Текст книги "Дневник сорной травы"

Автор книги: Наталья Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Пока они говорили, больной испустил последний вздох и затих.

– Я должен взять это кольцо? – спросил Арсений.

Сама мысль о том, чтобы брать что-то у мертвого, была ему противна. К тому же торговец не считал, что сделал для путника нечто особенное, позволив ему идти вместе с караваном.

– Думаю, тебе следует исполнить волю умирающего, – сказал врач. – Боги этого требуют.

– Ладно, – нехотя согласился Арсений. – С богами не спорят.

Врач разрезал острым ножом кожаный шнурок и подал хозяину кольцо. Обоим показалось, что луна померкла, когда кольцо оказалось на ладони Арсения, и тут же засияла еще сильнее.

– Что это? – испугался араб.

– Наверное, туча на миг закрыла луну. Не бойся. Видишь, ветер поднимается?

– Плохой знак… – пробормотал лекарь, заворачивая умершего в покрывало, на котором тот лежал.

Покойника наскоро похоронили и выступили в путь. Ветер, поднявшийся ночью, все крепчал. Верблюды нервничали и не хотели идти, погонщики кричали на них и друг на друга.

– Движется буря, хозяин! – сказал Арсению старший погонщик. – Надо идти быстрее. Мы должны успеть укрыться в ближайшем селении.

Караван вошел в селение, когда порывы ветра уже швыряли песок в лицо путникам. Дышать было нечем, вокруг потемнело. Но люди радовались, что вовремя добрались до спасительных домов.

Буря свирепствовала несколько часов, а потом улеглась так же внезапно, как и началась. Все устали и после скудного ужина улеглись спать. Только Арсений при свете масляной лампы рассматривал полученное в дар кольцо. Оно было золотое, равное по толщине, с рисунком в виде ключа, обвитого змеей. Арсению сразу вспомнился храм, куда их, как чужеземцев, не пустили.

Умерший путник, скорее всего, был служителем в таинственном храме. Что произошло и почему он убежал оттуда, так и останется неизвестным. Мертвого не расспросишь.

Торговец вздохнул, спрятал кольцо в ларец, потушил лампу и лег…

Ночью ему приснилась красивая женщина. Она сердито говорила ему что-то. У женщины было три лица вместо одного, и каждое смотрело страшными глазами прямо на Арсения.

– Отдай кольцо! – воскликнула она напоследок, и торговец проснулся.

Врач-араб тряс его за плечо.

– Просыпайся, хозяин, – говорил он. – Тебе что-то приснилось? Ты кричал во сне.

Арсений предпочел хранить молчание. Погонщики и воины суеверны. Им не стоит знать ни о кольце, ни тем более о том, что приснилось хозяину. А то разбегутся кто куда – ищи новых!..

Юрий удивился невероятному совпадению: ведь он уже видел рисунок, подобный узору на описанном кольце! Он разволновался, вспомнив, как они с Анной оказались в городе, вырубленном из розового песчаника. Там, на одной из обвалившихся стен, Салахов и увидел изображение ключа, обвитого змеей. Ему стало нехорошо…

Глава 15

Кора очень расстроилась. Она чуть не плакала. Фарид поссорился с ней из-за «меценатки». Что все-таки деньги делают с людьми!

Она вспоминала его перекошенное от злости лицо и дрожала от возмущения. Из-за чего, собственно, он на нее набросился? Кора только поделилась с ним своими предположениями, а он… взбесился. Какая муха его укусила?

Всю предыдущую неделю Кора Танг, как могла, следила за госпожой Левитиной. Та ездила то в театральный дом, то в агентство «Самсон», то домой, то в какую-то фирму… Словом, Кора исколесила за ней весь город, вдоль и поперек. Но Левитиной этого было мало: она решила отправиться за город. Когда Кора увидела, что такси, в котором сидела жена Салахова, выезжает за черту города, ей пришлось остановиться. Бензин заканчивался, а куда направляется госпожа Левитина, неизвестно.

Девушка вернулась к театральному дому. Интуиция подсказывала, что «меценатка» вернется сюда.

Фарид освободил квартиру и теперь подыскивал удобное помещение для своей школы боевых искусств. Жена Салахова сделала косметический ремонт и навела в квартире прежний порядок. Иногда она приходила сюда, но на ночь еще не оставалась. Во всяком случае, Кора не видела.

Когда она устала торчать в машине и решила плюнуть на слежку, во дворе показалось знакомое такси. После загородного путешествия Левитина действительно приехала к театральному дому. Кора могла похвалить себя за «шестое чувство». Зря Фарид к ней не прислушивается.

Итак, дама в шляпе отпустила машину. Это сразу насторожило Кору. Обычно водитель ждал пассажирку и потом вез в другое место. Левитина скрылась в парадном, вскоре в окнах ее квартиры загорелся свет. Девушка не спускала глаз с окон. Через некоторое время окна погасли. Неужели хозяйка улеглась спать?

На город опустилась ясная лунная ночь, улицы опустели. Кора Танг несколько раз зевнула, ее клонило в сон. «Подожду немного и поеду домой», – решила она. И в этот момент… из театрального дома вышла женщина. Одетая во все темное, она сливалась с ночным мраком. Если бы не луна, Кора могла бы ее не заметить. Женщина прошла через двор и направилась к дороге. Ее волосы были распущены. Внезапно она остановилась, сняла туфли, забросила их в кусты и дальше пошла босиком…

У Коры от напряжения свело челюсти. Она бесшумно открыла дверцу «фольксвагена» и выскользнула наружу. Женщина, не торопясь, шагала босиком по асфальту, Кора двинулась за ней по другой стороне улицы. Та вышла на перекресток и повернулась лицом к луне. Ее одежда напоминала бесформенную хламиду, из недр которой ночная путешественница что-то достала, наклонилась и…

Кора Танг оступилась в темноте. Хрустнули кусты. Женщина в хламиде, закончив свое дело, не оборачиваясь, пошла обратно к дому.

Девушка растерянно огляделась. На перекрестке уже никого не было. Темная фигура быстро удалялась. Кора решила оставить преследование. Ее мучило любопытство: хотелось посмотреть, что странная особа делала на перекрестке. Она подождала немного и, когда незнакомка скрылась, вышла на мостовую и присела на корточки.

На асфальте белела лужа молока. По крайней мере Коре показалось, что это молоко. Не пробовать же его на вкус? Она пожалела, что у нее нет фонарика. Девушка опустила в лужу палец – там было что-то липкое, похожее на мед. Может быть, она спит и ей это все снится?

Кора Танг взглянула на часы – около двух ночи. Точно! Она переутомилась, заснула, и ей снится полная чушь. Девушка побрела к «фольксвагену», замаскированному в кустах, забралась на заднее сиденье, свернулась калачиком и провалилась в тяжелое, тревожное забытье…

Утром она поднялась к Фариду. Тот не сразу понял, в чем дело.

– Кора? Так рано? Что-то случилось?

Она бросила сумку в прихожей, прошла на кухню и устало опустилась на табуретку.

– Хочу кофе…

– Сейчас.

Фарид включил кофеварку и сел рядом с девушкой. Ее усталый вид вызвал у него сочувствие.

– Фарид! – сказала Кора, поднимая на него глаза. – Я все поняла про эту Анну Наумовну. Она просто сумасшедшая. Понимаешь? Больная…

Для большей убедительности девушка покрутила пальцем у виска.

– С чего ты взяла? – удивился он. – Ты сама-то в порядке?

– Не смей меня оскорблять! – взвилась Кора. – Ты из-за нее готов любому горло перегрызть! А она – просто дура! Чокнутая!

– Успокойся… Можешь объяснить, что произошло?

– Я вчера все про нее узнала. Подкараулила ее вечером. Она приехала, поднялась в свою квартиру, дождалась, пока все улягутся спать, и принялась за свои делишки!

– Что ты городишь?

– Я не горожу, а рассказываю! – закричала Кора. – Твоя благодетельница в полночь, при луне, вышла на улицу, вся в черном, как привидение, и почесала на перекресток. Босиком! Знаешь, что она там делала? Поливала асфальт молоком и медом!

Кора истерически захохотала, всплескивая руками и подпрыгивая на стуле.

– Ты уверена, что это была она?

– Еще бы! У меня доказательство есть! Теперь все понятно. Потому она и деньги раздает направо и налево. Дуракам закон не писан. А ты слюни распустил! Решил, она на тебя глаз положила! Наивный…

– Подожди… – Фарид ничего не мог понять. – Про молоко ты выдумала?

– Ну… я бы тебе показала, да с утра машины все развезли по асфальту. Ты что, не веришь? – она снова захохотала. – Я сама себе не верила. Проснулась и думаю: сон или не сон?

– Вот видишь…

– Вижу! – Кора уставилась на него злыми глазами. – Говорю тебе – она чокнутая! Я знала, что ты не поверишь. Поэтому принесла доказательства. Вчера в темноте эту тетку было не узнать, но… она по дороге сбросила туфли. Они так и валялись в кустах! Утром я туда пошла, поискала, и… вот они, родимые!

Кора Танг выбежала в прихожую и вернулась с парой почти новых отличных кожаных туфель.

– Полюбуйся! – она бросила туфли на колени Фариду. – Теперь веришь?

Он растерянно взял туфли и принялся их разглядывать. Черт знает, что творится!

– Откуда тебе известно, что это туфли госпожи Левитиной?

– Возьми и отнеси их ей! Скажи, мол, вы не в себе были, мадам, обувь потеряли… жалко… все-таки денег стоит. Полагаю, немалых…

– Куда я пойду? Я даже не знаю, где она живет.

– Могу сказать адрес, – усмехнулась Кора. – Но это лишнее. Твоя красавица здесь, в квартире напротив. Небось дрыхнет после своих ночных похождений!

Фарид задумался. То, что говорит Кора, просто в голове не укладывается. Он взял туфли и направился к двери.

– Смотри, если врешь…

Анна Наумовна открыла сразу, как будто ждала звонка. Она была в домашнем зеленом костюме, волосы собраны сзади в узел.

– Фарид?

– Извините, пожалуйста, – он почувствовал, как на его лице расплывается глупая улыбка. – Вы туфли потеряли…

Он решил, что в крайнем случае переведет все в шутку. Анна Наумовна умная женщина, не обидится.

– Какие туфли? – спросила она.

– Вот… – Гордеев протянул ей черные лодочки. – Это ваши?

– Мои! – улыбнулась Левитина и посмотрела на него ясными глазами. – Большое вам спасибо. А то мне домой ехать надо, а туфель нет!

Фарид чувствовал себя идиотом. Зато у соседки на лице не было и тени смущения.

– Давайте! – она взяла у него из рук туфли. – Может, зайдете? Чаю попьем?

Ее глаза смеялись.

– Н-нет… благодарю… – пробормотал он, пятясь назад, в коридор. – Я спешу…

– Понимаю, – продолжала улыбаться Левитина. – Тогда в другой раз…

* * *

Аврора! Какое прекрасное, поэтическое имя! Она зажгла во мне огонь, который пылал ярче, чем воспоминания о Нине. Ее уход, трагически болезненный, сладостный, поверг меня в шок. Без рыжекудрой красавицы жизнь превратилась в бессмысленную череду дней.

Близость с Авророй была незабываемым восторгом, который хотелось переживать вновь и вновь. Я пытался бороться с этим желанием, но тщетно. Оно подкрадывалось ко мне из темной пещеры моего сознания. Оно преследовало меня, подобно моей собственной тени, обволакивало, исподволь, постепенно овладевало мною. Я сопротивлялся, как мог. И медленно тонул в этой трясине, которая засасывала меня…

Моя необыкновенная, эйфорическая любовь к женщинам превратилась в ловушку. Однажды попав в нее, я уже не мог выбраться. Оставалось отдаться судьбе. Я вынужден был признать свое поражение. Я больше не мог существовать, отказавшись от близости с мертвыми ангелами, как я называл их, моих нежных возлюбленных.

Я любил их, а они уходили от меня. Наша первая брачная ночь оказывалась и последней. Наш медовый месяц длился час, а потом мертвые ангелы покидали меня. Их ждали небеса! А я оставался на грешной земле…

Не они, а я оказался жертвой. Мертвые ангелы окружили меня и отняли мою волю. Они соблазняли меня, искушали и, наконец, погубили мою душу! Я стал их пленником.

После рыжекудрой Авроры я обнаружил в себе новое ощущение. У меня появилась тяга к блондинкам. Именно это – светлые волосы – привлекло меня к Изабелле. Она была так откровенно, вульгарно порочна, что я удивился себе. Меня должно было тошнить от нее, а я вдруг загорелся страстью. Я подумал, как она будет прекрасна мертвая! Все ее нечистые желания уснут, и останется только великолепное, безгрешное тело, которое она предоставит в мое распоряжение.

Раньше я избегал смотреть на нее, предпочитая делать вид, будто она для меня не существует. Но теперь все переменилось. Я с трудом скрывал проснувшийся во мне жгучий интерес к Изабелле. Мне хотелось быть рядом с нею, говорить, гладить ее пышное тело, не сводить с нее глаз… Я стал ее пленником, так же, как был пленником Нины, Вероники и Авроры. Я начал вынашивать план убийства. На этот раз обстоятельства сложились как нельзя лучше.

Изабеллу посещали любовники, но все они были женаты, поэтому на ночь не оставались. Она сама открыла мне дверь…

Я убил ее почти сразу, опасаясь, что она может поднять крик. Увидев меня, она ничего не заподозрила.

– А, это вы, – сказала она. – Проходите…

Повернувшись спиной, Изабелла пошла в комнату, думая, что я последую за ней. Розовый пеньюар облегал ее изумительные формы. Я ударил ее в висок со всей силой своего желания, так долго подавляемого. Потом… все получилось превосходно. Падшие женщины особенно прекрасны в смерти, которая смывает все грехи…

Да простит меня читающий эти строки, но я пропущу интимные подробности любовной ночи – моей и ее. Это глубоко личное. Даже в исповеди я оставляю завесу тайны, некий последний покров – за которым любовь дарит свой прощальный поцелуй…

Уходя, я положил на грудь Изабеллы карту, похищенную у Динары Чиляевой. Не знаю, зачем я взял ее. Совершенно случайно карта попалась мне под руку, и я воспользовался поводом запутать следствие. Меня, вероятно, искали…

Изабелла и Динара в последнее время подружились, часто навещали друг друга, болтали, пили чай. Любопытно, что подумают люди, когда найдут на груди очередного «мертвого ангела» карту Таро, принадлежавшую гадалке. Мне хотелось поразвлечься…

Никто ни о чем не догадался. Динара ходила вся в слезах. Еще бы! Ей приходилось оправдываться, хотя она ни в чем не была виновата. Соседи стали косо смотреть на нее…

На этом исповедь маньяка обрывалась.

Артем положил на стол «записки» и задумался. Что дальше? Последние строчки прочитаны, а прозрение так и не наступило. Что же все-таки заставляло автора жутких признаний убивать? Не «любовь» же к женщинам, в конце концов?! Сам он, впрочем, считал причиной именно это. Что за абсурдные перевертыши выдает иногда человеческий разум?

Пономарев вздохнул и в очередной раз набрал номер телефона своей клиентки. Галина Яковлева опаздывала на назначенную встречу, и это беспокоило. В трубке раздались длинные гудки…

Супруги Яковлевы произвели на Артема удручающее впечатление. Особенно Игорь Семенович. По мере того как Артем вникал в обстоятельства его жизни, становилось ясно, почему у «Фин-арта» дела идут из рук вон плохо. Яковлев ненавидел не только более удачливых партнеров по бизнесу. Он ненавидел сам бизнес. Игорь Семенович не мог смириться со своей участью. Он считал себя незаурядной личностью, которая незаслуженно оказалась на задворках жизни. Выскочки! О, как он их презирал! У них само собой получалось то, что Игорю Семеновичу давалось ценой огромных усилий.

Яковлев ненавидел то, что делал. Поэтому его сделки проваливались. Он терпел провал за провалом и обвинял в этом кого угодно, кроме себя. Все были против него – сотрудники, партнеры, банки, клиенты, правительство, собственная жена. Интересно, как он относится к любовнице?

«Черт! Как я мог забыть!» – спохватился Артем. У него действительно вылетело из головы, что нужно проверить адрес. Дом, куда ездил Яковлев, вызывал у бывшего сыщика смутные воспоминания… Вдруг у него в уме что-то щелкнуло. Так бывает – пытаешься что-то достать из памяти и не можешь. А потом в самый неожиданный момент нужный факт выскакивает сам собой…

Пономарев не любил полагаться на догадки. Он позвонил в адвокатскую контору Мерцалова.

– Саша? Ты все еще на работе?

– Раньше девяти уйти не удается, – устало ответил Мерцалов.

– У меня к тебе вопрос…

Артем назвал адрес квартиры, которую посещал Яковлев.

– Ну? – не понял Мерцалов. – Это ж адрес Никитских, Димы и Лены. Забыл, что ли?

– Ага. Забыл! – подтвердил Артем. – Значит, в этой квартире живут Никитские?

– Да… А в чем дело?

– Память проверяю, – усмехнулся сыщик. – Они все еще женаты?

– Конечно. Ничего не изменилось. Дима целыми днями на работе, Лена дома. Детей у них нет…

– А собака? Помнишь, у них собака была?

– Жужа? Она издохла давно. Новую заводить не стали. Почему ты спрашиваешь?

– На всякий случай, – уклонился от ответа Пономарев.

– Темнишь?

– Темню. Шутка! Ладно, спасибо, Саша. Не буду тебя отвлекать.

Артем положил трубку и постучал пальцами по столу.

– Чем больше я думаю об этом, тем гуще туман над долиной… – пробормотал он.

Что же получается? Яковлев – любовник Лены Никитской? Интересно… Галина Павловна знает, что ее супруг встречается с женой владельца фирмы «Альбион», где она работает? Наверное, нет. Она бы обязательно рассказала. Кто-то из сотрудников хочет убить Яковлеву. Во всяком случае, у нее есть такие подозрения. Но она не называет имени предполагаемого убийцы. Почему? Боится бросить тень на невинного человека? Вряд ли. Женщина слишком напугана, раз рискнула обратиться к частному детективу…

«Ты не детектив, Пономарев! – одернул он себя. – Ты адвокат!»

А что сказал бы детектив? Детектив бы сказал, что лицо, на которое падает подозрение Яковлевой, занимает по отношению к ней более высокое положение. Значит… Никитский. Снова он! Тогда, десять лет назад, его подозревали в убийстве Авроры Городецкой. Еще раньше убили какую-то девушку, за которой он ухаживал… Стоп! Людмила Авдеева тоже работает у Никитского и тоже рассказывала о своих страхах. Теперь ее приятельница… Так все запуталось, что концов не найдешь!

«Чего-то я не улавливаю, – признал Артем. – Чего-то не догоняю».

Он потер затылок и попытался расставить все по полочкам. Черта с два! Куски мозаики не хотели складываться в стройную и понятную картину.

Он опять набрал номер Яковлевой. Мобильный и домашний молчали… В «Фин-арте» тоже никто не отвечал. Артем посмотрел на часы – половина девятого. Может, в «Альбионе» еще кто-то есть? Увы! И эта надежда не оправдалась. Что ж, делать нечего. Он начал собираться домой…

По дороге забежал в кондитерскую, накупил пирожных и халвы детям, пытаясь вспомнить, о чем еще просила Динара.

С огромным пакетом, набитым едой, Артем вошел во двор и сразу услышал истошный кошачий крик. Фонарь заливал бледным светом пространство перед домом и высоченный тополь, на котором сидели коты Фаворина. Парочка персов заливалась громогласным воем. У ствола тополя прыгали доберманы профессора Рубена, в надежде добраться до котов. Псы были в намордниках, но Парис и Елена этого не понимали. Им было по-настоящему страшно.

Фаворин подскочил к Артему, отчаянно размахивая руками.

– Вы посмотрите, что делается! – вопил он. – Эти чудовища сожрут моих котиков! Где Рубен? Почему он выпустил собак без присмотра?

– Вероятно, он сейчас выйдет, – постарался успокоить его Артем. – Псы в намордниках.

Альвиан Николаевич вышел из подъезда и подозвал доберманов.

– Танат, Кера, ко мне! – крикнул он, подчеркнуто избегая смотреть в сторону Фаворина. – Зачем вам гадкие коты? Идите ко мне, мои хорошие.

– Гадкие коты? – еще громче завопил музыкант, подскакивая к профессору. – Это от ваших собак житья нет! Мои котики никому не мешают, они смирные, ласковые…

– Да в подъезде дышать нечем из-за ваших котиков! – парировал профессор, цепляя собак на поводки.

В присутствии хозяина Танат и Кера вели себя паиньками, и можно было их не бояться. Но коты ни за что не желали слезать с дерева. Фаворин бегал вокруг тополя и уговаривал своих питомцев спуститься. Профессор с собаками пошел в сквер, и только после этого, убедившись, что свирепые псы удалились, Парис и Елена рискнули откликнуться на призывы музыканта и покинули убежище.

– Зачем люди держат таких хищников? – возмущался Фаворин, прижимая к себе кота и кошку. – Их ведь прокормить никакой зарплаты не хватит!

Артем знал, что с музыкантом лучше не спорить. Если не вступать в дискуссию, он быстро выдохнется и замолчит. Так и вышло. Фаворин с котами скрылся в своей квартире, а Пономарев пошел к себе.

Взглянув на дверь Авдеевых, он хотел было зайти, поговорить с Людмилой, но передумал…

Глава 16

Анна распахнула балконную дверь и смотрела на улицу, вдыхая влажный утренний воздух. В проеме между домами виднелась часть Невы и мост с коваными завитушками перил. Речная вода блестела, придавая воздуху оттенок тусклого серебра…

Юрий надевал перед зеркалом галстук; узел, как назло, не хотел завязываться. Салахов нервничал. Фигура Анны в проеме балконной двери действовала ему на нервы. Ночью он не мог уснуть, подавляя желание усилием воли. Его удивляло, как после стольких лет его влечение к жене не только не угасало, но становилось все сильнее. Иногда ему удавалось справляться с этим наваждением, как, например, сегодня. Но он чувствовал себя обессиленным, как после марафонской дистанции.

Анна стояла к нему спиной, и Юрий в третий раз завязывал галстук, мечтая любить ее прямо сейчас, на смятой после ночи постели… и не мог себе этого позволить. Он думал, что страсть делает его рабом Анны, и не мог смириться. Он хотел «проучить» ее, но выходило наоборот. Анна спала, наслаждаясь отдыхом, а он промучился всю ночь, и теперь ему предстоит такой же мучительный день. О, черт!

– Что случилось? – спокойно обернулась жена.

Казалось, она видела его внутреннюю борьбу. Боясь потерять самообладание, Салахов кое-как справился с галстуком и вышел в гостиную.

– Юра!

Мелодичный голос Анны заставил его вздрогнуть, и портсигар, который он пытался положить в карман пиджака, выпал и загремел по паркету.

– Я очень тороплюсь! – несколько громче, чем обычно, ответил он. – Опаздываю! Прости… Если что-нибудь понадобится, звони.

Анна услышала, как хлопнула дверь, и улыбнулась. Юра слишком эмоциональный, волнуется по пустякам… Она с удовольствием зевнула и отправилась на кухню. В форточку тянуло сыростью и запахом мокрых камней. Анна уселась в глубокое мягкое кресло и закурила, закинув ногу на ногу. Под тихий плеск реки ей всегда хорошо думалось…

Салахов все еще не мог успокоиться. Он ерзал на заднем сиденье своего «мерседеса» и нервно курил. Уже третью сигарету за утро. Господи! Эта женщина сводит его с ума! Что она себе позволяет?! Позвонила ему позавчера и сообщила, чтобы ночью он ее не ждал: она, видите ли, хочет остаться у себя в квартире. Интересно, тот наглый Гордеев… О, нет! Юрий скрипнул зубами и откусил фильтр сигареты. Тьфу! Он закурил следующую и глубоко затянулся. Ревность он считал чувством плебеев и никогда до женитьбы не испытывал подобного. Как унизительно! Супружество увлекает его на круги ада…

Он не спал всю ночь, думая об Анне. Жена явилась утром, не соизволив даже объясниться. Он знал ее хладнокровную безжалостность – она считала, что предупредила его и этим все сказано.

Кровь так сильно стучала в висках Юрия, что у него мутился рассудок. Это проклятие! Проклятие их рода! Может, он был прав, считая себя сумасшедшим? И женился на сумасшедшей!..

Не надо было Арсению брать того кольца у неизвестного путника! Он навлек гнев богов на свое потомство… Что за легкомысленная беспечность? Прошли века, а Салаховы все еще расплачиваются!

У Юрия заболела голова. Боль разливалась по шее и затылку, как ядовитое зелье. Дед тоже не смог разгадать эту загадку… хотя пытался. Он поработал на совесть, раздобыл все данные, какие только смог найти. И что? Его внук – жертва того же капкана, захлопнувшегося с жадным, плотоядным лязгом.

– Вам плохо?

Слова водителя привели Салахова в чувство. Он стряхнул накатившее отчаяние, закурил очередную сигарету и продолжал размышлять о Платоне Ивановиче, о тетрадях, торопливо исписанных его рукой…

Тот пришедший из древности Арсений, удачливый торговец, благополучно выбрался из пустыни вместе со своим караваном. Он был уже не молод и подумывал о наследнике. Сундуки с золотом должны обрести нового хозяина, который будет разумно пользоваться богатством и преумножать его.

Арсений женился. Его избранница, красивая молодая женщина, тоже была дочерью торговца. Супруги любили друг друга, но счастье их оказалось коротким. У них родились две дочери и долгожданный сын, но… Арсений начал хворать. Арабский врач, лечивший всю семью, боролся с недугом хозяина, который жаловался на озноб во всем теле, головокружение и дурные сны.

– Почти каждую ночь ко мне приходит женщина, – жаловался он лекарю. – Она требует вернуть ей то, что у нее похитили. У женщины три лица, они улыбаются, но так, что по телу бегут мурашки, а сердце леденеет.

Врач готовил питье и порошки, давал их больному и горестно качал головой. Он видел, что все его усилия тщетны и Арсений тает на глазах.

После смерти торговца его дети поделили наследство по справедливости. Большая часть досталась сыну, а остальное вдова разделила между дочерьми. Она выдала их замуж за хороших, зажиточных людей. Род их процветал, золото так и текло в сундуки, дети росли здоровые и красивые. Только одно омрачало достойную старость вдовы – странный недуг, который время от времени поражал ее внуков. На вид цветущие, веселые дети вдруг замыкались в себе, боялись спать и жаловались на кошмары. Особенно пагубное влияние болезнь оказывала на мальчиков.

Вдова тщательно скрывала тайну семьи. Старый арабский врач сказал ей однажды:

– Это проклятие богов затерянного города! Они разгневались и требуют вернуть свою святыню – кольцо. Ваш род в опасности. Никто не знает, как могут отомстить боги… но лучше отдать им кольцо.

– Мой покойный супруг не дал мне никаких указаний по поводу кольца, – отвечала вдова. – Я не могу нарушить его волю.

– Ваши внуки страдают! – горячо убеждал ее врач. – Мой любимый господин, умирая, просто забыл о кольце. Он бы ни за что не стал подвергать опасности благополучие семьи.

– Арсений мне ничего не сказал, – твердила вдова. – Я не могу самовольно распорядиться кольцом.

Лекарь только разводил руками. Упрямая женщина!

Вдова, тем временем, вошла в свою спальню. Перед узким окном горела лампа. Женщина нажала на рычаг, открывая известный только ей тайник. В темном углублении в стене стоял серебряный ларец. Она открыла крышку впервые после того, как умирающий Арсений показал ей кольцо и велел беречь его как зеницу ока. На черном бархате лежал золотой ободок…

– Оно светится только при полной луне, – сказал ей тогда супруг. – Это магическая вещь, и ты должна ее сохранить во что бы то ни стало. Судьбе было угодно, чтобы она попала к нам. Пусть ждет своего часа. Когда будешь умирать, передай кольцо нашему сыну.

Это были последние слова Арсения. Она сама закрыла ему глаза и положила на них две золотых монеты.

Ее муж был мудрый человек, и она привыкла доверять ему. Но сегодня слова врача смутили ее душу. Что, если он прав и вместе с кольцом в их род пришло проклятие?..

Лампа зашипела и погасла. В узкую щель окна полился лунный свет, от которого кольцо ярко вспыхнуло… Спальню заполнил нежный голубоватый туман. Испугавшись, вдова захлопнула ларец, и сияние исчезло.

– Нет! – прошептала она, водворяя ларец на место и закрывая тайник. – Я исполню наказ моего мужа, а там… будь что будет.

Нельзя удержать свет в ладони, как нельзя остановить людскую молву. Слухи о проклятии рода Арсения поползли по городу. Об этом шептались даже гребцы на судах и погонщики верблюдов.

Наступил сезон дождей. Вдова тихо угасла, завещав ларец с кольцом сыну, болезненному юноше, страдающему бессонницей. Тот поглядел на тусклое желтое колечко, пожал плечами, да и забыл о нем. Вскоре умер и старый врач-араб. Тайна кольца с уходом тех, кто о ней знал, стала призрачной, как лунный свет…

О кольце забыли, но оно, согласно традиции, передавалось из поколения в поколение. Время шло, одно царство ходило войной на другое, целые народы исчезали с лица земли, как и память о них. Варвары разрушили Римскую империю, скифские кони топтали чужие степи, горели города и лилась кровь, но торговля оставалась прибыльным и необходимым занятием. Люди меняли золото на лошадей и оружие, хлеб и железо, скот и вино, на предметы роскоши, пряности и благовония. Торговля процветала везде, где кипела жизнь.

Внуки и правнуки Арсения вели выгодный обмен со Скифией. Женщины и мужчины в их роду были красивые, статные и горячие, а про загадочную болезнь кочевникам никто не рассказывал. Богатые скифы охотно брали в жены купеческих девушек, и кольцо перебралось в скифские степи, а оттуда во владения руссов. Кольцо надолго исчезало, но неизменно возвращалось к потомкам Арсения, которые давным-давно забыли и о своих предках, и о семейном проклятии.

Во время войны с Наполеоном кольцо попало во Францию, в предместье Парижа. Офицер-француз влюбился в купеческую дочь и увез ее с собой. А во время Первой Мировой войны потомок француза оказался в России и пожелал остаться. Он с удивлением обнаружил, что многие его родственники – богатые люди, владеющие золотыми приисками, фабриками, заводами и шахтами. Поль Норэ, как звали молодого человека, женился на дочери одного из Салаховых.

Купец проживал в огромном, похожем на терем доме на Волге и имел в своем распоряжении целую флотилию речных судов. Он неохотно согласился на брак красавицы-дочери и заезжего француза, уступив слезам и мольбам девушки.

Сыграли пышную свадьбу. Жених подарил невесте старинное золотое кольцо, которое привез из Франции. Молодые души друг в друге не чаяли, но тут грянула революция, за ней Гражданская война… Многочисленная семья рассыпалась по всему свету. Многие бежали от советской власти в Европу, Турцию и Китай, некоторые остались…

Тут история подходила вплотную к Платону Ивановичу Салахову, его сыну Арсению и внуку Юрию. Но кольцо странным образом исчезло. Никто о нем не упоминал. Куда оно делось после того, как Поль подарил его своей невесте? На этот вопрос и пытался найти ответ Платон Иванович. Успел ли? В тетрадях, переданных Гориным, записи обрывались…

– Приехали, Юрий Арсеньевич.

Водитель обернулся и посмотрел на хозяина, который сидел, уставившись в окно с потухшей сигаретой в зубах. Странный он какой-то последнее время…

– Юрий Арсеньевич!

– А? Да… приехали, вижу…

Салахов поспешно вышел из машины и направился в офис. По дороге он тяжело вздыхал и потирал подбородок.

Миновав приемную, он шумно распахнул дверь в свой кабинет и опустился в кресло. Любочка так и застыла с невысказанным приветствием на губах. Просидев неподвижно минут десять, Юрий бросил взгляд на край стола, куда секретарша складывала корреспонденцию. Сверху на бумагах лежало письмо…

Стараясь ни о чем не думать, он разорвал конверт и начал читать.

«Уважаемый господин Салахов! – писал неизвестный доброжелатель. – Пока вы занимаетесь бизнесом, Ваша жена предоставлена сама себе. Вам известно, что она не совсем здорова? Скрытая шизофрения – вот ее диагноз. Вы либо не замечаете этого, либо предпочитаете делать вид, что все в порядке. Вам так удобнее. А людям? Больной человек в моменты обострения может представлять угрозу для окружающих. Пока Вы спокойно спите, Ваша жена, босая и простоволосая, бродит по улицам и пугает прохожих. Неужели у Вас нет средств, чтобы поместить ее в хорошую клинику, где ей обеспечат надлежащий уход? Стыдно, господин Салахов, при таком богатстве экономить на здоровье близкого человека!»