Текст книги "Марья-Царевна"

Автор книги: Наталья Жильцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Колобок прекратил охоту за нижними конечностями врагов и вместе со мной завороженно уставился, как большой рычаще-визжащий клубок медленно поднимается в воздух. Выше, еще выше, до самых крон деревьев…

А потом ком живых тел как-то разом распался, и ошеломленные волколаки горохом посыпались на землю.

– Еще разок? – с ухмылкой предложил Финист и сделал шаг вперед.

Это стало последней каплей. Стая, словно получив хороший пинок под зад, скуля и визжа, бросилась прочь и почти сразу пропала из вида.

– Эх! А я только во вкус входить начал, – проворчал Колобок, пряча ножи в ножны, и посмотрел на Финиста. – Слушай, а чего бы с нами такое не сотворить? Взял, поднял нас в воздух да перенес куда нужно. Все не на своих двоих через чащу ломиться.

Колдун с сожалением пожал плечами и взмахом руки опустил меня на землю.

– Не могу, – ответил он. – Сам летаю лишь в соколином обличье. Воздух – стихия непостоянная и своевольная. Держать ветер под контролем я могу лишь малое время. Забросить валун или тех же оборотней под облака проще, чем аккуратно перенести их хотя бы на полет стрелы. К примеру, чтобы Марью на дерево перенести безопасно для нее же, мне пришлось куда больше сил приложить, чем на раскидывание по округе этих зверюг.

Колобок недоверчиво посмотрел на него, но ничего не сказал, смирившись с тем, что идти все-таки придется.

– Они не вернутся? – спросила я, меняя тему.

– Вряд ли. – Финист хмыкнул. – Это люди могут наперекор опасности снова и снова удачу пытать. А зверям природа так рисковать не позволит.

– Да если и вернутся, мы им еще что-нибудь отчекрыжим, – довольно добавил Колобок, подбирая с земли срезанный кончик волчьего уха, и повернулся ко мне. – У тебя нет какого-нибудь шнурка в запасе? Хочу из этого вот украшение на шею смастерить. – Он подбросил свой трофей в воздух.

– Какую шею? – проворчал посох. – Нет ее у тебя, одна голова с ручками да ножками.

– Точно! – Колобок хлопнул себя по условному лбу. – Забылся. Бывает. После славного боя чего только не ляпнешь, пока кровь в жилах еще ярится…

– У тебя и крови нет. Только тесто заместо… – начал было Яр, но я пристукнула им о землю, заставляя замолчать.

Грубить хлебу, который разговаривает, ходит и ножами размахивает, как заправский китайский повар, – не самая умная затея. Яр, впрочем, и сам это понял, так как умолк, лишь лязгнул костяной челюстью напоследок.

А неунывающий Колобок уже прилаживал трофей на пояс.

– Ладно, не время прохлаждаться да лясы точить, тракт сам собой к нам не вывернет, – подвел итог Финист и, в последний раз оглядев место минувшего боя, продолжил путь.

Глава 6

На тракт мы вышли аккурат в тот час, когда я окончательно решила объявить всем местным комарам войну и затребовать у Яра помощи в этом несомненно благородном деле. Потому что желающих испить бессмертной кровушки оказалось просто неимоверное количество!

Финиста, что самое интересное, писклявые сволочи не замечали совершенно. Наоборот, словно, почуяв в колдуне соколиную кровь, стремились подальше убраться с его пути. Ну а подальше была я. Вот вам и здравствуйте…

Интересно, что они вообще здесь жрали, пока меня не было?

Тракт, представлявший собой широкую, крепко утоптанную дорогу, действительно был оживлен сверх меры. Мимо нас то в ту, то в другую сторону постоянно проезжали груженые телеги, а то и целые обозы.

Чтобы не вызывать лишних вопросов, посох вновь принял облик простой палки, а Колобка я взяла в руки. Тот каким-то образом умудрился втянуть в себя полностью руки и ноги и внешне стал неотличим от большой пышной булки. Ну а то, что булка была перевязана ремнем с ножами… мало ли как изволит себя развлечь девица в путешествии? Кто-то кукол наряжает, а я вот с хлебом балуюсь.

В общем, вид мы имели самый обычный и вскоре уже неспешно ехали в большой телеге, груженной вязанками соломы. Зачем в городе нужна солома, я не имела понятия, да и какая разница? Главное, что на этих вязанках получилось замечательно устроиться и дать отдых гудящим ногам.

Финист же, договорившийся с дедком-возницей об извозе, со всеми удобствами разместился рядом с ним. Причем, как оказалось, с двойной выгодой для себя, ибо после непродолжительной беседы о том, кто мы и куда идем, послышался звук выдергиваемой деревянной пробки и довольное:

– Хороша бражка у тебя, отец! До нутра теплом приятственным прошла.

– А то ж, – с готовностью отозвался дедок. – На меду да облепихе настоянная. Собственноручно изготовил, от старухи своей скрывая.

Тихонько хмыкнув, я прикрыла глаза. Уютно пахло соломой, было мягко и тепло, а легкий ветерок освежал лицо. Негромкие голоса мужчин все больше сливались в однообразный гул, и я сама не заметила, как задремала, убаюканная покачивающейся и поскрипывающей телегой.

Разбудил меня Финист, легонько тряхнув за плечо:

– Просыпайся, Марья. Ворота Береславля близко.

Чувствуя себя бодрой и отдохнувшей, я со вкусом потянулась и посмотрела из-за спины Финиста вперед. Ого!

Столица Тричетвертого царства впечатляла. Не так, как Китеж-град, а по-своему. В отличие от города на воде Береславль во всю ширь растянулся на возвышенности среди полей. Стены его были крепкими и высокими, перемежаясь с мощными башнями, а за ними виднелись крыши домов, покрытые красной и серой черепицей. Дорога же, по которой мы ехали, оканчивалась у огромных кованых ворот.

– Ну что, сопутники, – донесся голос деда-возницы. Судя по его голосу, пока я спала, тот еще не раз прикладывался к своей бражке. – В город-то со мной въедете аль своим ходом?

– С тобой, коли против не будешь, – отозвался Финист. – К чему ноги бить?

Так, на телеге, мы и миновали ворота, совершенно не заинтересовав стражу, а на городской площади тепло распрощались с дедом Кузьмой.

– Коль надобность появится, так ты Кузьму Матвеича на рынке поспрошай. Меня там каждый знает. Чем смогу, помогу. Уж больно с тебя компания приятственная, – напутствовал Финиста тот и повернул телегу в сторону центра города.

– А мы с тобой на ночлег устраиваться пойдем, – провожая деда взглядом, сказал колдун. – Есть тут место хорошее, где я всегда останавливаюсь, как дорога в Береславль приведет. Кормят вкусно, поят крепко, вопросов не задают. А еще там диво одно есть.

– Это какое? – полюбопытствовала я.

– Гусли-самогуды. – Финист, словно что-то вспоминая, улыбнулся. – Чего ни задумаешь, вмиг сыграют. А люди и довольны. Песни поют да радуются.

– Местный аналог караоке, значит, – тихо сказала я сама себе и еще больше заинтересовалась.

Разрекламированная Финистом корчма оказалась совсем недалеко. Она расположилась в правильном месте: совсем близко от ворот и, соответственно, от главной дороги. Так что приезжающим купцам, которые искали место для ночлега, и плутать по городу не приходилось.

Большое двухэтажное здание из толстенных бревен с вывеской «Дуб и желудь» встретило нас умопомрачительными запахами жареного мяса, грибов и хлеба. Я покрепче прижала к себе Колобка, который начал явственно и с подозрением принюхиваться.

В хорошо освещенном помещении было людно. По самому центру зала стоял огромный длинный стол, за которым на лавках сидел простой люд и потчевал себя кашами, мясом, супами, запивая все это брагой, пивом, квасом и разными сбитнями. Тут были и местные мастеровые, и какие-то воины в кольчугах, и простые торговцы.

А вдоль стен стояли столы поменьше, за которыми расположились те, кто побогаче. Купцы в дорогих расшитых одеждах чинно ужинали и вели деловые беседы.

Там-то, за одним из небольших столиков, мы с Финистом и устроились.

– Финист! – Мы едва успели опуститься на лавку, как к столу подошел высокий крупный мужик с рыжей бородой и повязанным поверх одежды фартуком. – Давненько не видывал тебя. По делам аль по-простому заехал?

– Здравствуй, здравствуй, Прокоп. – Финист поднялся из-за стола, и они крепко обнялись. Колдун аж крякнул от натуги, выдерживая медвежьи объятья. – Марья, – Финист обернулся ко мне, – Прокоп, мой старый знакомец и хозяин этой корчмы.

– Очень приятно, – несмело сказала я, пытаясь сообразить, сколько надо качаться в спортзале и есть протеина, чтобы добиться такого же размаха плеч. – А я Марья… в общем, просто Марья.

– И тебе, девица, здравствовать, – пробасил Прокоп. – Устали небось с дороги? Чего пожелаете? Вмиг исполню, как для самых дорогих гостей!

– Нам бы поесть. И ночлег тоже желателен, – откликнулся Финист.

– Все будет, – заверил хозяин корчмы. – Сей же час пошлю Глашку комнаты готовить. Кушать чего изволите?

Финист на мгновение задумался, а потом прихлопнул по столу ладонью:

– Неси-ка мне, Прокоп, жаркое в горшке. Да чтоб зелени побольше и мясо понежней. Соусов заморских не забудь да пива кувшин. Пирогов положи, соленостей всяких – огурчиков моченых, черемши, помидорчиков солененьких со щавелем. А на закуску полкруга овечьего сыра и хлеба каравай.

– А ваш-то что? Зачерствел в дороге? – Прокоп бросил взгляд на неподвижного Колобка, которого я поместила рядом на скамеечке. – Так могу в печи разогреть…

– Не надо! – торопливо перебила я. – Это… это не мой хлеб!

– А чей же? – удивился Прокоп.

– Я его к бабушке несу. Она кроме него никакой иной есть не хочет! – выпалила я первое, что пришло в голову.

– Хм, ну ладно. – Хозяин корчмы почесал голову, но больше вопросов задавать не стал. – Так что ты пожелаешь?

– А у вас борщ есть? – озвучила я самое аппетитное, на что упал взгляд у сидящих за соседним столом купцов.

– В миске аль в горшочке? – тут же осведомился Прокоп. – С говядиной или свининой? На косточке или мякоть? Сметанкой али сливками побелить? Гренки с хреном еще предложить имею…

От перечисленных вариантов рот мгновенно наполнился голодной слюной, и я сглотнула. После чего, не в силах выбрать сама, решила;

– Неси на свой вкус.

Хозяин кивнул и, напоследок подмигнув Финисту, отошел.

А вскоре я уже за обе щеки уминала вкуснейший наваристый борщ вприкуску с пикантно-острыми и душистыми гренками. Ну а Финист, демонстрируя какой-то совершенно нечеловеческий аппетит, поглощал огромные порции мяса с гарнирами и соленьями. Причем управился со всем вышеотмеченным едва ли не быстрее, чем я с одной своей тарелкой!

После того как с едой было покончено, Финист чуть ослабил пояс, с довольным вздохом откинувшись на спинку стула. За окном уже окончательно стемнело.

И вот тут-то и наступило время того самого, обещанного им дива-развлечения. На наших глазах хозяин корчмы вынес в зал большие, резные, темного дерева гусли и положил их аккуратно на свободный от посетителей стол.

– А вот, гости дорогие, гусли-самогуды, на радость вам да на потеху! – гордо произнес он и отошел в сторону.

За столами оживились, зашептались. Из-за стоящего у окна стола поднялся дородный купец, степенно огладил бороду, кашлянул и сказал басом:

– Ну что, почтенные, я начну, коль никто не против?

– Да кто ж против-то! Давай, Невзор Радиславович! Супротив тебя тут нет знатнее… Побалуй себя, купец почтенный… – донеслось из-за столов.

Еще раз кашлянув, купец нахмурил брови, и гусли тотчас отозвались мелодичным переливом.

– Летят у-утки… – затянул басом купец. – Летят у-у-утки-и!

Гусли подхватили мелодию и из-за столов пришел немедленный ответ;

– И два гу-у-уся!

– Ох, кого люблю, кого люблю, – продолжил купец, и все в зале подхватили:

– Недожду-уся!

Песни потекли плавно, одна за другой. Я тоже начала подпевать, что знала. «Во поле березка стояла» да «Ой, мороз, мороз».

Народ разошелся. Много ль надо русскому человеку? Полный стол, дружеское плечо да душевная песня.

Но в одну из пауз между сменой исполнителей хозяин вдруг хлопнул в ладоши, призывая всех ко вниманию, и неожиданно повернулся к нам с Финистом:

– Гости дорогие! Тут средь нас друг мой сидит, Финистом Соколом прозываемый. Да не один сидит, а с девицею своею! Попросим, други, спеть красавицу? У такой, поди, голосок получше наших будет да понежнее. – Он поклонился мне. – Уважь народ, свет-Марья, сделай милость!

За столами примолкли, все взгляды обратились на нас. Я почувствовала, что краснею.

– Я не умею петь, – жалобно прошептала я ухмыляющемуся Финисту. – И песен ваших не знаю!

– Отказываться нехорошо, – тихо ответил тот. – Людей обидишь. А песни пой, какие знаешь, гусли мелодию подхватят.

Гхм? Ну ладно. Вы хотите песен, их есть у меня… наверное.

Я несмело поднялась из-за стола, собирая в кулак остатки храбрости. Чего бы такого спеть-то?

В голову как назло лезла исключительно «Голубая луна», но ее местная публика вряд ли оценит.

И тут, словно поймав мою ускользающую мысль, гусли медленно зазвучали мягким перебором, а песня сама по себе полилась:

 
Черный во-орон, что ж ты вьео-ошься
Над моею головой?
Ты добы-ычи не дожде-ешься,
Черный ворон, я не твой!
 

Конечно, ее я знала не очень хорошо и кое-где привирала, но кому здесь было меня поправлять? Так что все просто слушали. И слушали, кстати сказать, очень внимательно – в корчме стояла полная тишина. Это было приятно, и, сама не заметив, я даже увлеклась.

Вот кто-то из гостей смял в руке шапку, прижав ее к глазам, пряча выступившие слезы. Вот кто-то тихонько начал подпевать припев. Вдохновила людей песня!

Ну а меня такое повышенное внимание вдохновило на продолжение. Вслед за казачьей народной песней я, как смогла, исполнила романс «Мой костер в тумане светит», а потом хорошо зашли и «Как упоительны в России вечера». И пусть многие слова местной публике были незнакомы, принимали они меня на ура. Тут ведь не слова важны, а смысл. Ну и, скажу без ложной скромности, манера исполнения.

А я старалась. Чужое внимание всегда приятно. Особенно когда здровенные мужики, видавшие виды, откровенно пускали слезу да орали, требуя еще песен. А уж когда припев «То-олько-о рюмка водки на столе-е-е!» вместе со всей корчмой начал даже Колобок подпевать, и вовсе стало ясно: караоке удалось.

Остановилась я лишь тогда, когда голос уже охрип, а гусли несмело начали выдавать знакомые рифы «Deep Purple». Сообразив, что до «Smoke on the Water» в этом мире музыкальный прогресс еще не дошел, я с усилием прогнала мелодию из своей головы и низко поклонилась присутствующим. Гусли замолчали.

А потом грянули такие аплодисменты, что я от неожиданности чуть не подскочила на месте. Люди хлопали, стучали по столам, топали и вообще всячески выражали свой восторг.

Из-за своего стола вновь поднялся могучий Невзор Радиславович и самолично поднес мне кубок, доверху наполненный красным вином.

– Испей, дева, из моего кубка! – пробасил он. – Уж порадовала так порадовала!

Предложение было весьма кстати, так что я приложилась к кубку и в несколько глотков его осушила, даже не ощутив крепости. Пересохшее горло с радостью приняло купцово подношение. А потом и подношение Прокопа в виде пузатого кувшина с тем же вином.

Большую часть кувшина, конечно, выдул Финист, но мне и оставшегося хватило. Уже вскоре в голове зашумело, а лица вокруг стали расплываться. Но разве нормального студента такое состояние испугает? Ха!

Так что я продолжила этот вечер, старательно подпевая всем, кто решил выступить после меня. А потом и в пляс с другими гостями пустилась.

Закончилось все на том, что я пыталась объяснить и продемонстрировать народу, что «тверк» – это такой танец, а вовсе не «ух ты, срамота какая». Финист проводил меня наверх, в гостевую комнату, где я и рухнула в мягкую постель, стащив с себя из последних сил сарафан. И, счастливо миновав стадию летающих вертолетиков, практически моментально заснула.

Вот только сон оказался странный. И тревожный.

Мне снилось, что я иду сквозь туман, ступая по мокрой траве. Свет из глазниц черепа на посохе был не в силах пробить окружающую хмарь. При этом сарафан на мне был сухой, чего не скажешь о босых ногах.

Куда я шла? Зачем? Ответа не было. Но я точно знала, что мне жизненно необходимо выбраться из этого проклятого тумана.

Вокруг, в неверном свете полной луны, из тумана то и дело появлялись знакомые лица, словно сотканные из водяной мороси. Наволод, Василиса, Финист… Даже Костопрах показался на мгновение и поманил куда-то иссохшей кистью.

Но я шла вперед. И время словно остановилось. Только туман, светящийся посох и тщетные попытки найти место, где меня… ждут?

– Не оглядывайся, Марья, – проскрипел вдруг Яр. – Что оставишь позади, то явится впереди. Не оглядывайся…

И впереди, сквозь хмарь, медленно, но верно вырастал огромный темный холм со странным строением на пологой вершине. Проклятый туман клубился у его подножья, не в силах подняться выше, словно останавливаемый невидимым препятствием.

Замок? Но чей? Или не замок это? А… храм?

Кукареку-у-у!!!

Голос утреннего петуха разметал и туман, и тусклую луну, и сам странный холм в клочья.

Я открыла глаза.

Судя по всему, солнце встало совсем недавно. Его лучи еще не выгнали ночную прохладу, так что вылезать из-под теплого одеяла не хотелось совершенно.

Однако, несмотря на это и на чудной сон, я чувствовала себя отдохнувшей. Вопреки опасениям голова после вчерашнего не болела, а, наоборот, была восхитительно ясной.

– Хорошее вино у Прокопа, – сказала я себе. – Натуральное. Никакого похмелья. Это вам не…

Тут я сбилась, так как в винах своего мира ориентировалась не особо хорошо.

Время терять не хотелось, поэтому, как ни манили теплое одеяло да мягкая перина, я встала, прошла в незамеченную с вечера смежную комнатку, где обнаружила рукомойник и прочие сантехнические радости. Попользовавшись ими и умывшись холодной водой, я быстро оделась и, подхватив посох, вышла из комнаты.

Когда я спустилась вниз, обнаружила, что в большом зале корчмы практически никого нет. Только за одним из столов сидели два купца, быстро доедая что-то из небольших горшочков. Торопились, видно, по своим торговым делам, стараясь покинуть город, как только по утреннему времени откроют ворота.

Мне вежливо кивнули, как своей знакомой, и жестом пригласили присоединиться к трапезе. Я вежливо улыбнулась и отрицательно качнула головой, отказываясь. Купцы вновь склонились над своими исходящими паром горшочками, а я села за свободный стол.

– Ай, и рано поднялась, свет-Марья! – раздался голос Прокопа, и сам он, огромный и добродушный, вышел из-за своей стойки. – А вот яишенкой тебя побалую. Яички свежие, только из-под курицы…

– И меня заодно побалуй! – раздался веселый голос.

Я обернулась и увидела спускающегося по лестнице Финиста. Тот тоже был собран, с дорожной сумкой на плече.

– Доброе утро, – поздоровалась я, когда колдун присел за мой стол. – А Колобок где?

Финист кивнул в ответ и ухмыльнулся:

– Умаялся вчера, бедняга. И пел, и плясал наравне со всеми.

– И никто не удивился? – Я недоверчиво хмыкнула.

– Поначалу было дело, а потом на него рукой махнули. Подумаешь, булка пляшет. Эка невидаль! А вот пить наш Колобок не умеет. – Финист засмеялся. – Хотя и честно попробовал.

Тем временем к нам вернулся Прокоп с огромной шкварчащей сковородой, источающей потрясающие ароматы яичницы и бекона, крынкой молока и свежими пышными плюшками. То, что нужно, для начала прекрасного дня! Жаль, что они тут про кофе ничего не знают. Но я была готова с этим смириться.

– Я тут, пока ты… в общем, пока ты местный люд своими танцами нервировала, с купцами пообщался, – подождав, пока хозяин корчмы поставил перед нами завтрак и отошел, произнес Финист. – Ты ж вроде к Баюну в Лукоморье собиралась?

Я кивнула.

– Так вот, в те места мало кто из больших купцов ходит. Торговля маленькая, Кощеево царство близко, да и дороги неспокойны. Но одного нашел. Мстиславом звать. Он здесь не ночевал, но согласился взять тебя в обоз. С ним доедешь до…

Договорить Финист не успел.

Дверь в корчму распахнулась от сильного толчка, и в проеме появилась высокая фигура. Утреннее солнце светило прямо в глаза, поэтому я не сразу рассмотрела того, кто зашел.

Зато рассмотрел Финист. И радостно крикнул.

– О! Здравствуй, Наволод!

– И тебе не хворать, Финист, – отозвался знакомый голос, от которого мое сердце застучало так сильно, что, казалось, решило отправиться погулять отдельно от хозяйки.

Яр сдавленно выдохнул.

Я попыталась сказать что-то такое остроумное и язвительное, но во рту почему-то пересохло, и ничего кроме «а мы тут сидим, плюшками балуемся», причем сказанного исключительно голосом Ливанова-Карлсона, на ум не приходило.

Дверь за Белогором закрылась. Он каким-то особым взглядом посмотрел на завтракающих купцов. Да так, что те, до этого момента с любопытством разглядывающие раннего гостя, как по команде, уткнулись в свои горшочки, всем видом демонстрируя, что их тут и вообще нет.

Белогор не спеша подошел к нашему столу.

– Присядешь? – осведомился Финист, цепляя на деревянную двузубую вилку знатный такой кусок яичницы. – А то и позавтракай с нами. Мы вчера с Марьей уж очень умаялись.

– Умаялись, значит?

Белогор улыбнулся широко, белозубо, и мое сердце испуганно сжалось. Потому что я прекрасно знала, что последует за этой улыбкой. Так широко улыбался облик Белогора только тогда, когда Наволод был исключительно зол. А потом он широко шагнул, огибая стол…

Самого замаха и удара я не заметила. Вот только что сидел тут Финист. Хрясь! И нет Финиста, только вилка с наколотой на нее яичницей шлепнулась на пол, а сам Сокол уже кубарем отлетел в сторону купцов. Те, увидев, чем все оборачивается, похватали шапки да сумки и со всех ног рванули к выходу.

А Финист не спеша поднялся. Потрогал рукой челюсть и ухмыльнулся.

– Драка с утра? Гм, даже примета на этот счет была какая-то… – сказал он, не спуская взгляда с Белогора, который с самым недружелюбным видом пошел к нему, отшвырнув по пути опрокинутый стул.

Финист хрустнул пальцами, сжал кулаки и уточнил:

– Без колдовства?

Белогор не ответил, а с ходу попытался повторить свой удар. Вот только Финист был готов к этому. Кулак с шумом пронесся мимо его лица, а ответный удар в грудь заставил Белогора с шумом выдохнуть и отступить на полшага.

– Вот это по-нашему! – обрадовался неизвестно чему Финист и, в свою очередь, налетел на Белогора.

…Когда сломался первый стол от падения на него сразу двух сцепившихся тел, моя оторопь внезапно прошла.

– Прекратите! Вы! Оба! Хватит!

Но меня никто не слушал. Оба колдуна явно вошли во вкус, и создалось полное впечатление, что, собственно, причина драки их уже занимает мало. Колдовство они, по молчаливому согласию, действительно не использовали. А вот трактирную мебель – сколько угодно! Стульями ведь так удобно кидаться! А еще они здорово и красиво разлетаются в щепки от соприкосновения с организмом противника.

Однако такое положение вещей совершенно не понравилось Прокопу, который как раз выскочил из своей кухни и теперь ошалело смотрел на разворачивающееся побоище. Его оторопь прошла, когда он едва увернулся от одного из горшков, как оказалось, с кашей, недоеденной купцом. Горшок вдребезги разлетелся за его спиной, попутно разбив висящее на стене декоративное блюдо.

– А ну, стоп! – рявкнул Прокоп так, что у меня заложило уши, а оба колдуна застыли в самых неестественных позах, держа друг друга за рубахи и одновременно замахнувшись кулаками. – Мое заведение громить?! Да я вам…

Что именно «он им», дослушать не удалось, так как Прокоп, подхватив откуда-то здоровенную дубинку, одним прыжком миновал стойку и кинулся на обоих колдунов!

И вот это их отрезвило. Взмах руки Финиста, и ударившая тугая струя ветра заставила разозленного хозяина остановиться и даже пригнуться. Свечная люстра под закопченным потолком закачалась, грозя упасть. Волосы Белогора на одно неуловимое мгновение изменили свой цвет на пепельный, глаза сверкнули зеленым, а сквозь человеческое лицо проступила личина Наволода. Мертвый огонь небольшим таким костерком вспыхнул в его правой руке.

Но, как ни странно, хозяина это не впечатлило. Он не смог совладать с дующим прямо на него ветром, зато просто взял и швырнул дубинку в сторону колдунов, крикнув:

– Эй, дубинка из мешка! Наломай-ка им бока!

И дубинка послушалась! Она не упала на пол, да и ветер Финиста был ей нипочем. Ожившая деревяшка взлетела повыше и бросилась на обоих колдунов, раздавая крепкие удары то одному, то другому.

– Да только тебя не хватало! – в сердцах воскликнул Финист, получив увесистый тычок под ребра и отмахиваясь от летающей дубинки стулом. – А ты чего ворон считаешь? – рявкнул он в сторону Белогора, который с тем же успехом пытался отмахнуться небольшой лавкой.

– Жалко палку! – отозвался он. – Сгорит ведь!

– Эй, Прокоп! – снова заорал Финист. – Убери ты ее! Не будем мы больше! Не будем!

– Во всяком случае, не здесь! – добавил Белогор, уклоняясь от удара в голову.

Ветер давно стих, и Прокоп еще пару мгновений наслаждался видом двух скачущих колдунов. Я даже несколько заволновалась за его заведение. Ведь эта парочка, случись им рассердиться всерьез, раскатает его корчму по бревнышку и не поморщится.

– Эй, дубинка, вышел срок! Залезай опять в мешок! – наконец приказал хозяин корчмы, и дубинка тотчас прекратила экзекуцию, со свистом улетев обратно за стойку, где и затихла.

А потом начались подсчеты убытков. Причем, называя суммы, Прокоп, как мне показалось, откровенно их удваивал, если не утраивал. С другой стороны, моральный ущерб заведению как-никак был нанесен. Вон как купцы-то усвистали.

Заплатил Белогор. Финист демонстративно вывернул пустые карманы, показывая, что денег у него нет. Про тугой кошель на поясе он случайно или нарочно забыл.

Наконец поломанная мебель была с ворчанием убрана кое-как хозяином, а мы втроем уселись за один из оставшихся целым столов. На проскакивающие между колдунами искры я старательно не обращала внимания. Не крушат все вокруг, уже хорошо.

Однако начать разговор не удалось.

– Меня будить?! – раздался вдруг сердитый голос со стороны лестницы.

Я перевела туда взгляд, гадая, кому еще тут не спится в такую рань, и с трудом удержалась от того, чтобы не открыть от удивления рот.

Наверху, покачиваясь, стоял Колобок. Но какой Колобок! Не Колобок, а, я бы сказала, Колобочище!

Во-первых, он стал раза в два, а то и в три больше. Во-вторых, еще недавно тонкие ручки сейчас просто бугрились мышцами, а на румяном хлебном теле заметно просвечивали кубики накачанного пресса.

Раздутый донельзя Колобок с некоторым трудом спустился с лестницы и вперевалочку подошел к нам.

– Что с тобой? – осторожно спросила я. – Ты как-то… изменился, что ль?

– Я на массе, – важно пояснил Колобок, забираясь на стул.

Сейчас его рост позволял свободно оглядеть столешницу.

– Вино? – понятливо усмехнулся Финист.

– Оно самое, – подтвердил Колобок. – Тесто-то у меня дрожжевое, вот и пошла реакция. Ненадолго только. К полудню вновь усохну. Да оно и к лучшему. Хожу словно в штаны наложил, которых у меня, собственно, и вовсе нет. Я за натуральный спорт, без допинга.

– Это еще кто? – спросил Белогор, во все глаза таращась на Колобка.

– Это Колобок, – представила я ему хлеб. – Мой верный спутник и помощник. Как, собственно, и Финист.

Колобок важно кивнул Белогору и тут же прикрыл глаза.

– Я подремлю еще, – зевнул он. – А то будят тут спозаранку всякие. А у меня похмелье.

Судя по лицу Белогора, он решил больше ничему не удивляться.

Тем временем в зале раздались музыкальные переливы. Я обернулась. Это Прокоп достал гусли-самогуды и положил их на стойку. Сам же стал собирать осколки и черепки разбитой посуды. Гусли играли что-то легкое, создавая общий музыкальный фон.

– Ты чего драку-то затеял? – Финист потер синяк на скуле и вопросительно взглянул на Белогора.

– Она моя невеста, – мрачно сообщил тот.

– А-а… – понимающе протянул Финист.

– Бывшая, – отрезала я.

– О-о? – Во взгляде Финиста промелькнуло любопытство.

– Марья…

– Я вернула ему кольцо, – намеренно не обращая на Белогора внимания, пояснила Соколу я. – И сейчас в очередной раз убедилась, что правильно сделала. Иначе у меня точно друзей не осталось бы. Прости за него. Ты столько мне помогал, спасал, а в итоге синяков отхватил от этого… неадеквата.

«Неадекват» резко выдохнул и повторил;

– Марья, нам надо поговорить. А перед Финистом я и сам извиниться могу, раз ошибся.

– Не бери в голову, все понимаю, – махнул рукой тот и ухмыльнулся. – Зато размялись как хорошо с утречка.

Ну вот типичный Финист! Любая драка ему в радость!

Но ладно он, Белогор-то, спрашивается, с чего завелся? Ревность показательную решил мне убедительно изобразить? Нашел способ! Кстати, по поводу «нашел»…

Я мрачно посмотрела на него:

– Что ты тут делаешь?

– За тобой пришел. – Белогор ответил мне уверенным взглядом. – Я ведь говорил, что найду, где бы ты ни была.

Значит, это был не сон! Мы действительно общались! И получается, он каким-то образом смог обойти защиту Карачуновой вьюги?

– Как? – нервно спросила я.

– Догадаться, что ты использовала зеркало Василисы для связи со мной, было несложно, – сказал Белогор. – Поэтому я пришел к ней. Но тебя там уже не было, только с Кощеем в очередной раз поругались. Они, конечно, отказались говорить, где ты сейчас, но в Китеже слишком много слухов ходило о том, как некая самозванка сбежала из города вместе с Финистом. Так что осталось только отыскать его.

– То есть сюда сейчас еще и Кощей прийти может? – обеспокоенно уточнил Яр, про которого я совсем забыла в суматохе.

И беспокойство его было весьма обоснованно. О вероятности того, что и отец может выследить Финиста, я до сего момента и не думала, но после слов посоха нервно обернулась на дверь. Да и Финист как-то разом нахмурился и вопросительно изогнул вспухшую бровь.

– Вряд ли. По крайней мере, не так быстро. – Белогор отрицательно качнул головой. – Я для поиска к Белоснежке заглянул и ее зеркало использовал. Кощеева же тарелочка без яблока не действует, а зеркало Василисы разбито, так что моим способом им воспользоваться не удастся. А выслеживать по духу – дело хлопотное.

Мы с Яром облегченно вздохнули. Значит, шанс скрыться от заботливых родственничков еще оставался. Главное, не терять времени, а то купец, с которым Финист договорился, без меня уедет.

– Вот и отлично. – Я начала подниматься с места. – В таком случае мне пора.

Внезапно какая-то неведомая сила мягко заставила сесть меня обратно за стол.

– Мы еще не поговорили, Марья, – произнес Белогор.

Устремленный на меня взгляд бывшего жениха был тверд и не оставлял сомнений: без задушевного разговора я из корчмы не выйду.

Вот ведь!

– Не думаю, что этот разговор что-то изменит, – хмуро сказала я.

– И все же ты должна выслушать объяснение тому, что видела, – с нажимом продолжал стоять на своем он.

Ничего не оставалось делать, как кивнуть.

– Хорошо. Я слушаю.

– К Морскому Царю я пришел за помощью и с надеждой стать союзниками, – заявил он. – Моргана сбежала, и нет гарантий, что она не попытается вновь захватить Медную гору. А после того, как ты исчезла, пропала связь с Источником Мертвой воды, что меня ослабило. Поначалу я думал, что смогу найти какой-то выход, что время еще есть, но буквально два дня назад вдруг почувствовал странный всплеск чужой силы у Источника Медной горы, после чего он стал нестабилен. Кто-то пытался обратиться к Мертвому огню!