Текст книги "Кругом одни принцессы"
Автор книги: Наталья Резанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Мне же говорили, что их не существует! Что это – мифические существа!
– Были мифические… стали натуральные. – Она снова выпила. – Нет, вам, чужестранцам, наших сложностей не понять. Ты про культ Коренного Населения слышала? Которое еще при отцах-обоснователях прикончили, вместе с ведьмами, а потом стали за святыню почитать?
– Слышала.
– Ну люди верили… поклонялись… играли даже в коренное население… а еще была вера в этих самых Пришельцев… У нас здесь непонятно что, ни восток и ни запад, вот и тянет на непонятное. А когда в кого-то очень веришь, оно ж непременно появляется! Вот эти самые, которые играли, и доигрались. Ушли в пустоши и считают, что они и есть коренное население и заодно Пришельцы… давно уже, при прошлом принце. Жутко воинственные, но на Ля Мой не нападают. У нас же здесь армия, городская стража. Вот большинство даунов и не верит, что они существуют.
– Если они воинственны, то с кем же они воюют?
– Путников грабят, караваны торговые. А потом, я же сказала – они в пустошах не одни. Еще там есть банды, то есть вооруженные формирования, – поправилась она. – Сначала были Дикие Хозяйки.
– Это одичавшие домашние, что ли?
– Примерно так. Они не согласны с политикой принца и «фиолетовых». А потом образовались Бешеные Бабки. Эти тоже не согласны, но по другим причинам. Они фундаменталистки. Недавно, говорят, у них там радикальное крыло оформилось. ККК. «Кухня, клубы, косметика». Хотя это, может, и слухи… Но то, что они вместе с пришельцами контролируют территорию пустошей и устраивают войны за передел влияния – правда.
– Что же генеральный принц не покончит со всем этим безобразием, если у вас такая сильная армия?
– А зачем? Принципату они не угрожают, границ Пустошей не нарушают. В том направлении у нас мало кто путешествует, так что граждане Ля Мой от их действий не страдают. А то, что они грабят проезжающих купцов с чужестранными товарами, так от этого только польза для отечественных мастеров и коммерсантов.
– Вот и в борделях у вас, я слышала, поддерживают отечественного производителя… Но это ваши проблемы… А почему о происходящем в пустошах не пишут и открыто не говорят?
– Это не принято. Все – и Пришельцы, и Дикие Хозяйки, и Бешеные Бабки – наши бывшие граждане. Генеральный принц и правящая партия столько делают ради нашей свободы… и получается, что кто-то этой свободой недоволен?
– А ограничивать свободу недовольных они, согласно собственным правилам, не могут. Поэтому проще выпустить пар, предоставив недовольным резвиться в пустошах?
– Да, примерно так, – доктор Ньюэра энергично кивнула.
По-моему, она чего-то недоговаривала. Или сама была не в курсе.
– Сложно здесь у вас… – я заметила, что невольно повторяюсь. – Я и Кэшу это говорила в гостинице.
– Нашла с кем связываться – с ночным портье! – фыркнула доктор. – Они же все стукачи, это всем известно!
Я могла бы напомнить ей о собственном доносе. А так же о том, что если Кэш доносил по должности, то она – добровольно. Но не стала.
– Насколько я слышала, – продолжала доктор Ньюэра, – стражники строго досматривают тех, кто прибывает в принципат со стороны Пустошей. А всех отбывающих пропускают беспрепятственно. Но в черте города вас все равно будут искать. Поэтому я дам вам переодеться – в свои старые платья и то, что осталось от покойного мужа.
– Надеюсь, ты не откажешься принять от нас скромную сумму?
– Только лучше в наличных, лучше всего в пурпурных, – без всякого стеснения сказала она. – Ваши чеки наверняка засвечены.
Её ответ меня вполне устроил. Не люблю оставаться в долгу, это чревато нежелательными последствиями.
После того, как мы обо всем договорились, я позволила себе пару часов вздремнуть. Перед сном я подумала: дауны тет-а-тет, когда их не видят сородичи, могут быть вполне милыми людьми. Почему же в массе они такие уроды? Но потом сказала себе, что это рассуждение можно отнести к человечеству как таковому.
Покойный муж нашей предательницы-спасительницы был, похоже, своеобразным человеком. Он питал исключительное пристрастие к ярким, и, с моей точки зрения, несочетаемым цветам одежды. Хэм, первоначально, отмахиваясь широченными атласными штанами апельсинового оттенка, рычал, что ни за что не наденет «эти бабские тряпки», но напоминание о нескольких часах, проведенных им в следственной тюрьме, оказались решающим доводом. Бывший тряпковладелец в ширину несколько раз превосходил Хэма, что компенсировалось недостатком роста. Оно и к лучшему – теперь наследника Великого Хама не узнал бы и родной папа. Нос его украсился розовыми очками, светлые космы скрыла широкополая шляпа, все остальное напоминало взбесившийся капустный кочан. Впрочем, для даунов это был повседневный покрой одежды – никто в сторону Хэма и головы не повернул. В сравнении с этим одеянием платье Стар Ньюэры, каким бы количеством бахромы, бус и вышивки оно ни было украшено (доктор объяснила, что этот стиль символизирует слияние с природой), выглядело блеклым и невыразительным. Хэм так долго пыхтел на тему, что мне одежка досталась приличная, а ему позорная, что я предложила поменяться: мне будут штаны, а ему платье. И он тут же заткнулся.
Доктор нарисовала мне на лице боевую раскраску, каковой полагалось устрашать окружающих добропорядочным гражданкам, и на том мы распрощались.
– Да, кстати, – сказала я перед тем как уйти, – ты так и не ответила на вопрос Рыбина Граната: почему ты взялась нам помогать?
– Ты только не говори ему… – она снова вздохнула, – а то возомнит о себе. В сущности, он как раз не при чем… но от кого из наших дождешься, чтоб тебя назвали прекрасной дамой, да еще и руку подали?
И на том мы расстались.
Из Даун-тауна, как предсказывала доктор Ньюэра, мы выбрались без особого труда и со всем припрятанным имуществом. Правда, за хранение пришлось заплатить, на иное я и не рассчитывала. Остатки наличности ушли на оплату почти настоящих подорожных и провианта.
Если на пути из Заволчья нас то и дело останавливали и обыскивали, то по дороге, которая уводила из принципата, мы проехали почти беспрепятственно. Создавалось впечатление, что на всех, покидающих Ля Мой, смотрели как на пропащих, и предпочитали предоставлять их собственной судьбе. Это было довольно странно, учитывая расстановку сил в Пустошах и то, что эмигранты составляли для принципата потенциальную угрозу. Или принц-генерал считал это наиболее легким и безболезненным способом избавления от недовольных?
Чего я не люблю по определению, так это больших открытых пространств. Со всех сторон простреливаются, а укрыться негде. То, что Пустоши не были пустыней, а росла там высокая трава, конечно, было полезно для пропитания лошадей, но помогало потенциальному противнику. Или противникам.
Едва пограничные столбы, обозначавшие пределы принципата Ля Мой, скрылись из виду, Хэм сразу же нырнул в эту самую высокую траву, с проклятиями срывая маскировочное одеяние, которое натянул поверх собственного. Я же пока осталась в платье доктора Ньюэры, только разрезала юбку по бокам, чтобы удобнее было сидеть в седле. А свою одежду сложила в сумку, чтобы при удобном случае постирать.
Уверенности, что мы встретимся с нашим попутчиком, у меня не было. Во-первых, он досадил властям Даун-тауна сильнее, чем мы, обыграв уважаемых граждан и устроив побег из тюрьмы. Ограбление банка тоже проще всего было списать на него. Поэтому Рыбина Граната разыскивать должны были с большим рвением. Да и о встрече мы договорились весьма условно. Но оглянувшись, я увидела пылящего по дороге всадника. Это был Рыбин Гранат на своей благородной животине.
– Скрал таки, – констатировал Хэм, выныривая из травы.
– Почему скрал? Вернул свою собственность, – уточнила я, стремясь быть объективной. Ибо упорное стремление восточного единоборца следовать за нами по-прежнему меня раздражало. Зачем мы ему нужны? Он вполне способен обойтись без попутчиков. Конечно, судя по недавним событиям, Рыбин Гранат умеет вляпываться в неприятности. Однако он также умеет из них выбираться. И уж слишком легко он сумел сбежать из тюрьмы! А Хэм здесь не свидетель. Рыбин благоразумно его отключил…
Но я не стала вываливать на голову единоборца свои подозрения.
– Как я погляжу, у вас все в порядке, – бодро заметил он, осаживая утомленного Гидроцефала.
– Это смотря что считать порядком, – осторожно ответила я.
– Объясни, что ты имеешь в виду. Заодно и лошадям дадим роздых…
На привале я пересказала то, что услышала от доктора Ньюэры. Рыбин Гранат помрачнел.
– Я и прежде слышал о бандах в Пустошах («интересно, где?» – подумала я). Но кое-что из того, что ты говоришь, для меня внове. Стало быть, кроме Диких Хозяек есть еще Пришельцы и Бешеные Бабки… Не хочу вас пугать, но, похоже, впереди у нас большие проблемы.
– Не знаю как у тебя, а у меня большие проблемы могут быть из-за того, что я всю наличность потратила в Даун-тауне. А все остальное – мелкие дорожные неприятности.
– Ничего, ограбим кого-нибудь, – откликнулся Хэм.
И с этим жизнеутверждающим лозунгом мы углубились в Страшные пустоши.
Мы ехали шагом. Смеркалось. Мои спутники беседовали вполголоса, но после шумного Даун-тауна их, казалось, было слышно на милю окрест.
– Просто аж до печенок достает и все в них переворачивает, – с воодушевлением повествовал Хэм. – Куда там кумысу и араку! И ты не поверишь из чего же ее, родимую, гонят – из кактусов!
Похоже, мальчик добрался-таки до заветных запасов доктора Ньюэры, когда мы оставили его одного на кухне. Надеюсь, выплаченная мною сумма поможет возместить убыток…
– Отчего же не поверю, – с достоинством отвечал Рыбин Гранат. – Если б ты знал, парень, из каких продуктов люди способны выгонять опьяняющие напитки, ты бы понял, что кактус из них – далеко не самый худший.
Он был прав. Но я в данный момент думала совсем о другом напитке. Конкретно – о воде. Не хотелось становиться на ночлег, покуда не найдем какого-нибудь источника. Нужно было напоить коней, да и нам не мешало бы возобновить запасы воды. А она в Пустошах должна быть, иначе бы трава не росла. И дорогу, в те времена, когда Пустоши посещались купеческими караванами, вряд ли прокладывали по безводным местам. Даже в пустынях вдоль караванных путей есть колодцы…
– Ой, что это? – изумленно спросил Хэм.
Я посмотрела туда же, куда и он.
– А это, парень, любимые тобою кактусы.
– Правда? Я спрашивал про кактусы, мне сказали, что это растения с колючками, вот я и решил, что они – что-нибудь вроде саксаула. Еще удивлялся, как из них можно такую сладость гнать… А они вот, значит, какие.
Пока они болтали, я продолжала приглядываться и принюхиваться. Где-то поблизости был ручей, судя по тому, как посвежел воздух. Лошади тоже это чувствовали. И не только лошади.
– Становимся на ночлег? – предложил Рыбин Гранат.
– Не уверена.
– Почему? Здесь есть вода.
– Здесь еще кое-что есть. Эти кактусы – единственное место вокруг, где можно устроить засаду.
– Не занудствуй, Конни. Какой дурак засядет в этих колючках? Если хочешь – поступим так: ищи ручей, а мы обследуем эти кактусы.
– Согласна.
Возможно, удалиться за кактусы ему хотелось по другой причине. Человек наш восточный единоборец, несмотря на некоторые странности, воспитанный, не то что Хэм, а здесь не лес, спрятаться негде… Поэтому я не стала предлагать поменяться заданиями, а отправилась на поиски воды. Ручей, приятный такой, на мшистом ложе, отыскался меньше чем через полчаса. Утверждают, что хороший хозяин сперва накормит лошадей, а потом поест сам. И это правильно. Но пить после лошадей я категорически не согласна, потому сперва напилась сама, а после повела к воде весь наш табун. Приступать к намеченной постирушке я намеревалась позже, когда определимся с ночлегом.
Но постирать в этот день мне было не суждено.
Со стороны кактусовой рощи раздался пронзительный визг.
Ни одно известное мне животное естественного или магического происхождения издавать подобные звуки было не в состоянии, даже когда ему наступают на хвост или другие жизненно важные органы. Следовательно, кричал человек. И почти сразу же к нему присоединился хор таких же.
Приехали. Засада…
Верная букве контракта, я с арбалетом наизготовку вскочила в седло и поскакала на выручку клиенту.
Из-за кактусов выметнулся Рыбин Гранат и засвистел, призывая Гидроцефала. Верный конь рванулся навстречу хозяину. Но не успел. Из-за таких же кактусов вылетел длинный аркан, зацепил восточного единоборца и поволок его по земле.
– Беги, Конни! – успел прокричать он, однако это пожелание шло вразрез с моими намерениями. Будучи телохранителем, я обязана оберегать вверенное мне тело. Во что бы оно ни вляпалось.
Странная картина предстала моим глазам, едва я объехала рощу. За кактусами толпилась пара дюжин персонажей, в которых, если верить карнавальным костюмам Даун-тауна, следовало признать Пришельцев с Заокраинного Запада. Только эти, в отличие от раскормленных горожан, только и знавших, что лечиться от пищевой зависимости, были тощие, обгоревшие на солнце (что было заметно даже под раскраской) и потому имели вид гораздо более свирепый. Еще они отличались от даунов шевелюрами. Горожане, в основном, волосяной покров имели чистый, ухоженный, а у обитателей Пустошей были длинные сальные космы. А может, они волосы нарочно смазывали жиром, чтоб перья, бусы и прочие вытребеньки лучше держались. Но кошмарность зрелища заключалась не в этом. Пятеро этих своеобразных типов сидело на Рыбине Гранате и паковало его сыромятными ремнями, а еще двое держало под не совсем белые руки Хэма. При виде нацеленного на них арбалета, один из них, не будь дурак, приставил к горлу моего подопечного нож с широченным лезвием.
– Не делай резких движений, скво, – прорычал он, – и твои мачо не пострадают… пока что.
– За скво ответишь, – пообещала я, подозревая, что это слово ничего хорошего означать не может, однако не выстрелила, а постаралась оценить ситуацию. Они были вооружены луками, топорами, ножами и арканами, или как эти штуки в здешних землях назывались. И судя по тому, как ловко они управились с таким умелым бойцом, как Рыбин Гранат, недооценивать их не стоило. Удрать от них, учитывая то, что я была верхом, а они пешие, может, я и сумела бы, а вот отбить Хэма и Рыбина – вряд ли.
– За что вы напали на нас? Мы мирные путники, никого не трогаем…
– Молчи, скво! В Пустошах нет мирных путников! Есть только свободные пришельцы с Заокраинного Запада и проклятые бледнозадые! Своим коварством они вытеснили нас с древних исконных земель, однако в Пустошах мы такого не допустим! А эти гнусные бледнозадые не только осмелились явиться сюда, так презренный мальчишка осквернил священную Мескалиновую рощу!
– Но он же не знал!
– Незнание закона не освобождает от ответственности. И убери, наконец, свою дротикометалку!
– А кто мне гарантирует, что вы тут же не прикончите пленников?
– Ты не среди презренных бледнозадых, которые не держат своего слова. Если я, Дубина Народной Войны, предводитель лучших бойцов своего племени, сказал, что сейчас мы не станем убивать, значит, так и будет!
– Знаю я эти уловки – не убьешь сейчас, убьешь через час…
– О, нет! Вам всем несказанно повезло: сегодня в наше становище на Совет Красных Сил съехались вожди и старейшины кланов. Я доставлю вас к ним. В тебе я узнаю женщину племен, поэтому тебе будет дозволено ехать свободно, хотя и под конвоем. Мачо же мы отвезем связанными и вожди будут судить их судом справедливости!
Я невольно помянула верховную богиню Поволчья. Но делать было нечего. Только с чего они вдруг приняли меня за свою? Неужели из-за платья Стар Ньюэры, из-за потрепанности и разрезов на боках приобретшее менее декоративный вид? Ладно, попробуем сыграть в эти игры…
– Слышу тебя, о вождь. – Я опустила оружие.
– Дротикометалку-то разряди, – приказал Дубина Народной Войны. Пришлось послушаться. К счастью, меч у меня они не отобрали. Может, они его за оружие не считают? Даже обидно…
Рыбину Гранату и Хэму не так повезло. Их водрузили в седла, связав ноги под брюхами лошадей. Причем восточного единоборца посадили не на верного Гидроцефала, а на одного из вьючных меринов.
Пока с моими спутниками производили эти неприятные действия, Пришельцы, оказавшиеся вовсе не пешеходами, пригнали своих лошадей, которые паслись тут же по течению ручья. Это обстоятельство несколько ухудшило мое настроение, так как уменьшало наши шансы на побег. Лошадей они нагрузили плетенками с плодами, которые могли быть срезаны только с кактусов, а также ростками самых непривлекательных растений. И мы тронулись в путь. Я постаралась держаться ближе к своим попутчикам.
Когда мы прибыли в становище Пришельцев, меня вторично посетило состояние «дежа вю». Причем в острой форме. Если в даунах было нечто общее с хамами, то здесь мы как будто вообще не покидали Великого Хамства. Разумеется, были различия. Вместо хамских кибиток и шатров здесь были покрытые выделанными шкурами шалаши, у обитателей их – иной оттенок кожи, но в целом сходства гораздо больше. При этом соображении у меня забрезжила некая пользительная идея, и в ожидании суда я постаралась с ней поработать.
Аборигены, меж тем, готовились к празднику. Корзины с урожаем встретили плотоядными возгласами и уволокли прочь с глаз, причем радость выражали преимущественно мужчины. Женщины жарили на кострах что-то мясное. Конину, наверное. Хотя, кто их здесь знает… По крайней мере распития кумыса я нигде не заметила, и то хорошо. Но до начала общего веселья племени предстояло топтать Поляну Совета. Туда же погнали и меня, ибо я оставалась пленницей, пусть и не связанной.
На пресловутой поляне были врыты пять столбов, покрытых резьбой вполне авангардного стиля. К двум из них привязали моих спутников, остальные зазывно пустовали. Вокруг чинно расселась публика. Вождям и старейшинам накидали в знак почтения под седалища мехов – «фиолетовых» бы удар хватил от такого зрелища. Остальные устроились прямо на земле, мужчины – направо, женщины – налево. Перед каждым старейшиной, очевидно, для обозначения его статуса, в землю была забита оперенная стрела.
Рассевшись, Пришельцы приняли задумчивый вид и закурили. Зрелище это было для меня не внове, только здесь пользовались не кальянами и наргиле, каковые в ходу на Востоке. Вожди выпускали дым из орудий наподобие духовых ружей, рядовые Пришельцы обходились самокрутками из сушеных листьев. Женщины тоже курили. Видимо, это был ритуал, в котором нельзя участвовать детям и пленникам.
Накурившись, наш пленитель, то есть Дубина Народной Войны, поднялся и повел такую речь:
– Свободные люди свободных пустошей! Старейшины и предводители, и ты, о верховный вождь Ежик-В-Тумане! Нынче наш Совет Красных Сил собрался, чтобы отметить достойным потлачем посвящение наших юношей в воины. Но когда особо избранные товарищи явились в Мескалиновую рощу, дабы разжиться припасами для божественного зелья и божественного напитка, то увидели, как один из презренных бледнозадых делает надрезы на телах чудесных растений!
– Святотатство! – пронзительно воскликнул один из вождей.
– Здесь что, как в Даун-тауне, карают за нанесение вреда природе? – осведомился Рыбин Гранат.
– Не смей равнять нас с невежественными бледнозадыми! – оскорбился тонконогий вождь. – Боги и предки даровали нам чудесные растения, дабы мы добывали из них напитки, коими мы приобщаемся к сущности Божества!
– Эк завернул… – невольно вырвалось у меня.
– Так и я тоже… это… хотел приобщиться! – вступил Хэм. – Выпить очень хотелось…
– Святотатство, как и было сказано! – торжествующе подтвердил оратор. – Это я, Геморрой Ходячий, вам говорю.
– Пить хотелось – пил бы из ручья! – заявила старуха, единственная особа женского пола в ряду вождей.
– Из ручья пьют лошади или женщины, а не воины! – перебили ее. – Это даже бледнозадым ясно!
– А хоть бы даже он не осквернил рощу, – Дубина Народной Войны остановил начинающуюся перепалку. – Хватит и того, что они сюда забрались. Пустоши принадлежат красным! Долой белую опасность! Не позволим бледнолицым осквернить наши исконные ценности – охоту, рыбалку и текилу! Отдадим бледнолицых нашим юношам ради игрищ и забав и развлечемся их смертью. Брэк! Я все сказал!
– Больно молод ты еще такие заявления делать, – заметил Геморрой Ходячий.
– Тогда пусть скажет Верховный Вождь.
– Да, да! – загомонили собравшиеся. – Пусть скажет Ежик-В-Тумане!
Старейшина, обилием вплетенных в волосы перьев напоминавший скорее дикобраза, чем ежа, в задумчивости продолжал дымить трубкой, и лишь когда окружающие едва не охрипли, скандируя его имя, оторвался от любимого занятия, обвел поляну взглядом и произнес:
– Давным-давно, в предначальную эпоху, не было ни юга, ни севера, ни востока, а один только сплошной запад. И свободные племена кочевали, не зная преград на суше и на море. Но заветы предков были нарушены, и боги разгневались. Они ударили по земле палками-копалками и развернули ее наоборот. И где был запад, стал восток, а где север – там тропики. И те, кто недостойны называться людьми, побелели от страха, и такими остались навеки. А непобедимые красные воины откочевали от презренных под предводительством великого вождя Мескалиндуга, и доныне наш народ живет по его заветам: не строит городов, не носит тканой одежды, не жнет и не пашет. – Он сделал долгую затяжку. – Ах, да, о чем бишь я? Забыл. – Вождь снова устремил мутные очи на собравшихся, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль, и внезапно его взгляд упал на меня. – А эта что здесь делает? Вроде наша… или не наша?
– Это пленница, Старейший, – отрапортовал Дубина Народной Войны. – Захвачена вместе с остальными. Мы думаем, что это женщина племен, некогда украденная бледнозадыми, и позабывшая обычаи.
– Вот как? А что скажешь ты, пленница? Породило ли тебя гнусное скопище бледнозадых, именуемое Даун-таун?
– Я провела в Даун-тауне некоторое время, но не родилась там, и с радостью покинула этот город.
Пришельцы одобрительно загомонили. А что? Всегда следует говорить правду, если это выгодно. Но Ежик-В-Тумане продолжал допрос.
– А может быть, ты лазутчица помешанных скво, именующих себя Дикими Хозяйками и Бешеными Бабками, исконных врагов Свободного народа?
– Клянусь светозарным западом предначальной эпохи и прочими углами света, что не имею отношения к названным тобой и даже не видела их никогда!
– Как же следует именовать тебя по обычаю племен?
– Зовите меня просто – Женщина, Которая Выжила.
– Кого выжила? – уточнила старуха.
– Довольно многих.
Старуха одобрительно крякнула.
– Ну хорошо, – сказал Ежик-В-Тумане, – можем признать тебя нашей. – Он тут же потерял ко мне всяческий интерес. – Впрочем, это все равно. Мы не презренные бледнолицые, в невежестве своем не отличающие мужчин от женщин. У нас все в согласии с древним благочестием. Так что тебе нечего бояться. Пленница ли, скво племен – всех ждет одна судьба. Мы их выдаем замуж за воинов клана.
– Что, за всех сразу? – уточнила я.
– Как можно-с! – оскорбился старейшина. – Слышал я, что у бледнозадых нравы развратные, но чтоб такие… Сказано тебе: по древнему благочестию. У одной жены – один муж. У одного мужа – сколько угодно жен…
Это меня устраивало. Уж с одним я всяко управлюсь.
– Эй, а с мужчинами пленными вы как поступаете? – вмешался Рыбин Гранат.
– Лишаем их никчемной жизни различными способами, какие предписывают древнее благочестие, – сказал Ежик-В-Тумане.
– За что такое неравноправие? – воскликнул Хэм.
– Учись быть мужчиной, мальчик, – строго сказал Дубина Народной Войны. – У тебя на это осталось немного времени.
– Вам еще повезло, что вы к нам попали, а не к Диким Хозяйкам или к Бешеным Бабкам, да минует нас встреча с ними, – утешил пленников Геморрой Ходячий. – Мы вас просто убьем с особой жестокостью, а они бы унизили самое дорогое, что у вас есть – мужскую гордость.
По лицам Хэма и Рыбина Граната было видно, что они скорее предпочли бы поступиться гордостью, но мнение их значения не имело.
Итак, настоящая опасность грозила только моим спутникам, но не мне. Пора было брать ситуацию в свои руки. Если только удастся творчески развить мысль, посетившую меня при въезде в становище…
– О, красные воины, великие вожди и отцы народа! Дозвольте молвить слово!
– Слишком много возомнила о себе, Женщина, Которая Выжила! Скво не имеет голоса в собрании воинов!
– Но я вижу женщину среди вождей…
– Нашла с кем сравнивать! – склочно заявил Геморрой Ходячий. – Стоящая-С-Кошельком – мудрая женщина нашего народа, ибо после смерти своего мужа, величайшего из воинов – Маленького Засранца, сумела не только сохранить все его богатства, но и приумножила их. Все женщины неравны воинам, но некоторые – неравнее других!
– Не может быть и речи, чтобы я уподобила себя мудрой вдове Маленького Засранца! Но я прошу у Стоящей-С-Кошельком покровительства и посредничества перед вождями.
Старуха приосанилась.
– Пусть говорит, – разрешила она.
– О, вожди, ответьте мне, невежественной, на один вопрос: ваши заветы древнего благочестия относительно убийства пленных распространяются на всех, или только на тех, у кого белая кожа?
– Конечно, только на бледнозадых.
– А если я докажу, что мои спутники не принадлежат к презираемому вами народу, а представляют свободные племена?
– Это уже второй вопрос! – выкрикнул Дубина Народной Войны, но старейшина осадил его.
– Не горячись, Дубинушка. Послушаем, как она сможет это сделать.
– Для начала, воины и старейшины, взгляните на старшего из пленников. Имя его – Рыбин Гранат Кагор. Взгляните на него, промыв соколиные очи ключевой водой, и попробуйте сказать, что он белый! Многие из вас, по праву гордящиеся краснотой своей кожи, бледнее его.
– Он не красный, – возразил Геморрой Ходячий. – Он, скорее, коричневый.
– Не придирайтесь к оттенкам! Главное – не белый.
– Ладно, – поразмыслив сказал Ежик-В-Тумане. – С этим, пожалуй, можно согласиться. Но насчет младшего ты не посмеешь заявить, что он не белый.
– Белый и белобрысый, – поддержали его остальные.
– Вы правы, воины и старейшины. Но что значат внешние признаки перед сущностью? А разве не таковы отличительные признаки свободных племен: кочевать, не строить домов, гонять коней, не пахать и не сеять, жилища крыть шкурами, воевать со всеми чужаками и добывать себе богатства охотой и набегами!
– А ты говорил, Дубина, что она забыла обычаи, – укорил старейшина младшего собрата.
– Таковы же обычаи народа, из которого происходит этот юноша. Верно, Хэм?
– Верно! А еще мы не моемся и имеем много жен! – удачно дополнил он мой перечень.
– Готов ли ты поклясться в этом?
– Зуб даю! И даже несколько!
Красные воины даже побледнели, заслышав такую страшную клятву. Потом посовещались, и Ежик-В-Тумане вынес вердикт:
– Мы постановили, что следует считать пленников Пришельцами условно и освободить их от обязательного убиения. И последний вопрос, который следует решить перед закрытием совета: есть ли желающие взять в жены Женщину, Которая Выжила?
Таковых не нашлось.
– Ничего, не расстраивайся, – утешила меня Стоящая-С-Кошельком. – Ты, конечно, не шибко молода и совсем не красива, но слабой не выглядишь. А рабочая сила всегда нужна. Непременно кто-нибудь возьмет тебя пятой или шестой женой.
А вот это меня никак не устраивало. Жены могли встать на защиту их господина и повелителя и помешать нам удрать из стойбища. Но пока все шло хорошо. Рыбина Граната отвязали от столбов и поздравили с принятием в ряды Пришельцев. Настроение у всех было предпраздничное. Под это дело я быстренько уговорила воинов вернуть недавним пленникам оружие, объяснив, что это необходимый элемент национального костюма. Потом началась следующая часть программы – посвящение юношей в воины. В отличие от подобных же испытаний у других народов, здесь проверке подлежала не сила и храбрость, а невозмутимость и хладнокровие – качества, ценимые в кланах Пришельцев больше всего. Для этого поджигались родные шалаши юношей (на языке племен они именовались вигвамами) и угоняли лошадей, принадлежавших их семьям. Если испытуемый входил в горящий вигвам, дабы потушить его или спасти какие-нибудь ценности, либо кидался останавливать коней на полном скаку, объяснили нам, значит он не проявил присущей воинам сдержанности, приравнивался к женщинам и подлежал публичному позору и поношению. Но в тот вечер ни с кем из проходивших посвящение такого несчастья не случилось. Все они были признаны полноправными воинами, и с честью могли носить мужские имена.
Затем приступили именно к той части праздника, которая и являлась праздником, а не официальной частью. Пиршество и народные увеселения, в совокупности именуемые потлач. Как раз для него мужчины кланов и гнали ускоренным темпом свои пресловутые зелья и напитки. Таким образом, сбылась мечта Хэма – он мог вдоволь напробоваться того пойла, что прельстило его в доме Стар Ньюэры (интересно все же, как оно туда попало, если здешние так ненавидят горожан?).
В увеселениях поначалу тон задавала молодежь. Под речевку «Красная Сила – мескалин и текила!» свежепосвященные юноши демонстрировали свои умения в национальных борцовских приемах: гнали волну, мяли уши, прыгали выше головы, топтались на одном месте. Хэм, конечно, не удержался, чтоб не показать свои познания в распальцовке, что было встречено с одобрением.
Ну а после в состязания вступили опытные воины, испытывая, кто кого переест и перепьет. Здесь мне оставалось возблагодарить всех богов за то, что Пришельцы скрупулезно следовали обычаям древнего благочестия, не допускавший женщин и детей к участию в потлаче. Нет, нет, голодными они не оставались. Они должны были подавать воинам напитки и кушанья, а при таком раскладе можно нажраться и напиться больше самих пирующих, но, Ядрена Вошь, никто не велит тебе поглощать выставленное в обязательном порядке!
К тому же я, кажется, погорячилась, проведя знак равенства между хамами и Пришельцами. У подданных Великого Хама масса недостатков, но я не видела, чтоб они злоупотребляли дурманными зельями, да и кумыс – напиток умеренной крепости… Или я слишком недолго пробыла в Великом Хамстве, чтобы судить об этом?
Так или иначе, Пришельцы не только дымили на всю Пустошь – хоть секиру вешай, – но и трубочное зелье на празднике у них было не то, что на совете. Ибо на совете они несли не больше глупостей, чем любая группа людей, держащая подобные речи. Сейчас они впали в совершеннейшую дурость. Оставалось надеяться, что Хэм, которого я потеряла из виду, быстро напьется и не приохотится к новому пороку. Других опасностей я для него не предвидела. Окосевшие Пришельцы не выглядели агрессивными. Поэтому я прихватила кусок жареного мяса, жесткого и жилистого (это было даже приятно – у даунов я устала от жирной пищи), лепешку и отошла от костров, чтобы спокойно поесть. Стояла глубокая ночь, и предыдущая половина суток у меня выдалась утомительная, а подкрепиться с утра ничем, кроме воды из ручья, не удалось. Стоящая-С-Кошельком, надзиравшая за мной, куда-то испарилась, и я не стала ее искать. Но насладиться отдыхом в одиночестве мне не удалось. Из мрака, озаренного сполохами костров, вынырнул Рыбин Гранат с плетеной флягой в руках и плюхнулся рядом со мной.
