Текст книги "Кругом одни принцессы"
Автор книги: Наталья Резанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Хэм ошеломленно вертел головой: он явно не понял ни слова, и даже Рыбин Гранат выглядел растерянным.
– Осмелюсь добавить, ваша светлость, – продолжал герольд, – преступления были совершены в разных местах, но практически в одно и то же время, и, поскольку статьи обвинения сходны, доктора де Ликти и Рул решили объединить их.
Принц-генерал кивнул.
– Обвиняемые, что вы можете сказать?
– Не виновен, ваша светлость! – твердо заявил Рыбин Гранат.
– Век воли не видать! – поддержал его Хэм.
– Что ж, не хотите по-хорошему, будет по-плохому, – зловеще произнес принц-генерал. – Обвинитель, излагайте дело.
Миранда Рул шагнула вперед, расправила и без того широкие плечи.
– Никто не станет отрицать, – провозгласила она, – что высочайшим достижением нынешних законов государства Ля Мой является защита прав тех, кто в иных, с позволения сказать, странах, повсеместно угнетен и оскорблен. И на это, на самое святое, посягнули прибывшие из отсталых, чтобы не сказать отстойных, мест наглые, самоуверенные угнетатели и фаллоцентристы! Рассмотрим первый эпизод. Распущенный юнец, обозначенный в документах следствия как Хэм, сегодня ночью, в районе храма Коренного Населения, в ответ на дружеское предложение, сделанное ему благородным дауном Вергилием Симплетоном, нанес ему повреждения средней тяжести и словесные оскорбления, которые я не решаюсь повторить из уважения к почтенной публике.
– Да этого пидора вообще надо к ближайшему дереву прибить ногами кверху! – вклинился Хэм.
– Подсудимый, вам не давали слова, и прошу занести в протокол, что вышеуказанный Хэм усугубляет тяжесть своей вины, призывая к порче деревьев. Итак, потерпевший Вергилий Симплетон, услышав гнусные термины, каковыми осыпал его преступник, лишился сознания, успев, однако, перед тем вызвать наряд городской стражи. В настоящее время он находится в госпитале святой Асты Лависты с тяжелейшим нервным срывом, и свои показания продиктовал судебному писцу, не в силах явиться в суд лично. Прошу также приобщить эти показания к материалам дела. Но еще хуже преступление, совершенное вторым обвиняемым, возраст которого позволяет отнести его к категории матерых рецидивистов. Уважаемая в нашем обществе почтеннейшая доктор Ньюэра подверглась гнусным домогательствам со стороны этого типа, привыкшего видеть в женщинах только рабынь своей похоти!
– Ну, Рыбин, не ожидала я от тебя… – пробормотала я.
И, словно в ответ на мои слова, Рыбин Гранат сказал.
– Осмелюсь заявить, госпожа обвинитель, я не домогался этой дамы. И в мыслях не имел!
Миранда Рул расхохоталась.
– Вам ни к чему трусливо отпираться! Ваш гнусный поступок наблюдало свыше десятка граждан Даун-тауна. Но прежде всего я прошу почтеннейший суд выслушать истицу.
– Доктор Ньюэра! – выкликнул герольд.
Как только в зале появилась потерпевшая, я безоговорочно поверила оправданиям Рыбина Граната.
Конечно, некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки, но мой попутчик не производил впечатления сильно пьющего человека.
Доктор Ньюэра была типичной уроженкой Даун-тауна в возрасте где-то между тридцатью и шестидесятью, с бесформенной фигурой, которую скорее подчеркивал, чем скрывал столь же бесформенный землистый балахон, украшенный в изобилии бахромой, вышивкой и стеклянными бусами. Возможно, это что-то символизировало, и отчасти напоминало вчерашние маскарадные костюмы участников праздничной процессии. Ее темные волосы были небрежно сколоты в пучок, на обвислых щеках наложен румянец, подбородки нервно вздрагивали. Нет, уродлива она не была, но чтоб Рыбин Гранат стал гнусно приставать к такой особе, после того как Милена Неможная шальвары с него чуть не насильно снимала? Я сильно озадачилась.
Миранда Рул обратилась к ней.
– Назовите свое имя и род занятий.
– Я, Стар Ньюэра, доктор природной медицины. У меня частная практика в районе городской оперы.
– Готовы ли клятвенно подтвердить свои показания?
– Здоровым Образом и Вечной Зеленью клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды.
– В таком случае, доктор, расскажите, что произошло с вами в ночь праздника защиты животных?
Необъятная грудь доктора колыхнулась от тяжкого вздоха. Посланцы летучих листков приготовились записывать.
– В ту ночь я пришла в гостиницу «Ночной улет»… – она замолчала, и обвинитель участливо спросила:
– Зачем вы туда пришли? Вас вызвали к больному?
– О нет. В этой гостинице есть нечто вроде клуба, где играют в дозволенные законом игры. И в свободное время я хожу туда играть. Как справедливо заметил его светлость генеральный принц, в нашей стране каждый волен играть, если это не нарушает права других граждан.
– Вы совершенно правы, доктор. Продолжайте. Находился ли обвиняемый среди участников игры?
– Да. Я обратила на него внимание, потому что он не принадлежал к завсегдатаям клуба.
– А он каким-нибудь образом проявлял к вам внимание?
– Нет, он, казалось бы, полностью был поглощен игрой…
– То есть, он старался обмануть ваше доверие и забыть об осторожности?
Доктор Ньюэра достала носовой платок и высморкалась. То есть, отметила я, от прямого ответа уклонилась, а стала рассказывать дальше.
– Ближе к рассвету я устала и решила уйти домой. То есть, наверное, я слишком устала, потому что, отходя от игорного стола, я зацепилась ногой за ножку стула и упала на пол и… и… – она осеклась.
– Продолжайте доктор, не бойтесь. Здесь все желают вам только добра.
– Окружающие, как истинные дауны, не двинулись с места, проявляя ко мне уважение как человеку и личности. А этот… он подбежал ко мне и протянул руку! И сказал… – Ее голос предательски задрожал: – «Прекрасная дама, позвольте вам помочь!»
Вздох ужаса пронесся по залу.
– Я была так потрясена и растеряна, что не смогла оказать должного отпора. Тогда он, воспользовавшись моим состоянием, поднял меня и поставил на ноги. И… мне стыдно говорить об этом, но я должна… поскольку и без того найдутся свидетели сообщить о моем позоре… он поднял также мою соскользнувшую накидку и набросил мне на плечи! – Здесь доктор Ньюэра снова вынуждена была прерваться, дабы справиться с чувствами. – Выйдя из гостиницы я немедленно вызвала патруль городской стражи. Более мне нечего добавить.
– Благодарю вас. И успокойтесь, доктор, – позор падает на преступника, а не на жертву. Обвинение вызывает свидетеля!
Свидетелем обвинения оказался маршал городской стражи, подтвердивший вызов, полученный от докторицы. Он сообщил, что патруль немедленно явился в «Ночной улет», но оказалось, что преступник успел отлучиться. Поэтому пришлось устроить засаду и арестовать его по возвращении.
– Подсудимый! – снова вопросила обвинительница. – Вы сделали то, о чем говорила доктор Ньюэра?
– Да, а что? – недоуменно сказал Рыбин Гранат.
– Вот! – торжествующе возопила Миранда Рул. – Он не только признался в содеянном, но и не высказывает никаких признаков раскаяния. Мне кажется, ваша светлость, что надобность в дальнейшем допросе свидетелей отпадает.
– Согласен. Мэтр де Ликти, вам слово.
Защитник окинул зал задушевным взором.
– Кое в чем я солидарен с моей многоуважаемой оппонентшей, – начал он. – Поведение старшего из обвиняемых столь отвратительно, что я, при всем желании, не нахожу для него оправдания – разве только то, что он не является охотником, в отличие от большинства чужеземцев, и не ввозил в нашу страну запрещенных товаров. Но что касается младшего, то он, смею предположить, не столь безнадежен. Да, скажете вы, никому не дозволено оскорблять наших граждан, как словом, так и действием. Однако прошу суд учесть его крайнюю молодость и неопытность. Возможно, мои слова подтвердит свидетель защиты.
– Вызывается женщина, именующая себя Конни!
Я встала и прошла вперед под неодобрительными взглядами собравшихся.
Принц-генерал хмыкнул.
– У защиты нет других свидетелей?
– Нет, ваша светлость.
– Ладно… Свидетельница Конни, ты согласна дать присягу?
– Согласна. Но только на книге, почитающейся у моего народа священной. Иначе клятва будет недействительной.
Конечно, я могла бы соврать и под присягой. Но опытный маг способен распознать такую ложь, а кто их знает, этих даунов, как у них с судебной магией.
– А… какая это книга?
– «Трактат о кляпах».
Тут я рисковала. Хотя книга полковника Грушина и выходила с грифом «Для служебного пользования», какой-то экземпляр мог попасть в Даун-таун. Однако герольд пошептался с защитником и обвинителем и растеряно сообщил судье.
– В распоряжении Дворца Правосудия нет такой книги.
– Хорошо, – раздраженно бросил принц-генерал. – Освобождаем тебя от присяги. Начинайте допрос.
– Свидетельница, назовите свое имя, – потребовал адвокат.
– Меня называют Конни.
– Конни как?
– Просто Конни.
– В каких отношениях вы состоите с подсудимым?
– Я являюсь его теткой и опекуншей.
– С какой целью вы прибыли в Даун-таун?
– Мы здесь проездом. Сопровождаю племянника в Чифаньский университет.
– Это что же! – возмутился принц-генерал. – Уже и Лямойские школы плохи? Больно умные стали!
– Ничего не могу поделать, ваша светлость. Такова была воля покойных родителей моего племянника.
Хэм отрыл рот, видимо для того, чтобы возмутиться тем, что я спровадила на тот свет его почтенного батюшку, но вовремя спохватился. А генерального принца ответ, видимо, успокоил.
– Продолжайте.
– Свидетельница, что вы делали в момент совершения преступления?
– Спала у себя в номере.
– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
– Мэтр, если бы я спала с кем-нибудь, я бы так и сказала. Портье, возможно, может подтвердить, что я не выходила.
– Предположим, это так. Но я не вижу, чем подобное свидетельство может помочь следствию? – возмутилась Миранда Рул.
– А вот как раз такое свидетельство и может помочь! Ребенок остался без руководства старших, которые могли бы направить его по верному пути…
– Я не ребенок!
– Подсудимый сам заявляет, что не является ребенком.
– И тем не менее, он – несовершеннолетний.
– По законам принципата Ля Мой! А по варварским законам он давно уже взрослый.
– Простите, доктор Рул, – вмешалась я. – Но если вы предлагаете оценивать поступки моего племянника с точки зрения варварских законов, то он не совершил ничего предосудительного. Наоборот, его действия достойны похвалы, ибо ни один воин не позволит оскорблять себя непристойными предложениями.
– Это нонсенс! – взвизгнула доктор Рул. – Ваши дикарские сексуальные табу не имеют в Даун-тауне никакой силы!
– Разрешите задать вам еще один вопрос, доктор Рул. Как вы определяете понятия ««варварский» или «дикарский»?
– Ну, нецивилизованный… примитивный… животный…
– Итак, приравнивая моего племянника к животным, вы попираете законы собственного законодательства. Ибо права животных не должны нарушаться! И в первую очередь, их свобода не должна ограничиваться. Следовательно, задержание моего племянника юридически неправомочно.
– Протестую, ваша светлость! Свидетельница передергивает, стремясь запутать следствие и отодвинуть вынесение приговора.
– Вовсе нет, генеральный принц и все прочие дауны! Я только прошу не торопиться с решением. Ибо лично меня ужасает в правосудии поспешность.
– А ведь действительно, – мэтр де Ликти, за которого я сделала всю работу, наконец соизволил приоткрыть ротик, – перед нами юридический казус. Если не принимать во внимание варварское происхождение и гражданство юного Хэма, то он не подлежит строгому наказанию как несовершеннолетний и может быть отпущен под залог. А если принимать, то он подлежит немедленной высылке за пределы принципата Ля Мой.
Я начала успокаиваться. И напрасно.
– Так-то оно так, мэтр де Ликти, – вступил принц-генерал. – И все было бы в порядке, если б дело ограничилось только первоначальным обвинением. К сожалению, есть основания предполагать, что все гораздо хуже…
Я перевела взгляд на доктора Рул. Какой еще сюрпризец заготовила эта стерва?
Но обвинительница таращила глаза на своего правителя в полном недоумении. Выходит, автором сюрприза является Остин-Мартин ХVI лично.
Пакостно улыбаясь, он сообщил.
– Извините, мэтр и мэтресса. Но нынче утром я получил информацию, из которой следовало, что по крайней мере один из обвиняемых не тот, за кого себя выдает…
Я чуть не выругалась. Неужели Хэм проболтался о своем подлинном статусе? Тогда положение гораздо серьезнее, чем я предполагала. Краем глаза я покосилась на балкон, прикидывая, сумею ли увернуться от арбалетных стрел, когда буду пробиваться к скамье подсудимых.
– А это уже затрагивает вопросы государственной безопасности, и подлежит исключительно моей юрисдикции. Итак, – победоносно заключил генеральный принц, – суд предоставляет публике собственного свидетеля!
И в зале появился Кэш.
Подобно прежним свидетелям он назвал свое имя. А когда поклялся говорить правду, настал момент истины.
– Скажи нам, добрый даун, – обратился к нему принц-генерал, – узнаешь ли ты молодого человека на скамье подсудимых?
– Это белобрысого-то? Да, ваша светлость. И я заявляю, что он волкодавльский шпион!
Зал охнул. Повернувшись ко мне, Кэш сказал:
– Ничего личного, мэм. Прежде всего, я законопослушный даун.
– На чем основывается твое заявление?
– Вчера, когда он остановился у нас в гостинице, то предлагал расплачиваться деревянными!
Реакция зала была похлеще, чем на рассказ доктора Ньюэры. Похоже, лучше бы для Хэма и впрямь кого-нибудь убить. Глаза даунов горели праведным гневом, кулаки сжимались.
– А после я припомнил, как он меня расспрашивал, где у нас то, где у нас се, и понял – точно, шпион. И попросил его тетку запереть его в номере. Чтоб, значит, и ее испытать. Она заперла – я проверил. Стало быть, она про дела его шпионские понятия не имела. А он в окно, как оказалось, вылез. Ну, разве честный человек полезет в окно среди ночи, да еще из собственного номера?
– Какие вам еще нужны доказательства? – возгремел генеральный принц, хотя ни адвокат, ни обвинитель и не собирались ему возражать. – Я требую, чтобы арестованный, обозначенный в материалах следствия как «Хэм», был отправлен в следственную тюрьму Даун-тауна на предмет установления его личности!
– Следует ли поднимать вопрос о материальной компенсации пострадавшему Симплетону? – вклинилась доктор Рул.
– Ни в коем случае. Пусть в следующий раз смотрит, к кому обращаться с дружескими предложениями, и не связывается с врагами государства.
– А как с другим обвиняемым?
– И его туда же для того же! Потому как есть подозрение, что он является международным террористом Никодимом Карлосом ибн Лифшицем-заде, о котором точно известно, что у него, как у этого, две руки, две ноги и два глаза! – Орать генеральный принц принялся, чтобы завести зал, но заодно завелся и сам. Повернувшись к Рыбину Гранату, он рявкнул: – А ты как думал? Что будешь уважаемых даунов обыгрывать? Двадцать тысяч пурпурных огреб да еще и счет поспешил открыть, как порядочный!
– В «Абу-Хасан Исмаил-шах банке», – уточнил Рыбин Гранат.
– Вот именно. И счет этот будет блокирован.
– Не будет ли целесообразно задержать свидетельницу Конни? – подсуетился мэтр де Ликти.
Принц-генерал поднялся с кресла и поглядел на меня – сверху вниз, что-то просчитывая. Гнев его, и без того наигранный, улегся.
– Нет, это лишнее, – процедил он. – Но имущество ее, как и у остальных, будет арестовано, а ее кредитные карты не будут приниматься к оплате. Безопасность государства – превыше всего. А то больно умные все стали. Посмотрим, какие будете умные, когда будете бедные! И все! Заседание суда окончено.
Может, генеральный принц Остин-Мартин ХVI считал себя очень хитрым и коварным, но я тоже не вчера родилась. Повестку мне принесли утром, и все время до начала суда я потратила но то, чтобы:
а) найти кварталы с подозрительной репутацией и в них – подходящее убежище;
б) перевести туда наше имущество и лошадей;
в) обналичить часть денег.
К сожалению, я ничего не сделала для Рыбина Граната, поскольку не знала, что он тоже арестован. Но и Рыбин был не промах, хоть и промахнулся с этой докторицей. Разумеется, название банка он произнес не для принца-генерала. Тот и без того знал, куда единоборец поместил свои денежки. Он сообщил это мне.
Конечно, нехорошо для сотрудника банковской охраны грабить банк. Но в Даун-тауне с нами обошлись более чем нехорошо. К тому же «АХИШ» – наши давние конкуренты, то есть не мои лично, а МГБ. А про конкурентов порой больше знаешь, чем про себя, родимых. Во всяком случае, Финалгон много рассказывал нам про охранную систему «ахишей», не знаю уж, при каких обстоятельствах он с ней познакомился.
Не спрашивайте меня, как я избавилась от «хвоста», который генеральный принц не преминул мне прицепить. Не спрашивайте также, как я применяла на практике знания, полученные от Финалгона, это не педагогично. Так или иначе, ночью я брела по улицам Даун-тауна, набив потуже кошелек, но не на большую сумму, чем назвал генеральный принц. Целью моей была следственная тюрьма, откуда я собиралась вытащить обоих неудачников.
К счастью, праздник закончился, народу на улицах не было, а иллюминация вдали от центра заметно поубавилась.
Повторяю, до Волкодавля даже самым темным здешним переулкам было далеко, и я вспоминала о столице Поволчья с чувством ностальгии. Как легко было бы там выполнить задуманное!
А здесь на стенах тюрьмы, небось, фонари горят, и стража имеет нехорошую привычку бдить… или бдеть… неважно. Ну почему дауны такие добросовестные? Ладно, есть у меня в запасе неплохое сонное заклинание, аккурат для такой оказии…
Но применять его не пришлось.
Следственная тюрьма, как удалось мне узнать, помещалась на улице с двусмысленным названием Долгий конец, по соседству со старым кладбищем. И от кладбища, и от жилых кварталов тюрьму отделяла высокая, по-лямойскм прочная кирпичная стена. В угловых башнях, как я и ожидала, висели на цепях огромные фонари. Все как положено.
Однако что-то в этой картинке было не так. Фонари на стене, выходившей к кладбищу, не горели. И между башнями не ходили, как положено, перекликаясь, часовые.
Что, в Даун-тауне порядки не такие, как везде? Или…
Раз уж сегодня день сюрпризов, будем к ним готовы.
Странная какая-то в Даун-тауне луна. В Волкодавле и Заволчье она явно больше, ибо сознает себя главным ночным светилом. А в Даун-тауне она словно съеживается и тускнеет, стесняясь своего соседства с городской иллюминацией. Даже на окраинах, где эта иллюминация отсутствует. Но и при такой луне я, прислонясь к кладбищенской решетке, могла разглядеть, как по тюремной стене, распластавшись как паук, уверенно спускается человек. За спиной у него болталось нечто увесистое… или болтался.
Примерно на высоте в полтора моих роста он отлепился от стены и мягко спрыгнул вниз. Я выступила из тени. Рыбин Гранат, увидев меня, нисколько не удивился.
– Деньги принесла?
– Какой ты меркантильный, Кагор, – я отцепила кошелек от пояса. – Вот они.
– Зато я задолбался уже твоего племянника на себе таскать. – Он, в свою очередь, начал разматывать веревку, которой привязал к себе Хэма. – Из Чужанского посада его на себе тащи, из оврага тащи, из тюрьмы тащи… Я что, лошадь?
Освобожденный Хэм тихо рухнул на траву.
– Эй! Что ты с ним сделал?
– Обездвижил я его, чтоб не мешался. Ты не сомневайся, я нажму на нужные точки, как только свалим… а то орать начнет.
Предупредив мое движение, он извлек откуда-то отмычку и стал вскрывать замок на кладбищенских воротах.
– А стража как же?
– Они в отключке лежат… Старинный прием восточных единоборств.
– Сдается мне, что какой ты ни есть единоборец, – сказала я, – а родом ты не с Ближнедальнего Востока, а из Союза Торговых Городов, которые, как известно, переполнены ворами.
– Я у вас что-нибудь спер? – обиделся он.
– У нас тырить – себе дороже. Да и крысятничать у своих по кодексу СТГ – западло.
– Больно много ты знаешь об этом кодексе, – сказал Рыбин Гранат почти тем же тоном, что Остин-Мартин ХVI. – И о том, как банки брать… Идем!
Ржавые ворота приоткрылись. Мы пролезли внутрь, протащили Хэма и снова захлопнули ворота.
Кладбище, похоже, посещалось редко – посетители предпочитали более новые и современные. Дорожки были усыпаны листьями нависавших над могилами плакучих ив, памятники растрескались и покосились. К одному из таких памятников, изображающему скорбящего ангела, опирающегося на щит с надписью: «Cry, baby, cry! Пришел полный край!» Рыбин Гранат усадил Хэма и принялся нажимать жизненно важные точки. Через пару мгновений я услышала:
– Ядрена Вошь! Фиолетовых своих лапай, а не то все поотрываю!
– Я же говорил – орать начнет, – констатировал Рыбин Гранат.
– Рада слышать, Хэм, что ты в порядке.
– А чего он руки распускает!..
Дальнейшие клеветнические выпады Хэма прервал удар колокола.
– Не знал, что здесь поблизости есть какое-то святилище, – пробормотал Рыбин Гранат.
– Нет, это не в святилище. – Я подняла голову и увидела, как мелькают факелы на стене тюремного замка. – Это тревога. Видно, здесь кроме тебя есть умельцы нажимать на точки…
– Рвем когти, – воскликнул Рыбин Гранат, – не то и в самом деле полный край придет!
Никто не стал спорить, и мы побежали, на ходу перепрыгивая через надгробия почтенных даунов. Никому не хотелось вновь столкнуться с правосудием генерального принца. По счастью, все мое оружие было при мне, а Рыбин Гранат, у которого меч, несомненно, отобрали при аресте, реквизировал табельное оружие у кого-то из тюремной охраны. А вот сделать того же для Хэма он не догадался. Да, ребята, это вам не с демоном Лахудрой сражаться. Кстати, моим спутникам крепко повезло, что они ни словом не обмолвились об этом эпизоде. Наверняка припаяли бы статью за убийство редкого животного, да еще за порчу деревьев, и парились бы Рыбин Гранат с Хэмом, и я за компанию, не в следственной тюрьме, а где-нибудь в подземелье.
Впрочем, у нас еще был шанс там оказаться. В отдаленных криках, топоте и прочем шуме погони я с напряженным вниманием ожидала услышать лай собак. Однако его не было. Возможно, хоть в чем-то законы Даун-тауна пошли нам на пользу. Если Кэш не соврал, свободу собак сворками ограничивать запрещено, а без сворок от них в городе мало пользы. Там, помимо беглых, еще законопослушные граждане ходят. Притвориться, что ли, ими?
Мы перемахнули через ограду кладбища и оказались в неизвестном мне районе Даун-тауна. И тут же неподалеку зацокали копыта. И верно – ограничения по поводу собак на лошадей не распространялись. Приближался конный патруль.
Рыбин Гранат – сразу видно опытного человека – не бросил веревку на кладбище, а прихватил с собой и теперь, соорудив петлю, зашвырнул ее на шпиль крыши ближайшего дома.
– По крышам лошади не пройдут, – пояснил он свои действия.
К тому времени, как патруль оказался в поле зрения, мы успели вскарабкаться наверх – даже Хэм, пыхтевший при том тихонько что-то ненормативное – и влезли на чердак. Оттуда, через слуховое окно – на крышу и далее, стараясь не греметь жестью и не ронять черепицы, с одной крыши на другую. Временами приходилось прыгать на изрядное расстояние. Рыбин Гранат в этом деле далеко меня превосходил, а Хэм, наоборот, отставал, и хоть мы подстраховывались с помощью веревки, было у меня чувство, что моя нелюбовь к полетами, временами казавшаяся капризом, имеет под собой глубокие основания… и даже может явиться предзнаменованием… Наконец, когда стало ясно, что даже Рыбину Гранату придется перепрыгивать улицу в два приема, мы, к радости Хэма, продолжавшего бубнить, что по стенам ползать пристало мухам, а не героям, спустились на землю и побежали по улице.
– Мы просто удираем, или у тебя есть план? – спросила я у восточного единоборца.
– Разумеется, есть…
Оглянувшись, я заметила, что дома кругом мне уже приходилось видеть. Не далее, как вчера. Мы находились рядом с площадью Здорового Образа.
– Ты же ведешь нас к «Ночному улету»!
– Разумеется. Надеюсь, мой конь еще стоит в конюшне.
– Спятил совсем? Деньги есть, нового купишь!
– Мой Гидроцефал мне дорог, – холодно произнес Рыбин Гранат. – Он такой один, и я не собираюсь с ним расставаться.
– Так-то оно так. Но я у себя тоже одна, и расставаться с собой не собираюсь…
Как бы в ответ на мою реплику со стороны площади снова послышались топот и трели нашейных свистков, которые носили местные патрульные. Чертовски хорошо здесь была устроена система оповещения!
Дверь ближайшего дома распахнулась, оттуда выглянула женщина и поманила нас.
– Скорее сюда! Я вас спрячу!
Хэм ринулся туда, куда приглашали, мы поневоле – за ним. За дверью я едва не расчихалась – так крепко пахло ладаном, сандалом, розовым маслом и какими-то травами. Словно посреди борделя расположилась аптека.
– Сейчас я ее убью, – услышала я хриплый шепот Рыбина Граната.
В темноте, под неверным светом уличных фонарей, мы не сразу разглядели, кем оказалась наша неожиданная спасительница – до того, как очутились прямо перед ней.
Это была доктор Ньюэра.
Я отвела его руку с мечом, и сбросила с плеча арбалет.
– Убить мы всегда успеем…
В дверь затарабанили.
– Наверх! – прошептала доктор Ньюэра и указала на лестницу, ведущую на второй этаж. Рыбин Гранат и Хэм взбежали туда и скрылись за обшитыми бахромой, как платье домохозяйки, занавесями. Я прикрывала отход и остановилась, спрятавшись за статуей редкостно уродливого существа неизвестного пола.
Доктор Ньюэра противным голосом заявила, обращаясь к невидимым собеседникам.
– Закрыто! После первой ночной стражи не принимаем!
– Откройте! Городская стража! – донеслось из-за двери.
Пока доктор открывала, я подняла арбалет, целясь ей в затылок.
До меня донеслись слова: «опасные преступники… международные террористы, награда за головы»…
– Да, мне кажется, я видела их, – отвечала доктор Ньюэра. – Они побежали к зданию оперы. Там сейчас идет представление, и, думаю, они хотят смешаться с публикой.
Патрульный маршал снова что-то спросил.
– Ну что вы… долг каждого честного дауна…
Дверь захлопнулась. Я опустила оружие.
– У братьев Энгельс будет сегодня веселее, чем всегда – процедила доктор. – Держу пари, когда стража ворвется в театр, публика решит, что это часть представления.
– Ничего не понимаю. – Рыбин Гранат вынырнул из-за занавески. – Вы донесли на меня без всякой причины. А теперь, когда это смертельно опасно, помогаете мне и моим друзьям.
Стар Ньюэра вздохнула, колыхнув необъятной грудью.
– Пожили бы здесь – поняли. Я ничего не имела против вас там, в «Ночном улете». Но в свете фиолетовой пропаганды ваше поведение считается оскорбительным. А кругом было множество свидетелей. И если бы я оставила ваш поступок без последствий, это было бы для меня… весьма чревато. А у меня здесь дом, у меня здесь работа… В конце концов, у меня здесь репутация!
– Что же теперь делать?
– Оставайтесь пока. Сегодня вам все равно из города не выбраться. А к завтрашнему дню они пошумят и уймутся.
– Нет, мадам, – возразил Рыбин Гранат. – Не смеем больше обременять вас своим присутствием.
– А я спать хочу! Я есть хочу! – заныл Хэм. – Сутки ведь во рту ни крошки не было.
– Не ври, в тюрьме кормили.
– Разве ж это еда? Это… как ее… баланда!
– Много ты в баланде понимаешь… – Далее, подтверждая мои былые предположения, Рыбин Гранат перешел на язык Союза Торговых Городов, не желая, чтоб доктор его понимала: – Я поканал шмонать шалман, как спикал, а ты парься на бану, паси шалашовку…
Что? Ну, это примерно значит: «Я пошел осмотреть гостиницу, как говорил, а ты оставайся здесь, следи за хозяйкой». Дальше я буду сразу давать перевод.
– Если она вздумает выкинуть какой-нибудь фортель – разберись с ней как хочешь. И встретимся на Восточной дороге…
– Заметано, – сказала я, кося глазами на хозяйку. Но она либо и впрямь не понимала этого языка, либо была гениальной актрисой.
Рыбин Гранат вновь нырнул во тьму ночного Даун-тауна, а нас доктор Ньюэра проводила на кухню, большую и чистую, где выставила на стол блюдо котлет в застывшем масле, много сдобных булок и жбан молока, в который всыпала каких-то подозрительных хлопьев. У меня все это энтузиазма не вызвало, но Хэм мигом смел то, что было предложено, после чего уснул, положив голову на стол. Мы не стали его будить, а поднялись в кабинет доктора Ньюэры. Он был весь увешан связками амулетов из перьев, кожи и мелких косточек, уставлен флакончиками с благовонными маслами, расчерчен зодиакальными картами и какими-то графиками, соотносящими правящую планету и камень судьбы с пищевой, сексуальной и наркотической зависимостью. Графиков с пищевой зависимостью было больше всего.
Доктор Ньюэра заметила мой взгляд.
– Многие жители Даун-тауна страдают избыточным весом, – пояснила она.
– Это я видела. Так в чем проблема? Жрать меньше надо.
– Конечно, но этого я сказать не могу. Подобное указание ограничивает свободу их действий, что идет вразрез с политикой «фиолетовых». Вот и продаю амулетики и масла для похудания.
– Значит, шарлатаним понемножку?
– А что делать с тех пор как запретили ставить опыты на животных и производить препараты с помощью вредной для природы алхимии? А ведьмой себя именовать как-то не хочется. Раньше, еще при отцах-обоснователях принципата, здесь на ведьм такая охота шла, что мало не покажется. И, хотя это давно в прошлом, лучше не рисковать. – Она извлекла с одной из полок из-за магического квадрата флакон с жидкостью ядовито-зеленого цвета, и накапала из нее в стакан. – Вот так и живем. Хорошо хоть, шантажом немного прирабатывать удается. Я про нашего генерального такие вещи знаю, что он отстегивает беспрекословно…
– Из области сексуальной зависимости? – уточнила я.
– Да что ты! Кого этим нынче проймешь… Здесь игра другая, крупная. У нашего Остина-Мартина все силы уходят, чтобы показать, какой он простой и незатейливый, брат родной рядовому дауну. Но я-то его с детства знаю, мой отец в принцевой семье придворным врачом был. И я еще тогда углядела, какие книжки он читает. У него же с юных лет любимая книга была – трактат «Господарь» Приколо Офигелли. А не романы Амбары Крикартленд и Тухеса Климакси, как он нынче утверждает. Представляешь, какой будет скандал, если правда выплывет наружу? – доктор опрокинула содержимое стаканчика в рот и крякнула. – Выпьешь?
– Что-то не хочется.
– Не доверяешь ты мне… Между прочим, действительно натуральный продукт, без всякой алхимии, из Страшных пустошей.
– Значит, там кто-то живет?
– А тебе что за дело?
– Мы же собираемся в Чифань. И тех краев не миновать.
Стар Ньюэра посмотрела на меня внимательно.
– Лучше бы вам передумать. Без дураков. Кому-то удается проскочить, раз напитки привозят, но крайне редко. Слишком опасно.
– Чем же так опасны эти места?
– Ну, во-первых, Пришельцы с Заокраинного Запада…
