Текст книги "Пашка(СИ)"

Автор книги: Наталья Артюшенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Артюшенко Наталья Васильевна
Пашка

«Хоронили тещу, порвали два баяна» ...

Глава 1

Проводили Пашку Разноцветова, вздохнули с облегчением всем селом. Закончилась, наконец, у всего мужского населения села «Чухонка» двухнедельная пьянка, переходящая в мордобой, и мордобой, переходящий в пьянку, которая в свою очередь оканчивалась братанием и выяснением кто же кого на данный момент больше уважает. Председатель сельсовета, несмотря условную трезвость, руководил данной операцией и вздыхал с облегчением, глядя, как за поворотом исчезает хвост скорого, в вагон-ресторан которого им удалось впихнуть Пашку.

– Чё, Палыч, – решил уточнить тракторист Вася, закадычный Пашкин друг, – Сам к Петровне сходишь? А я погнал на поле?

– Схожу, – махнул рукой председатель и присел на завалинку у бревенчатой избушки, что служила местным ж/д вокзалом, – А ты давай поторапливайся, дожди зарядят, так на поле и не выедешь...

Высокий, худой, седой, с глубокими морщинами и грустными, выцветшими глазами Серпунь выполз из-за избушки. Он жил в селе, а служил на дороге. Той службы то и было, что на дрезине до следующей станции догребать раз в месяц, чтоб проверить – не свинтил ли кто на путях болты или провода не обрезал, да флажком помахивать пролетавшим мимо составам, обозначая, что все путем.

– Чего, отправили бузотёра? – тяжко вздохнул Серпунь.

Васька завел трактор. Помахал председателю и, обдав солярочным выхлопом, укатил в поле.

– А сам не видишь?

– Палыч, ты чего, еврей?

– Нет, а что? – обиделся председатель, ловко скручивая из "Аргументов и Фактов" большую козью ножку.

За насыпью шумел лес. Игривый ветерок кружил вокруг верхушек корабельных сосен, щекоча их пушистые лапы.

– Вечно ты вопросом на вопрос отвечаешь.

– А ну тебя, – Палыч затянулся, выдохнул и смачно сплюнул.

Серпунь был то ли трезвенник, то ли язвенник, во всеобщей пьянке участия не принимал, прятался тут в избушке. Ему жена втихаря пожрать носила. Жрать носила, а курево нет. Привычка вторая натура пришлось выползти на свет. Его старый китель был тщательно вычищен, и застегнут на все оставшиеся пуговицы.

– Дай курнуть, – попросил Палыча, – Уши пухнут.

Председатель залез в засаленный карман телогрейки и вытащил не менее засаленный кисет с махоркой.

– На!

Магазинных сигарет в селе не признавали, все курили самосад, а самый смак ещё и в газете. Пока Серпунь крутил, Палыч несколько раз жадно затянулся, сплевывая прилипшие комочки раскисшей бумажки на пожухлую траву.

Солнце выползало, подсвечивая золотом густые облака, то стыдливо пряталось.

– Эх, – вздохнул он, – хорошо погуляли! Душевно! А завтра будет ветер...

– Ага! – Серпунь жадно затянулся и закашлялся, едкий дым драл горло, – Разбили сельпо, перебили почти во всех домах окна, загнали волкодава, что охранял конюшню на сосну, так что собака сутки выла, а теперь из-под скамьи не выползает, перепугали лошадей, утопили второй трактор! – он загибал худые жилистые пальцы, вымазанные смазкой.

– Мы ж его достали! – обиделся председатель.

– А кому теперь перебирать движок? Тебе что ли?

Палыч махнул рукой, а Серпунь продолжал загибать пальцы:

– Разогнали всех баб. Петровна хоть и мать Пашкина всё равно в погребе у соседки прячется!

– Хек! – довольно хмыкнул председатель, мол, так им дурам и надо.

– И я не говорю про то, что коров по лесу разогнали!

– Хек, – крякнул довольно председатель, потирая грязной рукой двухнедельную похмельную небритость на подбородке, – вот и я говорю, душевно погуляли. Не боись, коров пособираем. Ничего им не сделается. Пойду я, что ли Петровне скажу – пусть на свет божий выбирается.

Он сплюнул ещё раз, бросил окурок и тщательно впечатал кованым носком в рыхлую землю.

– Ветер, я говорю, будет сильный.

– И что?

– Как бы дождь не нагнал.

– Дождь – это плохо. Пахать надо срочно, а то по грязи не пройдешь.

– Вот и я ж про то. Пойду, а тебе спасибо.

– За что? – на унылом лице, наконец, появилось другое выражение.

– Как за что? За то, что состав тормознул. А то Пашка на телеге ни в какую не хотел в город ехать. А как услышал, что лично для него поезд тормознут, сразу согласился.

– Хорошо, – согласился Серпунь, – магарыч с тебя.

– Ты ж не пьешь! – удивился председатель.

– За то мед ем, да и Сашке он не помешает.

– Какому Сашке?

– Какому, какому? – пробурчал смотритель, примащиваясь на гнилую лавочку рядом с Петровичем, – Машинисту! Думаешь, чего он состав тормознул, знает – в долгу не останусь.

...

Полк подняли в полночь. Выстроили на плацу. Подполковник метался по части, организовывая всё по высшему уровню. Фонари горели два из пяти. В тусклом свете кто-то зевал, кто-то шутил.

– Цыц! – то и дело рявкал замполит и вытирал потное красное лицо большим платком в синюю с белым клетку.

Ребята вытягивались в струнку, но стоило ему отвлечься на секунду, кто-то успевал кого-то пнуть, кто-то ляпнуть что-то по делу – не по делу. То тут, то там раздавались смешки, кто-то матерился.

– А покурить можно?

– Цыц, я сказал! – трубный голос минут на пять затыкал всех.

Было понятно – ждут комиссию. Но какую? И почему ночью?

Подогнали транспорт. Капитан выстраивал технику, так чтобы в свете фар хорошо было видно весь строй.

Подполковник появился только через час. Не один, с той самой комиссией.

– Равняйсь! Смирно!

Бойцы подтянулись и посерьёзнели. Впереди шёл генерал с каким-то странным субъектом. Среди голубых беретов и зелени парадных мундиров его странный чёрный наряд резал глаз. Позади плелись: комполка, ещё несколько офицеров и один в штатском.

– Вот видите, здесь самые лучшие бойцы! – коренастый генерал подпрыгивал и размахивал руками от возбуждения, – Можете выбрать любого, гарантирую – они самые лучшие!

Субъект, которого он выгуливал перед строем, откинул назад длинную белую косу, недовольно сморщился:

– Да, да, – даже эти два слова он произносил со странным акцентом, его красные глаза не отрывались от стройного ряда, – это все что у вас есть?

Генерал замер и захлопал крупными глазами навыкате, оглянулся на того, позади, в штатском. Тот покачал головой мол, выполняйте любой каприз.

Тут на плац чертыхаясь, спотыкаясь и поправляя ремень на ходу влетел высоченный солдат. У генерала просто глаза на лоб полезли. Он только набрал в грудь воздуха, чтобы громогласно выяснить, что за бардак здесь происходит, как Пашка вытянулся перед ним во весь свой богатырский рост и рявкнул:

– Виноват, товарищ генерал! Только, что прибыл из отпуска! Разрешите стать в строй!

Генерал шумно выдохнул. А красноглазый зацепился взглядом за Пашку. Прошелся сверху вниз, потом обратно, прищурился, высматривая что-то в лице. Что его заинтересовало? Соломенный чуб, или огненная щетина на красной обветренной коже, или глаза, они были у Пашки особенные – оба. Один лучше другого, темно-карий и бледно-голубой.

А Пашка во все глаза смотрел на иностранца. Мертвенно бледная кожа, алая радужка глаз, длинная коса. Баба что ли? Непохоже... Ухмыляется ещё! Зубы какие-то странные, острые. Костюмчик чёрный тоже резал глаз.

– Разрешаю, – процедил генерал.

Пашка развернулся и только сделал шаг к строю, как в его спину ткнулся палец с острейшим когтем:

– Беру этого! – прошипел, вытирая руки о ткань на штанах, красноглазый, – Подготовьте.

Прозвучало это почти как "заверните". Если бы не генерал, быть этому иностранцу размазанным по земле, ибо Пашка не отличался долготерпением, всегда сначала бил, а потом разбирался, тем более на похмелье.

Обернулся бледный от возмущения. Но за спиной генерала подполковник делал страшные глаза и сердито шевелил усами с проседью, прибью мол идиота! Только попробуй что-то выкинуть!

Командира Пашка уважал, поэтому справился с собой и уточнил ещё раз:

– Можно стать в строй?

– Сейчас будете забирать? – спросил генерал у иностранца.

– Нет, – отмахнулся тот, – Его ещё подготовить нужно. Я пришлю того, кто это сделает.

Генерал ещё раз оглянулся на человека в штатском. Он кивнул, выполняйте.

– Стать в строй, боец! Пока...

По рядам прошёл то ли вздох облегчения, то ли вздох зависти. Альбинос резко развернулся и быстро пошёл обратно. Генерал надулся, шумно выдохнул, покраснел, взмахнул руками и ринулся за ним.

Ему не нравилось играть роль китайского болванчика в этой странной истории, но службисты не оставили выбора. Не то что бы он был сильно замаран, но высокий пост заставлял прогибаться. Принцип – ты мне, я тебе, иногда заставлял идти в разрез со своей совестью.

Этот в сером костюме пришёл подготовленный. Его бы послать, только все грешки в той самой картонной папочке с завязками, что показать показал, а в руки не дал. Убрал обратно в старенький потёртый портфель. Теперь оставалось беспрекословно подчиняться.

Остальная свита топала следом. У генеральской волги красноглазый остановился и бросил через плечо:

– Отвезите меня обратно к месту посадки.

– Да, да, конечно! – генерал пританцовывал за его спиной.

– Можете меня не сопровождать, – скрипучий голос резал слух, а слова на русском давались ему с явным трудом, – водитель знает дорогу. Поставьте там караул и ждите.

Хлопнула дверца машины. Волга сверкнула фарами и рванула с места. Генерал выдохнул с облегчением, когда она пропала за поворотом. Свита топталась позади.

– Ну, теперь можно напиться. Подполковник организуйте ужин.

– Есть, товарищ генерал! – он ринулся к столовой.

– Остальным вольно. Можете отдыхать.

Через минуту с генералом остался только комитетчик.

– Дальше что? – насущный вопрос.

– Приказ, оказывать полное содействие, – он встал рядом с генералом, – Будем его оказывать. Караул выставили?

– Обижаете, – возмутился генерал, – выставили сразу же.

– Предупредили? А то не хотелось случайных людей убирать.

– Естественно!

– Напиваться не советую, – комитетчик сгорбился, – С парнем нужно побеседовать. Подготовить его к этой миссии. А это лучше делать на свежую голову.

– Меня мучает вопрос.

– Вопрос, не понос, задавайте, что мучится!

– Почему вы пришли ко мне? Почему своих не предложили?

– Почему не предложили? Ещё как предложили! Даже пробовали настаивать, только ничего не получилось! – он скривился, – Им все были не такие. Вы не первый к кому мы с этим обратились, но, слава богу, последний.

– А этот оболтус вдруг пришёлся ко двору! – генералу хотелось выпить, очень сильно, – Может завтра побеседуем с ним? Куда он от нас денется? А сегодня слегка расслабимся? Я не думаю, что они сейчас за ним прибегут.

– А давайте, – согласился неожиданно комитетчик, – Что-то мотор у меня барахлит. Действительно, расслабиться не помешает.

Генерал хотел посочувствовать, но не сочувствовалось. Просто хотелось выпить.

– Пойдемте, чего время зря терять!

...

Первый консул тринадцатого протектората, наследный лорд Корвин Первой Империи брезгливо морщился, даже на родном корабле его преследовал навязчивый запах. Ни в одном мире, где он побывал, не использовали такой способ добычи энергии!

Эти варвары жгли углеводороды! Запах будто впитался в кожу и не исчезал даже после полной дезинфекции.

Цокали металлические набойки каблуков о магнитный пол. Поблизости от населенной планеты на корабле всегда отключалась искусственная гравитация. Он спешил. Его ждали в отсеке по утилизации. Нужно было срочно принимать меры. Костюм по пути перестроился в привычную вторую кожу и бликовал серебром.

За очередным поворотом он налетел на живоглота.

– Ну что? Как он? – красные глаза смотрели на первого помощника с тревогой. Огромный разумный крокодил сыто рыгнул и почесал переброшенный через плечо огромный хвост:

– Плохо, – говорил он с трудом на общем языке, но старательно, – Нужно срочно принимать меры! А то надолго здесь застрянем!

– Это не входит в мои планы! Меня уже достал этот убогий мир! Я хочу домой!

– Ты нашёл то, что нам нужно? – во время речи глот прищелкивал зубами.

Тауф убрал за ухо вылезшую из косы прядь:

– Кажется... Я отправил БО всю информацию. Где они?

– С ним, – глот переступил с лапы на лапу, – Ты туда.

Альбинос кивнул.

– А я тогда на мостик. Нужно протестировать на всякий случай все системы. Сообщишь, когда вы там решите.

Тауф вздохнул и похлопал глота по толстому пузу:

– Конечно, – поспешил дальше.

Дурные мысли лезли в голову, что это он виноват, что так случилось! Он же командир!

Надо же было, чтобы именно в тот момент, когда их пребывание в этом захолустье почти закончилось, Жаб свихнулся. Не просто свихнулся, а чокнулся окончательно и бесповоротно! Ещё на сексуальной почве! У него не с того, ни с сего начался брачный период.

Сначала пел свои жабьи серенады по очереди всем членам экипажа, ведь пары его расы на корабле не было. Потом навязчиво ухаживал. Они дураки всё шутили и смеялись! Никто не мог и подумать, что его дурь не временная, а симптом смертельной болезни, которую он неизвестно где и когда подцепил. От серой гнильцы не было спасения, если она попадала в кровь.

Заметили это только тогда, когда Жаб в порыве страсти чуть не растерзал главного механика, а потом запертый в карцере покрылся серым налётом. Изолировали. Хорошо, что больше никто не заразился!

Только проблему это не решало. Возвратиться обратно они могли только с полным экипажем. Таковы правила миротворческого корпуса, к которому был приписан этот корабль.

Тауф бросил с порога:

– БО, ну как?

Многорукая фигура в синем комбинезоне с многочисленными карманами и кармашками вставляла трубки, свисающие с потолка, в серый комок слизи на металлическом столе, бывший недавно Жабом.

– Да никак! Нужно срочно извлекать! Больной скорее мертв, чем жив!

– Я вам послал данные по варианту, посмотрели? – Тауф хотел подойти ближе, поднял ногу переступить через порог.

– Стой, где стоишь! – рявкнул на него БО, – У меня единственного полный иммунитет к этой дряни. Не хочется ещё и тебя хоронить! Тогда мы точно отсюда не выберемся.

– Так что там насчет замены?

– На худой конец подойдет, – одна из трубок выскочила и заметалась в разные стороны.

Зелень, что была у бывшего Жаба вместо крови, запузырилась и шариками поплыла в невесомости. Длинная рука, которая росла прямо из поясницы, схватила трубку и воткнула обратно.

– Решайся уже! Сколько можно его мучить! – БО обернулся.

На его бесформенном лице глаза будто водили хоровод вокруг крючковатого носа, дружно огибая отверстие, что было ртом. Брови то уплывали к линии роста волос, то возвращались на место.

Тауф бросил через плечо:

– Фан, слышал?

– Угу! – силуэт громадного пузатого крокодила нарисовался прямо за спиной командира.

– Извлекаем?

– А куда деваться! Если есть замена, нужно действовать быстро.

Тауф почесал когтем кончик носа, он всегда так делал, когда сильно волновался:

– Извлекайте! А ты команде передай, что сейчас проведем службу по покойному. Всех, кто захочет попрощаться с товарищем, освободи от вахты.

– Лигор точно не захочет!..

Серая слизь закапала на пол. Потянуло сероводородом.

– Действуй, – Тауф отступил на шаг от порога.

За секунду сверкнуло и активизировалось защитное поле. БО, размахивая запасной парой рук, суетился вокруг стола.

Прошло всего ничего и за спиной у капитана потихоньку начал собираться экипаж. Подтягивались все: кто был свободен, кто мог оставить пост хоть ненадолго. Представители разных народов, разных рас, кто только с ногами, кто только с руками, симбиоты, рептилоиды, гуманоиды, люди. Набился полный коридор.

Последним подтянулся глот. Мощная фигура без труда проложила себе дорогу сквозь толпу, небрежно подвинув самых рьяных к дальней стенке. БО всё ещё возился с трубками. Глот спросил у командира:

– Скоро?

– Ещё чуть-чуть, – Тауф говорил громко, чтобы слышно было всем.

Тут БО развернулся к проёму и помахал второй слева рукой. В ней была зажата малюсенькая пробирка.

– Теперь всё! – Тауф развернулся к экипажу, – Помолимся за нашего друга! Это приказ!

Пока каждый кто, как мог, прощался с товарищем, глот прошептал Тауфу:

– Тинк не пришёл...

– Ну и прах с ним! Если не понимает, что Жаб не специально, то пусть катится куда подальше!

БО вместе с пробиркой подошёл к специальному отверстию в стене. Активизировал дезинфекцию и начал медленно просачиваться сквозь узенькое отверстие.

– Ну, вот и всё! – Тауф помрачнел.

Ему предстояло дать последнюю команду.

Из мутной лужи БО собрался в привычную гуманоидную форму.

– Отмучился! Мир его праху! – бережно прижимал стеклянный сосудик к груди, – Мы пойдем?

– А попрощаться? – удивился глот.

– Мы попрощались уже.

– Ступайте, – Тауф закончил шептать поминальную молитву своего рода, – Закончили?

Кто-то кивнул, кто-то отозвался словом, валуны завибрировали.

– Хорошо, – капитан развернулся к проёму, – Утилизировать останки полностью.

Система выдала повторный запрос и торжественно загудела.

– Выполнять!

Две резкие вспышки, и от Жаба даже пылинки не осталось.

– Даже развеять нечего! – пробурчал, неизвестно откуда взявшийся, лигор.

Глот довольно рыкнул:

– Что тебе не нравиться? Или с этой дрянью познакомиться захотел?

– Не захотел, – Тинк выдвинул глазки на тоненьких стебельках, – Но всё равно это неправильно. По уставу прах должен быть развеян.

– Чтобы нерк гнильцу подхватил? – глот продолжал пререкаться.

– Всё! Цыц! – Тауф разозлился, – Клоуны! Даже в такой момент пререкаетесь! Попрощались, помолились? А теперь всё по своим местам! Быстро!

...

Утро было неприятным. После вчерашней попойки у генерала раскалывалась голова. Одно утешало, что, судя, по землистому цвету лица комитетчика, ему было не лучше. Он сидел в углу прямо под знаменем, обнимал любимый портфель и икал.

А подполковник бодро пританцовывал по кабинету. Он тоже пил с ними, но выглядел лучше. Глаза, конечно, были чуть мутноваты, да перегаром разило на версту, и ещё жажда мучила. Комполка то и дело подбегал маленькому столику, что умастился у стола. Там стоял графин с водой.

Стук стекла о стекло отдавался барабанным боем, от которого, казалось, голова просто лопнет. Генерал очередной раз скрипнул зубами. Толстые мясистые пальцы недовольно барабанили по столу.

– Ну и где этот боец?

Вопрос застал подполковника за очередным глотком. Вода стала колом в горле. Он несколько раз попытался сглотнуть, чтобы ответить. Не получалось!

Тут в дверь тихонечко постучали.

– Ну, наконец-то! – генералу хотелось, чтобы сегодняшний день скорее кончился.

Это оказался не Разноцветов, а медсестра с таблетками анальгина. Генерал лекарство принял:

– Воды дай!

Вода, наконец, нашла дорогу в желудок, провалилась камнем.

– Конечно, конечно! – подполковник схватил ещё один стакан.

Пока наливал, в дверь ещё раз постучали. На этот раз сильно и уверенно.

– Войдите!

Разноцветов в дверях разминулся с молоденькой сестричкой, которая призывно ему улыбалась.

"Милая, – сделал заметку для себя, – Не хуже Таньки. Нужно у Фрица узнать: кто такая?"

Влетел в кабинет, чеканя шаг:

– Здравия желаю! Прибыл по вашему приказанию, товарищ генерал!

– Не ори, не на базаре, – генерал поморщился, таблетки ещё не подействовали, – Садись.

Пашка оглянулся на командира. Тот кивнул и подвинул колченогий табурет. С генералом и командиром не поспоришь, пришлось сесть.

– Выйди, – приказал генерал.

Подполковник послушно удалился, перед этим похлопал Пашку по плечу, мол, держись.

– Полное имя боец!

Пашка только открыл рот, чтобы ответить, как генерал его предупредил:

– Только не ори. Отвечай потихоньку.

– Разноцветов Павел Сергеевич, – Пашка поерзал по табуретке, та недовольно заскрипела.

Генерал не смотрел на Пашку. Медленно переворачивал листы личного дела.

– Надеюсь, ты понимаешь, что то, что сейчас услышишь, не должно выйти за пределы этого помещения? – генерал поднял залитые кровью глаза.

Пашка кивнул. Он был обалдуем, но не дураком. Икающий человек за его спиной, в сером костюме в обнимку с потертым портфелем, настраивал на правильные мысли. Комитетчиков побаивались всё.

– Пугать нужно?

Пашка отрицательно покачал головой.

– Уговаривать?

– Нет! Я всё понял! Из серии не можешь – научим, не хочешь – заставим.

– Отлично, – генерал несколько раз кашлянул и потянулся за пачкой сигарет, что одиноко примостилась на краешке стола, – Тебя выбрали для одного важного задания.

Вытащил сигарету и подтянул хрустальную пепельницу. Подарок командиру на двадцать третье февраля.

– Задание сложное, – сигарета вылетела из пачки и утонула в складках кумача, которым был укрыт стол, – но его нужно обязательно выполнить. Понимаешь? Любой ценой!

Пашка помрачнел. Трусом не был, но и героем посмертно становиться не собирался. Человек за спиной продолжал икать, не давал забыть о себе.

– Что нужно делать?

– Пока ничего, – генерал понюхал сигарету, – идешь в казарму и ведёшь себя как обычно. Когда придёт время тебя заберут.

– Далеко? – Пашка пытался найти преимущества, типа хоть заграницей побываю, разговор ведь к этому шёл.

– Далеко, – генерал не выдержал, закурил, – очень далеко.

Сигаретный дым перебил тяжелый дух перегара.

Пашка спросил:

– Панама, Корея или Афган?

Генерал сделал долгую затяжку и опустил глаза:

– Нет!

– А куда? – изумился десантник.

Генерал показал пальцем на небо. Пашка не сразу сообразил:

– В космос что ли?

Генерал ещё раз затянулся и кивнул.

– Есть ведь космонавты! Я зачем?

Серый подал голос:

– Тебя выбрали! – икнул и добавил, – Не мы...

– А кто? – Пашке ситуация стала напоминать детский дурной сон.

– Они, – генерал снова указал вверх.

Пашка замер, потом рассмеялся:

– Таукитяне или зелененькие человечки с Марса?

Серый взвился:

– Попрошу не ёрничать! Вы забываетесь! Вам оказали честь! Вас выбрали нашим представителем в их мире! А вы! Мальчишка!

Смеяться расхотелось. А генерал снова затянулся и тяжело вздохнул...

«Наш человек в ихней загранице» ...