Текст книги "Княгиня Ольга"

Автор книги: Наталья Павлищева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 16

Император Роман Лакапин, правивший вместо своего зятя Константина Багрянородного, очень походил на варяга, много лет просидевшего на руме драккара. Нет, не внешностью, не видом, а грубостью поведения и такими же шутками. Он захватил власть и не собирался отдавать ее в ближайшем будущем зятю.

Императора мало интересовала Русь, эта варварская страна, и гораздо больше молодая синеглазая красавица княгиня, к тому же произносившая такие разумные речи! Роману давно надоела нынешняя жена, пора отправлять ее в монастырь, и в ответ на очередную фразу русской княгини он воскликнул, с вожделением глядя на ее белую лебединую шею:

– Ты достойна править вместе с нами империей!

Повисло страшное в своей неопределенности молчание. Ольга словно разделилась внутри на две части, одна продолжала улыбаться императору и в ужасе искать выход из создавшегося положения, а вторая вдруг в который раз вспомнила слова Евдокии: «…если искренне попросишь…» Христианская богиня… надо поверить и попросить… поможет… Эти мысли не давали покоя с той встречи в храме, она не переставала думать о сыне, будущем сыне.

И вдруг обе Ольги соединились, и княгиня ответила:

– Ты хотел, чтобы я стала христианкой? Крести меня сам вместе с патриархом.

Роман даже не нашелся что ответить, только чуть растерянно крутил головой, ища взглядом Николая Мистика. Когда нашел, увидел, что патриарх старательно кивает головой, соглашаясь. В Византии всегда старались крестить всех правителей-нехристиан, посещавших Константинополь, дарили богатые подарки, откровенно подкупали. Крещеный правитель потянет за собой и своих подданных. А тут княгиня огромной варварской страны, женщина с таким властным взглядом, казалось, прикажи она, и все русы пойдут креститься разом. Глаза Николая Мистика блестели, какая удача, на такую он и рассчитывать не мог. Хотел просто отправить с Ольгой на Русь священника, даже подобрал уже Григория, чтобы тот попытался осторожно проповедовать святое учение при дворе русских князей. И вдруг она сама просит крестить! Патриарх знал, что княгиня и без сопровождения ходила в храм, разговаривала там с Евдокией, женой Феофана, видно, женщина смогла сделать то, что не могут мужчины-священники. Это нужно учесть.

Все закрутилось вокруг Ольги так, что она сама только успевала реагировать на то, что ей говорили. И все время видела радостные глаза Евдокии. Чуть позже она узнала и вторую, вернее, первую причину радости женщины – та ждала ребенка! Это добавило Ольге уверенности в том, что и у нее будет все хорошо. Первое, что княгиня попросила у матери Бога-сына, было, конечно, рождение собственного сына.

Но ее крещение принесло и другой результат. Император не оставил своей мысли сделать из нее императрицу. Когда Ольга вдруг осознала, что стоит перед выбором – остаться ли в Царьграде при Романе или вернуться на Русь к Игорю, то пришла в ужас! Неужели ее сын должен родиться от этого грубияна, сидящего на константинопольском троне не по праву?! Ольга бросилась к своему новому наставнику. христианскому священнику Григорию.

У Григория тоже был шок. Патриарх крестил Ольгу не для того, чтобы она правила в Византии, княгиня должна была увезти священников с собой, у нее совсем другая миссия. И Григорий нашел выход. Он ответил, что император теперь крестный отец и никак не может жениться на своей крестной дочери. Ольга воспряла духом, ей не хотелось оставаться при императоре-самоуправце, того и гляди самого скинут с трона, а за ним и жену. Или возьмет новую, а прежнюю отправит в монастырь. Нет, лучше уж в Вышгород, там она сама себе хозяйка.

И Ольга повторила слова Григория императору при первой же встрече. Тот сначала изумленно смотрел на ее склоненную светловолосую головку, потом почти довольно захохотал:

– Перехитрила ты меня, княгиня Ольга! Переклюкала!

У императора было хорошее настроение, и не хотелось строить козни новокрещеной красавице, в конце концов, женщин и без нее хватает. А та поторопилась покинуть гостеприимный Константинополь. Правда, перед отъездом еще раз сходила в тот самый храм и, как Евдокия раньше, долго стояла, прося у Заступницы себе сына. Она не знала слов, какие требовалось говорить, но искренне считала, что просить нужно сердцем, а не языком, и потому не переживала за условности.

Радовались отъезду русской княгини и константинопольский патриарх, и Григорий, которому пришлось отправиться вместе со своей подопечной к варварам. Тогда он еще надеялся, что властная и сильная Ольга сможет повести русичей за собой в истинной вере. Просчитался, языческая масса поглотила все, как раньше Аскольда. Ольга не рискнула открыто объявлять о своей вере, это осталось ее личным делом, и Григорий был многие годы только ее духовным наставником. Крестить русов вслед за красавицей княгиней не удалось.

А ведь тогда в Константинополе Ольге было над чем подумать, она стояла перед выбором – остаться у Романа или вернуться в Киев к Игорю. В Византии она наверняка будет императрицей, Роману Лакапину ничего не стоит отправить нынешнюю жену в монастырь (сколько их уже было!). Только кто может поручиться, что такая же участь не постигнет саму Ольгу? Конечно, она умна и постарается этого не допустить. Зато получит весь блеск константинопольского двора, будет во время приемов сидеть за высоким золотым столом по левую руку от императора, облаченного в пурпурную мантию… Для варяжки Ольги, привыкшей к простоте и отсутствию внешнего блеска, конечно, была в диковинку вся мишура, какую продемонстрировал Царьград. Золото и вообще богатство здесь повсюду – во дворцах, храмах, на улицах… Русскую княгиню не пустили в районы, где жила беднота, она и сама туда не стремилась, зато увидела праздничное убранство города при возвращении из недалекой поездки императора. Горожане радовались так, словно правителя не было несколько лет либо он вернулся из тяжелого похода: на балконах домов вывесили разноцветные ткани, ковры, улицы убрали цветами, даже зеваки нарядились в парадные одежды.

И только цепкий, практичный ум Ольги смог продраться сквозь эти золоченые заросли церемоний, понять, что совсем не так весело императрице, что ей угождают, пока угождает император, а его настроение меняется, как погода в весенний день. Конечно, в Киеве Ольга тоже зависит от князя Игоря, но у нее есть Вышгород, где княгиня властвует безраздельно, князь не вмешивается. Послы в Вышгород не приезжают, и терем золотом не блещет, только стоит ли вся эта мишура того, чтобы видеть ежедневно и еженощно совершенно чужого человека, сластолюбца, во всем ему угождать под страхом быть отправленной в монастырские кельи? Однажды десятилетняя девочка пожертвовала собой и стала княгиней и хозяйкой. Стоило ли теперь взрослой красивой женщине жертвовать свободой ради призрачной возможности какое-то время возглавлять рядом с некрасивым, несдержанным человеком парадные шествия?

Ольга для себя давно поняла, что нет, и все решила, а священник Григорий пел и пел в уши о том, какой император непостоянный, что он сам власть узурпировал у Константина, того и гляди скинут, что хорошо дома в Киеве… Княгиня мысленно усмехнулась: «Ты-то откуда знаешь?», но вслух ничего говорить не стала, только уточнила про «узурпировал», слово было незнакомое. Григорий решил, что ей нужно объяснить суть перехода власти в Византии и систему соуправления, и принялся долго и подробно излагать сведения…. Ольга уже сама догадалась, к чему он клонит, и усмехнулась над многословностью священника:

– Про соправителей я знаю. Узурпировал – значит захватил? А что же Константин? Справиться не может?

Сама понимала, что не может, Константин совсем еще молод и нерешителен, ему больше нравятся книги и размышления, он разумен и много знает, этим очень понравился русской княгине, хотя у нее и не было возможности беседовать с зятем императора.

Видно, задала крамольный вопрос, грек заелозил взглядом, словно проверяя, не слышит ли их кто, стал говорить о доброте и спокойствии, присущих византийским правителям. Ольга только вздохнула, нет, Византия не для нее! Правильно попросила себя крестить, теперь можно попросить для себя сына у Божьей Матери. Конечно, от князя Игоря. Она поможет, она заступается за всех страждущих, а Ольга была такой.

Эта мысль стала главной на все остальные дни в Константинополе. Она сделала все, для чего приплыла сюда, что поручал ей муж. Обо всем договорилась, а узнала даже больше, чем рассчитывала. Природное любопытство и практичный ум русской княгини позволили увидеть и то, что от нее старательно прятали. Больше всего Ольгу интересовал не парадный блеск дворцов, а устройство государства, не придворный этикет, а то, как работают рынки, не развлечения, а то, как здесь управляют многочисленными ремесленниками… Княгиня хорошо помнила, что это же интересовало и князя Олега. Игоря волнуют дела дружины, а Вещего Олега больше обустройство жизни. Ольга женщина и совсем не задавала вопросов об армии, чем тоже понравилась византийцам. Конечно, она заметила, что императора даже у трона охраняют варяги, это было приятно, но не удивило. Варяжские дружины сильны, их нанимали многие.

Зато княгиня задала вопрос, поставивший в тупик патриарха. Когда тот, показав на Григория, сообщил, что священник поедет с ней в Киев, Ольга вдруг спросила, сведущ ли Григорий в вопросах устройства империи. Повисло молчание, патриарх некоторое время, не отрываясь, смотрел в глаза молодой русской княгини. Но даже его тяжелый взгляд не смутил ее. Патриарх медленно, чуть с расстановкой ответил:

– Он сведущ в вопросах веры. И силен духом.

А Ольга подумала: «Насчет духа посмотрим…» А патриарх, благословляя Григория на поездку, даже покачал головой:

– Тяжело тебе будет, сын мой.

Тот скромно склонил голову:

– Все в руках Божьих….

Григорий знал, куда ходила княгиня и о чем просила, и решил, что теперь она в его руках. Обманулся, не вышло.

А еще княгиня и у священника увидела крест, очень похожий на тот, что когда-то ей завещала бабка. Григорию пришлось долго объяснять, почему Бог на кресте умер распятым и зачем пострадал за людские грехи. Он не был уверен, что Ольга все правильно поняла, но старательно рассказывал, надеясь, что оброненные семена со временем дадут полезные всходы. Многие годы священник Григорий будет учить свою подопечную, стараясь вселить в ее душу веру, а не только убедить разум.

Глава 17

От бухты Золотой Рог до самого устья Днепра ладьи плывут вдоль берега, держа его на виду. Это удобно и безопасно, если не подходить слишком близко.

Ветер попутный, хотя и не сильный, можно просто идти под ветрилом, но дружинники, торопясь домой, помогают ладье веслами. Их мерные удары о воду почему-то заставляют княгиню считать. Когда что-то отвлекает, Ольга прекращает счет и потом начинает снова. Григорий крутится рядом, он попытался вести беседы о вере, но быстро понял, что княгиня его просто не слушает. Священника это сильно огорчало, русскую княгиню крестили неполным обрядом, давая время окончательно утвердиться в вере. Ни патриарху, ни Григорию не приходило в голову, что она может передумать, но такое положение заставляло Ольгу постоянно учиться у священника, а не просто советоваться с ним. Обычно патриарх не крестил неполным обрядом, да и вообще редко это делал, разве что императорских детей, но здесь было исключение.

Сама Ольга не особо много значила для Константинополя. Младшая жена русского князя… Конечно, они еще не забыли ладьи князя Олега у стен города, но то Вещий Олег, нынешний князь не в пример слабее. И все же патриарх Николай разглядел в молодой русской княгине что-то такое, что заставило его уделить внимание ее визиту. В отличие от императора он увидел не просто красоту и разумность, но и способность править.

Ольгу очень интересовали вопросы власти. Как она передается в Византии? Богоданная… данная Богом…. Но ведь в Константинополе была императрица Ирина, ослепившая ради власти своего сына Константина VI. И Михаил III по прозвищу Пьяница… И власть столько раз захватывали, отбирали друг у друга. Да и сейчас правит Роман Лакапин, хотя должен его зять Константин Багрянородный.

Григорий терпеливо объяснял: народ Византии живет по установленному порядку и закону, дело императора, чтобы этот закон соблюдался. Власть императора освящена церковью… Он старался каждую беседу перевести на вопросы веры. Но это оказалось нелегко. Ольга действительно еще не была готова принять христианство полностью. Григорий призывал верить, а она пыталась понять, требовала все объяснить. И только в одном случае не задавала вопросов – при упоминании Богоматери. У княгини менялось выражение лица, а глаза становились совсем другими, исчезал металлический блеск, синева получалась небесной. Но когда священник попытался этим воспользоваться, взгляд Ольги обрел свою жесткость, и княгиня замкнулась в себе.

Григорий чувствовал себя первопроходцем. Конечно, он знал, что в Киеве есть христиане и их немало, что русского князя уже крестили в Константинополе, даже отправили с ним в варварскую страну священника, сгинувшего там безвестно. Но верил, что ему уготована другая судьба – крестить всю варварскую Русь!

Лежа без сна и глядя на крупные яркие звезды, дарящие путеводный свет морским путникам, он вспоминал Андрея Первозванного. Любимый ученик Христа тоже бывал у славян, предрекал большое духовное будущее городам Руси – Киеву, Новграду… Священник вздыхал, что-то ждет его в Киеве?

Помимо посланников патриарха Николая, княгиня в Константинополе много говорила с Михаилом, жившим на подворье Святого Маманта, где останавливались и остальные русы. Иногда казалось, Михаил знает все, может ответить на любой вопрос. Ольга чувствовала, что ей гораздо интереснее на подворье, чем в Большом императорском дворце, и охотнее оставалась беседовать с греком, нежели идти на парадный прием. Но Ольгу и не звали, Роман Лакапин, поняв, что русская княгиня его перехитрила, потерял к ней всякий интерес. Красивых и даже умных женщин на свете много, если она недоступна, зачем о такой думать? Сама княгиня радовалась этому повороту событий.

Михаил рассказывал Ольге о том, как регулируют византийцы приток товаров в свою страну и цены на важнейшие продукты, как собирают налоги и дань с других земель. Княгиня рассказывала ему о полюдье, в какое уходил каждую осень князь, и спрашивала, как можно изменить такую систему. Михаил надолго задумался, не найдя сразу ответа. Тогда Ольге пришла в голову мысль пригласить разумного грека к себе в Киев хотя бы на год, пусть на месте посмотрит, а в будущем году вернется с купцами.

Константинополец думал недолго, согласился, ему было интересно посмотреть чем живет город, в котором есть такие разумные женщины. Его намерение поддержал и патриарх Николай Мистик. Так у Григория появился собрат-соперник. Михаил не был священником, он просто жил на подворье и понемногу занимался торговлей и написанием философских трудов. Такой человек был очень важен и нужен Ольге, но порядком мешал Григорию. И все же Михаил был христианином, а следовательно, все, что он говорил, шло на пользу патриарху Николаю и всей христианской вере в целом. Княгиня получила толкового советчика в делах на многие годы. Несмотря на свое намерение уехать обратно через год, Михаил остался в Вышгороде надолго. Он очень помог Ольге советами, когда ей пришлось обустраивать свою землю самой после гибели мужа в древлянской земле.

Глава 18

Пока княгиня набиралась ума в Царьграде, князь Игорь времени даром не терял. Мало кто знал, что вслед за княжеской дружиной, сопровождавшей купеческий караван за пороги, шла еще одна часть дружины на конях берегом. Князь играл роль приманки для печенегов, делая вид, что оставил Киев почти без защиты и свою дружину тоже поделил на части, отправив варягов с женой в Царьград. Печенеги поверили, они попались в подготовленную князем ловушку и были разбиты наголову. Только тогда стало ясно, что задумал князь, отправляясь из стольного града вместе с Ольгой: Царьград Царьградом, а разделаться со степняками никогда не помешает. С печенегами заключили мир на долгое время.

В этом небольшом походе принял участие и Любомир, снова появившийся в Киеве. Князь даже обрадовался своему названому брату. Русич приплыл, когда караван уже отправился в Царьград, но, узнав об этом, неожиданно почувствовал облегчение. Боялся встречи с княгиней? Возможно, и так. Он присоединился к части дружины, шедшей следом за караваном, не подозревая, что придется еще раз спасать князя. Зачем шел, и сам не знал, просто он воин, и душа требовала ветра от скачки, звона клинков, задора доброй сечи.

Они подоспели вовремя, печенеги, следившие за караваном, не стали нападать до самого моря, а вот на обратном пути постарались. Если бы в спину степнякам не ударили конные киевляне, как знать, чем бы дело кончилось….

Разбойники встретили ладьи русичей у самых порогов, когда надо ставить те на катки либо переносить на руках. Хотя Игорь и ждал нападения, но оно случилось внезапно. Сторожевые дружинники только успели крикнуть, что идет печенежская конница, как со всех сторон выскочили быстрые всадники, в воздухе засвистели стрелы. Прикрываясь щитами, русичи образовали круг, но нападавших было много больше. Князь посматривал в сторону леса, оттуда должна прийти подмога, если успеет.

Печенеги наседали вплотную, держать их стрелами подальше не удавалось, пришлось браться и за мечи. А это было уже труднее. Дело осложнялось тем, что княжья часть дружины билась пешей против конных степняков. Одолеть вооруженного всадника пешему тяжело, русичам пришлось бы туго, не возьми печенегов в кольцо подошедшая конница.

Любомир увидел окруженного врагами князя сразу и стал пробиваться к нему. Печенеги, не ожидавшие русичей с двух сторон, завертелись волчками, сбились в кучу и свирепо огрызались. Но почти тотчас, повинуясь команде своего князя, снова рассыпались, принялись гоняться за отдельными русичами. Любомир увидел, как старший печенег что-то прокричал, указывая мечом в сторону бьющегося против троих воинов князя. Русич понял, что велит взять того, ругнулся вслух и, раскидав ближайших всадников, бросился Игорю на выручку. Против пешего князя оказались еще и четверо конных. По тому, что его никто не бил стрелами, Любомир догадался: велено брать живым. И снова, как в донских степях, русич заорал:

– Ну нет, князя я вам не отдам!

Степняки кружили вокруг Игоря, наседая конями, оттесняя его от остальных и стараясь загнать к воде. Любомир с ходу врезался в этот круг, посек двоих, заслонил своим конем князя, рубя налево и направо мечом, велел:

– Игорь, на коня!

Чувствуя, что князь уже прыгнул на лошадь позади него и теперь также отбивается, толкнул коня в бок:

– Выноси, милый!

Они смогли продраться сквозь кольцо степняков к своим, а там князю дали лошадь, и бой закипел с новой силой. В очередной раз Любомир поблагодарил воеводу Асмуда, посоветовавшего взять однорукий короткий меч вместо большого двуручного. И впрямь, с тяжелым в такой толчее не справиться. А еще хорошо помогло копье, положенное поперек седла: можно было действовать обоими его концами, причем влево тупым русич отталкивал наседавших печенегов, а вправо острым вполне успешно колол не защищенные щитами их бока, пока само копье все же не выбили из рук. Вернее, оно просто застряло в туловище какого-то всадника, а вытаскивать было не с руки. Зато меч продолжал свое дело без остановки.

Князь тоже бился полуторным мечом, но владел им мастерски, потому не чувствовал тесноты. Если какой печенег мешал хорошему замаху, то тут же отправлялся полежать на время или навсегда. Любомир усмехнулся, заметив, что князь сначала норовил задеть лошадь, а уже потом всадника. Тоже хитро, на раненой кобылке очень не навоюешь, ей больно, и слушается такая лошадь плохо. После он тоже несколько раз для начала всаживал копье в круп лошади. Но и степняки бились умело, они не хуже русичей могли держать своих лошадей одними ногами, оставляя руки свободными.

Хорошо помогли лучники, засевшие в кустах вдоль берега. Тетивы их луков то и дело тенькали, выпуская стрелы, разящие печенежских коней. Жалко бить лошадей, но во всадников метить тяжело, можно поразить и своих. Один за другим степняки оставались пешими, но продолжали сражаться, не жалея себя.

И все же печенегов положили великое множество, их князь запросил мира.

Потом степняки клялись в верности, подносили богатые дары. Игорь усмехнулся, кивая на связки скоры:

– Наши караваны небось и ограбили….

Печенежский князь отчаянно мотал головой:

– Нет, князь Игорь, что ты, нет! Это… – он неопределенно махнул рукой, – оттуда! Это не ваше!

– Откуда оттуда? – хитро щурил глаза Игорь.

Степняки снова юлили, пряча глаза, обещали никого не трогать и даже вроде охранять.

– Вот уж этого не надо! Не то нам защиты от той охраны не хватит!

Князь был доволен. На время по Днепру можно ходить спокойно. Все понимали, что это ненадолго, степняк, он что ветер, пограбит и улетит, лови его.

Когда уже ехали домой, Игорь сжал руку Любомира:

– Спасибо, что снова спас. – И вдруг, наклонившись к самому уху, добавил: – А к княгине в ложницу больше не ходи! Узнаю, головы не сносить обоим.

Любомир вздрогнул, значит, кто-то выдал? Объяснил сам князь, он вдруг хмыкнул, все так же понизив голос:

– Княгиня меня Любомиром спросонья называла….

Русич понял, что действительно стоит держаться от Ольги подальше.

Игорь не стал рассказывать жене о своей победе, другие скажут, а она в ответ не упомянула о симпатиях Романа Лакапина. Само крещение Ольги князя мало волновало, варяги часто крестились ради подарков. Княгиня привезла с собой священника и еще одного грека, чтобы советоваться? Это привычно, князь Олег всегда так делал, у самого Игоря тоже много советчиков-иноземцев. Если носа не суют, куда их не просят, пусть живут.

Но нашлись советчики, рассказавшие князю про византийского императора.