Текст книги "На то они и выродки"

Автор книги: Наталья Резанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Потому он дал указание своим сотрудникам задерживать в первую очередь тех, кто выглядит наиболее пристойно и солидно. Сам он в эту нору не полез, остался с оцеплением возле своего «секача». Какое бы там ни было исходно бомбоубежище, наверняка нынешние хозяева не ограничились одним выходом. Если выход из подземных коммуникаций в пределах квартала – найдем. Да и местные жители вряд ли станут им помогать. Извращенцы – они, конечно, не выродки, но к таким добрые граждане тоже нежной любви не питают…

Ага, а вот и первый улов. Кава и Фиу ведут под белы руки почтенного господина в дорогом костюме в узкую полосочку, с благородно седеющими висками… а личико, а личико-то знакомое!

– Господин Гважд! Вы, оказывается, тоже из любителей переодеваться в дамские тряпки?

– Это совершеннейшая нелепость. Я пришел сюда послушать музыку. Здесь, знаете ли, очень хороший оркестр…

– Даже если так… даже если у вас здесь была назначена исключительно деловая встреча… вашим друзьям из Союза будет интересно узнать, что вы посещаете такие заведения.

Сирай Гважд (ряд предприятий легкой, химической и пищевой промышленности, поставки армии) имел в Союзе промышленников не настолько большой вес, чтобы лишиться имени и приобрести псевдо, но все-таки играл в этой организации не последнюю роль. Пожалуй, не стоит строго наказывать Шерефов за то, что они притащили нас сюда. А сведения я все равно выбью из Ногтева секретаря…

– Ну что, господин Гважд, проедем в Департамент? И только от вас зависит – поедете ли вы в своей машине и все ограничится доверительной беседой в моем кабинете, или вас повезут в «корзине», и вами займутся мои сотрудники.

Гважд посмотрел, как выловленных из «Бункера» заталкивают в арестантскую машину, поиграл желваками, вздохнул.

– Я мог бы сказать вам, что в ближайшее время вам позвонят из одной… значительной инстанции. Но всегда лучше подстраховаться. Пусть ваш сотрудник достанет у меня из кармана ключ от машины. Машина за углом, темно-синий «селезень». Я готов к беседе с вами, господин глава Департамента…

Прежде чем раздался звонок из контрразведки, Волдырь уже знал, кто крышует «Бункер» и для чего он нужен. А также что такое проект «Золото» и кто в нем заинтересован.

Забавно, но факт – многие посетители «Бункера» действительно приходили в клуб именно для того, чтобы послушать музыку. Этому оркестру ни одно кабаре, ни один ночной клуб не хотел предоставить площадку. Стиль, в котором они играли, считался грязным, упадническим, непристойным. Так что самое место ему было в клубе трансов, который один опальную капеллу к себе и пустил. Естественно, у любого малодоступного развлечения поклонники появляются и множатся, и когда оркестр в прямом смысле слова ушел в подполье, фанаты подобной декадентской музыки потянулись в «Бункер», дабы вкусить запретного. Этой публике было невдомек, что «Бункер» является «точкой» контрразведки и запрещенные мелодии звучат здесь с ведения и по прямому указанию данного почтенного ведомства.

Забавно, думал Волдырь, читая показания, снятые с арестантов и вспоминая беседу с Гваждом – и его покровителем. Количество людей, которые полагают, что в нашей стране всякое проявление несогласия с линией правительства может пройти мимо внимания компетентных органов, с годами не уменьшается. Дураков не сеют и не жнут, они сами родятся, как говорят наши заклятые друзья хонтийцы. Ну ладно, с граждан какой спрос, у них мозги в полуотключке. Но ведь и выродки туда же! Настоящие выродки в подполье, которое они считают настоящим. Верящие в бунт против тирании похлеще, чем граждане в непогрешимость Отцов. И никакого излучения вам не нужно, чтоб вами управлять. Впрочем, играми с подпольем у нас в основном Умник развлекается. Есть более простые и проверенные методы. Приманивать рыбку на блесну. Вроде «вольных» куплетов Мондока и легких нравов «Приятного отдыха». Контрразведчики не стали оригинальничать и применили тот же метод. Впрочем, Ловкач, нынешний глава конторы, и не блистал оригинальностью мышления никогда, до Филина ему как до Островной Империи пешком. Но его финансирует правительство, оправдывать это как-то надо, вот и затеяна ловушка для выявления липовых шпионов. А точнее, для их производства, ведь контрразведка сама изготовляет шпионов, так же как Умник – подпольщиков (ну и мы порой этим не брезгуем, так то ж другое дело). Как и в случае с «Приятным отдыхом», «Бункер» также использовался для встреч с агентурой и информаторами. Именно поэтому экономист Зани и мадам Вери (по паспорту Палу Кем), управляющая клубом, не впали в священный ужас при явлении безопасников. Оба были агентами Ловкача и по всем признакам «тюремными пташками».

Фабрикант Гважд – другое дело. Он не кормился из корыта Ловкача, он сам пытался его прикормить. От него-то Волдырь и получил наиболее исчерпывающие сведения по проекту «Золото». Гважд предполагал – и верно предполагал, скотина, – что запираться нет смысла. Неделя-другая, и Волдырь так или иначе все равно об этом узнает.

Все предположения шефа ДОЗа подтвердились. Это был проект, направленный на резкое оздоровление экономики и выведение ее из кризиса. Инициатива исходила от Союза, но через Султана, курировавшего промышленность и финансы в правительстве, проект был представлен внутреннему кругу Творцов, и у Гважда были все основания полагать, что в ближайшее время он будет утвержден. Предприятиям, задействованным в нем, проект сулил немыслимую выгоду, и Гважд на многое готов был пойти, чтоб его фабрики вошли в число этих предприятий. Поэтому он стал сотрудничать с Ловкачом, который по какой-то причине проявлял к этому проекту внимание. Нет, он не знает, по какой, достаточно того, что господин глава контрразведки заинтересован, а от его голоса при принятии окончательного решения кое-что зависит… Нет, с самим Ловкачом Гважд встречался только в самом начале, в дальнейшем они общались через агента, да, Зани, вы угадали, и нынче вечером должны были встретиться… Летер? Такого не знаю.

Определенно, Гважд не лгал, в этом кабинете не лгут. Можно было его отпустить – он и так знает, что Волдырь в любой момент может взять его за жабры. Зани и мадам тоже надо отпустить, пускай с ними сам Ловкач разбирается, коли они засветились перед ДОЗом…

А вот насчет Летера договоренности не было, Ловкач его вообще не упоминал. Списал заранее, как ненужный балласт, или впрямь не знал, что тот был в «Бункере»? Ничего, это мы узнаем…

И узнал, разумеется. Секретаришка пел как по нотам, это было его единственным шансом хоть как-то отодвинуть казнь. Он не был штатным агентом Ловкача, его нашел сам покойный Ноготь, да вот в «Бункере» и нашел, он иногда посещал это заведение, а он, Летер, там работал. Да, и с Мондоком тогда же свел знакомство. После того, как нашел себе влиятельного покровителя, высказал мадам Вери все, что о нем думает, сволочуге старом, было дело… После этого исполнял поручения господина Ногтя. Разные. Личного характера… но не только. В общем, в последнее время плохи были его дела, Ногтя, в смысле, он бесился прямо и говорил, что найдет себе такого союзника, чтоб никто сожрать его не мог. И да, потом он встречался с господином Ловкачом. О чем шла речь? Ну, он, Шуме Летер, мало что мог вызнать, но вроде как Ноготь сливал инфу по проекту «Золото». А господину Ловкачу этого было мало. Он за защиту сверх того требовал.

Потом господин Ноготь что-то такое говорил, что надо тряхнуть стариной и вспомнить боевое прошлое. И велел Летеру по своим каналам нанять стрелков – так, чтоб его имя нигде не было засвечено. Нет, зачем – не говорил.

А потом они все уехали, а ночью Летеру кто-то позвонил и сказал, что Ногтя грохнули, что сейчас приедет группа ДОЗа. Он не знал кто, но наверняка господин Ловкач распорядился – ему ж невыгодно, чтоб Летера повязали. А сам Летер тогда об этом не думал, а думал только о том, как бы залечь и след от себя отвести. Вот Мондок и подвернулся.

В общем, картина выстраивалась ясная. Ноготь чуял, что братья по тресту готовы перервать ему глотку. А ничего не поделаешь, закон природы, слабаки не выживают. Вот он и кинулся за защитой к Ловкачу, предложив ему в качестве платы инфу. Но Ловкач про проект «Золото» уже знал от Гважда, а может, и еще откуда. И решил использовать Ногтя не как источник, а попытаться его руками убрать конкурента, каковым в его глазах, несомненно, являлся Волдырь. Благо враждебное отношение Ногтя к Броне и секире нации вряд ли было от него тайной. Только просчитался он – кишка тонка у Ногтя убрать шефа ДОЗа, да и у самого Ловкача тоже.

Один только штришок портил эту красивую картину – ночной звонок, согнавший Шуме Летера с места. Нет, в том, что ребята Ловкача отслеживали происходящее у авиазавода и донесли об итогах своему начальству, Волдырь не сомневался. Но чтоб сообщать о провале всякой мелочи? Если б Ловкач и распорядился вызвонить секретаря, то лишь для того, чтоб прикончить его, дабы не сболтнул лишнего. Получается, это сделал кто-то другой, у кого здесь свой интерес.

Вот опять же – с какого бодуна Ловкач полез заниматься проектом этим самым? Не похоже на него. Никогда он в экономическое болото не совался. Или чует здесь большую выгоду, или вошел в альянс с кем-то, связанным с этим проектом напрямую. Недаром же он своего человечка приставил к директору Цапфу. Автозавод, если верить Гважду, входит в список предприятий, где проект предполагается развернуть в первую очередь. Оттого и ревизия на таких предприятиях организована – проверяют, насколько они готовы. Весь вопрос, кто у нас теперь ходит в союзниках Ловкача? Очкарик? Султан? Дергунчик? Умник? Нет, это вряд ли – за ним Волдырь приглядывал и знал бы, если бы светоч нашего правосудия выкинул такой фортель.

Но кто бы это ни был – не использует ли он Ловкача втемную, как сам Ловкач использовал Ногтя? А ведь похоже на то. Отсюда и подстава со звонком. Кто-то выводил Волдыря на главу контрразведки, дал возможность узнать, кто стоял за покушением. И вся эта свистопляска – лишь многоходовая интрига, в результате которой главы соперничающих ведомств должны уничтожить друг друга.

Хрена с два! Волдырь бы и так докопался до истины, без всяких подсказок. И если у нас тут завелся новый игрок, партнер он Ловкачу или нет, каким бы хитроумным он себя ни считал, какие бы козни ни строил, ничего у него не выйдет. Многие пытались свалить Волдыря, достать Волдыря, обойти Волдыря. И где они все? За эти годы он хорошо узнал, что какой бы там ум ни прятал противник у себя в черепушке, разрывная пуля между глаз все равно послужит лучшим доводом. И мозги гиганта мысли в развороченном виде выглядят и воняют так же, как мозги дебила.

Массаракш, опять почти до утра засиделся у себя в кабинете. Пожалуй, и смысла нет возвращаться на виллу. Надо только выпить – в ящике стола есть початая бутылка водки – и пару часов поспать. А там – снова за дело…

* * *

Дворец Правительства, он же Дом Отцов, есть жемчужина послевоенной архитектуры, и у каждого доброго гражданина при виде этого величественного здания, воспроизведенного на бесчисленных открытках и календарях, красующегося на заставке телевизионных новостей, сжимается сердце, трепещет от счастья и гордости. Его фасад выходит на Центральную площадь, из огромных окон просматриваются плац и казармы Боевого Легиона. Никаких упаднических излишеств, свойственных прогнившему старому режиму, никакой лепнины, росписи и статуй. Все очень строго и монументально. Сумрачно-красный гранит, мощные колонны, прямоугольные окна, на главном фасаде широкий балкон. Балкон, на котором могли бы, принимая парад, разместиться все Отцы. Балкон, на который никто никогда не выходит.

Никто из добрых граждан страны не знал своих правителей ни в лицо, ни по имени. Анонимность была одним из главных принципов нынешнего режима. Это при проклятой Империи правящая верхушка заполняла подробностями своей жизни не только официальную хронику, но и колонки светской жизни и сплетен в газетах и глянцевых журналах, позировала перед телекамерами, дряхлый император вместе с семейством делал голодающему народу ручкой с балкона. Это оскорбляло чувства населения, и в то же время развращало его. Нынешние правители покончили с этой порочной практикой. Народ знал – любой из тех, кто трудится или сражается в их рядах, может в действительности оказаться одним из Великих Неизвестных. И как сладко думать, что, может быть, твой товарищ, покончив со сменой на заводе или вернувшись из пограничного дозора, возвращается сюда, во дворец, где будет трудиться во благо твое. Военные парады, народные демонстрации, факельные шествия проходили перед пустым балконом, но люди знают: Отцы видят их, они там, за окнами, которые светятся даже и в ночи – когда народ спит, Отцы его бдят…

На самом деле правители не только не жили во дворце – они крайне редко в нем бывали. Нет, здание не пустовало, здесь помещались некоторые административные отделы, часть архивов, госпиталь, и машины, припаркованные на охраняемой легионерами стоянке, находились здесь не отвода глаз. То есть не только для отвода.

Но встречи и совещания Великих Неизвестных происходили совсем в других зданиях. Из соображений безопасности. Такая традиция утвердилась в самом начале правления, а может, и раньше, когда нынешние правители были группой заговорщиков и им приходилось соблюдать конспирацию, – Волдырь уже не помнил. Помнил только, что идея принадлежала Филину, но он, Волдырь, его тогда поддержал.

Когда он получил сообщение о совещании в особняке на Большой Парковой, то уже понимал, каков будет предмет разговора. Адрес предполагал совещание в расширенном составе. То есть обсуждать будут пресловутый прожект, массаракш… он с радостью пропустил бы эту встречу, настолько ему было безразлично, но для того, кто являет собою глаза и уши правительства, это сделать никак невозможно. Кроме того, приятно будет взглянуть в бегающие глазки Ловкача и поразвлечься его промаху. Поэтому пришлось натягивать ненавистный официальный мундир (сколько новых ни шей, всегда кажется тесным, и стоячий воротник с изображением символа Департамента – броней и секирой – давит горло) и ехать.

Как всегда в дневное время, в центре Столицы были сплошные пробки, но благодаря ловкости Ферджа они сумели доехать вовремя. Особняк находился за парком, одним из немногих, оставшихся в Столице, – земля в центре была слишком дорога, чтоб расходовать ее так непродуктивно. От улицы дом скрывала высокая ограда.

Первым, кого увидел Волдырь, выбравшись из машины, был Умник – перед ним предупредительно распахивал дверцу машины кто-то из его шестерок, Рох, кажется.

– Привет, Волдырь, – сказал государственный прокурор, благожелательно улыбаясь. – Сколько ни вижу тебя, все толстеешь.

– Значит, здоровье крепкое, – парировал Волдырь. – А вот по тебе этого не скажешь. – Он закурил, протянул пачку собеседнику. – Будешь?

– Нет. Сам же сказал, надо заботиться о здоровье.

Референт отошел в сторонку, не желая мешать беседе великих людей.

– И жена небось запрещает…

– А как тебе предмет нынешнего совещания?

Волдырь не без удовольствия отметил, что Умник постарался переменить тему. Не любил, когда Волдырь упоминал его жену.

– Говоришь так, будто он тебе известен.

– А тебе, можно подумать, нет. Проект «Золото», верно?

– Что, всю свою агентуру на уши поставил?

– Нет. Просто позвонил Головастику и побеседовал с ним. – Он усмехнулся и поправил редеющую шевелюру, прикрывая шрам на виске.

Провокатор. Всегда таким был и остался. Но сейчас не это важно.

– Головастик? Погоди, это у нас…

– Память слабеет? Это заместитель Странника.

Еще одно имя, которое мало о чем говорило Волдырю.

– Странник? Ах да, Департамент специальных исследований… Он-то здесь при чем?

– Он со своей конторой проводил научную экспертизу проекта.

Стало быть, предстоит выслушивать еще пседонаучную заумь. Не то чтобы Волдырь испытывал недоверие к научным достижениям в целом. В конце концов, нынешний режим и существует благодаря научным достижениям. Но преемники Шершня внушали ему не большее уважение, чем преемники Филина. Он даже не помнил, кто рекомендовал нынешнего главу ДСИ на его пост. Ничего он собою не представлял, крыса лабораторная. Единственная причина, по которой Странник в свое время привлек внимание Волдыря, – его псевдопандейское происхождение.

– Впрочем, это не важно, – продолжал Умник. – По моим сведениям, все уже решено. Сегодняшнее заседание – просто для проформы.

Хотя с Умником никогда ни в чем нельзя быть уверенным, тут он определенно не лгал. Источники Волдыря утверждали то же самое.

– Ну что, идем?

Волдырь отшвырнул окурок и раздавил его ботинком. Он двинулся первым, и прокурор этого не оспаривал. Волдыря сопровождал Фиу, Умника – его референт. Уже то обстоятельство, что в здание были допущены сопровождающие, свидетельствовало о том, что сегодня ничего экстраординарного не предвидится. Впрочем, никому из охранников, секретарей, референтов дальше приемной ходу не было. Протоколы на совещаниях не велись. То есть никто из участников не сомневался, что все записывается, но делалось это автоматически.

Умник как-то жаловался, что обстановка во всех кабинетах, предназначенных для встреч, выглядит довольно пошло и однообразно. Врешь ты, прокурор, как обычно. Раздражает тебя эта обстановка. Угнетает. Так и было задумано, и я могу понять Канцлера.

Каминный зал, предназначенный для заседаний в этом особняке, отличался от других тем, что он был больше, и там действительно имелся камин. Тот, правда, не функционировал и был замурован. В целях безопасности опять же.

А так – окна замурованы, стены затянуты бархатом (здесь – желтым). Свет приглушен. Посреди зала – длинный стол, да и не зал это вовсе, просто большая комната.

За столом в креслах – дюжина мужчин. Младшим за тридцать, старшим около пятидесяти. Около – в обе стороны. Все граждане знают, что герои, свергшие ненавистный имперский режим, были молоды, и молодыми они для народа и остаются. О том, что с тех пор миновало около двадцати лет, помнить не обязательно.

Но для тех, кто был причастен, не могло возникнуть сомнений, что некоторые из присутствующих никак не могли принимать участия в тех исторических событиях – просто по возрасту. И действительно, состав внутреннего круга менялся. Но были те, кто оставался неизменным. Столпы и опоры. И все они сегодня присутствовали здесь. Канцлер, он же Папа. Граф. Барон. Умник. Волдырь. Дергунчик. Верховная администрация, суд, госбезопасность, армия. Султан и Ловкач пришли позже, у них были предшественники. Остальные – Очкарик, Чайник, Туча – были мелкой сошкой и не стоили внимания.

После кратких приветствий Султан начал излагать суть проекта. Волдырь слушал его вполуха. Все самое главное он уже знал. А прочее… ну да, открытие великое – экономика у нас в кризисе. Спрашивается, а когда она не была в кризисе? Только тогда, когда находилась в говне… ладно, в полностью разрушенном состоянии. И не надо мне про падение темпов роста, покупательной способности и отсутствие рынков сбыта. Это словесная дребедень, прикрывающая новый радикальный способ получения прибыли. В переводе на общепонятный – как срубить бабла по-крупному. А почему бы и нет?

Нудный, вечно недовольный голос Султана, как всегда, нагонял скуку. Однако Канцлер одобрительно кивал. Лишь это движение выдавало его заинтересованность. Его сухое лицо на фоне здешней обивки казалось еще более желтым, чем обычно, глаз не видно под набрякшими веками. Но он слушает. Канцлер эту экономическую заумь понимает. Или притворяется, что понимает.

Наблюдая за реакцией лидера нации, Волдырь пропустил момент, когда Султан закончил докладывать, и отметил этот факт лишь когда скрипение ведущего финансиста страны сменилось кашлем.

– Ну что, – сказал Барон, – будем считать вопрос решенным?

Канцлер, похоже, решил сделать многозначительную паузу в лучших традициях императорских театров, коих он в свое время был большой поклонник, и вот в эту паузу умудрился вклиниться Ловкач.

– Отнюдь. Мы еще не выслушали нашего научного эксперта.

А это была уже наглость – перебивать того, кто стоит настолько выше тебя. Что-то часто стал ты наглеть в последнее время, Ловкач, я тебе это еще припомню.

– Но ведь это формальность? – осведомился Умник.

– В нашем деле формальности надо соблюдать, тебе ли, Умник, этого не знать? – отозвался Граф.

Какие-то между ними трения, надо будет это учесть.

Канцлер, похоже, тоже счел формальности необходимыми.

– Ну что ж, послушаем. Странник, мы ждем твоего отзыва.

Глава Департамента специальных исследований вылез на свет. До этого момента он сидел где-то в темном углу. Взгляды присутствующих поневоле обратились на него – без восторга. Ну и рожа, подумал Волдырь. Себя он красавцем не считал, но этот… в хонтийском фольклоре есть какая-то разновидность нечистой силы, которая летает, используя уши вместо крыльев. Этот тоже мог бы – натуральные крылья нетопыря, а не уши. На такие обращаешь внимание первым делом. Остальное тоже не вдохновляет. Безволосая черепушка – хотя не стар вроде, круглые зеленые глаза, и весь он какой-то длинный и нескладный, как из детского конструктора сделанный. Одет в какую-то нелепую куртку. Это особенно раздражало. Волдырь терпеть не мог формальной манеры одеваться, но на совещания являлся в мундире. И остальные также были в мундирах или приличных костюмах. Один этот… Странник позволял себе пренебрегать декорумом. Как будто только что выскочил из своей лаборатории, где крыс резал и жаб потрошил.

Пришить бы ему эту хонтийскую нечисть как свидетельство хонтийского происхождения… ха, смешно. Слухи-то как раз ходили, что он, наоборот, из Пандеи. То есть в отличие от Волдыря, который был пандейцем по крови, но уроженцем метрополии, Странник, наоборот, родился в Пандее – но в семье имперского функционера, который там служил. После отпадения сепаратисты всех таких, ясное дело, вырезали. Этот, по идее, тогда мальцом должен был быть, но как-то уцелел и в бывшую метрополию перебрался. Так оно или нет, сейчас определить было невозможно, но в речи Странника порой пандейский выговор слышался. Не исключено, что он и впрямь детство свое провел в бывшей колонии.

Странник шваркнул на стол пачку распечаток. Ну-ну, крыса лабораторная, шурши бумажками.

– Предыдущий докладчик подробно рассказал, в какой жопе находится наша экономика. Ему виднее – он специалист.

«Да ты, приятель, еще наглее Ловкача будешь».

Султан нахмурился и поджал губы. Но, судя по ухмылкам остальным, им такое начало научной экспертизы понравилось.

– …мое дело – оценить проект по тем параметрам, которыми он соприкасается с деятельностью моего ведомства. В чем состоит проект? Если отбросить все лишние словеса – ведущие предприятия Столицы переходят на непрерывный цикл работы. Фактически – четыре смены. Причем оплата труда вовсе снижается. Поскольку постоянного излучения для поддержания работников в тонусе явно недостаточно, предлагается использовать точечные лучевые удары, которые будут расположены на каждом предприятии. При таком раскладе рабочие будут горбатиться и вообще без оплаты, на голом энтузиазме. Производительность подскакивает, расходы минимальные, греби золото лопатой. Я верно излагаю?

Присутствующие подтвердили, что да, в целом верно.

– Я и мои сотрудники провели тщательную проверку по части возможности претворения данного проекта в жизнь и его возможных последствий. Поскольку работа передвижных излучателей напрямую зависит от вверенного мне ведомства.

А ведь верно говорит, сволочь, вдруг сообразил Волдырь. Аккумуляторы можно зарядить только у него в конторе, сами периодически это делаем.

– И теперь я спрашиваю – какой сукин сын и предатель подсунул этот, с позволения сказать, прожект на рассмотрение правительству?

Такого не ожидал никто. Кто-то поперхнулся. По столу покатился опрокинутый стакан.

– Не зарывайся, Странник! – прикрикнул Барон. А когда он говорил в таком тоне, это всегда – или почти всегда – означало, что наглецу пришел конец. Сам Барон пачкаться не любил, и Волдырь с некоторым раздражением подумал, что работенку свалил на него.

Но хрящеухий и не думал смущаться.

– Что, убедили, будто проект принесет немыслимые выгоды? Принесет, массаракш! В первые месяцы. А дальше что, кто-нибудь подумал? Кто-то здесь изучал последствия воздействия ударных доз излучения на психику? Нет, конечно, а я вот изучал, это моя работа. Даже обычное непрерывное излучение вызывает у среднестатистического человека привыкание, подобное наркотическому. Усиленные сеансы, проводимые дважды в сутки, для организма сравнительно безопасны. Но если особь будет находиться под усиленным излучением часами – это передозировка, психика идет вразнос. А нам предлагают держать исполнителей в таком состоянии месяцами. Нам говорят – мы будем иметь неограниченный ресурс дешевой, практически бесплатной и полной активности рабочей силы. Нет, господа хорошие, на выходе вы получите толпу буйных сумасшедших. Избавитесь от отработанного материала, наберете снова – все сначала. А ведь человеческие ресурсы не безграничны. Через несколько лет страна будет населена сумасшедшими – охота править такими? Не верите – вот данные, здесь изложены результаты исследований.

– Это преувеличение, – буркнул Султан. – Фантазии кабинетного ученого.

– Да уж, кто это проект сочинял, мыслил трезво. Представьте себе толпу в экстатическом состоянии… вы знаете, какими они бывают во время сеансов. И представьте себе качество продукции, выпущенной такими специалистами. А ведь речь идет о военном и химическом производстве. И я задаюсь вопросом, что это: глупость или сознательная диверсия?

– Мне бы тоже было это любопытно узнать, – обронил Канцлер.

– Я берусь провести следствие, – высунулся Ловкач.

Настроение среди собравшихся явно переменилось. Новички, крысюки поганые, унюхали, куда ветер дует. Кто-то из них, кажется, Туча, промямлил:

– Вообще-то обучение квалифицированных рабочих также требует расходов. И если эксперт говорит, что их придется часто заменять, выгода не столь очевидна.

Хрен с ними, с новичками, все зависит не от них. Волдырь бросил взгляд на «тяжеловесов».

Явное неудовольствие услышанным выказывал только Султан. А то! Он сидит слишком прочно, чтоб его можно было так просто свалить, но если провалится проект, которому он покровительствовал, это крепко ударит и по нему, и по его клике. Барон, хоть и осадил Странника, был рассержен скорее его хамским поведением, а не содержанием речи. Граф делает вид, что ему все равно. А Дергунчику и впрямь все равно. Худо выглядит Дергунчик, похоже, инфа о том, что боевой товарищ с травы перешел на химию, верна. А Умник слушает внимательно. Делает выводы. Или что-то он такое заранее знал? Подозревал? Вот ведь поганец.

– И сверх того, – продолжал Странник, – передвижные излучатели – это не ретрансляционные башни, где система обслуживания уже налажена и фактически сводится к охране. Данные, представленные мне, не предполагают полную автоматизацию обслуживания. То есть, ясное дело, управлять всем этим будет не техника, а люди. И что это будут за люди, находящиеся в зоне действия повышенного излучения? Обычные среднестатистические граждане станут восторженными идиотами, действия которые непредсказуемы. А остальные… – он обвел взглядом присутствующих, – просто передохнут от болевого шока. Нет, пока не изобретено средство индивидуальной защиты от белого излучения, даже заводить подобные разговоры – бред и вредительство.

– Но разработки ведутся уже двадцать лет, и безуспешно. – Ага, Граф, и тебя зацепило. – И что ты на это скажешь?

– Скажу, что прошло лишь три года, как принял Департамент. И есть у меня подозрение, что разработки эти тормозились намеренно. Не знаю уж, сами мои предшественники до этого додумались или кто-то им подсказал.

– То есть ты считаешь, что создать защиту возможно? – Похоже, и Барон сдает позиции.

– Ну, кто ж на моем месте скажет, что создать ее невозможно… – Эти круглые глаза цвета болотной ряски глядели с исключительной наглостью. – Ни завтра, ни через месяц не обещаю. Работа займет года два как минимум. Может быть, пять.

И все они – даже Султан, даже вышедший из ступора Дергунчик – уже смотрят на мерзавца с надеждой… с благоговением?

Как же легко оказалось поймать вас на простейшую приманку, великие люди, Отцы страны, вершители судеб. Пообещай вам избавление от мучительной боли, которая два раза в день уравнивает вас, великих и могучих, с самыми презираемыми, самыми гонимыми, с теми, кому отказано в праве называться людьми, – и вы уже готовы на того, кто обещает, молиться, хотя минуту назад готовы были растоптать его в прах.

Но он, Волдырь, не позволит себя провести. И выступать против Странника в открытую он сейчас не будет. Не такой он дурак.

Он убедится, что Странник врет, – и тогда ударит. Потому что на долю секунды и в его душе шевельнулась эта поганая, жалкая, недостойная мужчины надежда. Но чтоб этот урод сумел сделать то, что было недоступно Шершню?

А Странник продолжал:

– То, что излучение – опора нашей страны или, если угодно, цемент, скрепляющий общество, – это аксиома. Оно обеспечивает равновесие, благодаря которому данный социум может существовать. Всякая попытка пошатнуть это равновесие, не важно, в какую сторону – уничтожить источник излучения, перехватить над ним контроль или, наоборот, усилить, – приведет к катастрофе, масштабы которой будут соизмеримы с итогами мировой войны, если не хуже. Поскольку здесь нет людей, не понимающих элементарных вещей, любое телодвижение, направленное на разрушение равновесия, сознательно или нет, – должно быть расценено как диверсия против существующего строя. И караться соответственно. Я все сказал.

– Ну что ж, – изронил Канцлер, – это была познавательная… экспертиза. Полагаю, ни у кого не осталось сомнений, что предлагаемый проект не представляет интереса для руководства страны и принят быть не может. – Он повернулся к Султану. – Никаких обид, а?

– Да, – светски заметил Граф, – вместо золота тебе подсунули кучу позолоченного хлама.

– Я разберусь с теми, кто это сделал, – сквозь зубы процедил Султан.

– Безусловно, безусловно. Но вообще-то для того, чтоб разбираться, у нас есть соответствующие органы.

– Я этим займусь. – Волдырь понимал, что пришло его время высказаться.

– По своей линии, да, – сказал Канцлер. – Это может оказаться происками внутреннего врага. Султан, я рекомендую тебе оказывать Волдырю всемерную помощь, он как-никак наши глаза и уши. Ну, что, всем спасибо…