Текст книги "Бора"
Автор книги: Наталья Прохорская (Трусова)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Присев на мягкую перину, девушка судорожно вцепилась в сидушку, дабы удержаться от накатывающих позывов тошноты.
– Ты, я смотрю, тоже не без побочки, – злорадно хмыкнул юноша.
– Возможно, но на моей голове нет седых волос.
– Просто среди твоих светлых тяжело заметить брак.
Натянуто улыбнувшись, Мира сдержанно покачала головой. Игорь был весел или пытался казаться таким, но его бодрый настрой быстро передавался окружающим, не обходя стороной и подругу.
Их встреча, организованная наспех, даровала ребятам драгоценные минуты, создавая иллюзию свободы и беспечности. Все, кому удалось выжить после страшной трагедии, находились под пристальным вниманием властей. Каждый шаг, малейшее движение, неустанно отслеживаемые службами безопасности, могли обернуться непредвиденными обстоятельствами. В сложившейся ситуации приходилось тщательно отбирать круг общения, ибо за излишнее доверие платили непостижимую цену.
Резко изменившись в лице, Игорь вдруг судорожно произнёс:
– Мира, я не представляю, как жить дальше.
Только сейчас, тщательно присмотревшись, девушка не досчиталась нескольких зубов в слегка приоткрытом рту юноши.
– Ты чем-то болен? – недоумевая, осведомилась она.
– Гормональные отклонения. Я, если честно, из больницы сразу к тебе отправился, – неуверенно пробубнил парень. – Это не самое страшное из того, что я видел, – добавил он, помедлив, – некоторые по прибытии на Землю сошли с ума, кто-то покончил с собой, есть и те, в чьей крови неожиданно пробудился вирус. Кошмар для нас не закончился. И мне просто страшно, я даже не боюсь показаться трусом, по крайней мере, такова правда.
– Трусом? Ты серьёзно? – возмущённо воскликнула Мирослава, в недоумении уставившись на товарища, – я и не представляла, насколько всё плохо.
– Земляне ещё гуманно отнеслись к выжившим, – продолжил Игорь, не обращая внимания на тон подруги, – есть планеты, которые, не приняв обратно собственных граждан, отправили их в военные лагеря. Ходят слухи, что в тех злополучных местах над людьми ставят несанкционированные опыты, истязая и калеча несчастных, обрекают их на долгую и мучительную смерть.
– Это ужасно, – прошептала девушка, шокированная неожиданным открытием. – Я не верю в это. Федерация не может допустить подобного отношения к живым людям.
– Я же сказал, это всего лишь слухи. Правды нам всё равно не узнать.
День близился к закату. Оставив серьёзные темы, ребята с головой окунулись в светлые воспоминания о былой студенческой жизни, насыщенной яркими событиями. И хотя сон одолевал сознание, он не вправе был помешать долгожданной встрече. Ближе к утру, наскоро распрощавшись, Игорь ушёл. В лучах утреннего солнца его корабль покинул планету.
По мере того, как недели стремительно сменяли друг друга, волнение постепенно перерастало в панику. На двадцать седьмой неделе живот, оформившись, приобрёл заметные очертания, и Мира окончательно перестала покидать пределы дома. Всё, что ей оставалось, – это томительное ожидание предстоящих родов.
Однажды в одно туманное утро по дому прокатился настойчивый звонок. Содрогнувшись от неожиданности, домочадцы приготовились к наихудшему. На пороге заждавшийся почтальон, не скрывая нарастающего раздражения, передал письмо на имя Лидии Петровны и стремительно исчез, отправившись дальше выполнять свой долг. «Уважаемая Лидия Петровна, – гласило послание, – предупреждаю вас о своём скором визите, во время которого я намереваюсь прогуляться по вашему саду. Надеюсь, яблоки уже зацвели, хотелось бы по достоинству оценить изысканный вкус местных плодов».
– Что за бред? – недоумевая, поинтересовалась Ирина. – Кто такой Нил Майер? – добавила она, внимательно вглядываясь в имя отправителя.
Закатив глаза, пожилая женщина с облегчением вздохнула.
– Это по поводу ребёнка, – отмахнувшись, пояснила она.
– Вы нашли приёмных родителей? – осведомилась Мира.
Женщина кивнула. Сдерживая накатывающую грусть, девушка незаметно покинула родственниц, выскользнув на воздух и устроившись в беседке. Поглаживая плотный живот, она мечтала о возможности оставить ребёнка, но груз ответственности раздавил сладкие грёзы. Два сердца бились в её организме, две жизни трепетали в измученной плоти. Вдыхая свежий аромат цветущих растений, Мирослава фантазировала, что малыш, не родившись, навсегда останется в её теле, но абсурдность подобного суждения пугала здравый рассудок. Ребенок должен был выйти на свет – таковы законы природы.
И он родился. Немного раньше предполагаемого срока. Маленький, нежный, хрупкий комок извергал из неокрепших лёгких истошный вопль. Своим криком младенец словно пенял на мир за преждевременное появление. Светлые волосы, ярко-голубые глаза. Он был похож на свою мать, равно как и на отца. Безграничная любовь переполняла сердце молодой девушки, и по мере приближения к моменту разлуки подобное чувство лишь усиливалось.
Солнце возвышалось высоко над горизонтом. Удобно устраиваясь в тени деревьев под густой листвой, Мира кормила ребёнка, держа в затёкшей руке детскую бутылочку. Молоко её пропало на следующий день после родов. Наевшись досыта, новорожденный мальчик мирно засопел в нежных руках матери, пока та неустанно любовалась чудом, произведённым ею на свет.
К хлипкому забору подлетела капсула. Разглядев вдалеке неясный силуэт, выглядывающий из аппарата, девушка ринулась к заднему входу. Ребёнок, будто ощутив опасения матери, тихо сжался в комок. Заскочив в дом, Мирослава притаилась в одной из комнат и, прижимая к груди малыша, отчаянно напрягала слух.
– Мира, Мира, ты дома? – донёсся беспокойный голос Ирины.
Неохотно двинувшись ему навстречу, девушка в ужасе замерла в коридоре.
– Ох, хорошо, – с облегчением произнесла женщина, – ты не представляешь, кто приехал.
Крепко схватив племянницу за плечо, она повела её в сторону гостиной. У входа в комнату их уже поджидала Лидия Петровна.
– Мира, – обратилась бабушка к оцепеневшей внучке, лишившейся дара речи, – за дверью ждёт человек. Его имя Нил Майер. Он молодой доктор с Земли, и его визит связан с усыновлением твоего ребёнка. Запомни, Нил Майер.
От безысходности впав в ступор, девушка замерла, силы стремительно покидали её тело, трепещущее сердце готово было вырваться из сдавленной груди и мчаться в противоположную сторону, а на побелевшем лице застыла гримаса нестерпимого кошмара. Насильно вталкиваемая в комнату, несчастная мать даже не сопротивлялась. Подчиняясь судьбе, Мирослава сгорала от горя. «Не сейчас. Подождите. Рано. Слишком рано», – проносился в её мозгу крик, сдавленный в горле непробиваемым комом и неспособный вырваться наружу.
Дверь позади с грохотом затворилась. В помещении, наполненном светом, царил горьковатый аромат мужского одеколона с нотками цитруса. Тёмная фигура в строгом чёрном костюме возвышалась посреди гостиной. Устремив взор в окно, мужчина стоял спиной к юной матери. Медленно развернувшись, незнакомец пристально окинул девушку тяжёлым взглядом, но вмиг просиявшие глаза наполнились искренним теплом.
– Здравствуйте, меня зовут Нил Майер, – сдерживая улыбку, произнёс Игорь, – ладно, Мира, не смотри на меня так, – добавил он при виде недоумевающего выражения на её лице.
Усадив взволнованную подругу на диван, он присел рядом.
– Ты тоже сменил имя? – осведомилась она дрожащим голосом.
– Да, пришлось, так безопаснее, – отозвался он. – Так понимаю, отец ребёнка – Савелий, верно?
Не поднимая покрасневших глаз, девушка судорожно кивнула. Малыш, вытаращив большие глазёнки, старался не издавать ни звука.
– Почему ты ничего не сказала, когда я приезжал в прошлый раз? – не унимался молодой человек.
– Я так же, как и ты, боюсь. Мне страшно, – вымолвила она, уставившись в бледное лицо товарища.
От прежнего золотистого оттенка кожи не осталось и следа, но тело заметно набрало массу, под одеждой угадывались очертания крепкой мускулатуры.
– Ты похорошел, – заметила юная особа.
– Оу, ну я много занимался спортом и к тому же умудрился получить образование, – похвалился парень, – мне ведь и так какие-то полгода оставались. Правда, – помявшись, продолжил он, – дабы обезопасить себя, мне пришлось не просто сменить имя, а стать другим человеком. По документам я не имею и никогда не имел никакого отношения к Селене, мне двадцать семь лет. Официально моя якобы жена погибла, оставив новорожденного младенца.
– Ты отлично подготовился.
– Я готов забрать ребёнка. И гарантирую, что он будет в безопасности, но… Мира… В этой жизни мы видимся с тобой в последний раз, как бы тяжело ни звучали мои слова.
Девушка молчала, плотный ком, намертво застывший в горле, не пропускал слов. Взглянув в яркие голубые глаза, всматривающиеся, казалось, в само сердце матери, Мира, осознавая свой долг, протянула маленький свёрток другу. Она обязана была сделать всё для сына, ибо его благополучие в приоритетах девушки уверенно занимало лидирующие позиции.
– Я не забираю его у тебя насильно, – смутившись, вымолвил парень при виде того, как дрожали её руки.
– Я знаю, Нил Майер, – помедлив, произнесла она, – я знаю. Спасибо тебе. Спасибо за всё, что сделал для меня, для Савы, и спасибо за всё, что сделаешь для нашего сына. Только скажи малышу: его мать умерла. Я не хочу, чтобы он считал, будто его бросили.
– Разумеется! – воскликнул молодой мужчина, прижимая к разгорячённой груди чужого младенца. – Я могу уехать с ним чуть позже, – добавил он, внимательно осматривая пухлого карапуза, – и ты сможешь провести с ним больше времени.
– Потом будет тяжелее прощаться.
Нежно чмокнув ребёнка в лоб, она в отчаянии бросила на товарища испепеляющий болью взгляд. Вмиг прижавшись друг к другу, их пылкие тела слились в безудержных объятиях. Осторожно прикоснувшись к лицу Игоря, юная особа страстно прильнула к его сладким губам. Ответив взаимностью, он крепче обхватил девушку за талию, аккуратно придержав мальчика. Их поцелуй, пусть и недолгий, говорил больше, чем сотни бессмысленных слов, в нём читались и жалость, и понесённые утраты, и горечь, отравляющая юные сердца, и ужас, неумолимо преследующий невинные души. Словно крик о помощи, их мимолётная страсть утопала в бесконечности предстоящей разлуки.
– Прощай, – тихо произнесла Мира, немного отстранившись от Игоря.
– Прощай, – тем же тоном отозвался он.
Сквозь плотный туман в небе виднелась маленькая искра. Вспыхнув ярким пламенем, она мгновенно погасла, скрывшись из виду в бескрайнем пространстве. Вглядываясь ввысь, Мирослава мысленно провожала частичку своей души. Теперь Игорь возлагал на себя полную ответственность за хрупкую жизнь. С чувством выполненного долга девушка смутно осознавала, что для неё всё было кончено.
Холодный ветер тревожил листву, но Мира не ощущала озноба. Крутя в руках карту памяти, единственное наследие покойного отца, она в сотый раз задавала один и тот же вопрос и в сотый раз не находила ответа. Раскопав небольшую яму в сырой земле, девушка бережно опустила чёрный предмет в рыхлую почву и, присыпав грунтом, небрежно отряхнула грязные дрожащие руки.
Призраки прошлого неустанно преследовали больной рассудок. Они молили, кричали, звали, они заманивали разум в ловушку. Но теперь Мирослава была свободна, на её плечах отныне не лежал груз ответственности за чужую жизнь. Она знала, что настал момент истины.
Ледяной дождь обжигал плоть. Крупные капли потоком стекали по содрогающемуся телу. Утопая в мокрой траве, девушка окуналась в забытье. Ей отчётливо мерещились до боли знакомые лица: Сава, Кристина, отец и даже мать. Они улыбались, словно и не было разлуки, словно страшная трагедия не стёрла их облики, не искривила воспоминания. Мирослава скучала, тоска отравляла сердце. Она страстно желала встречи с теми, чьи мысли канули в небытие.
– Милая, быстро в дом! – скомандовал громкий голос, безжалостно вырвавший юную особу из сновидений.
Нехотя поднявшись, она без энтузиазма потащилась вслед за Ириной. Тётушка немедля отвела племянницу в ванную комнату.
– Тебе помочь? – осведомилась она, наблюдая, как исхудавшее тело племянницы медленно погружалось в горячую ванну.
– Нет, спасибо, я просто хочу спать.
Заперев дверь, девушка расслабилась. Тёплая вода, обволакивая плоть, впитывала печали, но мёртвые не унимались. Распахнув глаза, Мира встрепенулась. Ещё немного, и она бы с головой ушла под воду. «А это идея!» – пронеслась навязчивая мысль. Прохладный воздух дурманил свежестью, доносившейся из приоткрытой форточки. Стрекотание насекомых погружало в транс. Потянув руку к небольшой полочке с душевыми принадлежностями, девушка крепко сжала в ладони бритвенный станок. Острое лезвие с лёгкостью скользнуло по запястью, потом снова и снова. Тупая боль эхом пронеслась по всему телу. Сознание медленно окуналось в нирвану. Отдавшись на волю судьбе, Мирослава сомкнула тяжёлые веки и расслабилась.
Она не испытывала сожаления. Чувства ускользали в пустоту. Смешиваясь с кровью, покрасневшая вода обволакивала плоть. Больше не было ни страха, ни боли, ни сожалений. Только тишина, только спокойствие.
Глава 3. Новые знакомства
Мне снился сон. Ужасный кошмар. С усилием распахнув тяжёлые веки, я резко вскочила с кровати и забилась в угол. Поскуливая словно раненый щенок, я захлёбывалась горькими слезами. Обманчиво сладостный Морфей, даровав жуткие видения, отравил разум. Сердце бешено колотилось. Сквозь бурлящий поток неразборчивых мыслей пробивалась одна. «Это не сон». Застав врасплох, первые воспоминания безжалостно накрыли сознание.
Знакомая палата госпиталя была наполнена светом, слишком ярким, чтобы, озираясь по сторонам, не ощущать неприятного жжения в заплывших глазах. Выскочившая игла свободно и как-то замедленно трепыхалась в воздухе, пока лекарство, скатываясь из металлического основания каплями, падало на пол, образуя мутную лужу.
– Что с вами? Вам нехорошо? – воскликнула ворвавшаяся в палату медсестра.
– Вовсе нет, – соврала я.
Пошатываясь, я не спеша поднялась с больничной койки.
– Вы сможете пройти к доктору или лучше пригласить его сюда? – озабоченно поинтересовалась девушка.
– Смогу.
Стены коридора, пропитанные бежевой краской, слегка расплывались перед затуманенным взором. Покачиваясь, я неуверенной походкой с усилием следовала за молодой особой, с трудом поспевая за её маленькими, но быстрыми шагами.
– Я плачу за то, чтобы вы поддерживали её в стабильном состоянии, – возмущённо восклицал знакомый голос где-то за углом.
– Август, вакцины нет, – безуспешно пытался успокоить взбудораженного собеседника доктор Нил.
– Мне плевать! Она должна появиться. Скоро.
– Хватит питать пустые иллюзии. Живи дальше.
– Не учи меня. Разберусь без твоих никчёмных советов.
При приближении невольных слушателей мужчины резко замолчали. На красном от ярости лице Леманна отчётливо виднелись вспухшие вены. Окинув меня беглым взором, он стремительно скрылся из виду, оставив присутствующих в лёгком недоумении.
– Ах, Марли, это вы, – неохотно обратившись ко мне, выговорил врач, одновременно движением руки отсылая медсестру. – Заходите.
Всё тот же уютный кабинет, окутав теплом, погрузил в приятную атмосферу призрачной беспечности. Устроившись на прежнем месте, Нил, пристально всматриваясь, изучал меня осуждающим взглядом.
– Присаживайтесь, – вымолвил он раздражённо.
Немедленно повинуясь властному голосу, я, чувствуя вину, не поднимала головы, пока сердце, разрываясь, словно искало выход из сдавленной мучениями груди. «Игорь! – хотелось кричать мне. – Это же я! Я вспомнила, вспомнила юные годы, вспомнила время, проведённое совместно. Неужели ты, настолько зачерствев, оставил всё в прошлом?» Но продолжая сдерживаться, я свернулась в комок от испуга, ожидая гневной отповеди.
– О чём вы думали? – в недоумении поинтересовался доктор. – Марлена, вы ещё слишком слабы для столь серьёзных приключений.
Исподтишка взглянув на озабоченное лицо говорившего, я увидела взрослого мужчину лет тридцати пяти – сорока, на самом деле, будучи ненамного старше меня, он казался взрослее, время было к нему сурово. Высокий силуэт был пропитан нездоровьем, мужчина, стоявший передо мной, казался тенью себя прошлого. Жизнь сильно потрепала Игоря, одарив ранней сединой и глубокими морщинами.
– Что взбрело в вашу светлую голову? – добавил он с лёгкой усмешкой.
Невольно всматриваясь в свои идеально гладкие запястья, я лихорадочно искала следы мрачного прошлого. В это время в кабинет заскочил Август и, устроившись рядом со мной на свободном стуле, саркастически хмыкнул:
– Мне тоже интересно послушать.
Ни следа ярости, ни следа злобы. Спокойное выражение воцарилось на веснушчатом лице.
– Но ведь ничего страшного не случилось, – донёсся мой еле слышный шёпот.
– Твой организм поразила лучевая болезнь, – сказал доктор нахмурившись.
– Нужно было поговорить, объяснить ситуацию, а не, заперев в огромном особняке, ожидать послушания. Тем более, с какой стати мне было знать, что всё в округе отравлено радиацией, – возмущённо оправдывалась я.
Замолчав, я вскочила и пулей вылетела в больничный коридор в попытке скрыться от обвиняющих глаз.
– Подожди, – окликнул Август на полпути. – Прости, если что-то пошло не так, – замявшись, выговорил он, нагнав меня, – если у тебя случится беда, можешь всегда обратиться ко мне за помощью.
– Разумеется, – ледяным тоном согласилась я, – спасибо за гостеприимство.
В стремлении остаться наедине со своими мыслями я, ступая нетвёрдыми шагами, медленно удалялась от застывшего силуэта и, скрывшись наконец за углом, уже расслабленно двинулась дальше, освободившись от надменного взора молодого мужчины.
Не чувствуя себя частью собственных воспоминаний, я, как бы наблюдая сюжет со стороны, сопереживала главной героине этой печальной повести, будто история чужой жизни яркими красками всплывала в повреждённом мозгу. Наблюдая за отражением в зеркале, моё подсознание по-прежнему видело в нём обаятельную незнакомку. Кто она и что скрывается в самых потаённых уголках её неразгаданной души?
Мрачные тени прошлого следовали по пятам, будоража самые отдалённые участки нервной системы. Страх, ненависть, злоба – чувства бурлящим потоком овладевали разумом, затмевая зародышевые ячейки здравого рассудка. «Страх рождает сомнение, сомнение есть опухоль, а опухоли растут» – это мысль, проскочив словно случайно, вцепилась в сознание острыми шипами и, как антидот распространяясь по организму, разрушала опиоидные корни неосознанных фобий. Множество вопросов не оставляли в покое. «Кем же на самом деле являлся мой отец? – звучал главный из них. – Жестоким убийцей, причиной тысячи невинных жертв или тем, кого подставили?».
Обдуваемая холодными потоками воздуха, тонкая кожа приобретала синеватый оттенок. Подскочившая медсестра принялась укрывать меня пледом. Сдавшись под её настойчивым напором, я нехотя отправилась в корпус греться. По пути в коридоре мой зоркий взгляд заприметил Августа. Сидя на скамейке напротив одной из палат с молодым юношей, он вёл разговор, но мне трудно было разобрать слова. Приблизившись, я с любопытством прислушалась.
– Я скучаю по ней, – жалобным голосом произнёс парень.
– Я тоже, – сухо отозвался Август.
Звук моих неторопливых шагов разнёсся по коридору. Повернув головы к источнику шума, собеседники с нескрываемым интересом уставились на меня. Игривый взгляд ярко-карих глаз, отблескивающих в тусклом свете, искрился нотками испуга. Стыдливо отведя ясный взор, молодой парнишка в смятении уставился в пол. Не желая более смущать их своим присутствием, я постаралась как можно быстрее проскочить дальше.
Вечером ко мне в палату пожаловал доктор Нил. Проверяя в очередной раз моё общее состояние, он не спеша делал заметки в журнале пациента.
– Всё хорошо? – осведомилась я, осмелившись прервать молчание.
– Вполне.
– А лучевая болезнь?
– Доза не смертельная.
– Но значительная.
– Смотря с чем сравнивать.
Раздражённо откинувшись на спинку кровати, я недовольно нахмурилась.
– Август действительно сожалеет о случившемся, – как бы невзначай обронил врач.
– Мне всё равно.
– Марли, у него достаточно проблем.
– Тогда не нужно было приглашать гостей.
Нил недовольно сморщил лоб.
– Кто-то из близких Августа проходит здесь лечение? – осторожно поинтересовалась я, мысленно припоминая подслушанный разговор.
– Его жена, – тотчас откликнулся доктор, намеренно растягивая слова. – Она находится в коме уже довольно длительное время.
– И что же послужило тому причиной? – поинтересовалась я, скрывая смятение.
– Всё тот же вирус… – заключил врач и, как мне показалось, немного вздрогнул. – Знаешь, – погодя, продолжил он, – мы все так или иначе связаны одной болезнью.
Было ли мне страшно? Вовсе нет. Было ли мне больно? Однозначно нет. Однако, так и не сумев разобраться в собственных чувствах, я продолжала существовать словно отдельно от остального мира. Ночью окутанный раздумьями взволнованный мозг всё никак не сдавался в плен манящему Морфею. Спустившись в палисадник, я удобно устроилась на скамейке и, лёжа всматриваясь в бездонное чёрное небо, наблюдала за многочисленными звёздами. Проскальзывая сквозь мрак, они освещали пустоту, их яркий свет, достигая Земли, отражался в тёмном небосводе как искра надежды в сердцах миллионов всех тех, кто продолжал жить без своих близких, родных, друзей, всех тех, кто, несмотря ни на что, верил в светлое будущее, всех тех, кто с нетерпением предвкушал счастливые перемены.
Золотисто-карие глаза сурово пронзали насквозь. Приближаясь, они пожирали ослабленную натиском жертву. Вскочив, я слетела на холодную брусчатку и, ударившись о прилегающий бордюр, нервно огляделась по сторонам. Светало. Оголённые участки тела покрывала гусиная кожа. Ощущая аромат влажности, чуткое обоняние, отдаваясь в пленительные объятия утра, насильно отвлекало от нестерпимой бытности и бурным течением уносило прочь от беспощадной суровой реальности.
Моё лечение окончательно завершилось. Сидя в мягком кресле, я быстро подписывала бумаги, мысленно представляя себя в космическом шаттле, стремительно удаляющемся от поверхности Земли.
– Марли! – неожиданно воскликнула рядом стоящая Ирина. – С каких пор ты пишешь правой рукой?
– А как правильно? – растерявшись, отозвалась я.
– Ты же левша.
Выскочив из кабинета, Ирина оставила меня одну. Прибыв на планету пару часов назад, она первым делом устремилась ко мне. Её основной задачей была не только помощь с бумагами, но и краткая подготовка к знакомству с новыми лицами, главным из которых являлся мой муж, прилетевший вместе с ней.
Переложив ручку в левую ладонь, я с удивлением обнаружила, что писать другой рукой мне удавалось ничуть не хуже, однако почерк заметно отличался. Если при письме правой рукой он казался крупнее и размашистее, то левой я непроизвольно прописывала маленькие округлые закорючки. Нервно скомкав последний исписанный листок, я судорожно выбросила его в мусорное ведро. В это время в кабинет вошли Ирина и доктор Нил.
– Вот, полюбуйся, – возмущённо причитала женщина. – С каких пор она превратилась в правшу?
– С тех самых пор, как её мозги заново собрали, – спокойно отозвался врач. – Не могу понять, почему это так важно? – в его голосе слышались нотки раздражения.
– А гетерохромия? Откуда? – не унималась тётушка. – Почему левый глаз другого цвета?
– Возможно, в роду были кареглазые. Всё это последствия травмы. И вы должны с ними смириться.
На серьёзном лице Ирины читалось выражение упорного противостояния, уж она-то привыкать к подобного рода изменениям не желала. Неожиданно в мыслях промелькнули неудачные попытки работы с луком, вдруг пришло осознание, почему я не справилась с тетивой. Ослабленная с рождения правая рука просто не совладала с нагрузкой, и, вероятно, нужно было пробовать стрелять, используя левую руку.
В кабинет постучали. На пороге стояли Август и незнакомый мужчина. Высокий, статный, одетый в строгий костюм, он по комплекции походил на Леманна: такой же рост, такая же стройная фигура, такие же широкие плечи. В смятении, пристально уставившись, незнакомец изучал меня впалыми серыми глазами, потирая жилистой ладонью ямочку на приподнятом подбородке. Его бакенбарды, спускаясь от чёрных, аккуратно уложенных волос и огибая выпуклые раковины торчащих ушей, обрамляли пухлые щёки.
– Здравствуй, Марли. Я Александр. Твой супруг, – раздался его неуверенный голос.
– Приятно познакомиться, – саркастически отозвалась я.
– Что ж, присаживайтесь, господа, – произнёс Нил, указывая на стоящий в углу комнаты чёрный кожаный диван.
Немного помешкав, мужчины выполнили настоятельную просьбу.
– Хочу всех обрадовать, – продолжил доктор, – пациент стремительно идёт на поправку.
– А память? – перебил его взволнованный Александр.
– Ни о каких воспоминаниях из жизни до несчастного случая речи не идёт, – напряжённо взглянув на меня, отозвался врач.
– Марли, а как ты сбежала? – вдруг поинтересовалась тётушка.
– Ну, – замялась я.
– Она устроила короткое замыкание, – донёсся голос Августа сквозь нескрываемую усмешку, – вырубила моих охранников и скрылась в лесу.
Наступила тишина, изредка нарушаемая тиканьем механических часов.
– Марли? – шокированно вымолвила Ирина. – Да она и мухи не способна обидеть.
– У меня сохранились видеозаписи, – настаивал на своём мужчина.
– Видимо, у тебя не самая элитная охрана, – заметил Александр.
– Видимо, мой дражайший супруг меня недостаточно хорошо знает, – обратилась я к новоиспечённому мужу, исподлобья взирая в его полное недоумения лицо.
Стоя у главных ворот госпиталя, я молча озиралась по сторонам. Оставалось несколько часов до запуска межпланетного лайнера. Свежий воздух. Ясное голубое небо. Яркий солнечный свет. Наполняя лёгкие, радуя взор и согревая нежным теплом, Земля ласково провожала меня в долгий путь.
– Доброй дороги, Марли, – раздался позади голос.
Обернувшись, я увидела знакомое лицо, покрытое сеточкой морщин. Густая чёрная шевелюра была знатно разбавлена сединой. А в янтарных глазах, спустя годы почти не изменившихся, скрывалась грусть.
– Спасибо, – произнесла я.
Просияв на миг, худое дряблое лицо озарилось радостью.
Облокотившись на створки ворот, Август засунул руки в глубокие карманы и молча всматривался в чащу густого леса. Почувствовав на себе пристальный взгляд, он нехотя обернулся. Задумчивое лицо исказила фальшивая ухмылка. Выпрямившись, мужчина вальяжно подошёл ко мне.
– Ты меня уже не презираешь? – саркастически осведомилась я, двинувшись ему навстречу.
– Всё гораздо сложнее, – хмуро буркнул он. – Просто ты ненароком напомнила одного очень близкого мне человека.
– Ох, дружище, – оборвал нас из ниоткуда возникший Александр, – спасибо тебе…
Отстранившись, я покинула старых приятелей, так и не вникнув в суть их разговора. Погрузившись в раздумья, я тихо направилась в сторону леса. Что меня ждало там, на другой планете, и что приходилось оставить здесь в сказочном раю, нескромно именуемом родиной человечества?
Шум волн, разбивающихся о скалы, холодные брызги, обжигающие плоть, скользкая влажная галька под оголёнными ступнями – всё это яркой пеленой, застилая неясный взор, отражалось в пульсирующем от боли левом полушарии. Подкравшись сзади, кто-то трепетно обнял моё дрожащее тело.
– Ох, ты замёрзла, Марли? – спросила Ирина, заботливо укрывая обнажённые плечи.
Добрый взгляд окутывал призрачной безмятежностью. Он многое недоговаривал. Возможно, стараясь уберечь от правды, Ирина бережно хранила частички моего страшного прошлого. Её сладостный аромат моментально пропитал мою кожу. Закутавшись в шёлковый кардиган, украшенный необычными узорами, я не столько пыталась согреться, сколько испытывала яростное желание исчезнуть из этого мира. Может, моя жизнь была гораздо страшнее, нежели те обрывки мрачных воспоминаний, то и дело проскальзывающих в голове. Определённо, мне даровали ещё один шанс, отказаться от которого я не имела права.
