь, вы поужинаете с нами и останетесь переночевать? Я что-то не вижу с вами миссис Пинкни.

– Мне передали письма, когда я уже был на пути в Бельмонт. Я решил, вы не рассердитесь, если получите их на пару дней позже – хотелось доставить их вам лично, после того как я повидаюсь с миссис Пинкни. Она сейчас в Бельмонте, дышит загородным воздухом.

– В таком случае, нам очень повезло, – улыбнулась я и заметила, что сверток подписан. – О, как чудесно! Это от моей бывшей попечительницы, от миссис Бодикотт. Она и ее супруг были очень добры ко мне, когда я училась в Англии.

– Стало быть, теперь они присматривают за вашими братьями? – спросил мистер Пинкни.

– Да, за Джорджем и Томасом, – кивнула я. – Мы очень ждали весточки от них, особенно о Томми – у него слабое здоровье.

– Очень ждали, – покивала маменька. – Надеюсь, мне миссис Бодикотт тоже что-нибудь написала.

Я отдала ей сверток, и маменька направилась к дому – без сомнения, собиралась предупредить Эсси и Нэнни о том, что у нас гость.

Темная шкура коня, на котором прискакал Чарльз Пинкни, лоснилась от пота, бока раздувались, как кузнечные мехи.

– Идемте, – сказала я, – отведем Чикасо к Питеру, пусть почистит его, напоит и задаст овса.

Сердце у меня гулко и счастливо колотилось – нежданный визит дорогого гостя привел меня в восторг.

– Так отрадно, что вы здесь, сэр, – продолжила я, когда мы повели Чикасо к конюшне. – Посмотрите вон туда, направо. – Меня распирало от гордости.

Мистер Пинкни повернулся в указанном мною направлении.

Я ждала, не в силах сдержать улыбку, которая появлялась у меня всякий раз, когда я смотрела на новое поле. И та же улыбка отразилась на его лице, когда он взглянул на меня округлившимися глазами:

– Неужто ваша индигофера?

Я счастливо вздохнула и склонила голову:

– Моя индигофера.

Он задержал на мне взгляд чуть дольше, чем требовалось, и снова повернулся к полю. В лучах заходящего солнца его серо-голубые глаза казались прозрачными.

– Отличная работа. А я-то думал, чем вы так заняты, что даже в город ни разу не вырвались за несколько недель. Теперь понятно.

– Мы с Того, Сони и Квошем постоянно бегаем проверять посевы, – засмеялась я. – Во всем христианском мире не сыскать росточков, настолько избалованных вниманием.

– Могу себе представить.

Питер принял у гостя поводья Чикасо, и мы с Чарльзом направились обратно к дому.

– После того как первый посев у нас погиб в прошлом году от заморозков, нам удалось прорастить оставшиеся семена. Не все растения достигли зрелости, но некоторое количество семян нам все же удалось собрать и снова засеять поле. Однако, здесь нет никого, кто знает, как добывать из этих кустов индиго. Квош говорит, одна рабыня на плантанции Уаккамо умеет делать краситель, но тамошний приказчик уже несколько раз отказался прислать ее сюда в ответ на мои требования.

– Я как раз собираюсь в Джорджтаун, – сказал Чарльз. – Миссис Пинкни не сможет меня сопровождать из-за плохого самочувствия. А у вас, похоже, есть еще одна причина навестить своего приказчика, верно?

Лодка скользила по Уаккамо-Ривер. Прибрежные травы, свежие, весенние, трепетали в воде. Раздался странный звук – «пуфф!» – мы с Чарльзом Пинкни обернулись и увидели, как самка морской свиньи^[5] прокладывает себе и детенышу извилистый путь в спартине и тростниках.

Когда мы приблизились к берегу, где начинались земли Лукасов, Квош окликнул мальчишку, гонявшего птиц на поле у реки, и велел тому доложить Старрату о нашем прибытии. Мальчишка уставился на нас во все глаза и умчался прочь так, будто его преследовала рысь.

– Ты знаешь, как его зовут? – спросила я Квоша.

– Лиль-Гулла.

Я обменялась взглядом со своим спутником. С Чарльзом. Он множество раз просил называть его «Чарльз», однако я до сих пор не могла произнести вслух это имя.

– Да уж, запоминается с ходу, – хмыкнул мистер Пинкни.

Поля вокруг были вспаханы и засеяны рисом. На нескольких из них работа была в разгаре. Пот на черных лбах искрился под солнцем, сильные тела сгибались и распрямлялись, труженики двигались длинной вереницей вдоль колышков.

Накануне мы провели чудесный вечер в гостях у мистера и миссис Маклелланд, предложивших нам ночлег. Чарльз знал эту чету по своей адвокатской практике. И хотя я с ними раньше не встречалась, они тотчас окружили меня вниманием, и мы вместе посокрушались из-за того, что миссис Пинкни осталась дома. После приятного завтрака Маклеланды проводили нас в дальнейший путь, предложив мне погостить у них, когда я окажусь в городе.

Лодка скользнула к ветхому, разоренному непогодой причалу; двое крепких гребцов выскочили на настил, чтобы завязать швартовы и помочь нам выйти на берег.

Вдалеке негритянский мальчик, получивший поручение от Квоша, барабанил в дверь коттеджа приказчика.

– Старрат, сэр! – орал он изо всех сил. – Белая леди, сэр! – Ветер нёс его голос к реке.

Чарльз тем временем попросил лодочника подождать нас.

Я удивилась, что Старрат сидит у себя, вместо того чтобы надзирать за полевыми работами. Впрочем, сбор риса – дело нелегкое для всех, кто в этом участвует, так что приказчик, возможно, провел инспекцию и удалился немного отдохнуть. Должно быть, здесь уже начали обмолот собранных колосьев. Рис, судя по тому, что я видела, уродился у нас на славу – трудно было даже представить себе, сколько времени и усилий потребует подготовка зерна к продаже. У Вудвордов был совсем маленький рисовый надел, при этом я знала, каких непомерных трудов стоили им все этапы производства, так что о масштабе работ на нашей плантации и подумать было страшно.

Бил сообщил мне, сколько риса он ожидает от Старрата, основываясь на своих расчетах, но, глядя на поля, я подумала, что мы соберем гораздо больше.

Между тем в коттедже наконец распахнулась дверь. Мальчик бросился бежать прочь, но недостаточно резво – Старрат успел влепить ему такую затрещину за все труды, что я вздрогнула, глядя, как негритенок, схватившись за голову руками, улепетывает обратно на свой дозорный пост у берега реки. Надо будет найти его потом и удостовериться, что с ним все в порядке, отметила я для себя. За моей спиной Квош цокнул языком, но ничего не сказал. И так все было ясно.

– Чей это ребенок, Квош? – спросила я.

– Сынишка Сары, – сухо ответил он.

– Той Сары, которая знает про индиго? – взглянула я на него.

Квош кивнул.

Из-за спины Старрата на пороге показалась чернокожая женщина и торопливо зашагала к хижинам рабов.

Свирепое выражение на лице приказчика сменилось бесстрастным, когда он повернулся и увидел, что мы подходим к его дому.

– Какой приятный человек, – шепнул мне Чарльз.

– День добрый, Старрат, – сказала я. – Позвольте представить вам мистера Чарльза Пинкни, друга моего отца.

Старрат вытер руки о свой неряшливый камзол и протянул правую моему спутнику:

– Рад познакомиться, сэр.

Я потребовала отчета о сборе урожая – Старрат отвечал коротко, резко и большую часть разговора обращался к Чарльзу. Чарльз аккуратно отсылал его пасы ко мне, и я была благодарна другу за искушенность в дипломатии. Речь зашла о дегте, затем о крупном рогатом скоте, и я сказала Старрату, что возлагаю большие надежды на люцерну, семена которой прислал мне отец и которую я уже высадила в Уаппу. Если люцерна даст всходы, я пришлю часть урожая сюда и на плантацию Гарден-Хилл в качестве корма для скота. По воле отца, разумеется. Я благоразумно начинала почти каждое предложение со слов «полковник Лукас просит, полагает, требует, интересуется» и т. д. За разговором мы прогуливались по плантации.

Мало-помалу мы перешли к основным деловым вопросам, и я сообщила Старрату, сколько баррелей риса ожидают от него в Чарльз-Тауне.

На секунду он побагровел от злости, уставился на меня, прищурившись, извлек из кармана замусоленную тряпку и вытер заблестевший от пота лоб.

– Это невозможно. Так много мы никогда не посылали в город. Кроме того, часть риса будет отправлена из нового Джорджтаунского порта.

– Я предпочитаю, чтобы весь экспорт риса шел через нашего человека в Чарльз-Тауне. И это вполне выполнимо, если иметь в виду объем урожая риса, который вы только что мне назвали. По моим собственным подсчетам…

Он хмыкнул:

– По вашим подсчетам?

– Да, по моим. Постойте-ка, вы тот самый Старрат, который был здесь во время моего последнего визита с отцом?

– О да, с отцом. С тем, кто платит мне жалованье. Он платит, а не какая-то малолетняя девица. – Старрат покосился на мистера Пинкни, словно бы говоря: «Куда катится этот мир, если малолетние девицы стали такими дерзкими?»

Меня бросило в жар от поднявшейся волны гнева.

– Так или иначе, вы быстро обнаружите, что завязки кошелька находятся в руках у меня.

Произнести это ровным тоном мне удалось благодаря невероятному усилию воли. Договорив, я плотно сжала губы.

Чарльз вскинул руку в успокаивающем жесте, но Старрат не обратил на него внимания.

– Да неужели?! – прорычал приказчик и внезапно сделал короткий, но угрожающий шаг ко мне.

Я невольно попятилась. И тотчас осознала свою ошибку, потому что в глазах Старрата отразилось удовлетворение. Он был самым обычным хулиганом, грубым и незамысловатым.

В мгновение ока между нами встал Чарльз Пинкни.

Прямо передо мной оказалась широкая спина, настолько близко, что видно было переплетение ниток на льняной сорочке. Темные волосы Чарльза были завязаны в короткий «хвост» на затылке.

Сердце у меня еще заполошно колотилось от внезапного испуга, но я сделала вдох и невольно положила ладонь на плечо Чарльза, давая понять, что все хорошо. Он резко вздрогнул от моего прикосновения, и я отдернула руку. Сделала шаг в сторону и встала рядом с ним.

Старрат вскинул обе ладони, при этом губы его расползлись в коварной улыбочке, будто он только что стал обладателем какого-то секрета.

– Я ничего такого не имел в виду. Просто не привык получать приказы от юных леди.

– Тогда получите тот же приказ от меня, – отрезал Чарльз.

– Все в порядке, джентльмены, – вмешалась я. – Хорошая новость состоит в том, что я не раздаю никаких приказов. Все приказы исходят от моего отца. Поэтому предлагаю вам, Старрат, и дальше выполнять его требования, а я буду докладывать ему о ваших успехах в сборе урожая. Уверена, он будет очень вами доволен. И впредь я не попрошу вас ни о чем таком, что не было бы одобрено моим отцом. – Я одарила приказчика самой слащавой улыбкой в мире и отвернулась.

Квош, ранее державшийся шагах в десяти позади, остановился и, подозвав кого-то из ребятишек, быстро и тихо с ним говорил. Мальчишка выслушал, кивнул и умчался в сторону полей.

– Вероятно, вы получали мои записки по поводу позорного столба? – осведомилась я, будто между делом, когда мы направились к жилищам рабов.

– Получал, – ответил Старрат, и развивать эту тему он явно не собирался.

Когда же в поле зрения показался пресловутый столб для телесных наказаний, как ни в чем не бывало возвышавшийся на том же месте, я встала как вкопанная.

– Значит, вы его не убрали?

– Нет.

Я покосилась на Старрата, затем обменялась быстрым взглядом с Чарльзом, размышляя, стоит ли сейчас вступить в битву или же поискать другое решение проблемы. Надо было это хорошенько обдумать.

Старрат повернулся ко мне:

– Я решил, что лучше его оставить. Пусть стоит, даже если не используется.

Я не поверила ему ни на секунду и некоторое время молчала, глядя на него оценивающе, затем предупредила:

– Если я услышу, что позорный столб все же используется для наказаний, собственноручно срублю его топором.

От его ответа меня избавило появление той, за кем я посылала Квоша.

К нам приближалась чернокожая женщина, державшая на руках маленькую девочку со светло-коричневой кожей. Кажется, это была та самая рабыня, что выскользнула из коттеджа Старрата при нашем прибытии. Сара, стало быть…

Я нахмурилась.

– А от нее вам что нужно? – резко спросил приказчик.

– У меня к ней несколько вопросов.

15

– Она неблагонадежна, – заявил Старрат. Он стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока – поза человека, бросающего вызов. – Если не держать ее в узде, жди неприятностей. Думаю, она у себя в племени была кем-то вроде колдуньи или вроде того. – Он засунул большие пальцы за пояс штанов и покачался на каблуках.

– Мои вопросы не касаются ни ее поведения, ни положения в племени, – сказала я, а сама задумалась, что он имел в виду под словами «держать в узде». Оставалось надеяться, это не было связано с позорным столбом.

Ответ я получила, как только Сара подошла ближе. Она остановилась, низко опустив голову, но у нее на лице отчетливо были видны побои – под левым глазом багровел свежий кровоподтек, а губа распухла.

Я скрипнула зубами. Да уж, вопросы вызывало поведение не этой женщины, а Старрата.

Девочка у нее на руках сидела тихо, наблюдая за нами огромными глазами.

– Я забираю Сару с собой в Уаппу, – заявила я неожиданно для всех, в том числе для себя. До этого я собиралась всего лишь поговорить с ней. Но слова сорвались у меня с языка прежде, чем я успела их обдумать. – И всех ее детей. – Я посмотрела на рабыню: – Сколько у тебя детей, Сара?

Она вскинула глаза.

В ее взгляде, полном горечи и злости, читался вызов. И этот вызов, к моему величайшему удивлению, был адресован мне. Мы некоторое время смотрели друг на друга – я очень старалась не отвести взгляд.

Старрат сплюнул с противным хлюпающим звуком.

– Леди тебе вопрос задала. Отвечай, сука.

Грубое слово прозвучало, как гром среди ясного неба, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица.

Взгляд негритянки дрогнул, на мгновение метнулся в сторону от моего лица, будто она утратила силу духа.

– Вон тот пацан, – ответил Старрат вместо нее, указав на Лиль-Гуллу. – И вон та егоза у нее на руках.

Он имел в виду девочку с кожей кофейного цвета

Сара вновь отвела от меня взгляд, поправила малышку у себя на бедре. Не было сомнений, кто отец этой девочки.

Чарльз безмолвно и неподвижно стоял рядом со мной. Я была благодарна ему за дружескую поддержку и за это молчание. Само его присутствие было надежной опорой, когда земля чуть было не ушла у меня из-под ног и кровь застыла от ужаса при мысли о связи между Старратом и Сарой. Вернее, о связи Старрата с ней. Я не сомневалась, что для Сары эта связь не добровольна и не взаимна.

Холодок пробежал у меня по спине. Мне мало что было доподлинно известно об отношениях между мужчинами и женщинами, но ни разу в жизни я не видела свою мать в синяках. И у миссис Пинкни не было кровоподтеков. Я понимала, что покоряться низменным желаниям мужчины не так уж и приятно, но знала, что в этом не предполагается подчинения… насилию.

Я постаралась отрешиться от этих мыслей.

– Она и ее дети будут жить в Уаппу. Нам пригодится еще одна служанка в доме. – Я повернулась к рабыне: – Собери вещи, свои и детские. Вы едете со мной.

Она снова вскинула на меня злой, мятежный взгляд.

Меня это ошеломило. Ведь я хотела ее спасти – неужели она этого не понимала?

– Она нужна нам здесь. Вы не можете просто так забирать наших негров. Мы тут все зависим друг от друга, – свирепо процедил сквозь зубы Старрат.

Я обернулась к нему. «Ты зависишь от нее», – хотелось мне сказать.

– Могу. И заберу. – Я скрестила руки на груди, вполне осознавая, что выгляжу в этом момент, как капризный ребенок. – Вам придется… придется просто обойтись без… без одной пары рук, – кое-как договорила я. Голос у меня охрип, щеки пылали от ощущения неловкости.

Сара взглянула на Квоша и быстро заговорила с ним на своем отрывистом наречии. Я понимала лишь отдельные слова, но язык тела читался легко – она была сильно взволнована и разгневана. Квош отвечал ей спокойно, однако казалось, что они ведут ожесточенную словесную битву. В конце концов Сара развернулась и зашагала прочь, выпрямив напряженную спину и высоко подняв голову.

– Видали, что я имел в виду? Она ходячая неприятность, – буркнул Старрат и сплюнул в грязь. – Ладно, забирайте ее, но потом не жалуйтесь.

То, что он вдруг так быстро сдался, напугало меня еще больше. А когда он открыл рот, чтобы продолжить, сразу возникло дурное предчувствие.

– Так или иначе, недолго вам своевольничать на этих землях.

Я сглотнула.

– Что это означает?

– Пару дней назад я смотался в город. – Лицо Старрата расплылось в гаденькой довольной улыбочке. – Навестил мистера Маниго.

Я почувствовала одновременно удивление, смятение и страх.

– С какой целью? – спросила я.

Старрат зловеще хихикнул.

– Известно, с какой – засвидетельствовать закладную на эту плантацию. Я тут приказчик, а стало быть, официальный свидетель.

– Что?! – вырвалось у меня.

Старрат в невинном изумлении вскинул брови:

– Как, вы не знали, что ваш папенька отдал под залог еще одну плантацию? А я-то думал, вы в курсе всех его дел.

Я онемела в полном ошеломлении. В горле встал ком, и оно словно забыло, как нужно работать – рождать слова, сглатывать слюну, пропускать воздух на вдохе и на выдохе.

Старрат как ни в чем не бывало засунул большие пальцы за пояс штанов, развернулся и зашагал прочь.

Мне наконец удалось сделать долгий вдох, отдавшийся дрожью во всем теле, и повернуться к моему безмолвному спутнику. Слегка наклонившись, Чарльз согнул руку в локте, предлагая мне на нее опереться, и я с благодарностью это сделала.

– Вы знали? – вымолвила я. – Нет, конечно, вы не могли знать. Я…

– Идемте, поищем тень. Вам лучше присесть. – У Чарльза на лбу залегли морщины, серо-голубые глаза сейчас казались свинцовыми от тревоги.

Он огляделся, затем, должно быть, приметил подходящее местечко, и повел меня к длинному ряду вечнозеленых дубов, которые под тяжестью собственных крон росли, пригибаясь к земле, словно извивались по ней ветвями-змеями. Только сейчас я поняла, что ноги меня больше не держат, и поспешно опустилась на скамью. Теперь мне казалось, что силы покинули все мое тело. Я чувствовала себя опустошенной, обескровленной.

– Как отец мог такое сделать? Я ведь старалась… – горестно выдохнула я. – Мы соберем огромный урожай риса…

Я… я была у Маниго всего пару недель назад, когда ездила в город. Почему он не обмолвился ни словом о закладной? – Дыхание у меня стало прерывистым – набирающий силу утренний зной и тугой корсет грозили сообща меня задушить.

– Дышите помедленнее, – спокойно посоветовал Чарльз. – Быть может, Маниго тогда еще не знал о планах вашего отца?

– О, он знал, я уверена. Почему он призвал Старрата в качестве свидетеля и ничего не сообщил мне? – Последнее слово я с трудом протолкнула сквозь сдавленное горло, голос у меня сорвался на писк, нос и глаза защипало от подступивших слез.

– Это широко распространенная практика – приглашать приказчика поставить подпись под закладной на собственность. Но насчет причины, по которой Маниго не поставил вас в известность, я затрудняюсь что-либо сказать.

– Моя встреча с Маниго прошла ужасно. Он обращался со мной, будто я дитя неразумное. Теперь-то я понимаю, что скрывалось за той снисходительной улыбочкой. Он разве что по головке меня не погладил. – Теперь уже гнев вспыхнул у меня в груди с новой силой, и я чуть не разрыдалась от беспомощности – слезы и без того меня душили, грозя вот-вот прорвать плотину. – И все это не потому, что он считает меня ребенком. Это потому, что я… я…

– Женщина, – мягко докончил за меня Чарльз.

Он накрыл мою ладонь своей, сильной и широкой, и этот его жест поверг меня в трепет. Но я не убрала руку. Он слегка сжал пальцы – и я чуть не потеряла остатки самообладания. От этого теплого, дружеского рукопожатия, призванного меня подбодрить, во мне, наоборот, будто что-то надломилось. Я даже зажмурилась, пытаясь совладать с эмоциями, и мысленно вознесла благодарность за эти мгновения, которых у нас не было бы, не окажись мы здесь наедине. Мне хотелось сказать, что честолюбие понуждает моего отца ради воинской карьеры оставить нас без средств к существованию, что это честолюбие продиктовано чувством долга и любви к отечеству, которую я теперь всецело понимаю, ибо и сама начинаю ее разделять. Но так или иначе я не смогла произнести это вслух.

– Спасибо, что помогли мне пережить встречу со Старратом, – тихо сказала я, открывая глаза. – Мне нужно было сойтись с этим человеком лицом к лицу и твердо заявить о своих правах. Я это сделала, пусть он меня и переиграл.

Мистер Пинкни открыл было рот, но осекся и тряхнул головой:

– Э-э… я как раз хотел извиниться перед вами за то, что не встал на вашу защиту сразу. Вы уверены в своем решении насчет Сары?

– Я… – Плечи у меня поникли, я пребывала в смятении. – Нет, не уверена. Но как я могу оставить ее здесь? Ведь он… он… – Меня опять охватила дрожь. – В любом случае Сара мне нужна – Квош сказал, она знает, как добывать индиго. Так что, она должна быть в Уаппу. – Помимо прочего, мне было ясно, что, если я теперь откажусь от своего решения и оставлю Сару здесь, Старрат отыграется на ней за все, просто для того, чтобы я об этом узнала.

Чарльз кивнул и, поднявшись со скамьи, помог мне встать.

– Нам пора, если мы хотим успеть до ночи добраться в Бельмонт. Миссис Пинкни и мисс Бартлетт будут вам рады. – Только теперь он отпустил мою руку.

Я тотчас сжала ее в кулак, будто хотела сохранить его тепло на своей ладони.

– Я тоже буду очень рада их обществу после такого тяжелого дня. Вы, кажется, говорили, что миссис Пинкни нездоровится?

Мы неспешно направились к причалу вдоль реки. Чарльз задумчиво устремил взор над водной гладью к болотистому островку у дальнего берега. Затем посмотрел на меня:

– Мы очень хотим детей, как вы, наверное, знаете. И всякий раз, когда Господь отказывает нам в Своей милости, это разбивает сердце миссис Пинкни. – В его глазах отразилась душевная боль, и он отвернулся.

А я подумала о том, как легко взошло семя Старрата в чреве Сары.

– Я преисполнился веры в то, что счастье недостижимо в земной жизни. Вот и все, что я могу вам сказать, – героически улыбнулся Чарльз. – Общение с вами – то, что ей сейчас нужно более всего на свете.

Мы остановились у причала и принялись ждать. От хижин рабов к нам приближались Сара, Квош и Лиль-Гулла, который вел за руку круглолицую девочку лет двух-трех от силы. Сара несла на голове сверток – все их вещи. У меня сжалось сердце.

– Как вы думаете, почему она так рассердилась, когда у нее появилась возможность вырваться отсюда? – тихо спросила я.

– А кто теперь станет присматривать за ее детьми, пока она будет работать? – вопросом на вопрос ответил Чарльз.

Я мгновенно осознала серьезные последствия своего решения, которое казалось мне таким простым. У рабов был свой уклад жизни и своя иерархия, я удалила один элемент из этой сложной системы, и теперь брешь нужно было чем-то заполнить. Вернее, кем-то.

– Кроме того… – начал было Чарльз и замолчал.

– Что?

– Не стоит об этом.

– Не стоит обсуждать это в такой невинной компании? – уточнила я и повернулась лицом к нему. – Вы подумали, кто же будет удовлетворять… потребности Старрата… теперь, когда Сара для него недоступна?

Чарльз вспыхнул, и у меня тоже запылали щеки.

– Простите, – пробормотала я и отвернулась, устыженная тем, что осмелилась произнести это вслух.

– А ваш отец действительно распорядился поставить на экспорт столько риса? – спросил Чарльз, откашлявшись.

– Нет, конечно. Вы поймали меня на лжи. – Я печально улыбнулась, мысленно поблагодарив его за смену темы.

– Я так и знал, – хмыкнул он. – Говорю вам, у вас все мысли на лбу написаны. Никудышная из вас лгунья.

– Что ж, ничего не поделаешь. На сей раз обман мне удался.

Чарльз кивнул:

– На сей раз – да.

Я проснулась до рассвета, как обычно. Но вместо того чтобы, как у меня вошло в привычку, мысленно пробежаться по списку назначенных на этот день дел, некоторое время лежала в холоде и темноте, обездвиженная страхом. Я взмокла от ледяного пота. Страх давил на грудь таким тяжелым гнетом, что почти невозможно было дышать.

Что я наделала? Нужно было просто-напросто выполнять указания отца. Только это, ничего больше. Выполнять и ждать. Необходимо было продержаться всего пару лет. В конце концов, что худого в том, чтобы выйти замуж за какого-нибудь престарелого ворчуна, заниматься домом, распоряжаться хозяйственными делами? Музицировать. Проводить дни за чтением. Ах, как же я люблю читать! И вышивать. Тоже чудесный способ занимать время. Убивать время! Устраивать званые вечера, ездить в гости, заводить новых друзей и снова убивать время болтовней о… Собственно, о чем?

Страх превратился в панику. Если мне уготовано столь удручающее будущее, значит, надо сделать все, чтобы его предотвратить уже сейчас. Но даже если я превращу владения Лукасов в самые плодородные и процветающие земли во всем христианском мире, это ничего не изменит.

Я откинула одеяла и попыталась избавиться от паники – представила себе, как она отделяется от меня, тяжело падает на пол с чавкающим звуком, извивается там в поисках новой жертвы и, не найдя источника жизненной силы, рассыпается в прах.

Я в каком-то бессознательном порыве прижала ладони к груди, затем развязала тесемки на вороте ночной сорочки и обнажила в тусклом утреннем свете два скромных девичьих холмика. Эти два проклятия определили мою судьбу, они диктовали мне, как я должна думать и как себя вести. Я глубоко вздохнула. Однако, будь я мальчиком, сейчас жила бы вдали от дома, как мои братья, и готовилась стать солдатом, как мой отец. Родись я мальчиком, меня бы здесь не было. Мне бы не поручили управлять делами плантаций.

Быть женщиной – моя доля. И мое отличие.

Я потянулась к шнурку колокольчика, коротко дернула за него, потом протерла тело мокрым полотенцем, смочив его холодной водой из тазика, села неодетая на край кровати и принялась ждать Эсси. За окном было почти светло, и я думала, уже занимается заря, но оказалось, что это полная луна, низко висящая в небе, заливает землю ярким белесым светом. Луна меня обманула, заставив проснуться раньше времени.

Когда стало ясно, что Эсси встанет только через час, если не позже, я сама достала из гардероба свежую сорочку, затем заплела косу и туго скрутила ее в узел на затылке. Платье мое проветривалось на вешалке у стены. Я кое-как справилась со шнуровкой корсета, надела сверху льняное платье сизого цвета и завязала тесемки на юбках.