Текст книги "Дорога висельников"

Автор книги: Наталья Резанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 5
Экспедиция

Утро не обошлось без очередного скандала. Небольшого.

Монастырь выделил путешественникам четырех лошадей. Трех верховых и вьючную. Перегрин приехал верхом и привел с собой мула с поклажей.

При таком раскладе один человек, а именно Пандольф, оставался без средства передвижения. Тот возмутился и заявил, что раз уж его заставляют быть на подхвате, идти пешком он не намерен. Ингоз не преминул уесть напарника и высказался в том смысле, что Пандольфу надлежит быть мальчиком на побегушках, а не на поскакушках. Приятели сперва разлаялись, потом решили воззвать к Воллеру, но оказалось, что тот уже отбыл.

В несвойственной ей роли миротворицы выступила Сайль. Она была только рада возможности уступить своего коня (вернее, кобылу) Пандольфу и заметила, что, мол, не такая неженка, как некоторые, и пешком ей идти куда как удобнее. На чем и согласились, иначе выход из обители отложился бы до полудня.

– Устанешь – скажи, – предупредил Маркхейм. – Я тебя к себе подсажу.

– Скорее эти клячи устанут, чем я на своих двоих. Тоже мне, нашли скакунов в монастырских стойлах!

Ингоз заржал не хуже той лошади, очевидно трактуя слова Кружевницы не в самом пристойном смысле. Хотя она, скорее всего, ничего такого в виду не имела. И преувеличивала, обозвав монастырских лошадей «клячами». Они были крепкие, кормленые. Но ни красотой, ни резвостью не отличались. Зачем это в монастырском хозяйстве? Отец Джеремия не был такой уж затворник и порой выезжал по делам, и кто-то из братии его сопровождал, благо обитель Святой Евгении не принадлежала к монастырям того устава, что предписывают монахам только ходить пешком либо ездить во имя смирения исключительно на ослах и мулах. Но ни настоятель, ни его подчиненные не были из числа священнослужителей, что обожают гарцевать на кровных конях не хуже кавалеристов.

Кстати о кавалеристах – в недавнем прошлом капитан Нитбек взял бы у ремонтеров таких лошадей лишь для обоза. За многие годы службы он избавился от некоторых предрассудков, усвоенных в отцовском имении, – например, что в бою под седлом должен быть только жеребец, а не мерин или, хуже того, кобыла. На Юге на ком только не ездили, особливо по ту сторону границы – вон махди, то бишь лжепророк, пришествия которого ожидали рахманы, вообще должен был явиться на белой боевой верблюдице. Однако военные условия предъявляли свои требования. Боевые кони, помимо выносливости, должны были отличаться и резвостью, и нравом, а офицерские – тем паче.

Но никогда со времени детства Сигварду не приходилось садиться на коня, столь схожего с крестьянским.

То же самое можно было сказать о лошадях, доставшихся Ингозу и Пандольфу. Несколько лучше обстояло дело с теми, которые принадлежали Перегрину. На чем передвигаются маги, ходят разные толки, однако у Перегрина под седлом был высокий рыже-чалый мерин, несомненно с примесью зохальских кровей, хотя и несколько тяжеловатый. Так ведь не скачки же он здесь собрался устраивать. Поклажу мага вез крепкий мул.

В Карнионе и Южном пограничье мулы и лошаки в последнее время при грузовых перевозках все больше вытесняли вьючных лошадей. Из-за этого возникали склоки между разными торговыми гильдиями. Ибо распространение мулов удешевляло сухопутные перевозки, и это вело к тому, что перевозки по морю сворачивались. Тут, конечно, еще и страх перед пиратами сыграл свою роль. Естественно, судовладельцы и Лига Семи Портов старались прибегнуть к мерам, препятствующим разведению мулов. В Нессе был даже принят закон, запрещавший городским патрициям запрягать мулов в кареты, и болтали, будто за законом этим стоит не кто иной, как адмирал Убальдин.

Но до Открытых Земель такие страсти не докатились. Напротив, можно было ожидать, что если мулов все же запретят в прибрежных городах, то здесь, в глубине страны, их количество только увеличится. Возможно, это обстоятельство могло в перспективе сказаться на делах Дороги Висельников, но задумываться об этом впору было Воллеру, а не тем, кто туманным осенним утром выехал, а также вышел из ворот монастыря Святой Евгении.

– Что ж, молодой человек, – обратился Перегрин к Ингозу, – показывайте дорогу, и посмотрим, удобнее ли она той, что знаю я.

Ответил, однако, не Ингоз, а Пандольф, точнее, задал встречный вопрос:

– Так вы что, почтеннейший, там были?

– Разумеется, был.

– Тогда на кой черт Воллеру понадобилось искать проводника? И почему вы вчера промолчали?

«Потому что Воллер вовсе не был уверен, что Перегрин когда-либо бывал у искомой цели», – мог был ответить ему любой из присутствующих, кроме разве что Кружевницы, которую подобные материи не интересовали.

Перегрин объяснил действия Воллера и свои более дипломатично:

– Потому что я путешествовал в горах, а вчера этот путь был отвергнут. Дорога через лес мне неизвестна, я шел по другой. Вдобавок это было очень, очень давно.

Ингоз кашлянул, напоминая, что вообще-то обращались именно к нему.

– Там не сплошь леса, кое-где вполне даже открытая местность, особенно ближе к перевалу. Но поначалу – верно. Пробираться будем лесом. Езжайте за мной, я покажу. – И он тронул поводья.

Пандольф, может, был бы и рад указать сотоварищу на ошибку – не туда он ведет, но пока что не мог этого сделать, поскольку и сам точно не знал, куда они движутся.

Хотя Ингоз вывел караван на малозаметную тропу, перейти на рысь не было возможности. Так что Сигвард напрасно опасался за Кружевницу. Сложив свой тючок на вьючную лошадь, она топала вполне бойко, не выказывая никаких признаков усталости. И если вначале капитан собирался предложить ей взяться за стремя, если уж так не хочется подниматься в седло, то, поглядев на нее, решил, что это лишнее.

Двигались они так: впереди Ингоз, за ним Перегрин, – его мул, то ли находившийся под действием чар, то ли просто хорошо обученный, следовал за мерином. Далее пешая Сайль и конный Сигвард. Пандольф был замыкающим и вел в поводу вьючную лошадь. Возможно, следовало бы вручить повод Сайль, но Пандольф почему-то в этом отношении ей не доверял.

Первый отрезок пути преодолели молча. Ингозу и Пандольфу, а может, и Кружевнице надоело изощряться во взаимных издевках. А новых своих спутников они не знали, равно как и того, где у них слабые места, по которым можно врезать. Сайль, наверное, это не смутило бы – если она начинала хамить, то делала это с изысканностью артиллерийской батареи. Но сейчас она была не в разговорчивом настроении. Вероятно, ее увлекла новая цель, и она не чаяла, как побыстрей до нее добраться. Перегрин и Сигвард тоже не торопились заводить разговоров. Возможно, к этому располагала лесная тишина.

Первым, кто нарушил молчание, против всяких ожиданий, был Сигвард.

Произошло это на привале. Если некоторые люди могут двигаться весь день без остановки, то лошадям требуется отдых. Впрочем, люди тоже были не прочь передохнуть, по крайней мере, Ингоз с Пандольфом. Вот тут Сигвард и воспользовался тем, что задушевная пара расслабилась.

– От кого потребовалась Перегрину вооруженная охрана? – спросил он. – Кроме беглых?

– А с чего ты взял, что здесь, кроме беглых, еще кто-то есть? – угрюмо полюбопытствовал Пандольф.

– Вряд ли бы меня отправили сюда ради приятной лесной прогулки. По тому, как ваш Воллер вел себя, намечается заваруха со стрельбой. Вот я и хочу знать, в кого стрелять.

– Может, будет заваруха, а может, и нет. – Ингоз успел заглотить утащенную с монастырской поварни лепешку с сыром, и это сильно улучшило его мироощущение. – И стрельба для нас дело обычное, и не только стрельба, оттого-то мы это чучело и терпим. – Он оглянулся, без особого интереса, чтобы посмотреть, как поведет себя Кружевница в ответ на «чучело», не обнаружил ее в поле зрения и продолжал: – А насчет стрельбы… ну, могут быть и беглые… да ты и сам-то кто?.. или вот она… Но заметь себе, тут каждый заводчик или хозяин рудников собственную охрану имеет. Вот эти молодцы зачастую между собой и воюют. А хозяева еще и нас нанимают. Нам что, мы идем, отчего ж не пойти, ежели платят…

– И у Роуэна, конечно, таких молодцов хватает.

– У него-то больше всего.

– Отчего же он их не послал вместе с нами?

– Ты, малый, совсем тупой или притворяешься? – вмешался Пандольф. – Ясно же – заказчик хочет до поры до времени сохранить тайну. Не знаю я, зачем ему понадобилось взрывать эту хрень. Но какую-то выгоду поиметь с этого он собирается. А с этими парнями какая же тайна? Это все равно что в трубы трубить – слушайте, мол, кто еще не слышал, мы идем!

– Вдобавок лесных троп они не знают, – Ингоз не мог позволить, чтоб у него отобрали сольную партию, – поперлись бы открыто. А ты не думай – раз здесь народу негусто и поселений мало, так никто ничего не видит. И нашлись бы те, кто перехватил бы мэтра Перегрина – просто так, сведенья полезные получить. Выходит, без нас никак.

– Стало быть, если я верно вас понял, основную опасность – и сейчас, и в будущем – для нас представляют наемники конкурентов нынешнего клиента.

– В общем, верно… – Ингоз впал в кратковременную задумчивость, начал было загибать пальцы на обеих руках, потом плюнул и прекратил это занятие. – Короче, если не брать в расчет разную мелочовку, которая разбежится от одного взрыва, три крупные компании нам могут угрожать. Служат соответственно Орану, Куаллайду и Траудету. Это те, которые, по карнионским понятиям, на стороне порядка.

– А на стороне беспорядка – беглые?

– Ну да. Или просто отродье всяческое, которое в шайки сбивается. Хотя нынче говорят, этих поменьше стало. Теперь-то, раз здесь появилась каторга, то появились и охранники. А раньше – я-то уж этого не застал – сюда ворье сбивалось чуть ли не со всей империи. Погуляют на больших дорогах, а после в Заклятых Землях прячутся.

– Как мы теперь.

– Тоже сравнил! – обиделся Ингоз. – У нас порядок, дисциплина, и вообще… мы не прячемся. Мы, можно сказать, сами направляем события. А эти сидели в горах, на Эрдском Валу. Там раньше укрепления старые были, теперь от них, почитай, ничего не осталось.

– Зато теперь новые построят, – снова подал голос Пандольф.

– Построят. И строят уже. Только на равнине, а не в горах… Ну что, ответил я на твой вопрос?

– Да. Общим счетом: наемники, беглые и просто бандиты.

– Точно, а больше в Открытых Землях опасаться нечего.

– Ошибочная точка зрения, – негромко заметил Перегрин. – Хотя и весьма распространенная. Люди склонны к крайностям. Прежде они чрезмерно боялись этих краев, а теперь спешат изгнать из памяти все непонятное и слишком страшное. Ваша Дорога, господа, – не исключение. Но эти земли, как их ни называть, и в особенности Эрдский Вал и Междугорье, слишком долго были ареной противоборствующих сил, о которых большинство людей не имеет понятия. И было бы верхом наивности полагать, что они так легко согласятся уйти.

– Полная дурь! – Кружевница, обретавшаяся где-то за деревьями, вышла на поляну. – Сказки для баб и простачков. Хороший бы пороховой заряд под хвост этим таинственным силам! Или вот зажигательная смесь… как только доведу ее до ума…

– А может, заказчик именно этого от нас и добивается? – спросил Сигвард. Неизвестно, к кому он обращался, но и Кружевница, и Перегрин взглянули на него со вниманием.

– А не пора ли нам двигаться дальше? – заявил Ингоз, ибо для него сей аспект беседы интереса не представлял.

Никто не стал с ним спорить. Отряд вновь двинулся в путь, и более до вечера ни происшествий, ни задушевных бесед не было.

Место для ночевки выбирал тоже Ингоз. Он снова подтвердил правильность кандидатуры проводника, отыскав ручей, из которого можно было набрать воды для ужина и напоить лошадей. Там же встали лагерем – если это можно было так назвать. Палаток не разбивали. Распределили, кому в какой черед сторожить. Пандольф потребовал, чтоб Сайль от стражи освободили – не потому, что она, черт побери, дама, а из-за ее полной безответственности. Ей, конечно же, будет плевать, если остальным перережут глотки у нее под носом. Сайль не протестовала. Зато Перегрин вызвался нести стражу наряду с остальными. Сказал, что его мучает бессонница и если уж не спать, так с пользой для дела.

Развели костер, Пандольф с Ингозом занялись ужином – ясно было, что от Сайль помощи не дождешься. Впрочем, сегодня в распоряжении имелись припасы из монастыря, и сильно напрягаться не пришлось.

Перегрин, сидя у костра, что-то черкал на своих табличках. Сигвард вел о чем-то беседу с Кружевницей. Ингоз прислушался.

– Кто тебе сказал? Каменные ядра только рахманы нынче применяют. У имперских войск – чугунные и свинцовые. Говорят, что немцы – первые в этом деле, но императорский пушечный двор в Тримейне недаром деньги от казны получает. Хотя тоже мудрят, бывает. Полевые орудия пятидесятого калибра – представляешь себе?

– Это зачем?

– Говорили, для дальности выстрела. Черта с два!

– Слушай, а вот сейчас многоствольные орудия, слышала я, появились – у вас они были?

– Ты не путаешь? Тяжелый мушкет о трех стволах – ландфус называется – это я видел. Стрелять, конечно, можно только с сошкой.

– Нет, это точно не мушкет. Тяжелое орудие, его еще «органным» называют, потому что у него стволов – как труб у органа. Я читала, но там мало написано…

– Таких у нас не было. А если где-то их и пользуют, так только при осадах, а не в поле.

– А вот еще насчет точности прицела…

– Вы только посмотрите на них! – вмешался Ингоз. – Воркуют, голуби! И о чем! Собрались, что ли, этот мост – если он существует – из пушек расстреливать? Так уж поверьте мне – не дотащите вы туда пушку по горам.

– Отчего ж непременно туда? – возразил Сигвард. – Никто из нас вроде не собирается умирать после этой экспедиции. А вот что будет потом… может, артиллерия и понадобится.

– А ты, Кружевница? Это ж не твое – пушки там, кулеврины… Или тебя заводят разговоры о ядрах и длинных стволах?

Ингоз даром потратил цветы остроумия – Сайль шутки не поняла.

– Ну, я не собираюсь оставлять то, что задумано. И гранаты, и зажигательную смесь. И легким стрелковым оружием Воллер просил заняться. Однако ж точность прицела – тоже интересно. У отца была книга по этому вопросу… кстати, ее не немец написал, а вовсе даже итальянец. Ты не читал? – обратилась она к Сигварду.

– Нет, я свои знания не из книг получал.

– Ты что, у себя в лесу пушки собралась клепать, что ли? – не унимался Ингоз.

– А ты тупой! Пушки уже сто лет никто из полос не клепает… ну не сто, а полста точно. Только отливают.

– Для того-то в Открытых Землях литейные заводы и строят, – буркнул Пандольф со своего места.

– Точно! Именно Роуэн и строит! Только сейчас дошло! Эй, Кружевница, ты, выходит, к Роуэну на службу перебежать собралась?

– Ее не возьмут, – уточнил Пандольф. – Не берут баб в мастера на литейные заводы.

– Да на кой мне сдался этот ваш завод! Мне и так хорошо.

– Если подумать, она и так у него на службе, – сказал Сигвард. – Как и все мы.

– Да ни черта! – оскорбился Ингоз. – Мы на службе у Дороги. И только у нее! Заказчики меняются, Дорога остается.

– А мне без разницы, Дорога там, не Дорога, – заявила Сайль. – Мне моя работа важна, а кто дает возможность ею заниматься – наплевать.

– Да никто, кроме Дороги, тебя к такой работе не допустит, дура!

Перегрин молча смотрел на них из-за языков пламени.

ИЗ ЗАПИСЕЙ ПЕРЕГРИНА

«Может ли девушка принадлежать ко второму поколению? Или даже к третьему? Времени прошло достаточно. Это бы объяснило пристрастие к столь нехарактерным занятиям, а странности в поведении – искажением памяти. Если все обстоит так, это бы весьма облегчило задачу. Нет ли определенной закономерности в том, что ее притянуло именно сюда, именно в это время?

Но вряд ли я сумею проверить это, прежде чем мы достигнем цели. Впрочем, следует попытаться…»

В Открытых Землях, защищенных от северных ветров Эрдским Валом, осенью, если дожди не зарядят, тепло держится долго. Но это все же осень, не лето, и тем, кто спит на земле, у костра, лучше закутаться в теплый плащ, иначе под утро, к тому времени, как огонь умрет и ляжет роса, холод начнет пробирать до костей. Все путешественники так и сделали, кроме Кружевницы, которая завалилась спать как была.

Сигвард заметил это уже утром, когда успел умыться у ручья, а Сайль только продрала глаза.

– У тебя что, плаща нет? Нашли бы…

– Чепуха, – она зевнула. – Я никогда не мерзну.

– Это правда? – с неожиданным любопытством спросил Перегрин, складывавший свои вещи в сумку.

– Правда-правда, – вместо Сайль ответил Ингоз. – Я сам видел, как она по снегу босиком шастает – тут иногда, мэтр, зимой снег все же выпадает.

– По снегу – это что, – авторитетно заявил Пандольф. – Эдак каждый эрдский нищеброд может. Вот если бы она по раскаленным углям босиком шастала…

– Бывает и такое, – заметил Сигвард. – Цыгане в Южном пограничье во время представлений по углям босиком пляшут. Фокус, никакого чуда в этом нет…

– Вот именно, – подвела итоги Сайль. – Мне холодно не бывает, а у них пятки дубленые. Никаких чудес.

Вероятно, последняя фраза адресовалась Перегрину, но он не обратил на нее внимания.

Они быстро перекусили и снова собрались в путь. Пока седлали лошадей, Перегрин спросил у Сигварда:

– Господин Маркхейм, с чего вы взяли, будто Роуэн с помощью нашей экспедиции собирается закрыть врата в иные миры?

Сигвард не сразу сообразил, о чем речь, потом припомнил разговор на вчерашнем привале.

– Ничего я не знаю ни про какие врата и ни про какие миры. Вам бы об этом с людьми учеными толковать, не со мной. Но если наш заказчик верит в то же, что и вы, то компания подобралась подходящая. Как раз для того, чтобы уничтожить сверхъестественную опасность всеми возможными способами. С помощью колдовства, искусства и науки. Да еще и вышли мы из монастыря…

Перегрин задумчиво кивнул.

В пути Пандольф продолжал просвещать Сигварда насчет обстановки в Открытых Землях. Собственно, спровоцировал его на это сам Сигвард. Он сказал, будто понял, кто здесь противники Дороги. А кто союзники?

– Вот ты идешь с нами, чтобы в случае опасности отправиться за помощью. Но к кому?

– А не много ли хочешь знать? – пробурчал Пандольф.

– Не хочешь – не говори. Сам разберусь. Во-первых, люди Роуэна – так? И на кого из промышленников вы еще, кроме Роуэна, работаете – думаю, Ингоз в крайности запираться не будет.

– Думает он… больно умный выискался. – Пандольф подъехал ближе. – Кой-чего ты угадаешь, а многого не сможешь. Тут, в Открытых Землях, только мы связаны с Дорогой всеми потрохами и на всю жизнь. Остальные – за услугу отслуживают вроде тебя и знают только то, что им положено. Ну, если где отсидеться надо, пожрать, еще чем снабдиться… это тебе Ингоз скажет, если Воллер еще не потрудился сказать. Но вот те, которые вместе с тобой драться пойдут, – этих ты так просто не найдешь. Мы тебе вчера толковали, что приложили руку к тому, чтоб беглых в Открытых Землях стало больше…

– Вот ты о чем.

– Людишки там разные, хотя, конечно, все – рвань каторжная. А с кем не бывает? Со всяким бывает. Но есть такие, от которых ни толку, ни благодарности, а есть люди с понятием. Таких и можно созвать, ежли что…

– Они надеются, что Дорога спасет их от виселицы во второй раз?

– Всякое бывает… если заслужить. Но как ты уже догадался, у этих парней лежки не на самом видном месте. По большей части в горах. Говорят, раньше там такие пещеры были – чуть не армию спрятать можно… но теперь из-за разработок всяческих сильно это дело потревожили. Но есть места заповедные, куда рудокопы еще не добрались…

– Вроде того, куда мы идем.

– Это ты хватил, там вообще камень голый, а людям все же пить-есть надо. Так что совсем в дебри они не забираются. Найду я их.

– Стало быть, главное – не перепутать, кто из этих молодцов наши враги, а кто, скажем так, союзники.

– Для тебя – да. Уж я-то не спутаю.

– А вообще никому верить нельзя – ни врагам, ни союзникам, – донесся голос Кружевницы. Оказывается, она слушала. – Ни вот этим долболобам.

– Ага, только тебе верить можно.

Но она не поддалась на подначку Пандольфа.

– Мне тоже не надо верить. А только, – она обращалась к Сигварду, – с тех пор как я в лесу живу, ко мне всякие забредали. И противники, и подельники… Вот оружие – оно ни разу не подводило. Ему и доверяй.

– Взялась учить ученого! – съехидничал Пандольф. – Маркхейм – человек военный, он в оружии больше твоего смыслит.

– Как пользоваться – верно, больше, – согласился Сигвард. – А как сделать – вряд ли.

– Так тебе и не надо делать. На то есть оружейники.

– Делать не надо, думать надо.

ИЗ ЗАПИСЕЙ ПЕРЕГРИНА

«А если это не девушка, а капитан? То-то мне лицо его показалось знакомым. Но это было бы слишком просто…»

– Не нравится мне все это, – заявил Ингоз на четвертый день пути.

– Что тебе не нравится? Хорошо идем.

– Вот это и плохо, что слишком хорошо! На нас никто не нападает. Жратва есть. Кружевница нашла с кем потрепаться и не лается. Даже дождя не было, а ведь осень!

– Вот не сглазь насчет дождя. Да и жратва кончается.

– Ты, что ли, все сметал, проглот эрдский?

– На себя бы посмотрел, морда карнионская! Устроился, понимаешь, на монастырских харчах…

Впрочем, переживать из-за недостатка провизии Ингоз не стал.

– Ну, это я вас в деревню выведу, как обещал…

– Значит, придется выйти из леса? – спросил Перегрин.

– Иначе провиантом не запасешься. Можно, конечно, подстрелить какую-нибудь живность. Но это нас задержит в пути.

– Если только вы, мэтр, дичь не приманите, —хмыкнул Пандольф.

– Отчего же вам сразу не попросить меня наколдовать вам еды?

– Наверное, потому, что колдовскую еду жрать невозможно.

– Можно. Только она не насыщает. Так что не стоит и стараться.

– Мэтр, это же вроде не по вашей части, – осторожно заметил Ингоз.

– Верно, юноша, я предсказатель. Но коль скоро я могу показать человеку его будущее, показать ему, скажем, бараний бок тоже не составит труда.

– И будущее будет таким же призрачным, как бараний бок, – сказал Сигвард.

– А это уже не по твоей части! – Ингоз опасался оскорблять мага и предпочел бы, чтоб спутники тоже этого не делали.

Но Перегрин вовсе не обиделся.

– По-всякому бывает. Не каждому будущему дано осуществиться. Меня сейчас больше волнует прошлое…

Перегрин как будто ждал от Сигварда вопроса – что он имеет в виду. Но Сигвард заговорил о другом:

– Значит, выходим к деревне. Мы-то можем продержаться охотой, так и о лошадях подумать надо.

– А может… это… я лучше в лесу подожду? – подала голос Кружевница.

– Что, испугалась? – злорадно спросил Ингоз.

– Нет. Только неохота мне что-то к людям идти. Отвыкла я от них.

– А мы что, не люди? – оскорбился Ингоз.

– Ну, вы… – она махнула рукой.

– Надеюсь, мы там не задержимся. – Перегрин не позволил разгореться ссоре. – Вся надежда на вас, господин Ингоз.

Ингоз, не понятый приятелем и обиженный Кружевницей, приободрился и захорохорился. Но, согласно его же собственным объяснениям, ближайшего поселения они должны были достичь не раньше завтрашнего дня, и ночевать все равно пришлось в лесу.

Когда встали на ночевку, Ингоз внезапно спросил у Перегрина:

– Мэтр, а почему вы сказали, что вас больше интересует прошлое?

Перегрин, противу ожидания, не осерчал, что его оторвали от записей.

– Многое. Это места с очень богатым прошлым, от которого, возможно, зависит успех нашей экспедиции. Признаюсь, я полагал, что людям вашего сообщества больше об этом известно. Учитывая происхождение Дороги Висельников…

– Чем это вам происхождение наше не нравится? – набычился Пандольф.

– Напротив, напротив… А вам известно, юноша, как появилась Дорога Висельников?

– Ну… – протянул Пандольф. – Дела эти давние… Никто не помнит…

– Более давние, чем вы можете себе представить. Название «Открыватели Путей» вам что-нибудь говорит?

Ингоз с Пандольфом недоуменно переглянулись и отрицательно замотали головами.

Перегрин удрученно вздохнул.

– Уж если такие опытные люди, как вы, и, несомненно, посвященные во многие тайны Дороги, этого не знают, чего ждать от других?

– Расскажите, мэтр! – Подвижная физиономия Ингоза приобрела сходство с лицом ребенка, которому пообещали сказку на ночь. Тем более что ночь и впрямь наступила.

– Ну, то что в прежние времена Открытые Земли именовались Заклятыми и творились здесь дела странные и страшные, вам, надеюсь, известно?

– Эти сказки все знают, – проворчал Пандольф.

– Значит, известно. Только это чистая правда. Не все, что происходит в баснословные времена, есть баснь. Итак, тогда власть королей, а впоследствии императоров не простиралась над Заклятыми Землями и отчаянные люди искали здесь приюта.

– Прямо как сейчас.

– Однако тогда их здесь никто не искал и не ловил, – поправил Ингоза Перегрин. – Дурной славы этих земель было достаточно. И что особенно важно, обитали здесь не одни изгои – а таковыми были не только преступники, но также люди, пожелавшие искать тайных знаний и практиковать магические занятия вдали от всевидящего ока церкви. У Заклятых Земель не осталось исконных обитателей, все они погибли при нашествии Темного Воинства. Но древнейшей общиной, известной в этих краях, были Открыватели Путей. Никто не знает точно, когда они здесь поселились, но можно с уверенностью утверждать, что это было до возникновения империи. Эти люди не причисляли себя к колдунам, хотя многие их умения сочли бы сверхъестественными. Может быть, Открыватели были правы – тогда здешняя земля и все стихии, господствовавшие на ней, были пропитаны магией, а Открыватели лишь научились ее использовать. Ведь единственное, что умели делать, – открыть путь в окружающем хаосе, пройти там, где никто другой пройти бы не сумел.

– А зачем это было нужно? – спросил Пандольф.

– Но ведь я уже говорил. Открыватели здесь жили постоянно. Остальные сюда стремились. Одним нужно было убежище, другим – сокровища, истинные или мнимые, третьи искали подвигов и славы. И наконец, были те, кто алкал потаенных знаний. Но там, где реки ежедневно меняли русла, а горы – очертания и даже светилам небесным нельзя было доверять, они в лучшем случае заплутали бы, а в худшем – погибли. Поэтому они прибегали к помощи Открывателей Путей.

– Что же – это были просто проводники?

– Да. Причем их обычаи запрещали пользоваться тем, чего искали и порой находили пришельцы, – и сокровищами, и знаниями. Но Открыватели не были и бескорыстными подвижниками. Некоторые утверждают, что они требовали изрядной платы и благодаря этому скопили большие богатства. В прошлом веке предпринимались попытки эти богатства отыскать – тщетно. Лично я не верю, что Открыватели за свою помощь взимали деньги. Деньги в ту пору здесь не имели никакой ценности. Я полагаю также, что правы те, кто утверждает, что Открыватели ввели в обычай принимать услугу за услугу.

Пандольф многозначительно хмыкнул.

– А потом, как уверяют нас, Заклятие пало. Как это произошло и в чем заключалось, трудно сказать. Вероятнее всего, древние чары, делавшие эти земли заклятыми, истончились от времени и развеялись сами собой. Тропы перестали уходить из-под ног, пропасти – разверзаться на ровном месте. Горы не меняли своего положения, солнце и луна следовали предначертанным им путями. Необходимость в Открывателях отпала.

Перегрин замолк. Ингоз подождал некоторое время, недовольно ерзая, потом вопросил:

– Что, и это все?

Маг с неподвижным лицом смотрел на костер. То ли он задумался, то ли хотел подогреть интерес слушателей.

– Достоверно известно, что тогда – примерно полтораста лет назад – Открыватели покинули эти места, и более о них ничего не было слышно. А через несколько десятилетий, вскоре после основания Лиги Семи Портов, возникла тайная организация, именуемая Дорогой Висельников. Традиции которой до некоторой степени схожи с традициями Открывателей.

– Это что же, – возмутился Пандольф, – вы хотите сказать, что нашу Дорогу эти самые Открыватели и сотворили?

– У меня есть основания так считать. А подробности, господа, я надеялся услышать от вас. Сами понимаете, в книгах о таком не пишут, однако бывает, что устное предание сохраняет больше, чем книга и рукопись. В Карнионе так случалось нередко. Но, похоже, те, кто продолжил дело Открывателей, утеряли не только их умения, но и память. Впрочем, это можно сказать не только о них…

– А зачем вам их умения? – спросил Сигвард. Он, оказывается, тоже слушал. – Вы же сами сказали, что после падения Заклятия они бесполезны.

– Я этого не говорил. И вообще, бесполезных знаний не бывает. Люди только не всегда могут угадать, когда и при каких обстоятельствах они могут быть полезны. А что касается Заклятия… Я уже пытался объяснить вам. Заклятые Земли, Эрдский Вал и Междугорье слишком долго служили вместилищем чуждых человеку сил, чтоб эти силы сразу исчезли.

– Это как болезнь? – предположил Ингоз.

– Остроумное сравнение, друг мой. Но болезни бывают разные. Вот оспа – если человек не умер, то никогда уже больше не заболеет этим недугом. А здесь скорее может служить примером желтая лихорадка.

– Никогда не слышал, – с сомнением сказал Пандольф.

– Я слышал, – откликнулся Сигвард. – В Южном пограничье эта напасть бывает… слава богу, не в то время, когда я там служил.

– Верно. В северные края желтая лихорадка почему-то не проникает. Тогда вам должно быть известно, что это болезнь тяжелая, но не столь губительная, как чума или оспа. Однако и по выздоровлении человек не избавлен от возвратных приступов, иногда – в течение всей жизни.

– Нашли с чем сравнивать. – Пандольф сплюнул. – Чума, лихорадка, оспа… еще бы холеру вспомянули. Вы лучше скажите, откуда это вам известно? Это же давно было. И говорите, в книжках не пишут, а люди не помнят.

– Я говорю о том, что видел сам, – медленно произнес Перегрин. – Нет, я не имею в виду, что жил здесь в те времена, когда свершился исход Открывателей, хоть я и старше, чем кажусь. Когда я помогаю людям увидеть будущее, оно иногда неразрывно связано с прошлым. Но эти картины неясны. Вот почему неполны мои знания.

– Ну все, полилась лапша на уши, – прошипела Кружевница. – А Пандольф с Ингозом, дураки, наживку заглотали… И этот… тоже мне, мудрец великий, в Нессе такие десятками на каждом мосту сидят…

Глянув на нее, Сигвард заметил, что она едва не задыхается, руки ее, сложенные на коленях, сжаты так, что суставы побелели. И это при том, что она явно не привыкла сдерживать свои чувства. Внезапно Сигвард догадался, что выпад против Перегрина был только предлогом. И чувством, владевшим ею, была не злость.

– Почему ты так боишься идти в деревню?

Она даже не стала спорить.

– Не знаю… отвыкла. Рожи чужие. Бабы. Ненавижу. Твари.

После недавних событий Сигвард не склонен был отстаивать достоинства женского пола.