Текст книги "Дама инкогнито (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

   – Ты представить себе не можешь, – прошептал он в зажмуренные глаза любовницы, – моё спасение, моя надежда, моя любовь. Ты освободила меня, дала мне новую жизнь, дала мне возможность расквитаться с врагом... Ты моя душа, моё тело, моё счастье.

   Медленно, очень медленно он принялся целовать её лицо, шею, спустился на грудь, задирая при этом сорочку, обнажая тело своей любовницы. Энн потянулась к нему навстречу, ловя губами его губы.

   – Ничего не бойся, – выдохнул демон, когда поцелуй прервался. – Послезавтра будет благотворительный базар, а до того тебе ничего не грозит. Слышишь меня? Ничего.

   Энн почти не слышала его слов. Террелл бедром раздвинул её ноги и вошёл в неё, мягко и неторопливо. Всё время мира. До благотворительного базара. Энн приподняла бёдра и задвигалась в такт своему любовнику. Ей ничего не грозит. До послезавтра.

   С утра Террелл поднял Энн даже раньше обычного и лично, не доверяя слугам, помог ей одеться. Его ждала леди К*** и вожделенный визит в приют.

   Ровно без четверти полдень явился инспектор Хилл, и Энн пришлось принять его. Он вошёл, с интересом всматриваясь в её лицо. Что он там искал? Удивление? Ужас? Вопрос, мол, почему же ты жив, когда я натравила на тебя демона?

   – Я надеюсь, что вы пришли по действительно важному поводу, – заявила Энн вместо приветствия. – Вам, кажется, говорили, что я не совсем здорова и не способна принимать гостей.

   – Вы болеете, мэм? – вежливо спросил инспектор. – Почему бы вам не пригласить врача?

   – Например, доктора Мура? – ядовито подхватила Энн.

   – Почему бы и нет?.. Мэм, послушайте, доктор Мур заверил меня...

   – Вы так настойчиво упоминали этого человека, что я попросила моего секретаря навести справки, – сообщила Энн. У неё разламывалась голова и женщина с трудом сдерживалась, чтобы не удерживать её двумя руками.

   – Вы хотите сказать, секретаря леди К***? – перебил её ухмыляющийся полицейский.

   Чего он ждал? Возмущения, стыда, ревности?

   – Мистер Вилсон любезно выделил время, чтобы ответить на мой вопрос. Он сообщил мне, что доктор Мур в прошлом году был лишён врачебной лицензии за... ах, да, за нарушения врачебной этики.

   – У вас очень умный секретарь, мэм, – ответил ничуть не смущённый инспектор. – Но тем не менее, доктор Мур мог бы помочь от вашей болезни. Он любезно описал симптомы, если хотите, я мог бы оставить здесь...

   – Спасибо. Меня это не интересует, – отмахнулась Энн, но Хилл всё равно оставил бумагу на столе. – Что-нибудь ещё? С каких пор полиция навещает больных, инспектор?

   – Вы знаете, мэм, что объединяет всех женщин, так похожих на вас? Кроме того, что все они вдовы?

   – Разумеется, я этого не знаю, инспектор.

   – Они всегда нанимают двенадцать слуг. Не больше и не меньше, всегда двенадцать.

   – Вот как? – подняла брови Энн. – Очень интересно.

   – Дюжина человек нужна, может быть, в загородном имении, но не в таком доме, как этот, мэм. Где вы берёте деньги, чтобы заплатить им жалование?

   Энн вспыхнула.

   – Я должна отвечать на такие вопросы?! Кто ваш начальник, инспектор? Я сегодня же напишу ему письмо и попрошу избавить меня от неуместного интереса с вашей стороны.

   – Уверен, вы этого не сделаете, мэм. Могут всплыть неблаговидные подробности о ваших поступках, мэм. Я наводил справки... у миссис Артур Дженкинс из Бирмингема было не так-то много денег и она, разумеется, не могла позволить себе снимать такой большой дом, как этот.

   Энн недобрым словом помянула Террелла, который после недолгого времени, проведённого на дне общества в её теле, поклялся сделать, что угодно, но окружить свою хозяйку-любовницу всей возможной роскошью.

   – Думаю, вы наводили справки о какой-то другой миссис Дженкинс, – тем не менее ответила Энн.

   – В Бирмингеме была только одна Энн Дженкинс ваших лет и с вашим цветом волос, мэм.

   – Полагаю, я не пользовалась большой известностью, инспектор.

   – Так откуда у вас средства на аренду дома, на жалование слугам? Мэм?

   – Если вам так необходимо это знать, то вот – по моей просьбе мистер Вилсон написал биржевому маклеру в Лондоне и купил для меня ценные бумаги.

   – И вы можете назвать имя этого маклера? – не унимался полицейский.

   Энн порадовалась, что Террелл любил поболтать по утрам по поводу своих биржевых успехов.

   – Вас это совершенно не касается, инспектор, но – мистер Грин. Полагаю, вы сможете найти его в справочнике.

   Она встала. Инспектор был вынужден подняться тоже.

   – Кстати, мэм. Мы получили сведения о мистере Артуре Дженкинсе. У него никогда не было секретаря. Что вы на это скажете?

   – То, что повторяла и прежде. Вы перепутали моего мужа с другим человеком. Пожалуйста, уходите и не приходите больше!

   – Мэм, доктор Мур думает, что вы больны, и берётся вас вылечить. А я вот думаю, что вы с вашим сообщником совершили много преступлений, и берусь это доказать. С вашего позволения, мэм!

   Он вышел, не поклонившись и не дожидаясь появления слуги.

   Оставшись одна, Энн рассеянно проглядела список симптомов, присланный доктором Муром. Потеря сознания, нарушения памяти, усталость, тревожные сны... да, если бы она не знала, что с ней происходит, она ухватилась бы за этого доктора Мура как за спасение. Случись с ней такое, она думала бы, что медленно сходит с ума.

   Может быть, она уже сошла.

   Она отложила список... вдруг заметила, что на обратной стороне что-то написано. Вгляделась. Странно. Итальянский? Испанский? Точно не французский. Может быть, немецкий?

   – Это испанский, – сказал Террелл вечером. – Вот мерзавец!

   – Объясни, – попросила Энн, морщась и прижимая руки к вискам. – Зачем он прислал мне записку по-испански? Или это для тебя? Но зачем?

   – Моя бабушка по отцу была испанка, – пояснил Террелл. Энн кивнула. Это объясняло и внешность Террелла, и его характер. Ну, и, конечно, знание языка. – А это старинный рассказ о девушке, которую насильно отдали в монастырь. К ней явился дьявол и совратил. Сперва он являлся в облике прекрасного юноши и его ласки были приятны девушке. Постепенно он повадился принимать облик чёрного поросёнка.

   Энн поперхнулась.

   – Кого?!

   – Чёрного поросёнка, моя дорогая. Разумеется, он склонял её к любви в таком виде. Она убила собственного отца, сошла с ума и была сожжена на костре. Типично для того времени.

   – Чёрного поросёнка?! – не успокаивалась Энн.

   – Кому что нравится, – подмигнул ей демон. – Не смотри на меня так. Суть этого рассказа в том, что те, кто продают душу дьяволу, рано или поздно вымазываются в грязи и крови.

   – Зачем он послал мне это?!

   – В случаях одержимости демоном жертва получает его знания. Помнишь, девушки в твоей деревне начинали кричать на латыни и греческом? Так что ты вполне могла бы прочесть этот рассказ. А, может, это намёк мне.

   Энн вскочила на ноги.

   – Почему ты так спокоен?! Почему мы остаёмся здесь?! Почему ты ничего не делаешь?!

   – Т-ш-ш, моя дорогая, тише, – обнял её Террелл. – Я делаю. Всё будет хорошо. Ты же помнишь, завтра благотворительный базар.

   – Но...

   – Лучше прислушайся, – перебил её демон.

   – К чему?

   – К тишине. Мы одни, моя дорогая. Впервые с самого первого дня – одни.

   – А где... ну, они?

   – Полагаю, в приюте, – пожал плечами Террелл. – Впрочем, их наверняка переловил доктор Мур. Уверен, он давно к нему присматривался. Видишь ли, демоны не очень умны, зато всегда голодны. Как только я открыл им путь, они и думать забыли об опасности. Мы свободны, моя дорогая, свободны! Больше нам не придётся искать одиноких людей, которых мы могли бы скормить демонам. Уедем отсюда. Хочешь, поедем на континент? Увидишь Францию, Италию, а, дорогая? Уедем вдвоём, только ты и я. Начнём новую жизнь. Никаких больше костей и трупов. Никаких вдов и благотворительности. Никаких тайн. Теперь мы свободны, моя милая.

   Энн слушала его слова как дети слушают волшебную сказку, доверчиво прижимаясь к своему мужчине. То, что он говорил, походило на сон. Ей не хотелось просыпаться.

   Для Энн установили прелестный киоск в виде китайской пагоды в самом центре базара, устроенного на Сохо-сквере. Она изящно расставила по прилавку многоруких божков с драгоценными камнями вместо глаз, украшения в виде птиц, которые, по словам Террелла, цеплялись на тюрбаны, кинжалы с причудливыми каменными рукоятями и многие другие прелестные вещи. Рядом с киоском дежурил констебль, очень уж дорогими были товары. Другие дамы представляли вышивку, ажурное вязание, акварельные картины, восковые цветы, эмалированные табакерки и другие подобные безделицы. У них торговля шла бойко, к Энн же подходили только для того, чтобы полюбоваться её редкостями. Её это не огорчало, она знала, что Террелл что-то задумал, а остальное Энн не волновало.

   Сам демон держался очень скромно, за спиной леди К***, которая расхаживала по базару с видом королевы. Всё было организовано прекрасно, именно так, как полагалось приличному базару. Секретарь оказался настоящей находкой, леди К*** не жалела о том, что взяла его в помощники.

   Всё шло отлично.

   А потом к киоску Энн подошёл инспектор Хилл и вместе с ним благообразный джентльмен, одетый в серую визитку.

   – Позвольте вам представить, миссис Дженкинс, доктор Мур, – изображая светскую любезность, сказал полицейский. – Доктор Мур – миссис Дженкинс.

   – Очень приятно, – подавив вздох, ответила Энн. Подавать руку незнакомому человеку она не стала.

   – Доктор Мур очень интересуется индийскими редкостями, – пояснил Хилл.

   – Прелестная вещица, – заявил доктор Мур, взяв в руки кинжал, чья ручка из белого камня была украшена головой тигра. – Ещё и украшена надписью на санскрите. Вы позволите?

   Энн беспомощно кивнула и оглянулась по сторонам.

   Террелл незаметно отошёл от леди К*** и делал Энн знаки.

   Она коротко пробормотала извинение и поспешила к нему. Доктор Мур тем временем, не обращая на неё внимания, принялся зачитывать вслух надпись. Его тихий голос разорвал гомон базара, перекрывая все звуки.

   Террелл схватил её за руку.

   – Бежим отсюда! – приказал он. – Скорее!

   – Но...

   – Это не санскрит, дура! Это арамейский!

   – Что?

   – Язык, на котором говорили в Иудее во времена Христа. Мур всегда им пользовался для своей магии. Это заклинание! Бежим!

   Увлекаемая демоном, Энн оглянулась назад.

   Под звуками забытого языка плавились золотые и серебряные изделия, блекли драгоценные камни, всё превращалось в бесформенные комки глины.

   – Скорее! – прокричал Террелл, запихивая любовницу в оставленную кем-то возле площади двуколку. – Держись!

   Он прыгнул следом, схватил поводья и лошади понесли двуколку по лондонским улицам. Вскоре они попали в уличный затор и Террелл выскочил из двуколки, выдернул Энн и потащил её, держа за руку, по каким-то немыслимым переулкам и подворотням. Она еле успевала переставлять ноги, задыхалась в своём тесном корсете, несколько раз падала – тогда Террелл вздёргивал её за руку и заставлял бежать дальше. Куда – она не знала и удивилась, когда демон втолкнул её в двери их дома.

   – Террелл! – простонала она, прислоняясь к двери. – Я больше не могу. Я вся грязная, я задыхаюсь, я...

   – Отдыхай, – бросил демон. – Осталось недолго.

   – Что... что ты имеешь в виду? – встревожилась Энн. Она огляделась и в полумраке прихожей увидела то, чего утром ещё не было. Всё пространство было забито тюками с соломой. – Что ты задумал? Террелл!

   – Ничего, – медленно улыбнулся демон. – Ничего особенного, моя девочка.

   – Этот человек – твой учитель – он догнал тебя? Нам надо снова бежать? Что ты молчишь?!

   Террелл покачал головой.

   – Нет, моя сладкая, нам уже никуда не нужно бежать. Скоро он придёт сюда. Соврёт что-то этому твоему Хиллу, тот соврёт остальным и уведёт погоню. А Мур придёт сюда.

   – И ты так спокоен?! Террелл! Ты же всегда убегал!

   – Убегал, – подтвердил демон. – А сейчас не буду. Видишь ли, моя дорогая, когда учитель запер нас в том доме, он перестал стареть. Почти всё, что мы отбирали, доставалось ему и продлевало его жизнь. Когда мы вырвались... Видела, как он постарел? Он проживал каждый год за два, а ещё, что приятно, пока он не может вызывать демонов себе на службу. Думаешь, почему он так рьяно нас искал?

   – Не понимаю...

   – Волшебник не может удерживать под контролем столько демонов за раз, – пояснил Террелл. – А без демонов он не так-то много мог. Муру надо было поймать нас, подчинить и запереть в новом доме. Тогда он мог бы снова вызывать демонов и заставлять выполнять свои желания. И, конечно, вернул бы себе вечную молодость.

   – Но почему ты не удержал демонов, когда они бросились в приют?! Ты же говорил, Мур ждал их там!

   Террелл покачал головой.

   – Он подчинил их мне. Без меня он не может им приказывать, только удержать, да и то ненадолго.

   – Но тогда...

   Террелл грустно улыбнулся.

   – Милая моя. Я дал тебе всё, что мог. Деньги, драгоценности, красоту, молодость, слуг, готовых исполнить любое твоё желание, красивые наряды, вкусную еду...

   Он наклонился к Энн и женщина попятилась под его пристальным взглядом.

   – Я научил тебя наслаждению, моя сладкая, – шепнул Террелл, подходя к ней вплотную. Его глаза горели лихорадочным огнём и Энн подняла руки в бесполезной попытке защититься. Террелл бережно взял её руки в свои, поцеловал каждую, потом стиснул сильнее, поднял наверх и прижал к запертой двери.

   – Террелл, – пролепетала Энн. – Что... что ты хочешь?

   Демон высвободил одну руку, пошарил у себя за спиной... там стоял столик для визитных карточек. Энн с содроганием увидела кухонный нож.

   – Что ты дрожишь, моя девочка? Боишься? Правильно боишься. Мне было хорошо с тобой, очень хорошо, но всему приходит конец. Ты готова умереть, моя хорошая? Я думал об этом всю ночь. Сегодня мы расстанемся с тобой. Ад для англикан, наверное, отличается от ада католиков. Останусь ли я там гореть за все мои грехи? Или Дьявол приставит меня к делу? Что бы ни было, знай, Нэнни, никто никогда не будет для меня значить столько, сколько ты. Никто.

   Он поцеловал её в губы – нежно и бережно, как будто не стоял над ней с острым ножом.

   – Что ты так смотришь, Энн? Нож? Глупенькая! Это не для тебя, не бойся. Зачем мне портить твоё тело?.. Оно мне ещё пригодится. Нет, Нэнни, ты умрёшь иначе. А нож... не бойся. Пока ты со мной, ничего не бойся.

   Он ловко подцепил ножом плотную ткань жакета, надетого поверх платья, и разрезал его сверху донизу.

   – Вот так, – прошептал он. – Вот так. Долой ненужные тряпки! Не дрожи, Нэнни, не надо. Твоя смерть будет сладкой, Энн, как была сладкой моя. Вот так...

   Нож прорезал надетую на Энн одежду до самой нательной сорочки и чудом не коснулся кожи.

   – Вот так.

   Энн застыла в ужасе, глядя, как демон нарезает на лоскутки её одежду. Он был осторожен и острое лезвие ни разу не коснулось её кожи.

   – Видишь ли, моя дорогая, пока они были у меня, Мур не решался явиться сам. Я мог бы сразиться с ним. Двенадцать демонов! Что он мог противопоставить этому? Поэтому он таился, хитрил... подбрасывал приманки, ждал... Я не сомневался, что это он дал совет леди К*** устроить приют. Он понимал, что с каждым годом мне сложней и сложней держать своих слуг в узде. Он охотился на меня, а я на него. Но теперь охота подошла к концу.

   – Террелл, – совладав с собой, взмолилась Энн. – Я прошу тебя! Не надо! Что бы ты ни задумал... я помогу тебе, я всё сделаю, я выполню любое твоё слово, только пожалуйста...

   Её голос прервался.

   – Не надо!..

   – Ш-ш-ш! Тише, моя сладкая, ничего не говори.

   Он отложил нож и взял Энн за подбородок, заставляя её поднять лицо. Поцеловал – нежно и трепетно, как первый раз.

   Он никогда не целовал её так.

   Даже в первый раз.

   Особенно в первый раз.

   – Всё будет хорошо, моя девочка, – прошептал он и снова поцеловал её, поцеловал грубо, насильно, до крови прикусив ей губу. Одежда с него исчезла.

   – Террелл...

   – Я мог бы сказать, что тебя никто не услышит, – доверительно сообщил демон. – Это неправда. Может, и услышат, только это неважно, моя хорошая. Но ты кричи. Кричи. Вот так. Громче. Громче. Никто не поможет, никто не придёт на помощь. Есть только ты и я. Пока. А потом никого из нас не останется. Кричи, Нэнни, кричи.

   Он целовал её исступленно, страстно, как будто пил и не мог напиться. Нож выпал из его руки и Террелл прижимал Энн к двери, не давая ей увернуться от своих поцелуев. Энн задыхалась. Ей казалось, что поцелуи обжигают её, что под его губами на её коже расцветают огненные цветы, что всё её тело горит от чего-то, больше похожего на боль, чем на страсть.

   Не выпуская её рук, Террелл свободной рукой подхватил любовницу под бедро, открывая себе дорогу. Вошёл резко, жёстко, заставляя Энн подавиться криком.

   – Вот так, – задыхаясь сам, сказал демон. – Вот так. Жизнь прекрасна, моя сладкая, особенно когда она кончается.

   У Энн вырвался хрип. Демон двигался быстро, прерывисто, не давая ей поймать ритм, подстроиться, понять его. Недолго она боролась, пытаясь вырваться, пытаясь что-то сказать – тогда он закрывал ей рот поцелуями. Что-то страшное происходило с ней, будто с каждым движением демона её вытесняло, выдавливало из собственного тела. Смерть не была сладкой, как не бывает сладкой никакая смерть. Поняв это, Энн закричала, но голос ей уже не принадлежал и из горла не вырвалось ни звука... Дрожь наслаждения смешалась с агонией.

   Террелл в последний раз содрогнулся, замер, прислушиваясь к ощущениям чужого тела. Впервые он владел им единовластно и теперь привыкал. Женщины ощущают наслаждение иначе, чем мужчины, и последние его капли будоражили демона. Энн было жалко – в ушах ещё звенел её последний, так и не вырвавшийся из её горла крик. Жалко, но отступать он не желал. Террелл отпихнул ногой тряпки, в которые сам недавно превратил её – свою – одежду. Оставалось последнее перед приходом дорогого гостя. Террелл занялся газовой лампой, освещавшей прихожую. Когда он закончил, помещение залил яркий свет. Он отступил к лестнице, в тень, и принялся ждать.

   Вскоре запертая дверь осветилась мертвенно-синим светом и сама собой распахнулась. Террелл не двинулся с места.

   – Простите, сударыня, моё вторжение... – начал было вошедший доктор Мур, но разглядел обнажённое тело в глубине прихожей и хмыкнул. – Здравствуй, мой мальчик. Не удержался?

   – Здравствуй, учитель, – отвесил Террелл глубокий старинный поклон.

   – Заставил ты меня побегать.

   Этельред Мур снял перчатку с правой руки и показал ученику перстень с рубином. Камень имел старинную гладкую огранку и в нём таинственно мерцала звезда.

   Террелл попятился. Его глаза ясно видели внутренний свет этого камня и демон с трудом сопротивлялся его зову.

   – Прячься сюда, – предложил Мур. – Это тело ждёт виселица или сумасшедший дом. Ты убил слишком многих. Сбежать не получится. Я понимаю, ты очаровал знатную леди, надеялся вернуться к человеческой жизни... Обидно, конечно, проигрывать. Выбирай. Или сейчас я выйду с чёрного хода и вынесу тебя в этом камне. Или позже, через виселицу. Ну?

   Террелл покачал головой.

   – Умирать больно, – хрипло сказал он.

   – Хороший мальчик. Я так и знал, что ты решишь правильно.

   Чернокнижник шагнул ближе к исцарапанному женскому телу, но Террелл попятился. Совсем как Энн недавно, мелькнула непрошеная мысль.

   Если бы не желание расквитаться, если бы не сжигающая его много веков жажда мести, он никогда бы не стал её убивать.

   Если бы.

   – Последнюю просьбу осуждённого, учитель, – взмолился Террелл.

   – Ты не осуждённый, мой мальчик, – удивился чернокнжник. – Я выполняю своё обещание, которое дал тебе когда-то.

   – Мы будем жить вечно, вы и я, учитель, и ни один не умрёт прежде другого, – криво улыбнулся Террелл. В исполнении женского тела это выглядело уродливо. – Но я прошу вас. Мне так давно этого хотелось...

   Доктор Мур достал из жилетного кармана часы, щелчком открыл крышку и посмотрел на циферблат.

   – Если это быстро.

   – Вы курите?

   – Что, прости?

   – Энн не курила, с людьми я мало общался, – торопливо объяснил Террелл. Тело Энн идеально подходило для того, чтобы разыграть наивность. – Мне так хотелось почувствовать...

   Чернокнижник рассмеялся.

   – Такая нелепая, такая человеческая просьба.

   Он достал трубку, кисет и принялся неторопливо набивать трубку табаком.

   Ученик жадными глазами следил за каждым действием учителя. Сердце – человеческое сердце, не принадлежащее ему, на которое он не имел права, – бешено билось в груди. Если он проиграет...

   Вот учитель набил трубку, достал спичку и...

   Террелл не успел покинуть захваченное тело и ему досталась вся его последняя боль. Громкий звук, вырвавшийся огонь...

   Демон ещё до прихода учителя испортил трубку, по которой газ подавался в лампу в прихожей, и тот потихоньку наполнял помещение. Когда чернокнижник зажёг спичку...

   Этельред Мур умер от своей собственной руки, попавшись в ловушку, подстроенную преданным им учеником.

   Проваливаясь в ад, Террелл успел подумать, что с соломой он, наверное, перестарался. Дом вспыхнул как спичка. Сгорали все вещи, которыми он так любовно окружал свою женщину. Сгорали останки тел двух самых важных для него людей: его любимой и его врага. В аду он будет вместе с Муром и никогда не увидит Энн – какая ирония!

   Пожар потушить не удалось. С большим трудом ему не дали перекинуться на другие дома и распространиться по Лондону. Когда пламя угасло, в доме нашли обгоревшие останки мужского и женского тел, а в подвале обнаружили кости двенадцати убитых слуг.

   Инспектору Хиллу удалось доказать, что женщина по имени мисс Энн Томпсон, сбежавшая когда-то из дома, была убийцей и мошенницей, истребившей около сорока человек с помощью неизвестного яда. Доктор Мур был изобличён как шарлатан.