Текст книги "Сдохни, тварь, или Любовь цвета одиночества"
Автор книги: Наталья Штурм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Часть вторая
Наоми Кэмпбелл все еще не вышла замуж… Тянет что-то… Хотя, скорее всего, жених не торопится. Он же знает, что она и так согласна.
Просыпается он утром, а на него уже смотрят любящие рысьи глаза: «Когда же свадьба, darling?»
Выключает ему инстинкт охотника.
Раз и так согласна, зачем торопиться? К тому же небезопасная она, эта пантера Наоми. Разве кого удивит заголовок газеты: «Наоми Кэмпбелл при разводе откусила половину состояния миллиардера N».
Вот представить сообщение в газете:
«Людмила Путина пустила мужа по миру», трудно. Зная хитрости журналистских заголовков, первое, что придет в голову – Владимир Владимирович полетел на саммит «Большой восьмерки». Но оттяпать? Ну, нет, не балуй…
А может, все не так будет. Наши победят, как пиратов Самали. И останется Наоми с ребенком российской брошенкой. С алиментами пятьсот долларов в месяц. Будет свои украшения продавать. Их у нее много, как у елки. До конца жизни хватит и на авокадо, и на маракуйю.
…Я стою на своей станции и как встречающая внимательно всматриваюсь…
Составы, пассажиры; их так много и ты еще можешь выбирать, на какой поезд сесть, а в какой запрыгнуть. С кем запереться в купе, а с кем разбежаться по разным вагонам.
Но у каждой станции есть свой срок годности. И станцию закрывают на ремонт. В принципе она есть, существует. Но машинист поезда объявляет: «Станцию…ская поезд проследует без остановки». Пассажиры внимательно вглядываются в пролетающие на полной скорости буквы, но не успевают прочесть. Лишь по обрывкам воспроизводят в памяти название и отмечают про себя: «Да, была такая»…
На этой станции никто не выходит, на ней нет пассажиров, она заброшена и одинока. Платформа поросла крапивой, а железные буквы проржавели и скрылись за полевыми вьюнками…
Есть, правда, еще станции метро – там картина оптимистичней. Реконструкция, ремонт, тут подновят, здесь подкрасят и можно снова пользоваться. У каждой станции своя история. Когда есть имя – бессмертие гарантировано.
Если бы я нашла клад, предположительно в кармане своего бывшего мужа, я бы в старости построила свою станцию метро. А на сводах потолка разместила бы фотографии всех мужчин, которых любила. В библейских сюжетах. Идея иллюстрировать эпохальные события заимствована у станции «Маяковская». А что изобретать велосипед, когда за тебя уже постарались?
Идешь, задрав голову, и вместо патриотической мозаики видишь Кольку, разрушающего храм филистимлян, или Сашку, изгоняющего семь бесов из Марии Магдалены. Вполне в духе времени – связь личного и общественного. Самое дорогое, что объединяет людей, – память.
Пока я грустила над своим будущем, в дверь позвонили.
В наше время название фильма «Звонят, откройте дверь» может быть расценено как провокация. Могут и по башке дать, и ограбить.
– Кто там? – спросила я, спрятавшись за простенок. Мало ли что, я в одном фильме видела, как через «глазок» стрельнули. Нет, это был другой фильм, не «Звонят, откройте дверь».
– Это ваш участковый, – отозвался непрошеный гость.
– Что не так? – спросила я, не открывая.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов, – похожим на участкового голосом ответил участковый.
Он остался в прихожей, не стал топтать. А снимать обувь – это как-то по-домашнему, в носках не скажешь – вы арестованы.
– У вас ничего не пропадало? – спросил мент, заглядывая мне в душу.
Я развела руками – «если и пропало, то, видимо, ничего ценного, раз я не заметила».
Участковый хмыкнул, вытащил из папки несколько бумаг и потряс ими:
– Вот заявление от родственников вашего бывшего супруга. Он пропал.
– Разорился, что ли? – удачно пошутила я.
Участковый разложил бумаги на стеклянном коридорном столике.
– Ваш бывший муж пропал как две недели. На работе, дома не появлялся, его ищут и сведений о нем никаких нет.
Произнося этот текст, он внимательно смотрел на отражающийся в зеркале шкаф в гостиной. Словно оттуда может выпасть пропавший Роберт.
– Если б он был у меня, – я сделала многозначительное лицо, – то вы бы, гражданин участковый, пришли ко мне гораздо раньше.
– Почему? – не въехал мент, продолжая глазами обыскивать квартиру.
– Потому, что где мы с Робертом, там сразу милиция.
Участковый безоговорочно принял аргумент как алиби.
– У вас есть предположения, где он может быть? – начал грузить меня милиционер.
– Откуда мне знать? – Я пожала плечами и на всякий случай еще отрицательно помотала головой – нет, точно не знаю.
С ботинок участкового натекла маленькая безобидная лужица. Я нервно сдвинула мента плечом к двери и начала интенсивно возить тряпкой.
Мент извинялся, но не уходил. Наверное, ему кто-то сказал, что у него хорошая интуиция, вот он и отрабатывает комплимент.
– А может, его похитили с целью выкупа? – принялся фантазировать старший лейтенант.
– Уж не я ли должна его выкупать? Скорее его выкупит племя африканских каннибалов или налоговая инспекция, чем я.
Мокрая тряпка у меня в руках выглядела прямым укором. Мент еще раз извинился за лужу, за вторжение и ушел, забрав с собой печаль разбитых надежд обнаружить у меня Роберта.
Я вымыла руки, проветрила, взяла мобильный и зашла в сохраненные сообщения.
«Куда же он делся? – задумалась я. – То-то смотрю, давно эсэмэски с проклятиями не приходили. Последняя аж двухнедельной давности. Значит, он пропал сразу, как написал. Или написал и покончил собой.
Но тут не сходится: если человек нацелился на суицид, он на прощанье жалобит, объясняет причины или оставляет завещание. Но уж точно не пишет бывшей жене: «Все телки лучше, чем ты, но тебя я особенно ненавижу, у-у-у-у, гадюка». Не похоже на предсмертный крик.
Телефон высветил входящий звонок: Мишико.
Этот пассажир был в категории «скорая помощь». Его я нашла в грузинском ресторане, он обслуживал наш столик.
Бесподобный красоты брюнет и зубами бел, и глазами голуб. Посмотришь на это удачное совокупление родителей, и настроение поднимается, а мысли только об одном – о любви плотской из анекдота про аленький цветочек. О чем же еще думать, когда он туп и беден. Кстати, и как «скорая помощь» он был не «ого». Не реанимация, а так – укол в палец. Мишико был вдвое младше меня; это тонизировало. Но сейчас он позвонил не вовремя. Мои мысли были отделены от плоти.
– Как настроение? – задал тупой вопрос Мишико. Ему наплевать на мое настроение. Просто боится спросить в лоб, обломится ему сегодня или нет.
– Настроение отвратительное, – жесткой интонацией лишаю его надежды.
– А что так? – Второй вопрос еще более тупой, чем первый. Мысленно он соображает, кому звонить следующей.
– Не, без проблем, просто не твоего звонка ждала. – Иногда ужасно хочется быть честной.
– Мне больше не звонить? – Национальная обида. Но мысли снова со мной.
– Я сама перезвоню… как-нибудь, – сжалилась, чтобы не отбить у парня веру в свою сексуальную неотразимость.
Плюхаюсь на диван и включаю видео нашей с Робертом свадьбы.
Как же он похож на всех, с кем я встречалась после развода!
Удачлив в бизнесе, как Лжедмитрий, влюблен, как Марчик, храпит на спине, как Эдик, пьет, как Андрюха, а внешность – ну вылитый Прокурор после отсидки. Интересно, а усы в тюрьме сбривают? Если нет, тогда не вылитый.
«Ну куда же он все-таки делся?» – загрустила я о злейшем враге.
Нет, на самом деле, когда есть враг, жизнь приобретает особый смысл, заключенный в непрерывной борьбе. Мобилизуются все органы, особенно творческая фантазия, которая позволяет каждый раз выдумывать новые способы мести и мелкие подлянки.
Без врага скучно и еще более одиноко. Так, ты была нужна хотя бы врагу, а теперь тебя даже ненавидеть некому.
Я взяла трубку домашнего телефона и позвонила Василисе.
– Не спишь? – закидываю я лассо на часовой треп.
– Что случилось? – Голос Василисы звучит настороженно, но слышу, улыбается, чтоб не обидеть.
– А тебе интересно? – наезжаю я.
– Конечно. Очень, – врет Василиса.
Она ласковая и нежная. Любит смеяться и петь в караоке. Не любит фильмы про убийства и кровь. Заодно и всех людей, но пытается скрыть это. Я делаю вид, что верю, потому что больше жаловаться некому.
– У меня Роберт пропал, – сообщаю я ей тоном сенсации.
– Да ты что? – не сильно удивляется Вася, потому как не участвовала в первой серии войны с мужем.
Моего бывшего Василиса видела лишь один раз. В казино. Туда я приезжала получить у пьяного Роберта «бонусы» к алиментам.
Иногда он, нет, не давал, ПРЕДОСТАВЛЯЛ возможность выиграть самой в покер. Схема была проста: он жертвует мне пару тысяч баксов и я сажусь играть. Проиграла – ухожу, выиграла… ха! А я никогда и не выигрывала! Его подъемные кончались сразу и как-то внезапно. Ну, проигралась, с кем не бывает… Счастливый моим присутствием Роберт в окружении других игроков находился в противоположном конце зала. Периодически он заботливо кивал «как дела?» и, желая произвести впечатление на партнеров, легко ссуживал добавочные «лавэ» снова и снова.
И так всю ночь. Эта система доходов была настолько прибыльна, что стабильно два раза в месяц я уезжала из казино с раздувшейся сумкой денег, как сельский почтальон.
То, с чем я активно боролась в замужестве, оказалось весьма выгодным мероприятием после развода.
Удовольствие умножалось на «три». Сам процесс игры за VIP-столом в одиночку против дилера плюс удача, которая сопутствовала мне неизменно (что-что, а играть в покер он научил меня блестяще), плюс мысль о том, что все, не полученное в браке, я получаю сейчас, минус драки и скандалы.
Карэ, фулл-хаусы, стриты выпадали один за другим. Увлеченный своей игрой Роберт изредка с умилением посматривал в мою сторону, но подходил лишь тогда, когда какой-нибудь азартный хачик пытался пристроиться за мой столик. Роберт ревниво «метил» территорию, давая мне прикольный совет «поставить все и сразу». После чего отваливал обратно к своей компании. Он не решался подходить, только когда за стол ко мне присаживался Юрий Николаев. Популярный ведущий часто приходил на вечеринки своего друга Дмитрия Диброва, и мы весело болтали под мою игру. Роберт издалека нервно оборачивался в нашу сторону, но на рожон не лез.
К пяти часам утра я обычно уставала зарабатывать на хлеб и жестами показывала ему, что поставила «все и сразу». Конечно, проигрывала.
Каждый раз, когда я, «виновато» разводя руками, подходила к его столику и начинала прощаться, Роберт начинал дико вращать пьяными красными глазами, понимая, что денег уплыло немерено, а эта сука крутит «динамо» и собирается смыться домой.
Но тем и хороши общественные заведения, что почти везде стоят камеры.
Ему ничего не оставалось, как проводить до выхода, вполголоса осыпая проклятиями, и вернуться обратно, проигрывать оставшееся.
Я уже подсчитывала, сколько мне еще не хватает на покупку домика у океана, как государство жестоко перекрыло кислород и закрыло доходные места, оставив меня наедине с мизерными алиментами.
Василису я как-то раз взяла с собой оценить моего бывшего.
– Лицо сильно пьющего человека, – резюмировала подруга, выйдя под утро из казино на стоянку «А-клуба».
– У нас полстраны «лицо сильно пьющего человека», – заметила я, садясь в машину.
– Знаешь, совершенно не мой типаж мужчины, – примерила на себя моего бывшего Василиса, садясь на пассажирское рядом.
Василиса утверждала, что она антисемитка, а кавказские предложения просто не рассматривает. Что не мешало ей одновременно иметь в любовниках грузинского еврея Дато и бухарца Руслана.
– Ты ж говорила, что любишь русских! Русее Роберта не бывает, просто от сохи, – обиделась я за бывшего.
– Ну и что, все равно не мой тип. Никогда бы с таким не стала, – уверила меня разборчивая Василиса. – Ой, подожди, я там, в зале, телефон свой забыла! Василиска быстро сбегала туда-обратно, и мы поехали.
Я веду машину одной рукой, потому что кайфую. По пустым, чистым улицам, в предрассветный час везу подругу домой. Мне весело и авантюрно. Я свободна и вчера, и сегодня, и завтра, за мной никто не гонится, мне не надо от кого-то прятаться, я приду домой, не оправдываясь, и лягу спать, не боясь, что с меня сдернут одеяло и начнут пытать: «Где была?»
Мне легко-легко…
Это было всего год назад. А сегодня мой враг исчез.
Ну куда же он делся?!
Портрет шестой
Тухлый
– Он всегда спал на животе, засунув руки «крабом» под подушку. Его уткообразный нос, предмет моих вечных издевок, криво лежал на верхней губе и подрагивал ноздрями. Шея в складочку, как у босса. В мелких красных точечках. В кино такой грим губкой делают актерам, которые пьяниц играют. Спит тихо и глубоко. Когда сын был совсем маленький, мы вместе с ним «мучили» папку, щекоча его нос зубочисткой, сын пытался поднять ему веки и растягивал морду, как Джерри коту Тому. Роберт сквозь сон беззлобно бурчал: «Ну что вы де-е-лаете со мной…» – и переворачивался на другой бок. Тогда мы с сыном садились на папу сверху, Иван щекотал ему пятки, а я дула в ухо. Он притворно сердился. Мы все трое были счастливы…
Оказывается, я уже давно говорю в трубку монологом.
Тихая Василиса покорно слушает или заснула.
– Алле?
– Да, – отзывается Вася. – А ты не думала, что его мог убить кто-нибудь из твоих мужчин?
– А как ты себе представляешь мои дознания? Я буду подходить к каждому из своих бывших и спрашивать: «Извини, ты случайно не убивал моего мужа?»
Василиса задумывается. Включает воду на кухне и начинает мыть посуду. Мембрана в трубке оглушительная. Кажется, что на голову мне посыпался металлический град и лязгают инструменты для пыток.
– А что ты так переживаешь? – ядовито подкалывает Вася. – Ты же ненавидишь его?
Вода затекает в левое ухо и вытекает из правого.
– Ненавижу. Но у меня синдром «потери врага». Сильная «ломка».
– Эти твои термины… – морщится Василиса и выключает воду.
– Это не термины, это состояние души. Изменение в жизни неизбежно влечет за собой «ломку». Человек судорожно начинает искать новый смысл жизни и не всегда его находит. Роберт меня стимулировал, понимаешь? Когда мы с ним расходились, у меня был стимул выжить. У меня получилось. Дальше задача было посложней – забыть его. И это получилось – я переключила свое внимание на весь мир, в котором его больше не было. Но он не сдавался, не зная, как больнее мне отомстить за живучесть. Видимо, долго думал и отнял главное – мой покой. Он исчез и теперь я думаю только об одном, где он?
Василиса затихла, должно быть, кончилась грязная посуда. – Слушай, а может, его Дед завалил, помнишь, у тебя поклонник был? – хихикнула Василиса.
– Тухлый, что ли? – скривилась я. – Кого он может завалить, он даже бабу завалить не сможет.
– А если предположить, что он тайно ревновал, грамотно спланировал, а потом аккуратно убрал? – подражая мне, сформулировала подруга.
– Вася! По теории вероятности, Роберт спрятался где-нибудь на Мальдивах и удовлетворенно квасит, зная, что его все ищут.
Лимит Васиного времени исчерпан. Ее ждут в караоке, где беседы не актуальны, там или поют, или пляшут.
– Я тебя люблю, – говорю я Василисе, потому что хочу услышать то же самое в ответ.
Она мягко смеется и отключается.
Тухлого Василиса вспомнила не случайно.
Он занимал отдельную нишу – «преданный фанат».
Не склонна обращаться к словарям, поэтому определение слову «фанат» выведу, исходя из собственного опыта.
Фанат – существо неопределенного пола и возраста, которое в отсутствии собственных талантов очень назойливо поклоняется чужим.
Как правило, отношение к фанатам определяется личной самодостаточностью и комплексами полноценности. Кто-то их стесняется, некоторые приходят в бешенство, а многие без них и шагу не делают. «Короля играет свита», вроде так…
Кстати, фанатеют не только от распиаренных звезд, но и от красавиц, красавчегов, машин, украшений, брендов.
Дед выбрал для себя «классику жанра» – поклонение фигуре из шоу-бизнеса, то есть мне.
В силу возраста, который все же у него имелся, он не был навязчив. Ему было около шестидесяти годков. Самое время, чтобы фанатеть…
В столь почтенном возрасте карикатурно поджидать у подъезда, выкрикивать речевки и выводить краской имя на заборе. Дед вошел в «семью» фанатом-помощником.
Все, что касалось творческой стороны моей жизни, находило живой отклик у Деда. Артисты – люди в основной массе не рациональные, забывчивые, а попросту – раздолбаи.
Обычная рабочая ситуация. Я приезжаю на съемку и выясняется, что можно снять не одну, а целых две песни. А вторую мне выгодно снять новую, а она на носителе СD, а СD в студии сломался, работает только мини-диск, а на мини-диск мой звукорежиссер Андрей не успел перегнать, блин, потому как песню только вчера свели на студии и так далее и прочая свистопляска.
Дед по звонку самоотверженно бросается через весь город сначала на студию, там песню быстро перегоняют на мини-диск, потом бегом на телевидение, отдает, благодарит, что я есть, и растворяется.
Никто из директоров и администраторов не действовал так быстро и четко. А он хоть и переспрашивал по сорок раз, но исполнял в точности.
В самый неподходящий момент могла потеряться флэшка с лучшими фото. Кончались демодиски для радио, розданные кому попало; афиши в Бобруйск, срочные к отправке, застревали у нерадивых посредников; домашние видео для хитровыеб…ных телевизионщиков срочно нужно было смонтировать так, чтобы показали то, что МНЕ надо, а не им.
Дед как палочка-выручалочка «работал» безупречно: сам следил за тем, чтобы ничего не кончалось, не терялось и доходило до адресата. Все оттиражирует, упорядочит, надпишет, отсортирует, упакует и доставит.
– Слушай, где ты этого архивариуса нашла? – дивится Василиса.
– Он сам нашелся, всю жизнь, говорит, искал меня. Готов во всем помогать до конца своих дней. Причем бесплатно, – тоже удивляюсь я.
– Слушай, а у него друга нет на тех же условиях?
В прошлом Дед был военный, а ныне служил чиновником на Старой площади. Скучная вялотекущая жизнь. Понятно, что его единственной отдушиной была сумбурная, насыщенная событиями, МОЯ жизнь. И все, что ему было нужно, – это общение. Он звонил, молча выслушивал очередные новости и пытался даже давать неуклюжие советы. Его советы точно соответствовали шестидесяти годам. И были пропитаны коммунистической идеологией и гнилой догмой «это можно, а это нельзя».
Это был человек из другого поколения, полностью выпавший из реального времени. Его советы вызывали смех и раздражение своей никчемностью. Серый, как мышь, и нудный, как песни Петра Налича. Типичный «человек в футляре».
Он был рожден ИСПОЛНИТЕЛЕМ. Безликость компенсировалась четким выполнением команд.
Из благодарности за верное служение (у меня случаются такие перекосы) я как-то раз прихватила его на гастроли в Северодвинск. Кажется, со мной не мог полететь администратор, и я взяла Деда.
В городе я заехала в пару бутиков, выбирая какую-нибудь обновку. Дед верным пажом ходил рядом и помогал нести сумки.
В одном из магазинов мне приглянулась кофточка, но были сомнения, и я ее не купила.
Вечером после концерта мы собрались всем коллективом в моем гостиничном номере и стали отмечать.
Я включила телевизор, и в новостях показали портрет Олега Янковского. Это было двадцатого мая. Актер долго болел, и вся страна сжалась в ожидании страшного и неотвратимого…
Когда диктор объявил, что актер умер, я заплакала.
Гениальный актер, личность, каких мало, наше поколение выросло на его фильмах. Объяснять не нужно…
Коллектив притих, повисла пауза.
– Не плачь, – раздался в тишине глухой голос Деда.
«Конечно, уж он-то понимает, – сквозь слезы благодарно подумала я, – ведь это актер его поколения в первую очередь. «Служили два товарища» – его тема. Молодец, сдержан».
– Не плачь, не расстраивайся так, – повторил Дед. – Завтра снова пойдем в тот магазин и купишь.
– Что? – Я не поверила своим ушам.
– Ну ты ведь расстроилась, что ту кофточку не купила? – абсолютно серьезно промямлил Дед и испуганно уставился на меня.
– Какой же ты дурак, – грустно сказала я и, взяв бутылку пива, ушла на улицу.
Есть такое понятие «эмоциональная тупость».
Дед был ограниченным, бездуховным организмом, зачем-то живущим на этом свете.
Иногда под настроение я спрашивала его: «Как дела?» Он тут же вонюче потел, приосанивался и глухим «в унитаз» голосом отвечал:
– Да так… Никак… Никаких новостей у меня нет…
И испуганно замолкал совсем.
Удивительное дело, как можно быть энергетическим вампиром, не открывая рта?
– Мне кажется, я тебя раздражаю, – догадался как-то он.
– Молчи уж. – Я чуть не вывихнула кисть, махнув на него рукой.
Расстаться с ним раз и навсегда было сложно, потому что я не принимала его на работу. Следовательно, не могла и уволить. Проходила неделя, две, я отдыхала от его чужеродности, но снова случался форс-мажор и опять закручивались общие дела – кого-то выручить, что-то привезти, встретить… Он охотно все выполнял, был тих и незаметен.
Но было бы наивно полагать, что столько страниц я посвящу такому неинтересному персонажу…
Жизнь показывает, что маленький человек всегда хочет быть большим. И если окружающие не замечают его – он выберет момент и отомстит всем, чтобы знали «тварь я дрожащая, или право имею».
Весной я собралась в Испанию посмотреть недвижимость. Тема «я и море» для меня всегда открыта. Изъезжено, изучено множество стран, государств и островов. Были места красивейшие, таинственные подводные миры, непролазные горы и обворожительные виды. Из всех стран земного шара я не была лишь в Австралии и в Новой Зеландии. Но какие наши годы…
И наконец, настало то время, когда я поняла, что хочу несколько месяцев в году жить у моря или океана. Сильнейшая физическая потребность быть частью природы.
Главным в выборе места под солнцем (в прямом смысле слова) был климат «лето круглый год». Конечно, Европа отпадала сразу. Как бы не расхваливали ее риелторы или местные жители, все равно раньше мая в море купаться холодно, зима и в Европе зима. Конечно, прекрасный воздух с запахом счастья, покой, комфорт и прочие средиземноморские радости. Но зимние злоеб…чие месяца все равно остаются зимними – можно на лыжах в Альпы или на шопинг в Италию, но купаться в море и загорать в трусах нет.
Тогда мои взоры обратились к Америке. Майами безоговорочно соответствовал моему вкусу. Идеально было все: лето в режиме нон-стоп, бесподобный климат, недорогие цены и шикарные сексуальные мужчины.
Но присутствовал один-единственный минус – дальность перелета. Можно, конечно, залететь и вылететь обратно месяца этак через три. Это еще куда ни шло. Но если летать часто, то можно облысеть от радиации. К тому же акклиматизация и резкая смена часовых поясов. Туда лететь еще ничего, а обратно – как минимум неделю будешь путать день с ночью. Отдельный пункт – это страх перелета. С годами нервничаешь все сильнее, и пропасть, отделяющая твой самолет от земли, все глубже.
Еще можно рассматривать индийские острова Гоа. Но там… Как бы объяснить… Короче говоря, этот курорт для избранных. Не всем там будет интересно.
Однажды на Гоа я возвращалась ночью с дискотеки. Вы не поверите! Деревья вдоль дорог складывались перед нашей машиной как карточные домики. Была кромешная тьма и только дорожные знаки зловеще белели фосфорицидно-ядовитой краской. Водитель ехал очень медленно, наверно, пять км в час, не понятно, почему так медленно, ведь была ночь и дорога была пуста. Иногда нам навстречу проносились машины, я шарахалась от этих монстров в сторону и тем самым спасала себе жизнь. Когда я доехала до отеля, ноги отказывались идти. То есть я пыталась идти, но ноги не шли. Тогда я присела на корточки и стала угорать от смеха. Ну, где это видано, ты идешь, а ноги не идут! Ха-ха-ха! Вообще ни с места! У-ха-ха-ха! Но тут мне показалось, что водитель, который помог мне выйти из машины, как-то недобро на меня смотрит, вроде как заговор против меня намечается. Я ему одной фразой объяснила, что зря он так. А он на ломаном английском целую вечность что-то отвечал, но я так и не поняла что. И мне стало так грустно. Я дошла до номера и погрузилась в нирвану. В смысле, спала хорошо. Для тех избранных, кто понял этот текст, Гоа – рай на земле. Для всех остальных – можно найти место под солнцем и более респектабельное.
Можно, конечно, приобрести недвижимость в Таиланде или на Кубе, там экзотично и свободонравно, но скучно без компании и неспокойно. Да и прецедент с цунами не добавил баллов тайскому курорту.
Остров Бали весьма специфичен, там можно за небольшие деньги купить домишко среди рисовых плантаций, но есть вероятность проснуться в обнимку с ядовитой змеей, которых там навалом. А ночью над вашим уютным гнездышком будут шуршать крыльями перепончатые летучие мыши. Они не кусаются, но стра-а-шные!
На Бали лучше поселяться тем, кто никогда ничем не болел и точно не заболеет. Потому как врачи на Бали из австралийской клиники, и цены у них впечатляющие. Лететь туда так же далеко, как в Майами, но не факт, что искупаешься в океане. Остров интересно устроен – с одной его стороны купаться можно, с другой нельзя. Я жила в отеле «Four seasons» и купалась только в бассейне, в океан невозможно было даже войти от сильного шторма. С первого смелого шага волна сбила с головы новые диоровские очки, и я, как овца, бегала по волнам, пытаясь их догнать. Расстроенная вернулась к бассейну и надулась. Через час ко мне подошел радостный француз и протянул побитую камнями оправу. Я так была счастлива, что с лежака метко прыгнула на него и поцеловала в лоб.
В Турции прекрасные отели, но отдельные сгустки кондоминиумов вызывают недоумение – до моря не близко, вокруг этого оазиса счастья пески, развлечений нет, только если ездить в город на дискотеку. Та же тема – скучно и очень жарко летом. Личное мнение – мусульманская страна хороша для мусульман.
Помнится, был у меня знакомый Хамзат. Восточный красавец, воспитанный и свежий, как огурец с грядки. Наш курортный роман намечался под одобрительный шепот моей подруги Любушки, с которой мы коротали время на пляже.
Красавец торговал цацками в нашем отеле. Мы с Любкой разглядели его через витрину, увешанную золотыми «соплями» цепочек. Его взор обещал…
Через два дня он пригласил меня к себе в гости попить турецкого чаю.
Пока я пила шестую чашку, мозг пытался ответить на вопросы: «Мне это надо?» и «А почему бы нет?». Когда консенсус между головой и сердцем был достигнут, я сказала Хамзату, что он очень красивый. Это был знак.
Красавец страстно сжал меня борцовскими руками и нацелился впиться в губы. Но тут вдали запел мулла, и не успела я ничего сообразить, как мужчина резво отпрыгнул от меня метра на три. Ловко приземлившись на коврик для намаза, Хамзат полностью погрузился в молитву, не обращая на меня никакого внимания.
Я не сразу оправилась от шока, поскольку мне еще никогда так жестко не указывали на мое место.
Когда кончилась молитва, Хамзат как ни в чем не бывало приготовился снова стиснуть меня в объятиях. Но во мне уже поселилось недоверие – на каком этапе он опять отпрыгнет от меня и в какой неловкой позе оставит?
На том мы и расстались. Он еще пытался объяснить, что нельзя во время молитвы прикасаться к незамужней женщине, но это уже были его проблемы. Чувствовалось, что он раздражен таким непониманием очевидного.
Характер у меня не для мусульманского мужчины: строптивая христианка. То есть законы чту, но по ситуации.
Поэтому не стала выяснять правильность поговорки: «Если и третий муж бьет по морде, то виновата морда, а не муж». Мусульмане отдельно, котлеты отдельно.
Арабские Эмираты и Израиль тоже отпадали из-за жгучего лета. Плавится, как сырок, только ради того, чтобы с гордостью говорить: «Я имею недвижимость у моря». Скорее с июня по сентябрь недвижимость имеет тебя.
Кипр и Греция. Кипр гол как сокол, мало растительности и все недоразвито. Возле вилл участки такие крохотусенькие, что помещаются только детские качели и пара велосипедов.
Греция очень каменистая и заточена на промысловую торговлю (мех, шкурки, шубки, челноки). Словно попала на Черкизовский рынок.
Отдыхать душой и телом в каждой из этих стран очень даже приятно. Но постоянно там жить можно только в силу вынужденных обстоятельств: бегство от родных властей, бизнес на данной территории и большая любовь.
А! Еще забыла! Когда испытываешь глубокую ненависть к отчизне, и плевать где жить, лишь бы не на родине.
Вот я помоталась по миру, понюхала, где как дышится, и решила повнимательней присмотреться к Испании.
Случайно брошенная Васькой фраза:
– Одноклассница по несколько раз в год ездит в Малагу. Абсолютно счастлива.
Значит, достаточно просто слоняться по заграницам, чтобы люди признали твою человеческую состоятельность. Мнение народа во многом определяет сознание. Зачем запрыгивать в далекий Майами, когда Испания не хуже звучит. Чуть-чуть хуже, но не намного.
Василиса тоже решила поехать. Соединить мое «полезное» и свое «приятное».
Накануне вылета я приехала к ней домой и привезла дерево-лимон, которое выращивала со школы. Лимоны вырастали с наперсток, а дерево нагло матерело и требовало ухода. Моя дочь высмеивала мои мичуринские потуги и забывала поливать. А у Василисы как раз остановился брат из Мичуринска (случайное совпадение), он обещал ухаживать за моим цитрусовым сокровищем.
– Ты так долго ехала, – Василиса резала лук для салата, – я уж думала, ты не приедешь.
– Да я уже выезжать собиралась, и тут Дед вызвался помочь. А заодно притащил мне поэму Твардовского «Василий Теркин». Попроси, говорит, какого-нибудь композитора музыку написать, хорошие песни получатся.
– Ты его не выгнала? – засмеялась Василиса.
– Нет, я его похвалила и посоветовала рэперам предложить, они ловчее закрутят про советского бойца.
Боковым зрением вижу, как из ванной торжественно выходит Василисина кошка и решительно направляется ко мне.
– Хах, интересно, что Дед в следующий раз придумает? – продолжает тему Василиса и большим пальцем вытирает луковую слезу.
– Не знаю, о чем он думает, но сегодня заявил, что тоже хочет рассмотреть вариант квартиры у моря.
– Будешь? – Василиса перемешивает салат с луком и заносит ложку над моей тарелкой. – Вась, каждый раз я прихожу к тебе и ты готовишь мой любимый салат оливье. Но каждый раз ты кладешь в него лук, зная, что мне его категорически нельзя, – я ногой отгоняю Василисину кошку и теряю тапок.
– На тебя не угодишь, – Василиса накладывает себе салат, потом берет кошечку на руки и садится напротив.
– Странно, у тебя же тоже аллергия на кошек, ты никогда не думала ее отдать? – Я лезу в сумку за тавегилом.
Василиса относит кошечку в комнату и прикрывает дверь:
– И остаться совсем одной? Так хоть кто-то рядом мурлычет, – засмеялась Васька. – Это ты такая… избирательная. То этот тебе не так, то другой не нравится. А по мне, если мужчина не урод и зарабатывает, я все терпеть буду. Надоело уже одной быть, честное слово, – Василиса подбирала необидные слова, и я это заметила.
