Текст книги "И прольется свет"

Автор книги: Наталья Рыбкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

—3-

Парящий в небе орел резко изменил траекторию полета, со свистом пошел на посадку. Перед большим развесистым дубом в последние секунды затормозил, плавно приземлился на толстую ветвь. Рвано размахивая крыльями, осторожно спустился на землю. Потом что-то заклекотал: голос менялся с каждым звуком, изменялся и облик. Через миг вместо орла появилась молодая женщина с жестким взглядом карих глаз. Привычным движением она открыла дверь, вошла в маленький домик, спрятанный в трех соснах. На сосны было наложено мощное заклятие: оказавшийся возле сосен человек или нелюдь блуждал среди них до самой смерти. То есть до прихода лерды. Впрочем, живые существа как-то подспудно ощущали колдовство, и за тридцать три года сюда забрел только охотник. Ведьма поморщилась, вспоминая жертву, он был слишком жилистый и плохо пахнул.

Сейчас ведьма была дома, поэтому жесткость исчезла из глаз, сменилась спокойствием и каким-то умиротворением. Рука сама потянулась погладить дымчатую кошку, крутящуюся под ногами. Та в ответ довольно замурлыкала.

Стояла тишина, прерываемая стрекотанием сверчков и легким дыханием спящей на кровати девушки. Ночь подходила к завершению. Близилось утро, и вой волков затихал вдали.

Отведя от лица непокорную прядь, ведьма посмотрела на девушку, вздохнула, хватит откладывать разговор. Тихо позвала:

– Корделия, доченька.

Ресницы девушки дрогнули, веки приподнялись, открывая безмятежные голубые глаза. Мать вздрогнула, семнадцать лет она смотрит в глаза дочери и никак не может привыкнуть к их чистоте. Семнадцать лет она пытается понять, как у ведьмы – лерды могло родиться дитя света. Видно это отцовское наследие.

– Мама, ты уже вернулась. Я сейчас встану. Ты голодна? Зачем я спрашиваю, ты никогда не голодна.

– Не вставай, нам надо поговорить и лучше будет, чтобы ты лежала.

– Почему?

– Мне надо много тебе рассказать.

– Именно сейчас? Ну ма-а-ам, давай в другой раз.

– Нет, сейчас. Срок подходит, и я не хочу оставлять тебя беззащитной.

– Я не беззащитна, – девушка села и стали видны слегка примятые во время сна крылья за спиной. – Я могу постоять за себя.

– Ты не подготовлена к злу нашего мира и это моя вина.

– Я много знаю о зле. Я хочу стать доброй колдуньей и помогать людям. Как ты. Ты всегда скрывала, куда уходишь по ночам, но я знаю, что ты борешься со злом. С всякими вампирами, крысаками, ведьмами…

– Наивное дитя, я и есть зло. Твоя мать -ведьма – лерда!

– Нет!!!

Глаза дочери наполнились слезами. Она прижала руки к груди, умоляюще глядя на мать, взглядом просила опровергнуть сказанное. Сказать, что все это неправда, что это шутка, но мать молчала и из глаз дочери постепенно исчезала надежда. Ведьма с усилием, которое причиняло боль, продолжила разговор.

– Да, доченька, я – лерда и ничего с этим не поделаешь. Молчи и слушай. Сегодня утром, наступит мой последний рассвет. Рассвет, который унесет мою жизнь. И я хочу, чтобы ты узнала все о своей матери и отце, которого ты никогда не видела. Я родилась тридцать три года назад. Тридцать три – коварное число, ни одной ведьме-лерде не удалось прожить дольше. Мы наделены почти полной неуязвимостью, огромной магической силой, но не можем продлить себе жизнь даже на день. Всю свою жизнь я творила зло, я убивала, мучила людей.

– Нет, мама, не говори так. Ты самая хорошая!

– Хотела бы быть такой, какой ты меня видишь, но правда не такова. Да, я прожила жизнь во зле, но все это было предопределено уже моим рождением. Моим отцом был крысак, мать – лердой. Тьма породила тьму. У меня не было выбора, каким путем идти, но у тебя он есть. Твоим отцом был голубоглазый мужчина из племени Крылатых. Очень красивое, но совершенно безмозглое племя. Он покорил меня своими песнями, пробыл со мной неделю и улетел. Через девять месяцев родилась ты – самая прекрасная кроха на всем Ангаре. Я полюбила тебя, я – неспособная на человеческие чувства, всем своим существом. За исключением заклинания, помогающего прятать крылья, ты не знаешь больше ни одного. Я специально не учила тебя колдовать, из-за страха, что зло тайком проникнет в невинную душу. Душа,… как бы я хотела ее иметь.

– У тебя нет души?

– Ни у одной из ведьм – лерд нет души. При рождении дочери, а у нас всегда рождаются только девочки, мрачные демоны Сумеречного Мира забирают душу из сердца и вкладывают в него магическую мощь. Ты – дитя света и тьмы, избежала этой участи. Свою дорогу будешь выбирать сама. Существует старинное предсказание… Однажды свет и тьма соединятся и пойдут одной дорогой. И прольется свет и озарит всех и вся. Пусть позволят Солнцеликие Боги тебе попасть под пролившийся свет! Только одного хочу для тебя, доченька – счастья.

Тоненький красный лучик проник сквозь оконное стекло, мягко коснулся ведьмы, словно напоминая, что срок пришел. Вздохнув, мать сделала шаг вперед.

– Пора.

– Нет, мама, нет. Пожалуйста. Я люблю тебя, не уходи.

– Если я не уйду, мое тело сгниет на твоих

глазах в пять минут. Это страшно, поверь мне. Я хочу, чтобы ты запомнила меня такой, как сейчас. Перед смертью хочу открыть тебе тайну. Ты наверняка заметила, что по утрам я никогда не выходила из дома, в то время когда ты любовалась рассветом. Запомни, дочка, восходящее солнце убивает ведьм – лерд своими молодыми лучами, а не мифический цветок Алексы, как принято считать.

– Мама… – скорбно простонала девушка.

– После смерти мне суждено стать бесплотным духом, эфемерной лердой, вечно скитающейся по Сумеречному Миру. Хотя я могла стать…Не важно, кем я могла стать. Помни, я любила тебя и буду всегда любить, даже в мрачном царстве вечных теней.

Ведьма вышла за порог, плотно прикрыв за собой дверь. Корделия на дрожащих ногах подошла к порогу и села возле закрытой двери, не решаясь открыть ее. Девушка ощутила, как в груди зарождается ранее неведомое ощущение злобной силы. Она разбухла, росла, старалась вырваться наружу. Корделия прошептала:

– Мама, мамочка, не уходи.

Ответа не было, только непонятные чувства, буквально бурлившие в ней секунду назад, пропали. Девушка закрыла лицо руками и заплакала навзрыд, как ребенок.

—4-

Демон-кот лежал в дупле старого дерева, свернувшись калачиком. Сегодня он сделал то, о чем мечтал долгое время – убил Эю. Хотя, может быть, стоило подарить ей более легкую смерть, думал он лениво, ведь это из-за нее он впустил в себя демона и стал почти всемогущим. По крайней мере, ему хотелось думать, что он всемогущ. Демон-кот устроился поудобнее, слизнул с лапы застывшую капельку крови Эй, на него нахлынули его человеческие воспоминания, воспоминания Игана.

… Иган стоял на коленях перед красавицей Эей, не смея поднять глаз, в его руках подрагивал букетик луговых ромашек. Он очень волновался и сильно потел, его ветхая одежонка была почти чистой, он постирал ее вчера вечером и высушил на кустах сирени у реки. Так как другой одежды у него не было, то самому всю ночь пришлось просидеть в тех же кустах, охраняя тряпье. Утром Иган собрал на лугу ромашки, целуя каждый цветок на счастье. Он так хотел, чтобы Эя стала его женой, только о ней и грезил бессонными ночами, а сейчас стоял на коленях перед красавицей и не знал, что сказать. Эя молчала. Иган прокашлялся, прочищая горло, и произнес заготовленную речь:

– Эя, выходи за меня замуж. У меня нет богатства, но я люблю тебя и сделаю счастливой.

Эя долго молчала, и Иган подумал, что она обдумывает его предложение. Он робко поднял глаза, лицо девушки было закрыто ладонями, плечи подрагивали. Поднявшись с колен, он подошел к ней, осторожно дотронулся до руки, думая, что Эя плачет. Но когда она открыла лицо, он увидел, что она смеется. Она смеялась над его любовью.

– Неужели ты, жалкий Поросенок, мог подумать, что я первая красавица округи выйду за тебя? Посмотри на себя. Ты уродлив, труслив и от тебя воняет. И ты, жалкое создание, предлагаешь мне связать с тобой свою жизнь. Да меня от тебя тошнит. Хрю-хрю?

Она смеялась, смеялась, не переставая, и этот смех убивал любовь. Он смотрел на нее: на широкий пухлый рот, курносый носик, синие раскосые глаза, на ее затянутые в тугой пучок черные волосы, на ее хрупкую фигурку в ярко зеленом платье, смотрел, не отводя глаз. Он хотел запомнить ее такой как сейчас, чтобы отомстить за свое унижение. Он больше не был влюбленным мужчиной, его любовь умерла от смеха. Иган ненавидел ее. Он желал ее смерти.

Он и сейчас не помнит, как ушел от Эй, бежал ли, шел ли, очнулся уже в лесу возле хижины колдуньи. Не будь так расстроен и зол одновременно, никогда даже не приблизился к этому страшному месту. В деревне матери пугали колдуньей непослушных детей. К хижине никто не ходил, страх не пускал, лишь изредка люди замечали колдунью в лесу собирающую травы. Сам Иган только два раза видел колдунью, один раз даже описался от страха, пришлось бежать штаны стирать. По слухам, звали колдунью Клотильда, но точно никто не знал, как не знали и ее настоящего возраста, о ней вообще было мало что известно.

Но сейчас рассудок Игана находился, словно в тумане, он без страха сел возле хижины, прислонился к ее потемневшей от времени стене. Колдунья, услышав, что рядом с хижиной посторонний, выглянула в окошко. Увидев сидящего мужчину, она опустила глаза и вознесла демонам благодарность за вовремя поставленного человека. Сейчас как раз необходима была человеческая жертва, последний вызванный ею демон раскапризничался и не стал подчиняться без оплаты. Она задобрит наглеца человеческой плотью и все станет по прежнему, но сейчас самое важное не спугнуть человека. Колдунья, кряхтя, пошла к выходу, в пояснице постреливало, опять накатывала запоздавшая старость. Если она сможет ублажить демона, он подарит ей еще несколько лет, не в молодости правда, это сделать не в силах никто, а в зрелости.

На всякий случай по пути она прихватила корень растения сиррфа парализующего тело, человеку не спастись. Иган между тем начал потихоньку приходить в себя, даже успел понять, где находится. Детские страхи накатили на него холодной липкой волной, надо бежать, бежать пока не поздно. Увы, было уже поздно, к нему шла колдунья, буравя его своими маленькими злобными глазками. Иган попытался сдвинуться с места, но не смог, колдунья улыбнулась.

– Я такая страшная, что ты прилип к стене? А ведь я еще не напускала чары.

– Я-я-я…

– Да у тебя на лице все написано, красавчик. Несчастная любовь?

– А ты откуда знаешь?

– Все вы влюбленные одинаковы. Как зовут-то?

– Меня?

– Тебя, красавчик, кого ж еще.

– Меня Иганом кличут, – страх потихоньку отступал, и мужчина слегка расслабился, колдунья оказалась совсем не страшной – А ты меня правда не заколдуешь.

– Хотела, но уж больно ты на моего сына умершего похож, – детей у Клотильды никогда не было, но для дела приврать можно. Тем более, что человечек сразу смотреть на нее стал по-другому, с жалостью что ли. Решив закрепить свой успех, она покачнулась и схватившись за спину застонала.

– Ох, спиночка моя, спинка.

– Давай я помогу тебе, бабушка. – Иган с готовностью подскочил, ему очень хотелось посмотреть как живет старушка-колдунья. Надо же он всегда ее так боялся, а эта страшная колдунья оказалась милой несчастной старушкой. Чего только не придумают люди.

Дом колдуньи не произвел на него сильного впечатления, старый пастух, Усар дающий ему приют в амбаре и то жил богаче. Да будь она действительно могучей колдуньей, разве стала бы жить в такой нищете? Посреди темной комнаты стоял стол, рядом приютились две табуретки, в углу небольшая лавка со старым рваным одеялом – вот и вся мебель. Не было видно ни летучих мышей под потолком, ни человеческих костей под столом. Иган потихоньку заглянул под лавку, надеясь увидеть там чудовище, но и там никого не оказалось. Единственное на что можно было бы обратить внимание, это пыль и грязь в изобилие лежащие на деревянном полу, но к этому Игану было не привыкать. Старуха с интересом следила за мужчиной, он начал чувствовать себя как дома, вольготно расселся на лавке. Теперь надо было заставить его испить крови и слегка испачкать ею его одежду.

– Иган, а может, ты есть хочешь? Я такая негостеприимная, давно гостей не принимала. Может кашки?

– Манной? – облизнулся Иган.

– Нет, что ты касатик. У меня только еловая, из шишек. С медом диких пчел.

– Нет, бабушка, что-то не хочется. Наверное, я не голоден.

– А как насчет супчика из зайчатины?

– А вот это с удовольствием. Где суп?

– Суп твой в лесу бегает. Да ты не кривись, не лимон ешь. Я зайца-то приманю, а ты убьешь и освежуешь. Вот суп и сварим.

Голодного Игана не пришлось долго уговаривать, они вышли из хижины, и он с нетерпением заторопил старуху.

– Давай зайца, приманивай, бабушка.

– Экий ты нетерпеливый, – колдунья зачмокала губами и издала тонкий свист.

Из– за дерева высунулась любопытная мордочка зайца. Старуха залопотала по-заячьи, маленькое животное без опаски подошло к людям. Заяц оказался так близко, что Игану оставалось только протянуть руку и схватить его за уши. Клотильда протянула извлеченный из лохмотьев нож, и через минуту на землю закапала кровь из перерезанного горла зайца.

Иган с удовольствием сдирал с зайца шкуру, он представлял, что это Эя. Как ему хотелось, чтобы на месте зайца и правда оказалась деревенская красавица. Он задумчиво посмотрел на свою руку, обмазанную кровью, лизнул ее, неожиданно ему понравилось. Иган припал к окровавленной тушке мертвого животного, слизывая кровь, причмокивая от удовольствия, кровь лилась ему на рубашку, впитывалась в ветхую ткань. Невдалеке старуха потерла сухонькие ладошки, человек выполнял все ее пожелания без подсказки. Осталось только дождаться ночи и скормить жертву демону. А что если представить все в форме помощи человечку? Тогда можно не выдумывать причину проведения ночного колдовского обряда. Клотильда подошла к мужчине, который стыдливо оторвался от тушки, не понимая, что это на него нашло.

– Сынок, я все хочу спросить…Что произошло между тобой и твоей любимой. Ты так убиваешься, что жалко тебя прямо до слез, – она сделала усилие и выдавила одинокую слезу.

– Ох, бабушка, тяжко мне. Так тяжко, что и жить не хочется. Влюбился я на свою беду в первую красавицу деревни, и принесла она мне беду.

– Ты рассказывай, не скрывай ничего сынок, может, я помогу тебе чем-нибудь.

– Никто мне уже не поможет. Я попросил стать ее моей женой, а она мне в лицо рассмеялась, Поросенком обозвала.

– И что ж ты хочешь? Чтобы полюбила она тебя?

– Теперь я хочу только отомстить.

– Сильна в тебе мужская гордость, сынок. Не печалься, поможет тебе старая Клотильда.

– Спасибо, бабушка.

– А сейчас слушай меня внимательно. Ночью перед хижиной я нарисую пятиконечную звезду, произнесу заклинание и вызову жителя страны вечных теней.

– Демона! – задрожал Иган, к нему возвращались прежние страхи.

– Да ты не бойся, пока он будет находиться в звезде, тебе ничего не угрожает. Я попрошу его помочь тебе. Прекрати дрожать, ты же мужчина, они не такие ужасные, как все считают. Про меня тоже много слухов ходит, хотя я не такая уж и страшная.

Колдунья лукавила, не рассказывая о купаниях в крови младенцев, о ночных оргиях с одурманенными молодыми мужчинами, о своей коллекции пальцев, спрятанной в дупле рядом с хижиной. Она смотрела на Игана грустными глазами, и он поверил ей.

– Что я должен буду делать?

– Ты главное кровушки побольше выпей, а остальное я сама сделаю.

Иган вернулся к прерванному занятию, кровь стекала по подбородку и капала на землю, супа больше не хотелось. Он с нетерпением ждал ночи, а сзади подкрадывалась колдунья с корнем сиррфа. Она все-таки решила не оставлять на волю случая свое омоложение, нельзя было допустить даже крохотной возможности, чтобы человек убежал. Мужчина ощутил легкое жжение в шее, упал на землю. Некоторое время он еще видел зеленый потолок ветвей, потом глаза отказались служить, и он оказался словно изолированным от окружающего мира.

Едва на землю спустилась тьма, как Иган очнулся. Он сидел возле наполовину распотрошенной тушки зайца, губы, шея и одежда покрыты засохшей пленкой крови. Рядом колдунья, синим мелком, чертила на земле пятиконечную звезду, поглядывая в его сторону с неприятной усмешкой. Он попытался подняться, тело слушалось плохо, убежать было невозможно. Колдунья дочертила звезду и забормотала заклятие. До Игана доносились звуки неведомого языка, ему было страшно. Но вот посреди звезды вспыхнуло серое пламя и нечто бесформенное недовольно взревело, распарывая мрак выпрямилась крупная косматая фигура сквозь которую были видны стволы деревьев.

– Что тебе опять надо старуха?

– Я хочу стать на десять лет моложе.

В ответ послышался скрипучий смех, нервы Игана не выдержали и он попытался выдавить из своего пересохшего горла крик, не получилось. Существо внутри звезды вновь заговорило:

Повторяю специально для старых маразматиков. Бесплатно я даже ногти тебе не подстригу. Я же демон, а не благотворительная организация.

– А я не бесплатно прошу, – ворчливо заметила старуха – Я заплачу.

– И чем же? Старыми носками? Ты никогда ни за что не платила, так что прекрати врать и отправь меня обратно.

– Вот моя плата! – Клотильда демонстративно указала на Игана, у которого прорезался наконец голос. Он закричал от ужаса.

Демон с интересом посмотрел на кричащего человека.

– Надо же, мужичок. Подойди-ка поближе.

Ноги Игана сами сделали шаг навстречу ночному ужасу.

– Ближе.

Голос демона завораживал, лишал воли и Иган сделал второй шаг, потом еще и еще, пока не оказался прямо на одном из лучиков звезды. Старая Клотильда, поняв, что происходит, кинулась оттолкнуть мужчину от опасной близости к демону, но было уже поздно. Демон, схватившись за Игана лапищами, мощным рывком оттолкнул его от звезды и ринулся следом. Старуха беспомощным движением попыталась затолкать демона обратно в звезду, но он отмахнулся от нее как от надоедливой мухи. Клотильда отлетела к хижине, ударилась о нее всем телом и, упав на землю, больше не пошевелилась.

Иган трясся всем телом, пока демон задумчиво осматривал его со всех сторон. Наконец демон заговорил:

– Та-а-ак, видно у тебя неприятности, малыш.

– Д-да – выдавил из себя Иган, глядя на мокрое пятно, расплывающееся на штанах. Пятно воняло.

– Да я не об этом, – демон скалил зубы, – я в общем.

– Д-да.

– Могу помочь, не из жалости конечно. За плату.

– Ка-к-к-кую?

– Сначала послушай, что ты приобретешь. Ты станешь почти всесильным в мире людей, я дам тебе свою силу, способность превращаться в животное. Ты каких животных любишь?

– К-котов.

– Значит, сможешь при желании бывать котом. От тебя же потребуется сущая безделица, убивать людей и кушать их сердца. Уж больно я до сердец охоч. Согласен?

– Я не вообще-то не против, – слегка осмелел Иган – но все же чисто риторический вопрос. Что ты сделаешь, если я откажусь?

– Убью тебя. Есть еще риторические вопросы.

– Нет, я согласен.

– Тогда расслабься и позволь вселиться в твое тело.

Иган зажмурил глаза, сначала он почувствовал могильный холод, а потом в его тело стала вливаться неведомая сила. Он становился демоном…

Демон-кот поскреб когтями волосатую грудь, подумал, что в дупле мало места, обернулся котом. Он уже почти позабыл, что был когда-то человеком по прозвищу Поросенок и собирался сделать так, чтобы об этом ничтожестве забыл весь мир. Кот в дупле сладко зевнул и, свернувшись калачиком, погрузился в сон.

—5-

Корделия шла по лесной поляне, ее узкие щиколотки утопали в высокой траве. Прекрасные глаза покраснели от слез, которые тоненькими ручейками стекали по нежным щекам. Она шла, опустив голову и не замечая окружающей красоты. А природа разрисовала полянку разноцветными красками, лютики, васильки, ромашки создавали ковер удивительной красоты. Сочная зелень деревьев, окружающих поляну, манила прохладой, птицы щеголяли заливистыми трелями, но девушка ничего не видела и не слышала. В ушах не замолкая ни на минуту, звучал родной голос, перед глазами стояло лицо матери. Казалось, время повернуло вспять и мама жива.

Неожиданно, в замкнутый мирок Корделии проник жалобный женский крик. Невольно девушка посмотрела в ту сторону, она увидела одинокую хижину на краю поляны, похожую на нахохлившегося черного ворона. Закрытая дверь, ни одного окна, хижина производила гнетущее впечатление, но именно оттуда донесся ранее крик, а сейчас слышались стоны, прерываемые разъяренным мужским голосом.

– Тварь, за что я тебя только кормлю. Пользы от тебя никакой. Ты – камень на моей шее.

Ноги как-то сами собой понесли Корделию прямо к двери хижины. Девушка осторожно открыла ее, и личные переживания временно отошли на второй план. Высокий грузный мужчина с косматой бородой, грязными слипшимися волосами, избивал лежащую на земляном полу женщину. Лицо несчастной представляло собой сплошной синяк, хрупкое тело вздрагивало от мощных ударов, корчилось от боли. Мужчина схватил женщину за длинные волосы, грубо обмотал ими свое запястье и поволок ее в угол, где стоял стол с двумя грубыми лавками. Не в силах сопротивляться, та только слабо стонала от боли.

Корделия, всю свою жизнь была защищена от жестокости, и это зрелище заставило ее замереть от страха. Невольно девушка вскрикнула. Мужчина мгновенно высвободил руку и отпрыгнул в сторону, одновременно поворачиваясь лицом к двери, с неожиданным проворством для такого массивного тела. Глаза настороженно блеснули из-под густых, сросшихся на переносице бровей. Когда он увидел лишь молоденькую девушку, то ухмыльнулся, взгляд пробежал по ладной фигурке, слегка задержавшись на крыльях. Корделия поморщилась от похотливого раздевающего взгляда мужчины, ее сердце забилось в бешеном ритме, она почувствовала, как внутри разрастается ярость. Мужчина лениво пошел навстречу.

– Что, малышка, ищешь настоящего мужчину? Считай, что тебе повезло. Ивор никогда не отказывал молоденькой девушке, даже если она слегка уродлива. Это я о твоих крыльях.

Он остановился в двух шагах от крылатой девушки. Корделия почти задохнулась от запаха перегара и лука. Мужчина облизнул губы, протянул руку, приглашая приблизиться.

– Иди-ка сюда.

– Нравиться измываться над более слабыми? – девушка старалась говорить спокойно, но ярость казалось растекалась по ее венам, туманила разум.

– Ну и что? – удивился тот. – Это же моя жена. Хочу люблю, хочу убью. Мне по закону положено. Будут еще всякие пигалицы указывать настоящему мужику, как жить.

– Привык быть сильным, – голос Корделии дрожал, ярость высвободила из глубин ее существа чувство, родившееся в день смерти матери. – Пришло тебе время побыть слабым.

Мужчина с гаденькой усмешкой шагнул вперед, собираясь схватить девушку, ему надоели разговоры. Таинственная сила рванулась прочь из тела Корделии, она закричала, и в этом крике прозвучало злое торжество, мужчина вторил ей криком, но это был крик боли. Грубый мужской голос постепенно источался, становился тоньше слабее, ноги мужчины подкосились, и тьма поглотила его, он потерял сознание.

Очнулся он на полу, ему было холодно, тело ныло от боли, кости ломило. С трудом подняв руку он почесал подбородок, рука замерла почувствовав неладное раньше мозга. Подбородок был не просто до неприличия голый, без привычной бороды, он был маленький с ямочкой по серединке. Рука тоже была какой-то не такой, слабой, тонкой в кости. Вспотев от ужаса, Ивор продолжал исследовать незнакомое тело: маленькая грудь, выпирающие ребра, длинные худые ноги. Отчаянным рывком он поднялся с пола, потащился к маленькому обломку зеркала, висящему на стене, длинная юбка замедляла шаг. Длинная юбка? Еще на что-то надеясь, посмотрел в зеркало, на него взглянуло изуродованное побоями лицо его жены с испуганными глазами. Он поднял руку, коснулся лба, глаз, отражение точно повторило движения. Сзади раздался шорох, Ивор обернулся, возле двери стоял огромный мужик со странно знакомой внешностью. «Это же я,» – с неожиданной ясностью осознал Ивор, – «Это мое тело». Он слабо взвизгнул, мужчина поморщился.

– Нечего орать, дура. Принеси воды, пить хочу. Куда же пропала эта девка, хотел бы знать. Ты че стоишь истуканом, шевелись.

Ивор не двигался с места, он впервые видел себя со стороны. Какой он все-таки большой, Мужчина в теле женщины ощутил гордость. Чего эта ведьма на него взъелась, да его жене просто повезло, что у нее такой защитник. Защитник между тем поднял кулак, размером с хорошую кувалду, и огрел Ивора по затылку.

– Шевелись, я сказал, зараза.

В глазах на миг потемнело, но Ивор заставил себя двигаться. Он поплелся к колодцу за хижиной, набрал воды, ох и тяжелое же ведро, с трудом доволок его к столу. Попытался поставить на стол, не получалось, вздохнув, сел на лавку передохнуть. Почти сразу на него обрушилась лавина ударов.

– Ленивая скотина, а ну быстро собирай на стол. Думаешь, зазря тебя кормить стану.

– Сейчас, – недовольно буркнул Ивор. Сильный удар свалил его на пол. Резво поднявшись, откуда силы взялись в избитом теле, Ивор поковылял в угол хижины, где хранились припасы. Он решил не перечить мужику, то есть самому себе, а то ведь прихлопнет, как муху. Уж он-то свой характер хорошо знает. Накрыв на стол Ивор смотрел на чавкающего мужика, жалея, что запрещал жене есть вместе с собой. В животе урчало от голода, рот заполнился слюной. Мужик хватал со стола огромные куски мяса, заталкивал их в рот, чавкая, как свинья, хитро косил глазом на Ивора. Тот храбро молчал, глотал слюни и удивлялся, как этот удав не подавится. Мужик потянулся за дешевым вином, всего на миг оставив мясо без присмотра, Ивор тотчас воспользовался моментом, протянул руку к самому маленькому кусочку. Его маленькую ручку тут же припечатала к столу широкая волосатая руку. Из-под лохматых бровей хитро смотрели узкие глазки, показавшиеся Ивору отвратительными.

– Правила забыла, – гулкий голос мужика давил на психику. – Напомню. Учиться, жена, никогда не поздно. А это чтобы лучше запоминалось.

Он поплевал на кулак, и на Ивора обрушились удары. Когда Ивор почувствовал, что проваливается в темноту, избиение прекратилось. Сильная рука бесцеремонно подняла его тело, усадила на лавку. В глазах немного посветлело, Ивор увидел, что сидит за столом, на котором осталась лишь наполовину съеденная брюква.

– Ешь, – пробормотал мужик сонным голосом. Он укладывался на лавку. – Я сегодня добрый. И че такой видный мужчина нашел в такой ленивой дурнушке как ты?

Он захрапел, Ивор затолкал в рот брюкву, торопливо жевал, голод не проходил. К припасам подойти побоялся, помнил, как чутко спит. Рука скользнула по столу, пальцы сжались на ноже, внезапно ощутил желание перерезать мужику горло и испугался. Он хотел убить самого себя.

«А что, если я навсегда останусь в этом теле, – ворчливо проговорил внутренний голос, -этот зверюга рано или поздно меня прикончит». Храп оборвался, мужик почесал бок, открыл глаза. Сонными глазами посмотрел на Ивора, тот отпустил нож, обеими руками ухватился за юбку. Он знал этот взгляд. В голове неожиданно всплыли воспоминания жены о минутах близости, это было больно и неприятно. Мужик сел, зевнул, поманил Ивора пальцем.

«Все, это конец, – обречено подумал тот. -Этого я не смогу пережить». Мужик нахмурился, отрыгнул, снова позвал, теперь уже кивком головы. Ивор почувствовал, что мысли обволакивает грязноватый туман, он потерял сознание.

Очнулся Ивор лежа возле лавки, пощупал юбку – не задрана ли – руки натолкнулись на грубые кожаные брюки.

– Я – снова я, – ликующий крик оглушил. К Ивору снова вернулся его родной, такой любимый голос.

Возле стола лежала жена. Он вгляделся в ее измученное лицо. Затем встал, поднял неподвижное тело, уложил избитую женщину на лавку.

– Эй, ведьма, – Ивор с удовольствием вслушался в звуки своего сильного голоса. – Появись хоть на миг. Я теперь не тот, что раньше, мучить не буду, просто шею сверну.

С его губ сорвалось грязное ругательство, но Корделия его не слышала. Она была уже далеко. Странная сила, появившаяся под влиянием ярости казалась ей сном. Она отгоняла воспоминания о жалкой хижине, о матери, потому что любые воспоминания тянут назад в прошлое. Корделия шла навстречу новой жизни.