Текст книги "Влюбиться на скорости (СИ)"
Автор книги: Наталья Семенова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Эпизод 10. Вера
Всю последнюю неделю Фил вел себя странно. Мы стали чаще ругаться, и два дня назад наговорили друг другу столько чуши, что до сих пор не разговариваем.
Я даже не помнила из-за чего мы поругались! Но хорошо запомнила, что он меня ужасно выбесил. Чем? Тоже не помню.
Вот и сегодня, в день маминого юбилея, этот придурок испортил мне настроение на весь вечер!
Вы только представьте! Зашёл весь такой самоуверенный в комнату, где мама издевалась над нами с Надей, и заявил с порога: "Привет, будущим красавицам!" Словно мы до преображения были страшилами. Словно красавицей меня можно считать только тогда, когда на мне толстый слой макияжа! Словно мы не ругались вовсе! Словно ему и не обязательно просить прощения!
А это его "я могу себя пересилить"! Что оно значит? Что ему противна даже мысль о поцелуе со мной? Но мы же все знаем, какой он бабник! Чем я отличаюсь от тех, кого он целовал до меня?
Это его вызов мне, да?
И я готова его принять!
По началу я находилась в компании брата и его девушки – они реально выглядят настолько влюблёнными, что тошнит. Или зависть берёт, не знаю! Мы развлекали гостей, мило беседовали с каждым из них, пока я не заметила Филиппа в компании молоденькой девушки. Наверное, чья-то дочь из знакомых моих родителей. В груди мгновенно разбушевался пожар. Вот уж кого он с удовольствием обслюнявит, да? И пересиливать себя не нужно! Козёл!
Я увидела недалеко от них Влада, сына одного из партнёров отца. Он редкостный засранец, не уважает никого вокруг и считает себя центром земли, но сейчас более чем подходит для моего плана.
Я гордо прошла мимо Филиппа, словно вовсе его не знала, взяла Влада за руку и, извинившись перед его собеседниками, потащила на импровизированный танцпол, в центре гостиной. Да-да, мимо этой сладкой парочки.
– Мм... Вер, – по-хозяйски притянул меня к себе Влад, – я тебя даже не сразу узнал. Такой хорошенькой стала...
– Заткнись и просто танцуй, Влад.
Если честно, меня тошнило от себя самой, но... Мне тоже хотелось сделать Филу больно. Если, конечно, он способен на ревность. Если он вообще ко мне что-то чувствует...
Я прижималась к Владу тесней, терпела его многозначительные усмешки и украдкой поглядывала в сторону Фила. Но этот придурок, словно и не видел, как мы прошли мимо него. Вскоре он отошёл от той девушки к кому-то другому, а затем и вовсе исчез из моего поля зрения. Мне стало ужасно обидно. Похоже, ему совсем нет дела до меня. Похоже, я и нужна ему была лишь тогда, когда его дела были плохи. А когда всё более или менее стабилизировалось, то нафига ему девчонка, которая язвит чаще, чем дышит, верно?
Я отлепилась от Влада и, не слушая его возмущения, направилась вон из гостиной. Хотелось запереться в своей комнате и не выходить оттуда миллион столетий. Но у лестницы наверх моё предплечье поймали чьи-то горячие пальцы.
Фил.
И выглядел он разъярённым.
Я уже хотела вырвать руку из его лап, но он дёрнул меня к себе и куда-то повёл. Не знаю, почему я не возмутилась. Нет, я его не боялась. Скорее, мне было интересно то, что он скажет.
Мы спустились в подземный гараж, Фил выпустил мою руку и повернулся ко мне спиной. Даже сквозь пиджак было заметно, как она напряжена. Голова опущена, руки сжаты в кулаки.
Интересно, что его так разозлило? Не уж то мой план сработал?
– Что происходит, Вер? – спросил он глухо.
– В каком смысле? – тоже поинтересовалась я невинно.
– Не строй из себя дуру! – резко развернулся он ко мне лицом, вонзив в меня свой яростный взгляд. – Мы с тобой друзья? Поэтому ты попёрлась танцевать с этим придурком? Прижималась к нему специально? Пожалуйста! Ты добилась того, чего хотела!
– А чего я хотела добиться?
– Вот не надо этого жеманства! Ты не такая!
– А какая? Не достаточно красивая, чтобы ты хотел меня поцеловать? Так, выходит? Так иди и облизывай ту девицу, с которой так мило общался! А то пересилить он себя может, ну надо же! Больно нужны мне твои поцелуи!
– Ты первая начала! Хотела друга – получите, распишитесь. Только вот я не понимаю, на хрена тогда вызывать мою ревность?
– Вот ещё! Я просто танцевала с интересным парнем!
– Интересным? Ты поэтому досадливо кривилась, когда он тебя лапал? Поэтому, потеряв меня из виду, бросила его на середине танца? Признай уже, что я тебе нравлюсь! И нравлюсь сильно...
– Не нравишься ты мне! – воскликнула я, когда Фил сделал шаг ко мне. – У меня аллергия на бабников, вообще-то!
– Разве, последний месяц я провожу время хоть с кем-то, кроме тебя? – продолжал он наступление, притесняя меня к стене. – Может быть, постоянно кому-то названиваю, или кто-то названивает мне? Вер, я почти целыми днями нахожусь у тебя на глазах! Наблюдаю за твоими тренировками, или же сам тренируюсь под твоим присмотром! Мы катаемся на мотоцикле, я рисую дурацкие плакаты, чтобы тебя поддержать, каждый день забираю тебя после школы! Ты даже во сне меня не оставляешь в покое! Я не хочу быть тебе просто другом! Ты и сама этого не хочешь. Так какого хрена, Вер, происходит?
– Не хочешь, значит? – прошипела я, оттолкнувшись от стены. – Тогда иди и скажи это той девице!
– Она сама ко мне подошла! Мы просто разговаривали!
– А я просто танцевала!
– Ни хрена не просто, – выдохнул он, сгребая меня в свои руки.
У меня сердце остановилось, когда его губы жадно впились в мои...
Здравствуй, мой первый в жизни поцелуй... Думала ли я, что ты будешь таким спонтанным, тревожным и лишающим здравого смысла? Словно он когда-то у меня был, ха-ха.
Филипп сильнее прижал меня к себе, и я сдалась. Расслабила губы, приоткрыла их, вдыхая в себя тяжёлый выдох Фила. Его дыхание жгло. Скользило огнём по венам, заставляя меня цепляться пальцами за плечи парня, который целовался ужасно круто. Профессионально, я бы сказала. Что не мудрено, верно?
Впрочем, сейчас мне об этом думать не хотелось. Слишком долго я мечтала об этом самом моменте. Представляла его в красках, желательно после признания в любви... Но что уж там. И так очень даже клёво. До щекоток в животе, до сбившегося напрочь дыхания, до чувства полёта – сладкого такого, будоражащего...
Но вот Фил прекратил поцелуй и прижался своим лбом к моему:
– И после этого ты продолжишь настаивать на том, что я тебе не нравлюсь?
Естественно! Ведь в твоём вопросе столько самодовольства! Но вслух я сказала другое:
– Поцелуй меня ещё раз и снова задай этот вопрос. Может быть отвечу...
– Язва, – усмехнулся он, обхватил пальцами мой затылок и вновь поцеловал.
Я в ответ обняла его руками за шею, прижимаясь всем телом к его. Голова кружилась, ноги едва меня держали, грудь, словно накачали гелием, чтобы я могла взлететь над землёй. Боже, поцелуи – это потрясающе! Так упоительно, так сладко и волнительно... Словами не передать.
И тут я услышала чьи-то шаги... Ну конечно, ни что хорошее не длится вечно!
Я оторвалась от Фила и посмотрела в сторону лестницы. Забавно, что из нас двоих ничего не заметил именно он. Словно наш поцелуй мог вскружить ему голову сильнее, чем мне. Глупость же.
Надя выглядела растерянной и расстроенной и уже хотела развернуться обратно, но я заставила её остановиться:
– Надь, у тебя что-то случилось?
Неужели умудрились поругаться с Сашкой? Но по какому поводу? Они же без ума друг от друга!
Надя присмотрелось к нам внимательнее, отчего я почувствовала неловкость – ведь мы с Филом до сих пор обнимались. Что она подумает?
– Филипп, – кинулась она к нему, – можешь отвезти меня домой? Пожалуйста!
Фил на это нахмурился:
– Что случилось?
– Просто отвези меня домой! Можешь или нет? – сорвалась она.
Похоже, Сашка неслабо так накосячил... И я полностью была на стороне Нади, пусть и не знала, что конкретно произошло. В смысле, парни в совершенстве умеют лажать, так что... Я быстро развернулась к ключнице на стене и сняла с неё ключи от маминого сидана. Вложила их в руку Филиппа, сказала от какой они машины, и тут мы все услышали голос Сашки, который звал Надю. Девушка не слабо так вздрогнула на это и взмолилась, чтобы Фил поторапливался.
– Он не погладит меня за это по головке, – покачал Фил головой, но всё же направился к машине. – Пойдём.
Не успели они забраться в салон, как в гараж ворвался Саша... О, он выглядел не счастливее самой Нади. Глаза болезненно блестели, на лице мука, беспокойство, сожаление и ещё много чего... Честно, я впервые видела своего брата столь эмоциональным. Ведь он всегда в совершенстве контролировал свои чувства...
Не знаю, зачем я встала у него на пути, женская солидарность, наверное, сработала. За что меня и оттолкнули грубо в сторону. Я не обиделась. А Саша тем временем сорвался вслед за машиной, взревел, как раненный зверь, когда она не остановилась, покинув гараж, и просто замер, как вкопанный.
Я не была бы собой, если бы не заметила:
– Так что ты натворил, братик? В кое-то веки я решила порадоваться за тебя, а тут...
– Заткнись, Вер! – взорвался он, с силой пнув колесо свой машины, у которой остановился. – Чёрт!
На мгновение мне показалось, что он сейчас сядет в тачку и поедет вдогонку за Надей, но мой брат явно задумал что-то другое. Он сорвался обратно к лестнице, и на его лице было столько гнева и ненависти, что я обязательно должна была узнать куда он направился!
Эпизод 11. Филипп
Не то, чтобы я был бездушной скотиной, но меня разрождало вынужденное расставание с Веркой. Потому я и не особо старался выведать у Надежды то, что произошло. Она ответила, что не хочет говорить об этом, и мне этого хватило. Потому что у самого были мысли о своих отношениях с одной маленькой язвой.
Эти двое сами разберутся, я уверен.
А вот моя девочка решила играть не честно. Да и когда она играла честно? Завралась настолько, что сама заблудилась в своих чувствах. Я – бабник? Если только в прошлой жизни. До новой встречи с ней.
И целовать её оказалось даже приятней, чем я представлял. А представлял я наши поцелуи очень красочно...
Друзья. Эта мысль с самого начала была абсурдной, но Верка, похоже, привыкла жить в постоянном отрицании чужих проявлений чувств. Привыкла язвить, вредничать, отпираться. Смастерила себе железобетонную стену защиты и разучилась жить без неё. Чтобы никто не смог обидеть, разочаровать.
И в какой-то степени я её понимал, да. Сам долгое время жил так, словно не боялся что-либо потерять. В том числе саму жизнь. Почему мне сразу так понравилось гонять на мотоциклах? Потому что это всегда бешенная скорость, адреналин, безумие. Никаких мыслей – только ты, мягкое сидение под задницей, дорога и стремление к конечной остановке. Какой бы она не случилась. Главное – гнать.
Но теперь всё в прошлом. Верка помогла мне разобраться в себе. Я ей отплачу тем же.
Вернувшись от Нади, я не нашёл среди гостей ни Веру, ни Саню. Но столкнулся с Людмилой Фёдоровной – выглядела она, не то потерянной, не то разочарованной. В ком? Интересный вопрос. Готов руку дать на отсечение, но в моё отсутствие что-то произошло в семье Троновых. Что-то нехорошее.
Я поднялся на второй этаж и свернул в сторону комнаты Сани. Постучал и вошёл. Тот соскочил с кровати и выжидательно уставился на меня.
– Не захотела говорить об этом, – выдохнул я, почувствовав стыд от того, что не постарался выведать из девчонки больше информации – таким подавленным выглядел мой друг. – Но я проследил, чтобы она благополучно зашла в подъезд.
– Спасибо, Фил, – тут же поник Саня, вновь опускаясь на кровать. – И не думай, я не злюсь на твою самодеятельность. Надя была в таком состоянии, в котором просто не услышала бы меня.
– Но что у вас произошло?
– Мой отец, – глухо выдохнул он. – Не забивай голову, я придумаю, как всё исправить.
– Может, посмотрим киноху? Или ещё чего?
– Прости, Фил, но мне хочется побыть одному.
– Понял, – кивнул я и через полминуты закрыл за собой дверь.
Я направился в отведённую мне комнату, гадая о том, где сейчас может быть Верка и известно ли ей больше подробностей. Что не говори, а их семья стала мне ближе за последнее время.
Дверь в её комнату была закрыта, но щель внизу подсвечивал тусклый свет. Я дернул ручку и обломился – заперто. Какого...
– Вер?
– Чего тебе? – донеслось с той стороны недовольно.
Чтоб её!
– Дверь открой.
– Зачем? Чтобы ты снова лез ко мне со своим языком?
– Верка, чтоб тебя! – начал я злиться. Иногда её придушить хотелось за то, что вылетает из её рта. Никакого коннекта языка с мозгами, ей Богу! – Хочешь, чтобы я её вынес? Так и скажи. Любишь ты, однако, доводить всё до крайности.
Я дернул ручку для убедительности и услышал, как она засеменила к двери:
– Ну ла-а-адно. Сейчас открою.
Господи, дай мне терпения!
Она распахнула дверь настежь с недовольной миной на лице, но тут же засмущалась от моего прямого взгляда и, взмахнув волосами, которые теперь были собраны в хвост, направилась к навесному креслу. Уселась в него, подтянув ноги под себя, и, избегая моего взгляда, выдала:
– Слушаю тебя, Филипп.
Я сцепил зубы и медленно закрыл дверь. Просто невыносимая! И как же мне нравится всё это чувствовать рядом с ней. Словно до этого я и не жил вовсе.
– Я благополучно довёз Надю до дома, если тебе интересно, – уселся я на край её кровати. – И сам, как видишь, на обратном пути не пострадал.
– Чудненько.
– Вер, серьёзно, что тут у вас произошло, пока меня не было? Саня разбит. Твоя мама тоже выглядит потерянной, что ли. Гости расходятся. Ты вон уже сменила наряд на домашнюю одежду... Каким боком твой отец причастен к ссоре Сани и Нади, знаешь?
– Знаю, – вздохнула она, словно снимая с себя маску отчуждённости. Её взгляд погрустнел, а уголки губ печально опустились. – Они оба как-то были замешаны в его бизнес-играх. Мама была в ярости, когда узнала об этом. Хороший же он подарок ей сделал на День Рождения. Кажется, они с папой здорово разругались. Дело в том, что Надя каким-то образом мешала папе купить какое-то здание. Бассейн, кажется. А Саше в это время запретили гонять на мотоциклах, и мама посоветовала ему найти девушку. Папа использовал её совет себе на пользу – предложил Саше увлечь собой Надю, чтобы она не мешалась у него под ногами. Конечно же, никто ни о чём не догадывался. Кроме папы. И сегодня он это всё ей рассказал, и, похоже, вывернул так, что Саша стал для Нади плохим. А на самом деле он её любит. Очень. Она та самая для него, понимаешь? И меня он любит, представляешь? – грустно улыбнулась она. – Следит за моими успехами, а я и не знала. Винила его в том, что из-за него меня не замечают. Он всё-всё высказал папе, заступился за меня. И мне заодно дал понять то, какой я глупой была...
– Видишь? Я был прав – твоё от тебя никуда не денется, как не отталкивай. Саня – хороший старший брат.
– Да... И мне очень жаль, что у них с Надей теперь проблемы из-за моего эгоиста-папы.
– Уверен, они их решат. – Я встал, снял с себя пиджак, потому что он начал меня раздражать, кинул его на кровать и закатал рукава рубашки. Подошёл ближе к Вере и, привалившись плечом к стене, спросил: – А с твоими проблемами что? Будешь их решать?
– А какие у меня проблемы? – глянула она на меня недоумённо.
– Скажешь их нет?
– Не понимаю, о чём ты, – раздражённо дернула она плечами, отвернувшись.
– Я расскажу тебе одну историю, Вер. О маленькой девочке, которую все вокруг любили. Ей желали самого лучшего, потому отправили учиться в престижную школу за границей. Ей там не понравилось, она хотела быть рядом с любимыми. Но вместо того, чтобы им так и сказать, девочка решила, что не нужна им. Она укрепилась в этом решении, когда всё же вернулась через долгое время, и увидела сколько внимания уделают другому ребёнку в её семье...
– Фил, – предостерегающе прошипела Вера.
– Нет-нет, Вер, послушай. Папа девочки за время её отсутствия увлёкся успехами старшего сына, я бы даже сказал, помешался на них. И как бы девочка не старалась напомнить ему о себе – ничего не выходило. И девочка задалась целью вообще никому не нравится. Так легче, верно? Показываешь сразу, что тебя невозможно любить, и потом не страдаешь оттого, что не любят. Вот только близкие видят девочку насквозь. Видят её доброту, упорство, отвагу, увлечённость и ранимость. Даже твой отец это видит, Вер, но пока погряз в собственных заморочках. Немного подзабыл, что значит иметь дочь. По сути, он просто человек, со своими недостатками. А кто без них, да? Но жажда его признания стала твоей проблемой, из-за которой ты отказывалась замечать, что твои близкие тебя любят. Так может пришла пора разрушить эту стену, Вер?
Её глаза блестели от слёз – я видел это в отражении тёмного окна. Она шмыгнула носом, смахнула рукой слёзы с глаз и, подтянув ноги, уткнулась лбом в колени. Я не хотел, чтобы она плакала, у меня самого сердце болезненно сжималось. Я опустился рядом с ней на корточки, вынудил её опустить ноги и заглянул в глаза:
– Что скажешь, моя язвочка?
– Я тоже их люблю. Всегда любила.
– Знаю. И показывать им свою любовь – не страшно. Потому что это взаимно.
– Я поняла тебя, Фил, – усмехнулась она, вновь шмыгнув носом. – Начну с Сашки. Ему как раз сейчас нужна поддержка.
– Умница. Хочешь, чтобы я тебя обнял?
– Конечно, нет! С чего бы? – фыркнула она в своём репертуаре. Не всё сразу, да?
Я закатил глаза к потолку – терпение, Фил, терпение. Или не спрашивать, когда и так знаешь ответ. Что ж, теперь придётся применить грубую силу. Ну, мы оба в этом виноваты. Я резко поднялся и, склонившись, буквально-таки выдернул Верку из кресла. Конечно же, она заверещала, как сирена. К счастью, у меня был брелок с выключателем.
Я изловчился и закрыл ей рот поцелуем, затем уронив нас на кровать. Вера задрожала подо мной, даже не думая вырываться. Что-что, а целоваться ей со мной нравится. Мне тоже. Такая трепетно-сладкая, сил нет... Так и хочется сжать её в своих руках до хруста костей.
Я целовал её с упоением, наслаждался её частым дыханием, дрожью... Конечно, я ей не нравлюсь, кто бы спорил, да? Но, чтобы искоренить из неё эту червоточину, что сидит у неё внутри и отравляет всё вокруг, потребуется время. Ни один и ни два часа, я боюсь. И не день. Как бы на это годы не ушли. Впрочем, я готов ждать столько, сколько потребуется.
Потому что она нужна мне. Такая, какая есть. Без прикрас. Вредная, колючая, язвительная, но такая трогательная девочка. Сейчас я отчётливо понимал, что она именно та, которую я неосознанно искал всегда.
Кто бы мог подумать, правда?
Эпизод 12. Вера
Саша был абсолютно раздавлен. Надя не хотела с ним ни разговаривать, ни видеть его. Она не появлялась в институте, не ходила на тренировки по плаванию и не посещала репетиции театрального факультатива. А он сходил с ума от невозможности узнать, что с ней.
В конце концов, он тоже заперся в доме и никуда не ходил.
Я была рядом.
Не подумайте, я не использовала его горе, чтобы избегать оставаться наедине с Филиппом и его сводящими с ума поцелуями. Просто ни к чему хорошему они не приведут. Фил разобьёт мне сердце. Поэтому находиться с ним рядом нужно по минимуму. И пусть моё сердце категорически против, зато разум упрямо стоит на своём. И я благодарна ему за то, что он сильнее этой мышечной размазни.
Мы с Сашей сблизились за это время. Играли в баскетбол, смотрели кино, обсуждали то, что мог наговорить Наде наш отец и то, как это исправить. Саша уже успел пообещать отцу, что всерьёз откажется от мотоциклов и сосредоточится на баскетболе, если он отремонтирует бассейн и оставит его, как есть. К слову сказать, папа и моими спортивными успехами начал интересоваться. То есть, вот оно! Случилось. Но я не чувствовала ни радости, ни превосходства. Мне по-настоящему стало всё равно, что он думает о моей игре в баскетбол. Потому что я любила её, игру, вопреки всему, а не в надежде, что меня заметит собственный отец. Спасибо за это осознание одному умному засранцу, который в совершенстве умеет кружить голову своими поцелуями.
Ну вот опять я думаю о его губах!
Бесит.
На Грязные, кстати, в эти дни Филу приходилось ездить одному. Я разрывалась, потому что хотела его поддержать, но и брата совсем одного оставить не могла. Приходилось выбирать, а Фил и тут мне покоя не давал, потому что, чёрт возьми, понимал меня и говорил, что я всё делаю правильно. Называл меня любящей сестрой. Засранец, говорю же. Умный, чувствующий и крышесносно-целующийся засранец.
Вот и сейчас он сидел напротив и как бы говорил взглядом: да, я знаю, что ты думаешь обо мне, я тоже думаю о тебе.
Придурок.
– Когда у тебя следующая игра, Вера? – спросил папа, разрывая наши с Филиппом гляделки.
Я поймала улыбку мамы, услышала, как беззлобно усмехнулся Саша, и посмотрела на отца:
– Следующая – выездная. Не в нашей школе.
– Я в курсе, что значит "выездная", Вера. Когда?
– Двадцать четвёртого декабря. В гимназии имени Попова.
– Надя... – вдруг выдохнул Саша и ответил на звонок. Кажется, все за столом превратились в молчание и сплошной сгусток напряжения. Даже папа. – Елена Владимировна, здравствуйте... Вышла из дома? За хлебом... Спасибо, Елена Владимировна, скоро буду. – Саша положил трубку и посмотрел на маму: – Спасибо за ужин, мам. Думаю, сегодня меня можно не ждать.
Он резко поднялся из-за стола и направился к подземному гаражу. Кажется, именно тогда-то все и выдохнули. А у меня самой аж голова закружилась от долгожданного глотка кислорода.
– Не могу я понять, чем она его так зацепила, – пожаловался папа глухо.
– Любовь, дорогой мой, не требует объяснений, – насмешливо-холодно откликнулась мама. Она всё ещё наказывала его за то, что он вздумал манипулировать чужими жизнями. Жизнью собственно сына. – Она либо есть, либо её нет. А твой сын абсолютно точно любит. Поэтому перестань пытаться понять, а просто прими это, как факт.
Папа хмыкнул, но ничего не сказал, а я отложила приборы и тоже поднялась из-за стола:
– Спасибо за ужин.
– На здоровье, милая, – тепло откликнулась мама.
Филипп нагнал меня у лестницы:
– Раз у Сани всё на мази, предлагаю тебе поехать сегодня со мной на Грязные. Ещё немного – и я смогу вернуть квартиру.
– Ну не зна-а-ю, – сделала я вид, что задумалась, а внутри всё задрожало от предвкушения прокатиться с Ним на мотоцикле. – Я думала посмотреть какой-нибудь фильм...
– Ясно, язва, – усмехнулся он и, схватив меня за руку, повёл к главному выходу.
Каков наглец, а? И как прекратить из-за этого улыбаться, словно меня стукнули по голове огромным розовым леденцом в виде трости?
Через полчаса мы въехали через специальный вход в ангар Грязных.
Меня уже здесь узнавали и, приветствуя, жаловались на то, что меня давно не было видно. Я привычно язвила в ответ. Впрочем, многие уже давно не обращали на это внимания. Кому-то это даже нравилось. Я имею ввиду, в противном таком ключе нравилось. Игорю. Вот кому я грубила по-настоящему, но он, словно тащился от этого.
И конечно же, Фил его осаждал.
Вот и сейчас он завёл меня за спину и с холодком в голосе сказал этому уроду:
– Ты бы лучше готовился к гонке, Игорь. Не долго тебе осталось выигрывать.
Парень сузил глаза и усмехнулся:
– Серьёзно считаешь, что победишь в гонке со мной?
– Именно так, – кивнул Фил.
– А когда она будет? Ты же только и делаешь, что избегаешь встречи со мной на трассе.
Фил сделал шаг вперёд:
– Если мы с тобой встретимся, то только для того, чтобы сыграть по-крупному. Я верну свою квартиру, я тебе обещал, помнишь?
– Так дело стало за ставкой? – наигранно удивился тот. – Не хватает деньжат? Так всё решаемо, Филипп. Слушайте все! – сделал он шаг назад и начал крутиться по кругу: – Я вызываю на "дуэль" нашего дорогого Филиппа! Ставлю на кон квартиру, которую выиграл у него же, а он... Ты, Филипп, – остановившись, посмотрел он на Фила, – когда проиграешь, отдашь мне свой модный байк и... её! – его рука взлетела, а указательный палец тыкнул в меня.
Что-что?
– А так можно? – не удержалась я от вопроса.
– Это Грязные, детка, – ухмыльнулся Игорь. – Здесь можно всё!
– Мы согласны! – воодушевлённо воскликнула я.
– Нет, – тут же отрезал Фил, посмотрев на меня безумным взглядом. – Вер, ты сбрендила?
Я подошла к нему, обхватила ладонями его скулы и зашептала так, чтобы меня слышал только он:
– Это же наш шанс, Фил. Мы же стримились именно к этому...
– Я могу проиграть, идиотка, разве, не понимаешь? – процедил он сквозь зубы.
За идиотку ты мне ещё ответишь, а пока...
– Не можешь. Ты знаешь трассу, знаешь свой байк. Ты тренировался для этой схватки, помнишь? Вернёшь квартиру, как и хотел! Мне ничего не угрожает, потому что ты выиграешь. Лёгкие деньги!
– Те парни на баскетбольной площадке говорили так же, помнишь? И проиграли.
– Потому что у них не было нас, Фил, – закатила я глаза. – А у нас есть мы и вера друг в друга, так? Так. Я знаю, что ты готов, Филипп. – Я прижалась своим лбом к его и твёрдо повторила: – Ты. Готов.
– Верка... – покачал он головой, зажмурившись, а затем порывисто меня обнял.
– Прощальные объятия – то, что нужно! – расхохотался урод-Игорь.
Фил выпустил меня из рук и бросил на него угрожающий взгляд:
– Не в этот раз, кретин. Я принимаю твой вызов!
Игорь вновь расхохотался, как больной, и даже попрыгал на месте от восторга, а затем послал мне воздушный поцелуй. Дебил.
– Трасса свободная – идём!
Возле меня появилась Настя, девушка, фанатевшая от гонок и не пропустившая ни одной из них, и потянула к трибунам, но я успела поцеловать Фила в щёку и тихо пожелать ему удачи. Мы не отрывали глаз друг от друга, пока я не заняла место на лавке. Вот тогда, Фил, словно отмер и направился к нашему байку.
Волновалась ли я? Переживала ли о том, что могу стать добычей для больного урода? Ни капельки! Думайте, что хотите, но я точно знала, что Филипп победит. Не может не победить.
Судьёй выступал один из завсегдатаев, стыдно, но я не помнила его имени. Хороший такой мужик, справедливый. Он, кстати, частенько судил гонки.
Парни одели на себя защиту, шлемы и покатили свои байки к стартовой линии. Я видела, как Фил был напряжён, а вот Игорь, наоборот, чувствовал себя расслабленно. Именно поэтому он и проиграет. Он ужасно недооценивает своего противника. Фил уже давно не тот сумасшедший гонщик без мыслей в голове. Он изменился, повзрослел даже.
Взревели моторы, прозвучал сигнал к гонке. Первый, второй... третий! Байки сорвались с мест и помчались на бешенной скорости по неровной трассе в погоне за победой. Я соскочила с места и вцепилась пальцами в ограждение.
Первый круг Фил отставал от Игоря на долю секунды. На втором – вырвался вперёд. А на третьем случилось непредвиденное... Грязные назывались Грязными лишь из-за баснословных ставок, сами участники всегда играли честно. Непреложное правило, если не хочешь, чтобы тебя с позором выперли отсюда. Наверное, Игорь психанул, испугался, что проиграет и, возможно, думал, что его низкий финт не будет заметен со стороны, да и на такой скорости. Но вот его рука на секунду оторвалась от руля, а в следующий миг мотоцикл Фила немного повело, что позволило Игорю его тут же обогнать.
– Этот урод что-то сделал! – заорала я, тыча пальцем в Игоря. – Он играет не честно!
Мужчина-судья лишь пожал плечами, продолжая наблюдать, то за гонкой, то за секундомером.
Я тоже вновь вонзила свой взгляд в Фила. Он сумел выровнять свой байк, но теперь здорово так отставал от Игоря. А это последний круг! Он просто не успеет нагнать этого козла!
И тогда Фил решил пойти на опасный манёвр...
Вот здесь я и начала по-настоящему волноваться.
У меня пальцы онемели, пока я наблюдала, как Филипп на всей скорости вознамерился зайти на нижний поворот. Тот, из которого при такой ширине трассы вырулить почти нереально... Если сделать это слишком резко, то ты просто потеряешь управление над байком, перевернёшься, и гонке конец. Если выруливать плавно – здравствуй бетонное ограждение! Оно слишком близко для того, чтобы у тебя хватило времени выйти на прямую.
Фил, если ты остаешься в живых, то я тебя убью!
Кажется, всё вокруг замолкает, когда Фил входит в поворот, обгоняя на нём соперника. Я перестаю слышать даже рёв моторов. Лишь бешено громкий стук собственного сердца в ушах. Набатом. Дыщ-дыщ-дыщ...
И этому засранцу в сантиметре от ограждения-таки удаётся выйти на прямую и помчать к финишу на всех парах. Игорь остаётся позади. На четверть корпуса мотоцикла, но всё же... Ему уже не обогнать Филиппа...
Я, наконец, выдохнула, следом глотнув новую порцию кислорода. Голова закружилась, ноги подкосились, и, если бы я не цеплялась пальцами, как утопающий, в ограждение – свалилась бы на пол, как мешок картошки.
Я точно его прикончу!
С трудом оторвав руки от перил, я со всех ног побежала к финишу.
Фил победил, если кому интересно. Мне же интересней было стукнуть его как следует по голове! Вот о чём он думал?! А если бы...
Но... Кажется, Фил был намного – много! – злее меня.
Он пнул мотоцикл, что тот повалился боком наземь и, буквально-таки сорвав с себя шлем, с силой отшвырнул его в сторону. Вонзил в меня свой болезненно-яростный взгляд и крикнул:
– Всё! С Грязными покончено! А если ты ещё хоть раз, язва, заставишь меня поставить на кон тебя... Ве-ра, – сломался его голос, и сам он, словно сломался – весь обмяк, а на лице появилось выражение бесконечной муки.
Я успела вовремя – упала в его крепкие объятья, чтобы поддержать. Он уткнулся носом в мою шею, сжал меня в своих руках так крепко, что мне стало трудно дышать. Но моё сердце... Оно буквально разрывалось от незнакомых мне чувств.
– Я чуть не проиграл, мелкая ты вредина, – шептал он, обжигая мою кожу своим порывистым дыханием. – Чуть не проиграл... Ты хоть представляешь, что было бы? Как бы я жил, если бы...
Ладно, он был прав, что я идиотка.
