Текст книги "Пашка(СИ)"

Автор книги: Наталья Артюшенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 2

Странный разговор отдавался ноющей болью в затылке. Третью ночь Пашке не спалось. Не мог он, не хотел верить во всё, что ему тогда наговорили. Да и как поверить, когда начальство полутрезвое с тобой беседы ведет, если не сказать хуже...

Повернулся на левый бок, под грузом тела натужно заскрипела мелкая сетка.

... А, как не верить? Генерал шутки шутить не будет. Если всё это правда, то плакала его головушка! Отдадут и не поморщатся, если он этим тварям действительно приглянулся. Красноглазый с белой косой и острыми зубами доверия не внушал.

Сон всё не шёл. Бледный свет фонарей с улицы заливал казарму, наполняя косыми тенями от двухъярусных кроватей. Повернулся на правый бок. Снова скрежетнула кровать.

– Да, когда ж ты угомонишься! – прошипел сверху Фриц.

Он через край и спросил:

– Чего худо?

Пашка тяжело вздохнул, улегся навзничь и сложил руки на груди так, как их укладывают покойникам.

– Настолько плохо?

– Угу!

Фриц почесал острый нос:

– Пойдём, курнём что ли?

Пашка только вздохнул.

– Семён, – позвал Фриц дневального, – мы пойдём, покурим.

– Да валите уже скорее! А то ребят перебудите! – парень тот был совестливый и дежурил честно, на посту никогда не дремал, и привычка у него была коробок спичек в руке вертеть.

– Спичек дай, – протянул немец.

– На, подавись! – коробок полетел в Пашку.

Тот еле успел его перехватить. Сапоги хлюпали на босых ногах. На улице было свежо. Фриц чиркнул спичкой и с удовольствием прикурил. Пару раз затянулся и протянул сигарету Пашке. Тот дрожал, то ли от ночной прохлады, то ли от нервов. Зубы стучали, как не пытался их унять. Даже глубокая затяжка не помогла.

– Расскажешь? – спросил Фриц, принимая сигарету обратно.

– Не могу, – Пашка пожал плечами, – Хотел бы, но не могу!

– Всё так плохо?

– Если мне не сбрехали, то всё гораздо хуже, чем ты можешь себе представить!

– Комитет?

– Эти тоже!

– Может в бега? – Фриц протянул окурок, как раз на последнюю затяжку.

– И куда податься? Уголовники не примут! Охота им с комитетом вязаться, – Пашка затянулся, да так основательно, что подпалил пальцы, – Вот чёрт!

Звездочкой улетел окурок в кусты.

– Да, комитет не милиция. От него долго не побегаешь. Может за бугор?

– И кому я там нужен? Без языка, без денег, – Пашка вздохнул, – Да и мать жалко. Её при таком раскладе в покое не оставят. Значит, выхода у меня нет. Придется подвязаться на это "особо ответственное задание".

– Может, хоть намекнёшь о чём речь?

– Что я баба, чтоб язык за зубами не держался? Обижаешь! Сказал нельзя, значит нельзя!

– Ладно, ладно! Не кипятись!

– Пошли спать! Утро вечера мудренее!

...

С момента как генерал отбыл, предположительно в Москву, прошло около двух недель.

Жизнь в части шла обычным порядком. Наряды, дежурства, построения. Пашка расслабился, решил, что там наверху про него забыли и всё переиграли. Успокоился. Начал Фрица подбивать, чтобы тот с новенькой медичкой его познакомил. Немец, которому тоже приглянулась хорошенькая девчонка, отбивался, как мог.

Под вечер полковник ураганом ворвался в казарму. Лично. Подскочил к койке, где Пашка начищал ремень. Суетливо огляделся и приказал тихонечко так:

– Собирайся, – он ещё раз огляделся, – за мной, быстро!

Пашка жалобно посмотрел на командира. Взгляд полный укора или мольбы.

– И не смотри на меня так, – прошипел тот, – Я действительно ничего сделать не могу.

Пашка только вздохнул, потянулся за гимнастёркой. За две минуты он полностью оделся и собрался.

Лихо заломленный синий берет, вещмешок через плечо и фирменная ухмылочка. Он не собирался так просто сдаваться.

– Пока ребята! Не поминайте лихом! – рявкнул он, – Мы ещё повоюем!

– Отбываешь?

– Ага!

– Удачи тебе! – вся казарма бросилась прощаться с ним.

Кто обниматься, кто просто руку пожать. Последним подошёл Фриц. Он протянул руку. Пашка крепко пожал её и сам полез обниматься.

– Уверен, ты их там всех научишь нашу родину уважать. Покажи им Кузькину мать. Пусть подавятся! Повезёт – вернёшься. Меня обязательно разыщи. Адрес помнишь? – белобрысый немец прищурился.

– Помню, – ответил Пашка, – А ты к тому времени имя смени. А то как-то не солидно звучит Фриц Рафаэльевич Разбамбетов.

Ребята прыснули.

– А мне нравиться!

Полковник нетерпеливо притоптывал у порога:

– Ну, всё попрощались? Пошли, тебя ждут.

...

Его действительно ждали. Ждали с нетерпением. Двое здоровяков в штатском у КПП лихо подхватили его под локти, и впихнули в чёрную волгу. Не дали с командиром по-человечески попрощаться, слово сказать.

Взвизгнули новенькие шины, и машина рванула с места. Придавленный с обеих сторон молчаливыми спутниками, с вещмешком на коленях Пашка чувствовал себя той самой сельдью атлантической из жестяной банки. А волга неслась вперед.

Когда они вылетели на трассу, тот, кто сидел рядом с водителем обернулся. "Лицо молодое, а седой!" – удивился Пашка.

Глаза с хитрым прищуром. Он смотрел на Пашку, не мигая, лишь поморщиваясь, когда подбрасывало на откровенных ухабах. Когда влетели в лесополосу, заговорил. Голос у него оказался не менее странным, шепеляво свистящим. Говорил громко, чтобы перекрыть гул мотора.

– Майор госбезопасности Владимир Пересвет, – присвистнул, – Ты теперь у меня в команде числиться будешь. Понял?

Пашка только открыл рот, чтобы съязвить, про то, как замечательно сочетаются их фамилии, но тот предупредил:

– Отвечать кратко: да, нет, не знаю. Твоё дело слушать и на усики мотать. Хотя ты у нас ещё того этого юнец безусый.

– Едем куда? – Разноцветов не выдержал, спросил.

– Ха, – майор перевел взгляд на водителя, – слыхал, Серый? Всё-таки спросил! Теперь ты мне рубль должен!

– Должен, так отдам, – пробасил лысый невесело.

Его красная плешь была покрыта маленькими капельками пота, голос трубный, как у попа на амвоне.

– Мы с ним поспорили, на то, что ты обязательно спросишь, куда везут тебя. Я выиграл, – объяснял майор и радовался рублю, как ребёнок.

– Так всё-таки куда?

– Это по большому счету не важно! Всё равно ты долго там не задержишься.

– Мрачно звучит, – Пашка скривился, – не слова, а похоронный набат.

– А ты помирать, что ли собрался? – снова присвистнул Пересвет.

– А что нет что ли?

– О том речи не было, – майор нахмурился, – с чего ты взял?

– Видел я этого вашего, оттуда который, – Пашка показал на небо, – взгляд у него не добрый и зубы странные. Когти ещё имеются.

– Это да, – согласился Пересвет, – лорд Корвин фигура колоритная! Я, когда его первый раз увидел, думал прямая дорога мне в дурочку. А потом ничего обвыкся, даже руки каждый раз мыть не бегу после того как с ним поздоровкаюсь.

– А он что лорд настоящий? Как в Англии? – изумился Пашка.

– Настоящий или нет мне доподлинно неизвестно. Главное он себя именно так именует. Мы не спорим. Лорд, так лорд, нам какая разница?

Пашка пожал плечами. Он тоже не знал, есть нам разница или нет.

– От меня чего ему нужно? Препарировать будет, как лягушку? Изучать?

– А это вопрос политический, – Пересвет сделал многозначительную паузу, – Может изучать он тебя и будет, точно сказать не могу, а вот препарировать вряд ли. Он тебя в состав экипажа берет.

– Что? – изумился Пашка.

– Да, да! И не делай такие глаза, они у тебя и без того как плошки. Я тебе не барышня на выданье, чтобы на меня так выпучиваться. Не знаю, за какие-такие заслуги и из каких-таких соображений, но он тебя выбрал. Так что боец, теперь твоя служба будет проходить на межгалактическом корабле. И твоя цель самому не опозориться и Родину не запятнать! Это тебе хоть понятно?

Пашка вспомнил про односложность ответов и кивнул. Родину он любил, но как не опозориться, когда у него в багаже обычная деревенская десятилетка, а тут межгалактический корабль, не знал.

– Вернее, – продолжал насвистывать Пересвет, – не просто ни опозориться, а стать частью экипажа. Продержаться у них, как можно дольше. Твоя конечная цель сбор информации, любой информации. Старайся изучить и запомнить любую мелочь. Язык – кто, где, на каком разговаривает. Расы – люди, нелюди, ищи тех, кто будет готов сотрудничать с нами. Политическое устройство – это самое важное: государства, правительства. Кто с кем дружит, кто с кем воюет. Попутно можешь совершить какой-нибудь подвиг. Почему нет? Парень ты у нас бравый!

Пашка от всего этого совсем с лица спал.

– Да не бойся! – ухмыльнулся Пересвет, – Я пошутил! Подвига не надо, а то ещё надорвёшься! Главное, ты выясни принцип, по которому они от мира к миру так быстро скачут, прям как блохи. Да расслабься, от тебя никто научных выкладок не ждёт, только общие принципы. А то Корвин там бурчал что-то про солнце, только сдается мне, свистит он. Ты главное выясни, остальное наши технари сами просчитают.

Он снова прищурился. Не нравился ему настрой этого парня.

– Как думаешь, – Пересвет обратился к водителю, – справиться?

Тот повёл плечами и прогудел:

– Поживём, увидим, – и ударил по тормозам.

...

Избушка притаилась на опушке леса, как в детских сказках. Под земляной крышей с маленькими окошечками, с почерневшими от времени стенами, с покривившейся околицей и малюсенькой калиткой во двор. Около неё, в смысле у калитки, машину встречал высокий худой дедок, в синем ватнике, несмотря на жару, с седой окладистой бородой, в галифе милицейского цвета, в лаптях и в серых застиранных онучах, в солдатской фуражке и двустволкой через плечо. Когда они вылезли из "волги" дед метнулся к Пересвету, запрыгал вокруг него, как кузнечик и залепетал:

– Как я рад! Как я рад!

Пашка, которого держали под руки, не выдержал и закончил:

– Что поеду в Ленинград!

– Ты бы не вякал! – оглянулся на него Пересвет.

– А то что? – взъерошился Разноцветов.

– Да ничего, – майор передернул плечами и добавил, – кто много болтает, тот мало живёт.

В разговор вмешался дедок:

– Может с дороги в баньку, а потом и за стол?

– Нет, дед, подожди, – пробасил водила, – сначала дело, потом расслабон. Гости на месте?

– Эх! – дед скорчил расстроенную мину и махнул рукой.

На Пашку пахнуло с душком застарелого пота и старости.

– Что? – вмешался Пересвет.

Они нырнули в просвет от калитки.

– Да это ж разве гости? – сокрушался дед, шлепая по узенькой дорожке между смородиновых кустов, – Не пьют, не жрут. Про баню и не слышали!

– Ладно, дедо, не расстраивайся! У тебя есть мы! – майор похлопал его по плечу, – Сейчас сплавим с рук болезного и тогда мы в твоём распоряжении.

– Чего это сплавим? – осмелел Пашка, – Я тоже есть хочу и в баньке попариться не отказался бы!

Пересвет оглянулся, смерил его хитрым взглядом:

– Есть и пить ты будешь уже не у нас...

Одна из трёх комнат в избушке оказалась оборудованной под процедурный кабинет. Белые кафельные стены и пол подействовали на Пашку удручающе. Он снова погрустнел и замер на пороге. У одной из стен примостилась каталка, накрытая белой простынёй, в центре стоял столик с медицинскими инструментами, вокруг, которого прыгал субъект в белом халате.

– Чего встал? – ткнул его в спину один из провожатых, – Проходи!

Пашка в один шаг оказался рядом с каталкой и уселся прямо на стерильную поверхность. Мешок опустил рядом на пол, около металлической стойки. Субъект, как и не заметил, что кто-то вошёл. Не оглянулся.

Пересвет растолкал своих подчинённых и влетел в комнату. Кашлянул, чтобы привлечь внимание. Без толку. Тот в белом халате продолжал молча перекладывать инструменты. Он сделал к нему шаг и только хотел по спине похлопать, как выступил Пашка:

– А меня, что резать будут?

Этот в белом аж взвился от звука его голоса:

– Резать? В каком смысле резать? – он замахал руками, но как-то странно будто бы только недавно научился ими пользоваться, – Мы, – он запнулся и исправился, – я никого не собираюсь резать!

После этого выступления повисла неловкая пауза. Пересвет едва справился с удивлением. Он-то до сих пор был уверен, что этот пришелец языка нашего не знает, ведь с момента высадки, тот и слова не проронил, а тут такая тирада. Неловко получилось, ребята ведь многое в его присутствии позволяли, не стеснялись в выражениях. Майор сначала залился краской, потом покрылся белыми пятнам, откашлялся и перешёл к делу:

– Вот, – он ткнул Пашку пальцем в солнечное сплетение, – выбранный вами объект доставлен.

– Тебя что в школе не учили, что пальцами тыкать нельзя? – пробурчал Пашка, почесывая место куда ткнули.

– Разговорчики! – рявкнул майор, – Принимайте!

– Да, да, – снова замахал руками субъект, – у нас всё готово. Вы можете идти.

БО попытался улыбнуться, от этого нос чуть не съехал набок. Хорошо, что никто из этих примитивных ничего не заметил.

Они послушно вышли, остался тот, которого нужно было срочно протестировать и подготовить к инъекции.

– Ложитесь, – велели БО.

– Обязательно? – спросил упрямый абориген.

– Обязательно, – ответили БО и повернулись к столику, инструменты на нём подходили по составу к перестройке.

Хорошо, что к ним не придётся прикасаться. Они пойдут, на расходный материал. Пока Пашка укладывался, БО выгрузили стандарт и занялись его настройкой.

– Эй,– окликнул его Пашка, – скоро?

– Сейчас, сейчас, – прогундел с трудом БО.

Хирургический набор вдруг потерял четкость и будто растворился в воздухе, а на его месте появился серебряный диск.

– Готово, – диск медленно поплыл к Пашке, замер над лицом и начал медленно вращаться.

У парня закружилось в голове, он никак не мог сфокусировать взгляд, а потом вдруг темнота и провал.

– Отлично, – затанцевали вокруг БО.

Рука с лишней парой пальцев ловко вогнала иглу Пашке в пятку. Тот дернулся, но не очнулся.

Диск продолжал вращаться и набирать скорость...

... Выдраенный добела стол, окружённый длинными лавками, примостился у забора под косым навесом, как раз напротив окна. Пока ребята плескались у рукомойника, на нем уже появился домашний хлеб в пластмассовой корзинке, литровая бутыль с седоватой настойкой, алюминиевые миски, ложки, вилки и граненые стаканчики, россыпь помидоров, пучок лука. Высокая самодельная солонка торчала в середине.

– Дед! – позвал Пересвет, – Давай сюда! Я уже разливаю!

– Сейчас! Сейчас! – донеслось из избушки, – Только чугунок с борщом вытащу!

– Глянь и не сивуха, – принюхался водила и присел на лавку, – настоечка.

Никого ждать не стали, пропустили по первой.

– Хорошо пошла, – Пересвет захрустел луком.

Дед слетел со ступенек, на рогаче торчал огромный чугунок.

– И как ты с ним управляешься? – удивился один из амбалов, когда ведерная посуда была счастливо водружена в центр стола.

– Эх, – дед махнул рукой и тяпнул штрафную, выдохнул, – привычка.

Борщ у него был хоть и не женской руки, но всё равно отменный, с зайчатиной. Загремели ложки, зазвенели стаканы. Рюмка за рюмкой. Выпили, закусили. Хлебушек хрустящий ещё теплый отрывали прямо от буханки. Хорошо! Вроде не пьяные, а весело. И песню негромко затянули, душевную.

Водила сидел как раз лицом к окну, когда в нем появилась голова инородца. Всё бы ничего, но голова была отдельно от туловища. Она вылетела из окна и повисла, как на нитке. Водила закрыл глаза. Красный лоб покрылся потом.

– Ты чё, Серый? – спросил Пересвет, – Плохо тебе что ли?

Тот со страхом открыл глаза. Головы в окне уже не было.

– Фу, – выдохнул Серый, – показалось!

– Что? – спросил командир.

– Да ничего!

Тут со страшным грохотом из избы вылетел гость. Он летел к столу, размахивал руками. Полы белого халата хлопали как крылья. Лепетал громко что-то невнятное. За ним несся серебряный диск.

Пересвет подскочил к нему:

– Что случилось? – рявкнул так, что у БО чуть нос не отвалился.

Инородец замер, пытаясь не развалиться на части.

– Ещё раз: что случилось?

БО плюхнулся на край лавки.

– Он не подходит, – тихо прошептал, – это катастрофа.

– Как не подходит? – взвился Пересвет, – Вы полсоюза пересмотрели, этого выбрали и тут он не подходит? Охренели совсем! Да кто вы вообще такие! Да какое у вас право так себя вести!

БО смотрел на человека так испуганно, что Серому стало его жалко. Он привстал, положил огромную ладонь на плечо командира:

– Не горячись! Давай послушаем, чего скажет.

Пересвет громко выдохнул и сел на место:

– Говори, что не так!

– Не подходит он. Если просто, то показатели его не соответствуют. Я уже и на корабль сообщил, – голос у БО был мягкий, говорил он старательно, – придется дезинфекцию проводить.

– Какую-такую дезинфекцию? – снова закипел Пересвет.

– Да погоди ты! – остановил его водила, – А чего это вдруг показатели не соответствуют? Ещё недавно соответствовали, а тут?

БО пожал плечами, лопатка вместе с левой рукой стала медленно съезжать вниз.

– Жалко! Не люблю дезинфекцию! После неё пусто и жизни нет, – причитывал инородец.

– Погоди, а как ты понял, что парень не подходит? – Серый протянул полную рюмку БО.

Тот из вежливости её принял.

– Как понял? Вот так и понял, – они махнули уезжающей рукой и к лысому подлетел диск, – Решили дополнительно проверить, вот как тебя сейчас.

Беленький лучик отметил точку на красном лбу. Три раза тренькнул аппарат и цвет луча поменялся на зеленый.

– Эй, это ты брось, – водила попытался отмахнуться от диска, как от мухи, но тот не отставал, – вы меня уже проверяли!

Диск висел у лба и тренькал. БО приподнял стакан и уставившись на его содержимое спросил:

– А это что?

– Пей, – ответил дедок, – уважь старость!

БО сами не знали почему послушались, опрокинули настойку в рот, проглотили и только после этого обратили внимание на свое оборудование.

– А ты подходишь! – белый будто восковый палец оторвался от его кисти, которой он неловко взмахнул, поплыл через стол и уткнулся в грудь Сергея.

Тот замер.

– Как так? – изумился Пересвет.

БО перевел взгляд на него. Диск с пальцем резво перелетели к командиру. Водила с облегчением выдохнул. Треньканье продолжилось.

– И ты подходишь!

Дед меж тем подливал настоечку. Старческие щеки порозовели, фуражка съехала на затылок.

– Вздрогнем! – призвала старость.

Остальные поддержали. Очередная рюмка пошла не так как предыдущее, БО даже подавился. Дедок тут же отозвался и застучал по его спине. Левая рука у инородца все-таки оторвалась и белой соплей стекла в траву. Он и не заметил, а летающий палец с диском продолжил облёт по кругу.

– И ты подходишь!

– Не, не! – замахал руками один из амбалов, – Мы так не договаривались!

Очередная рюмка. Диск долетел до дедка. Тренькать не перестал.

– Ты тоже! Наливай! – скомандовал БО деду, окончательно разваливаясь на части и каждая тянулась к стакану...

... От места высадки, Тауф нёсся к избушке со всех ног. Чуть позади, не замечая буйной растительности ломился Фан с нейтрализатором наперевес. Широкие лямки полтонного блока питания то и дело съезжали. Живоглот останавливался, поправлял и вперед. Нельзя было опаздывать!

Тауф не стал отпирать калитку, лихо в полной выкладке перемахнул через неё и замер. Фан затормозил только тогда, когда снес хлипкую конструкцию вместе с забором и тоже замер.

Было от чего растеряться. Прямо по среди двора, как раз у ног лорда валялся пьяный лесник. Слабо шевелился и что-то бормотал, валявшаяся рядом запчасть от БО, изображавшая ещё недавно руку, расплывающимися пальцами то подергивала его за редкую бороденку, то ныряла в гранённый стакан, притаившийся в траве.

У крылечка обнявшись дружно храпели оба амбала.

За столом храпел, упав в корзинку с хлебом, водила. Рядом примостился Пересвет. Гимн в его исполнении не звучал, но голова БО, как могла подпевала ему. Ещё она парила над столом и редко икала. Остальные части БО валялись или ползали по всему двору.

– Что это? – изумлённо прорычал живоглот.

Тауф не ответил. Он убрал забрало, подскочил к столу и рявкнул на общем:

– В чём дело БО?

Голова пьяно хихикнула и путая слова, попыталась ответить:

– Всё нормально капитан! – на большее её не хватило.

– Да что здесь происходит?!!

– Ничего, – ответил Пашка, кутаясь в старое стеганное одеяло.

Он сидел за Пересветом и хлебал деревянной ложкой остывший борщ:

– Перепились все!

– Что? – не понял живоглот.

Крокодил уже избавился от ноши и притопал к столу.

– Ещё и крокодил говорящий, – мрачно прокомментировал Пашка, – Я точно спятил!

– Скажи ему, что я не крокодил! – рыкнул он на всеобщем, говорить по-русски он не имел физической возможности.

– Отстань! – отмахнулся Тауф, – Потом с ним разберёшься, – и добавил для Пашки, – Объясни, что здесь происходит?

– Ещё раз, для слабоумных или пришельцев: пьяные они все, и я тоже не очень трезвый. Этот ваш мне какую-то дрянь капал, до сих пор в голове кружится.

– А тревога, по протоколу как же?

Голос у этого белого, как железом по стеклу, Пашка поморщился:

– Протрезвеют все, тогда и спросите. Я очнулся, – Пересвет перестал гнусить, уронил голову на стол и засопел, рядом шлепнулась голова БО, – Они уже такие были.

Тауф потянулся к Пашке, за секунду его мед просканировал человека. Гнильцы у него не было.

– Чистый! Не может быть! Но он чистый! – лорд отпрянул.

Фан не выдержал:

– Что делать будем?

– Как сказал человек, ждать. И этих нужно собрать, а то потеряет какую-нибудь часть...

...С утра у комитетчика было прескверное настроение. То ли съел вчера что-то не то, и язва взбунтовалась, то ли предчувствие его дурное давало о себе знать. Когда тишину разбил телефонный звонок, он вздрогнул и не сразу заставил себя взять трубку. Бодрый голос генерала совсем не обрадовал:

– Слышь, Матвеич! Гости отбывают.

– Я в курсе...

– Знаешь, что они ещё от нас потребовали?

Комитетчик похолодел. Мало ли что этим тварям могло понадобиться. Воображение уже рисовало труппы, кровь, мясо человеческое.

Генерал выдержал паузу и очень серьезно произнёс:

– Самогонный аппарат и пять тонн пшеницы и дрожжи, – не выдержал и хихикнул, – Аппарат с меня, а пшеница с тебя. По рукам?

– По рукам!

Люди на обоих концах провода хохотали...

«Платья, платья! А я вам говорю – туфли!» ...