Текст книги "Варлетка Спироза"
Автор книги: Наталья Патрацкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
Глава 50
Осенняя сырость бродила среди редкой желтой листвы, упрямо висящей на мокрых деревьях. Небо цвета серой сырости угрюмо смотрело на остатки цветной осени.
Лизка вышла на крыльцо дома, напоминая, не оторванную листву. Она прицепилась к Вирталию, как банный лист и стала серой, как это невыразительное небо.
Настроение нисколько не отличалось от общей атмосферы очередного потепления. Ей захотелось покинуть гостеприимный дом и уйти в прошлую жизнь репортажей о театральной жизни режиссера Панина. Мир изобретателя ее порядком утомил.
Поддакивать его техническим мыслям – она была не в силах, не ее это сфера обсуждений, прямо скажем – не ее!
Лизка вернулась в дом, собрала вещи и вновь вышла на крыльцо, под редкие капли дождя. Она решительно вышла за ворота особняка и покатила саквояж навстречу судьбе. Но судьба не спешила посылать ей шикарный лимузин, мимо проехала забрызганная маршина, неопределенной наружности. Она замахала рукой. Маршина остановилась, в ней сидел варлета такой же бурый, как поздняя осень. Лизка плюхнулась на сиденье рядом с шофером. Он согласился довести ее до города. Его угрюмое настроение угнетало Лизку, она не выдержала и спросила:
– У вас что-то случилось?
– Не знаю, что и сказать, вы что-нибудь слышали о пансионате ' Здоровый миг'?
– Первый раз слышу.
– Вам повезло.
– А в чем дело? – вполне заинтересованно спросила Лизка.
– Мой отец ради месяца жизни в этом пансионате продал свою прекрасную дачу, я подъехал к даче, а в ней уже чужие варлеты. А посетителей к отцу не пускают. По телерфону я с ним говорил минуту, больше – нельзя. Голос у него молодой и здоровый.
– Если ему хорошо, то вы – то почему горюете?
– Все хуже, чем можно представить, я уже навел справки об этом пансионате. Там лечат новой методикой, варлета одевают в ткань, которая собирает в себя остатки здоровых клеток варлета, в результате варлет становиться здоровым абсолютно, но на короткое время, пока не израсходуется его личный запас здоровых клеток в организме. Никакого чуда, только переадресация здоровья.
– Отец был очень болен?
– Да. На ладан дышал. Ему прислали приглашение в пансионат, обещая полное здоровье, но за определенную цену. Он согласился. Я узнавал – из этого пансионата 'Здоровый миг' никто не возвращается, там живут, пока хватает денег.
Цены за жизнь – запредельные. Отец просит еще месяц жизни. Но у меня нет второй дачи, где взять деньги я не знаю, и теперь чувствую себя садистом. Он говорит, что он там молод, счастлив и здоров, что у них всегда тепло.
– И у меня нет дачи, а здесь я гостила, – печально сказала бедная Лизка.
– По вашему виду и не скажешь, что у вас деньги есть.
– А отец уже не вернется из пансионата?
– Нет, таково условие хозяйки пансионата. Варлет использует свое последнее здоровье до полного нуля, поэтому он и здоров, что мобилизуются все здоровые клеточки организма, чтобы почувствовать себя напоследок здоровым и счастливым варлетом.
– Так, тогда зачем вашему отцу еще деньги, если за месяц его здоровье превратиться в полный ноль? Ему донора прицепят?
– Нет, доноры здесь не используются, это наказуемо в округе Варлет. Используют клетки некой биологической массы, есть даже биологические роботы, в виде летучих мышей.
– С летучими мышами я знакома. То есть вместо денег можно дать этих биологических мышей? Я знаю, где они обитают.
– Я и сам знаю, у Нирфы этих мышей полно.
– Получается, что прекрасная Нирфа всю частную собственность округа прибирает к своим рукам?
– Доехало! Кстати, мы приехали, вам выходить. Меня зовут Архип, чтобы вы знали…
– Сколько с меня?
– Нисколько, я бы взял биологическими, летучими мышами.
Лизка махнула на прощание рукой и, пройдя сквозь серую пелену погоды, исчезла в подъезде своего дома. Ее никто не ждал, в доме царило запустение. От сырости в углу комнаты проступили пятна плесени. Но это была ее квартира, и она решила ее привести в порядок. Она посмотрела в зеркало. Увидев свое отражение, она решила, что бывало и хуже.
Глерб сидел в новом кабинете корпорации 'Прибор Z'. Это он придумал пансионат 'Последний миг' со слов варлетки микробиолога. Идея принадлежала этой женщине, она на себе провела все испытания нового третьего вещества, но право на изобретение отдала Глербу, поскольку сама стала первой жертвой санатория.
Она прожила три месяца в санатории, не имея сбережений, пока из нее вытягивали все сведения о биологических веществах. Ей не давали умереть, пока она все знанья не передала Глербу, за ситуацией следила сама Нирфа. Когда микробиолог касалась стены праха, ее непременно возвращали к здоровым людям, но последний раз ее уже не вернули и она, пройдя сквозь стену, осталась в ней замурованной. С другой стороны выступил ее портрет с ее именем. Нет, она не была замурованной заживо, в ней не было жизни, ее давно уже не было, последние знания ее мозга жили три месяца в биологической массе под видом ее тела. Эта масса не проходила сквозь стену, а сливалась под стеной и использовалась по назначению.
Так, что Глерб жил вовсе не за счет ума Осира, он и сам кое-что творил в жизни округа. В его кабинет ворвалась Лизка, обтянутая джинсами и свитером.
– Глерб, вы, что творите! – закричала она с порога.
– О, сбежавшая невеста! Давно я тебя не видел!
– Я о вас такое узнала!
– Могла бы и не узнавать, я о себе все знаю.
– Вы так спокойно об этом говорите?
– Кстати о чем мы говорим? – нарочито спокойно спросил Глерб.
– О пансионате 'Здоровый миг'!
– Прости, но в названии все сказано, мы даем возможность уйти в лучший мир при последних остатках жизни. Варлет не страдает, он счастлив, он просто растворяется в небытии. Тебя бы туда просто не взяли, ты бы там всем надоела!
– Я не о себе, я о людях!
– Варлеты тебя просили о них слово замолвить? Или тебя родственники замучили?
– Да, я разговаривала с варлетом, чей отец находиться в пансионате месяц. И этот месяц заканчивается.
– Лизка, я не Бог, я его помощник, не более того.
– Если помощник, то почему ваша услуга такая дорогая?
– Это последняя услуга, варлеты платят, а мы их деньги пускаем в дело. Так, это я тобой недоволен! Ты – сбежала, а твой жених Ферликс пристроился к моей жене Надрежде! Это намного хуже! Шла бы ты к нему, и мне бы лучше стало!
Лизка, от услышанных слов, потеряла дар речи и выскочила из кабинета. Она села на трамвай и поехала к Ферликсу.
Господин Ферликс лежал по обыкновению и смотрел лениво на экран телевизора.
Вторжение Лизки не нарушило его благодушного состояния, словно его мозги и чувства были заторможены.
– Ферликс, ты нашел себе любовницу?! – завопила с порога Лизка.
– Ой, как громко! Ты чего кричишь?
– Мне Глерб сказал, что ты у него жену забрал!
– Я Надрежду Константиновну в любовницы не брал! Она моя секретарша по связи с Глербом ем. Слушай, Лизка, ты своего Вирталия куда дела?
– Ушла от него!
– А он об этом знает или не догадывается?
– Это его дело! Ой, Ферликс, ты зачем обложился голубоватыми стекляшками? – удивилась Лизка.
– Это до тебя – меня Спироза Ивановна навещала и принесла аквамарины, для того, чтобы они меня от лени вылечили.
– Святая варлетка! Тебя невозможно вылечить от лени! Я-то уж это точно знаю!
– Как громко ты кричишь! Тише, пожалуйста.
– А, где твоя секретарша?
– Ее вызвал муж по работе.
– Понятно, мы одни впервые после свадьбы!
– Ты еще бы о свадьбе вспоминала! Лизка, забери эти зеленовато-голубые камни в золоте. Они мне ни к чему.
– А если Спироза аквамарины назад затребует?
– Нет, она мне их принесла, у нее только брошь осталась на синем пиджаке.
Лизка тут же стала надевать на себя аквамариновые украшения, чем позабавила Ферликса, он даже с постели поднялся. Она крутилась у зеркала, он закрутился рядом с ней. И они дружно свалились на постель. Свадебную ночь еще никто не отменял. Сначала лениво, потом все азартней они проникали в суть друг друга, сбрасывая лишнюю одежду.
Гоша Винтов проник в общество пансионата 'Здоровый миг'. Варлеты, как варлеты на отдыхе. Никто ни на что не жаловался, все вели размеренный образ жизни, они ходили на танцы, плавали, гуляли по парку, и были счастливы. Питание их выглядело несколько странно, но никто этого не замечал. Гоша ходил среди людей и не мог найти себе друга, они ускользали от него, словно призраки первого года существования. Он не мог их подслушать, они ничего серьезного не обсуждали.
Заметно было, что эти варлеты больше любили полулежать, чем что-либо делать.
Плавали они лениво, танцевали вообще тихо.
Вся территория пансионата была покрыта лежанками разного вида. Гоша посмотрел на небо и увидел плохую под него подделку, он знал, что сейчас поздняя осень, но здесь было лето обыкновенное. Деревья зеленели, птицы пели, варлеты ходили без теплой одежды, в каких-то развевающихся одеждах без пуговиц и молний. Ему нестерпимо захотелось выйти на улицу. Он почувствовал приторный запах непонятного чего. Он осознал, что рядом с ним варлеты на исходе жизни.
Гоша нажал на телерфоне вызов Нирфы, она не сразу взяла трубку, услышав, что с ним никто не идет на связь, она не удивилась и разрешила воспользоваться служебным выходом из пансионата, набрав секретный код на двери. Когда Гоша попытался покинуть территорию, к нему прицепился один из контингента. Отвязаться от него Гоша не смог, и они вдвоем вышли из пансионата сквозь герметичное вещество.
Гоша попытался втолкнуть варлета в развевающихся одеждах назад, но тот уперся нечеловеческой силой и не вошел назад в сферу. Нирфа сама вышла навстречу двум прибывшим из сферы. Она посмотрела на варлета, сопровождавшего Гоши:
– Дарвин, ты селен! Тебе осталось жить одни сутки, а ты выскочил из сферы! Тебе сейчас станет плохо!
– Нирфа, не прогоняй назад! Я жить хочу!
– Все хотят! Как ты смог выйти, этого я понять не могу? – сетовала Нирфа.
– Его зовут Дарвин? – удивился Гоша. – Это он известный биолог округа Варлет?
– Да, это он всемирно известный варлет. Он был неизлечимо болен и уже не вставал, и вот такой фокус выкинул.
– Я на самом деле здоров! – сказал Дарвин. – Проведите медицинский осмотр.
– Придется. Гоша, а ты не зря сходил в сферу, вывел интересный экспонат. Дарвина осмотрят, если он здоров, то его выпустят в мир живых.
Дарвин захватил при жизни еще женщину микробиолога в этом пансионате. Они вдвоем много беседовали, легко понимая друг друга. На прощание микробиолог подарила ему маленький кристалл аквамарина, и сказала, что если он захочет выйти из сферы, должен всегда держать в руке этот камень, он не даст опуститься и в нужный момент выведет на свободу. Дарвин изучал входы и выходы, он заметил здоровый румянец на щеках Гоши и решил с ним покинуть пресловутую сферу.
Глава 51
Нирфа знала о беседах Дарвина и микробиолога, поэтому не включила биологическую пушку на его уничтожение. Дарвина проверили, он оказался здоровым на самом деле.
Все его болезни исчезли чудесным образом, давая Надрежду на излечение живущим.
Нирфа вызвала Глерба и показала ему Дарвина. После разговора Глерб решил взять к себе на работу Дарвина, но без права посещения родных.
Дарвин не выдержал и позвонил сыну Архипу, который вывез Лизку от Вирталия.
Отец и сын поговорили и обещали молчать об этом при разговоре с другими людьми.
Архип Дарвин любил подрабатывать извозом, видимо ум изобретателя остался только у его отца.
Старший Дарвин знал, откуда берется здоровье для больных на последний период жизни, он силой воли заставил себя удалить с себя ткань, перераспределяющую здоровье, внутри него, но он также нашел биологическое вещество, которым с ним поделилась микробиолог. Он пошел дальше, он обвернулся биологическим веществом, которое дало ему необходимое здоровье, но говорить о своей находке Нирфе он не хотел. Где найти следующую порцию биологического вещества – он знал.
Но он не оценил медицинскую службу Нирфы. Дарвина досконально проверили, и результаты отдали Нирфе. Она поняла, какой рывок вперед он сделал, и приказала прекратить набор в пансионат 'Здоровый миг', переименовав его в 'Здоровый час'.
Она прекрасно понимала, что за этим последует. Спасать тех, кто оставался в сфере, в ее планы не входило. Нирфа объяснила прекращение приема – капитальным ремонтом, что соответствовало истине.
Дарвин оказался умнее Глерба. Он понял главное из разговоров с микробиологом: как создавать новое биологическое вещество, это не утаилось от Нирфы. Дарвина за удачную командировку в сферу, она наградила его же личной дачей. А Гоше выделила участок рядом с дачей Дарвина.
Архип почему-то решил, что его отцу помогла варлетка, которую он подвез с дачи Вирталия Наркина и ему очень захотел ее найти. Он ездил по городу и всматривался в пешеходов. Ему повезло, он встретил Лизку, и остановил перед ней маршину. Она сверкала аквамаринами. Он вспомнил слова отца, что его спас маленький кристалл аквамарина. Архип Дарвин влюбился в нее.
Везет Лизке на младших.
Я сидела в кабинете министра нестандартного приборостроения. Я смотрела на многочисленные телерфоны, на расписание дел. Взгляд мой упал на букет лилий в вазе из синего стекла. Я вздохнула, вспомнив букет хризантем, который сама покупала на рынке. Мне безумно захотелось покинуть официальный кабинет! Мне надоели жалобы населения на изобретения трех ей. Я посмотрела на алмазную брошь, скрывающуюся под названием 'аквамарин'. Вспомнила, что последнее время вокруг меня кружится фраза 'Ты хочешь ребенка'. Откуда она берется, а может родить ребенка? Эта мысль мне понравилась! Это единственная возможность уйти из этого кабинета непроходимых жалоб на все, даже на пансионат 'Здоровый миг'. В моей голове промелькнул образ Мартина и исчез. Я вспомнила Осира, свое несправедливое к нему отношение. Подошла к лилиям, и вдруг решительно нажала на кнопку 'муж'.
Осир услышал соловьиные трели сотового телерфона, увидел слово 'жена'.
– Спироза, что-то случилось?
– Да! Нам нужен малыш, ему будут нужны голубоватые вещи, они подойдут к моему алмазу с названием ' аквамарин'.
– Спироза, я последнее время, с тех пор, как ты стала министром, звал тебя мысленно 'аквамариновая дама'.
– Как ты меня звал?! – воскликнула я удивленно.
– Никак, – грубо прервал меня Осир. – Я хочу, чтобы ты стала аквамариновой мамой!
– А я – согласна! – засмеялась я. – Я не хочу быть министром, я хочу хризантемы в вазе и аквамарины, под цвет одежды малыша.
Туман сгладил черные очертания раздетых деревьев, и мило завис среди веток рябины, украшенных красными гроздьями ягод, без признаков упавшей листвы.
Он проник в желтые листья березы, самые стойкие украшения уходящей осени.
Капельки тумана окутали редкие желтые листья клена, оставшиеся там, где ветер не дует.
Я шла и крутила головой, переводя взгляд с одного дерева на другое. Жизнь налаживалась сквозь туман проблем и перегрузок. До этого момента я умудрилась купить теплую куртку странного цвета, что дало мне возможность попасть в серию неприятностей. Куртка притягивала к себе людей, желающих поругаться, поскандалить, унизить. Волшебная вещь, вызывающая в людях антагонизм. У меня появилось ощущение, что я живу в струях осеннего, моросящего дождя, несшего одни неприятности. В этой куртке меня за варлета не считали.
Надев пресловутую куртку, я ринулась к своему бывшему молодому варлету, Мартину Филину. Ключей от его квартиры у меня никогда не было. Я шла к его подъезду сквозь чумной ливень, под зонтом. Рядом с подъездом из красивой маршины выскочила дамочка, приложила ключ к двери, дверь в подъезд открылась и она проникла в подъезд. Я за ней прошла, как безбилетник проходит через турникет авторбуса.
На лифте я поднялась до нужного этажа, нажала на кнопку звонка. Жала, жала, но Мартин мне не открывал. Я притихла. Прислушалась. Услышала, что за дверью кто-то ходит; чувствовала, что на меня из глазка смотрят. Я опять нажала на звонок.
Результат тот же. Я нажала один длинный звонок так, как жмут в авторбусе, выходя через среднюю дверь. Дверь открылась. Передо мной стоял с недовольным лицом абсолютно чужой молодой варлет помятой наружности.
– Ты меня разбудила, теперь у меня будет болеть голова, – сказал он, огладывая недовольно меня с ног до головы.
– Я тебе купила новые шторы, сними старые.
Его лицо стало еще более недовольным. Я уже несколько раз просила Мартина снять тюлевый пылесборник с окон, но он не соглашался. Мы сошлись на том, что он снимет старые шторы, а я поглажу новые, упакованные с картонкой в полиэтиленовом пакете.
Я выгладила шторы на большой гладильной доске на кухне, а он снял пыль с окон в тюлевой упаковке. Мы столкнулись в прихожей: я несла глаженные, новые шторы; он нес огромный клубок тюли, напичканный пылью до отвала. Мы разнесли свою ношу по местам. Я села с ногами в огромное двухместное кресло, закинула ноги на подлокотник, и стала следить за цирковым номером: фигура варлеты, распятого со шторами на окне, была олицетворением гибкости, и мужественности. Его широкие плечи казались еще шире, талия тоньше, ноги длиннее. Со спины он был великолепен.
Потом он сообразил, что с компьютерного стола вешать шторы удобнее и встал на стол. Вся красота исчезла. Я перевела взгляд с варлеты на свои ноги, им было удобно на толстом подлокотнике двойного кресла. Мне стало скучно. Я пошла на кухню.
За окном моросил дождь, на окне, на пластиковом белом подоконнике в керамических кашпо стояли цветы, земля в них давно высохла. Я подняла пластиковую бутылку с пола, уже с налитой водой и полила цветы. Земля в цветочных горшках приятно потемнела, цветы улыбнулись, особенно кремовая роза.
У молодого варлета отменная кухня. Чисто. Светло. Просторно. Белые пластиковые окна слегка прикрыты дорогими полупрозрачными белыми шторами. Высокий холодильник увенчан микроволновой печью, так, что кроме него никто не может ее пользоваться. В холодильники зачастую стоят забытые продукты, видимо некогда было их съесть, поэтому у него такая тонкая талия. Электрическая плита всегда сияет первозданной чистотой. Поддерживать эту чистоту трудно, но в принципе возможно. Соль таится в белой пластиковой банке вместе с маленькой ложкой. Но на этой кухне у меня даже борщ не вариться, все получается хуже, чем дома.
Я решила не выдумывать и пожарила картошку, тем паче, что котлеты уже остывали в сковороде. Пожарила. Вернулась в комнату, а варлета все еще вешал шторы. Повесил третью штору, слез со стола. Интересный случай, но между нами в этот вечер не возникало теплых флюидов. Он съел картофель. И все. Вроде двое старых соседей встретились, и поговорить не о чем. Скучно. Вспомнила я, что у меня деньги на карманном телерфоне подошли к концу, оделась…
Мартин посмотрел на меня, и сказал:
– Да, в такой куртке только в дорогой универсам ходить. Ничего, ближе ничего нет, там и деньги на телерфон можно положить.
Так вот в чем дело!? В куртке. В этой куртке даже никакой варлета меня не любит!
Так я и ушла от Мартина – не целованная. Вот ведь как бывает, иной раз иду я по улице, и все деревья перед моими глазами играют своими нарядами, а бывает – пройду, и ничего вокруг себя не запомню. Так было сегодня. Все серое, особенно беспросветное небо, и состояние души – без ясного неба. Как-то жизнь застопорилась. И на работе мне сменили систему в компьютере, а пока все программы восстановит для работы, нервы так и летят, как неудачно напечатанные листы, а в прочем – все нормально. И министерское кресло сегодня отдыхает. Оно меня не радует, под внушенье, чтобы я родила ребенка.
Я пришла домой, посмотрела на себя в зеркало. Да, вид весьма затрапезный. Я улыбнулась своему отражению и пошла на кухню, от Мартина я всегда приходила голодной, у него лишнего не съешь, а отсутствием аппетита я не страдала. Худой я никогда не была. Что меня заставило отнести шторы Мартину? Я проверяла свою интуицию на приборы Осира а. Шторы шторами, картофель картофелем, а я нашла приборы в доме Мартина и в большом количестве.
Поев дома, надев пресловутую куртку, я отправилась к Осиру на фирму, зная, что он долго работает. Я рассказала ему о приборах в квартире Мартина, их количестве и где лежат. Осир не очень удивился, но за точные данные, совпадавшие с его интуицией, он выдал мне несколько купюр. Я взяла честно заработанные у мужа деньги и поехала покупать новую куртку, пока на работе меняли программы в моем компьютере…
Ваня Сидров получил от Дорыни Никитича задание: найти и обезвредить руководителей пансионата 'Здоровый миг'. Ходоки с жалобами дошли и до него. Суть жалоб: варлет ушел в пансионат и не вернулся. Как крупный политик и руководитель, Дорыня Никитич не держал крупных сумм денег в местных банках и не имел много домов и квартир. Его счета всегда были на виду проверяющих организаций. Он легко проходил все проверки, и его постоянно переизбирали главой округа Варлет.
Жена Дорыни Никитича, Нирфа, на высокие посты и должности не претендовала и проверки на себе не испытывала. Она была в сотни раз богаче своего высокопоставленного супруга. Именно она скупала земли под домами в центре города, и в перспективных окрестностях. Также Нирфа уловила простой момент любой жизни – старение организма, но с большой пользой для своих доходов. Естественно огромное число пожилых людей имеют скромные доходы и накопления, но именно среди них встречаются богатые варлеты, которые ради здоровья, пусть недлительного, готовы отдать свои золотые горы.
Дорыня Никитич за женой и ее деятельностью не следил, если это не касалось их общих детей. Пансионат 'Здоровый миг' к их детям отношения не имел, следовательно, развивался сам по себе.
Нирфа, изучив биологических мышей, имея приличное образование, пришла к выводу, что можно создать биологический материал, усредняющий здоровье варлета на непродолжительное время. Известнейший микробиолог округа была ей знакома.
Микробиолог переживала в это время острые боли при передвижении. Любой шаг, любой поворот тела вызывал в ее организме дикие боли. Идею Нирфы она поддержала и нашла резервы биологического вещества. Первые опыты она поставила на себе.
Микробиолог однажды взяла и опутала себя биологической материей, и почувствовала впервые за последние годы – полное отсутствие болей. Она могла вновь работать!
Нирфа предложила открыть пансионат для предоставления биологической ткани обезболивания под присмотром врачей. Микробиолог дала свое согласие.
Нирфа подключила к работе Глерба а, большого любителя денег. На одном своем участке земли она и построила пансионат 'Здоровый миг' под колпаком, скрыв к нему подходы от посторонних лиц. Время жизни варлета в пансионате определялось его суммарным здоровьем. Здоровые клетки замещали больные, но организм варлета не восстанавливался, то есть варлет жил за счет самого себя и за счет перераспределения здоровья внутри организма под биологической тканью.
