Текст книги "Как я мужа искала (СИ)"

Автор книги: Наталья Колесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Спасибо.

Он открыл холодильник и уставился внутрь, похоже, пытаясь собраться с мыслями.

– Хотите чего-нибудь?

А как же! Удрать от тебя подальше.

– Нет.

– Может, конфеты будете?

Вот жук! Заметил, как я пожирала его конфеты. Трудно было не заметить…

– Конфеты буду, – обреченно сказала я.

– И кофе, – решил сам для себя Глеб.

– Не уснете.

Он пожал плечами.

– Завтра выходной.

Пока он колдовал над джезвой, я придвинула поближе его журнал и обрадовалась:

– Кроссворд!

Глеб оглянулся, сказал осторожно:

– Так, для отдыха…

– А я люблю! – радостно сообщила я. – У меня даже книжка такая есть: справочник для кроссвордистов.

Глеб с мгновение смотрел на меня, подняв брови. Подошел к дивану и, вытащив откуда-то из его недр пухлую книгу, торжественно вручил мне.

– О! И вы!.. А можно поотгадывать, пока вы кофе варите?

– Ни за что! – сурово сказала Глеб. – Дайте сюда.

– А давайте вслух!

– Сейчас… – Глеб поочередно заглядывал в джезву и в журнал. – Так, где я остановился? Вот… у-гу… пляж?

– Сколько букв?

– Пять.

– Песок. Лежак. Океан.

Глеб заглянул в журнал и перебросил его мне, подхватывая правой рукой джезву.

– Пишите, – сказал обвиняюще. – Вы знали!

– Нет, честное слово! Мне немного…

– Много и не получится. Подождите, осядет… Так. Мэрилин… молчите, сам знаю! Вот эти с шоколадной начинкой.

Я поджала под себя ноги, и, навалившись на стол, заглянула в журнал. Глеб методично заполнял клетки.

– Ну так нечестно! – возмутилась я. – Дайте же мне!

– Я к вам только как к профессионалу…

Он тоже уселся поудобнее, согнув одну ногу и привалившись плечом к спинке дивана.

– Морская птица.

– Альбатрос?

– Пеликан?

– Сами вы пеликан! – сердито сказала я. Глеб тихонько рассмеялся. Я перевернула журнал к себе.

– А вот здесь нужно 'о', а не 'а'.

– Где? Ну нет, я точно знаю, что 'а'.

– А давайте поспорим?

– А давайте!

– А на что?

Я засунула подтаявшую конфету в рот и облизала пальцы. Глеб посмотрел, внезапно протянул руку и провел большим пальцем по моим губам. Вздрогнув, я отдернула голову.

– Шоколад, – спокойно пояснил Глеб. – Так на что спорим?

Мы с затруднением смотрели друг на друга. Глаза у Глеба сейчас казались почти черными.

– Если проиграю, ставлю вам большую коробку конфет. Согласны?

– Ну… да. А я что?

– Если вы – на неделю даете отставку всем своим поклонникам.

Я открыла рот, и Глеб подначивающе засмеялся:

– Сумеете продержаться?

– А вам-то от этого какой прок? Думаете, резко повысится моя работоспособность?

– Думаю, вам стоит отдохнуть. Вспомните, когда вы в последний раз проводили вечер одна?

– Согласна, – деловито сказала я, протягивая руку. – Но только чтобы в коробке не меньше килограмма!

– Но чтоб ни одного претендента ближе ста метров! – предупредил Глеб.

Мы торжественно пожали друг другу руки и вновь уткнулись в журнал.

– …И что они имели в виду? Чердак? Крыша? А что вам не нравится в мужчинах, с которыми вы знакомитесь? – спросил Глеб так рассеянно, что я машинально заглянула в кроссворд – не следующий ли это вопрос. Глеб поднял глаза, и я автоматически выпалила:

– Раскладушка!

Он, похоже, тоже хотел для верности заглянуть в журнал, но удержался:

– В смысле?

– Ну, в смысле, как у Жванецкого: 'А он ей норовит подножку – и на раскладушку! Почему я должна укладываться буквально с первым встречным? Я же человека для жизни ищу, а не чтобы перепихнуться… Тем более, после этого мужчины почему-то считают, что женщина – их собственность и начинают качать права…

– Но, в принципе, что здесь такого? – сказал Глеб. – Мужчине нравится женщина, он ее желает…

– Это все-таки чердак!

– Почему?

– Потому что здесь явно крыса. Ничего не имею против, но хочется отношений, которые начинаются так… со взглядов. Или вы думаете, если все прекрасно ночью, все будет замечательно и днем?

Глеб хлебнул кофе и заметил:

– Разве нам с вами ночью плохо?

– Увиливаете от ответа?

– Нет, развиваю тему. Честно говоря, надоело уже переворачивать журнал туда-сюда. Может, вы все-таки пересядете? Или мне к вам?

Волоча за собой плед, как шлейф, я перешла на его сторону. Удобно примостилась на толстом диванном валике. Сказала с удовлетворением:

– Вот наконец-то я смотрю на вас сверху вниз!

Глеб откинулся на спинку дивана, поглядывая на меня.

– Вам это нравится?

– Непривычно. А вам?

– Я так на вас смотрю?

– Разумеется. Вы же начальник, я от вас зависю… завишу… ну! испытываю зависимость.

– Лучше бы вы ко мне испытывали привязанность.

– Что, нравится, когда вас любят?

– Хорошо, что вы меня хотя бы терпите.

– Ну что вы, Глеб Анатольевич! – протянула я елейным голоском. – Ну как же вас не любить – с вашим-то ангельским характером!

Шеф одобрительно кивнул и пододвинул мне конфеты.

– Молодец, заслужили!

Мы еще фыркали, когда Глеб проделал некий маневр – мягко сдвинулся влево, обнимая меня за талию и непринужденно положив ладонь на мое колено. Я растерянно глядела на него сверху – плохо у меня с реакцией в последнее время – а шеф уже говорил приветливо:

– Присоединяйтесь, Галя.

Что-то не так у Глеба с этим порогом, просто какая-то геопатогенная зона, все не решаются через него переступить. Сейчас там маялась Галочка. Выглядела она, как всегда, обалденно: макияж как свежий (а может, и свежий?), рубашечка аккуратно расстегнута в стратегических местах – в общем, воплощение женственности и сонного очарования… Я мигом раздумала избавляться от глебовской руки на своем колене. Деловито сунув очередную конфету в рот, кивнула:

– Мы тебя разбудили? Заходи, чего стоишь?

У Галочки в глазах появилось очень странное выражение.

– Да нет уж… простите, что помешала, Глеб Анатолич…

Мы проводили ее взглядами.

– Похоже, она к вам приходила, – шепотом сообщила я без малейшего раскаянья.

Глеб не стал ломаться.

– Похоже.

– Извините тогда.

– За что?

– Ну… помешала.

– Спасли.

Я с интересом посмотрела на него сверху – Глеб водил пальцами по моему колену, но, по-моему, чисто рефлекторно. Где опять этот чертов плед?

– Трудно поддерживать деловую дистанцию с привлекательными женщинами, – объяснил он.

– То-то я смотрю, вы так измучены! – посочувствовала я. – Может, теперь отодвинетесь? Я уже вас спасла.

Он задрал голову.

– Вам неудобно?

– Да. И еще мне пора спать.

– Обиделись?

– Нет. Просто не знаю, что теперь ей говорить.

– А вы обязаны перед ней отчитываться?

– Можно, я встану?

– Не обижайтесь. Я не хотел портить вам жизнь.

Ну да, просто хотел избежать трудностей в своей жизни… Я посмотрела в его лицо. Глаза Глеба мягко светились. И я в первый раз как следует почувствовала, что он рядом, даже слишком рядом, что его рука ласкает мое колено, что сейчас мы вдвоем, не считая храпящего Бурова и Галочки в дальней комнате… Не знаю, какие мысли полезли в голову Глеба, но он опустил руку и не шевельнулся, когда я поднялась с дивана. Я быстро оглянулась на пороге – Глеб смотрел в стол.

– Спокойной ночи.

– Спасибо за компанию, Наташа…

Галочка дышала тихо – спала или делала вид. Ну извини, подруга, в другой раз… Я осторожно улеглась на свой край, натягивая тонкое одеяло. Вновь вспомнила голос, смех, взгляд, прикосновение… Мысли явно приобретали опасный характер. Гнать их взашей, Глеб же ясно предупредил, что не терпит служебных романов! Да и мне не нужны сложности – хотя бы в виде легкой влюбленности в собственного шефа. Я свернулась в клубок, строго приказав себе: 'Спать! . И, как ни странно, себя послушалась…

Открыв глаза, я долгое время пялилась на темную шторину. Сквозь нее с трудом продирался серый день. Где это я? Попыталась повернуться – сзади завозились – и я замерла, враз ощутив обнимавшую меня тяжелую руку и горячее голое тело за своей спиной. Господи помилуй, но я же вчера не пила! Очень осторожно повернула голову, скосив робкий взгляд.

Глеб спал. Некоторое время я созерцала его, судорожно перебирая в памяти вчерашние события. Нет, амнезией я до сих пор не страдала – тем более, в трезвом виде. Но как и когда он здесь оказался? И где Галка? Я вновь попыталась шевельнуться, Глеб что-то забормотал, утыкаясь губами в мой затылок, ладонь его скользнула по моей груди – я замерла – и легла на живот, притягивая меня к себе еще ближе. От него несло жаром, как от хорошей печки. Я смутно припомнила, что когда ночью стало холодно, придвинулась ближе… как я тогда считала – к Галочке. Глеб вздохнул и задышал ровно. Я – делать нечего – закрыла глаза, успокаивая бьющееся сердце, и незаметно задремала сама.

Стало холодно. Я завозилась, подтыкая под спину одеяло, подняла голову с подушки. Глеб сидел неподалеку и смотрел на меня припухшими со сна глазами.

– Доброе утро, – сказал, приглаживая взлохмаченные волосы.

– Доброе, – осторожно согласилась я.

Он перехватил мой быстрый взгляд и медленно, словно еще сонно, улыбнулся.

– Извините. Не привык спать в своей кровати одетым.

А, вообще-то, как вы в ней очутились, Глеб Анатолич?.. Я заоглядывалась.

– А где?..

– Галя?

Он сказал, как само собой разумеется:

– У Сергея. Так что…

Он пожал плечами, не договорив. Ну конечно, не на пол же ему ложиться, в собственном-то доме… Как-как!.. Пришел да лег – вот как. И не отдвинулся, когда к нему ночью прижалась голая женщина…

Он повернулся ко мне спиной, спуская ноги с кровати, встал. Чувствовал, что я слежу за ним, потому и не торопился – стесняться ему было нечего. Крепкий, поджарый, любо-дорого смотреть… Когда он, наконец, натянул джинсы и свитер и повернулся, я невинно увела глаза в потолок.

– Поспите еще, – посоветовал негромко. – У вас круги под глазами.

И прикрыл за собой дверь. Утренний комплимент! Сначала заставляет полночи с ним кроссворды разгадывать, а потом еще и критикует! Правда, что ли, круги? Я села, с опаской косясь на дверь, огляделась. А, вот зеркало! Придирчиво осмотрела себя – все в пределах моей обычной нормы…

Через час все собрались на кухне – Буров, как всегда, маялся головой, Галочка мрачно молчала, я старательно ни на кого не смотрела, Глеб сосредоточенно разливал всем кофе… Прямо утро стрелецкой казни!

Допив кофе, я засобиралась домой. Глеб помог мне напялить плащ. Засунув руки в карманы, молча наблюдал, как я запихиваю в сумку косметичку и зонтик. Сказал неожиданно, подхватывая куртку:

– Я вас провожу.

Я моргнула. Ну да, еще не выпустят без его соизволения. Мы молча съехали вниз, прошли мимо охранников, Глеб рассеянно им кивнул, я пробормотала: 'здрасьте-до свидания'. Думаю, вряд ли меня приняли за девочку по вызову – скорее за бедную родственницу. Глеб открыл передо мной дверь, вышел следом. Я огляделась и вдруг поняла, что не знаю, куда идти. Приехали-то мы на Бурове, темным вечером…

– Автобусная остановка за углом, – подсказал наблюдавший за мной Глеб.

– Ага. Спасибо. До завтра.

– Подождите, я провожу.

– Да не надо…

Он мотнул головой, засунув руки в карманы куртки.

– Прогуляюсь. Дождь-то перестал…

И правда, хотя день оставался серым и хмурым, дождя не было. Ночной ветер подсушил асфальт и лениво переворачивал багровые истлевающие листья.

Я молча повернулась и пошла – что я могла сказать? Ах, нет-нет – и в бега? Пусть идет. Тем более, недалеко – вон уже остановка. А дом у него удачно расположен: вписался в тихий старый двор, и не подумаешь, что рядом шумная центральная улица.

Глеб нагнал меня в два шага.

– Я бы подвез, но сами понимаете – мне сейчас за руль…

– Да все нормально!

– Может, такси?

– Спасибо, Глеб Анатольевич, – чопорно ответствовала я. – Я не спешу.

Похоже, он воспринял мои слова как предложение подождать. Подпер плечом столб, провожая взглядом проезжавшие мимо машины. Несколько минут мы гипнотизировали дорогу, словно пытаясь телепортировать автобус из неведомой дали.

– Так, – наконец поставил диагноз Глеб. – У них сейчас обед.

Я взглянула с сомнением.

– Обед?

– Ну, ланч, второй завтрак, что там еще… Вы давно не гуляли по городу?

– Гуляла?

Еще пара таких переспросов – и он решит, что у меня что-то не в порядке со слухом. Или с головой.

– Ну да, гуляли – так, без цели, без походов в магазины…

Я задумалась.

– Давно.

– И я давно, – оживился Глеб. – Давайте пройдемся пару остановок. Кстати, вы проиграли!

Я перестала безнадежно пялиться вдаль.

– В смысле?

– Я сегодня проверил по словарю – как и говорил, буква 'а'. – Глеб вздохнул насмешливо. – Просто не представляю, как вы выдержите неделю в одиночестве.

Я приуныла.

– Значит, конфет мне не видать как собственных ушей?

– Могу выдать утешительный приз – шоколадку.

– Ну, на безрыбье… где шоколад?

Глеб показал пальцем.

– Продержитесь сотню метров до киоска? Вы голодная или просто сладкое любите?

– Просто.

– Конечно, фигура позволяет…

Чувствуя, что начинаю краснеть, я поспешно наклонилась – убрать прилипший к каблуку лист. Да уж, мою фигуру он знает теперь не только в пригляд, но и на ощупь… Выпрямилась и обнаружила, что Глеб задумчиво изучает витрину обувного магазина.

– Зайдем? – и, не дожидаясь ответа, толкнул зеркальную дверь. К нам тут же устремилась здешняя 'пиранья', приветственно оскалив цепкие белые зубы.

– Добрый день, что вас интересует?

Глеб с любопытством озирался.

– Нас интересуют женские осенние туфли, – он рассеянно взглянул на меня. – Размер тридцать седьмой, удобные и…

– Гле-еб!.. – прошипела я, дергая его за рукав.

– А?.. модель обговорите сами.

– Присаживайтесь, – пиранья мигом смекнула, кого из нас ей слушаться. Затравленно поглядывая на шефа, я опустилась на банкетку. Мне уже волокли коробки.

– Примерьте эту пару…

– Да я на них даже не встану!

– Ну хотя бы модель попробуйте.

Господи, сроду не вставала на такие каблучищи – разве что в ранней юности. Как бы голова не закружилась от высотной болезни. Глеб с интересом наблюдал за моими мучениями. Развлекался. Ах ты…

Мне не подходило решительно ничего – ни цвет, ни каблук, ни размер; пятка терла, взъем хлюпал, палец жало… Я вовсю вошла в роль избалованной дамочки, которую хлебом не корми, а дай показать ее изысканный вкус и не менее изысканную стервозность. Притомившаяся пиранья улыбалась уже с явным усилием. Я все ждала, когда же кончится ее безграничное терпение, но единственное, что она себе позволила, притаскивая очередную партию коробок, было:

– Сложная нога у вашей…

Она кинула на меня оценивающий взгляд, не зная, какой статус мне присвоить. Выкрутилась:

– …вашей дамы.

Глеб, склонив голову набок, рассматривал очередную пару туфель.

– Красивые у нее ноги… Вот!

Я и сама видела, что 'вот'. Никогда бы не подумала, что нога на таком каблуке может просто 'спать'. Я подтянула подол юбки, любуясь красотой и длиной своих ног. Перехватила одобрительный взгляд Глеба.

– Сколько? – спросил он, не сводя с меня глаз. Пиранья дала ответ, и я мгновенно спустилась с небес на землю. Стала грустно разуваться. Душа плакала. Мельком глянула на зрителей и не поверила своим глазам – Глеб неторопливо отсчитывал деньги. Я махом нырнула в свои старые туфли и подлетела к ним.

– Девушка, мы подумаем… Глеб!

– Думайте, – с досадой сказала пиранья, отступая под моим напором. – Но учтите – модель эксклюзивная, осталась последняя пара…

– Пошли! – я буквально вытолкала Глеба на улицу.

– Так эксклюзивная или последняя пара? – озадаченно спросил меня Глеб. – Я что-то не понял…

Я отмахнулась.

– Да они всегда так говорят! Вы что, с ума сошли?

– Почему?

– Вы представляете, сколько времени я бы отдавала вам долг? Да спрячьте вы, наконец, деньги! Вы что, каждое утро прогуливаетесь с такой сумасшедшей суммой?

Серьезно приглядываясь ко мне, Глеб засовывал кошелек во внутренний карман куртки. Вдруг усмехнулся:

– Другой вариант вам, конечно, и в голову не мог придти… Хоть шоколадку вы от меня не откажетесь принять?

– Причем не шоколадку, а шоколадищу!

Глеб кивнул и отошел к киоску. Я наблюдала за ним. Какой-такой другой вариант? Подарок? Ну ни фига себе подарочек в несколько штук от практически постороннего мужчины – не могла же я его принять? Я задумалась. Или могла?

Глеб вернулся с шоколадкой и двумя морожеными.

– Спасибо… да куда мне столько?

– Кроссвордистам нужны мозги, а мозгам нужна глюкоза, – наставительно сказал Глеб. – Ешьте.

Мы брели по улице. Народу было немного – то ли отсыпались в выходной, то ли не доверяли прояснившейся ненадолго погоде. Глеб, откусив мороженое, вдруг перестал жевать, заворачивая голову на очередную витрину. Я увидела фигуристый манекен, наряженный в обалденное женское белье, и мгновенно представила, как шеф врывается в магазин с радостным: 'Нам, пожалуйста, трусики сорок шестого размера, бюстгальтер 70Б! И уцепив его пальцем за карман куртки, осторожно потянула прочь. Глеб обернулся, улыбаясь с притворной невинностью – похоже, и у него перед глазами стояла такая же картина.

– Просто гулять, да? – передразнила я его. – Без цели, без магазинов?

Глеб хмыкнул с сожалением.

– Ладно. Ну их, эти магазины, хотя я там давно не был….

– Да что вы? – поразилась я. – Как же вы обходитесь – без женского-то белья?

Он уныло втянул голову в плечи.

– Плохо… Как вам у меня?

Отламывая очередную дольку шоколада, я глянула на него – Глеб сосредоточенно откусывал белыми зубами коричневое мороженое.

– Интерьер или… прием? – осведомилась я.

– Вообще, – твердо сказал Глеб.

– Мне понравилось.

– Интерьер или прием?

– Как вы нас встретили. Вы были таким…

– Ошарашенным?

– Подготовленным. Зубные щетки, халаты…

Теперь я щекой ощущала его внимательный взгляд. Глеб сказал медленно:

– Ну, вы у меня не первые гости…

И эти гости, вернее, гостьи частенько остаются на ночь, судя по содержимому его прикроватной тумбочки…

– Я бы на вашем месте так бы поперла незваных гостей…

– Ну что вы, – вежливо возразил Глеб. – Вы тогда тоже встретили меня вполне радушно. Кофе, сыр…

Я чуть не застонала.

– Не напоминайте! Я так растерялась…

– Да, а я и не заметил! Хотя я вам помешал гораздо больше, чем вы мне вчера.

– Да не помешали вы нам… мне, сколько раз говорить! Ой, у вас мороженое потекло!

Глеб отставил руку со стаканчиком, оглядывая куртку.

– Ну вот…

Я искала носовой платок – господи, хоть пришивай их к каждому карману, куда они вечно деваются! Глеб уже достал свой, пытаясь одной рукой вытереть пятна.

– Дайте я. Придете домой, сразу замочите… это мороженое, я вечно в нем до ушей…

Я ощутила на затылке осторожное теплое дыхание. Подняла глаза – Глеб смотрел на меня сверху вниз сквозь ресницы, слегка улыбаясь. Я поспешно отшагнула назад, сунула ему в руку скомканный платок.

– Вот…

Глеб вдруг подмигнул мне серым веселым глазом и подхватил языком вновь потекшее мороженое.

– Вы меня почему-то все время пытаетесь накормить! – обвиняюще заметила я.

Каким-то образом мы умудрились прошагать несколько кварталов, по пути благополучно не заметив ни одной остановки, когда Глеб вдруг вспомнил, что он еще сегодня не ел и затащил меня в кафешку. Сам-то он сейчас неспешно отщипывал бутер и потешался, глядя, как я пытаюсь выбрать из кошмарного количества пирожных, которые мне назаказывал. Наконец я ухватила 'воздушное', разломила пополам и, откусив, воскликнула:

– Я поняла!

Глеб вздрогнул.

– Что?

– Вашу страшную тайну!

Глеб огляделся, отодвинул тарелку и перегнулся ко мне через стол. Предупредил вполголоса:

– Только тихо! Какую из них?

– Вы любите толстых женщин! – я заглотила последний кусок и победно уставилась на Глеба.

– Уф! – сказал он, вытирая лоб. – Не знаю, как вы меня раскусили… Только, ради Бога, никому!

Я важно кивнула, берясь за следующее пирожное. Трубочка.

– Потому-то вы и откармливаете всех знакомых женщин! Хотите довести их до своего идеала, да?

– Ну, положим, откармливаю я только вас! Мне нравится смотреть, как вы с ними расправляетесь.

– Смотрите, подавлюсь.

Я задумчиво оглядела заварное: справлюсь?

– Не спешите, – посоветовал Глеб. – Никто нас отсюда не гонит. Еще кофе?

– Ага…

Я посмотрела, как он идет к стойке, и перехватила заинтересованные взгляды двух молоденьких девиц за соседним столиком. Подумала злорадно: а вот не обломится вам сегодня! Хотя в другое время… Я вздохнула – свежие рожицы, ноги от ушей, едва прикрытые 'мини' – черт, а ведь уже не рискну одеть, хотя ноги у меня в полном порядке. Да, время идет… Причем не просто идет, а проходит мимо.

Так что, когда Глеб вернулся, настроение у меня было уже аховое.

– Над чем задумались? – спросил он, ставя чашки.

– Да так… может, и вправду потолстеть? Начну больше нравиться мужчинам…

Глеб криво усмехнулся.

– Вот только не говорите, что вам не хватает мужского внимания!

– Хватает, – проворчала я. – Да не того.

Он взялся за ложку.

– Вы про замужество? А почему вы хотите замуж?

Я растерялась.

– Ну, как… Положено.

– Кем?

– Выйти замуж – это как знак качества получить, – объяснила я, – даже если ты через три дня разведешься. А так – будь у тебя хоть пятьсот поклонников и живи ты с ними в счастии и богатстве, все равно останешься для окружающих безнадежной старой девой.

Мои вполне серьезные размышления вызвали у него улыбку.

– Значит, вы хотите замуж из-за общественного мнения?

Я кивнула.

– Естесс-но. Нам же это с детства внушают. Вот как бы вы отнеслись к тому, что женщина может себя неплохо чувствовать и без семьи? Ведь не поверили бы, так? Ну вот и я не верю. Хоть и сияющих счастьем замужних баб тоже что-то еще не встречала…

Я смолкла, уныло глядя на Глеба. У него дрожали губы – но уж явно не от сдерживаемых сочувственных слез.

– А вам не кажется, что это звучит… не очень-то оптимистично?

Я пожала плечами.

– Уж такая я… пессимистичная оптимистка…

– Кто-кто?

– Ну, знаете, кому всегда чего-то не хватает: зимою лета, осенью – весны… Хотя, конечно, скорее чего-то в голове… А почему вы развелись?

Не так уж много, по-моему, было там сахара, чтобы так долго его размешивать… Я уже думала, что Глеб промолчит, но когда он посмотрел на меня, раздражения в его взгляде не было.

– Думаю – из-за меня.

– Из-за вас?

– Я тогда очень много работал… то спад, то подъем… приходил домой только ночевать, да и то под утро. Конечно, не самая лучшая семейная жизнь. Когда жена устраивала сцены, страшно злился – ведь я же все это делал для них… для нас. Знаете, как-то забывал, что жене нужен муж, а сыну отец, а не только деньги, да и какие там деньги-то были…

Он помолчал.

– Я ведь сейчас с Антохой вижусь чаще, чем тогда.

– И что дальше? – осторожно спросила я.

Глеб пожал плечами.

– Ну, это я теперь… такой умный. А тогда ей не хватило терпения, мне – понимания или… желания понять… Сейчас, я думаю, все было бы по-другому.

Он отхлебнул уже, наверно, заледеневший кофе.

– Не зарекайтесь, – 'успокоила' я его. – Я столько раз думала, что поумнела, а потом – хась, и на тебе – опять все то же самое!

Глеб рассмеялся.

– Да уж, умеете вы утешить!

– А надо? Хотите найти свою половину?

– Предлагаете свои услуги? В качестве половины или в качестве свахи?

– А что? – оживилась я. – Хотите, познакомлю? Вот такая девчонка! А если не понравится…

– Стоп-стоп-стоп! Лучшая реклама – положительный результат. Когда мы увидим результат ваших поисков?

– Еще при этой жизни! – уверенно пообещала я. – По закону диалектики количество однажды перейдет в качество… Вам не кажется, что как-то подозрительно темнеет?

Глеб оглянулся на окно. Сказал голосом Пятачка:

– Кажется, дождь начинается!

Я глянула на часы и виновато сморщилась.

– Не хотела вас забалтывать до такой степени. Может, уже пойдем? А то при вас ни зонта, ни плаща.

– Не сахарный… – Глеб полез в карман за деньгами – тут же подлетела официантка. Мне бы пришлось семафорить ей часа два. Есть же люди, которые всегда заметны… Интересно, это у них от природы или они курсы какие специально проходят?

– И упакуйте с собой пирожные.

Так, завтраки в течение недели мне обеспечены.

На улице ощутимо похолодало. Глеб наполовину застегнул куртку, деловито огляделся.

– И что в следующем номере нашей программы?

Я с надеждой уставилась на него. После еды у меня мощно работает пищеварительный процесс и полностью отключается мыслительный. Кроме посещения зоопарка я предложить уже ничего не могла. Но все же следовало быть тактичной.

– А разве вам не пора домой?

– Домой? Что я там забыл?

– Ну… там у вас Буров. И Галя.

Глеб посмотрел на меня, и я пояснила:

– Гости.

Он пожал плечами.

– Сергей знает, как у меня дверь закрывается. Вам холодно?

Даже если б у меня зуб на зуб не попадал, черта с два бы я ему это сказала – а вдруг он тоже проявит тактичность и отправит меня домой? Туда мне совершенно не хотелось, как не хотелось, чтобы наступал понедельник, когда все станет на свои места.

Глеб протянул руку.

– Давайте ваши пирожные!

Я опасливо отдала коробку.

– А вам можно доверять?

– Можно – в отношении пирожных. Так куда идем?

Я смотрела на него преданно. Предложи он мне сейчас пойти пересчитывать все мусорки в округе, я бы согласилась, ни секунды не раздумывая. В общем, я слегка свихнулась. Вернее, свихнулась больше обычного, поскольку это было моим постоянным состоянием.

Он перестал глазеть по сторонам и посмотрел на меня – опять получилось снизу вверх – странное ощущение, словно он действительно во мне нуждался. Зависел от меня.

– Идемте?

– Куда?

– Провожу вас домой.

– Это далеко.

– Я в курсе. Устали?

– Нисколько.

Мы вновь побрели по потемневшей улице – больше помалкивая, словно уже наговорились впрок, так что молчание казалось необременительным. Ощутимо холодало – будто там, за облаками, кто-то спохватился и, спеша наверстать упущенное, готовился наслать на нас вместе с дождем еще и снег.

Дошли как-то слишком быстро. Лифт – о, чудо! – работал. Глеб нажал на кнопку – надо же, только сейчас заметила, что и живу и работаю я на четвертом этаже! В тесном пространстве лифта казалось, что Глеб стоит слишком близко, я бы даже сказала, интимно близко. Когда лифт, наконец, остановился, я осторожно вздохнула.

– Вижу, сделали свет? – сказал Глеб обыденно. Я отмахнулась.

– Ненадолго. Завтра с утра опять в темень.

Я искала ключи – когда у меня в сумке порядок будет?

– Не страшно? – спросил Глеб.

– Что?

– Опять в темень?

– Страшно. Сейчас всего боишься – темноты, мужика в лифте, заболеть, потерять работу…

– Последнее вам пока не грозит, – сказал Глеб с холодком.

– Что? – рассеянно спросила я, продолжая рыться в сумке.

– Потеря работы.

Я вскинула глаза и испугалась.

– Я не имела в виду… куда же они девались?

Не будь здесь шефа, я бы от злости все вытряхнула на пол.

– Может, вы их забыли? – подсказал Глеб.

– Не должна была… Где?

– Ну, не знаю, – Глеб неторопливо пригладил влажные волосы. – На работе, в машине, у меня… Пойдем искать?

– Смейтесь-смейтесь… Ага, вот они!

Я вставила ключ до половины – он застрял. Подергала туда-сюда и сообразила, что ключ от нижнего замка. Выдернула – и, промахнувшись мимо замка, уронила всю связку на бетонный пол.

– Дайте я, – мы чудом не столкнулись лбами, как в комедийной мелодраме. Глеб легко, будто заправский взломщик, открыл мою дверь и картинным жестом протянул покачивающие на колечке ключи.

– Прошу!

– Спасибо…

Я нерешительно крутанула на пальце ключи, глядя в темноту квартиры. Подняла глаза и вспыхнула – Глеб стоял, упершись рукой в стену, и с улыбкой наблюдал за мной.

– Думаете кинуться на прощание на мою мужественную грудь?

Я неловко засмеялась – не очень-то приятно, когда видят насквозь все твои терзания.

– Что-то в этом роде! До завтра?

– Наташа.

Я замедленно обернулась. Глеб сказал – уже без улыбки:

– Я действительно рад, что вы вчера приехали.

– Я тоже, – осторожно сказала я.

Глеб протянул руку, провел большим пальцем по моей щеке, губам…

– До завтра!

Повернулся – и нет его. А я прислонилась спиной к косяку – полное впечатление, что меня крепко поцеловали на прощание. А он и хотел… И я…

О, господи ты, боже мой!

Обычно одеваюсь я на работу по облегченной программе – то есть протягиваю утром руку в шкаф и хватаю первую попавшуюся вещь – не слишком мято, не слишком грязно, вот и ладно. Но сегодня моему гардеробу был устроен генеральный смотр. Спустя полчаса я стояла посреди разбросанных тряпок, уныло оглядываясь: все было или мало или большо, не того цвета, не такого фасона, все давно вышло из моды – причем не только моей, но и моды моей бабушки – и вообще, где только были мои глаза, когда я все это покупала! Нет, надо решительно обновлять гардероб – хотя бы по одной вещи в полгода, но стильной и хорошего качества. Вот только туфли куплю… А если надеть этот пиджак и джемпер? Приложила их к груди и уставилась в зеркало, на себя, стоящую голышом среди вороха разбросанной одежды с горящими щеками и лихорадочными глазами… Я пришла в себя и ужаснулась. Я что, совсем?!. Безжалостно, комом, запихнула вещи обратно в шкаф, выбрав назло себе и миру самое унылое, самое широкое, серо-зеленое платье – еще чуть длинней рукава – и готова смирительная рубашка для сумасшедшего дома. Я вполне для него созрела.

А потом чуть ли не всю ночь маялась в постели, злобно ворочаясь с боку на бок. Наконец не выдержала, встала, накинула халат, и, сев на кухне, закурила. И докурив, поставила себе диагноз:

Дорогая моя, ты сошла с ума.

Милая моя, это просто неприлично, в твоем-то почтенном возрасте.

Идиотка несчастная.

Ты влюбилась.

И с этим успокаивающим диагнозом отправилась обратно в постель.

Разумеется, по закону подлости, уснула я крепко-накрепко к самому звонку будильника и этот самый звонок приняла просто за какой-то надоедливый писк. Подбросило меня на кровати почти на полчаса позже. Господи, боже ты мой, только не сегодня! С понедельника начнешь…

Если б кто видел, как я подкрадываюсь к месту работы, явно бы решил, что я – террорист, посланный подорвать милый Глебу Анатольевичу Пахомову офис по программному обеспечению. Я постояла у двери родного кабинета, вся превратившись в слух и чуть ли не принюхиваясь. Голоса Глеба не было слышно. Но он мог и молчать, ведь так? Я приоткрыла дверь и просочилась в узкую щель, подобно сквозняку или привидению.

– Приветик, – буднично сказал Буров, не отрывая глаз от экрана. Тетки поздоровались вразнобой. Я добралась до своего места, разделась, переобулась и попробовала заняться своими обязанностями.

– Дырка будет, – сказал Буров.

– А? – я непонимающе глянула на него и сообразила, что уже полчаса стираю пыль со своего так и не включенного компьютера.

Глеб все не являлся. То его черти спозаранку приносят, а как ждешь-пождешь – нет его. Я поначалу вздрагивала от каждого шороха, а потом, наконец, наружу полезла здоровая злость – на себя, на него, на спокойненьких сотрудников, на шизофрению, которую люди почему-то называют любовью.

Несколько раз я ловила на себе задумчивые взгляды Галочки. Таня поглядывала тоже как-то странно, да и Буров пару раз мне мило улыбнулся, что для него с утра было совершенно немыслимо. Или все это оттого, что у меня мозги набекрень, и со стороны это очень заметно?