Текст книги "Сдохни, тварь, или Любовь цвета одиночества"

Автор книги: Наталья Штурм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Андрей позвонил, как раз когда я собиралась смыться в номер, чтобы выспаться перед утренним рейсом.

Через четыре часа его водитель уже вез меня в сторону Праги. Уникальный сказочный город всегда интересовал меня, но как-то не складывалось посетить его.

Я была благодарна Андрюхе, что он так быстро и легко организовал мне великолепный отдых.

Отель, который он заказал, назывался «Амбассадор-Злата Гуса» и находился в самом центре Вацлавской площади.

Я вошла в номер и ахнула. Королевский люкс был необъятных размеров и совмещал в себе три комнаты без перегородок. Роскошные апартаменты «под старину» потрясли мое воображение настолько, что я стала горячо благодарить Андрюху. Он скромно заметил:

– Завтра я еще сделаю экскурсию по городу, покажу тебе астрономические часы на Староместской площади, пройдемся по Карлову мосту. Здесь еще есть знаменитый Собор Святого Витта. Все увидишь, а теперь иди спать, завтра насыщенный день.

Я улеглась на царскую кровать и крикнула Андрюхе:

– Позвони мне завтра на мобильный, когда подъедешь к отелю!

Но ответом мне был звон бутылок пива, которые принес портье.

Андрюха основательно подготовился к длинной ночи – на белый мраморный стол, стилизованный под Людовика XIV, был выгружен арсенал в виде двадцати бутылок «Вилкопоповицкого козела».

Архитектор не предусмотрел, что в одном номере могут находиться разнополые и несемейные люди. А также люди с разной идеологией и привычками. Но об этом я задумалась лишь под утро.

Оставшуюся ночь я не сомкнула глаз, потому что в номере стояло сизое облако дыма. Андрюха курил, как паровоз, и уничтожал бутылки одну за одной.

Но при этом он был настолько бесконфликтен и неагрессивен, что мне было неудобно отправить его снять себе другой номер.

В конце концов под утро я готова была уже сама уйти куда угодно спать, хоть в туалет. Лишь только не дышать больше табаком.

В 11 утра я посмотрела на себя в зеркало и вспомнила фильм «Привидение». Когда герой Патрика Суэйзи идет по вагону поезда и встречает другое привидение. У того были черные тени под упавшими веками.

Я бросилась за тональным кремом…

Под столом стояли пустые бутылки. Двадцать штук ровно. И еще одна из бара, недопитая, с плавающим окурком.

К часу дня мне удалось растолкать неконфликтно храпевшего Андрюху и напомнить про экскурсию. Он мирно спал на дополнительной детской кроватке, в костюме и при галстуке.

– Ах, да, конечно! – Андрюха на удивление быстро собрался, и мы наконец-то вышли в город.

Спокойный старинный город причудливо освещало сентябрьское солнышко. Туристы медленным потоком плыли по мощеным улочкам. Обувь была удобной, и я с удовольствием приготовилась пройти за день как можно больше.

Андрюха сделал два шага от отеля, сел за столик и заказал пива.

– Сейчас. Десять минут, и пойдем.

Через два часа мы поднялись и пошли в сторону Карлова моста. Но, не пройдя и половины улицы, Андрюха снова присел.

На этот раз он уже не обещал подняться.

Я дергалась туда-сюда, как ребенок на прогулке, мама которого встретила приятельницу и заболталась с ней.

– А давай покатаемся на кораблике? – предложил Андрюха. – Это так романтично.

Я согласна была уже на все, лишь бы сдвинуться с пивной точки.

Мы все же дошли до кораблика, и предо мной раскинулся Карлов мост.

– Мы по нему не пойдем – долго, – сказал устало Андрей. – С речного корабля все будет видно.

Отстояв, как лохи, полчаса, нас наконец-то загрузили на кораблик.

– А он долго будет плыть? – поинтересовался Андрюха у матроса.

– Минут тридцать, – ответил тот.

– Ну нет, я не поеду, – сказал Андрей, спрыгнул с судна и скрылся в каменных лестницах.

Вот такой «речной трамвайчик» получился. Привет-привет, пока-пока…

Когда меня догонял с ружьем муж на даче, была четкая задача убежать. А что делать, когда тебя никто не догоняет? И ты вообще в чужом городе и никто о тебе не позаботиться? То ли Андрюху искать, то ли в отель возвращаться, то ли улететь… Но зачем я тогда сюда приехала? Правильно, чтобы посмотреть Прагу. Посмотрела? Нет, но еще не все потеряно. Что мы имеем? Мы имеем отель, и это величина постоянная. Что мы не имеем? Мы абсолютно не имеем комфортного существования. И некому претензий предъявить.

Я вернулась в отель и в своей королевской кровати нашла пьяного Андрюху.

– Ой. Привет, – обрадовался он, пытаясь спросонья разлепить второй глаз. – А ты куда делась?

Я не стала объяснять, куда я делась. Просто стала рассказывать про прогулку на речном трамвайчике. На второй фразе Андрей захрапел.

Я легла на детскую приставную кроватку и, накрывшись плащом, тут же уснула.

Проснулась я в три ночи оттого, что Андрюха, как памятник, сидел за мраморным столом в окружении двадцати бутылок пива.

– Ты спи, я тихонько. Не буду тебе мешать, – и закурил.

Тогда я подскочила на кровати и завопила:

– Ты меня замучил! Я не хочу больше никаких экскурсий! Я хочу домой!

Андрюха миролюбиво затушил сигарету и попросился на свою детскую кроватку.

– Завтра мы поедем с тобой в Карловы Вары, – миролюбиво сообщил он.

– А там экскурсоводы есть? – Я уже была «на измене».

– А там смотреть нечего, – зевнул Андрюха и тут же уснул.

В Карловы Вары мы попали через рыбалку. Какая же там чумовая рыбалка… могла бы быть. На полпути в Карловым Варам мы свернули к рыболовному хозяйству, и моему взору открылась большое озеро с непуганой рыбой. Толстые форели, жирные карпы подбрасывали свои тушки высоко над водой, и слюни текли, глядя на эту аппетитную рекламу. Сразу хотелось взять удочку и сесть на берегу. Хозяйство с удочками оказалось закрыто, и Андрей с шофером пошел в ближайший дом с целью одолжить по-нашему, по-русски. Но удочек ему не дали, потому что выяснилось, что у Андрюхи пиво с собой есть, а лицензии на ловлю рыбы нет. Эти чешские простолюдины не знали, что они отказали самому министру рыбного хозяйства. Причем на эту должность он себя назначил тут же…

Нужно ли говорить об очевидном – с горя Андрюха напился, еще не доехав до Карловых Вар.

Наконец, со всеми остановками у пивзаводов, мы доехали до пункта назначения.

Маленький городок с коммунистической историей лучшего лечебного курорта времен советского застоя. Все вроде хорошо, но чего-то не хватает. А не хватало фанатичного местного жителя, который с упоением покажет местные замки, музеи, улицы. Какой экскурсовод – таким вам и город запомниться. Как в басне Крылова «Свинья на барский двор когда-то затесалась…». И кроме навоза и сора не приметила ничего «такого».

Мы высадились на главной площади, и там же Андрюха нашел любимый пивной ресторан.

Я поняла, что экскурсии мне не дождаться. Поэтому оставила Андрея одного в ресторане над кружкой пива, а сама пошла прогуляться пешком. На десять минут.

Далеко я не ушла, потому что внимание мое сразу привлек магазинчик с русской вывеской «Натуральная косметика».

Я зашла туда и вышла через два часа с двумя тяжеленными сумками мыла, шампуня, гелей для душа, соли и пены, крема и масок. Нужны ли они мне были, не знаю. Но набрала я всем, кого вспомнила, и даже Андрюху не забыла.

Вместо музеев я глубоко надышалась сернохлоро-натриевыми испарениями. Выполнив культурную программу, я отправилась обратно на главную площадь.

…Издали было похоже, что Андрей что-то пристально высматривает под столом.

Он сидел по-прежнему на том же месте, где я его оставила. Перед ним стояла пустая пивная кружка, а значит, еще недавно он был жив.

Его туловище сидело прямо, а голова упала набок и как будто удивлялась.

Наконец шоферу удалось разбудить Андрюху, и я протянула ему подарок. Баночка крема от целлюлита мне показалась наилучшим подарком другу, которого по идее надо было уже лечить совсем от другой болезни.

– Что это? – еле выговорил Андрей, роняя баночку.

Я подняла коробку, сдула с нее пыль и поставила перед ним. На коробке было нарисовано какое-то растение, с корнем, листьями и двумя цветками.

– Это марихуана. Втираешь ее каждый день, тяга к пиву пропадает, – вполне серьезно ответила я.

Андрюха отодвинул банку:

– Иди на фиг, научишь меня еще всякой гадости…

В Прагу я вернулась уже без Андрюхи, который по дороге, указав на замок, сказал, что это его дом. Что он его купил и теперь там живет.

Я была так счастлива наконец отделаться от него, что не стала выворачиваться в заднее стекло, дабы узнать, впустили его в этот замок или оставили на улице.

Весь следующий день я, довольная, гуляла по Праге и скупала чешский хрусталь. Набралось такое количество сумок, что хватило бы на группу туристов из села Новопозорново Кемеровской области. Лично проезжала – есть такое село.

Стаканы для виски, бокалы для вина, чекушки для водочки были разукрашены золотой вязью. Золота было даже слишком много. Богатая коллекция заняла всю гостиную королевских апартаментов. Но меня это не пугало – водитель Андрея поможет завтра отвести добро в аэропорт и… здравствуй, Москва!

Когда я дозвонилась Андрею, он, едва ворочая языком, сообщил, что остался в Карловых Варах, а водитель умер. Это был не первый его работник, который неожиданно уходил из жизни. Ранее так же скоропостижно скончался молодой шофер, которого я через год случайно увидела на бензозаправке.

Я поняла, что провожать в аэропорт меня некому.

Из чувства собственного достоинства я не буду описывать, как довезла до Москвы шесть мест стеклянного багажа. Семирукая индийская богиня нервно курила, глядя на это зрелище.

Сидя в самолете, я вдруг вспомнила рассказ экскурсовода из речного трамвайчика.

Он поведал историю о том, что в начале века отель «Амбассадор» имел две части – одну с тем же названием, а другая называлась «Злата Гуса». Оказывается, владелицей «Злата Гусы» была богатая вдова. У нее была некрасивая и глупая дочь, которую никто не хотел брать замуж. Несмотря на богатое приданое, она так и не вышла замуж. А в Праге за ней закрепилось прозвище «Золотая Гусыня».

Интересно, в какой части отеля меня поселил Андрей, что мне было так плохо?..

Семейный портрет

Поговорка «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты» не имеет ко мне отношения. Так сложилось, что мои подруги немстительные, незлопамятные наседки, которых сколько бы жизнь ни топтала, они по-прежнему считают, что нужно не бороться, не искать, а идти и сдаваться.

Встречайте – Карина. Женщина с сексуальной профессией гинеколога. Образец порядочности, на которую нужно равняться.

Но равняться не хочется. Потому что ее пример доказывает – чем больше тебя обижают, тем приятней и слаще тебя обижать вновь и вновь.

Муж Карины – красивый армянин среднего возраста. Дочь Диана – талантливейшая девочка. Сама поступила на бюджет истфака МГУ. Такие дети вызывают у меня восхищение.

Заплатить за обучение дело нехитрое, нынче даже мопсу можно купить образование.

Как гром среди ясного неба была для меня новость, что Армен ушел из семьи.

Поверьте, когда уходит мужчина, если напрячься, можно найти причины. Недооценили как секс-гиганта, не уважают его самокопание, изменяют или он сам этим балуется. Можно найти при желании.

Армен ушел, по моим предположениям, потому что он… летчик. Птица высокого полета. А его вроде как недооценивали, не уважали, его крылья с годами обвисли и скоро вообще к полету окажутся негодными. «Непонятый» и «потерявшийся» философ с жесткими поступками. Романтичный лирик с волчьими зубами. Очень притягательный образ мужчины – порвет, но нежно.

…Есть образцовые дома и семьи, куда хочется приходить снова и снова. При одной мысли, что сегодня мы с мужем и детьми поедем в гости к Пирумянам, у меня во рту становилось вкусно. Восхитительная хозяйка Карина. Каждое блюдо на столе было создано исключительно фантазией художницы. Манты в кунжутном масле, бртуч с загадочной начинкой, курица, фаршированная по-еревански блинчиками – угощения съедались мгновенно. Никто из гостей не беседовал, рты были заняты едой. Пир чревоугодию. И даже выпивали как-то благородно. Шло легко и без последствий. Вроде выпили много, но никто не упал. Кроме моего мужа, который держался до последнего, а потом уснул на пышном бюсте соседки справа.

Застолья переходили в танцы и песнопения. Армен замечательно пел и вообще был красивым лицом компании. Аккомпанируя себе на рояле, исполнял песни собственного сочинения. Всегда грустные и длинные, как песня аксакала. Hо на русском языке, что облегчало восприятие. Одна-две песни на ином языке еще куда ни шло. Но когда приходишь в московское караоке, а там восточная группка поет только на своем языке, откровенно тоска берет.

Наверно, в этих песнях жила его мечта. Хотя о чем он мог еще мечтать? Красивая верная умница-жена. Еще и врач «от бога». Телефон у них не смолкал целый день, все родственники, знакомые и случайно залетные трясли бедную Карину со своими бесконечными родами, болячками и бесплодиями. Добрейшей души Карина не отказывала никому. Обожала свою работу, мужа, дочь, друзей, собаку и весь мир на всякий случай…

А супруг, оказывается, мучился все двадцать лет…

Не летать столько времени для «летчика» – профнепригодность. Но нашелся запасной ангар, куда наш «летчик» приземлился. Оттуда он смачно и плюнул на всех, с кем жил эти годы.

Ну, конечно, разлучница была вдвое моложе и из провинции. Не умела готовить, никогда не работала и рожать детей не собиралась. Но его до поросячьего визга все устраивало. Ему были милы даже оспинки на ее лице.

Вся информация о счастливом муже до Карины доходила через многочисленных друзей. Они с удивлением пересказывали, что «оглодавший и неухоженный» Армен теперь сыт и обихожен. Наверное, для Карины именно это было самым страшным ударом. Быть плохой женой для армянской женщины – это позор. Хуже только проституткой.

Вот Карина и не могла понять, чем заслужила такую жестокость. Очень переживала. Как может переживать женщина, которая за всю жизнь знала только одного мужчину – своего мужа.

Ежедневные пациенты с их жалобами на болячки эгоистично перетягивали одеяло на себя, на Карину им было наплевать. Как ни странно, это помогало забыться.

Но когда она оставалась одна – воображение услужливо рисовало картины ИХ жизни. Человеку свойственно фантазировать не в свою пользу. Карина изводила себя страшными фантазиями: как ее муж считает оспинки любимой и целует каждую, как они вместе моют одну тарелку…

Хотя на деле может быть совсем по-другому. Не сразу, конечно, но постепенно гармоны счастья угнетаются проблемами, недугами и, безусловно, чувством вины. И вполне вероятно, что вместо «слюней и тарелок» у них дома бардак и дисгармония.

Но достоверная информация нашла-таки Карину. Бывший муж, оказывается, не просто влюбился, ему напрочь снесло крышу вместе с авиационным шлемом. На дне рождении своей молодой возлюбленной гостей встречал Армен, переодетый девушкой-официанткой. В милом белом передничке с кружавчиками. Усатый мужчина в чулках и в красных туфельках прислуживал за столом, помогая открывать бутылки шампанского и вина. В кармашке передничка у него лежал кинжал. Им он резал торт.

В финале торжества именинница вскочила на стол и завопила: «Хочу, чтобы все видели, как ты любишь меня!»

Армен встал на колено и закричал: «Что ты хочешь, моя богиня?!»

«Отрежь себе палец!» – крикнула она.

Армен схватил кинжал и резанул себя по руке.

Все завизжали, мужчины бросились к нему, а он стал вырываться, пытаясь закончить кровавое дело. – Вы все видели, как он меня любит! – в экстазе вопила девушка так, словно порезали ее.

Когда Карине рассказали об этих «ролевых» чувствах, она, как врач с большим стажем, отреагировала спокойно:

– Палец в лед нужно положить. В течение восьми часов можно реплантировать. – Потом задумалась и грустно произнесла: – Значит, все-таки он ее любит. А я думала, перебесится – вернется… Пальцев еще девять. В год по одному на день рождения, нет, точно не вернется…

Я, как и прежде, любила ходить к ней в гости. Гостеприимство осталось, лишь меню сократилось. Кого кормить-то – у нее муж ушел, я от своего сбежала.

Карина рассказала мне эпизод про день рождения, и я поинтересовалась – известны ли ей из врачебной практики другие яркие истории любви.

У нее улучшилось настроение, и она светлым голосом поведала такую историю:

– Однажды к нам в приемный покой привезли одного пациента. Он себе член отрезал сапожницким ножом. Физик по профессии. Оказывается, его жена отдала своему любовнику его диссертацию. Он с горя и оттяпал себе достоинство. Когда его привезли, жена с ним была. Член в баночке со льдом держала. Мы ему пришивать стали, а он говорит: «Не надо, все равно отрежу снова». Мы ему наркоз предложили перед обработкой раны – так он ни в какую. «Наркоз не делайте, а жена пусть стоит, смотрит». Так и не стали пришивать, просто зонд вставили. Пока все это делали, жена раза два-три в обморок падала. Потом его в психушку отправили.

Мы помолчали…

– Карин, а твой муж знал про этот случай?

– Армен-то? Конечно. И про все остальное тоже. Он слышал из телефонных разговоров, когда начинаются и заканчиваются месячные у пациенток, у кого какие инфекции, – воодушевленно делилась воспоминаниями Карина.

– А может, не надо было посвящать его в твою работу? – робко предположила я.

– А как иначе? – удивилась она. – Он же не глухой, слышал все мои консультации. Моя работа кормила семью. Пока он поисками себя занимался. Да и потом я безумно люблю свою работу. Но он… вот поросенок, не ожидала, что он так поступит.

– Так, может, он еще к тебе вот так… с баночкой придет. Пришьешь? – боязливо спросила я, чувствуя, что далма подступает к горлу.

– Пришью, конечно, – вздохнула Карина. – Я же армянская жена… Но без наркоза!!! – крикнула она мне в ванную, где меня рвало.

Лицо с обложки

Главный редактор журнала «Tripper-info» явно симпатизировал мне.

Возможно, я была девочкой из его юношеских эротических грез. А может, мои песни навеяли. Но факт имел место быть: именно мне он предложил вести рубрику «Поимей звезду».

Мы встретились в его офисе. По-деловому, без прелюдий.

Главный был и, полагаю, остался невысокого роста, очень живой и смышленый. Сразу предложил мне на выбор три варианта реализации таланта: колонка, письма озабоченных и интервью со звездами. Я поинтересовалась расценками и поняла, что именно в интервью я смогу больше всего раскрыться как журналистка.

Опытный руководитель, в прошлом сам журналист, умело лавировал с анекдотов на личное блабла. Параллельно в голове он просчитывал, на каком этапе меня можно будет нае…ть. Ничего личного в этом не было, просто привычка.

– Ты очень мил и обаятелен. Кто по-национальности, украинец? – догадалась я.

– Татарин с украинцем, – скромно потупил глаза Главный.

Мне нечем было ответить. Любая поговорка была не в мою пользу.

Из улыбчивых уст Главного я узнала, что по-настоящему большой гонорар из его рук можно получить только при условии, если:

звезда-крученебывает признается мне в приватном интервью, что с детства ее насиловал отчим или мачеха, потом звезда подрабатывала на панели, пока работала, убила и закопала свою подругу, а теперь решила покаяться (это с выездом фотографа издания на место захоронения). А потом звезда нашла много денег и стала кумиром молодежи.

Короче, обязательно должны присутствовать три темы: секс, деньги, смерть.

Если одно звено выпадает, статья теряет остроту, а журналист – большой гонорар. А поскольку таких идиотов еще не нашлось среди деятелей шоу-бизнеса, самое лучшее просто получать моральное удовольствие от самореализации на журналистском поприще.

Пока Главный посвящал меня в таинства профессии, я вспомнила, что у меня бабушка – кубанская казачка, это рядом с Украиной, и предложила:

– А если заплатить много денег Звезде, она может придумать, что имела интимную связь с наполеоновской армией. У вас это не практикуется?

Главный сразу ухватился:

– Конечно, пусть сочиняет! Но тогда еще и с Наполеоном. Только слово «много» мне не нравится…

Зная на собственном примере, как обидно читать про себя всякую чушь, я сразу «договорилась на берегу»: – Я у вас «засланый казачок». Писать буду только о тех, кого люблю или симпатизирую. Все должно быть завизировано и ими, и мной. Скандальные интервью – это круто, но ссориться в мои планы не входит.

– Так не бывает, дорогая, – хитро улыбаясь, пообещал Главный.

Мы стали сотрудничать.

Первое интервью я сделала с Владимиром Краснопольским. Режиссером таких культовых сериалов, как «Тени исчезают в полдень», «Вечный зов» и так далее.

Моя интуиция не подвела, потому что интервью получилось потрясным. Режиссер с ходу понял, какого рода сюжет от него требуется, и за полтора часа в монтажой выдал мне охранительное интервью. Мистика от Мессинга (они как раз монтировали этот сериал), трагическая смерть исполнителя главной роли, любовь актрис к режиссеру и обратно, история с порнофильмом в Германии, сексуальные истории, и все это с юмором и матом.

Когда Главный прочел интервью, он аж задохнулся от восторга.

– Ну ты даешь, какой он классный! Как ты его раскрутила? Расскажи!

Я смутилась, никого я не раскручивала, просто Краснопольский – настоящая звезда и профессионал. Он прост, честен и абсолютно без понтов. Действительно, легенда нашего кинематографа. И не нужны ему ни дифирамбы, ни реклама. А согласился, потому что я у него снималась в фильме «Сыщики» и он хорошо ко мне относится.

Интервью было лично завизировано режиссером, и статья улетела в печать. Я была довольна, потому что все сработали без сбоев.

«А классная работа, – подумала я. – Беседуешь с друзьями, как у себя на кухне. Мне интересно, им интересно, читатель доволен, и Главный руки потирает».

Следующее интервью пошло с гитаристом Пугачевой Сашей Левшиным.

Каждому нужно было задать именно те вопросы, которые бы зацепили его и заставили рассказать то, что никогда и никому он не рассказывал. Представить себе Сашу, который рассказывает о сексе, трудно. Во-первых, потому, что всегда рядом присутствует жена, во-вторых, потому, что он настолько философ, что от его рассказа никто в туалете с журналом не запрется. Александр поведал сотню актерских баек, рассказал, кто и сколько квасит на гастролях, и расхвалил почти всех, с кем когда-то работал. А потом выдал столько всего сенсационного про работу с Примадонной, что я рот раскрыла.

Статья получалась суперскандальной. Но перед подписанием он позвонил мне и по-философски долго рассказал о предстоящем туре с Аллой Борисовной. Итогом длительных переговоров стало мое второе пришествие в дом Левшиных, где статья была переписана от и до.

Главный выслушал все мои доводы про то, что интервью очень смешное, что двоих суперизвестных Саша разнес в щепки, и, значит, задача выполнена.

– Да разнес, – скучно отреагировал Главный, – но не Пугачеву…

Интервью кастрировали, и оно вышло на одной полосе. Гонорар тоже урезался ровно наполовину.

Первый раз я подумала, что, однако, эту работенку можно назвать козлиной.

Кандидатов для интервью я стала выбирать тщательнее. Тех, кто работает только на себя и никого не боится.

Известная пародистка Лена всегда нравилась мне остроумием. И хотя мы не дружили, я сочла, что интервью с ней будет интересно публике.

Главный не протестовал. Выбор звезды – это моя проблема. Мы сразу договорились: мой текст идет без поправок и на двух типографских листах. После случая с Левшиным я решила, если интервью недостаточно перченое, Главный его просто снимает с номера без претензий.

Лена удивилась, когда я сказала, что балуюсь интервью. И без проблем согласилась на откровенную беседу. По мере того как мы несколько раз передоговаривались о встрече, я все больше бесилась. У меня тоже берут интервью, но я не вынуждаю журналистов звонить мне вновь и вновь. Я уже решила отказаться от этой кандидатуры, когда она сама мне позвонила и тут же назначила встречу.

– У меня только час, – включила «звезду» Лена, садясь за столик в кафе.

– Мне нужно сорок пять минут. – Я включила диктофон.

…На протяжении трех часов пародистка рассказывала о своей жизни, о тех, кого любила, ненавидела, кто обижал и кого обижала. Рассказывала интересно, с юмором, очень откровенно. Я уже не как журналистка, а как врач-психотерапевт разбирала подробно поступки ее бойфрендов, раскладывала характеры по крупицам, и мы вместе анализировали ситуацию в ее жизни и, давясь от хохота, выносили приговор недостойным.

Это было потрясающее интервью. Когда я вернулась домой, то была эмоционально выжата как лимон. Но тут же позвонила Лена.

– Не спишь еще? – захотела продолжения она.

– Нет. Говори.

Материала было уже на книгу и хотелось спать. Но мне казалось, раз я назвалась «груздем», некрасиво бросить ее в расхристанных эмоциях.

Главный уже потирал руки, готовя обложку номера. Кстати, снять Лену на обложку тоже было моей идеей. Внешность пародистки была далека от топ-модельной, но я люблю делать приятное, тем более по себе знаю, как важны для статуса артиста фото на обложках журналов.

Интервью пришлось расшифровывать три дня. Настолько все было запутано, сбивчиво по событиям и фактам, очень кропотливая и щепетильная работа. Многие откровения я даже расшифровывать не стала, это было уже «too much».

Довольная сделанной работой, я позвонила Лене:

– Все готово, внесешь свои поправки, если все устраивает, подпишешь.

Ответила мне совершенно другая Лена, как подменили:

– Мне некогда читать. Пришли по почте моему директору.

Это было откровенным хамством. На кой ляд мне нужно было выслушивать ее п… страдательные истории, у меня своих достаточно. И я не психотерапевт разбирать чужие проблемы.

Я отправила статью Главному и на ее e-mail.

Она тут же мне перезвонила:

– Нет, я ничего этого не говорила, интервью не надо. Я была в шоке.

– Дорогая, я расшифровала все с твоих слов. И не собираюсь перечеркивать свою работу.

Ее настроение опять сменилось:

– Да. Нет. В принципе нормально, только нужно убрать два эпизода.

Я с облегчением выдохнула и согласилась.

– Да щас!!! – завопил фальцетом Главный. – Это же самое интересное в интервью! Как она там со своим мужем и с его любовницей… Да ты что! Я это ни за что не уберу!

Мои представления о порядочности тут с ним расходились.

– Но я обещала! – напомнила я.

– Ну и что? – скривился Главный. – Если у каждого идти на поводу, говно будет, а не журнал, и читать не станут! Таким добреньким в журналистике делать нечего. – Потом понял, что перегнул и стал ластиться: – Не переживай, все будет в лучшем виде. Я все беру на себя.

Тут я вспомнила о порядке визирования статей.

– Если нельзя, но очень хочется – значит можно, – уклончиво ответил Главный, и я поняла еще один закон работы в «Tripper-info»: то, что попадает на стол к Главному, уже не выцепить из его лап.

Когда вышел номер, я не стала ждать звонков, сама пошла в киоск и… чуть не упала в обморок. На обложке номера красовался заголовок «Сплю с мужем и его любовницей». Текст «воронкой» уходил глубоко в рот улыбающейся Лене. Ее фото в кокетливой шляпке словно подтверждало заголовок: «Свингеры, о-ля-ля, why not?»

– Вали все на меня, скажи ей: «Мудак Главный, козел, подставил!» – радостно советовал редактор. – Ты-то здесь при чем? Это я, мелкий пакостник, сволочь и негодяй взял и напечатал такой заголовок. А я хочу тебе сказать – популярность у нее только вырастет. К нам приходят неизвестные артисты, соглашаются на все, лишь бы на обложку попасть. Хоть лесби, хоть зоофилы – им плевать, как их назовут.

Следующее интервью Главный заказал сам.

– Побеседуй с актером Лешей, он такой форматный для нас. Думаю, отмочит корки как надо.

Я припомнила публикации о Леше и содрогнулась:

– Не, давай другого, с ним не хочу, он реально хулиган.

Но Главный умел убеждать. Мне стало интересно.

Актер Леша предстал передо мной паинькой. Я даже сперва усомнилась – о нем ли писали всякие жути? На самом деле выяснилось, что он хулиган, но по ситуации. Если камер нет – не босяк ни разу, а если публика собралась – нате, получите вам драку и плевки.

Интервью получилось хорошее, почти откровенное. Выглядело вполне скабрезно. В духе «Тripper-info».

Но у Леши шли суды за дочь, и он попросил преподнести его, как вполне приличного, адекватного молодого человека.

Интервью уже лежало у Главного на столе и должно было уйти в типографию, как вдруг… Черт дернул Лешу за язык, когда он приехал сниматься на обложку.

– Ты его недокрутила, он у нас в студии, пока его снимали два часа, про свингер-клубы рассказывал! Да еще и с интимными подробностями! – Главный чувствовал себя обманутым. – Пусть расскажет в интервью, без этого не пойдет. Мы опять встретились и опять передо мной предстал пай-мальчик. Любые вопросы о богатом сексуальном опыте микшировались и ответы были как у невинного семиклассника.

Главный был озадачен.

– Странно это все. Я думал, он «порвет» журнал своими откровениями… Приезжайте вместе, завизируете.

В кабинете у Главного Леша долго выбирал самую невинную фотку и согласился на ту, что с баяном, а не с сисястой телкой в обнимку. Главный был на удивление сговорчив.

– Эту так эту, как скажешь… Я заголовок уже придумал, но это сюрприз.

Как Леша не бился, Главный только мило хихикал и подмигивал:

– Не волнуйся, тебе понравится!

То, что Леше не понравилось, я поняла, когда он побил Главного. Несильно, правда.

Пришел в кабинет и закидал его же журналами. Главный не обиделся, потому что номер удался. На обложке под веселым Лешей с баяном красовалась надпись: «Я занимаюсь проституцией!»

Лучшей характеристики для папаши, который борется за воспитание дочери, трудно придумать.

Я еще раз перечитала свое интервью, пытаясь понять, откуда Главный выудил эту фразу.

Оказалось, речь шла о кино. В глубине души Лешу терзала мысль, что зря он снялся в фильме «Жмурки». Стеснялся он этого фильма. И в порыве самобичевания изрек: «Сниматься в таких лентах, все равно что заниматься проституцией!»

Леше еще сильно повезло, что Главный выбрал этот вариант. Мог бы копнуть глубже, озаглавить: «Я все равно занимаюсь проституцией!»