Текст книги "Мужчина из научной фантастики"
Автор книги: Наталья Косухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 16
«Гады, – думала я, сидя в тесной, душной железной кабинке. Сиденье было неудобное, а колени сильно зажимали уши, так как мне пришлось обхватить их руками, чтобы дотянутся до кнопок управления. Да и моему лицу, зажатому между ног, было не слишком удобно. – Гады!»
Но, несмотря на свое положение, я выполнила задание довольно хорошо… хоть и не с первого раза.
Когда группа вынула меня – в несколько рук – из этого железного карцера, прошло около двух часов. Все мое тело свело от долгого нахождения в одной позе и болело.
При выполнении остальных задач я заняла позицию молчаливого нейтралитета и выполняла все задания отдельно от подгруппы. Они косились на мою обиженную физиономию, но раскаяния не проявляли. Разве только Кира и Джим – они только теперь поняли, как им отольется их невмешательство, которое они продемонстрировали, когда меня запихивали в этого железного монстра.
В конце практики, когда мы все закончили, появился Гер. Отчитав остальные подгруппы, не справившиеся с первым заданием, на котором такие предприимчивые одногруппники привлекли меня к посиделкам в кабине, он подошел к нам.
Осмотрел всех одиннадцать студентов и сказал:
– Мельник сдала, у остальных пересдача.
Группа едва не взвыла! Но это была армия, и здесь ценилась сдержанность, поэтому Джим поднял руку и после кивка адмирала спросил:
– Простите, сэр, но почему у нас пересдача? Мы же выполнили все задания.
– Потому что, Крофт, у команды не коллективный разум. Каждый из вас должен был выполнить КАЖДОЕ задание. А что в итоге? Кто-то выполнил все, кроме первого, кто-то вообще половину, спрятавшись за результатами одногруппников. Я что, работаю в школе и не в курсе этого? Хотя нет. Наверное, это вы учитесь в Звездной Академии, которая готовит УНИВЕРСАЛЬНЫХ специалистов, а не халявщиков. Нужны еще пояснения, почему вы будете пересдавать работу или и так все понятно?
Вопросов больше не было.
А я, посмотрев на ребят со злорадным удовлетворением, отправилась домой. Есть все-таки в жизни справедливость!
Стоит отметить еще один предмет, который всех нас приятно удивил. Вел его Питер Саймак. В отличие от изнуряющей физической подготовки тактика мне нравилась. Одни потрясающие, интересные лекции чего стоили! И так казалось не только мне – вся группа просто балдела на этой дисциплине. Вот что значит уметь излагать материал. Даже самую нудную тему этот талант превращает в увлекательное и захватывающее повествование. Но командор был не так прост, и примерно через пару недель после первого урока, когда мы изучили все тактические приемы Древнего Рима, он привел нас в огромный зал, напоминавший металлическую коробку. Что-то набрав на терминале и включив, видимо, голографическую иллюзию, он превратил помещение в отрезок местности, который существовал множество тысячелетий назад. Это было поле битвы двух армий.
Рассадив нас на некотором возвышении на специальных балконах, он спросил:
– Ну? Кто со мной сразится?
Мы переглянулись.
– Что теряетесь? Вы изучили все тактики того времени, мы обсудили мельчайшие детали. Теперь нужно применить ваши знания на практике. Что, никто не хочет? Тогда я выберу сам!
И пробежавшись глазами по нашей группе, задержал свой взгляд на мне. Так я и думала.
– Мельник, идите-ка сюда.
Вся группа проводила меня улыбками. Они уже поняли, что я что-то вроде подопытного кролика для всех преподавателей, кроме, пожалуй, Рико. Та искренне мне сочувствовала.
– Поднимайтесь на противоположный от моего балкон и надевайте металлический обруч. Да, вот так. Теперь подключайтесь к системе и… можете начинать наше сражение.
– Уступаю честь начать первым вам, сэр.
– Да? Ну что ж, если уступаете… Запомните, студенты: нет противника коварнее женщины! – сказал он и нанес первый удар по моим легионам.
Это занятие оказалось очень увлекательным и азартным. Те же шахматы, только намного круче. Затягивала битва неимоверно, а ведь расслабляться было нельзя. Но не успела я опомниться, как лекция закончилась, а война была мною проиграна.
– Не расстраивайтесь, Мельник. Ваша первая военная кампания оказалась очень достойной, и вы приятно меня удивили. Не ожидал такого от костоправа.
Моя первая военная кампания?
Но командор сказал так не зря. На следующих практических занятиях он разбил нас по парам и заставил сражаться между собой. И так как в нашей группе был пятьдесят один человек, то один из нас периодически попадал в пару с ним. Не стоит труда угадать, кому эта честь выпадала чаще.
Каждую тему этого предмета мы закрепляли на боевом поле. Были ли они про космос или про баталии далекого прошлого, не важно. Главное, это было просто здорово!
Но самыми веселыми дисциплинами были те, которые у нас вел Ремарк.
Не то чтобы я по ним не успевала, или они мне не нравились, но сам преподаватель…
То, как адмирал проводил уроки, было незабываемо. Он нормально относился к вопросам, но не терпел возражений. А еще считал, что мы все можем и все знаем. Поэтому учить приходилось порядочно, а потом применять знания, собирая и разбирая механизмы. И через какое-то время запах топлива и синтетической смазки стал для меня привычным. Как и то, что теперь я возвращалась домой вся перемазанная разной химической дрянью и с набитыми об железки шишками да синяками. Или то, что я теперь научилась мыться в душе между парами, одновременно с этим жуя пирожок или что-нибудь еще.
Естественно, что меня постоянно одергивали или иронизировали по поводу ошибок.
Вот вчера мы ремонтировали робокар, и мне пришлось залезть внутрь мотора больше допустимого. Ну ладно, намного больше допустимого. И когда я практически закончила ремонт, к моим ногам прилетела подсечка, а шлепнувшись, я услышала, как над головой раздался голос:
– Мельник, вы что, не слушали, что я вам говорил? Вы для чего в полтела залезли в машину? Для того, чтобы разобранная конструкция сложилась и погребла вас под собой? Прогресс шагнул далеко, но ученые еще не научились воскрешать мертвых. Вы, как врач, должны знать об этом!
Вот в такие моменты меня просто тошнило от своего куратора.
Химия была не легче. Как сказал наш неподражаемый преподаватель, первый год у нас будет посвящен простейшим ядам. Поэтому практически каждое занятие нас травили, что обеспечивало мне обширную практику по специальности. Я же в связи со своей профессией изучала многие яды, но тем не менее это было для меня дикостью. Даже несмотря на то что современная медицина устраняла весь вред, наносимый организму.
Досталось несколько раз и мне. Один из таких случаев произошел на лекции, когда нами изучались химические вещества, способные на некоторое время вывести человека из строя.
Мы зашли в аудиторию и разместились в ожидании куратора, как дверь и окна закрылись, а помещение начало заполняться газом. Мое сознание заполнила паника, и я начала метаться. В этот же момент ко мне подлетел Джим и зажал мой нос и рот рукой. Приток воздуха в легкие резко прекратился. Задыхаясь, я боролась с другом, но, находясь в заранее невыгодном положении и без кислорода, ничего сделать не могла. Сознание мое уже начало меркнуть, и тут меня выпустили из боевого захвата, после чего я стала хватать ртом воздух.
Внезапно меня дернули вверх, и Джим прошипел:
– Вставай, быстро!
Поднявшись на с перепугу подгибающиеся ноги, я увидела Ремарка, который обходил помещение, отмечая тех, кто стоял на своих двоих. Остановившись напротив меня, он приподнял бровь – было видно, что командир несколько удивлен. Но, так ничего и не сказав, прошел мимо.
Повернувшись к Джиму, я произнесла:
– Спасибо!
– А извинения за нанесенный ущерб? У меня на теле живого места не осталось. Ты просто дикая кошка! К тому же тренировки с Саймаком явно не прошли для тебя даром!
– Я все залечу!
– Лучше защити меня.
– От кого?
– От Громовой. Всех военных обучали методике, которая позволяла надолго задержать дыхание. С вами двумя я бы не справился, поэтому пришлось выбирать, кого спасать – тебя или ее. Несмотря на то что успехи ее в карате невелики, убить меня она все равно попытается.
Сообщив мне это, он показал на распростертое на полу тело Киры.
Но самым веселым из всех оказался предмет «Биофлора», ВЕСЬ состоящий из практики.
Уже через месяц я пришла к выводу, что ненавижу растения!!! А особенно те, что находились в первой теплице, хотя остальные я еще не видела. Но эти… Я и не знала раньше, что эта зелень так больно кусается, лягается, пинается и так много гадит. Теперь я научилась пересаживать саженцы, рассаду при том, что они норовили каждый раз меня придушить, укусить, отравить или сделать какую-нибудь другую гадость.
Вся группа научилась подкармливать, полоть, рыхлить, а некоторым растениям мы помогали делиться и размножаться. Кошмар! Если на такое напороться где-нибудь на малообитаемой планете, то тебе настанет каюк, и это бесспорно.
Но вот, например, из-за реналитуса флоритуса я настрадалась и на Земле. В тот день у нас последней парой стояла биофлора, и мы перешли в новый сектор теплицы для освоения.
– Добрый вечер, – поприветствовал нас руководитель.
И, распределив нас по рабочим местам, продолжил:
– Я давал вам для самостоятельного изучения информацию по новому виду растений, и сегодня мы будем применять ее на практике. Реналитус флоритус очень опасен. Нанесенные им раны долго не заживают и, если не оказать надлежащую быструю помощь, могут привести к смерти. На своей планете он прекрасно выживает, но климат Земли сильно отличается. Поэтому у нас в теплице мы создали комфортные условия для его выживания, но, к сожалению, для размножения ему потребуется помощь, которую вы и окажете.
После этих слов вся группа напряглась и попятилась назад. Пристально к нам приглядевшись, адмирал покачал головой, спросив:
– И о чем это вы подумали? Какой кошмар – с кем приходиться работать! Климат, созданный в секторе с растениями, непригоден для нормального функционирования гуманоида, поэтому вы облачитесь в специальные защитные костюмы, которые помогут вам длительное время пребывать в непривычных условиях. После чего, взяв инструкцию, поможете отделению саженца и поместите его в кислотную среду. Специальные прозрачные контейнеры с раствором также найдете на месте. И не забудьте про технику безопасности!
Получив столь оптимистичное напутствие, мы приступили к работе.
Сначала все шло хорошо, и отделение саженцев проходило нормально. Задание мною было практически завершено, когда произошло непредвиденное. Немного отвлекшись от своего занятия на шутки Джима и Гриши, я пропустила момент, когда взрослая особь реналитуса флоритуса подалась вперед и цапнула меня за руку. В то же мгновение я почувствовала головокружение, услышала крики ребят и провалилась в темноту.
Очнулась я опять в медицинском боксе, где Козеро поздравил меня со вторым почином и рассказал, что было после того, как сознание покинуло мое бренное тело. В общем, практически сразу, дабы не тратить время, меня принес сюда Ремарк на руках. Яд к тому времени уже прилично распространился, и вывести его сразу не имелось никакой возможности. Поэтому выходить он будет целые сутки, и далее мне предстоит лечение стационарным прибором. И после этой «прекрасной» информации добавил, что меня в своем боксе ждет куратор и что он, мягко говоря, в дурном расположении духа.
Пытаясь решить, какая новость хуже, я отправилась к адмиралу.
Дверь мне открыли практически сразу, и моему взору предстал полураздетый командир.
Нет, я, конечно, видела ребят своей группы полураздетыми, а некоторых вообще в трусах, но такого сильного впечатления они на меня не производили. Может, харизма сказывается и аура властности, но он просто офигеть не встать!
– Мельник!
Переведя взгляд с голого торса адмирала на его лицо, я наконец вытерла капающую слюну и попыталась сфокусировать взгляд на мужчине из научной фантастики.
– Вы что, больны? Может, вам нужно в лазарет? – спросил командир недовольным голосом.
Из-за чего все очарование разбилось и осыпалось. Язва!
– Нет, сэр, я в порядке.
– Тогда проходите, – сказал он и отошел в сторону.
А заметив, что я мешкаю, закатил глаза и сказал:
– Не беспокойтесь, на вашу честь я покушаться не собираюсь, можете быть спокойны, но читать мораль с открытой дверью не собираюсь. Зрителей многовато.
Посмотрев в конец коридора, я насчитала десяток девушек, сбившихся в стайку и неотрывно взирающих на нас, после чего, вздохнув, зашла внутрь и проследовала за хозяином в гостиную. Бокс, в котором я сейчас находилась, мало чем отличался от того, где жила я. Только личных вещей было больше, да и соседа у адмирала, думаю, не имелось.
Стараясь не показать своего интереса и того, что глазею по сторонам, я бегло осмотрела все, что только попалось на глаза. И пришла к выводу, что это не его дом, а скорее место временного обитания.
Скосив взгляд на адмирала, я сразу поняла, что тому по барабану, смотрю я по сторонам или нет.
Что-то завершив на терминале, он повернулся ко мне, и я подобралась в ожидании лекции, которая не замедлила последовать.
– Мельник, скажите, о чем вы думали? Вы же врач! И так подставиться. Между прочим, вы единственная, кто получил травму на этой практике. Что, недостаточно хорошо готовились?
Вот в таком ключе адмирал шипел и читал мораль примерно минут пятнадцать, после чего наконец завершил свое излияние словами:
– Два наряда в этот сектор и на это же задание, после того как Козеро даст вам разрешение по состоянию здоровья. Будете закреплять материал. Свободны!
Ужасный день! И он стал еще хуже, когда, выйдя, я увидела уже не десять девушек, а примерно тридцать. Судя по лихорадочному блеску их глаз, им нетерпелось узнать ответ на вопрос: «Что у нее с Ремарком?»
Глава 17
Единственным предметом, который вызывал у меня практически такой же восторг, как и моя специальность, была аэрокосмическая техника. Его вел наш куратор, который и просветил всех насчет того, что по этой дисциплине в этом году нас ждет подробная и очень подробная теория. Освоение полученных знаний будет только во втором семестре.
Несмотря на то что эти новости меня огорчили, я набралась терпения. Столько лет жила мечтами и ожиданием! Так что еще один год ничего не решит. Скоро, совсем скоро я наконец смогу полетать на «ласточке»!
Легче всего мне давались уроки Тиберия Джордано Ли. Общая дисциплина о космосе была теоретической и практических занятий в себе не содержала. Несмотря на это, мы с небывалым интересом слушали рассказы и секретные сведения об открытых планетах и тех, что уже освоены. По этому предмету было очень много материала, который придется выучить и на моделях изучить все более-менее известные участки космоса.
В данный момент группа проходила наш сектор, и всю полученную информацию мы закрепляли дома.
Вот и сегодня после лекции к нам с Кирой придет Джим, и мы просмотрим еще раз все изученные к этому времени объекты на прекрасных трехмерных проекциях. В других учебных учреждениях не было таких реалистичных и детализированных изображений. Вот что значит межзвездный уровень!
Расположившись как обычно в гостиной, мы вывели изображение с коммуникатора и начали потихоньку разбирать планету. Стратосфера, атмосфера. То, что обитает в воздухе, то, что обитает на земле и в воде. Передвижения животных и остальных обитателей были представлены в виде их повадок и особенностей. Конечно же не обходилось без шуток.
– Вот вы только посмотрите! Эти животные очень похожи на кабанов, которые водятся у вас на Земле, но эти еще и летать умеют, – сказал мне друг.
– Дожили. Свинина летает, – ужаснулась я.
– Да ладно вам. Говорят, качество мяса у них лучше, – заметила Кира.
И все в таком духе. Так веселее и легче учить, ибо объем информации по этой дисциплине был чудовищный. Хорошо что изучение данного предмета будет продолжаться все десять лет, а то у меня бы крыша поехала.
Самая легкая тема была о военных званиях. Интересная и познавательная. Начитывать ее Джордано начал с легкой усмешкой.
– Добрый день, студенты! На сегодняшней лекции мы затронем тему, которая вас всех так интересует. Звания. Их всего одиннадцать. Первое – это студент. Оно присваивается любому гуманоиду, поступившему в военное учреждение. Потом идет драфцман – его получают студенты Звездной Академии по прошествии пяти лет обучения. Следом по рангу следует лейтенант. Это звание вы получите при выпуске, а отличники – после семи лет обучения. И соответственно, при выпуске они будут в звании тиммермана. Далее по рангу идут капитан, сарваер, флагман, командор. Их будут присваивать вам по мере службы, если будете достойны. Конечно, можно спросить: за какие заслуги дают эти звания? И не получите ответа, потому что однозначно ответить на этот вопрос нельзя. Несмотря на то что вы учитесь в одной группе, работать будете в разных областях и по разным специальностям. Единственное, что могу сказать по этому поводу, так это то, что все зависит от вас. Звания просто так не даются.
Немного помолчав, преподаватель продолжил:
– Есть еще на Звездном флоте звания «шаутбенахт» и «адмирал». Они относятся к высшим чинам, и для их получения, помимо вышеперечисленного, требуется еще и боевой опыт. И конечно, звание «генерал-адмирал». Высший чин, который получает только один человек, представляющий военное ведомство в Союзе и управляющий им. Вопросы?
Все молчали, да и что тут спросишь? Джордано ясно дал понять, что все зависит от тебя.
Значит, будем стремиться!
Программирование было вообще не предметом, а праздником. Эта дисциплина давалась мне легко и без особого труда. Наша десятка отличников по этому предмету после первых двух месяцев вырвалась вперед, и адмирал начал нам давать материал более углубленный, чем всей остальной группе.
Лектор объяснял, что именно нужно сделать, как и что должно получиться в конце. Далее мы выполняли задания индивидуально. Одна из таких головоломок мне понравилась особенно, а зря.
В этот раз адмирал сам вводил координаты защищенного адреса, по которому нам необходимо было пройти и, сломав защиту, позвать преподавателя.
– В общем, тот человек, который сможет выполнить поставленную мной задачу, получит высшую оценку на экзамене. Без сдачи.
Бились для достижения поставленной цели мы долго и под конец уже собрались в кучку, устроив мозговой штурм. Казалось, все испробовано и все бесполезно, но я вдруг вспомнила про технологию защиты, которую подсмотрела у отца в файлах, когда того не было рядом. Но она только разрабатывается…
Все равно нужно попробовать…
Отогнав всех от компьютера и посмотрев на преподавателя, который в данный момент мучился с отстающими, пытаясь что-то до них донести, я уселась за терминал. Залезла в нужный мне раздел и увидела усложненную и несколько измененную детскую головоломку. Изменена, скажу я вам, она была сильно, ибо решить ее мне удалось только минут через сорок, после чего экран вспыхнул синим, заставив меня подскочить, а в стороне запищал коммуникатор.
Перепуганный преподаватель подбежал к нам и начал лазить в открывшихся файлах. Пока он этим занимался, дверь в аудиторию открылась и влетел Ремарк. Адмирал был просто белым от ярости.
Увидев куратора, большая часть нашей группы как-то оперативно сбилась в один угол, а кучка экспериментаторов, со мной в том числе, – в другой. И эти здоровые мужики вытолкнули меня на передний план, пытаясь спрятаться за спиной хрупкой девушки. Тоже мне, защитнички!
Но в одном я с ними была согласна: когда командир в такой ярости, на его горизонте лучше не отсвечивать. Чревато, знаете ли.
– Как ты посмел взломать мою личную базу?!
– Может, поговорим чуть позже? – спросил побратим у Ремарка, показывая глазами в нашу сторону.
По-видимому, только сейчас заметив, что они не одни, куратор посмотрел сначала на первую половину группы, а потом уже на нас. И нам внимания уделил гораздо больше, чем остальным.
– Ну и кто из них? – спросил Ремарк, почему-то глядя на меня.
Я запереживала.
Преподаватель подошел к нам и спросил:
– Да, кто из вас?
Вся группа молчала, а я умилилась. Меня окончательно приняли как товарища. А сама я не такая дура, чтобы признаться. Его личная база. Ха!
– Если вы не скажете, я не смогу определить того, кто не будет сдавать экзамен, – сообщил нам Джордано.
Экзамен я и так сдам, а вот о том, что со мной сделает Ремарк, когда узнает, что это я добралась до его файлов, думать не хотелось. Он, судя по взгляду, и так меня подозревает.
– Не хотите говорить, и ладно. Тогда можете быть свободны.
После этих слов аудитория опустела за секунду. Выйдя в коридор и немного пройдя вперед, я махнула рукой друзьям, чтобы они шли дальше, а сама стала заправлять штанину в сапог. И, как только весь народ скрылся из виду, бесшумно подошла к двери аудитории, как учил Саймак. Только к этому упражнению в моем исполнении у него, наверное, не было претензий.
А из помещения доносился спор.
– Ты что, с ума сошел делать подобные вещи? В этих базах хранится как секретная информация, так и мои личные файлы. Ты хочешь, чтобы мои вкусы и увлечения перетирала вся Академия?
– Там нет ничего интригующего. Тем более я позаботился о том, чтобы, как только они произведут взлом, я узнал об этом. И не смей меня упрекать. Не ты ли восемь лет назад со своей группой меня отравил? У меня потом такие кожные реакции были, что я два года помыться нормально не мог!
– Нашел, что вспомнить.
– Мне интересно, кто взломал?
– Наверняка Мельник, – услышала я голос куратора.
– Почему именно она? В программировании у нее, конечно, талант, но есть и другие ребята.
– От нее всего можно ожидать.
– А ты хорошо знаешь ее? – промурлыкал Джордано.
Некоторое время стояла тишина, а потом Ремарк сказал:
– Ну, ты и дурак!
Дальше подслушивать я не видела смысла. Ибо если меня поймают, то моя и так непростая жизнь станет просто кошмаром.
В общем, не знаю как остальным, а мне Джордано в конце года предложил сменить специализацию. Но, несмотря на то что программирование мне нравилось, медицина была моей страстью.
Приходя по выходным на свой любимый предмет, я была по-настоящему счастлива, и одновременно с этим меня огорчало то, что времени на него отведено так мало.
Зато каждую субботу я практически бежала в медицинское отделение, зная, что там меня ждет любимая работа, в которую я погружалась с головой.
Козеро предоставлял нам работу по самым различным направлениям медицины, самое совершенное оборудование, интересные клинические случаи. Шаутбенахт был широко известным практикующим хирургом и имел возможности обеспечить нам самую разнообразную практику.
Но что еще грело мне сердце, так это обещание Козеро. Он сообщил нам, что после практики, на втором этапе обучения, профессиональному направлению будет уделяться основное внимание. А еще я заметила, что он очень внимательно наблюдает за всеми своими студентами и, по-моему, делает определенные выводы.
Как готовые врачи, мы проходили практику на пациентах. И я стала замечать, что со временем Козеро стал распределять задания на свое усмотрение. На мой взгляд, тем врачам, которые были такие же фанатики своей профессии, как и я, он с каждым разом давал задания все сложнее и сложнее, как бы проверяя, кто из нас на что способен. Наши возможности определяли и отношение к нам руководителя профессии.
И вот, получив довольно сложное задание в одну из очередных суббот, мне пришлось задержаться на работе. И почему-то именно этот день выбрала моя подгруппа, чтобы наведаться ко мне.
Случай, который мне доверил Козеро, был не то чтобы сложным. Мне поручили лечение пациента после сильных химических ожогов. Этот вид повреждений являлся очень опасным и появился в последнее столетие. Нанесен подобный вред может быть только химическим токсином, который разъедает твою кожу, превращая ее в хлюпающую жижу. Прежде чем отправлять пациента к восстанавливающим медикам, необходимо удалить разрушенный покров. Обычно этим занимается персонал низкой категории, но Козеро поручил мне – видимо, хотел проверить, насколько я брезглива.
Натура у меня была устойчива к таким вещам, но тем не менее было очень мерзко.
Восстанавливающие врачи отвечают за омолаживание организма и воссоздают органы человека, которые мы потом пересаживаем. В чем-то их задачи похожи на работу пластических хирургов прежних времен, но намного сложнее и обширнее.
Поэтому с утра, взяв и проверив все анализы пациента, я приступила к осмотру. А посмотреть было на что. Кожный покров был поврежден практически по всему телу. Я взвыла. Работа предстояла каторжная.
Вставив в нос фильтры и взяв специальный прибор, я подошла к раздетому и уже приготовленному пациенту, который был погружен в сон. Расположившись рядом, я очень, очень аккуратно принялась за работу.
Когда вновь пришлось вернуться в реальный мир, то многое изменилось. Например, тело мое болело, пациент остался без кожи, и пора было идти домой.
Отчитавшись за работу и переодевшись, я вышла в коридор, где вдоль стеночки сидели девять зеленых парней.
– Что это вы здесь делаете? – поинтересовалась я у своих архаровцев.
– Отсиживаемся после того, как нас вырвало, – ответил Джим.
– Как можно заниматься таким ужасом? – спросил Гриша. – Это ж кошмар какой-то!
– Просто варварство счищать с человека кожу!
Вот на это я обиделась. Я, понимаешь ли, не покладая рук приводила пациента в порядок, у меня теперь спина отнимается, а они…
– Этого гуманоида сегодня доставят в клинику по восстановлению, и он завтра, самое позднее послезавтра будет с новой кожей! И частично благодаря мне!
Лица моих одногруппников все больше зеленели.
И я решила их добить:
– И вообще, эти повреждения наносятся химическим оружием, так что у каждого из вас есть шанс выглядеть так. И скажите спасибо, если попадете к хорошему специалисту, который все тщательно с вас уберет. А то останутся шрамы на всю жизнь!
Последнюю фразу я прокричала вслед убегающим одногруппникам, которые спешно направлялись в сторону туалета.
– Жестоко вы с ними, – раздался голос за моей спиной.
Развернувшись, я увидела Козеро.
– Пора им учиться ценить столь благородную и важную профессию, как врач, и то, что мы для них делаем!
Преподаватель только улыбнулся и сказал:
– Вы просто прекрасно поработали сегодня. Я вами очень доволен.
– Спасибо, сэр.
– Скажите, Мельник, почему вы выбрали специализацию хирурга и направление в лечении ракш?
– В силу своей натуры. У меня двоюродная сестра восстанавливающий врач. Она создает прекрасное. А мне больше по душе резать и штопать.
– Может, ваша сестра и создает прекрасное, но мы, практикующие хирурги, его делаем. И иногда не только прекрасное, но и невозможное. Когда спасаешь чью-то жизнь, которая должна была угаснуть, то появляется ощущение, что ты второй после бога. Уже познали это чувство?
– Да, сэр.
Внимательно на меня посмотрев, он сказал:
– Замечательно. Рад, что я в вас не ошибся. А что насчет дополнительного направления?
– У меня побратима ракша, и я не могла упустить такую возможность.
– Понимаю. Значит, вхожи в семью ракшей?
– Да, сэр.
Немного помолчав, он пробормотал:
– Ремарку очень повезло, – и, попрощавшись, ушел.
А я поплелась домой, озадаченная словами Козеро. По мне, так куратору со мной тяжело, и он вряд ли бы согласился со словами шаутбенахта.
Конечно, мои дни состояли не только из учебы. Вечером мы обычно сидели с Кирой и разговаривали. Иногда к нам присоединялся Джим, иногда я звонила друзьям или бабушке. И за этими разговорами моя соседка все больше и больше узнавала о ракшах. Так, в один из вечеров всплыл вопрос об адмиралах и их побратимстве. Не понимая некоторых моментов из нашего с другом разговора, она спросила:
– Что вообще это за узы? Общее значение я, конечно, понимаю, но вот вникнуть во все тонкости до сих пор не могу.
Мы переглянулись с Джимом, и я поняла, что честь ответить на этот такой простой и одновременно такой сложный вопрос опять выпала мне.
– Побратима – это что-то среднее между сестрой и лучшей подругой. У мужчин так же. Обычно это делается следующим образом. Два гуманоида, один из которых обязательно должен быть ракшем, решают стать побратимами. Идут в специальное учреждение, заполняют бумаги, платят налог и приобретают статус родственника в отношении друг друга.
– А количество ограничивается? – спросила Громова.
– Нет, но более трех родственных связей никто не регистрирует. Это не принято.
– Но почему люди вообще на это идут? – спросила Кира.
– Это акт доверия и выражения привязанности, – сказал Джим. – У каждой расы есть свои обычаи и правила. Этот статус сглаживает все. А у ракшей открывает путь в семью. Например, родственники Жени помогут Фисе, но и к ней в случае чего обратятся за помощью. Но если говорить конкретно, то никто уже не помнит, почему все именно так сложилось. Но тем не менее что есть, то есть.
Личных отношений в вечерних разговорах мы не касались. Ракши вообще не склонны были распространяться на эти темы. Для Киры этот вопрос являлся больным после попыток семьи выдать ее замуж. А мне нечего было рассказывать.
Ребята в группе стали относиться ко мне как к товарищу и как девушку уже не воспринимали. По крайней мере как девушку, с которой можно завести отношения. Но оно и к лучшему. Начинать роман с человеком, с которым тебе предстоит проучиться десять лет, – это как-то несерьезно. А в параллельных группах мужчины на меня косились, но почему-то не подходили. Так что моя личная жизнь оставляла желать лучшего, о чем мне не переставала говорить бабушка. Но света в конце тоннеля видно не было, и вряд ли он в ближайшее время там появится.
