Текст книги "Грозы медового месяца"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Значит, ты возвращаешься домой ни с чем?

– Да. Я возвращаюсь… Послушайте, я, наверное, чего-то не понимаю! – с отчаянием сказала вдруг она. – Этот город… Здесь все говорят не то, что думают, все улыбаются, но притом стараются обмануть, говорят ласково, и никто никогда прямо не скажет «нет». Но «да» не говорят тоже. Я запуталась. Но…

– Что «но»?

– Я понимаю, что если брошу сейчас все, то так и останусь жить в своем городке, с образованием, которое там никому не нужно. Почти все, кто закончил нашу Академию Туризма, работают продавцами в магазине. Или торгуют на рынке.

– А зачем вам вообще Академия Туризма?

– Ну, как же? – удивилась она. – Это же звучит! Менеджер по туризму! У нас еще есть Агролицей…

– Чего-чего?

– Бывшее сельскохозяйственное ПТУ.

Он не выдержал и расхохотался. Ну, Россия, ну страна! В городе, где за границу ездит отдыхать разве что мэр с семьей, открыли Академию Туризма! ПТУ переименовали в Агролицей. Агролицеисты в качестве практики развозят по полям навоз, а вечерами пьют самогонку.

– Вам смешно, – вздохнула она.

– Деньги-то есть на обратный билет?

– Да, спасибо.

– «Да, спасибо, надо»? Или «нет, спасибо, не надо»?

– Вот и вы такой же! – со слезами в голосе сказала она. – Разве так можно?

– Ну, извини.

Он немного успокоился, и девушка теперь нравилась ему все больше и больше. После Эли, которая за восемь лет измучила так, что слова «женщина» и «камера пыток» стали для него синонимами, наивность Олеси приятно освежала душу. «Есть еще женщины в русских селеньях», – вертелось в голове. Там дальше что-то про коня и горящую избу. Потом некстати подумалось о том нелепом положении, в которое попал из-за Эли. Завтра – первый день отпуска. В Москве -холодно, дождь. И улучшения погоды синоптики не обещают. Неужели же целых три недели сидеть здесь и от скуки много есть и много пить?

А не махнуть ли ему, в самом деле, на юг? Машина новенькая, на хорошем ходу, денег достаточно. Без женщины, конечно, будет скучновато. А тамошнюю публику он знает. Снять женщину – не проблема. Проблема попасть в десятку. Можно нарваться на дамочку, которая обчистит до нитки, а до койки дело так и не дойдет. Можно, напротив, подцепить такую прожженную шлюху, что самому станет тошно. На юге хочется любви. Немножко восторгов, капельку романтики. Вот с Элей никогда не было скучно. И в постели хороша, и на людях просто королева! А ее маленькие тайны придавали пикантность их отношениям. Надо же! Заставила два часа просидеть в кустах!

Он не выдержал и расхохотался. Подумать только! Он уже ее простил! Не прошло и часа! Вот женщина, а?!

– Что? Что такое? – завертела головой Олеся.

– Так. Вспомнил.

– Ее? – Он молча кивнул. – Она красивая, -тихо сказала Олеся.

– Откуда ты… Ах, да! Ты же с ней разговаривала! Что ж, к Москве подъезжаем.

Некоторое время ехали молча, потом болтали о пустяках. Включил музыку, стал спрашивать, кто из певцов ей нравится, а кто нет. Удивился, что их вкусы совпадают: все-таки одиннадцать лет разницы в возрасте. Либо он, что называется, в теме, либо она несовременна. Но, так или иначе, приятно ехать с человеком, который тебя понимает.

Девушка совсем освоилась и не выглядела уже нахохлившимся воробышком. И показалось вдруг, что если она вылезет из машины и потопает на свой поезд с тяжелой сумкой через плечо, в его жизни образуется пустота.

– Ты веришь в любовь с первого взгляда? – спросил неожиданно для себя.

– А вы?

– Я-то верю, – вздохнул, вспомнив, разумеется, Элю.

– Я – тоже, – решительно сказала Олеся.

И все-таки Вадим довез ее до вокзала. Только когда девушка сказала «спасибо большое» и уже открыла дверцу, собираясь шагнуть в моросящий дождь, слегка придержал ее за руку:

– Погоди.

– Да? – Олеся внимательно посмотрела на Вадима, и ему вдруг показалось… Неужели только показалось, что она чего-то ждала?

– Я подумал вдруг: ты да я. Словом, две разбитые души. Полные разочарования. Я остался без женщины, ты – без денег. На сколько, говоришь, родители тебя отпустили?

– На неделю, – тихо произнесла она.

– И я собирался на юг на неделю! Вот видишь, как все удачно складывается… – Он все еще мялся. Во-первых, она наверняка откажется. Девчонка совсем, и видно, что неопытная. Может быть, и мужика-то у нее еще не было. Это все равно, что лезть в петлю. Он просто сумасшедший. Но надо решаться. – Поедем со мной, – выдавил хрипло и словно бы через силу.

– Куда?

– На юг.

– Вместо Эли?

– Ну. Это не должно тебя обижать. Просто так получилось. – Она задумалась. – Послушай, если ты не хочешь, то ничего и не будет.

– Но, если я поеду, значит, я должна буду… должна буду… – Олеся запнулась.

Так и есть! Теперь даже лучше, если она откажется. Для обоих.

Вадим молчал, не собираясь ей помогать. В конце концов он – мужчина, а мужское благородство, как известно, имеет предел. Женщина ему нужна. Не сейчас, так потом. Пусть сама решает.

– Хорошо, – кивнула вдруг она и решительно захлопнула дверцу.

Даже ушам своим не поверил! И сказал:

– Насчет того, что ничего не будет. Я соврал.

– Я поняла.

– Тем не менее ты согласна?

– Да.

– Это что ж, любовь с первого взгляда? Хорошо подумала?

– Я подумала. Я согласна быть с вами. Только не сразу.

– Значит, едем?

– Значит, едем.

Он больше ни слова не сказал, развернулся и поехал в сторону Кольцевой. Вот что значит плохой прогноз! Ему не хочется оставаться в дождливой Москве, ей не хочется ехать домой, где тоже полосуют дожди и холодно. Наверняка так оно и есть. Воробышек решил начать новую жизнь. Девушка созрела.

Но не на дороге же. Ведь у них, можно сказать, получается первая брачная ночь. Надо, по крайней мере, подождать до гостиницы, в которой он собирался остановиться с Элей. Уже звонил, заказал номер. Теперь приедет туда с Олесей. Рассказать мужикам на работе, никто ж не поверит!

И надо ее приручить. Вновь покосился на тонкий профиль. Дикарка, самая настоящая дикарка. Лесная девушка. Но если такая сказала «да», то это действительно означает «да» и ничего другого. При одном-единственном условии: «только не сразу». У его бывшей жены, неповторимой и ненаглядной, «да» означало твердое «нет». Вадим убеждался в этом не однажды, когда, уже раздевшись и лежа в постели, она вдруг прищуривала плутовские раскосые глаза и томно говорила:

– Знаешь, у меня упало настроение.

– И что надо сделать, чтобы его поднять? -злился он.

– Ну… Придумай что-нибудь…

Но богатой фантазией Вадим не отличался. Настолько богатой, чтобы ее понять. Уяснил только, что его жена – настоящая женщина со всем, что к этому прилагается. Немножко кокетства, капелька косметики, тонкий запах дорогих духов, море очарования и бездонный колодец откровенной бабьей стервозности. Слышал не раз, что больше всего на свете мужчины убиваются по таким вот откровенным стервам, и прекрасно отдавал себе отчет в том, кто на самом деле его жена, но поделать с собой ничего не мог. Наваждение какое-то! Вот и сейчас он уже посмеивается над ее очередной проделкой, а через неделю вновь будет сходить по ней с ума. И никакая Олеся Элю, то бишь Элеонору, не заменит. Неудивительно, что бывшая жена подцепила богатого мужика. С такими талантами – как делать нечего. А хорошо было бы встретиться с ее нынешним супругом, посидеть с ним, выпить водочки и, заглянув в глаза, ласково так, но с издевочкой спросить: «Парень, ну ты ведь понимаешь, во что вляпался?»

Что бы он ни делал, мысли вновь возвращались к ней. А воробышек сидит притихший. Они уже мчатся по Кольцевой. Скоро будет поворот на трассу, по которой лежит их путь на юг. Повернули. Не выдержал:

– Что молчишь?

– Вы переживаете.

– О ком? О ней, что ли? Вот относительно моей бывшей как раз переживать не надо.

– Но вы слишком быстро едете.

Да, он гнал машину, пытаясь опьянить себя скоростью и забыться. И потом: много времени потеряно. Надо наверстывать.

– Послушай, – покосился на нее. – Давай на ты, а? Раз уж мы все решили.

– Хорошо, – послушно кивнула она. И добавила: – Ты слишком быстро едешь.

– Эх, Олеся, не боись, я ведь столько поколесил по Москве! Да и за ее пределами бывать приходилось. Работаю экспедитором на одной фирмочке. Квартирка своя. Правда, однокомнатная, на первом этаже, заливают, черти! Это я о соседях. Зарплата не бог весть, по московским меркам, но на жизнь хватает. Машину вот недавно поменял. Продал свою развалюху и купил почти новенькую «девятку», – похвастался он. – Через год после того, как жена ушла. Так расстроился, что пить-есть перестал. Очнулся – деньги появились. При ней все улетало в трубу. Никак не мог понять: куда Элька деньги девает?

– Она красивая, – вновь, причем очень твердо, сказала Олеся.

– Что ж, у красивой бабы два рта? Так, что ли? А может быть, и так. – И после паузы спросил: – Вот что, по-твоему, надо мужчине, чтобы понравиться девушке?

– Девушки бывают разные, – авторитетно заявил воробышек. – Некоторым достаточно заплатить за ночь.

– Нет, я про другое, – поморщился он. – Я о порядочной девушке.

– Порядочной девушке надо надеть на палец обручальное кольцо.

Он чуть не рассмеялся. А девица-то не так глупа! Логически мыслит. Надо бы сбить ее с толку:

– А если без кольца, но с порядочной? Как понравиться такой девушке?

– Надо найти такую девушку, которой вовсе не надо нравиться. Рядом с которой можно быть самим собой. Это же так просто.

Опа! Что, получил? Вот тебе логика двадцатилетней девчонки, едущей на юг с мужиком, с которым познакомилась три часа назад! Новое поколение выбирает «Пепси». Интересно, а напиток «Байкал» ее не устроит? Усмехался тайком, ибо против ее девчоночьей логики у него был жизненный опыт и пять лет брака с Элеонорой. Ого! Это многого стоит! В конце концов можно зайти с другого бока. Наступит ночь, и он ей покажет, кто в доме хозяин.

– Как у тебя с мужчинами? – спросил, стараясь не смотреть на нее, чтобы не спугнуть.

– Меня домой провожает однокурсник. Из Академии. Но он мне не нравится.

– Провожает куда? До подъезда, до дверей квартиры или выше?

– Выше у нас чердак.

– Ха-ха! И что с чердаком?

– На двери висит замок. – Олеся упорно делала вид, что не понимает, о чем это он.

– Все с тобой понятно, – вздохнул тихонько. -Ах, Олеся, Олеся! Мальчик провожает девочку, а девочка говорит, что мама с папой не велят. Черт меня дернул связаться с ребенком!

– А ваша Эля от вас ушла.

Да она еще и с зубами! А если остановит машину и высадит ее сейчас на трассе? Что она будет делать без денег, со своим двадцатилетним жизненным опытом, каковой практически исчерпывается знакомством с мальчиком, которого хватает только на то, чтобы проводить девочку до дверей квартиры?

А сам-то он другим был в двадцать лет? До Эльки ведь ни разу, никогда, ни с кем! Тоже хорош. Достает девчонку. Сказал примирительно:

– Давай не будем ссориться, Олеся. И не обращайся ко мне на «вы», мы же договорились.

– Хорошо. Я больше так не буду.

Помирились. Первая ссора – первый мир.

– Ты есть хочешь?

– Нет.

– Я тоже. Давай без остановки километров эдак триста, а? Если куда-нибудь захочешь – моргни. Я приторможу.

Кивнула. Нет, не надо ее об этом спрашивать. Остановиться и шмыгнуть в кустики. Мальчики налево, девочки направо.

Эле тоже было двадцать, когда они познакомились. Она жила в студенческом общежитии, и либо ему только кажется, либо его будущая, а ныне бывшая супруга уже тогда являлась настоящей женщиной. Он был на три года старше, но смотрел своей избраннице в рот. Еще два года Эля тянула, не говорила ни «да», ни «нет». И, только когда окончила институт, согласилась подать заявление в загс. Он так понял, что от безысходности: деваться-то некуда. А у него своя квартира.

Пять лет прожили.

А на развод попал, как кур в ощип. Вышли из загса чужими людьми, и тут уже бывшая жена предложила отметить событие, поехать к нему. Отметили. Вспомнив, невольно усмехнулся. Если это не любовь, то что?

Через полгода после того, как ушла от него, она позвонила, предложила встретиться. Потом снова исчезла на полгода, потом опять… Выходит, что раз в полгода у нее приступ нежности. К нему.

Не удержался и вновь тяжело вздохнул. Ну почему она сразу не выскочила замуж за какого-нибудь нового русского? Видать, на дороге они не валяются. А жена все ждала, искала, не теряла надежды. Потому и детей от него рожать отказалась. Берегла свое ненасытное чрево для какого-нибудь надутого индюка, нашпигованного деньгами. Может, уже ребенка ждет.

Он представил Элю беременной и невольно фыркнул. С такими хрупкими косточками, узким тазом и маленькой грудью тяжеленько ей придется.

Олеся задремала, а он задумался и не заметил, как проскочили двести километров.

ПЕРВАЯ ГРОЗА

Здесь, за двести километров от столицы, было чуть теплее, но темнее. Казалось, что облака, которые шли с запада, скапливаются в этом месте и дальше уже ни за что не хотят идти на юг. А там, на юге, должно сиять солнце. Или ему так только кажется? Больше тысячи километров предстоит еще проехать. Но почему же так темно?

– Гроза будет, – тихо сказала Олеся. Она проснулась и теперь внимательно следила за дорогой.

Вадим и сам подумал, что будет гроза. Он глянул на приборную доску, где были часы.

– Я так думаю, что на ночлег остановимся где-нибудь к полуночи. Хотя бы половину пути надо проехать сегодня. Жаль, что на старте задержались.

Олеся посмотрела на очередной указатель и напряженным голосом сказала:

– Двести сорок семь километров.

– Да, двести сорок семь километров от Москвы. Хорошо едем. Скоро будет двести пятьдесят. Ты чего-то боишься?

– Грозы боюсь. С детства. Может быть, остановимся, переждем?

– Лешонок, ты чего? – Он вдруг решил называть эту дикарку именно так: Лешонок. От двух слов: «Олеся» и «леший». Тот самый, который живет в лесу. Почему-то городок, из которого она приехала, ассоциировался у него, коренного москвича, со словосочетанием «тундра непроцарапанная». – Не боись! Ну, сверкнет, громыхнет, и что? Мы ж на машине!

– А если в нас молния ударит?

– Загоримся, что ли? Чепухи не говори, – рассердился он.

– Ой, смотри! Буква «Р» на знаке!

– Стоянка скоро.

– Давай остановимся?

– В кустики, что ли, захотела?

Олеся невольно покраснела и кивнула.

Он тоже хорош. Давно надо было остановиться, выпустить девчонку подышать.

– Может, потерпим до кафе? Подкрепиться бы. И руки помыть.

– Нет, сейчас. Я хочу, – тихо, но настойчиво сказала она.

Кивнул и сбавил скорость. На краю заасфальтированной площадки, куда они вскоре свернули, почти у самого леса стояла такая же белая «девятка». Новенькая. Он рассмеялся:

– Смотри-ка! Сестренка! Причем родная! И номера московские. – Пригляделся и присвистнул: – Надо же! Номер почти такой же. Только у моей тачки последняя буква «О» и семьдесят семь, а у той – «С» и девяносто девять! Бывает же такое совпадение! Чудеса! Тоже, должно быть, на юг люди едут.

Из машины никто не выходил, и никто к ней не приближался. Все окна и двери закрыты. Он огляделся, но никого не заметил. В лесу было тихо – ни шороха, ни звука. Машины, едущие по трассе, проносились мимо. Кроме рёва моторов, не доносилось никаких посторонних звуков.

– Чудеса! Да нам-то какое дело? _ пожал он плечами и поторопил: – Ну, давай быстрее. Туда и обратно. Видишь, как нахмурило?

Настоящая гроза еще не начиналась, но дождь уже накрапывал.

Олеся кивнула и направилась к лесу. В ту сторону, где стояла белая «девятка». Прошла мимо машины и шмыгнула в кусты.

Он тоже отошел в сторонку. Застегнув ширинку, поднял голову и посмотрел на небо. Скорей бы добраться до юга! За неделю июня надоело все! Холод, дожди эти бесконечные. Ехать, скорее ехать.

Ну, где она там? Чего копается?

Олеся возвращалась, и лицо у нее было странное. Бледное, перепуганное.

Он пошел навстречу:

– Что? Что случилось?

– Там. В машине… – кивнула она в сторону белой «девятки».

– Что в машине?

– Люди. Они какие-то странные.

– Должно быть, спят.

– Не похоже. Посмотри, – очень тихо сказала девушка.

– Ну, пойдем, глянем.

Стараясь казаться бодрым и веселым, он направился к «девятке». Олеся следом.

Подойдя к белым «Жигулям», Вадим прижался к стеклу и заглянул в салон. На переднем сиденье их было двое. Женщина, сидевшая справа, уронила голову на бардачок, а мужчина откинулся на подголовник. Лицо его было ужасно.

Вадим сразу подумал, что человек отчего-то задохнулся. И тут до него дошло: мотор «Жигулей» работал!

Он рванул на себя дверцу. Запах скопившегося в салоне угарного газа ударил в нос, да так, что Вадим невольно попятился. О, черт! Черт! Первым делом схватился за руку парня, проверить пульс. Пульса не было. Да и так понятно, что оба мертвы. Но надо бы все же проверить женщину. Хотя если уж парень мертв, то эта субтильная бабенка и подавно: много ли ей надо.

Обошел машину с другой стороны, открыл правую дверцу. Пышные светлые волосы закрывали лицо женщины. Он взял ее тонкую, безжизненную руку, попытался нащупать пульс. Нет пульса, не бьется. Покойница. Невольно обратил внимание на дорогое обручальное кольцо. Белое золото, платина, и, похоже, настоящие бриллианты. Искусная работа. А тонкие пальцы негнущиеся, ледяные.

Внезапно его охватила брезгливость. Обернулся: Олеся с позеленевшим лицом побежала в кусты. М-да… Зрелище не из приятных, как бы самого не стошнило. И запах, этот чертов запах! Потянулся было через блондинку к зажиганию -выключить двигатель, но вовремя опомнился: что он, дурак, делает? Пусть уж милиция разбирается. А этим двоим уже ничем не поможешь.

Мобильник остался в машине. Бежать, звонить? Ну, попал! Попал, так попал! Теперь вместо того, чтобы мчаться к югу, придется ему дожидаться милиции, рассказывать, как и что, а потом ночевать в ближайшем городишке, какой-нибудь дыре, где и гостиницы-то, скорее всего, нет. Может, в ментовке положат? Его и Олесю. На сдвинутых стульях. Вот тебе и первая ночь! Умора! Хорошо, что до ключа не дотронулся. Не хватало еще, чтобы там остались его отпечатки пальцев! Кто знает, что здесь произошло? Ну, попал!

Вновь обошел машину и очутился со стороны водителя. Пересилив брезгливость, взглянул на покойников. Картина, похоже, ясна. Так и сказал возвратившейся Олесе, пытаясь успокоить скорее себя, чем ее:

– Уснули в машине и задохнулись. Холодно, дождь, окна закрыли, включили печку. И задохнулись угарным газом. Бывает.

– Что же делать? – упавшим голосом спросила она.

– Что делать, что делать! А я почем знаю?!

– Может быть, нам надо их вытащить из машины и положить на землю? – неуверенно предложила девушка.

– Ты что, хочешь оживить покойников?

– А ты уверен, что они…

– А ты сама не видишь?! – сорвался он на крик. Потом опомнился. – Извини. Ты здесь ни при чем. Извини. Со всяким могло случиться. Свернули на стоянку и нарвались. Интересно, кто такие?

Он заметил, что на заднем сиденье, за водителем, лежит барсетка. Вновь пересилив себя, полез в салон и достал ее. Открыл, увидел красные корочки и вытащил паспорт. На первой странице прочитал: «Лебедев Марат Константинович… муж… 03.07.1978… г. Москва…» И не удержался:

– Эк, как его перекосило! На себя не похож!

– Кто?

– Покойник!

– Можно посмотреть паспорт?

– Что посмотреть? – обернулся он и заметил, что девушка вновь позеленела: – Плохо, да? И зачем тебе смотреть его паспорт?

И вдруг заметил… Кровь, да! С этого места видно, что под блондинкой натекла небольшая лужица крови. Только этого еще не хватало! Неужели все-таки убийство!

– Погоди-ка. – Он сунул паспорт Лебедева в руки Олесе и, обойдя машину, потянулся к женщине.

Аккуратно за волосы приподнял ее голову. Искаженное удушьем, посиневшее лицо было испачкано в засохшей крови. Нос разбит, и, похоже, что кровь натекла из него. Внимательно все осмотрел, и мужчину тоже. Перевел дух:

– Упала лицом на бардачок, когда отключилась, отсюда и кровь. Лицо разбила. Трудно будет опознать, но при ней, должно быть, документы есть. А с ним все в порядке. В смысле – ни крови, ни синяков.

– Они недавно поженились, в субботу, – тихо произнесла Олеся. – В паспорте так написано. Должно быть, ехали в свадебное путешествие.

– Вот тебе и медовый месяц! – невесело сказал он. – Бывает же так!

Олеся закрыла паспорт Лебедева и стала торопливо запихивать его обратно в барсетку. Он кивнул:

– Вот это правильно. Надо оставить все, как есть, до приезда милиции. И вот еще что… – Задумался на мгновение, а потом принял решение: -Я сейчас позвоню, и мы поедем. Не стоит здесь оставаться.

И вдруг зазвонил телефон. Вадим даже вздрогнул. Не его мобильник, мелодия не та.

Олеся же вытянула из барсетки покойника аппарат и ткнула пальцем в кнопку. Неуверенно поднесла к уху телефон и сказала:

– Да? – А после паузы несколько рассеянно произнесла: – На стоянке, в двухстах пятидесяти километрах от Москвы. Что? – Девушка слушала с полминуты, что говорили ей по телефону, а потом с удивлением посмотрела на аппарат и сказала: – Гудки.

– Кто это? Что он тебе сказал?

– Спросил: «Где вы?» Я так растерялась, что ответила. А потом он начал сердито говорить, что мы сильно отстаем от графика и надо поторопиться. А потом… Потом отключился. И все.

– Дай сюда.

Он взял у девушки телефон. Определителя номера не оказалось, и сам аппарат был слишком уж простенький. Значит, роуминг есть, а определителя номера нет. Очень интересно! Можно, конечно, нажать на ОК и номер звонившего узнать. Но надо ему это? Нет, пусть уж милиция разбирается. Сунул аппарат Олесе:

– Убери.

И пошел за своим мобильником. Олеся осталась у машины. Только когда уже возвратился с телефоном, стал соображать: а куда, собственно, он собрался звонить? По 02? В московскую милицию? Сообщить о том, что в двухстах пятидесяти километрах от столицы обнаружены два трупа? Стал вспоминать, как это делается. Службу спасения вызвать? Справочную? Ну, надо же! Впервые в жизни такое с ним случилось! И Вадим растерялся.

Сверкнула молния, и пошел частый дождь, грозящий перейти в ливень. Ну и черт с ними со всеми! Он поежился и решительно скомандовал:

– Лешонок, в машину!

– А они?

Вадим, не отвечая, отмахнулся, и девушка побрела к его «Жигулям».

Он захлопнул правую дверцу чужой «девятки», потом, обойдя машину, – левую. Мотор все так же мерно урчал. В проветрившемся было салоне вновь начал скапливаться угарный газ.

«Видимо, у машины какие-то повреждения в системе отопления, – предположил он. И тут же подумал: – Надо бы проверить свою. А то, не ровен час…»

В голове царил полный сумбур, настолько Вадим растерялся.

А дождь разошелся. Олеся торопливо нырнула в машину, он же, выругавшись, тоже побежал к своим «Жигулям». Но все равно промок.

Сев на водительское место, почувствовал себя полным идиотом. Сегодня просто не его день. С самого утра не заладилось. Сверкнула молния, Олеся ойкнула и сжалась.

– Ничего, Лешонок, сейчас что-нибудь придумаем. Промокла?

– Немножко.

– Зато я словно искупался. В одежде. Погоди-ка, штаны стяну. Да что это я? Какие штаны? А ну-ка, дай мне зонт.

– Зонт?

– Надо ведь в милицию сообщить? Надо!

Он выехал на шоссе, затормозил на обочине, метрах в десяти от стоянки, потом вылез и, раскрыв зонт, встал с поднятой рукой. Первой остановилась машина с московскими номерами. Он сказал водителю: тут такое дело, что нужен кто-нибудь из местных. А с его «Жигулями» все в порядке. Водитель, ехавший на юг с семьей, кивнул и уехал. Потом объяснялся с мужиком, на машине у которого были номера этой области. Сославшись на то, что ему не по пути, мужик нажал на газ. Только в четвертом авто, в стареньком зеленом «Запорожце», сидел дед, который оказался родом из ближайшего городка.

– Слушай, отец, тут в машине два трупа, – торопливо сказал Вадим. – Люди задохнулись. Мы с подружкой случайно их нашли. Будь другом, как приедешь домой, звякни в местную милицию.

– Да я заеду, сынок, заеду. У меня там племянник в больших начальниках ходит. А они точно того? Померли? – с любопытством спросил дед.

– Пойди да посмотри, – огрызнулся Вадим. Потом спохватился и уже миролюбиво продолжил: – Ты скажи: мол, на двести пятидесятом километре, на стоянке, задохнулись от угарного газа мужчина и женщина. Белые «Жигули», «девятка». С московскими номерами.

Только когда дед уверенно кивнул и «Запорожец» тронулся с места, он закрыл зонт и, сев в машину, стал стягивать мокрые штаны.

Пожаловался при этом:

– Ну, что за день, а? Но если бы мы сами навестили местных ментов с сообщением о происшествии, и завтра бы отсюда не уехали. Ну, все. Долг выполнен, можно трогаться. На заднем сиденье сумка, достань мне сухие джинсы. Или нет. Они в багажнике. Точно. Достань тогда шорты. Ну, что ты так смотришь? Это мужские трусы. Типа плавки. Я промок, понимаешь? И потерял кучу времени. Чуть ли не час!

Натянув шорты, потянулся к переключателю скоростей и надавил на педаль. Вперед! Подальше отсюда!

Вскоре Вадим обогнал зеленый «Запорожец» и еще прибавил газу. Олеся сидела тихо, только ойкала негромко, когда он шел на слишком уж рискованный обгон. А Вадим все никак не мог успокоиться и гнал, не обращая внимания на дождь. Примерно через полчаса черную тучу они обогнали.

ПАСМУРНО, НО БЕЗ ДОЖДЯ

Успокоился он только через час, когда пролетели километров сто. То самое место было теперь далеко позади. И дождь кончился. Он подумал, что не надо бы так гнать. Что за паника в конце концов?

И тут Олеся, которая от скуки читала вслух названия деревень на указателях, неуверенно пискнула:

– Есть хочется. Очень.

– Ну, давай, тормознем, – охотно согласился он.

По правую руку увидел вывеску: «Кафе «Машенька». Уютный домик под малиновой крышей, перед крыльцом красные зонты с надписью «Кока-кола».

– Мне здесь не нравится, – тихо сказала Олеся.

– Ну, как хочешь. – Он только плечами пожал. Не нравится так не нравится. Если женщина просит…

Следующее кафе называлось «Три медведя». Метрах в десяти от него – «Березонька». Избушка, сложенная из неошкуренных березовых стволов. Перед ней дымился мангал, за столиками ждали ужина дальнобойщики.

Тут он почувствовал, что тоже голоден. Так голоден, что сил нет! С утра ничего не ел! Просто позабыл о еде, и все из-за этих чертовых жмуриков! Но Олеся отчего-то отвергла и «Медведей», и «Березоньку».

– В чем дело? – нахмурился Вадим. – Хочешь ты есть или нет?

– Там люди.

– Ну и что? Везде люди.

– Мне эти люди не нравятся.

– Милая, а ты, оказывается, привереда! На тебя не угодишь! А вот я просто умираю с голоду. Поэтому мы сейчас…

– Вот здесь хорошо.

Неподалеку стоял у пруда неприметный домик, над дверью вывеска: «Кафе «Ивушка». Он, пожав плечами, поинтересовался:

– А чем «Ивушка» отличается от «Березоньки»? Не вижу принципиальной разницы.

– Я вижу.

– Ну, хорошо. Ты штурман, тебе и решать. Сворачиваем. – Остановился у кустиков, пояснив: – Штаны надо надеть. Прохладно.

Олеся кивнула:

– Мне тоже надо привести себя в порядок. – И добавила торжественно: – Ведь это наш первый совместный выход на люди.

– Фу-ты ну-ты! – не удержался он. – Ну, давай действуй!

Девушка щелкнула заколкой и потянулась за косметичкой. Открыв рот, Вадим смотрел на медового цвета волосы, рассыпавшиеся по плечам. У той, в машине, волосы были крашеные, он видел, как на макушке просвечиваются темные пряди. Олеся же оказалась блондинкой натуральной. Должно быть, ее волосы пахнут лугом. Медом пахнут, цветочной пыльцой. Окунешь в эти волосы лицо, и на губах останется душистая золотая пыль. Останется? Ему захотелось потянуться к ней и проверить, так ли это.

Девушка словно почувствовала что-то и подняла на него удивленный взгляд.

Он же вдруг отчего-то смутился и, подхватив сумку, выскочил из машины. Переодевался в кустах. Закончив, подошел, постучал согнутым пальцем в стекло:

– Сеньорита, она же мадмуазель. На выход.

Олеся кивнула: иди, мол, я сейчас. Он покачал головой: ох, уж эти женщины – мусорное ведро не пойдут выносить без макияжа! Вздохнул и направился к кафе один. По дороге подумал, что надо бы машину помыть. Номер наполовину заляпан грязью. Неудивительно: дожди идут по всей средней полосе России, дороги развезло. Когда сворачивал сюда, заехал в колдобину. Ну не смешно ли – приехать на солнечный юг на грязной машине! Будут смотреть, как на ископаемое!

На пороге избушки стоял мужик, рот которого оказался полон золотых зубов, и, когда он заулыбался, невольно захотелось зажмуриться. В серых сумерках улыбка эта вполне могла заменить искусственное освещение. Вадим замер в удивлении. С чего вдруг такая радость по поводу его прихода?

– Пожалуйста, дорогой, проходи. Давно ждем.

Да, сервис нынче стал на грани ненаучной фантастики. Встречают, как дорогого гостя, а если он, кроме полутора литровой бутылки кваса, ничего не купит? Такие дорогие в прямом смысле слова улыбки надо бы придержать для дорогих в прямом смысле слова клиентов. Почувствовал себя неловко и на пороге замялся. В другое место, что ли, поехать? Обернулся и тут увидел Олесю.

Та шла к кафе не очень уверенной походкой, но, мать честная, как же она выглядела! Вместо прежней одежки в стиле «унисекс» девушка накинула на плечи короткую кожаную курточку цвета переспевшей вишни. А ведь это любимый колер его бывшей жены, подумал он. Эля терпеть не могла красного цвета, но сходила с ума по наиболее темным его оттенкам. Бордо, малиновый, вишневый – этот репертуар Вадим знал наизусть. Да и фасон курточки был в стиле его бывшей: без так называемых наворотов, простенько, но с отменным вкусом. Ни убавить, ни прибавить.

Олеся оказалась еще и в темных очках, тоже весьма примечательных: на дужках вкрапления стразов, оправа такого же цвета, как курточка.

Он сразу понял, что вещи очень дорогие и стильные. Откуда они у Олеси? У девушки, которая приехала в Москву просить пятьсот долларов у родственницы? Пятьсот долларов? Ха-ха! Да одни очки стоят никак не меньше двух сотен! Не говоря уж о куртке! Эля научила его разбираться в вещах!

Когда Олеся подошла, все, что он смог сказать, было:

– Так…

И тут только заметил, что девушка чувствует себя неловко. Мало купить стильную вещь, надо еще уметь ее носить. Эля умела, она словно родилась для роскоши. Стильные курточки и брючки сорок второго размера лежали на полках фирменных магазинов и как будто ждали только ее. Хрупкую женщину с волосами цвета гречишного меда.

Олеся же носить такие вещи не умела. Курточку накинула на плечи, отчего он сразу же заподозрил, что одежда эта девушке просто-напросто мала. Значит, с чужого плеча. Ограбила кого-нибудь? Олеся?

Увидев ее, золотозубый улыбнулся еще дороже, на тысячу у. е., никак не меньше, если учитывать стоимость его зубов:

– Прошу, прошу!

– Мы торопимся, – сухо сказал Вадим, проходя в кафе. – Нам только сухой паек. Все с собой.

– Конечно, конечно! Давно все готово, – заспешил вдруг хозяин. И крикнул: – Маша! Давай сюда пакет! Маша!