Текст книги "Мы поем глухим"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Прошло три дня. От Веры по-прежнему не было вестей, месье Дидон тоже не появлялся. Александра уже начала волноваться. Она попыталась было навести справки у Терезы, но та лишь пожала плечами:

– Месье Дидон иногда исчезает из Парижа, мадам, и никому не докладывает, когда вернется. Вам проще узнать у барона, как обстоят дела. Он прислал вам цветы. Прикажете принести?

– Да, поставь их в воду.

Александре показалось, что в лукавых глазах Терезы вспыхнул огонек. Она проворно внесла в гостиную огромный букет и принялась пристраивать его в жардиньерку.

– Тут еще карточка, мадам.

Александра с досадой понюхала цветы, присланные бароном, и взяла из рук Терезы карточку.

«В знак восхищения… Прекрасное – прекрасной…»

Слава богу, барон больше не присылал ей дорогих подарков!

А цветы… Цветы были сказочно хороши! Достать такой букет зимой даже в Париже непросто, в городе, само название которого означает роскошь и расточительство. Букет, без сомнения, стоил баснословных денег.

«Это меня ни к чему не обязывает…»

Александра и сама не понимала свои чувства. Как она уже сказала папаше Базилю, барон был приятным человеком. Возможно, с другими он вел себя иначе, но любовь смягчила и резкость его тона, и привычку не считаться с мнением других, принимая какое-то решение, и особую, снисходительную манеру поведения, свойственную толстосумам. Мол, я-то знаю, что все вы у меня в кармане! Как и всякой женщине, графине Ланиной это льстило.

Узнай парижский высший свет о том, что самого богатого жениха во Франции пленила какая-то иностранка, разразится настоящая буря. Счастье, что барон держит свою любовь в тайне. Но как долго это будет продолжаться?

«Сережа, где ты? – с тоской подумала Александра. – Только ты можешь положить всему этому конец. Барон отступится, как только увидит нас вместе и поймет, что мое сердце занято. Иначе…»

Она боялась об этом думать. Человек слаб, а женщина тем более. Александра уже начала привыкать к цветам, которые присылал ей барон. Еще немного – и привыкнет к нему самому. Хотя он терпеливо ждет, не появляется у нее в доме.

Но в субботу в театре он должен сказать, что удалось узнать. Пропажа такой дорогой вещи, как бриллиантовые серьги, – не шутка. Эта кража не может считаться мелкой, и уголовная полиция должна начать расследование.

Что касается Веры…

– Нет! Не может этого быть! – вслух сказала Александра.

– О чем вы, мадам? – с удивлением спросила Тереза.

Она все еще была в гостиной и вела себя тихо, словно кошка, сторожащая мышь. Александре вдруг стало не по себе.

«Похоже, я стала предметом какого-то заговора. Хорошо, что я еще никому не показывала алмаз, – подумала она. – Надо быть осторожнее».

– Приготовь мне платье. Вечером я поеду в театр, – велела она.

– Как прикажете, мадам! – обрадованно сказала Тереза и исчезла.

Александра намеренно причесывала волосы просто, вопреки нынешней вычурной моде. На прямой пробор, лишь на висках выбивались непокорные золотистые локоны. Платье она выбрала вечернее, для выходов, но тоже простое и скромное, темного цвета. С тех как она стала вдовой, графиня Ланина сильно изменилась, забыв свои прежние привычки и яркие наряды. Она и была замечена в Париже, как бывает замечен скромный портрет кисти гения, висящий среди огромных полотен очередного модного живописца, бездарных и безвкусных. Ему поют хвалебные гимны, тайком бросая восхищенные взгляды на маленькую картину, висящую в самом дальнем и темном углу. Но искушенные ценители поклоняются лишь истинной красоте, пренебрегая ложной.

Вот и сегодня в ложах, где сидели сливки парижского общества, разряженные в пух и прах, на русскую графиню, едва она появилась, единодушно направили лорнеты. Дамы осуждающе качали головами, мужчины молча улыбались. Александра заметила маркиза де Р*, который ей поклонился, и ответила весьма сдержанно. Вот уже несколько дней они не виделись, Александра подозревала, что это связано с бароном Редлихом. У него, похоже, в долгу весь Париж!

Вскоре в ее ложе появился и сам барон, одетый в простой черный фрак. Во всех других ложах произошло движение, словно волна прошла. Маркиз де Р* нагнулся к самому уху своей дамы и что-то стал ей рассказывать. Александра поняла, что это о них с бароном. Завтра новость облетит все парижские салоны и станет событием дня. Да и светская хроника столичных газет не преминет отметить сей факт.

За последний месяц барон Редлих скупил все самые дорогие букеты в городе! Теперь все узнали, кто та счастливица, которая посреди зимы наслаждается запахом тропических цветов. «Сьекль» и «Пресса» будут петь барону Редлиху дифирамбы, он их кумир. Театральные критики у него на содержании, да и литераторов барон поддерживает. Последнее время особой популярностью пользуются романы с продолжением. Имеются в виду романы Дюма и Эжена Сю. Но и роман барона Редлиха с русской графиней, без сомнения, увеличит количество подписчиков.

– Вы сегодня очаровательны, мадам, – почтительно сказал барон. – Хотя я уверен: траур вам не к лицу. Я каждый раз представляю, насколько хороши вы будете в бальном платье, в сиянии бриллиантов и в упоении танцем…

– Барон! – вспыхнула она. – Давайте поговорим о деле! Вам удалось что-нибудь узнать?

– Позвольте мне сесть, мадам? Этого не расскажешь в двух словах.

Александра вынуждена была указать на кресло рядом с собой. Барон улыбнулся и сел.

– Я вынужден вас огорчить, – сказал он таким тоном, будто это была счастливейшая новость для него за последний месяц. – Расследование зашло в тупик. Поскольку вашу камеристку найти не удалось, стали искать посыльного, который доставил букет.

– И что? Его нашли? – живо повернулась к барону Александра.

– Да. Его труп выловили из Сены. Подозреваю, ваша камеристка там же, на дне, если только она не связалась с отъявленным головорезом и они на пару не покинули Париж после того, как ограбили и убили посыльного.

– Вера ограбила посыльного?! Но это невозможно!

– Тогда, мадам, вы стали жертвой заговора. Прошу: позвольте мне вас защитить. – Барон придвинулся ближе. – Вы себе даже не представляете, насколько велика опасность. Вы одна, рядом с вами нет надежного мужчины, друга. У вас практически нет слуг. И потом, мадам: вы иностранка.

– Вы хотите меня напугать? – невольно улыбнулась она.

– Судя по тому, насколько независимо вы себя ведете, у вас есть немалое состояние, – размеренно сказал барон. – Поверьте мне, мадам, я разбираюсь в людях.

– Допустим, – кивнула Александра.

– Я не буду спрашивать, в чем оно: в золоте, бриллиантах или в ценных бумагах. Но вы наверняка храните их дома.

– А где я, по-вашему, должна их хранить?

– Вы могли бы воспользоваться моими услугами, – слегка нагнул голову барон. – Мой банк один из самых надежных, я вам уже говорил. Париж уже не тот, что раньше, мадам. В нем стало неспокойно. Я знаю гораздо больше, чем все остальные. Мне хотелось бы, чтобы в минуту реальной опасности вы положились бы на меня. Я сумею вывезти вас отсюда. Вас и ваше состояние, в чем бы оно ни было.

– Вывезти? Неужели все настолько серьезно?

– Мы сидим на пороховой бочке, – нахмурился барон. – Трон под монархией шатается. Я не знаю, сколько еще пройдет времени, прежде чем он рухнет: год, два, пять… А может, это случится завтра. Но в том, что непременно случится, я уверен. Не будь я барон Редлих.

– Вы что-нибудь уже предприняли?

– Разумеется! Есть Америка, от которой нас отделяет океан. Часть своих капиталов я определил туда. По моему мнению, будущее за ней, ибо там никогда не было монархии, а основа экономического роста не что иное, как демократия.

– А я думала, вы поддерживаете монархию!

– Разумеется, поддерживаю, – улыбнулся барон. – Я роялист, когда мне это выгодно. Но не будем больше говорить о политике. Ведь мы в театре!

– Я почти забыла об этом… – грустно сказала она.

какое-то время они молчали. Александра слушала музыку, барон о чем-то напряженно думал. Потом она догадалась, что он провел в ее ложе гораздо больше времени, чем это допустимо. Если только они не любовники. Барон, видимо, это понял, потому что сказал:

– Перед тем, как я уйду, я хотел бы обратиться к вам с пожеланиями…

– С пожеланиями? – удивилась она.

– Вы скучаете, это видно. Красивой молодой женщине не подобает так жить. Могу я предложить вам развлечение?

– Какого рода развлечение?

– Один мой друг дает бал у себя во дворце. Это очень богатый американец, тоже банкир. Но в отличие от меня, поскольку он иностранец, то не заигрывает, ни с прессой, ни с чернью, ни с правительством. Словом, живет на широкую ногу.

– А вы нет? О вашей роскоши ходят легенды.

– Что вы, мадам! – рассмеялся барон. – Я по сравнению с ним бедняк! У него одних только лошадей в конюшнях тридцать пять штук! И даже манеж для их выездов и прогулок! Я же живу скромно, поскольку я холост, а тон всему задает хозяйка. А дом мадемуазель Бокаж хоть и называют дворцом, она всего-навсего актриса, у нее не всякий может бывать. Я же приглашаю вас на бал в настоящий дворец. Туда вхожи лишь избранные, но повторяю: этот богатый американец мой друг.

– Понимаю: у вас с ним дела, – кивнула Александра.

– Вы крайне догадливы, мадам, – усмехнулся барон. – Возможно, когда я женюсь и перееду в Америку, мой дом будет не менее роскошен, а поместье поразит своими размерами даже моего друга. Но здесь и сейчас я предпочитаю жить так, как я живу. У меня есть приглашение на две персоны. Я хотел бы, чтобы вы развеялись.

– Но как я могу? Я ведь в трауре!

– Мадам, я вижу, что вам очень хочется пойти, – барон нагнулся к самому ее уху. – Бал будет костюмированный. В приглашении написано, что всем непременно надо быть в турецком костюме. Вы оденетесь одалиской из восточного гарема…

– Одалиской?!

– Вам это пойдет безумно… С вашей фигурой… А лицо вы можете скрыть под маской. Никто и не узнает, что вы там были. Никто, кроме меня, – вкрадчиво сказал барон.

– Вы нарочно меня соблазняете, – жалобно сказала Александра.

– Конечно, мадам! Мне, честно сказать, надоело бродить под окнами вашего дома, – весело сказал барон Редлих. – Я хочу вас вытащить из вашей раковины, моя драгоценная жемчужина. Вы засверкаете так, что ахнет и видавший виды Париж. Соглашайтесь, и вы увидите настоящее чудо. Во дворце у моего друга все мечтают побывать, весь высший свет, но американец чрезвычайно разборчив. Впрочем, так же, как и я.

– Когда состоится бал?

– На следующей неделе. Я пришлю вам костюм, – барон встал.

Александра чуть не схватила его за руку и не крикнула: «Стойте! Я никуда не пойду!»

Но она сидела не шевелясь, не в силах сказать ни слова. Соблазн был слишком велик. Она давно уже не была в свете, не надевала роскошное платье, не причесывала волосы к лицу, не танцевала на балу…

Ах, как же давно она всего этого не делала!

Барон Редлих откланялся и ушел. Она сидела, безразлично глядя на сцену. В ушах звучала совсем другая музыка, музыка танца.

«У меня есть еще неделя. И я еще вполне могу передумать…»

Глава 5

Потерпев фиаско у Соболинского и поняв, что действовать против него силой не удастся, папаша Базиль решил действовать хитростью. Поначалу он, признаться, испугался и решил последовать совету Терезы: скрыться из Парижа, поселиться в купленном поместье, а дальше уже жить тем, что Бог пошлет. Выращивать виноград, делать из него вино и вести жизнь честного торговца.

Но потом соблазн пересилил. Виноградник – это, конечно, хорошо, но еще лучше обзавестись и рентой на случай неурожая. Тереза не бог весть какая хозяйка, да и сам месье Дидон мало что понимал в разведении винограда. Лучше будет нанять людей, которые с младых ногтей этим занимаются, а самому вести неспешную и несуетную жизнь рантье. Подолгу гулять на свежем воздухе, а не дышать каждый день гнилым и сырым парижским, попивать собственное винцо вволю, сколько душе угодно и по маленькой играть в картишки с соседями. А там, Бог даст, Терезе сыщется муж, и в усадьбе будет раздаваться детский смех, а дочка сделается настоящей матроной.

Лелея в душе нарисованную картину, папаша Базиль, едва только он вновь обрел голос, отправился к барону Редлиху. Нет, сыщик не поехал в дом к мадемуазель Дельфине, поскольку не хотел, чтобы о его беседе с бароном узнала толстуха Гаспар. Папаша Базиль уже понял, что у той на Дельфину свои виды. Он бы против этого не возражал, но, прежде чем поссорить Дельфину с бароном, надо бы знать наверняка, что у того сладится с русской графиней.

«Девица не пропадет, – думал сыщик, подходя к дому барона Редлиха. – На такой товар, как смазливая актриса, всегда найдется покупатель. Да и что мне до нее? Мне надо слупить с барона тысяч сто франков, а лучше все двести. И я, кажется, знаю, как это сделать…»

Само собой, папашу Базиля отказались принять. Он и не рассчитывал, что для него гостеприимно распахнутся двери дома барона Редлиха. У себя тот почти никого не принимал, ссылаясь на то, что ведет холостяцкую жизнь, только узкий круг самых близких друзей или тех, кого Эрвин Редлих считал своими друзьями. А еще финансистов, с которыми у барона были общие дела. Таким образом, его дом мало чем отличался от кон-торы, жилые комнаты были лишь на втором этаже, но туда вообще никто не допускался.

Если бы у барона было меньше денег, сказали бы, что он человек странный. Но, в конце концов, каждый живет так, как ему вздумается. А миллионер так вообще может позволить себе любую прихоть.

Папаша Базиль сунул камердинеру барона заранее приготовленную записочку и золотую монету:

– Передай записку своему господину. Если он меня и после этого не примет – я уйду. А покамест обожду тут.

И папаша Базиль замер под дверью. Терпению и смирению он давно уже научился. С тех пор, как лишился должности в префектуре. «Гордость – это роскошь не для бедняков, – поучал он Терезу. – Хорошо иметь чувство собственного достоинства, когда у тебя есть миллион. А покамест его нет, надо кланяться сильным мира сего, и как можно ниже».

– Барон вас примет, сударь, – услышал он и радостно поднял голову.

Его провели в гостиную на первом этаже, которая поразила папашу Базиля своим аскетизмом. Барону, похоже, было все равно, какая у него в доме мебель.

«Любовь такого человека дорогого стоит, – с неожиданным уважением подумал сыщик. – Будем надеяться, что барон не скоро остынет. Дамочка не из тех, которые спешат наделать глупостей, когда на них валятся сумасшедшие деньги».

– У вас три минуты, – холодно сказал барон. – Я не могу взять в толк, что такого ценного вы мне можете сообщить относительно дамы, к которой у меня есть определенные чувства. Если же вы пришли ко мне с просьбой относительно денег…

– О нет! – с неожиданной живостью сказал папаша Базиль. – У меня есть сведения, почему эта дама отказывает вам в ваших чувствах. И ежели вам будет угодно меня выслушать…

– Говорите! Садитесь и говорите! – велел барон и сел сам.

Папаша Базиль перевел дух: кажись, сработало! Он сел и заговорил уже гораздо медленнее и спокойнее:

– Видите ли, сударь, моя дочка служит у мадам камеристкой. Внебрачная дочка, – пояснил он. – Сам я занимаюсь коммерцией…

– Это меня не интересует, – оборвал его барон. – К делу.

– Так вот: мадам приехала в Париж, чтобы найти некоего мужчину…

– Ложь!

– Это правда, господин барон, – смиренно нагнул голову папаша Базиль. – У вас есть счастливый соперник.

Барон Редлих встал. Подумав, месье Дидон остался сидеть. И правильно сделал, потому что, пройдя несколько шагов к окну, барон резко развернулся и, стремительно вернувшись, опустился обратно на стул.

– Кто он? – спросил барон отрывисто.

– Некий русский. Если вам угодно знать его имя…

– Сколько?

– Я и в самом деле испытываю некоторые финансовые затруднения…

– Я понимаю, что вы пришли продать мне сведения, которые могут меня заинтересовать. Я их покупаю. Сколько?

– Двадцать тысяч франков, – замирая, сказал папаша Базиль.

Барон встал.

«Эх, я дурак! Зачем заговорил сразу о деньгах? Да еще так много запросил!» – мысленно обругал себя папаша Базиль.

– Сидите тут, – велел барон Редлих и вышел из комнаты.

Буквально через пять минут он вернулся и протянул папаше Базилю пачку денег:

– Здесь двадцать банковских билетов по тысяче франков. Они ваши. А теперь я жду. Все, что вы знаете.

«Эх, мало запросил!» – сызнова принялся ругать себя папаша Базиль, засовывая деньги в карман сюртука. «Выложил, не моргнув глазом! И больше бы дал! Вот я растяпа!»

– Графиня ищет господина Соболинского, – сказал он, переведя дух. – Она затем и приехала в Париж. По моим сведениям, Серж Соболинский убил на дуэли ее мужа, какого-то важного сановника. Дуэль была честной, но Соболинскому все равно грозила каторга, и он бежал из России. А она, стало быть, за ним.

– Я так и думал, что эта женщина особенная… И что, нашла она его?

– Пока еще нет. Графиня мало кого знает в Париже.

– Но маркиз де Р* подсказал ей, к кому обратиться.

– Господин барон все правильно понял.

– Почему же она до сих пор не нашла того, кого ищет?

– Это дело случая, господин барон, – вкрадчиво сказал папаша Базиль.

– Но вы-то знаете его адрес?

– Иначе бы я к вам не пришел.

«Еще, что ли, денег спросить?» – подумал сыщик.

– Больше вы из меня не выжмете, – холодно сказал барон, словно прочитав его мысли. – Но не исключено, что я воспользуюсь вашими услугами и в дальнейшем. А я щедро плачу полезным мне людям.

– Господин Соболинский живет на улице Сен-Лазар.

«А и черт с ней, с Дельфиной! Встретит ее барон там – так тому и быть! За двадцать тысяч франков я и не такую подлость готов совершить! А барон еще и пообещал доплатить!»

– Что еще вы знаете об этом человеке?

– С ним можно договориться.

– Договориться? – удивился барон.

– Женщин у него как грязи. Он ведь красавец, каких мало. Да они все за ним бегают! Ежели вы предложите ему денег… Отступного…

– Ты думаешь, он может отказаться от Александрин за деньги? – живо спросил барон, от волнения впервые назвав предмет своей страсти по имени. – Ты, в самом деле, думаешь, что это возможно?!

– У вас так много денег, господин барон, что для вас невозможного нет, – угодливо сказал папаша Базиль.

– Ты прав: денег у меня много. Но ведь он ее любит! Раз он убил ее мужа на дуэли, рисковал своей жизнью… Стало быть, он ее любит, – уверенно сказал барон. – Разве любовь продается?

– Вы ведь купили мадемуазель Дельфину, – с усмешкой сказал сыщик.

– Это не то, – поморщился барон. – Я потому и добиваюсь так упорно эту женщину, что деньги здесь ничего не решают. Я тоже хочу, чтобы меня любили за меня самого. Я хочу стать обладателем настоящего сокровища, а не какой-нибудь светской пустышки, вся забота которой устраивать приемы, соревнуясь в их пышности со своими мнимыми подругами. Я хочу на ней жениться…

«Вот как далеко дело-то зашло! Ну, пропал барон!»

– Я могу вас свести, – вслух сказал папаша Базиль. – А дальше уж вы сами решайте.

– То есть ты можешь устроить мне встречу с месье Соболинским?

– Попробую, – притворно вздохнул папаша Базиль. – Вы при помощи денег уговорите его уехать из Парижа.

«Так будет лучше нам всем. И мне, и Терезе, и барону, да и самой графине».

– Отлично! Где? Когда? – отрывисто спросил барон Редлих.

– Мне надобно сначала с ним переговорить.

– А он знает, где онаживет?

– Он в Париже недавно. Вот и надо его перехватить, пока они не встретились. Сами понимаете: разлука как река. Из устья вытекает ручеек, а впадает в океан. Потом и не вспомнишь лица того, кто остался на другом берегу.

– Да вы поэт, месье! – усмехнулся барон и поднялся.

– Мое перо тоже к вашим услугам! – папаша Базиль понял, что аудиенция окончена, и проворно вскочил.

– Все ваши услуги, какого бы рода они ни были, будут щедро оплачены, – подчеркнул барон Редлих. – Я жду от вас известия о времени и месте нашей встрече с господином Соболинским.

– Обещаю, что не заставлю вас долго ждать, – месье Дидон низко поклонился и направился к двери.

«Эх, и ловко же я придумал! – восхитился он собой, выйдя из дома барона Редлиха. – Русский-то подумает, что отступное ему предлагают за мадемуазель Бокаж! За свою графиню он, пожалуй, и впрямь не возьмет. А так, возьмет денег как миленький, да и уберется восвояси! Да хоть в Америку! Барон его туда и отошлет, от греха подальше. Закажет каюту на корабле, даст денег побольше и – тютю! Главное, чтобы у месье Соболинского барон не встретился бы с мадемуазель Дельфиной. А русская графиня не встретилась бы случайно со своим избранником. Эх, сколько же у меня дел! Но придется покрутиться…»

Прошло совсем немного времени после разговора в театре, как Александре привезли маскарадный костюм для бала. Огромную красивую коробку привез сам барон Редлих, это был его первый визит в дом графини Ланиной.

Поскольку их уже видели вместе у Итальянцев и теперь это бурно обсуждал весь Париж, Александра гостя приняла. Все равно ведь скажут, что они любовники, будет она принимать барона у себя или же нет. Тогда скажут, что они встречаются тайно, где-нибудь в пригороде, в особняке, который снял или купил барон. Лучше уж принимать его открыто, в собственном доме.

Александре необходим был совет барона, она приняла к сведению все, что он говорил. И в самом деле, в Париже стало неспокойно, и хранить у себя драгоценности на миллион франков было чрезвычайно легкомысленно, в особенности держа в доме такую плутовку-горничную, как Тереза. Александра давно заметила жадные взгляды, которые та бросала на драгоценности своей хозяйки.

– Я живу очень скромно, барон, – сказала Александра, поднимаясь ему навстречу и протягивая руку для поцелуя. – Прошу меня простить: это совсем не то, к чему вы привыкли.

– Я живу еще скромнее, – сказал барон, почтительно целуя ей руку.

Лакей, приехавший с ним, внес огромную красивую коробку.

– Что это? – взволнованно спросила Александра. Сердце ее забилось.

– Ваш костюм, – улыбнулся барон. – Прикажите открыть? – и кивнул слуге: – Развяжи.

Тот поспешно потянул за синюю атласную ленту.

– О! – вырвалось у Александры, едва она заглянула в коробку.

Ее рука невольно потянулась к лазоревому шелку и принялась его ласкать. Александра гладила ткань, ощущая ее шелковистость, муслин легко струился между пальцев, они задерживались, лишь встречаясь с орнаментом, выложенным из драгоценных камней, изумрудов и сапфиров.

– Посмотрите все, – тихо сказал барон.

Слуга вынул из коробки лазоревые муслиновые шальвары и бесшовную тунику из тончайшего голубого шелка. Под ними оказался кафтан с короткими рукавами, сшитый из золотой парчи, искусно расшитой узорами из ярко-синего бархата. Пуговки на кафтане были из довольно крупных сапфиров. Еще в коробке оказалась прелестная феска с тканевой накидкой, остроносые тапочки, тоже расшитые золотыми узорами, и синий бархатный кушак.

– Какая роскошь! – не удержалась Александра. – Где вы это взяли?!

– В галерее Пале-Рояль, – улыбнулся барон. – Уверяю вас, там можно достать все, что угодно, даже подлинную статую Венеры Милосской.

– Да, это цвет не для вдовы, – вздохнула Александра.

– Одалисок, мадам, держали лишь для того, чтобы они услаждали своего господина. Поэтому им пристало одеваться именно так, как через несколько дней оденетесь вы. В муслиновые шальвары и шелковую тунику. А цвет… Мадам, это ваш цвет. Я всегда помню цвет ваших глаз, – тихо сказал барон.

Она вздохнула и вынула из коробки непонятный предмет: что-то вроде плотной сетки, натянутой на деревянный каркас, да к тому же на длинной ручке. Ручка была обита все тем же синим бархатом.

– Что это? – спросила Александра.

– Это называется яшмак. Для того, чтобы при необходимости прикрывать им лицо. Ваши волосы закроет феска с тканевой накидкой, так что, если вы того не захотите, вас никто не узнает.

– Хотелось бы, – вздохнула она и закрыла лицо яшмаком. Потом отняла его и еще раз вздохнула: – Все же маска из плотной ткани была бы лучше.

– В гареме не носили масок, – улыбнулся барон. – Всякого, кто не выдержит традиции турецкого костюма, на бал не пустят. Чтобы туда попасть, надо будет выглядеть достаточно по-мусульмански.

– А как оденетесь вы, барон?

– Пашой, разумеется, – невозмутимо ответил тот.

– А я думала, султаном!

– О нет, мадам. Я не держу гарем, мне достаточно любви всего одной женщины… Ты можешь идти, – сказал барон лакею.

Тот сложил шальвары и тунику обратно в коробку, поклонился и ушел.

– Надо отдать это Терезе, – сказала Александра, кивнув на костюм и кладя в коробку яшмак, который все еще держала в руке. Предмет оказался чрезвычайно забавным. Раньше графиня Ланина не задумывалась над тем, как одевались одалиски в гареме и чем они закрывали лицо. И вот вам пожалуйста! Турецкий бал! Александра невольно улыбнулась.

– Мадам, вы доверяете вашей горничной? – спросил вдруг барон Редлих.

– Честно сказать, после того, как исчезла Вера, я никому не доверяю.

– А не давали ли вы кому-нибудь поручение ее отыскать?

– Да, – кивнула Александра. – У меня есть такой человек.

– Рекомендованный вам префектом по просьбе маркиза де Р*, – кивнул барон. – А этому человеку вы доверяете?

– Скажите мне прямо: в чем дело?

– Абсолютно ни в чем, – барон прошелся по гостиной. Александра чувствовала его волнение. Он, похоже, хотел что-то спросить, но не решался.

– Вы правы: я не доверяю никому, – сказала она. – У меня есть одно дело, чрезвычайно важное. Вы сказали, что хотите стать моим другом…

– Я хочу быть к вам как можно ближе. А о том, что именно это будут за чувства, мы еще поговорим.

– Пусть так. Я вам сейчас кое-что покажу…

Она отошла к изящному столику, на котором лежал бархатный футляр. Александра все решила уже после разговора в театре. Футляр был приготовлен, чтобы отдать алмаз «Сто солнц в капле света» барону Редлиху.

– Что это? – удивленно спросил тот.

– Взгляните, – она протянула барону футляр.

Тот взял его и открыл. какое-то время он молча смотрел на камень. Александре показалось, что поначалу барон очень удивился и хотел что-то сказать, но сдержался.

– Да, такое не купишь даже в Пале-Рояль, – покачал он головой и спросил: – Откуда это у вас?

– Этот алмаз принадлежал моему покойному мужу. Имя этому чуду «Сто солнц в капле света». Приблизительно так название, данное алмазу, переводится с древнего языка. Есть красивая легенда о том, как камень попал в Европу. Но в эту сказку я не очень-то верю.

– А как он попал к вашему мужу?

– Об этом лучше не вспоминать, – нахмурилась Александра.

– Вот как? Второй такой вряд ли отыщешь… – задумчиво сказал барон Редлих. – Что ж… Всякое бывает…

– На этом огромном алмазе лежит проклятье. В своем письме, написанном накануне дуэли, на которой он… – Александра запнулась, потом, взяв себя в руки, выговорила: – Где он погиб… Так вот, в письме муж просил меня избавиться от камня. Он приносит несчастья.

– И что вы решили? – живо спросил барон. – Продать?

– Нет. Я хочу, чтобы его отдали искусному ювелиру, который разбил бы алмаз на несколько частей. Мне сказали, что таким образом стоимость камня только увеличится. А деньги мне сейчас нужны.

– Что ж, это правда. – Барон Редлих внимательно взглянул на камень. – Несколько бриллиантов такой чистоты и такого уникального цвета будут стоить гораздо дороже, чем один огромный алмаз старой, давно уже вышедшей из моды огранки. А вы уверены? Ведь это такая красота! Взгляните… – он вынул камень из футляра и, держа его между двумя пальцами, большим и указательным, подошел к окну, повернув алмаз к свету.

Камень сверкнул так ярко, что Александра невольно зажмурилась. Алмаз словно умолял: не трогай меня!

– Хорош! – восхищенно сказал барон. – И вы решитесь это уничтожить? Перед нами уникальнейшее творение природы!

– Да. Я хочу, чтобы камень разбили на несколько частей.

– Вы тоже уникальнейшее творение природы, – усмехнулся барон.

– Мне это уже говорили.

– Кто? Муж? Вы любили его?

– Да. По-своему.

– У любви много лиц, вы правы. Я не против, чтобы и меня вы любили как-нибудь, по-моему.

Александра посмотрела на него с удивлением. Да он, оказывается, способен шутить! Кто бы мог подумать!

– Я вижу, что настаивать бесполезно, мадам. Спешу откланяться, чтобы выполнить ваше поручение. Деньги, поскольку сумма большая, я передам вам лично. Что касается бала… Моя карета будет стоять у вашего крыльца ровно в половине десятого. Мой американский друг чрезвычайно пунктуален, боюсь, даже для меня не сделают исключение, если я опоздаю.

Барон откланялся и ушел, унеся с собой алмаз. Александре показалось, что в доме стало легче дышать.

«Вот и все, – подумала она. – Кровавый алмаз нашел свой конец. Хоть что-то я сделала, чтобы успокоить твою душу, Алексей Николаевич…»

Тем временем папаша Базиль, прогуливаясь по улице Сен-Лазар, поджидал Сержа Соболинского. То есть поджидал, когда от него выйдет мадемуазель Дельфина. Та приехала в половине пятого, как всегда разряженная в пух и прах, и, велев кучеру дожидаться, шмыгнула в подъезд. Папаша Базиль едва не расхохотался.

Девица-то совсем глупа! Старается сохранить тайну и оставляет у подъезда, прямо посреди улицы, экипаж, равных которому мало во всем Париже! Да кто ж не знает, кому принадлежит этакое-то великолепие! А лошади? Да одни только лошади стоят целое состояние! Разумнее было бы воспользоваться наемным фиакром. А ну как узнает барон?

Впрочем, барону сейчас не до мадемуазель Дельфины. Толстуха Гаспар поведала своему «котику», что Эрвин Редлих почти перестал заезжать на улицу Тетбу, а уж в спальню к Фефине и вовсе не заглядывает.

– Да она только рада! – сказала Атенаис. – Что у тебя с шеей-то? – с опаской спросила она. – Повеситься, что ли, решил, да веревка оборвалась под твоей жирной тушей? Ну, так это, котик, грех, самоубийство-то, – она поежилась.

– Не твое дело, – буркнул Индюк. – Ограбить меня хотели, поняла? Да я увернулся.

– Ты бы оставил у меня свои золотые часы, – вкрадчиво сказала толстуха Гаспар. – А уж я их припрячу.

– Знамо дело.

«А ведь деньжата у нее водятся, – прикинул папаша Базиль. – Чем не жена? Даром что девка. Ну так и мне негоже быть разборчивым…»

– О чем задумался, котик? – ласково спросила Атенаис, словно угадав его мысли.

– Дельце одно надо обтяпать, – с некоторых пор папаша Базиль перестал с ней деликатничать и играть благородного. – А там и поговорим…

…Без четверти семь из подъезда выпорхнула счастливая Дельфина.

– На улицу Тетбу! – велела она кучеру, и ее роскошный экипаж тут же укатил.

Подождав минут пять, папаша Базиль поднялся в квартиру Соболинского. На этот раз сыщик не стал вламываться в дом, а деликатно позвонил в колокольчик. Открыл ему знакомый лакей.

– Вы, верно, не поняли, сударь, – сказал тот, сразу узнав папашу Базиля. – Моего хозяина ваштовар не интересует.