Текст книги "Кира Вайори (СИ)"

Автор книги: Наталья Шитова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Он покачал головой и показал на ногу.

– Хорошо, сначала ногу. Давай её сюда.

Немного стесняясь, он развернулся и положил ногу в браслете мне на колени.

Ковырялась я в этой железке очень долго. Сначала мне вообще показалось, что в ней просто нет отверстия под ключ. Но тогда не отливали же металл прямо на ноге. Наконец, я нашла не отверстие, а щёлку, вероятно, под ленточный ключ. Моё шило оказалось для этой щёлки слишком толстым. Пришлось достать из чудо-ножика пилку. Была там такая, не для ногтей, а даже не знаю, для чего в перочинных ножах такие лобзики. Вот она в скважину пролезла. И примерно через полчаса мне удалось нажать каким-то зубчиком пилки на самую важную точку. Замок браслета раскрылся.

Парень уже измучился ждать, но после такого успеха он уже с нетерпеливой надеждой подал мне руку.

Второй раз всегда легче. Копание в наручнике заняло у меня уже намного меньше времени, и он тоже раскрылся.

Парень скинул свои кандалы на землю и несмотря на плачевное состояние широко и радостно улыбнулся.

– Как же тебя зовут? – спросила я его ещё раз.

"Ло", – написал он в пыли.

– Хорошее имя. Недлинное, – улыбнулась я. – А фамилия у тебя есть?

Он сразу же стал серьёзным и покачал головой.

– Ну, как хочешь. Нам лучше убраться отсюда. Ты как, сможешь идти?

Он уверенно кивнул и, держась за стену, встал на ноги, выпрямился во весь свой немаленький рост. Так он стал казаться ещё более тощим.

Пошатываясь, он вошёл в сарай и вынес оттуда ведро с нечистотами. Поставив его там, где только что сидел, он поднял с земли кандалы и с каменным выражением лица утопил их в дерьме.

– Зачем? – спросила я, когда он на меня взглянул.

Ло присел и накорябал: "пусть поищут". Этот паренёк определённо начинал мне нравиться.

– Пойдём, что ли?

Он кивнул и нетвёрдо пошёл к открытой калитке. Кажется, он отвык разгибаться в полный рост.

Мы вышли. Ло прикрыл за собой калитку, посмотрел на меня и пощёлкал пальцами.

– Что? Нож?

Я вытащила шило и подала ему. Но он не взял его сразу, сначала схватил мою руку, положил ладонью на трубы и сжал.

– Подержать? Хорошо, держу.

Тогда Ло взял шило и полез в скважину.

Тысячу раз на моих глазах шилом, проволокой, иглой открывали такие замки. Но чтобы пытались закрыть, да ещё левой рукой, такое я видела впервые. Ло сосредоточенно сжал губы, тыкая шилом в замок. Там что-то щёлкнуло, и калитка, которую я придерживала, встала неподвижно. Ло вернул мне нож. Да уж, в следующий свой визит его мучители будут очень долго его искать.

– Ты знаешь, куда идти? – спросила я.

Он кивнул и махнул мне рукой. Ничего не оставалось, как следовать за ним.

* * *

– Кирочка, дверь прикрой поплотнее, сквозит!

Каждый раз, слыша это "Кирочка", я вздрагивала. Никто в жизни никогда меня так не называл.

Но я послушно встала и прижала входную дверь. Две недели подряд была какая-то адская летняя жара. Я загорела на огороде, ковыряясь в грядках с укропом и репой, один раз чуть тепловой удар не получила. А потом вдруг подул резкий северный ветер, пригнал тёмные облака, и они то и дело проливались дождём. И так продолжалось уже несколько дней подряд.

В небольшом каменном домике стало холодно, и Ло зачастил в ближайший лес за дровами, топил камин почти что непрерывно целыми днями, делая перерыв только на ночь. А я сидела дома, приглядывала за Настей и под её руководством готовила еду из того, что росло в огороде.

Когда мне удалось освободить Ло из оков, и через двое суток скитаний по лесу он привёл меня на лесной хутор, я уже была на пределе. Мне казалось, парень заблудился. Я уточняла, всё ли в порядке, не потеряли ли мы дорогу, и, видимо, делала это так часто, что он, наконец, разозлился на меня.

Но я зря боялась. Ло прекрасно ориентировался в лесу, и к своему дому вывел меня смертельно уставшую и зверски голодную, но живую.

Лесной хуторок не был чем-то особенным. За два дня пути мы много таких видели издалека. Обычно это был маленький каменный домик, какие-нибудь пристройки и сараи рядом, большой огород, поле или пастбище. В огородах и на полях что-нибудь обязательно росло, на пастбищах кто-то мычал и блеял, и всё выглядело прямо умильной пасторалью.

Настю я сначала приняла за мать Ло. Они с такой радостью бросились друг другу в объятия, она так рыдала, так целовала парнишку, так уж не могла наглядеться... Но потом я разглядела, что Настя вовсе не пожилая замученная женщина, какой она показалась мне поначалу. Она была старше меня всего лишь года на три-четыре, а значит, в матери Ло никак не годилась. Но и сестрой ему она, как оказалась, не была.

Настя тяжело болела. Она вставала с постели всего несколько раз в день и очень ненадолго, почти ничего не ела, спала некрепко и беспокойно. За те три недели, что я провела в их доме, ей стало чуть лучше, но это, видимо, было из-за того, что вернулся Ло, которого она уже не чаяла увидеть живым.

Когда-то Настя, вероятно, была болтушка. И если бы она была здорова, я услышала бы их историю сразу и во всех подробностях. Но сейчас подолгу разговаривать ей было трудно. Поэтому я всё узнавала постепенно, день за днём.

Настя была когда-то наёмницей с изнанки и попала сюда так же, как попадают в слои все курьеры. Однажды вертикальный канал её не принял и выбросил в здешний слой, в безлюдную лесную чащу. Ей было всего двадцать. Она жестоко переломалась и, наверное, погибла бы довольно быстро, если бы её не нашёл местный охотник. Он её приютил, вылечил и взял в жёны. Детей у них, к сожалению, не получилось. Однажды на хутор пришли залётные, им не понравилось, как их тут встретили, и, уходя, Настиного мужа они просто убили. С тех пор она много лет жила одна. А потом история повторилась. Пару лет назад уже другой канал, горизонтальный, выбросил в лес разломанный вагончик, в котором был Ло. И ни за что бы он не выжил, если бы всё это не случилось у Насти на глазах. Она мгновенно поняла, что произошло, и сразу же полезла проверить, что с курьером. Счастье, что она не растерялась, увидев мальчишку с практически оторванной рукой. Ещё бы несколько минут, и парень бы умер от потери крови, не приходя в сознание. Но вовремя наложенный жгут спас Ло от смерти, а горячая забота Насти поставила его на ноги.

Мальчик оказался благодарный, добрый и по-юношески пылкий. Настя призналась мне, что поначалу гнала от себя всякие вздорные мысли, стесняясь такой большой разницы в возрасте, а потом поняла, что это, возможно, её последний шанс на счастье. И они были очень счастливы вместе, пока Настя не заболела, внезапно и настолько серьёзно, что за полгода она превратилась в развалину. А когда за месяц до моего появления Ло ушёл в ближайший город за покупками и не вернулся, Настя поняла, что его поймали залётные, и была уже готова к тому, что ей придётся умирать в одиночестве. Неудивительно, что наше возвращение её сильно приободрило. Пока Ло занимался делами, Настя потихоньку рассказывала мне свою историю и особо про Ло, какой он замечательный, умелый, ответственный, как он быстро научился всё делать левой рукой, хоть и не левша, как они терпеливо учились понимать друг друга: оказалось, что Настя почти забыла гатрийский, который никогда и не знала хорошо, а Ло по-русски мог написать пару слов, но не умел читать по губам, если по-русски говорили.

Я слушала всё это, иногда внимательно, а иногда, пропуская почти всё мимо ушей, особенно, когда меня саму начинала распирать моя собственная тоска. Я как представляла себе, что теперь мне всю жизнь придётся провести среди лесов, полей и овечьего блеяния, копаясь в грядке с репой и морковкой, так мне и жить не хотелось. Хотя, кажется, что такого страшного? Чистая природа, зверюшки, экологичная еда с грядки...

– Настя, а кто такие залётные? – решилась я уточнить, видя, что Настя выглядит вполне бодренько, а значит, можно и поболтать немного.

– Здесь так зовут тех, кто залетает сюда, – усмехнулась она в ответ.

– То есть, залетает из каналов?

Она кивнула:

– Ну, конечно. Только про каналы местные особо ничего не знают. Только такие, как мы, понимают, откуда берутся залётные.

– И много тут таких, как мы?

– Думаю, много. Но я же тут живу, в город ходила редко, а теперь и вообще не хожу. Наверное, много, но мне за всю жизнь тут несколько человек всего и повстречались.

– Значит, ты, я, Ло – мы все тоже залётные?

– Нет. Мы просто пришлые. Пришли и остались навсегда. Залётные – это те, кто сюда залетает, потом уходит обратно, и снова возвращается.

– И зачем они так делают?

– А на самом деле они здесь всем заправляют. Здесь есть, конечно, своя власть, свои законы, но залётные давно всё под себя подмяли.

– Кто они?

Настя с опаской посмотрела на закрытую дверь, словно за ней уже стояли залётные и подслушивали:

– Знаешь, Кирочка, те залётные, которые моего первого мужа убили, были из наших.

– С изнанки?

– Да. И я спрашивала недавно Ло, кто держал его в плену, он тоже считает, что это были люди с изнанки.

– А зачем они его держали? Что хотели?

Настя промолчала, закрыла глаза.

– Настя, ну скажи мне, почему вы оба молчите об этом?

– Ло просил никому об этом не рассказывать, и я не стану.

– Думаете, я тоже залётная?

– А кто тебя знает? – с усмешкой заявила Настя и отвернулась.

Она затихла, будто бы уснула.

Я встала и вышла из домика на двор, где Ло раскалывал топориком толстые сучья, собранные в лесу.

Я встала перед ним, и он прекратил махать топором.

– Поговори со мной, – попросила я.

Ло воткнул топорик в колоду и пошагал в угол двора, где у него стоял высокий квадратный ящик, доверху наполненный мелким влажным песком. Он выровнял в ящике поверхность песка тонкой дощечкой, взял в руку длинную ровную палочку и приготовился меня "слушать".

– Ло, если вы оба считаете, что я залётная, я просто уйду и не буду вас раздражать. Покажи мне, пожалуйста, дорогу туда, где кто-нибудь сможет мне помочь с картой каналов.

"все залётные знают здешние карты" – написал Ло на песке.

– То есть, ты считаешь, что я вру? Что я сама залётная и знаю карту каналов? И притворяюсь перед вами?

"это возможно"

– Тогда зачем ты меня сюда привёл?

"возможно и обратное, и тогда ты в беде"

– Так когда ты решишь, наконец, можно мне доверять или нет? – разозлилась я. – Я так не могу больше! У меня там родные, друзья и мужчина, которого я люблю, а я тут застряла! Я не хочу тут торчать, мне надо выбираться отсюда! Можешь мне дорогу в город показать?

Ло тяжело вздохнул, заровнял написанное дощечкой и снова заработал палочкой.

"дорогу могу показать, но если ты попросишь"

"помощи у залётных, они могут и убить"

– Тогда как мне быть?

"я сам отведу тебя к каналу, когда"

"смогу оставить Настю хоть ненадолго"

– Ты знаешь, где канал?

Ло кивнул.

– Давно знаешь?

"с тех пор, как попал сюда"

– Тогда почему ты сам ещё здесь?

Ло выровнял песок и пояснил:

"Насте недолго осталось, я буду с ней до конца"

– А потом вернёшься домой?

Он кивнул.

– Где ты живёшь?

"в Йери, у меня большая семья"

"я тоже очень хочу домой"

"но я не брошу Настю"

– Что здесь делают залётные?

"я не знаю, как было здесь раньше"

"теперь это их база, колония"

– Зачем ты им был нужен?

Ло угрюмо потупился.

– Ло, если бы я была из них, я бы не спрашивала, зачем ты им нужен. Я бы выпытывала то, что им нужно.

Ло решительно выровнял песок ещё раз.

"им нужны каналы"

– Ты же говоришь, они и так знают все пути отсюда.

"они знают старые каналы"

"но им нужны новые"

– И причём тут ты?

"я знаю, где новые каналы"

"я могу их найти на поверхности"

"и на изнанке, и здесь, везде"

И тут до меня, наконец, дошло.

– Ло, ты хочешь сказать... Ты – искатель?!

Он коротко кивнул и поспешно затёр строчки на песке. Потом положил свою палочку на ровную поверхность песка и быстро прошёл в дом.

Я осталась во дворе, присела на низкую скамеечку.

Такого я, конечно, предположить не могла. Это звучало почти, как розыгрыш. Если бы мне кто рассказал, я бы так и подумала. Но я своими глазами видела, как парня лупцевали, а значит, пытались чего-то от него добиться. Конечно, побоями можно добиваться чего угодно, и Ло мог и приврать для красного словца, но почему-то считать его лгуном мне не хотелось. Не похож он был. Зачем бы ему придумывать такое?

Люди, умеющие летать между поверхностью и изнанкой и даже перевозить людей, рождались часто. И их было даже намного больше, чем штатные вербовщики были в состоянии отыскать и заманить на службу. И проводники летали в официальных, учтённых и прекрасно технически оборудованных каналах. А тайная система жила своей жизнью, но её каналы, хоть и неофициальные, тоже были ею учтены и оборудованы.

Рано или поздно курьер-курсант задавал вопрос преподавателю: "А как узнали, что канал находится в этом месте? Что отправляющую и принимающую базы надо строить именно там, где они построены?"

Очень законный вопрос. Курьер принимает на веру тот факт, что если он прыгнет в заводскую трубу – именно в эту конкретную, а не в любую – то вместо того, чтобы разбиться в лепёшку, он пройдёт одну грань, войдёт в канал, потом пройдёт вторую грань и выпадет на принимающей базе. Вот скажут курьеру: в эту трубу... пропасть, скважину, кратер, шахту... прыгать можно, и курьеру ничего не остаётся, только поверить. Потому что можно гасить своим воздействием электронику, но почувствовать, это просто труба или вход в канал – невозможно.

А есть люди – их называют искателями – которые чувствуют каналы. Они чувствуют их близость, находясь вне каналов. Искатель может сказать, что здесь вот один конец канала, а, прилетев на изнанку, может найти второй конец, потому что он его почувствует и отличит от других. И может такой искатель даже не быть ни проводником, ни курьером. А может и быть.

Нам рассказывали на курсах, что теперь искатели практически не рожаются. А каналы строятся на основе карт, которые древние искатели составляли, уединившись от мира в монастырях на поверхности и на изнанке. Когда-то искатели сами делились картами с властями. Но потом на поверхности был тяжёлые тёмные века, когда монастыри были уничтожены, а карты частично пропали, частично были переданы в архивы. Архивными картами до сих пор пользуются имперские департаменты поверхности. А пропавшими картами, я теперь так понимаю, очень прекрасно пользуется тайная система. Именно поэтому имперские официальные каналы известны всем, кому положено знать, а тайные каналы – только избранным, и терракотовые отыскать их не могут: карт нет, почувствовать каналы больше некому, а усиленное электромагнитное поле от работающего оборудования на базах наловчились умело маскировать.

Говорили, что в имперских архивах достаточно старых монастырских карт, по которым ещё можно оборудовать новые каналы. Видимо, у соратников Марека тоже запасец имеется, сделали же они новый тайный канал в Стокгольм. Кому же тогда понадобился живой искатель, а самое главное, как они умудрились узнать, кто он и где он?

Пока я размышляла, Ло опять появился во дворе и поманил меня к своему ящику.

"Настя неплохо себя чувствует"

"она разрешила мне проводить тебя к каналу"

– Спасибо, Ло! Это здорово! Когда пойдём?

"прямо сейчас, если хочешь"

– Конечно, хочу!.. Ло, а кто эти залётные, которые держали тебя в загоне?

"они с изнанки"

"все залётные с изнанки"

"гатрийцев среди них нет"

– Значит, новые каналы нужны кому-то на изнанке?

Он хмуро кивнул.

Это было что-то новенькое. На изнанке довольно много народу было в курсе, как устроено мироздание, и высоко во власти таких людей тоже было немало, и они пользовались всеми привилегиями этого знания. Похоже, кому-то из них чего-то стало вдруг не хватать.

– А как же они на тебя вышли?

"в детстве сдуру показал пару фокусов"

"кто-то это запомнил"

"и не сам я сюда вывалился, помогли"

"залётные канал испортили"

– Ты так думаешь или знаешь?

"они между собой об этом говорили"

"думали, я не понимаю"

– Но Настя сказала, ты не читаешь русский по губам.

"я ей так сказал"

"на самом деле читаю"

– Почему тогда на меня не отреагировал, когда я с тобой вначале по-русски заговорила?

"думал, ты из залётных"

– А почему Настю обманул?

"сначала тоже ей не верил"

"потом стыдно было"

"да и неважно потом стало"

"всё равно уже понимали друг друга"

– А получается, они тебя больше года искали, прежде чем нашли? И сейчас опять за три недели уже найти не могут?

"мой гатрийский чип сгорел в испорченном канале"

"что на жилище не вышли, это просто везёт пока"

"в лицо они меня знают"

– Домой бы тебе, Ло, и срочно...

"я же сказал: сначала Настя"

"я не брошу её, а она канала не выдержит"

"я её люблю и останусь до конца"

* * *

Ло подошёл к краю обрыва и поманил меня. Я встала рядом с ним.

Бездонная пропасть. Огромная гранитная труба, со стен которой местами срывались струйки воды.

Ло повернулся ко мне, сделал левой кистью сложное движение, будто кто-то прыгает, падает, потом закручивается в спираль и, наконец, шлёпается вниз.

– Оборудованный вертикальный канал?

Он кивнул.

– Не врёшь? – усмехнулась я.

Ло отрицательно качнул головой.

Что ж, придётся поверить искателю. Или тому, кто называет себя искателем. И уповать на то, что внизу и вправду нет дна.

– Спасибо тебе, Ло.

Он опять качнул головой и пожал плечами, мол, взаимно.

– Так, может быть, ты хочешь что-нибудь передать родным в Йери? Я найду их, запросто!

Ло присел на корточки и на небольшом участке скалы, засыпанном песком, написал пальцем:

"не надо обнадёживать"

"вдруг опять сцапают"

"если вернусь, то вернусь"

– Тогда найди меня в Йери, если вернёшься. Меня зовут Кира Вайори.

Он вежливо поклонился и грустно улыбнулся.

Я подошла к самому краю, оценила крутизну гранитной стены, отошла на несколько метров для разбега. Взглянула на Ло. Он ещё раз улыбнулся мне и поднял вверх два пальца в виде буквы V.

Я разбежалась и прыгнула в пропасть. Падение, знакомый удар под дых, полёт...

Вертикальные каналы проще только в том смысле, что не нужен никакой разгонный модуль. Прыгнул, упал и полетел. Но принимающая часть вертикального канала – штука очень сложная. А ну-ка, летишь ты вот так с невероятной скоростью между двух измерений, от грани до грани, а потом тебе же надо затормозить, иначе выпадешь из трубы на поверхность – и прямо в мокрое место. Принимающая часть вертикального канала обычно изгибается, чуть ли не в тугую спираль закручивается, и там создаются противодействующие воздушные потоки, которые гасят твою скорость, и ты выпадаешь из приёмной трубы не быстрее, чем с водяной горки в аквапарке. Внизу в незапамятные времена яму с опилками делали, потом полиуретановые маты выкладывали, в последнее время аквагелевые амортизаторы стали расставлять.

Принимающие потоки сработали, погасили скорость, но всё равно, шарахнуло меня о полиуретан со всей дури. Так всегда бывает, когда в канал ныряешь с полдороги, из срединных слоёв.

Я с трудом расстегнула карман на куртке и вытащила телефон. Он включился, но экран долго-долго было просто белым. Я подумала, что не дождусь, вырублюсь. Но всё-таки телефон показал минимальный остаточный заряд, а потом всплыла экранная заставка и две антенны с логотипом сотовой станции Йери. В глазах темнело, но список контактов я всё-таки сумела открыть и найти Марата.

– Кирюша? – неуверенно ответил Марек.

– Я, бро...

– Родная моя... – выдохнул он. – Где ты, систер?!

– А хрен знает, бро... Меня сейчас вырубит. Ищи по пеленгу...

Я опустила руку с телефоном и позволила себе не сопротивляться обмороку.

Тем более, что это оказался не обморок, а сон. Мне снился Йан. Суровый, строгий, он безжалостно отчитывал меня за неосторожность, ругался и кричал, а я пыталась сказать ему, что не виновата, что я делала всё правильно, просто канал оказался непригодным. Он не слышал моих оправданий, и я плакала от отчаяния. Сон был на удивление длинный и тягучий, но оборвался внезапно, и в уши сразу ворвались тысячи звуков. Это были больничные звуки. Приглушённый писк аппаратуры, звяканье металлических инструментов друг о друга и о контейнеры, поскрипывание колёс у тележек. Я включила привычные звуковые фильтры, и поняла, что вокруг тишина, только чьё-то мерное сопение неподалёку.

Дышалось легко и свободно. Я открыла глаза, и вокруг оказалось много солнечного света и воздуха.

Потолок, весь в миниатюрных гранёных пирамидках, я сразу узнала. Главный госпиталь столицы, место для лечения богатеев, знати, государственных служащих и наёмников, здесь такой потолок во всех помещениях, от приёмного покоя до операционных. За те годы, что я провела на поверхности, мне несколько раз приходилось валяться здесь на койке и рассматривать этот потолок.

Сейчас первой эмоцией было облегчение. Если я и расшиблась, вылетев из принимающей трубы, то всё ж не насмерть.

Я закрыла глаза, сосредоточилась на своём теле. Ничего не болело. Пальцы сжимались в кулаки. Стопы шевелились, ноги в коленях сгибаться не отказывались. Уже хорошо. На моём лице не было никакой маски, значит, никто не опасается, что я внезапно могу отдать концы.

Я снова открыла глаза и осмотрелась.

В маленькой светлой палате не было никакой особой аппаратуры. Только небольшой пульт общей диагностики, от которого ко мне тянулись три провода.

В углу на больничном стуле-раскладушке – такой тут выдавали посетителям, остающимся с пациентами на ночь – спал мужчина в джинсах, чёрной флисовой толстовке и тяжёлых зимних кроссовках. Солнце из окна светило прямо на него, поэтому он предусмотрительно закрыл лицо раскрытой книжкой. Это был большого журнального формата "Иллюстрированный русско-гатрийский разговорник для начинающих". Одна рука мужчины свешивалась вниз, другую он бросил на грудь, и я хорошо видела его узкую длинную кисть и пальцы в веснушках.

– Миша!

Он вздрогнул, дёрнулся, книжка упала на пол.

Через секунду он уже стоял надо мной, радостно улыбаясь, но не осмеливаясь даже пальцем коснуться.

– Наконец-то, – с облегчением вздохнул он. – Добро пожаловать! Минус одна жизнь, но надеюсь, у тебя их ещё есть в запасе...

Я подняла руки, ухватилась за его шею, взъерошила рыжие вихры на затылке.

– Ты откуда взялся, Мишенька?

– Твой брат привёл, откуда же ещё?

Он, наконец, поверил в то, что я не развалюсь на запчасти прямо у него на глазах, и, присев на край койки, обнял меня, просунув руки мне под спину.

– Как ты? – прошептал он тихонько.

– Да не пойму пока. Миш, мне ещё что-то надо объяснять, или Марек тебе всё рассказал?

– Ничего не надо, – вздохнул он. – Рассказал. Чего только не рассказал. Когда я тебя не дождался ни завтра, ни послезавтра, проклял уже всё на свете, и вдруг случайно дозвонился до Марата. Он приехал. Сказал, ты пропала. Скорее всего, погибла. Мы всю ночь водку глушили, и брат твой мне небылиц всяких наговорил. Я, честно говоря, ни одному слову его не поверил, решил, что он по пьяному делу горазд врать всякое. А утром он ушёл и три недели я ничего не знал. Потом он сам позвонил и сказал, что ты нашлась, жива, и что, если я хочу тебя увидеть, он может забрать меня с собой... на поверхность. Мне как-то было всё равно, куда... И вот я здесь.

– И как тебе?

– Да я не видел ничего толком. Приехали на эту... на базу... ночью. Сюда добрались тоже по темноте. Так я никуда и не выходил. Сижу тут, неделю уже. Жду, пока тебя из комы выведут. Книжечку вот дали... любопытную... Я уже несколько фраз выучил!

Я подалась к нему, сомкнула руки на его шее и разревелась. Чем крепче он обнимал меня и чем горячее шептал мне в ухо какую-то ласковую чепуху, тем сильнее лились слёзы.

За этим мокрым делом нас и застал Марат. Когда я смогла оторваться от Миши и расцепить руки, брат, видимо, уже довольно долго стоял в палате и терпеливо спокойно ждал, когда на него обратят внимание.

– Мишенька, дай нам поговорить наедине.

– Конечно. Ты только не бей его, – усмехнулся Миша и вышел из палаты.

Марек подсел на его место, я села на койке и молча обняла брата, прижавшись к его плечу, и закрыла глаза.

– Прости, бро, – сказала я через некоторое время. – Не хотела тебя пугать. Так вышло.

– Напугать ты умеешь, что есть, то есть, – вздохнул Марек. – А знаешь, что самое страшное?.. Когда у самого ничего не выходит, и помощи просить нельзя...

– В смысле?

– Я сразу отпуск взял. Просил две недели. Дали одну. Стал в слои нырять, во все подряд, какие подвернулись. Возвращался через старый заброшенный вертикальный канал, хорошо, что я о нём знал, получалось довольно быстро. Сколько успел, за неделю облазал, потом, когда на службу вернулся, получилось ещё немного слоёв проверить в свободное время. Ничего не нашёл, никаких твоих следов, только несколько старых скелетов... И понятно, что просто пролетел мимо, в самый-то нужный слой и не попал. И если бы было несколько спасателей, то шансы многократно возросли бы. А никого вызывать нельзя, нельзя раскрывать канал. Несмотря на то даже, что я сразу же отдал приказ сворачивать работу на базах... В общем, не нашёл я тебя. Чуть умом не тронулся... Звонок твой – чудо. Ты сама – чудо, систер. Как только у тебя это получается?

– Что получается? Проблемы всем создать? Это, бро, само выходит. Без усилий.

– Главное, что ты вернулась. Остальное – ерунда.

Я кивнула. Марек ещё раз внимательно меня осмотрел.

– Неплохо они тебя подлатали, выглядишь значительно лучше, чем неделю назад. Узнаю сейчас, когда можно будет тебя забрать.

– Я правильно поняла, вы забросили базы?

– Да. Канал беглецов больше не работает. Мало того, что дорого, трудоёмко и неэффективно, так теперь ещё и опасно.

– А что случилось? Канал просто зарос на глазах.

Марат пожал плечами:

– Вот по моим личным ощущениям, он не зарос. Он испорчен внешним воздействием. Намеренно.

– Кто мог это сделать?! – спросила для того лишь, чтобы узнать мнение Марека.

– Ну уж не терракотовые точно, – уверенно сказал Марек. – Им смысла нет это делать, если уж они отыскали тайный канал, им проще прислать отряд карателей. Два отряда – сюда и в Приозерск.

– А кто, если не терракотовые? Зачем вообще портить нормальные работающие каналы?

– Для того, систер, чтобы они стали неработающими. Значит, есть кто-то, кому это нужно.

– Для чего?

Марек нахмурился:

– Тебе делать нечего, Кирюш, мозги напрягать на пустом месте.

Мне показалось, Марек просто спускает моё любопытство на тормозах.

– Если вы прикрыли базы, что тогда с людьми? Куда ты их дел?

– Пока распустил. Со здешней базы осторожно вывезли всех. На изнанке люди сами по домам разошлись. Шокер со своим табором сюда вернулся, на его счёт у начальства планы.

– Слушай, а зачем ты Мишку притащил?

Марек развёл руками:

– Ну а как иначе? Парень рыдал, сначала от горя, потом от счастья. Не мог я его не притащить.

– Ох, Марек, ну что ты у меня такой дурной...

– А что не так? – искренне удивился он.

– Да не люблю я этого мальчика, бро, – призналась я виновато. – Ну, дома ладно. Но здесь он мне совсем ни к чему.

Марат тяжело вздохнул:

– Не торопись. Смотри, как он над тобой трясётся. Славный парень, надо брать...

– Эх, Марек, сводник из тебя – никакой, – с раздражением отмахнулась я.

– Я же тебе счастья желаю, – Марат опять вздохнул. – Ну, извини, если опять всё неправильно сделал.

– Да ничего, я разберусь... А Шокер?..

– Что Шокер?

– Он знает, что я здесь? Ты ему сказал?

– Зачем? Его-то какое дело? – фыркнул Марек.

– Бро, ты дурак?!

Наверное, что-то было в моём голосе, что заставило Марека призадуматься. Он пристально посмотрел на меня, потом медленно кивнул:

– Похоже, дурак, Кирюша. Извини... Я ему позвоню.

Я хотела было сказать, не надо, мол, что уж теперь, сама позвоню. Но поняла, что не могу сама. Пусть лучше Марек.

– Да, бро, позвони, пожалуйста. Человек же волнуется... наверное.

Марек ушёл, а Мишка снова вернулся в палату, принялся рассказывать мне о разных смешных пустяках, случившихся с ним за эти дни на поверхности. Пытался развеселить, держал меня за руку и смотрел так тревожно и трогательно, что у меня опять появились эти опасные мысли, к которым так настойчиво подталкивал меня Марат: славный парень, надо брать...

Не прошло и получаса, как в палату без стука ворвался Шокер, увидел нас вдвоём и остановился на пороге.

По его лицу кто-нибудь посторонний не заметил бы ничего особенного. Но я уже знала, как читать эти черты. Эти едва заметные движения... Гремучая смесь безотчётной радости и возмущения.

– Почему мне сразу не сказали? – процедил он, глядя на меня. – Почему никто мне не позвонил? Какого чёрта?!..

– Извини, Марат не догадался.

– Ладно, проехали... – Шокер, наконец, отлип от косяка и быстро пошёл ко мне.

Я приподнялась, протянула к нему руку и, когда он склонился, чмокнула в щёку.

– Здравствуй, Шокер!

Он тяжело, прерывисто вздохнул и потёр ладонью моё плечо.

Я сразу же отстранилась и повернулась к Мише.

– Миша, познакомься с моим другом. Я тебе о нём рассказывала.

Миша чуть приподнял брови:

– А, я понял, – коротко кивнул он и, привстав, неторопливо протянул руку Шокеру. – Михаил!

– Андрей! – отозвался тот и, оглядев всех, перевёл взгляд на меня. – Кира, можно тебя на пару слов?

– Да, конечно, – я посмотрела на Мишу. – Мишенька!..

– Пойду повоюю со здешним кофейным аппаратом, – сказал Михаил. – Хитрая штука. Адская машина...

Он тихонько вышел в коридор.

Едва за ним закрылась дверь, Шокер сграбастал меня в охапку:

– Как бы я жил, если бы ты никогда не вернулась? – проговорил он задумчиво. – Всё это время я был уверен, что своими руками сгубил тебя...

– Шокер, уймись! Никто не виноват во всём этом, кроме грязи в канале!

Знать о том, что кроме грязи виноват кто-то ещё, Шокеру пока не стоило. Без серьёзных доказательств мои слова – просто слова.

Он в ответ на мои утешения покачал головой:

– Да знаю я всех виновников, что уж там!

Я освободилась из его рук и сказала построже:

– Андрюша, ты осаживай своё богатое воображение! Нельзя так.

Он закрыл глаза и кивнул.

– Как твой малыш? Ему же месяц уже?

– Да. Завтра месяц... Он в порядке. Уже что-то весит, чувствуется, когда на руки берёшь, – улыбнулся Шокер.

– А остальные?

– Всё по-прежнему. Нормально.

Я смотрела на него, и у меня предательски щипало в носу.

– Извини, что тебе только сейчас позвонили.

– Да всё правильно. Выбравшись, ты сразу позвонила Нарратору, а кому ещё звонить, как не брату? И кому сидеть с тобой в госпитале, если не мужу? Я здесь совершенно лишний.

Я погладила его по щеке:

– Я очень по тебе скучала.

Он хотел что-то сказать, но вошёл Мишка с двумя парящими стаканами кофе.

– Не принёс третий стакан не потому что я жадный, – проговорил Мишка. – Тем более, что кофе бесплатный... Просто там стаканчики кончились.

– Я не в претензии! – поспешил заверить Шокер.

– Кира почти месяц кофе не пила, поэтому один стакан ей, – продолжил Мишка и подал мне стакан. – А мне тут ещё сидеть и сидеть, поэтому второй стакан мне. Так что не до церемоний и этикетов. Без обид? – Мишка со вторым стаканом присел на свою раскладушку.