Текст книги "Любовь Зла или Осторожно! Отвергнутая ведьма (СИ)"
Автор книги: Наталья Шевцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 4
Глава 4 Наши дни...
– Кэсси! Как ты думаешь, что им от нас нужно? Почему они так неистово пытаются вырваться наружу? – прошептала в страхе Пенелопа.
– Им нужна наша жизненная сила и магия. Они почувствовали их сквозь приоткрытую дверь и решили побаловать себя.
– Так почему мы, тогда, как олигофрены безмозглые, торчим здесь? – возмутилась Джессика. – Почему не спасаемся бегством?
– Потому что нам бежать от них нет смысла, они знают нас, они найдут нас в любом уголочке мира...
– А я все-таки рискну! – и Джессика рванула к ветхой двери заброшенного дома.
– И я! – кинулся следом за ней Фрэнк.
Дверь была ветхой, но это нисколько не помешало ей воспрепятствовать их бегству.
– Кэсси, выпусти нас! Сейчас же! – зашипела Джессика, мгновенна оценившая ситуацию и понявшая откуда ветер дует.
– Не могу, Джесси! – покачала головой Кэсси. – Если кто-то из нас покинет эту комнату, то демоны устремятся за ним. Они никогда не отпускают добычу, которую уже наметили себе. Такова их потусторонняя философия. И если они получат свое, то, как утверждает мой отец, существуют очень хороший шанс того, что они предпочтут вернуться в свой мир.
– Ты совершенно ненормальная, если ты думаешь, что я буду сидеть здесь и спокойно ждать пока вот это высосет из меня жизнь. Да я скорее придушу тебя, но выйду в эту дверь! – и Джессика как тигрица бросилась на Кэссиди.
Одновременно с этим произошло еще два события: открылась дверь и потусторонние твари прорвали последний рубеж.
Александр Каролинг сразу же с порога узнал вечно голодных ненасытных потусторонних тварей – это были гончие принца Хаоса, Слаанеш. Поэтому он не стал тратить время на объяснения, расшаркивания и извинения. Он вытолкнул бесполезную сейчас миссис Вайтхэт за порог комнаты и невежливо закрыл дверь прямо у нее перед носом. Шестеро тварей со всех сторон облепили борющихся девочек и тянули из них жизнь. Еще четверо тянули жизни с четырех оставшихся подростков. Он понимал, что никто из них, пожалуй, кроме Кэссиди, даже не осознает того, что уже подверглись атаке. Алекс сосредоточился и начал плести магическую ловчую сеть, включая в нее элементы Хаоса. Эта сеть имитировала вибрации, которыми пользовался принц Слаанеш, тогда когда хотел созвать своих гончих. Усмехнувшись, он подумал, что, пожалуй, все не так уж и плохо: с такими талантами как у Кэссиди, они могли вляпаться и гораздо хуже. Гончие принца хаоса, конечно, были мерзкими тварями, но при этом тупыми как пробки. Ну, а как еще можно назвать созданий, которые могут, совершенно наплевав на собственную безопасность, преследовать жертву, намеченную ими изначально? Нет, понятное дело, в этом был смысл. И, именно, поэтому они и зовутся гончими, но все же. разве не правильнее было бы сначала обезвредить наиболее опасный элемент и затем вернуться к своим делам? Размышлял Алекс, методично вплетая заклинание за заклинанием .
– Алей Ап! Кто первый, детки мои? – обратился он к тварям, не сомневаясь, что они подчинятся. Алекс знал, что у гончих Слаанеш есть только три основных инстинкта: жрать, гнать намеченную жертву и подчиняться принцу.
И как обычно, знание не подвело его. Неохотно, скуля и досадуя, но гончие оставили своих жертв. После чего очень медленно и неуверенно поползли прямиком в сплетенную Алексом сеть. Просканировав затхлый воздух помещения, и убедившись, что все гончие Слаанеш захвачены в сеть, Алекс скомкал магическую сеть и положил ее себе в карман, словно это был носовой платок.
– Кэссиди! – бережно поднял он за плечи с грязного пола практически бесчувственную девушку, которую, несмотря на прошедшие семь лет, он узнал с первого взгляда. – Ты как, девочка?
«Бывало и получше! – пронеслось в голове у дезориентированной девушки. И тут она открыла глаза и чуть не завопила. Правда, то от чего ей так захотелось завопить, ею так и не было идентифицировано до буквальности и конкретности. Это был он! Тот самый негодяй и мерзавец, который разбил ей сердце и растоптал ее гордость! И, кажется, только что он спас жизнь ей и ее друзьям. Ситуация была хуже не куда! Ее сложная дилемма состояла в том, что она не только самой себе и Пенелопе, но и богине поклялась ненавидеть его до конца своей жизни. А теперь что? Забыть и простить? Только потому, что он оказался в нужном месте в нужное время? И поэтому он теперь герой? Да и было ли геройство? Какой -то он ни разу не помятый! И это очень подозрительно! И что еще более подозрительно, это то, что так называемое геройство произошло, пока она была в беспамятстве! Хммм, очень удобно для некоторых! Особенно для тех, в чьих добродетельных намерениях она и так искренне сомневается! И тех, кто даже через семь лет, одним своим видом напоминают ей о пережитом унижении. И, потому она поступила так, как поступила бы и любая другая, уважающая себя девушка в подобной ситуации, то есть, сделала вид, что не узнала обидчика...
– Прошу прощения, ммыыы -м знакомы? – нахмурившись, она недоуменномногозначительно посмотрела на чужие руки, прозрачно намекнув тем самым, что не одобряет подобного панибратского отношения к своей персоне. После чего ее вопросительно-недоуменный слегка смущенный взгляд встретился с изучающим лицо девушки взглядом фиалковых глаз.
И-и-и-и. удар достиг своей цели!
Всего на одно мгновение, но в глазах молодого человека промелькнули растерянность, смятение и даже неуверенность. И хотя, к досаде девушки, эти чувства почти сразу же сменило сомнение в её искренности, тем не менее она знала, что мужское эго Александра уязвлено. Была ли она отомщена? Нет, конечно, нет! – ответила бы Кэссиди, если бы ей задали этот вопрос. Однако если бы вопрос задали по-другому, например: «Была ли она удовлетворена произведенным эффектом?» То в этом случае, ответ был бы: «О да, вполне!»
– На время отсутствия в стране ваших родителей, ваш брат, Ричард, назначил меня вашим опекуном! – спокойно отчеканил её обидчик. После чего он язвительно добавил: – Теперь, надеюсь, вы вспомнили меня, Кэссиди?
Изображая в высшей степени напряженную работу мозга, ту самую, когда что-то усердно и прилежно пытаешься припомнить, но никак, хоть в лепешку разбейся, не можешь схватить ускользающую каждый раз в последний момент мысль за хвост, она удивленно приподняла брови и сильно наморщила лобик: – Я прошу прощения, но я в-в-ввас не помню. – беспомощно пролепетала она, разводя руками. – Я не знаю его. – она кинула на Верховную ведьму умоляюще-заклинающий взгляд. – Я клянусь, что это был последний раз, когда я причинила вам беспокойство, госпожа Вайтхэт! – она заломила руки, изображая кающуюся мученицу (по крайней мере, она надеялась, что похожа на кающуюся мученицу). – Только уберите его от меня! Я не знаю его! – девушка опасливо покосилась на «него». – Можно я пойду в мою комнату, пожалуйста? – произнося это, девушка придала своим глазам выражение глаз побитого и запуганного несчастного щенка, в надежде, что Верховная ведьма не устоит и пожалеет её.
– Пожалуйста... – хором взмолились все остальные участники спиритического сеанса. -Мы тоже больше не будем! Никогда не будем!
– А я даже разговаривать с ней не буду после сегодняшнего дня! Клянусь! Клянусь! Клянусь! Потому что это все она! Это ее тлетворное влияние! – колотя кулаком правой руки себя в грудь, обещала, как будто бы давала клятву, Джессика.
– Да ты сама навязалась! Мы просто не знали, как от тебя избавиться! – возмутилась Пенелопа. – Да, мы тебя вообще с собой взяли только потому, что боялись, что ты наябедничаешь!
– Вот именно! – поддержала Кэссиди Пенелопу, забыв, что изображает раскаявшуюся мученицу. – Так что, всё! Забудь! Следующего раза не будет! Потому что мы тебя с собой больше не возьмем!
– Нет, не возьмем! – хором подтвердили Фрэнк, Пенелопа и Альберт. – Ой! – они вдруг осознали, что только что ляпнули.
– Миссис Вайтхэт, вы всё неправильно поняли! Мы не это имели в виду! Мы просто неправильно выразились! Клянусь! – попыталась исправить ситуацию Кэссиди.
– Мы охотно верим, тебе Кэсси, – зловеще улыбнулся Александр.
– Вы верите мне? – растерялась девушка и пропустила подвох.
– Да! – кивнул он. – Особенно мы верим той части, в которой ты обещаешь госпоже Вайтхэт, что в её заведении подобное больше не повториться. А знаешь почему?! -насмешливо хмыкнул он. – Потому что я забираю тебя из Викканской академии и немедленно, прямо с этой минуты, перевожу в «Университет Магического Искусства»! Там, я надеюсь, мы найдём достойное применение твоей неистощимой энергии и. – он на мгновенье задумался, – гммм. талантам.
– «УМИ»? Но я не хочу в «УМИ»? Там ведь нет моих друзей! Нет! Не хочу! Миссис Вайтхэт, не отдавайте меня ему! Я ведь уже сказала, что не знаю его! – Кэссиди кинула на Верховную ведьму очередной умоляющий взгляд. – Я буду хорошо себя вести! – к мольбе в её взгляде присоединилось раскаяние. – Только не отдавайте меня ему! – к мольбе и раскаянию во взгляде девушки присоединилось ещё и отчаяние.
«УМИ» считался лучшим магическим университетом на всей планете Земля. Но, к сожалению, Пенелопа не набрала достаточно баллов для поступления в «УМИ», чтобы учиться на бесплатной основе. И Кэссиди, как настоящая подруга, решила, что подруга ей важней, чем магическое образование, которое она особо -то и не собиралась использовать в будущем. Дело в том, что Кэссиди не планировала посвящать свою жизнь внешнесторонним связям, как ее мать, которая кроме того, что была деканом факультета природных наук в « УМИ», была еще и послом доброй воли, она собиралась стать антикваром-артифактором как и ее отец, а для этой цели Викканская Академия, существовавшая на базе Оксфордского Университета – тоже вполне её устраивала. Кроме этого, деканом факультета демонологии и плетения заклинаний высшего уровня в «УМИ» был Александр Каролинг, а Кэссиди, не смотря на прошедшие семь лет, по -прежнему остро переживала свое детское унижение и потому боялась новой встречи с отвергнувшим её любовь молодым человеком. Но, разумеется, она никому и никогда, даже Пенелопе, не призналась бы в этом.
«Это не потому, что я по-прежнему влюблена в Александра Каролинга, – постоянно твердила себе девушка, – это потому, что я не могу простить ему то, что он посмеялся над моими чувствами и разбил на мельчайшие осколки мое сердце! Да я просто не имею права его простить! Потому что Александр поступил не просто не по-джентельменски, а в высшей степени жестоко, в извращенной степени бессердечно и в самой недостойной степени непорядочно!»
Вот так и вышло, что исходя из перечисленных выше соображений, Кэссиди было и спокойнее и комфортнее учиться в Викканской академии.
– Не отдавайте ее, пожалуйста! – вторила ей Пенелопа, вцепившись в руку подруги так, как будто бы ту прямо в данной момент уволакивают силой.
– Не позволим отдать! – присоединились к мольбам подруг Фрэнк и Альберт, которые сделали шаг вперед и заградили собой Кэссиди. – Сначала вам придётся пройти через нас!
– парни воинственно задрали подбородки.
Александр Каролинг, неодобрительно качая головой, наблюдал представление. Он тяжело вздохнул и цокнул языком. После чего, закатив глаза к потолку, принялся размышлять: «А может ну его, данное им слово? Пусть она остается себе здесь... – думал он. – Ну, зачем мне эти проблемы?.. Однако, возможно, ей действительно угрожает опасность. И если с ней что-то случится, то Ричард этого ему никогда не простит, да и он сам себе этого никогда не простит. »
– Но у него документы, дитя мое. – совершенно растерялась Верховная ведьма. – И они подлинные. Прости, Кэсси, но тут я бессильна?
«– Ага, как же, бессильна она! – саркастически раздумывал Александр. – Да рада, ты, радешенька, что есть возможность спихнуть свою головную боль на мою голову.!
– Но вы же не можете отдать меня в руки неизвестно кому? – молила Кэссиди. – А вдруг он маньяк-убийца? Или хочет похитить меня ради выкупа? Или еще хуже, а вдруг он насильник какой -нибудь? Он же меня обесчестит! Госпожа Вайтхэт, как женщина женщину прошу, защитите! Защитите! Умоляю, защитите! – Истерила Кэссиди, мастерски подражая самым несчастным героиням самых душещипательных из виденных ею мелодрам.
– Мистер Каролинг! – Вайтхэт таки не выдержала эмоциональной атаки и взмолилась о поддержке, обращаясь к Каролингу. – А можно ещё раз ваши документы?
– Пожалуйста, – он спокойно протянул ей документы. – Как видите, полный комплект.
Вот это подписи родителей Кэссиди, это подписи нотариуса и свидетелей, подтверждающих то, что право опеки над их дочерью они передают мне добровольно. Если хотите, я могу вам также ещё и моё удостоверение личности показать, – учтиво предложил он.
– Нет, нет, не надо, я прекрасно знаю, кто вы. – отмахнулась Вайтхэт. – И потом, если бы вы были не вы, то защита академии вас просто не пропустила бы.
– Кэсси, с юридической точки зрения, с документами полный порядок. – Вайтхэт поправила свои очки. – Так что я обязана исполнить волю ваших родителей.
– Вы может быть и обязаны, но вот я – НЕТ! – заявила Кэссиди и стремглав кинулась к двери. – Я никуууууу...
Каролинг преградил ей дорогу и схватил за руку.
– Все правильно говоришь, Кэсси, ты никуда не пойдешь без меня! Я дал обещанию твоему брату, чтоб ему всю жизнь спотыкаться. И, к сожалению, я вынужден выполнить его.
– Еще как пойду! Куда захочу, туда и пойду! – она попыталась выдернуть руку из его стальной хватки. – Это принуждение! Это насилие! И вы позволяете это миссис Вайтхэт?
– Эй, ты чувак! Что совсем страх потерял? Ану -ка выпустил ее! – мрачно заявили Фрэнк и Альберт. – Девушка сказала, что она тебя не знает! И никуда с тобой не пойдет!
– Да! – подтвердила Кэсси. – Именно так девушка и сказала!
– Вы бы, действительно, мистер Каролинг действовали как -то помягче, но и поэффективней, что ли. – урезонила его Верховная ведьма.
– Вы правы, – кивнул Каролинг и тут же выпустил руку девушки.
Глава 5
Глава 5
Однако, как выяснилось уже через мгновение, он выпустил руку лишь для того, чтобы несколько раз крутануть своей ладонью и тем самым не только завернуть свою подопечную в магический кокон, но и подвесить в воздухе, как воздушный шарик.
– Это беспредел! Это произвол! Похищают! Насилуют! Спасите! Помогите! – вопила девушка, пока ее все больше и больше засасывало в водоворот открывшегося портала.
– Хммм. Интересно! И где это я? – поинтересовалась Кэссиди сама у себя, изучая просторную и светлую комнату, в которой вдруг оказалась.
– В моем кабинете. – лаконично сообщил мужчина, вышедший из портала следом за ней.
– Знаете, а я вас, кажется, вспомнила. – наморщив лоб и взирая на похитителя исподлобья, задумчиво произнесла девушка. – Ва-ааас Алик зовут, насколько я помню?
– Алекс! – спокойно поправил он, но при этом фиалковые глаза превратились в щелочки.
– А разница? – беспечно пожала она плечами.
– Громадная! – рыкнул он. – Я терпеть не могу имя Алик.
Она содрогнулась, изображая испуг. – Ой, простите! – пролепетала она, часто хлопая ресницами. После чего, беззвучно шевеля губами, она повторила оба имени так, как будто бы пробуя оба имени на вкус: А-лек. А-ле-кс. Все еще не вижу разницы! -легкомысленно прощебетала она, но чтобы сделать вам приятное, так и быть буду звать вас, так как вы этого хотите. Ой, а это как, извините? .. .Просто понимаете, я такая рассеянная...
И. изощренное издевательство над нервами новоиспеченного опекуна достигло преследуемой цели.
– Я пойду, договорюсь о комнате для тебя! А ты, пожалуйста, побудь хорошей девочкой и ничего здесь не трогай! Я сейчас! – отрывисто, но тщательно выговаривая слова, с достоинством выдал он ей как информацию, так и распоряжение. После чего стремительно, с высоко поднятой головой и надменным выражением лица, он покинул комнату. Однако, оглушающе громыхнувшая дверь, едва удержавшаяся на своих петлях, сдала высочайшую степень его раздражения с потрохами.
– Что ж, – широко улыбнулась Кэсси, – операция под кодовым названием: «Как избавиться от опекуна за один вечер, который хм -мымм... уже почти утро, – слегка озадачилась девушка, взглянув на настенные часы, но тут же решила, что время суток абсолютно не меняет сути дела, – началась успешно! – радостно провозгласила она, завершив тем самым свою мысль. – А то тоже мне раскомандовался: «Ничего здесь не трогай! Ничего здесь не трогай!» – закатив к потолку глаза, скорчила она забавную рожицу, имитируя интонации и передразнивая тем самым своего новоиспеченного опекуна. – В общем, господин опекун, спасибо за идею! Сам и напросился! Ух, ты какой милый кабинетик., но кое-чего ему все-таки явно не хватает, например, ярких красок. Ох, кто-то мне сейчас ответит за «побудь хорошей девочкой и посиди смирно!» Алей -ап! И здравствуйте ярко-розовые стены! – захлопав в ладоши, поприветствовала она.
«Неэээт, как-то пустовато.» – размышляла про себя она, изучая ярко-розовые просторы, будоражащие её воображение.
– Что ж добавим какой -нибудь высокохудожественный рисунок. – теперь она размышляла вслух. – А как насчет. Именно! Ты гений, Кэсси! – похвалила она сама себя. Ох, как же приятно получить такую высокую оценку от понимающего, и главное, глубоко уважаемого тобой, человека! Тем более тогда, когда результат превосходит все ожидания: ярко белые семейные трусы с изображенными на них желтыми уточками – были восхитительны! Нет, даже не так, они были просто непревзойденными образцами искусства. – К сожалению, – решила Кэсси. – Теперь во все это великолепие не очень -то вписывается мебель из благородного темно-красного дерева. Вот если бы ярко-желтая и ярко-салатовая! То. О, богиня, как бы это потрясающе смотрелось! Сказано, сделано! Нет, еще последний штришок, стол пусть будет фиалковый, чтобы выделялся, так сказать. – решила она и тем самым завершила косметический рефрешинг.
– Теперь осталось, только закрепить эффект. – пробормотала Кэсси, – чтобы этот сноб из «УМИ» не думал, что ее в Викканской академии совсем ничему не научили. Ну, кто если не она, защитит имя своей альма-матер, которую все, кто учится в «УМИ» считают второсортным заведением?!
Прочитав формулу закрепления, Кэссиди довольно улыбнулась: ни один день пройдет, прежде чем ее заклинание ослабнет, и Каролинг сможет сделать реверс рефрешинга имени Кэссиди Колдингс.
Она еще раз прошлась по кабинету, полюбовалась и поняла, что скучает. – Ладно, с крупно-пакостной артиллерией закончили, теперь перейдем к мелким пакостям. -обрадовала она сама себя, залезая в кресло Алекса (которое раньше было черным, теперь
было ярко-желтым) и регулируя его (в том числе, уменьшая в размерах) под себя. Какое-то время она в задумчивости поёрзала, покрутилась в разные стороны, призывая вдохновение. И оно пришло: – Сначала поменяем содержание ящиков. Итак, то, что было в первом, теперь будет во втором, то, что было во втором – в третьем и так далее. Пасты и Маркеры! – вспомнила она. – Надо бы поменять стержни! Ластик у нас будет рисовать углем, а простые карандаши будут писать чернилами. А это что у нас? Ага, кофе! Му -уум... – вдохнула она потрясающий запах отличнейшего кофе. – Хммм, пожалуй, это как раз то, что мне нужно, это его добьет окончательно и бесповоротно! – Она просканировала пространство на предмет ближайших к ней запасов кофе, выбрала самый пережаренный из того, что смогла найти. Обернула это невозможное к употреблению безобразие в божественный аромат того, кофе, которое она экспроприировала как моральный ущерб. И, она, абсолютно довольная собой, уже чуть было не расслабилась и не почила на достигнутом., но тут ее взгляд упал на маленький, едва заметный, синячок от стальных пальцев Алекса, когда он схватил ее за руку. – Ага! – встрепенулось прикорнувшее после тяжких и праведных трудов вдохновение. После чего, она обследовала еще и плечи, за которые ее тоже хватали, на левом, к ее разочарованию, она не обнаружила ничего заслуживающего внимания. Зато на правом она нашла еще один еле заметный, но все же кровоподтек.
– О! Е! – И она поняла, что у нее есть новый рычаг морального давления на опекуна, да такой, чтобы раз и навсегда избавиться от обидчика, сначала раздавив как таракана, а потом смыв у унитаз! – Ха! – победно выкрикнула она и открыла наугад какой -то из ящиков. Затем также наугад она вытащила листок бумаги, очень надеясь, что это ну просто чрезвычайно-непоправимо важный документ. И наугад ее не подвело: документ, который она достала, был и с бланком и с печатью, что обычно было признаком очень важного документа. – Идеально! – провозгласила она и, перевернув бланк, начала писать письмо родителям: «Дорогие мама и папа, спешу вам сообщить, что мой новоиспеченный опекун, очень нехороший человек, позволивший себе уже в первую нашу встречу применить ко мне чрезвычайно грубое и крайне болезненное насилие, повлекшее за собой значительные увечья, которые я не уверена даже, что пройдут бесследно, а также вопиющее по своему кощунству надругательство, в результате которого он втоптал в грязь мое человеческое и ведьмовское достоинство и лишил меня чести. И, кстати, и жестокое насилие это и возмутительное надругательство он применил при попытке осуществить глумливое похищение, которое ему, к сожалению, удалась.» Когда она дописала до этого места, она поняла, что впервые с того вечера, когда она призналась ему в любви, а он рассмеялся ей в лицо, она не боится встречи с ним, а предвкушает.
И как по волшебству, только она успела об этом подумать, в этот же момент скрипнула дверь.
Первое, что с удовлетворением отметила Кэссиди, было то, что хозяин этого кабинета, теперь вовсе не был уверен, что он хозяин ИМЕННО этого кабинета. Он остолбенел, после чего закрыл глаза и замотал головой так, как будто бы стряхивал с себя наваждение. Через мгновение он их снова открыл, но тут же снова закрыл. В следующий раз, когда он их открыл, он их протер, но ни одна из этих манипуляций не помогла ему увидеть то, что он, как она понимала, надеялся увидеть. В конце концов, бесповоротно осознав то, что все, что он видит в данный момент ему, к его боли и печали, не кажется, он вкрадчиво поинтересовался:
– Кэсси, это как же надо было постараться, чтобы стены моего кабинета порозовели от стыда, мебель, пожелтела и позеленела от негодования, а стол – посинел от бешенства?
– Стол не посинел, этот цвет называется фиалковый, – деловито поправила она его. -Кстати, фиалковый – это цвет ваших глаз, так что, можете себе польстить, когда я всё это делала, то думала... – она томно вздохнула и, закусив нижнюю губу, улыбнулась, стрельнув глазками -. о вас, – произнеся это она ещё какое-то время кокетливо похлопала ресницами.
– Стол под цвет моих глаз. буду знать. – задумчиво повторил он и, прищурившись, принялся пристально и детально изучать белоснежные семейники с желтыми уточками. -А когда ты располагала их, – кивнул он то ли на уточек, то ли на рейтузы ты тоже обо мне думала? . А, кстати, что ты там строчишь? Новый список пакостей?
– Да я тут. – притворно замялась она. – Просто. письмо родителям пишу.
– Жалуешься на меня злобного, высокомерного и бессердечного. – понимающе кивнул он.
– И вовсе нет! Нет ни слова ни о вашей злобности, ни о высокомерии, ни о бессердечии.
– она приняла вид оскорбленной добродетели. – Всё, от первого до последнего слова исключительно сухие факты! Я, чтобы вы знали, специально сразу же, по свежим следам, все родителям пересказываю, а то если сразу не запишу, то потом либо что-то обязательно забуду, либо что-то наверняка допридумаю, а я полагаю, что вам этого не хотелось бы.
– Так ты все-таки обо мне своим родителям пишешь? – насторожился он.
– Угу! А о ком же еще! Вы мое, самое яркое впечатление за сегодняшний день!
– И что же ты там пишешь? – он в мгновение ока оказался возле Кэссиди и резко выхватил листок из ее рук. Он еще едва взглянул, а у него уже дергался правый глаз.
– «Чрезвычайно грубое и крайне болезненное насилие, повлекшее за собой значительные увечья, которые я не уверена даже, что пройдут бесследно?..» – прорычал он. – Но это же несусветная, подлая и мерзкая ложь!
–Ложь? – совершенно искренне возмутилась она. – Да, как вы смеете? Или вы хотите сказать, что и следы побоев я тоже сама себе поставила? – и она резким, театральным движением оголила правое плечико, на котором красовался еле заметный синячок. – И еще вот! – она ткнула ему под нос еще и запястье правой руки, на котором остался след от одного из его пальцев.
– Вот, черт! Я не хотел! – тихо пробормотал он. – Извини, пожалуйста, я вовсе не хотел сделать тебе больно. Хорошо, ладно! – он нервно взъерошил свои волосы. – Ты, конечно, преувеличила, но и я тоже был не прав, так что проехали. Но «вопиющее по своему кощунству надругательство, в результате которого он втоптал в грязь мое человеческое и ведьмовское достоинство и лишил меня чести.» вот это уже чистейшей воды ложь! Не было такого!
– Вы на глазах моих двух поклонников, моей лучшей подруги и этой вражины Джессики спеленали меня, взрослую женщину и могущественную ведьму, как младенца. И как вы думаете я при этом себя чувствовала? – вопрос был явно риторический, потому что она сразу же сама на него и ответила. – Вот именно, я чувствовала себя попранной, оскорбленной, оскверненной, растоптанной, униженной! Ну, и. что же это еще, если не надругательство над моей женской честью и ведьмовским достоинством?
– Как скажешь, как скажешь... – насмешливо хмыкнул он, закатив глаза. – Ладно, читаем дальше: – Жестокое насилие это и возмутительное надругательство. – теперь уже с расслабленной усмешкой на губах читал он, – .применил при попытке осуществить глумливое похищение. Глумливое похищение?! Да, у меня все документы на руках! Черт бы их побрал! Какое же это похищение?
– Глумливое! – стояла она на своем.
– Да я, чтобы ты хотела знать, я отпирался от этого опекунства, как мог! Но твой братец, он, меня заставил! Морально надавил и заставил! Воспользовался нашей многолетней дружбой и заставил!
– Поняла, – кивнула она. – Он вас заставил. Что дальше? Или у вас пластинка заела, мистер Каролинг?
– А дальше! – зло фыркнул он. – Так как эта бумажка содержит явный наклёп на мою достопочтимую во всех смыслах персону, которую заставили присматривать за столь инфантильной и неблагодарной особой, как ты, и так как это не черновик, а расписание занятий моего факультета, только вчера утвержденное ректором, то я твою эту писанину конфискую!
– Кон-фи-ску-е-те? – возмущенно-угрожающе уточнила она.
– Естественно! – кивнул он.
– Да, пожалуйста! – к его удивлению она вдруг безразлично пожала плечами. – Я тогда новое письмо напишу! – добавила она после небольшой паузы, при этом вид у нее был ни дать, ни взять: ангел возмездия, оскорбленный, но несломленный обстоятельствами.
Каролинг презрительно усмехнулся, – Можно подумать, я от тебя чего-то другого ожидал? – Хочешь, написать? Пиши! Более того, я тебе торжественно обещаю, что чтобы ты там не написала, я обязательно передам это твоим родителям. И пусть тебе будет перед ними стыдно. Пошли Кэсси, я отведу тебя в твою комнату.
– Мистер Каролинг, а можно вопрос? – все-таки не смогла она удержаться, чтобы не уточнить.
– Святые небеса! Что еще Кэссиди? – тяжко вздохнув, ответил вопросом на вопрос он.
– А вы так спокойно отреагировали на косметический ремонт вашего кабинета, потому что думаете, что легко сможете отыграть магический рефрешинг назад?
– А ты что сомневаешься во мне?
– Кто, я? Да, как я могу в вас сомневаться? Я же вас совсем не знаю! – сладко проворковала она.
– Согласен, – кивнул он. – Ты меня совсем не знаешь.
– Зато я знаю себя. – очень тихо прошептала улыбающаяся Кэссиди. Однако сердце ее рыдало от непоправимой досадной потери: ведь она понимала, что у нее не было ни одного шанса, увидеть выражение лица Александра Каролинга в тот момент, когда он окончательно осознает то, что ему придется провести, как минимум, неделю в кабинете с семейными труселями и уточками на стенах. – Ах, как же все-таки несправедлив мир! -тяжко вздохнула она. – Я проделала такую работу и даже не увижу ее плодов. Обидно!
