Текст книги "Эти поразительные индийцы (АСТ: Астрель 2007г.)"

Автор книги: Наталья Гусева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

В новых кварталах Дели, состоящих в основном из богатых особняков с садами и садиками, это древнее народное искусство поддерживается почти исключительно служанками.

Интересно наблюдать, как быстро разрастаются эти кварталы, несмотря на почти полное отсутствие новой строительной техники.

Ходят по красным камням строительные рабочие – главным образом выходцы из Раджастх?на и Хари?ны, соседних с Дели штатов, – ходят и мужчины в больших тюрбанах и маленьких набедренных повязках, и женщины в широких цыганских юбках и ярких шалях; ребенок при этом сидит на боку матери, а на голове она несет, поддерживая рукой, плоскую корзину с мелко наколотым камнем. Они или носят строительные материалы, или сидят на каменистых строительных площадках, вручную дробя камень, вручную складывая стены. Трудятся от рассвета до темноты. И благодаря их труду вырастают фешенебельные высокие дома и особняки, продвигаясь все дальше от Дели. И, как их аванпосты, на пустой каменистой земле возникают все новые и новые низкие хижины, крытые соломой, – временное жилье строителей, и рядом сразу же появляются аккуратно сложенные кучи камня, наколотого вручную, – побежденного камня…

Нержавеющая железная колонна в Старом Дели. IV в. до н. э.

Истинной приманкой для всех иностранцев, приезжающих в Дели, как и для многих его жителей, является загадочная железная колонна, стоящая здесь с IV века н. э. и до сих пор не тронутая ржавчиной. Как могли ее изготовить в то давнее время? Одни думают, что поразительные умельцы старины выковали ее из кричного железа, другие полагают, что она из сварочного железа, а есть и такие, кто считает ее валом некогда разбившегося здесь космического корабля. Чем бы она ни была, но она победила время. Распространено поверье, что сбудутся все желания того, кто, прижавшись к ней спиной, охватит ее протянутыми назад руками. Поэтому нижняя ее часть отполирована телами тысяч людей до зеркального блеска. Были там, конечно, и мы с группой других русских, и я была по-детски обрадована, когда пальцы моих рук соединились за колонной.

Почти рядом с этой удивительной колонной стоит и привлекающий всеобщее внимание и прекрасный памятник мусульманского зодчества – минарет в 72 м высоты. Он был воздвигнут в первой половине XIII века и хранит в себе память о начале воцарения в Индии иноземных правителей. Внешняя его поверхность испещрена тонким орнаментом и изощренным рисунком надписей арабской вязью. И на этой же «строительной площадке» стоят сохранившиеся колонны индусского храма, которые тоже дышат глубокой стариной.

Минарет Кутуб-Минар в Дели. XIII в.

Так южная окраина Дели воплотила в себе повесть об истории этого города, а значит, и об истории Индии.

– Скажите, вы были когда-нибудь хоть в одном из этих двух прославленных делийских кафи-хаусов, или ти-хаусе, то есть, говоря проще, в кафе или чайной в центре города?

– Нет, не приходилось.

– Сходите. Проведите там час или полтора за чашкой кофе или чая – а он там отличный – и понаблюдайте за посетителями. Или, еще лучше, пойдите с каким-нибудь своим другом – писателем, артистом, поэтом, – и к вашему столику в течение полутора часов подсядет не меньше двадцати человек, чтобы поговорить с ним.

– О чем?

– Да обо всем. О судьбах индийского театра и кино, о новых тенденциях в живописи, о последней мушаире, на которой состязались лучшие поэты города, о текущей сессии парламента – и вообще обо всем на свете. Кафе являются теми местами, где узнаются и обсуждаются новости, создаются мнения, и отсюда они разносятся по издательствам и офисам, по отелям и гостиным. Советую посетить хоть один из кафи-хаусов.

– Пойдем сейчас?

– Да, если вы свободны.

Мы идем на стоянку такси. Издали видим в тени раскидистого дерева стайку черных машин с желтыми крышами. Возле них на плетеных лежанках и прямо на асфальте лежат и сидят таксисты. Отдыхают. Подходим. Старший по стоянке кричит, вызывая очередника. Никто не реагирует. На повторный призыв с плетеной лежанки – чарп?я, почесываясь, зевая и улыбаясь, поднимается сикх. (Почти все таксисты здесь – сикхи. Тюрбан на голове и стальной браслет на правой руке – почти у каждого водителя в Северной Индии.) Он лениво подходит к машине, распахивает дверцу и приглашает нас сесть в машину. С ужасом замечаем, что его машина, оказывается, стояла не в тени, а на солнце. Наш шофер уже проснулся окончательно и готов везти нас куда угодно. Он включил счетчик и обжег себе при этом пальцы, – на индийских такси счетчики укреплены снаружи, на радиаторе, – а затем вторично озарил нас ослепительной улыбкой и снова пригласил в машину. Ныряем в нее, как в духовку, как в пекло. Быстро подсовываем под себя газеты – иначе усидеть на раскаленном сиденье невозможно – и просим:

– Кафи-хаус, плиз.

– О'кэй.

В машине нам уже не до разговоров. В опущенные окна врывается горячий воздух, а внутри градусов под шестьдесят. Наш сикх, небрежно бросив тонкую руку на баранку, ведет машину на прославленный манер делийских таксистов, то есть так, что мы каждую минуту замираем, видя, что уж сейчас-то столкновения никак не избежать.

Он едет по правой стороне, хотя движение левостороннее, обгоняет, будучи четвертым, там, где уже обгоняют трое, да еще перед мчащимся навстречу автобусом. Только чудо спасет нас!.. Только чудо!..

И чудо происходит. Автобус проносится в трех сантиметрах от нас, а таксист – для него это все в порядке вещей – мчит нас вперед, поминутно высовывая в окно руку и нажимая грушу своего оглушительного клаксона, который укреплен на крыше. По ходу дела он разглядывает нас в зеркало, посылая нам улыбки, поправляет на себе тюрбан, подкручивает усы, оглядывается на встречные машины, что-то кричит обгоняемым моторикшам, и мы бы не удивились, если бы при этом он еще просматривал сегодняшнюю газету.

Доехали живыми. К машине бросилось несколько вихрастых мальчишек – открыть дверцу. Тот, кто добежал первым и ухватился за ручку раньше других, приглашает вас выйти и ждет монетки, сияя глазами и зубами. Монетка дана. Платим и своему водителю три рупии – вдвое против счетчика. Он быстро прикасается деньгами ко лбу в знак благодарности и дарит нам последнюю улыбку. Зубы сверкают в черноте усов и бородки, как «серп молодого месяца в разрыве туч», и машина мигом исчезает в ревущем океане транспорта.

А мы смотрим на ту сторону улицы, на двери кафи-хауса. Но, чтобы его достичь, надо сначала перейти на ту сторону, а уже пять часов. И это значит, что по улице движется река, поток, лавина велосипедистов. Они едут по два, по пять, по восемь человек в ряд, в обнимку и просто рядом, они обгоняют друг друга, обгоняют автобусы, такси и моторикш. Они выскакивают из-под самых колес автобусов и лавируют между машинами так, что кажется, будто их велосипеды извиваются как змеи. Они едут по двое и по трое на одном велосипеде. Они все спешат домой с работы. Надо подождать, пока в этом потоке образуется прорыв. Стоим на солнце, обливаясь потом, ждем.

– Ну вот, пошли скорей!

Почти бежим, чтобы успеть. Нас слегка задевает только один из велосипедистов и, тут же остановившись, извиняется с милой улыбкой.

– Все в порядке, – говорю я, – не беспокойтесь, пожалуйста.

Теперь скорее, прочь с солнца, под сень галереи, к дверям кафи-хауса, где прекрасный кондиционер и всегда прохладно.

Входим. Окунаемся в охлажденный воздух, как в райское озеро. Заказываем кофе-гляссе и мороженое.

– Что угодно еще?

– Ничего, спасибо. Как можно больше мороженого. И кофе-гляссе.

Сразу же из-за соседнего столика к нашему пересаживается один журналист, с которым меня познакомили на вчерашнем спектакле. Начинаем разговаривать о пьесе, артистах, авторе. Журналист кивает каким-то людям.

– Можно? – спрашивает он.

– Конечно, будем очень рады.

Его друзья тоже подсаживаются к нам, и закипает тот типично индийский, легкий и живой разговор, в котором вперемежку с шутками и взрывами хохота собеседники обмениваются своими соображениями по поводу новой танцевальной программы, последнего выступления министра финансов, открытия ежегодной выставки картин в Академии искусств и т. д. и т. п.

После кофе нас приглашают посетить выставку одного молодого художника.

Оставив деньги на столе, мы покидаем полумрак кафи-хауса и снова попадаем в раскаленный ад улицы. В первые секунды прикосновение жаркого воздуха к холодной коже кажется даже приятным, но через минуту вы уже начинаете вспоминать место, где вам было «почти холодно», и мечтать о любом крове над головой, о любой тени и хотя бы о вентиляторе-пропеллере, если уж нет кондиционера. И конечно, о стакане холодной воды с лимоном, которую вам предложат всюду, куда бы вы ни вошли. Или о бутылке ледяной кока-колы…

Десять минут в раскаленном такси, и мы у цели. Хватая горячий воздух пересохшим ртом, я вбегаю под своды выставочного зала. Вот она, вода.

– Еще стакан, пожалуйста. Благодарю вас.

Теперь можно подумать о картинах. Картин не очень много. Все они абстрактные. Это модно. Медленно идем вдоль стен. Все кажется знакомым по столь многим выставкам. Вот это как будто уже где-то было. И это тоже. Да и это. Мой спутник представляет мне художника.

– Скажите, пожалуйста, – спрашиваю я его, – как вы выбираете названия для своих картин? Почему это «Путешествие», а это «Ноктюрн»? А это «Девушка у пруда»?

– Я даю им имена, как люди дают имена своим детям.

– Да, но ведь имена детей не связаны с какими-то конкретными понятиями. Тем более с предметными. И не должны вызывать ассоциаций. Я хочу понять, почему именно это «Девушка у пруда»?

– Это нельзя объяснить. Это необъяснимо, как любовь. Это нельзя и понять.

– Вы хотите сказать, что пытаетесь передать цветовой гаммой свое восприятие того или иного явления?

– Да, пожалуй.

– Но не боитесь ли вы, что будете одиноки в своем творчестве, что оно не найдет отклика в сердцах людей? И понимания.

– Я не нуждаюсь в людях, я творю для себя.

– А для чего эта выставка? Для кого, если не для людей?

– Пусть смотрят.

– Но ведь здесь сейчас пусто. Много ли у вас было посетителей?

– Нет, немного. Я творю для избранных, для тех, кто понимает.

– Но вы только что сказали, что этого нельзя понять…

Осмотрев выставку, мы снова попали в раскаленную атмосферу улиц и площадей Дели.

5. КУЛЬТУРА ИНДИИ И ЖИВОТНЫЕ

Вот хочется продолжить рассказ, но тут же задумываешься – а о чем, собственно, следует рассказать в первую очередь? Но уж поскольку увидели на улицах бродячих коров, то и мысль обращается к проблеме отношения индийцев к животным. Тем более, что под ногами шныряют бездомные собаки, и никто на них не кричит и никуда их не гонят. Повторяю – никто.

Многие черты бессмертной индийской культуры сближают в течение веков все группы населения Индии вне зависимости от их этнической принадлежности. Эта близость мироощущения и взаимопонимания определяется в значительной мере теми чертами духовной культуры, которые находили и находят свое отражение и выражение в общих мотивах фольклорного творчества – в мифах, легендах и преданиях. Эти мотивы и эти сюжеты во многом вошли в состав религиозных представлений древней религии, индуизма, той веры, которую исповедуют свыше 80 % населения страны.

Поединок быков-зебу. Настенная роспись

Каждый, кто знакомился с индийской культурой или даже поверхностно, по-туристски, встречался с ее проявлениями, неизменно уделял внимание тому, что в ней значительное место занимают представления о животных. И это не случайно – живые существа, окружающие людей, издревле играли заметную роль в сложении их мировосприятия. Судя по устным и письменным памятникам литературы, животные в Индии участвовали в формировании человеческих взаимоотношений, бывали участниками в удачах и одолении бед, служили связными между миром людей и богов и даже сами иногда становились божествами, поддерживая, направляя, в иногда и карая жителей Земли. Трудно переоценить все разнообразие приписываемых им функций, как и ту роль, которую вплоть до нашего времени играют мифы о животных в религиозных воззрениях индусов. В пределах указанного «цивилизационного единства» нашел всеобщее признание лозунг «ахинсы» – древний призыв к неубийству, к пощаде чужой жизни. «Не убий» – эти слова призывают и к сохранению чужой жизни и к тому, чтобы не наносить ей ущерба или вреда. Когда об этом читают или узнают из лекций, то часто спрашивают – а разрешены ли в Индии охота и рыболовство? Вот в этом вопросе индуизму, как, впрочем, и всем мировым религиям, пришлось отклониться от правил: да. Охота разрешена, но только и исключительно людям из лесных племен и членам некоторых высоких воинских каст. Для всех других каст это занятие – табу. С рыболовством дело обстоит лучше: по древнему мифу, бог огня, великий Агни, спрятался однажды глубоко в океанских водах, спасаясь от гнева других богов. Но не будучи в силах укротить свою страшную энергию, он излучал тепло и нагревал воду вокруг себя. Рыбы стали так страдать от соседства с ним, что выдали богам место его укрытия. За этот грех Агни проклял их и разрешил людям употреблять их в пищу. Вот с тех давних пор все желающие могут ловить рыбу в реках и морях, варить ее и жарить.

И сейчас не только в домашних кухнях готовят рыбные блюда, но и на базарных улицах сидят у своих жаровень уличные повара и подают на тарелке из листьев всем покупателям шипящие в масле куски жареной рыбы.

Рыбачка. Вариант ее одежды типичен для женщин низкой касты. Штат Махараштра

Вы спросите – а мяса там так никто и не ест? Едят, как уже говорилось выше, но в пищу широких слоев населения оно попадает редко, так как средств на него нет. Индусам есть можно мясо козленка, ягненка или петуха, принесенных в жертву богу или богам. Жрецы, лишая жертву жизни, забирают часть плоти «на храм», отдавая остальное жертвователю. Бедные люди, конечно, не могут часто приносить такие жертвы, и их пища состоит только из злаков и овощей, а те, кто побогаче, могут (обычно вскладчину) привести в храм даже буйвола для какого-нибудь праздничного пира. Очень значительная часть населения Индии вегетарианцы по убеждению, и не едят не только мяса, но часто даже куриных яиц, считая их зародышами жизни. В городах есть даже бойни, и на рынке можно купить мясо баранов, козлов и буйволов.

Не надо забывать, что свыше 12 % населения страны исповедует ислам, и на мусульман не распространяются запреты на убийство животных. Но, опять же, только не коров, так как покушение на жизнь любого представителя коровьего царства может привести к межобщинной резне, что и случалось не раз. На бойнях работают или мусульмане, или местные христиане, и мясо (даже говядина) поставляется в кухни гостиниц, ресторанов, посольств и в дома представителей разных иностранных организаций.

Остановимся здесь на тех животных, которые строго охраняются государственным и религиозным законом, и не могут быть лишены жизни ни в качестве жертвы, ни на охоте. Вот именно в их число входят те, о которых сложено много мифов и преданий, изустно передаваемых в каждой семье индусов от поколения к поколению. Им же посвящены также традиционные выступления странствующих народных артистов, разыгрывающих перед публикой сюжеты самых разных легенд и мифов: выступая в роли разных священных животных.

Корова-мать. Народный рисунок, Северная Индия

Первое место в числе наиболее почитаемых животных занимают коровы и быки породы зебу, и главным образом поклоняются именно корове. Она «корова-мать», она вскормила своим молоком все человечество, ее следует холить и беречь. Но… многим из этих коров не хватает кормов и тогда хозяева отпускают их на волю, предоставляя возможность идти в любом направлении. Есть много рассказов об индийских бродячих коровах, и видеть их очень жалко; они бродят по улицам городов, подбирая с земли выброшенные гирлянды цветов, ботву на базарных улицах, тряпки и даже газеты. В дни праздников (а в Индии отмечают множество праздников – общих, национальных, кастовых, общинных и семейных) всегда найдутся желающие досыта накормить корову, украсить ее венками и цветной росписью по шкуре и оказать ей всякие знаки любви и заботы. А затем снова отпускают. И не дай Бог кому-нибудь обидеть священную корову – верующие могут убить на месте и суда не побоятся. Эти коровы маломолочны, и в хозяйствах предпочитают иметь буйволиц, привычных и к корму, и к климату. Состарившихся коров-матерей иногда помещают в специальные пансионы, где они именно доживают свой век на средства верующих людей. Надо сказать, что культ священной коровы имеет и не только мифическое основание – о ее подвигах и даже победах существует много преданий – народные целители давно заметили, что моча и навоз коров этой породы очень бактерицидны, а поэтому и в современной народной медицине эти вещества применяются для очищения от опасных инфекций, и люди охотно прибегают к этим средствам, считая при этом, что целительна «даже пыль из-под копыт коровы». Бродячих коров уже с 1970-х гг. стали удалять из городов, пытаясь скопить их на молочных фермах, и это двигается довольно успешно, но при условии, что из городов их выводят не силой, а осторожными действиями специальные агенты. В Дели, например, коров уже почти не осталось.

Бездомный священный теленок питается уличными отбросами

Теперь вспомним другое священное животное – обезьяну. В древнейшей эпической поэме «Рам?яне» (о чем расскажу подробнее в следующих главах) воспеваются подвиги войска мощных обезьян, которые помогали герою поэмы, царевичу Раме, бороться с демонами-воплощением Зла на Земле. Боги благословили обезьян за их самоотверженную помощь, и вот с тех пор они священны и неприкосновенны. Главную роль в тех давних битвах играл их полководец, по имени Ханум?н, ставший воплощением сил Добра. Сначала его почитали как посланца богов, но постепенно ему стали поклоняться как богу. По мифу, он был сыном бога ветра и обладает поэтому способностью летать в пространстве быстрее мысли. Его считают также и великим небесным целителем и в молитвах обращаются к нему за помощью при недугах. Во многих местах возведены храмы, посвященные Ханум?ну, и в них, равно как и в разных произведениях народных художников, он изображается в образе сильного воина, в шлеме и с булавой, имеющего голову обезьяны и длинный толстый хвост, в котором, по мифу, заключена тоже большая сила. Часто упоминается о том, что даже самые могучие герои древности не могли даже с места сдвинуть этот хвост. Изображения Ханум?на в виде высеченных из камня скульптур встречаются во многих храмах, но чаще всего в тех, что посвящены богу Вишну – ведь герой Рама почитается как седьмое воплощение Вишну (всего таких воплощений верующие насчитывают десять).

Рама благодарит Ханумана за помощь. Индийский рисунок

На народных картинках, завесах и вышивках Ханум?на постоянно изображают рядом с Рамой и его женой и братом, тоже воспетыми в «Рам?яне». Никто в Индии не обижает обезьян, и они нигде не стеснены в своих передвижениях. Иногда они появляются в городах в больших количествах, но их аккуратно выдворяют, не причиняя вреда, о чем всегда сообщается в прессе. В некоторых больших городах есть храмы, посвященные тем или иным божествам, и обезьяны живут в этих храмах совершенно свободно, и их кормят жрецы, верующие и, конечно, постоянно навещающие их туристы.

В ряду декоративных фигурок видное место занимает палин. Он объявлен Государственной птицей Индии

Какое еще живое существо почитают в Индии? Павлина. Его любят не только за красоту – он по закону объявлен Государственной птицей Индии. Охранять его не надо – не найдется никого, кто захотел бы причинить ему вред. Он особо почитается приверженцами кришнаизма, и в храмах Кришны (восьмого воплощения Вишну, бога света и добра) иконы и статуи всегда убраны пучками павлиньих перьев, а сам Кришна в народном искусстве изображается в головном уборе, украшенном этими перьями. Древний миф повествует о дружбе павлина с одним из сыновей бога Шивы. Он рос в доме своих родителей, и когда достиг расцвета юности, пленил своей красотой сердце матери. Супруга Шивы стала добиваться его взаимности, но целомудренный юноша, спасаясь от ее домогательств, попросил павлина унести его от жилища богов. Павлин выполнил его просьбу, и с тех пор этого юного бога, Сканду, покровителя воинов, изображают рядом с павлином. Индийцы называют эту птицу «украшением Индии».

Здесь мне следует отметить, что нигде в этой стране я не встречала мальчишек с рогатками и никогда не видела, чтобы кто-то запускал камнем в какую-либо птицу.

Бог Индра на мифическом белом слоне. Индийский рисунок

Остановимся теперь и на слоне: этом гиганте, всегда помогавшем индийцам в труде, в битвах и в передвижениях по стране. Он тоже близок к сонму богов, и мифы отводят ему две роли: он ездовое животное бога гроз Индры и является также воплощением другого сына Шивы. Этот мальчик некогда прогневил своего грозного отца и тот отсек ему голову. Видя же безутешное горе своей жены, Шива повелел принести голову первого встреченного его воинами животного. Они встретили слоненка, и голова этого животного была водружена на тело сына. Возрастая под родительским кровом, этот малый поражал всех разнообразными талантами, умом и добротой. Этот бог обрел в индуизме имя Ганеши. Он признается покровителем искусств, наук и предпринимательской деятельности. Его всегда изображают в виде полнотелого человека со слоновьей головой, и эти изображения можно увидеть на воротах фабрик, в лавках, в учебных аудиториях и т. п. Люди испытывают к нему чувство нежности и умиления, и никого не удивляет это странное сочетание человека и слона в одном теле. Об охоте на слонов в Индии никто и не заикнется. Они служат в армии, участвуют в тяжелых работах и неизменно выступают во главе всех торжественных процессий.

Бог Ганеша. Индийская икона

Говоря здесь о священных животных, нельзя не вспомнить о таком существе, как кобра. В народной памяти живут самые разные мифы о ней, и они заметно выделяют кобру из числа всех других змей, которыми изобилует природа Индии, чему ниже будет посвящен отдельный рассказ. Кобру боятся и ее же любят, ее кормят и угощают и тут же избегают встречи с ней вне дома. Мифы приписывают ей самые разные свойства, описывая как кобры служили богам и людям, и людей же убивали. Кобру называют «наг» (т. е. нагой, бесшерстный) и верят, что наги имели под землей обширное царство, могли появляться наверху в образе прекрасных женщин и вступать в брак с людьми. Они могли одаривать людей и карать их за грехи. Некогда огромная кобра плавала по водам вечного океана, а на ней спал бог Вишну в перерывах между эпохами. Мифы о кобре бесчисленны, как и ее изображения в храмовой скульптуре и народных картинах.

В богатейших и разнообразных формах народного искусства Индии повсеместно встречаются самые разные изображения каждого из священных животных. Мифы о них, повествующие об их тайных связях с миром людей и богов, являются чрезвычайно ценным вкладом в процесс развития вышеупомянутого цивилизационного единства – их знают все с самого раннего детства, пересказывая друг другу и применяясь к их значению в своей каждодневной жизни и, главное, в своих каждодневных действиях. Эти древнейшие формы фольклора бесконечно воспроизводятся в самых разных жанрах народного творчества – в живописи, скульптуре, публичных повествованиях и выступлениях странствующих трупп народных артистов. Каждый индус, от мала до велика, может без труда объяснить встреченному иностранцу суть и значение каждого изображаемого животного и пересказать суть мифа о нем, разъяснив и ту роль, которое оно некогда сыграло в истории.