Текст книги "Солнечные стрелы"

Автор книги: Наталья Лайдинен

Наталья Валерьевна Лайдинен
Солнечные стрелы

От автора

Дорогой читатель!

Я очень рада, что вы держите в руках второй сборник моих стихотворений. Для поэта выход в свет новой книги – всегда волнительное событие, важная веха в судьбе: стихи «растут», неспешно выплетаясь в циклы, создавая живую ткань словесного узора. В «Солнечных стрелах» собраны стихотворения, родившиеся в радости и печали за последние шесть лет.

За эти годы многое произошло в моей жизни, переживания и чувства отразились в поэтических строках. Они о любви, новых встречах и открытиях, опыте боли и разлуки, осмыслении добра и зла, причастности к вечному движению мироздания. В 12 поэтических циклах танцуют соленые океанские ветра, переливаются созвездия, странствуют во временах души, находят и раскрывают друг друга люди, постепенно осознавая свое предназначение.

Стихи – как зеркала, в которых останавливаются мгновения, запечатленные на бумаге тончайшей пуантелью поэтического слога. Это солнечные стрелы, пронзающие насквозь и заставляющие звучать сердца поэтов и тех, кто настроен с ним на одну волну. Я очень надеюсь, что мы с вами окажемся в огненном резонансе творчества!

Ваша Наталья Лайдинен

Язычество любви

* * *

 
Вдруг обрывается девичество,
Как будто небо разожгли!
Любви священное язычество —
Дитя и неба, и земли.
 
 
Ей чужды наставленья строгие,
Нет в страсти для нее табу!
Она рукою дерзкой трогает,
Меняет на ходу судьбу.
 
 
Шальной цыганкою закружится,
Но горек этот пьяный пляс…
Отдаться ей – какое мужество! —
Принять и пережить экстаз.
 
 
Моя душа с опаской пробует
Хмельной и сладкий дикий мед,
И страсть ниспровергает проповедь,
Что счастье прямо в ад ведет.
 

* * *

 
С тобою рядом снова не усну:
Я близости ищу – как вдохновенья!
И радостно лелею глубину
Осмысленности каждого мгновенья.
 
 
Мы существуем, если мы вдвоем
Опять в печали, радости, недуге
Основы мирозданья познаем
И воскресаем вечностью друг в друге.
 

* * *

 
О, Господи, благослови
Впитать душой открытой солнца
И черпать дар твоей любви,
Как из бездонного колодца.
 
 
Пусть разлетятся сотни брызг,
Сияние очистит лица,
И миг, который слишком быстр,
Вдруг вечностью для нас продлится.
 

* * *

 
Больше нет ни дня, ни ночи:
– Бал священного огня!
В прошлом годы одиночеств
У тебя и у меня!
 
 
В кольцах яростных извивов
Смуглых тел и алых лент
Дерзкий жар нетерпеливый,
Ненасытность юных лет!
 
 
У восторга есть ли сроки?
Вечность счастья не прерви:
Жги меня в костре высоком
Несгорающей любви!
 

* * *

 
Вернуться к жизни с чистого листа,
Разжечь огонь любви в священной чаше!
Пусть, разгораясь ярче, пламя пляшет
И отступают страх и пустота.
 
 
Свет озаряет сердце изнутри —
Забытое небесное блаженство!
Божественного плана совершенство —
Слияние в сиянье Гаятри.
 
 
Скрываемая истина проста:
Любой душе небесной – пробужденье!
Людской любви вселенское служенье —
Делиться искрой своего костра.
 

* * *

 
Есть ли памяти предел?
Кто сказал, что время лечит,
Сам, наверно, не болел
 
 
И не знал такой кручины,
От которой душу рвет!
Каждый встреченный мужчина
Много лучше – да не тот.
 
 
Чувства все остались в прошлом,
Греет радость дальних дней…
Время лечит? Это пошло!
Время делает больней!
 

* * *

 
Сердце в ладони – вот оно!
Солнце – ста факелам,
Многое было отдано,
Больше – еще отдам.
 
 
Приступы многотрудные:
– Пропасть и есть любовь!
Примет дары нескудные —
Душу, огонь и кровь!
 
 
Сколько еще отмерено
Падать, гореть, играть,
Сыпать стихи вне времени
Искорками в тетрадь,
 
 
Воспламеняя зарево,
Зов различать иной,
Слышать шаги внезапные
Вестников – за спиной…
 

* * *

 
Чужестранец! Глаз твоих синью
Я пьяна, как травой колдовской,
От тебя так пахнет полынью
И знакомой смертной тоской.
 
 
Я к тебе прикасаюсь, зная,
Что нет права тебя держать,
Над тобою звезда иная,
Только ей и верна душа.
 
 
Ты исчезнешь – опять навеки,
Я останусь – в который раз? —
Посылать за тобою ветры
И серебряно петь про нас.
 

* * *

 
Если прошлое приелось,
А любовь ушла в золу,
Не грусти! Коварный Эрос
Пустит новую стрелу!
 
 
Сердца не усторожила:
Старый прогоняя сплин,
Резво побежал по жилам
Радостный адреналин!
В воздухе поют фаготы,
Искры встречные ловлю.
– Я еще не знаю, кто ты,
Но тебя уже люблю!
 

* * *

 
Для того ты судьбой и призван,
Чтоб мы были здесь – вопреки!
Отвечай на мои письма
И полуночные звонки!
 
 
Мне легко: от всего сорваться
И рукой отвести молву,
Словно мне бесконечно двадцать
И крылатою я слыву.
 
 
Пролететь над душою вихрем
И, распугивая воронье,
В мире сонном, спокойном, тихом
Громко имя назвать твое.
 
 
Чтобы взрыв! Подожди, узнаешь
Много разных моих чудес,
Постучусь ли к тебе из сна я
Иль дождем упаду с небес.
 
 
Не бледней, не дрожи тревожно
От нездешних ночных звонков:
Дозвониться сюда несложно —
Нет препятствий и проводов!
 
 
Просто чувствуй, как льются мысли
И сверкают стихи мои
Через вещую сердца призму,
Как волнующие ручьи!
 

* * *

 
Я обернулась и обмерла:
– Поздно! Сегодня пришли за мной.
Черномагические факела,
А не глаза! Не подстать земной
 
 
Женщине! Пламя горящих недр
В прошлом вселенной… Скорей, в аду!
Им невозможно ответить «нет»,
Как, не распавшись, обнять звезду.
 
 
Ляжет проклятьем на целый род
Огненный демон моей судьбы,
Но убегает от страсти Лот,
А по дороге стоят столбы
 
 
Зривших запретное! Божий гнев,
Пляшущий словом в ста языках!
Я, до молекул души обгорев,
Солью очнусь у тебя на щеках.
 

* * *

 
Тебя запомню жаром губ,
Что жалили, кляня,
Тот в жизни обреченно-глуп,
Кто не искал огня,
 
 
В костры не совершил прыжок,
Страстей не оживил
И век не бередил ожог
Единственной любви!
 

Гефестион

 
О любви тоска неутолима!
Тает в небе тонкая луна,
Тело пахнет мускусом и дымом,
Волосы – податливее льна.
 
 
Игры смерти – в каждой новой встрече.
– Обгореть, едва коснувшись губ!
Небожитель смугл и человечен,
Я сдержать лавину – не смогу.
 
 
Голова закружится от масел,
Зверь желанья бросит на ковры.
В поединке страсти он прекрасен,
В каждой ласке – факела, костры!
 
 
До костей испепелят объятья:
– Жизней жаждет ненасытный рок!
Ближе, чем любовники и братья:
Ахиллес воскресший – и Патрокл!
 
 
Шрамы в битвах – воина украшенья,
Нет щита от верного копья!
Львиных сил возжаждав укрощенья,
Плавит плоть и жжет – рука твоя!..
 
 
Зла тоска о ближнем – и о Боге:
Стон на взлете или плач навзрыд!
– Император! Грозный шлем двурогий
Устремленьем землю обагрит!
 
 
Не забыться, не отдаться мигу,
Рана в сердце яростно-свежа
От сознанья, что не мне, а миру
Будешь ты в веках принадлежать.
 
 
Зов судьбы его чела коснется,
И часы блаженства сочтены!
Тьма разлук. Но у любого солнца
Есть двойник загадочной луны…
 
 
Пусть в тени, пусть вечно под запретом
Суждено ему лучи ловить,
Упиваясь отраженным светом
Растворенной в небесах любви!
 
 
Станет память облачной и мглистой,
Сохранив нетленным древний дар.
Лунный свет, печально-серебристый,
Вдруг тебя коснется, Александр!
 
 
От страданий дух освобождая,
С хрипом сдашь последний бастион.
И увидишь, как взойдет, сияя,
Лунный лик любви…
– Гефестион!
 

* * *

 
Сквозь снов расплывчатую призму
Или магический опал
Я вижу: ты еще не призван,
Но ты меня уже избрал.
 
 
Прохладною волною лунной
Струится влажность естества,
В глубинах потайной лагуны
Ждут будущие острова.
 
 
Не изречен, пробелом в списках
Блуждаешь, невесом, как пух,
Оказываясь вдруг так близко,
Что перехватывает дух.
 
 
Кто знает, из какой вселенной,
Куда тебя ветра несут,
Но в час любви благословенной
Вдруг искра упадет в сосуд,
 
 
И, разлетаясь языками
В библейской первозданной тьме,
Отыщет оболочку пламя,
Тобою воплотясь во мне.
 

* * *

 
Венерой, выжженной дотла,
К тому же – в муке ретроградной —
Из телескопного стекла
Сверкнуть – и в тень уйти обратно.
 
 
Ей нужно на своем пути
Паденья пережить, отсрочки,
Чтоб на глазах у всех пройти
По солнечному диску – точкой!
 
 
Мистерии любви предел,
Который не поймет наука:
Движенье – для слиянья тел
Небесных – и опять разлука!
 

* * *

 
Не верю в свиданья,
Не верю в разлуки,
Дай мне на прощанье
Раскрытые руки,
Цыганские руки —
Лекарство от муки.
Тебе улыбаюсь,
Тобой наполняюсь,
Чтоб мне было легче
До следующей встречи,
Решающей встречи…
Как там? Время лечит,
О, нет! – Очищает,
Тебя предвещает
До следующей встречи…
 

Кастальский ключ

* * *

 
М не сутки одиночества —
Кастальских вод глоток!
Необходим для творчества
Укромный уголок.
 
 
Чтоб мысли все растаяли
И стала даль – звонка,
Слетятся строфы стаями
Неспешно свысока.
 
 
Легко коснутся крыльями
Доверчивых страниц…
Расслышу без усилия
Легенды вещих птиц!
 
 
Из вечного молчания
Седых первооснов
Является звучание
Простых и ясных слов.
 
 
В них кто-то жить останется,
Бесплотный – до стиха…
Душе открыто таинство,
Когда она тиха.
 

* * *

 
Писать стихи на билетах,
Салфетках, рваных клочках,
В автобусе, за обедом —
До искр темных в зрачках.
 
 
Нестись за судьбой стрелою,
Всегда боясь – не успеть,
Терять сознанье порою,
Душой предчувствовать смерть.
 
 
Стремиться снова расслышать
В ушах знакомый звонок…
– Вся жизнь тому, кто запишет
Всего лишь несколько строк!
 

* * *

 
Строчки нижутся, как бисер.
Сумерки. Смотрю в окно.
Кто-то дальний бросил в выси
Бархатное полотно.
 
 
Ветер потревожил струнки,
Звуков расплелась канва,
В небе звездные рисунки
Засверкали, как слова,
 
 
Подчиняясь вечной власти
Во вселенском вечеру,
Точно одинокий Мастер
Начал с бисером игру,
 
 
Заплетая в тихом трансе
Смысл слов и звездный свет…
Так и дышат в резонансе
И Создатель, и Поэт.
 

* * *

 
Магистр на маскараде
Меня к служенью призвал:
Начало новой тетради —
Торжественный ритуал!
 
 
Что дальше грядет – не знаю,
Глаза прикрыла ладонь,
Как будто я зажигаю
В субботу дивный огонь.
 

* * *

 
В кровь брызнутый адреналин
Кипит, раскрепощая разум,
И ты опять бредешь один
По чьим-то мыслям и рассказам.
 
 
– Как больно обжигает свет!
Все на пути – немного боги,
И каждый оставляет след
На ослепительной дороге.
 

* * *

 
Я сто жизней чужих сочинила,
В путь отправила легкой рукой,
Выцветают в тетрадях чернила,
Значит, песням пора на покой.
 
 
На часах время тусклое тает,
Исчезает, как сизый дымок,
Собираются месяцы в стаи
И, курлыча, летят на восток.
 
 
Все спешат к своему назначенью,
Так и я, спрятав пламя в сосуд,
Незаметно плыву по теченью
На изменчивой вечности суд.
 

* * *

 
Привычная траектория:
Диван, тротуар, траттория
И там за бокалом кьянти
Рассказ о большом таланте.
Непризнанные кумиры
Азартно тасуют лиры:
Один бы снимал картины,
Покруче, чем Тарантино,
Другой превзошел бы Данте,
А третий стал музыкантом…
Но критики сплошь – кретины,
А члены семьи – вампиры,
И бисер метать не нужно.
А те, кто сейчас заслужен,
Все бездари и мутанты.
До ночи трещат у столика
Три сморщенных алкоголика.
Диван, тротуар, траттория —
Банальнейшая история.
 

* * *

 
Поверь, я многое знаю
И даже в чем-то права,
Но только я заклинаю:
Не надо к нему ревновать!
 
 
Любовники? Нет, это пошло,
Любовь не имеет границ:
Мы связаны памятным прошлым
И тысячей общих страниц.
 
 
Он только мое Alter ego,
Души отраженье в стекле,
Он космос, куда я с разбега
Могу улететь на земле.
 
 
Так много придуманных истин,
Закон соблюдаемый строг…
Гляди, я рассыплюсь, как листья,
Причудливым золотом строк.
 

* * *

 
Как будто свет, вглядишься – тьма,
Свершеньям не дано отсрочки!
Меня еще сведут с ума
Мои же собственные строчки.
 
 
Уходят в бездны корабли,
На ликах проступают пятна,
А время на часах Дали
Течет туда… Течет обратно…
 

* * *

 
Дурманны поздние прогулки,
Исканья счастья до утра!
Как жизни, вьются переулки,
Ночные носятся ветра.
 
 
Ни старый друг, ни дома пристань,
Где обеспеченный уют,
Душе, изломанной и мглистой,
Успокоенья не дают.
 
 
Давно тревожит вдохновенье —
Неизлечимая болезнь,
Сознанье неусыпным бденьем,
Раскрывшимся объятьям бездн.
 
 
С ним игры, как с огнем, опасны:
Всегда на грани, на краю…
– Но как восторженно и страстно
Я сердце слову отдаю!
 

* * *

 
Быть лебедью, лететь без следа,
Пленять бесстрастностью сердца
Людей, богов… Рожать, как Леда,
От Зевса, но из яйца,
 
 
Не вить гнезда, не знать привычек,
Свободной красотою – зля!..
Но женщине с душою птичьей
Чужою кажется земля.
 
 
Ей печься о насущном хлебе —
Лишиться легкого пера:
Певучая тоска о небе
Звучит в нем звонче серебра.
 
 
Сурова дань, чтоб жить крылатой,
Не знать соблазнов и оков:
Век биться, раненой, распятой
В прорехе между двух миров.
 

* * *

 
На земле не удержишь взгляда:
– Бездны неба к себе зовут!
А рассеянные Плеяды,
Точно птицы, в ночи плывут.
 
 
Голубиная стая! Мимо!
Год от года привычный путь!
Мне б звездою, для глаз незримой,
По безмолвной волне скользнуть
 
 
И тихонечко влиться в стаю,
Просиять, где туман и мгла…
Я страницы сейчас листаю —
Точно слушаю взмах крыла.
 

* * *

 
Пустышка иллюзорной славы,
И снова бездорожье, дым…
Как будто полевые травы —
Противоядье от беды.
 
 
Сбежать от всех и вспомнить радость,
Раскрыться солнцу – как цветы!
И большей не просить награды,
Чем оградить от суеты.
 

Софье Парнок

 
В сонном мареве плавится дом,
Словно страсть все вокруг истомила:
– Я сегодня тебе со стихом
Роковым, как она! – изменила.
 
 
Древней выдержки: сладок, певуч,
Знойно выплетен, тайно-застенчив!
Сердце трепетно трогает луч
Бывших рядом – и брошенных женщин.
 
 
Как вакханки, огни в зеркалах
Пляшут ярко, дразня и волнуя…
Стройных строф восхитительный лад
Обжигает – и ждет поцелуя.
 
 
Смех двойняшки Сафо – молодой,
Безмятежной, ревнивой голубки!
И томление розы седой,
Слишком мудрой, печальной и хрупкой.
 

Марине Цветаевой

 
Выводит хор: благословенна в женах!
А я тебя тихонько помяну:
Мерцающий насквозь и в глубину
Далекий свет, стократно отраженный.
 
 
За ним иду я, как по волоску,
Извилистым путем меня уводит
Знакомая тропинка в небосводе
В твою мечту и давнюю тоску.
 
 
Горит звезда волшебным фонарем,
И льются звуки, все они из детства!
Им суждено в мгновенье разлететься,
Но просиять еще над алтарем…
 
 
Все вобрала, ко всем ты прикоснулась,
Растаяла, как праздничный псалом,
Поворожив о дальнем и былом,
Так никогда от грез и не очнулась
 
 
И до сих пор блуждаешь по земле —
Осеннее, рассеянное пламя!
Стихами и тенями, голосами
И бликами случайными в стекле…
 

Ирине Одоевцевой

 
Платье синее со стразами,
Смех – муранского стекла!
Девочка зеленоглазая
Слишком многих увлекла.
 
 
По стихам порхнула бабочкой,
Муза – и сама поэт,
Трепетанью крыльев бантичных
Вечно – восемнадцать лет!
 
 
От восторга вздрогнув, ахнула:
– Он! Живое божество!
В веерах ресниц распахнутых —
Острый ум и озорство.
 
 
Всюду – море вдохновения,
Праздник легкого пера!
Встречи с мэтром, откровения
И баллады до утра.
 
 
В танцах искра электричества!
– Быть в аду! – Сто раз права.
Прилежанью ученичества
Близок демон мастерства!
 
 
Память воплотится книгами,
Смерть – лишь старый шифоньер…
Ты, в воспоминаньях прыгая,
Радостно картавишь «р».
 
 
Звонкая, рыжеволосая,
Беспокойною листвой
Разметавшаяся осенью
Между Сеной и Невой.
 
 
Растворилась в тьме сиреневой,
В тайнах, в прошлом волшебстве,
Словно том, закрыв Серебряный
И непостижимый – век…
 

Лунными тропами

* * *

 
Все тревоги и тайны во мгле,
Легкость вновь и души безымянность,
Нет, не время царит на земле —
Сны и странность.
 
 
На кривых зеркалах пустоты
Видят знаки тревожные дети,
Да читает, как жизни, листы
Вечный ветер.
 
 
Отпусти себя в темную синь,
Стань сиянием лунным в пространстве,
Ничего у земли не проси,
Снись – странствуй…
 

* * *

 
Ночами пишется радостно!
Ночами грезится сладостно!
Дверь времени открывается
Для разности и для равенства.
Творец деревьями славится.
Сирень – колдунья, красавица!
Лбы пятилистником таинства
Куст обжигает цветаевский…
 

* * *

 
Спазм неизбывного одиночества —
Черная россыпь цыганских бус!
Вспыхивают наперебой пророчества,
Даже запоминать – боюсь!
 
 
Ночь в ожерелье шествует, царствуя,
Мир усыпив колдовством и тьмой,
А Одиссей, заблудившийся в странствиях,
Забыл дорогу домой.
 

* * *

 
Маленькая странница,
Лунный блик на дне
Озера останется
В память обо мне.
 
 
Наши зимы звонкие,
Шелесты аллей,
Паутинки тонкие
В глубине ветвей…
 
 
Или запах вкрадчивый
Мартовских мимоз,
Мой ответ обманчивый
На простой вопрос.
 
 
Сны, потусторонние
Встречи, голоса,
Ночи беззакония,
Чары, чудеса!
 
 
Или в миг отчаянья,
Словно в тот июль,
Обожжет нечаянный
Быстрый поцелуй.
 
 
А еще раскроется
Черная тетрадь,
И опять бессонница
Станет колдовать,
 
 
Бросит карты вечером,
Душу вороша…
Ты все знаешь, девочка
С головой пажа.
 

* * *

 
Жизнь незнакомой стала, раскололась,
Лишь ты все та же: весела, легка!
Влюбленной нимфой, превращенной в голос,
Ты отвечаешь мне издалека.
 
 
Но в диалоге нашем нет повторов,
Что я начну – подхватываешь ты,
Искусница душевных разговоров,
Провидица молитвы и мечты.
 
 
Пусть я в душе совсем немного – мистик,
Скрываюсь от потусторонних тем,
Но ты порой мне навеваешь мысли,
Насвистываешь темы из поэм.
 
 
Приходит миг, и каждый строго платит
За эти игры странные с судьбой;
Но только ты в летящем летнем платье
Меня зовешь улыбкой за собой.
 
 
И что теперь следить по прошлым вехам,
Искать ответы у чужой весны,
Когда твоим я отзываюсь эхом
И на себя гляжу со стороны.
 

* * *

 
Мы расстаемся, кружимся, мечтаем,
Танцует время долгий менуэт.
Не странно ли, что мы друг друга знаем —
Пятнадцать лет?
 
 
Твой поцелуй и силуэт жемчужный,
Как мой к тебе – наклон и оборот…
Пьянящий вкус густой и долгой дружбы —
Цветочный мед!
 
 
Два оклика, два сдержанных дыханья,
И восхищения стихами – два!
Где голос мой хранит твой дар молчанья,
Светлы – слова.
 
 
Мы пропадаем, носимся и таем.
Вот, пьем вино савойское вдвоем!
Пятнадцать лет уже друг друга знаем,
А все – живем!
 

* * *

 
Внезапно не приходят перемены,
Они всегда задолго шлют гонца,
Сжимает сердце острый спазм мгновенный
И холодок касается лица.
 
 
То скрипнут по-иному половицы,
Предвосхищая чей-то легкий шаг,
Сны говорят, что новость приключится,
Заболевает, мается душа.
 
 
Неладное творится с зеркалами,
Знакомый голос по ночам поет,
И что-то происходит между нами,
Как будто в реках трогается лед.
 

* * *

 
Скользнула шаль с жемчужного плеча,
В зеркальных стеклах плещутся овалы:
– Так падчерица лишь для палача
За поцелуй пророка танцевала!
 
 
В подсвечниках давно оплыла медь,
Страсть шелестит, переходя на шепот…
И высшей точкой наслажденья – сметь
В твоих объятьях проструиться шелком!
 
 
До этой ночи точно не жила —
Существовала в оболочке пленной!
…А говорят, бывает тяжела,
Как преступленье, – первая измена.
 

* * *

 
Безумство – комната напротив,
В нее ведет обычный вход:
Кто дверь случайно отопрет —
Забудет о печалях плоти.
 
 
Я там гостила, и не раз,
Когда меня губили чувства,
Ныряла в чистое искусство,
В огонь душевный и экстаз!
 
 
Сознанье раздвигает грани,
Снимает с творчества запрет,
И режет зренье новый свет,
И новый звук, рождаясь, ранит.
 
 
Там всем гостям разрешено
Любых фантазий воплощенье,
В кого угодно превращенье,
Но только это не кино
 
 
И вовремя остановиться
Подчас бывает тяжело —
Себе отламывать крыло,
Чтобы в реальность приземлиться.
 
 
Не скрою, что встречала тех,
Кому в невозвращенцах – лучше,
Они выбрасывают ключик,
Как главную из всех помех.
 
 
Кто их осудит, разберет,
Всех, кто уже не отзовется
Из близкой комнаты безумства,
Куда ведет обычный вход.
 

* * *

 
Тревожен час, когда стоит Луна
В невыносимой красоте вечерней
И льет на землю долгое свеченье,
Сама своею полнотой больна.
 
 
Душа ей шлет задумчивый ответ,
Волненья множа, сны воображая,
И подменяет жизнь тоска чужая,
Затерянная между двух планет.
 
 
Но темный лик судьбы надежно скрыт:
Скит в завитках и эллипсах орбит
В глубинах сердца ищет отраженья.
 
 
В перемеженье плоскостей, пустот,
Стихийных сил, астральных тел цветет
Мистерия борьбы и притяженья.
 

* * *

 
Излучиной речной ли, млечной
Ночь тихо заблестит над садом,
Прольется ласково на плечи
Ее тягучая прохлада.
 
 
Невинно залепечут листья:
Все тайны ведомы деревьям…
А для души устало-мглистой
Иные распахнутся двери.
 
 
В мир, бывший некогда далеким,
Боль устремится птичьей стаей
И где-то в небесах поблекнет,
Как поздний поцелуй, – растает…
 

* * *

 
Этот вечер какой-то странный,
Точно вскрылись старые раны,
Я тоскую опять – о ком?
И никак не могу согреться,
Точно вдруг потянуло в сердце
Тем заоблачным холодком…
 
 
Святки – время стихов и таинств,
Я проникнуть в судьбу пытаюсь
И найти, наконец, ответ,
Что за страсти терзают душу,
Отчего ей никто не нужен,
Точно есть на любовь запрет.
 
 
Вдруг виденье – взметнулась память!
Тело вздрогнуло, пало в пламя,
И его в сотый раз сожгли
Те глаза – звездный омут синий! —
Вспышка молнии: возглас, имя
И с другого конца земли
 
 
Мчусь на зов огненосной вести,
На мгновение снова вместе!
Я воздушна и влюблена;
Легкий шелест – струится платье,
Очень страшно: в его объятьях
Обольщения глубина!
 
 
Полетели осколки жизней:
Ты когда-то была капризней,
Ты другою совсем была!
Но сегодня мне только снится
Золоченая колесница
И звенящая ветром мгла.
 
 
Это правда – о новой встрече
Сонно губы мои лепечут,
Что расстаться – не хватит сил,
Что уже никогда – с другими…
Он смеется: до встречи в Риме!
Слышен взмах разведенных крыл,
 
 
Точно мимо промчалась стая.
Долгий вечер свечою тает,
И прощальный клубится дым…
Загляделась – а час уж третий,
Беспричинный восторг и трепет:
– Отчего-то мне надо в Рим?
 

* * *

 
Ночь. В синем облаке сна
Рисует время дугу —
Широкий мост над рекой.
Смотри, я снова одна,
Я слышать песни могу
И скоро буду с тобой.
 

Матэ

 
Мне эти сны необходимы!
Приди ко мне и завари
Матэ, который пахнет дымом,
Лист развернется изнутри,
 
 
Как струны, связи в гороскопе,
Все напрягутся, зазвенят,
И полетят в калейдоскопе
Событья памяти – назад.
 
 
Незначимые эпизоды
Стираются – едва видны…
Расплескивает горизонты
Нептунианский блеск волны.
 
 
Ветров певучая баллада
Терзает тростников свирель,
Вечнозеленая прохлада
Качает сердца колыбель.
 
 
Часы младенческих пророчеств!
Прозрачны мысли – и ясны.
Сны! Средоточья одиночеств,
Зеркальных отражений сны…
 
 
Вздох ускользающего танго —
Застывший во вселенной звук…
Взмах крыл – голубоглазый ангел!
Мистический матэ. Мундштук…
 

* * *

 
Жизнь будет радостью полна,
Остаться без тебя не горько.
Я новой близостью пьяна,
И впереди – открытий столько!..
Но в перекрестии окна
Висит Луна лимонной долькой.