Текст книги "Апогей желаний (СИ)"
Автор книги: Наталья Патрацкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Второй раз на него часы обиделись, дух часов дыхнул на Платона, и его душа вселилась в янтарные часы. Тело Платона приобрело внутреннюю оболочку шкафа, его мозги стали часовым механизмом.
Комната вновь была полностью в распоряжении Анфисы. Платон растворился в часах, словно его и не было.
– Платон, ты в часах? Пошевели стрелками, если меня слышишь! – весело воскликнула Анфиса.
Стрелки на часах пошевелились и пошли обычным путем.
– Вот до чего тебя жадность довела, часами стал.
Часы подмигнули ей янтарной единичкой.
– Платон, а что, если в тебя магнитофон вставить? Тогда нормально будешь мне говорить, о чем часы думают.
Анфиса сидела на веранде и читала книгу, но прочитать удалось одну страницу, рядом с ней, как из-под земли возник привлекательный мужчина, в костюме неопределенного цвета – Самсон.
Она смутно вспомнила его в своей жизни, но тогда он появился рядом с ней сказочным образом. А вчера она с ним поговорила, и она в шутку придумала ему родословную.
– Анфиса, мне известно, что вы с Платоном купили янтарные часы в придорожной деревне. Было это или нет? Где янтарные часы?
– Откуда вы о них знаете?
– Я знаю о тебе достаточно много. Где часы? Они принадлежат моим предкам! Прошу их вернуть законному владельцу, то есть мне!
– Ваши доказательства, господин Самсон? Почему часы ваши?
– Я – правнук графа Орлова!
– А причем здесь граф? На часах этого не написано! Тем более что вашу биографию я придумала вам только вчера за вечерним чаем и распечатала ее на принтере!
– Вы, что не знаете, что у вас часы графа Орлова? Значит, вы признаете, что часы у вас?
– Часов у меня нет! Мы их подарили, а кому – неважно.
– Ха! Не верю! Я слышу тиканье часов! Они мои!
Анфиса промолчала, спорить с человеком, у которого за плечами маячили два черных крыла, в виде охранников в черных костюмах, она не пыталась, просто кивнула головой в знак согласия. Ее очень удивило, как основательно человек вжился в придуманную для него биографию предков. Самсон стремительным шагом вошел в домик. Анфиса побежала впереди него.
– Что-то забыли? – с непонятной тревогой спросила Анфиса.
– Да, по нашим точным данным у вас есть мои янтарные часы, хотелось бы их вернуть истинному владельцу!
– Вы, умный человек, у меня есть янтарные часы, но они принадлежат лично мне!
– Были ваши – станут наши, сударыня!
Анфиса кивнула головой, и захотела позвать Платона, но ее руку резко опустили. Они прошли из прихожей в комнату, этот момент заметил Платон, выглянувший из кухни. Он оценил ситуацию правильно, и понял, что идут за янтарными часами.
Пистолета у него никогда не было, но отдавать часы, в которые он уже вселялся по воле мистики, ему не хотелось. Часы стали для него родными.
Платон подмигнул часам и Анфисе. Она благодарно на него посмотрела, словно пыталась ему передать силы на борьбу за янтарные часы. Платон понял, и резко направил правую руку в скулу господина Самсона с криком:
– Ты, чего к моей бабе прицепился? Хвощ в костюме! Прочь из моего дома!
Два охранника вынырнули из-за плеч, падающего хозяина. Платон двумя кулаками снизу, отбросил их на лестничную площадку, захлопнув дверь, успев поцеловать щеку Анфисы.
– Спасибо, Платон! А такой приличный господин, наследник графа Орлова.
Самсон с охранниками вышли на улицу. На следующий день Анфиса и Самсон поговорили без свидетелей на другом берегу озера, и пришли к соглашению сторон. Смысл соглашения состоял в том, что Самсон ничего у Анфисы не отбирает, на нее не претендует, но при необходимости оказывает ей финансовую помощь за подбор стариной мебели.
Отношения Платона с Анфисой с каждым днем становились прочнее. Платон больше не бегал к матери на обед или ужин, ее квартира была заполнена людьми, и он все чаще готовил сам на кухне, если Анфиса зачитывалась очередной книгой. Иногда Платон поднимал крышку глазка в двери и провожал взглядом новое семейство своей матери, после чего еще надежнее оседал рядом с женой.
В комнату ворвался Платон:
– Анфиса, чем страдаешь? Есть мысль! Вся наша мистическая афера началась с янтарных часов! Мысль улавливаешь? Надо выпустить эффектные для мистических сеансов и продать их экстрасенсам! – быстро прокричал он.
– Отлично, Платон! Но мы специализируемся не на часах!
– Скучная ты, так придумай жесткую мебель для перехода людей в экзотическое состояние. Полина бы меня поняла.
Лучше бы он это не говорил, в Анфисе появилась двойная ревность к Полине.
– Самсон, поговори с Полиной, – сказала Анфиса и вышла из комнаты на кухню.
– Я – Платон, ты забыла? – крикнул он ей вслед.
Анфиса не ответила, ревнуя его к Полине, она поняла, что она его любит!
– Анфиса, соглашайся на диван со мной, – сказал мужчина, подхватив ее на руки, и, сверкая белыми зубами, он перенес ее в комнату, где стояли янтарные часы, очень похожие на те, что когда-то они купили в деревне у дороги.
– Вот так и рождаются легенды, – сказала Анфиса.
Что было дальше? Что-то необычайно приятное.
Глава 5
Через некоторое время, после рождения ребенка Анфиса пришла к Инессе Евгеньевне с одной просьбой: совершить родственный обмен, по которому они переезжают втроем в трехкомнатную квартиру, а она переезжает в однокомнатную квартиру. И все довольны. Обмен состоялся, даже мебелью не менялись, все осталось стоять на своих местах, как и антикварный магазин.
Степан Степанович сидел у Инессы Евгеньевны дома с ее маленьким внуком, заигрывая перед малышом, с тревогой оглядываясь на янтарные часы, подарок Платона.
Он не выдержала загадок последних дней, и спросил у Инессы Евгеньевны:
– Инесса Евгеньевна, откуда вы знаете о тайне стариной мебели?
– Степан Степанович, я давно занимаюсь антикварными предметами мебели, не все из них, но наиболее ценные экспонаты хранят в себе дух прошлого, и к нему надо относиться с большим почтением, вот и вся тайна, – и она ласково погладила стенку славянского шкафа.
Степана Степановича, как подменили, он стал нежным, услужливым, почтительным к семье и мебели Инессы Евгеньевны, и перестал употреблять негативные слова.
Не успела Анфиса соскучиться о проблемах, как в трубке телефона услышала дребезжащий голос старушки:
– Это квартира коллекционера изделий из янтаря? Вы, госпожа хранительница? У меня к вам есть дело, я назову адрес, вы приезжайте одна, поговорим. Мой старый дом находится в старой части столицы. Не обессудьте, но быстрее приезжайте, пожалуйста.
Анфиса умела ценить звонки, она записала адрес, потом посмотрела по карте, где находится дом старушки. Она села за руль своей машины, и поехала в старый район столицы. Ее встретила маленькая, сухонькая старушка, возраст ее был в таком тумане, что определять его Анфиса не стала. Старушка провела ее в комнату, в которой царил старый вишневый бархат.
– Госпожа хранительница, вы садитесь в кресло, я вам все поведаю. Дело в том, что мой конец не за горами, и не мои похороны деньги спрятаны в этой комнате. Мое богатство не в деньгах и не в золоте. Когда-то весь этот дом принадлежал моей семье, но вы сами знаете: революция, война и годы лишений прошли по этому дому. У меня осталась эта маленькая комната. Не смотрите, вы ничего не увидите, меня столько раз пытались ограбить, что с первого взгляда, здесь взять нечего. Не смотрите на меня с таким удивлением, а посмотрите на эту тумбочку под телевизором. Что вы видите? Фанерный ящик? Правильно. Эту старую фанеру надо осторожно снять, под ней будет то, зачем я вас пригласила! Вы мне дайте деньги, я вам дам эту драгоценность. Сами не пытайтесь снять фанеру, не получиться, тут нужны мужские руки, а теперь можете вызвать помощника, – старушка замолчала, сжалась в своем кресле в маленький комочек нервов.
Анфиса хотела позвонить Самсону, с которым наладила отношения, и сразу отдать ему его семейную реликвию. Потом она подумала, что он едва ли расплатится со старушкой, поскольку с ним она заключила договор по другому поводу.
Анфиса набрала номер Родиона. Сообразительный Родион, прихватив необходимые инструменты, довольно скоро появился перед двумя дамами разных эпох. Он ловко снял фанеру с некоего предмета, покрытого мусором, который сыпался на него десятилетиями сквозь щели между листами фанеры.
Старушка приободрилась, и сама подала тряпку, дабы смести мусорный налет с ее драгоценного предмета старины. Перед глазами очевидцев появилась конторка с ящичками и небольшим секретером. Цепкий взгляд Анфисы определил, как минимум восемнадцатый век и необыкновенное качество изделия. Интересно, что в завитках по периметру изделия поблескивал янтарь, но Анфиса уже ничему не удивлялась.
Получилось, что проснулась мебель с янтарем, и один предмет за другим, потянулся к ней. Она немедленно рассчиталась со старушкой. Старушка в ответ гордо наклонила голову и тут же величественно откинула ее назад.
Конторку отвезли в логово Родиона, там предстояло восстановить предмет старины. Анфиса сидела на стуле, а Родион открывал ящички секретера перед ее глазами. Один ящик не открылся, он помудрил в замке инструментами и отрыл последний ящик. Они наклонились над содержимым маленького ящичка, и увидели небольшую шкатулку с навесным замком.
Родион, открыв замок, обнаружил внутри футляр. В футляре лежал широкий золотой браслет с янтарем. Браслет был так красиво выполнен, да еще на него накладывалось пара столетий, что цена его было неизмеримо больше, чем стоили материалы, из которых он был выполнен.
Родион протянул Анфисе футляр с браслетом. Она отдала ему аванс на оформление реставрационных работ, и поехала к старушке. Старушка сидела в кресле, она даже дверь не закрыла. Анфиса подошла к ней. Старушка была мертва, ее рука так и осталась в том положение, в каком она брала деньги из руки Анфисы, но денег в руке старушки не было! Телевизор стоял на полу, да и где ему стоять, если тумбу из-под него вывезли!
– Руки! – крикнули за спиной.
Анфиса почувствовала твердый предмет, упирающийся ей в спину. Она подняла руки, дамская сумочка повисла у нее на руке, но по опыту своей жизни, она много денег с собой не носила. Липкие руки сорвали с нее сумочку, порылись в ней и вытолкнули ее с пустой сумкой за дверь.
– Ша, тетка! Ты ничего не видела, бери свою пустую сумку и тикай подальше!
Анфиса выбежала из дома, прошла десять шагов, села в машину. Мотор завелся. Машина медленно двинулась с места. Анфиса нащупала янтарный браслет, завернутый в платок. Пустой футляр лежал в сумке. Она заглянула в сумку, но футляра в ней не было…
Ленивое воскресенье подходило к концу. Анфиса покрасила волосы в парикмахерской, сидя под панамой из киселя с дырочками. На ее голове в волосах возникли перышки в виде лапши. Дома она больше смотрела в зеркало, чем на телеэкран, разглядывая новую прическу, или переключала программы, но во всех программах встречала – комоды. «У них, что сегодня день комода?» – подумала она недовольно.
Запиликал мобильный телефон, басистый голос Платона что-то стал говорить, но Анфиса уловила одно слово – комод.
– Платон, что за комод? О чем ты говоришь? Я что-то упустила.
– Анфиса, мои знакомые ездили на похороны своего с деда, ему было 90 лет. В комнате деда обнаружили весьма занимательный комод. Я предлагаю комод передать в твою коллекцию.
– Комод с барельефом, а в уголках – янтарь?
– Откуда ты узнала? Они тебе звонили?
– Нет! День складывается, как пасьянс. Платон, ты очень вовремя позвонил. Когда, говоришь, комод привезут?
– Да хоть сейчас.
– А ты, что не знаешь куда вести? Бери наследников под руки и вези их вместе с комодом.
– Одеваюсь и выезжаю.
Анфиса заплатила наследникам комода наличными за очередной подарок судьбы. В квартире вместе с комодом остались Анфиса и Платон. Они осмотрели приобретенное сокровище, без слов понимая друг друга. Анфиса поймала себя на мысли, что Платон ее волнует больше, чем комод. Дерево, оно и есть дерево, а человек не дерево. Он тоже это почувствовал невидимые биотоки любви.
В квартире стоял убогий диванчик. Анфиса и Платон одновременно сели на диван, и стали смотреть на комод. С первого взгляда было заметно, что он сильно испорчен временем, но отреставрировать его вполне было можно.
– Платон, как ты думаешь, а чувства можно отреставрировать?
– Ты о чем?
– Так, почувствовала себя старым комодом. День такой сегодня, даже эта старая развалина с остатками янтаря меня не радует, все мне надоело! Мы с тобой родились под знаком Льва! Янтарь – наш камень! Я ношу бусы из янтаря, у тебя брелки янтарные! Теперь еще комод с каплями древесной смолы.
– Да, ты что? Нам Самсон за этот комод больше отвалит, раз в десять, после реставрации, конечно.
– Эх, этот Самсон! Платон, все так запутанно, что этот комод мне ему продавать не хочется.
– Оставь себе, или просто поставь в антикварный магазин моей мамы на продажу.
– О, ты мне уже и советы даешь! Кто из нас начальник?
– М…м… мало ли кто начальник?! Я мужчина, а ты женщина!
– Мне нравится твой ответ, как бы из него пользу извлечь? Ты не знаешь? А, скажем, что комод с янтарем от сглаза помогает.
– Что тут знать? Какой сглаз?! Ты – баба! Я – мужик! Ты одна. Я вообще один… Да ты сюда прямо из ванны приехала, волосы рассыпчатые, чистенькие, даже влажные, ты вся такая!
– Красиво говоришь, да здесь удобства относительные. А янтарь, как оберег для человека.
– Какие нам нужны удобства? Мы ж на диване сидим! Старый он, но нас выдержит, а янтарь нам посветит вместо солнца.
– Ты чего это мне предлагаешь?
– Ничего не предлагаю, – обиделся Платон. – Рядом с нами нет бугая Самсона, я и обрадовался.
– Есть хороший специалист Селедкин, пригласи его комод отреставрировать. Деньги на комоде уже лежат.
– Заметил. Мои услуги оплатишь? За доставку антикварной – янтарной продукции!
– Наличными? Ты мой молодой человек, и за свою работу зарплату получаешь. Лучше возьми ключи, привези сюда реставратора, он сам все знает, что делать.
– Ящики открывать будем? – не дожидаясь ответа, Платон встал, и поставил комод под старую люстру. Он обошел его со всех сторон, открыл ящики, – чудес не было.
Анфиса посмотрела на Платона, потом на открытые ящики комода, встала, подошла к комоду, достала маленькую бутылочку, на ней виднелась полу стертая надпись «пихтовое масло». Она взяла бутылочку в руки:
– А говоришь, ничего нет, а здесь такое сокровище! От чужого деда осталось наследство.
– Выброси! Зачем оно нужно?! Я не пойму: откуда тебя знают старики и старушки и присылают тебе старую мебель с солнечными камнями?
– Смотри, какая упаковка! Маслом еще можно пользоваться. А, что касается янтарной мебели, так это моя бабушка обзвонила своих старых знакомых, после того, как увидела янтарные часы. А божьи одуванчики почему-то Богу душу отдают вместе со своим сокровищем.
Анфиса резким движением раскрыла диван, успев заметить, что внутри дивана лежит чистая простынь. Вторым движением она постелила ее на диван.
– Прошу, Платон, все готово для испытания наследства, скорее, его приложения.
Анфиса легла на край дивана и стала смотреть на комод, ей показалось, что старый дед вселился в комод и подмигивает ей. Платон одним движением залетел на диван, на нем сверкал металлическими украшениями кожаный, широкий ремень…
Девушка повернулся к нему, и погладила ремень:
– Хорошее у тебя укрепление, снять его можно? Или сложно?
– Да и ты в каркасе, вон какая у тебя талия обтянутая! До тебя не добраться, и потом вокруг тебя столько мужиков, что страшно.
– Не обижай, это летние платье, сейчас все ткани тянуться, – и она потянула замок молнию на платье вниз. – Что касается мужиков, так ты у меня один, а остальные партнеры по бизнесу, которых постоянно прибирает к своим рукам кузина Полина.
Платон снял ремень. Они механически, каждый сам с себя снимали одежду и складывали со своей стороны дивана. Они еще не верили сами себе, еще все казалось большой шуткой. Анфиса протянула Платону пихтовое масло, пальцами показала, как им надо пользоваться, он послушался.
Он умел играть на гитаре, надо было свои способности использовать в жизни, его тонкие пальцы, смазанные маслом, изобразили на мгновение игру на гитаре, больше этого не требовалось.
Он взлетел на чистое тело Анфисы, такое живое, такое притягательно, такое нежное, такое готовое к нему, что он потонул в нем с замиранием сердца…
Комод стоял понуро, о нем просто забыли.
Инесса Евгеньевна купила себе новую квартиру, но о ней даже Степану Степановичу ничего не сказала. Последнее время она боялась всего и всех. А он, потеряв ее из вида, посмотрев на себя в большое зеркало в магазине, решил приударить за Анфисой. Он хорошо знал, где она гуляет с коляской, и просто хотел ее дождаться, когда она выйдет гулять с ребенком, а там будь, что будет!
Вместо Анфисы в подъезд вошла Леночка, вскоре она вышла с Платоном и они, спокойно держась за руки, как влюбленные, прошли недалеко от Степана Степановича, который успел прикрыть лицо газетой, а одежда на нем была для них незнакомой.
Степан Степанович решил заглянуть к Инессе Евгеньевне, но в ее квартире оказался Родион. На вопрос о хозяйке новый хозяин ответил, что она переехала, а на вопрос, где Анфиса с ребенком, даже он не знал ответ. В большой соседней квартире дверь никто не открывал, там никого не было.
Степан Степанович вернулся к Родиону, ухватил свою большую голову руками, и зычно закричал в пространство:
– Где Анфиса?!
– Степан Степанович, чего кричишь? Она уехала на открытие музея, – вспомнил Родион, – потом к ним приехали мужики и увезли к ней ребенка, мне слышно было сквозь дверь.
– А Инесса Евгеньевна знает?
– Мне неизвестно кто и что из них знает. Я не знаю, где она живет теперь.
Мобильный телефон запищал кнопочками в руках Степана Степановича:
– Инесса Евгеньевна, где ты? Где Анфиса с ребенком? Я сижу у Родиона. Она точно не в музее, а Платон спокойно с Леной ходит.
– Почти поняла. Где я – не скажу. Я не хочу тебе свою квартиру показывать, во избежание наезда твоих детей. Где Анфиса? О, это тайна. Дальше сам соображай, тема сия для меня неприятная, да и тебе ко мне ехать нет необходимости.
Степан Степанович сжал в руке мобильный телефон, он хрустнул, впиваясь осколками пластмассы в руку. Родион побежал за йодом, а Степан Степанович с ревом вылетел из квартиры, бросив на пол окровавленные осколки телефона. Он бежал широкими шагами домой, вытаскивая куски пластмассы из ладони. Дома он промыл раны, выпил таблетки, что под руку попались, и лег спать.
Никогда не знаешь, где объявится ангел любви, а он облюбовал дачу с лебедями. Хитрый ангел поселился в душе Виктора Сидоровича, уже давно в нем чувства не возникали, а тут он не на шутку увлекся Полиной. Она первую неделю много хлопотала по хозяйству, все убирала на свой вкус, но через неделю у нее стало появляться свободное время.
Солнце светило исправно на маленький земельный участок внутри высокого забора. Полина после трудов праведных надела купальник, взяла раскладушку, поставила ее у озера и легла загорать.
Виктор Сидорович из своей беседки видел край этой раскладушки. Полину скрывал куст сирени. Он встал и почти на цыпочках подошел к молодой женщине, и двумя пальцами с двух сторон нажал ей под ребра.
Она вскочила, вскрикнула, но, посмотрев на довольного Виктора Сидоровича, улыбнулась.
– Вам скучно, Виктор Сидорович? – спросила Полина.
– А ты, как думаешь? Поговорить не с кем, а ты вся в работе.
– Так меня сюда взяли поработать.
– Полина, а ты не догадываешься, что тебя пригласили для меня? Не сопоставляла факты нашего присутствия на этой даче?
– Когда? Мне сказали убирать – я убираю.
– А, если я скажу тебе любить! Ты будешь меня любить?
– Как скажите, Виктор Сидорович.
– Ты такая покорная?
– Так подчиненные всегда влюблены в своего хозяина, а я у вас давно работаю, значит, давно вас и люблю…
– Что ж ты молчала? Мне поговорить не с кем, а тут любовь моя пропадает! Где говоришь, встретимся? Ты лучше меня знаешь комнаты в этом доме, и они на месяц в нашем распоряжении. Жаль, что неделю мы потеряли. Куда вино принести?
– Вы не шутите? А то завтра меня возьмете и уволите!
– Полина, я приглашаю тебя на романтическое свидание без свидетелей! Говори, где здесь лучшая спальня?
– Лучшая спальня у Самсона. А вдруг он вернется? Лучше вы ко мне придете.
– А почему ни ко мне?
– У меня надежнее. Жду вас вечером после ужина.
– Разумно, я приду…
Виктор Сидорович давно жил праведной жизнью, он уже и забыл, какая она любовь без жены. Красивый мужчина с густой шевелюрой наполовину седых волос, появился на пороге спальной комнаты Полины. Он был несколько обескуражен простым убранством ее комнаты.
У него в комнате все было в стиле люкс, а у нее словно свалка старых вещей далеко не антикварного вида. Среди этого мебельного хлама сидела приятная женщина в платье с белым воротником и в белых босоножках на босых ногах. Его чувства попали в состояние облома, не по приколу хозяину любить служанку в нищих условиях.
– Полина, перейдем в холл, там приятнее, и вид из окна лучше.
Так ангел любви куда-то улетел.
Полина, выпив вина в присутствии Виктора Сидоровича, почувствовала, что она человек. Ей импонировало его внимание, рядом с ним ей приятно было находиться. Она перестала себя чувствовать горничной, душа ее возвысилась до уровня собеседника, и она спокойно отстегнула белый воротник со своего платья. Невольно женщина потянула молнию на платье до груди, маленькая золотая цепочка лучше подходила к моменту их общения.
Виктор Сидорович и Полина вышли из-за стола и, не сговариваясь, направились к его спальне. Обстановка полностью соответствовала моменту. Оба они были высокие и в меру стройные, остановились они у кровати и обнялись в порыве, проснувшихся чувств.
Редкое единство взглядов привело их в душ. Они стояли под струями воды, улыбаясь, словно смывали с себя прикосновения прошлой жизни. Ей доставляло удовольствие касаться его тела в струях прохладной воды.
Он с внезапным желанием, и с большим удовольствием ощущал новые, волнующие импульсы в своем теле, о которых последнее время подзабыл. Они вытерли друг друга полотенцами, не касаясь себя, словно их души уже переселились в любимые тела.
Так и дошли они до кровати, продолжая ощущать себя в двух кратном увеличении импульсов желания. Желание, страсть, влечение, прикосновение, поцелуи, объятия воссоединили их требующие любви тела. Они поплыли по воле волн царственного желания любви.
Платон сделал так, что новые звонки с предложениями антикварной мебели поступали к нему. Он наклеивал на мебель янтарные камни, после этого заказ поступал к Анфисе. Вот откуда взялась в разных местах мебель с янтарем! Платон скупил все янтарные бусы в городе и заказал их за его пределами. А Анфиса верила в чудеса. Только первые предметы мебели были янтарными на самом деле, да еще конторка.
В каждом деле важен результат. И вновь стоял готовый к продаже трельяж с янтарем, а Платон услышал очередное предложение от неких наследников. Ему предлагали шкаф – шарманку, естественно без янтаря, а у него весь запас кончился, хоть объявление давай: скупаю янтарь.
Если мебель была без янтаря, то она попадала на реставрационные работы в магазин, а если на ней находился хоть один янтарь, то она попадала к отцу Родиона Селедкина. Вот в чем состоял прикол и бизнес любовь, хотя второго случая судьба не предоставила.
Самсон от Платона узнал о готовом трельяже с янтарем, и немедленно появился перед очами Анфисы. Она мысленно обругала Платона, так ей не хотелось с трельяжем расставаться, но клиент есть клиент. Вслух Анфиса сказала, что такой предмет интерьера для продажи готов, в голове у нее промелькнула любовь с Самсоном.
Ехать, и демонстрировать трельяж Самсону у нее желания не было. Анфиса вспомнила про Леночку, та в последнее время стала такой модной женщиной, что не грех ее представить дорогому клиенту.
Леночка поехала показывать товар лицом господину Самсону. Трельяж с деревянными вензелями в тон янтарным часам, и с янтарем в лунках вензелей, светился в комнате Родиона.
Самсон, как увидел это сокровище, так и присел на распахнутый диван. Леночка подошла к трельяжу, встала рядом с ним на скрещенных ногах в черных босоножках на шпильках, отделанных крупными стразами по вырезу и по широкой застежке, расположенной в узкой части точеных ног.
Белые бриджи и черный топик, украшенный такими же стразами по воротнику на шее, завершали летний наряд девушки. Белые волосы крупными волнами опускались на молодую грудь, не рожавшей женщины. Ее грудь полностью скрывал топик, оголяя руки и плечи. Самсон смотрел то на солнечный трельяж, то на томную Леночку в летнем наряде, купленном на его деньги, о чем они и не догадывались.
Под руку меценату попался маленький флакончик, мельком посмотрев на надпись, он прочитал: «пихтовое масло». Самсон осмотрел диван, на котором сидел и заметил в углу простынь. На окнах сквозь офисные, прямые жалюзи просвечивалась решетка.
Леночка уловила взгляды импозантного мужчины, внешний облик которого превосходил все ее требования к мужчинам, но она продолжала стоять у трельяжа, как статуя.
Он забросил флакончик с коварным содержимым в угол комнаты, и встал с убогого дивана.
– Я беру этот трельяж, можете возвращаться в магазин.
Из закрытой одеждой груди женщины вырвался вдох сожаления, что такой мужчина так быстро появился и исчез из ее жизни. Трельяж привезли на дачу. Самсон пошел в свою комнату, но по дороге заметил дядю Виктора с Полиной, у которой грудь была закрыта, и белый воротник вокруг шеи довершал наряд.
Самсон подумал: почему красивые женщины стали прятать от него то, что ему больше всего нравится в их облике!? Племянник присоединился к компании, он смотрел на Полину, а думал об Анфисе, зря он ее вернул Платону, ну и что, что молоко у нее кончилась…
Леночка так захотела Самсона, что позвонила любимому Платону, и назначила ему встречу у себя дома, ведь его жена вернулась от Самсона…
А Самсон, дойдя до своей комнаты, тут же позвонил Элле, и сказал ей, чтобы она приехала на дачу к своему благоверному Виктору Сидоровичу. Он меньше всего хотел увеличивать число наследников дяди Виктора, ведь у Виктора с Эллой детей не было, а у Полины была дочь Инна.
Инна в отсутствии матери замечательно третировала бабушку, пропадая на пляже, или у подруг, или на скамейке в парке с друзьями. Бабушке оставалось смотреть на часы, греть воду, отключенную на летний ремонт и по возможности молчать. На ее упреки Инна реагировала круто и неожиданно, поэтому бабушка кормила внучку и помалкивала.
После отличной любовной ночи, проведенной с Полиной, Виктор предложил ей привезти на дачу Инну. Он прекрасно знал, что еще такая ночь ему в ближайшие дни не под силу и решил упрочить свое отношение с женщиной, сделав приятное предложение ее дочери.
За Инной он сам съездил на машине. Инне на даче очень понравилось, она внесла оживление в местное общество и частенько сидела с Виктором Сидоровичем в его беседке, пока ее мать работала по дому. Она от скуки обошла дачу Самсона, заметила странные окна, закрытые ставнями. Инна приоткрыла ставни, за ними были стекла, ажурная металлическая решетка, плотные вишневые портьеры.
Девочка не выдержала любопытства и спросила у матери:
– Мама, что находиться в комнате, в которой на окнах есть ставни? В других окнах решеток нет, и шторы легкие.
Полина ответила:
– Инна, у меня нет ключей от этой комнат.
Инна этот же вопрос задала Виктору Сидоровичу.
Он ответил:
– В комнате находится семейный музей, который пока еще в стадии подготовки.
Повар ничего не добавил к информации. Зато охранник, которому пришлось заносить в комнату славянский шкаф, сказал, что в комнате находиться склад древней мебели. Поговорив с охранником, Инна попросила выпустить ее за ворота, чтобы осмотреть дачный поселок, пообещав ему вернуться через час. Дачный поселок состоял из внушительных заборов с большими, новыми домами. Ничего интересного девочка для себя не обнаружила, если не считать машину, выезжающую из чужих ворот. Она попросила довезти ее до города.
Инна оказалась на свободе. Трое суток она гуляла по подругам, потом появилась в квартире отца. Степану Степановичу она рассказала о даче с музеем, который так и не видела, тот сразу понял, куда исчезает вся антикварная мебель с янтарем в деревянных вензелях. Выпросив у отца денег на жизнь, она пошла к бабушке, у нее и осталась до возвращения Полины с дачи.
Степан Степанович что-то пропустил в этой жизни, все женщины вышли из-под его власти, хоть шаром покати, а никого нет. Инесса Евгеньевна куда-то уехала, исчезла и Полина, не сказав ему ни слова. Оставалась на месте его первая женщина, мать Паши. На безрыбье и рак рыба, поехал Степан Степанович навестить мать своего старшего сына.
Удивительная была женщина Зинаида, она всегда спокойно реагировала на отъезды и возвращение блудного Степана Степановича. Паша ухмыльнулся отцу и ушел к другу. Степан Степанович и Зинаида оставались вдвоем, как два старых друга: без большой любви, без эмоций, просто сидели и беседовали.
Он оставил ей деньги, но чувства в нем не возникли, словно все давно бурьяном поросло. Косить бурьян чувств было лень. Поговорив немного о Паше, Степан Степанович уехал в свою холостяцкую квартиру.
Он решил осуществить задуманное, его безумно тянула Анфиса. Степан Степанович приоделся и пошел к ее дому в надежде, что она появится с коляской во дворе. На этот раз ему повезло.
Первым вышел из подъезда Платон и ушел в сторону дома Леночки. Вскоре появилась Анфиса с детской коляской. Степан Степанович встал перед ней, как Орфей. Он весь лучился силой, желаньем и любовью к молодой матери. Анфиса грустно улыбнулась ему и покатила коляску по своему излюбленному маршруту в парке. Степан Степанович пошел рядом. Они разговорились.
В это время к ее подъезду подъехала крутая, большая машина Самсона, он вышел из нее и увидел силуэты Степана Степановича и Анфисы на аллее парка. Драка с могучим Степаном Степановичем в планы Самсона не входила.
Самсон подъехал на машине к аллее, вышел навстречу парочке, и просто сказал:
– Привет! Степан Степанович, а твоя жена Полина у меня на даче обслуживает своего начальника Виктора Сидоровича, а вчера они в холле пили вино.
Степан Степанович в лице изменился.
А Самсон продолжал говорить, улыбаясь:
– Если хочешь, я тебя к ней отвезут на свидание, – и он кивнул своему шоферу.
Что оставалось делать Степану Степановичу? Любовь – любовью, но гражданская жена дороже. Он сел в машину и его повезли к ней на дачу. Он достал из кармана янтарные четки, они помогали ему принимать правильное решение.
Самсон остался на аллее парка, с детской коляской, в которой еще не уснул его сын… или не его.
