Текст книги "Елена Прекрасная. Красота губит мир"

Автор книги: Наталья Павлищева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вдруг его мысли вернулись к словам Клитемнестры. Агамемнон ни на минуту не поверил, что это правда, жена просто ревнует. Как мог Тиндарей допустить, чтобы девчонку украли, и кто мог рискнуть это сделать? Нужно быть сумасшедшим, чтобы решиться на такое.

А в это время Тесей с Пирифоем отсиживали себе зады у входа в Царство мертвых, ежеминутно вздыхая:

– Что нам одной Елены на двоих не хватило бы?

– Как там она сейчас?

Тесей не выдержал и поинтересовался у Персефоны:

– Слышь, Персефона, узнай, как там моя жена?

– Какая жена? – изумленно открыла глаза женщина. – Разве ты сейчас не одинок?

– Сейчас одинок, но дома меня ждет красавица… Будешь наверху, посмотри одним глазком, как там в доме моей матери Елена.

– Что за Елена?

– Дочь Зевса, так же как и ты. Зевса и Леды! – с гордостью похвастал Тесей и тут же прикусил язык, потому что Персефона уперла руки в бока:

– Тесей, как ты можешь говорить о Елене, как о жене?! Она же совсем девочка!

– Была девочка, ей рожать скоро! – фыркнул Пирифой.

– Ах вы негодники! Ах вы пакостники! – Персефона хлестала приятелей крапивой по ногам и пониже животов, пользуясь тем, что они не могут сойти со своих мест.

– Это не мы! – орал Тесей, – до нас постарались!

Когда она наконец ушла, отведя душу на беспомощных героях, Пирифой покачал головой:

– И эту фурию я хотел взять в жены? Какое счастье, что нам не удалось этого сделать!

– Да уж, счастье, – вздохнул Тесей, пробуя все же оторвать зад от камня. Он быстро убедился, что ничего не изменилось, сделать это можно только, оставив часть седалища на месте! Бедолага вздохнул еще раз: кому он будет нужен почти без седалища, не говоря уж о невыносимых страданиях, которые причинит необходимость долго лежать на животе, чтобы рана заросла! Боли Тесей не боялся, но что за герой без зада? Придумал им наказание хитрый Аид…

А пока зад зарастет, Елена наверняка найдет себе другого. Тесей не сомневался, что красотка долго страдать не станет, уж слишком чувственной оказалась двенадцатилетняя дочь Зевса. Наградил папаша помимо небывалой красоты еще и любвеобильностью.

Повздыхав еще немного, Тесей вдруг окликнул приятеля:

– Пирифой, а ты прав, это даже к лучшему, что мы не женились на этих фуриях…

– Не утешай, у тебя вон какая жена!

– Какая? С пузом от другого? Представляешь, какие у меня были бы рога?

Они вдруг от души расхохотались. Это был первый смех за последнее невеселое время.

– А сейчас у меня есть рога и нет зада!

– Рогов тоже нет, она у твоей матери и, пока не родит, никому не нужна.

– Вот разве что, – вздохнул Тесей и еще раз попробовал поерзать. Ничего не получилось. – Слышь, Аид, ты бы хоть сесть по-другому разрешил, что ли? Зад же онемел!

– А твой зад еще и разговаривать умеет? – расхохотался бог Подземного мира. – Поерзай, поерзай, может, полегчает…

– Эх, несознательный ты бог! У меня там, может, жена рожает, а я тут с тобой рассиживаюсь!

– Ничего, целее будешь. Придет время, может, и отпущу…

– И меня? – В голосе Пирифоя звучала робкая надежда.

– Тебя?! Нет, дорогой, ты останешься сидеть здесь, мне без тебя скучно. Кому еще могло прийти в голову добровольно явиться в Аид за чужой женой?

– Орфею.

– Ну, спой, как он, может, и отпущу.

– А чего спеть?

– О своей любви пой, о страдании, о надежде…

Пирифой чуть прокашлялся, пробуя голос. Тесей, прекрасно зная певческие способности друга, зашипел:

– Может, не надо? Как бы хуже не вышло…

Угадал. После первых же звуков, полившихся, а вернее, заскрежетавших из горла Пирифоя, даже злобные эринии разбежались, а Аид заткнул уши:

– Ой, ой, ой! Только не пой!

Пирифой довольно шепнул Тесею:

– Зато теперь я знаю, чего он боится.

Обмануть Аида не удалось, тот пригрозил:

– Будешь орать, эриний и змей напущу.

– Буду! Буду! Буду!

Но уже через мгновение Пирифой, глядя вслед уходящему Аиду, вопил совсем другое:

– Аид, я пошутил! Ты что, шуток не понимаешь?! Где твое чувство юмора? Я пошутил!!!

Но владыка Подземного мира даже не оглянулся.

– Дошутился! – заскрипел зубами Тесей, уворачиваясь от старухи с волосами в виде змей и острыми, как у летучей мыши, зубами.

Пирифой отбивался от нападавшей эринии ногами:

– Пошла прочь! Пошла! Мегера!

– Я не Мегера, я Алекто, Мегера вон она, – указала старуха на свою подругу, терзавшую Тесея.

– Все вы бабы Мегеры, что на Земле, что в Аиде! – заорал бедолага, пытаясь прикрыть руками обнаженное тело от кнутов в руках эриний. Змеи на их головах шипели, а с длинных подобных жалам языков капала кровь, добавляя ужаса в положение героев.

СВАТОВСТВО

Когда во дворце Тиндарея поняли, что Елена похищена, ее братья Кастор и Полидевк бросились на поиски. Сама сестрица их, может, волновала и не настолько, чтоб за ней колесить по всей Элладе, но назревал скандал. Слишком многие видели юную красотку на свадьбе ее сестры и воспылали страстью. От желавших взять Елену в жены немедленно, не дожидаясь ее окончательного взросления, не было отбоя, дворец в Спарте осаждали толпы женихов, доказывая каждый свое преимущество Тиндарею и Леде.

Они бы и не против, только красотка отсутствовала! Пришлось врать о пребывании у родственников и скором возвращении. Но шли день за днем, женихи выпили и съели немыслимое количество всякой снеди, основательно передрались между собой, а невеста не возвращалась.

От нечего делать претенденты устроили себе соревнования.

Очень беспокоил Тиндарея и приезд микенских царей Агамемнона с Менелаем. Агамемнон не стал скрывать, что знает о похищении красотки, но поговорив с царем Микен, успокоился. Агамемнона совершенно не волновало похищение Елены, он пожал плечами: найдут и вернут. Теперь Тиндарей хорошо знал, кому отдаст дочь, даже если для этого ее придется связать и увезти силой. Подумав об этом, царь усмехнулся: сначала беглянку надо найти. Его дочь предназначалась младшему брату Агамемнона Менелаю, это решено.

Агамемнон успокоил тестя: если диоскуры в ближайшее время не найдут красотку, то он подключит своих людей и все выйдет гораздо быстрее, а пока пусть мальчики постращают Элладу, это тоже полезно. Не был против и сам Тиндарей, ведь под видом розысков сестры братья уже награбили немало всякой всячины, в Спарту то и дело приходили целые обозы с дорогими и полезными вещами, но главное, приводили рабов. Мастерские и жилища, отведенные для рабов, заметно пополнились. И никто из ахейцев не мог возразить, ведь диоскуры не разбойничали, они честно искали свою похищенную сестру.

Диоскуры уже объездили, кажется, все, разве что в Аид не заглянули… Наконец, Полидевку пришло в голову спросить отца. Зевс откликнулся не сразу, он прекрасно понимал, как отреагирует на его помощь детям Гера. Но как раз Гера и помогла, ей очень хотелось заставить дрянную девчонку вернуться домой и стать приличной супругой. Только не героя, который полез к Аиду за Персефоной и там пропал, а какого-нибудь добропорядочного ахейца.

Когда братья уже собрались домой с невеселым сообщением об окончательном исчезновении сестрицы, им встретился афинянин Академ. Мужичонка так себе, болтлив, редкозуб и неопрятен, зато сведения сообщил очень важные, мол, живет в Афинде у матери героя Тесея Эфры какая-то сверхкрасивая девчонка. Услышав о большущих синих глазах, крупной груди и золотых кудрях, Кастор и Полидевк переглянулись, согласно кивнули и уже через минуту мчались в сторону Афин, бросив Академу пару монет за сведения. Тот с изумлением разглядывал нежданно свалившееся богатство, так и не поняв, за что же получил…

Эфра была несказанно рада тому, что беспокойную гостью увезут прочь. Она понимала, что Тесей вряд ли вернется, а родив, Елена снова станет очень лакомым кусочком, и найдется слишком много желающих его попробовать. Потому и братьев-диоскуров она встретила приветливо.

Зато сами братья, увидев сестрицу с совершенно круглым животом, сначала рассвирепели, но потом задумались. Не привозить Елену нельзя, в Спарту уже отправлено сообщение о ее находке, там ждет, облизываясь, толпа женихов. Привезти с ребенком или на сносях к этим же женихам тоже нельзя. Но и оставаться в Аттике опасно…

Сама красотка виноватой себя не считала, она носила живот гордо и не смущаясь. Первым опомнился Кастор:

– Чей?

Елена пожала плечами.

Кастор быстро соображал: Тесей, Пирифой или… Агамемнон?

– Агамемнона?

– Да.

Подумав, братья решили везти скандальную красотку в Микены, в конце концов если ребенок Агамемнона, то пусть сам и разбирается! Эфру прихватили с собой в качестве военной добычи, она стала служанкой Елены на долгие годы.

Они подъезжали к Микенам со стороны Коринфа, хотя сам Коринф предпочли объехать стороной, не хотелось всем показывать беременную Елену. Лошади шли медленно, подстраиваясь под шаг осла, на котором ехала красотка, чтобы ее не растрясло, а потому добирались долго. Но вот наконец показался город на огромном холме. Крепость, венчающая вершину холма, была окружена множеством домов, рассыпанных по склону. Елена сразу подумала, что сверху должно быть видно всю долину Аргоса.

Весь склон был усеян домами ремесленного люда, те, кто жил внутри крепости, не желали, чтобы запахи кожевенных мастерских или навоза раздражали их носы. Зато пока путники проехали к воротам крепости, успели многое увидеть и понюхать. В одном месте трудились гончары, их изделия сушились на солнце или были выставлены на полках на продажу. Слышались удары молотков и тяжелых молотов у кузнецов, сохла на длинных веревках или просто на оградах из веток свежевыкрашенная ткань, откуда-то резко пахло духами, с другой стороны тянуло навозом… На улицах было шумно, перекликались жители, расхваливали свои товары торговцы, мычали ослы, ржали лошади, скрипели разные повозки, смеялись женщины и плакали дети… Кто-то ругался, кто-то звал ребенка, кто-то пел… Город жил своей жизнью, и ему не было дела до двух спартанцев и беременной женщины со служанкой, хотя те одеты весьма богато. Но Елена быстро поняла, что это не богатство для Микен…

Разглядывать нижний город было некогда, они уже добрались до крепости.

Высокие стены, мощная каменная кладка, крепкие ворота – все это создавало ощущение неприступности. Елене очень понравились ворота, над входом, опершись на фундамент какого-то сооружения, стояли два великолепных огромных льва. Все вырезано столь умело, что казалось, львы сейчас спрыгнут, чтобы разорвать самовольно вошедшего. Полидевк кивнул брату:

– Хорошо сделал Агамемнон.

К дворцу вела величественная лестница, на вершине которой стояла, словно еще одно изваяние, Клитемнестра. Елена почувствовала острое желание развернуться и броситься вон. Сестра нарочно выбрала такое положение, она как царица Микен словно принимала своих подданных. «А я несу подарок», – подумала Елена, поглаживая свой большой живот. Слов нет, супруга Агамемнона великолепно смотрелась на верху лестницы в своем богатом наряде, особенно в сравнении с измученными дорогой, покрытыми пылью путниками.

Почувствовав укол самолюбия, Елена выпрямилась, гордо вскинула голову и не менее царственной походкой, оглядываясь по сторонам, словно принимая сделанную кем-то для нее работу, стала подниматься по ступеням. Эта важность позволила ей не торопиться и не запыхаться.

По мере того как поднимались, открывался роскошный вид на те самые Львиные ворота и на всю долину. От высоты дух захватывало. Мелькнула мысль: а где же сам хозяин этого великолепия?

Клитемнестра сделала вид, что довольна приездом сестры:

– Я рада, что тебя удалось разыскать и вернуть домой. Юной девушке совсем не дело бегать с кем-то по Элладе. Хотя ты не девушка, – усмехнулась царица, кивнув на живот Елены.

Та спокойно уставилась в глаза сестре, словно спрашивая: сказать, от кого? Та предпочла перевести разговор на другое:

– И вам, братья, огромное спасибо. Прошу входить, мы рады гостям.

Интересующий Елену вопрос задал Кастор:

– А где Агамемнон?

– Уехал, – просто пожала плечами Клитемнестра, ей очень не хотелось говорить, что Агамемнон вместе с младшим братом Менелаем только вчера отправились в Спарту.

Елена разглядывала дворец с затаенным чувством зависти, всеми силами, однако, стараясь, чтобы оно никак не проявлялось наружу. Удавалось не всегда.

Огромный дворец нависал над Львиными воротами. Колоннада у восточного входа словно приглашала в мегарон – тронный зал, богато расписанный, с большим очагом, резными столиками и двумя высокими тронами – пошире и повыше, видно, для Агамемнона, и пониже для его супруги. Елена почувствовала, как сердце сжала зависть, а внутри требовательно толкнулся ребенок. Погладив рукой живот, она шепнула:

– Не бойся, все это будет твоим…

К чему сказала, не знала и сама, но почему-то появилась твердая уверенность, что ее дитя будет бегать по этим комнатам и сидеть за этими столиками.

Разглядывая роспись мегарона, она поинтересовалась, колупнув штукатурку:

– Как давно это расписывали?

– Не знаю, этому дворцу немало лет, микенские дворцы древние.

Стены мегарона услышали заливистый смех Елены:

– Древние?! Всем известно, что этот дворец построил дед твоего Агамемнона Пелопс! А до того здесь стоял дом под соломенной крышей!

Клитемнестре хотелось возразить, но, к сожалению, она не слишком хорошо знала историю Микен. Откуда Елена-то знает? Она не догадывалась, что за время вынужденного пребывания в доме Тесея Елена многое узнала от Эфры, которую братья взяли с собой как служанку сестрице, и от знатока истории Эллады Атея, занимавшегося в доме Эфры всем понемногу. Старого Атея забирать не стали, дороги не выдержит, корми его только зря! А его знания интересовали диоскуров не очень.

Гинекей – женская половина дворца – была также хороша, как и мегарон. Все удобно и красиво – спальни, ванные, многочисленные комнаты непонятно для кого. И здесь Елена не удержалась, чтобы не съехидничать, озабоченно нахмурив брови, она поинтересовалась:

– Сколь жен у твоего мужа?

– Я одна!

– Тогда к чему столько спален? Я думаю, он собирается завести гарем. Проследи, чтобы в нем не оказалось больных.

– Не бойся, ты в этот гарем не попадешь!

– Я?! Разве можно меня в гарем?! Я единственная, ради меня можно только кого-нибудь бросить! – Не позволяя сестре ответить, она тут же попросила: – Ты позволишь мне вымыться с дороги? В вашем царстве просто нет нормальных дорог для передвижения, я вся в пыли…

Сцепив зубы, чтобы не сказать гадость, Клитемнестра подозвала служанку:

– Проводи госпожу в ванную и помоги ей смыть дорожную грязь. Ну и всю остальную, если сможешь, кто знает, что на нее налипло в деревенском доме?

– В деревенском доме я мылась дважды в день, потому налипнуть ничего не могло. И мылась в серебряной ванне и из серебряного кувшина.

Ничего подобного в доме Эфры не было, но не сказать так Елена просто не могла! Она еще немало наврала о своем содержании. По ее словам выходило, что богаче Афинды места нет не только в Элладе, но и на всем свете, а Тесей отправился с Пирифоем к Аиду, чтобы привести Персефону ей в служанки! Слушая этот бред, Эфра только качала головой: глупая девчонка!

– А… муж тебя любит?

– Конечно, любит! Посмотри, какие подарки, – Клитемнестра открывала одну резную шкатулку за другой, доставая украшения. Как ни старалась Елена, сдержать жадный, восхищенный блеск глаз не смогла. Но строптивый характер снова дал знать.

Она быстро взяла себя в руки и принялась лениво перебирать украшения, примеряя на руки и прикладывая к себе перед зеркалом:

– Такой у меня есть…

– Такой? – удивилась Клитемнестра, потому что браслет изготовил микенский ювелир.

– Да, только с зеленым камнем! И такой есть… почти… но массивней.

– А где они?

Елена на мгновение замерла, потом удивленно уставилась на сестру:

– Разве можно ездить по нынешним дорогам с таким количеством золота, как у меня?! Все оставили в надежном месте, потом отправлю кого-нибудь, привезут! – махнула она рукой.

Клитемнестра прекрасно понимала, что сестра врет, но как ее поймать?

А Елена продолжила перебирать украшения, уже не стесняясь в своем вранье.

– А такие серьги мне не понравились, я служанке подарила. Она глупая, пусть носит…

Клитемнестра вдруг осторожно подложила тот самый браслет микенского ювелира. Елена снова взяла его в руки и снова объявила:

– И такой у меня есть, только с синим камнем!

– Ты же сказала, что с зеленым?!

Юная женщина поняла, что попалась, но Елену так просто не возьмешь, пожала плечами:

– И с синим есть, и с зеленым. У меня их так много, что я даже забываю, с каким нет.

Но почувствовав, что может снова попасть впросак, она предпочла перевести разговор на другое:

– Ты часто сидишь рядом с мужем на пирах?

– Нет, он не очень это любит.

– Почему?

– Считает, что место женщины в гинекее.

– Фи! Я бы сидела!

– Это в воле царя.

– У меня было бы в моей воле! Это ты все делаешь, что скажет Агамемнон, у меня он бы делал то, что скажу я!

Клитемнестре надоело, она огрызнулась:

– Что ж ты отпустила Тесея с Пирифоем неизвестно куда?

– Надоел, – неожиданно для себя честно призналась Елена.

– И что теперь?

– Не знаю…

Почти до утра она и сама думала о том, что теперь будет. Одно дело ходить, гордо выпячивая пузо, или врать про полные кладовые золотых украшений, и совсем другое действительно выносить ребенка, и куда его денешь, родив, если сама еще недавно вышла из детского возраста?

Душу Елены разъедала зависть. Обыкновенная Клитемнестра стала царицей Микен, женой самого сильного из царей Эллады, а она, красавица Елена ходит с пузом от запропастившегося куда-то Тесея! Конечно, сама Елена прекрасно понимала, чье дитя носит, но братья и сестра подозревали, что от Тесея. Да какая теперь разница? Кому она нужна? Братья говорили, что в Спарте от женихов не протолкнуться, все ждут возвращения Прекрасной Елены. Интересно будет посмотреть, как они разбегутся, увидев ее пузо или ребенка в руках!

Нет, Елена ни на минуту не пожалела о случившемся, что было, то было, но она впервые серьезно задумалась о своем будущем. Теперь такого, как у Клитемнестры ей не видеть…

Между сестрами не мог не состояться еще один разговор. Его вели уже без свидетелей. Клитемнестре было трудно, но она решилась, понимая, что если Елена вернется домой с животом и в Спарте выяснится, чей это ребенок, то слова о том, что ради нее можно кого-то бросить, могут оказаться пророческими. Елена вот-вот родит, а сама Клитемнестра даже не беременна! Кого предпочтет Агамемнон – родившую ему ребенка (а если еще и сына?!) красивую девчонку или менее красивую и более взрослую Клитемнестру? Сердце сжалось от такой мысли.

Женщина тоже долго не могла заснуть, обдумывая нелепое положение, в котором они очутились. И вдруг придумала.

Братья сказали, что в Спарте полно женихов, желающих забрать их непутевую сестрицу с собой. Если не удалось Тесею, может получится у кого-то другого? А ребенка она заберет себе! Не та мать, что родит, та, что вырастит. И Агамемнону скажет, что Елена родила от Тесея.

– Я выращу тебя сильным и смелым, чтобы Агамемнон смог тобой гордиться! А если ты девочка, то будешь верной и чистой, не то что твоя мамаша! Но кто бы ты ни был, ты никогда не узнаешь, кто тебя родил!

Приняв решение, она наконец заснула.

Утром Клитемнестра позвала Елену на верхнюю веранду поговорить.

– Там прохладно и нам не будут мешать…

Когда уселись и отпущенная служанка удалилась, Клитемнестра безо всяких предисловий начала:

– Елена, зачем тебе мой муж? Не отрицай, я знаю, что он твой любовник! И знаю, что вот это дитя, – Клитемнестра кивнула на большой живот Елены, – от него.

– Это Тесея!

– Не лги, Тесею ты досталась уже беременной. Оставь Агамемнона в покое, ты уже насладилась им, теперь он женат, я его жена, оставь его мне.

– Бери, – пожала плечами младшая из сестер, – я не держу.

– Но приехала сюда.

– Эти привезли, – поморщилась Елена в сторону братьев, сидевших в тени дерева.

– У меня есть тебе предложение.

Что она может мне предложить? Забыть ласки Агамемнона? Я сама себе хозяйка!

– Ты не можешь вернуться домой с ребенком, это будет позором, за который тебя не только замуж не возьмут, но и вовсе накажут. Я заберу у тебя родившееся дитя и назову своим.

– Кто тебе поверит?

– Это мое дело!

– А почему ты сама не рожаешь?

Клитемнестра вздрогнула, как от удара, действительно прошло уже достаточно времени, а она не беременна. Но как объяснить этой самоуверенной девчонке, что муж редко бывает дома?

– Я не отдам тебе Агамемнона!

– Это мы еще посмотрим.

– Он сам не захочет тебя!

И вдруг в голубых глазах младшей сестры блеснуло лукавство:

– А ты скажешь Агамемнону, что это мой ребенок?

Мгновение Клитемнестра раздумывала, всего мгновение. Потом вздохнула:

– Да, скажу. Но рожать ты будешь в Аргосе, чтобы никто в Микенах не знал, что родила не я.

– Пожалуйста! – недоуменно пожала плечами младшая.

Родилась девочка, она была крепенькая и синеглазая, как мать. Елена рожала легко, быстро и как-то без переживаний, то ли из-за собственной беззаботности, то ли была еще слишком молода для материнских чувств. Эфра посоветовала Клитемнестре забрать девочку сразу и не показывать матери, тем более не давать ей кормить, чтобы Елена забыла о малышке, а само дитя не видело матери.

Так и поступили, Клитемнестра с ребенком тут же вернулась в Микены, а Елена, немного придя в себя, отправилась с братьями в Спарту. Прошла всего неделя после рождения дочери, но красотка словно и не рожала вовсе, она была полна сил, весела и безумно хороша. Беременность и роды женщин иногда уродуют, делая бесформенными, а некоторых, напротив, сильно красят. Елена, и без того хорошенькая, расцвела после рождения дочери пышным цветом, вся скрытая в ней женственность наконец показалась миру. Братья только головами качали: вот теперь сестрицу пора как можно скорее отдавать замуж, иначе новой беды не избежать…

Клитемнестра назвала девочку Ифигенией и растила действительно как собственную дочь, даже после того, как родила двойняшек Ореста и Электру.

Елена уже однажды видела Одиссея, этому беспокойному царю Итаки никогда не сиделось в собственном царстве долго, он успел побывать много где, и в Спарте тоже. Одиссей был коренастым, крепким, как дубок, и сильно заросшим волосами, причем в отличие от большинства волосы царя предпочитали расти не только на голове, но и на его ногах, руках, груди и даже спине… Рыжеватой шерстью было покрыто чуть не все тело героя. Это не мешало Одиссею быть немыслимо обаятельным, вокруг него всегда собирались люди, увидев любопытную толпу, можно было почти наверняка знать, что услышишь голос царя Итаки, рассказывающего свою очередную байку. У Одиссея никогда нельзя было угадать, где заканчивается правда и начинается его собственная выдумка. Но за эти выдумки рассказчика любили едва ли не больше.

Девушка скорее сначала услышала Одиссея, чем увидела, потому что молчать тот просто не мог, он привычно что-то рассказывал. Правда, на сей раз вокруг не было толпы, только несколько человек.

– Одиссей! Рада тебя видеть, ты не изменился!

– Зато ты стала невозможной красавицей! – развел руками царь Итаки. – Теперь язык не повернется назвать тебя гусенком!

Елена рассмеялась, слышать похвалу из уст бывалого молодого человека приятно.

– Ты тоже в числе моих женихов?

– Неужели ты думала, что я упущу такую возможность? А вдруг твой взгляд упадет именно на мою пегую шевелюру? Хотя, где уж мне, тут собралось вон сколько достойных претендентов… – притворно сокрушался Одиссей, явно не слишком расстроенный таким соперничеством. – Тут он показал на стоявшего рядом молодого человека: – Это мой друг Менелай, брат Агамемнона.

Переведя взгляд на Менелая, Елена замерла. Не будь Агамемнона, она обязательно влюбилась бы в этого царевича. Те же глаза, те же мощь и сила, но только у старшего это сила грозы Эллады, а у младшего пока им самим непонятая. Менелай гораздо мягче и словно под рукой старшего брата. Встретив его влюбленный взгляд, Елена неожиданно для себя вдруг фыркнула: вот еще, какое он имеет право так смотреть?! Но невольно глянула еще раз. Менелай глаз не отвел, он словно звал в какие-то неведомые дали. Стало томительно страшно, как на краю пропасти, когда хочется с восторгом шагнуть вниз… И Елена была готова шагнуть!

Но именно эта своя мгновенная слабость почему-то ее разозлила. Вот еще! Не подчинялась мужчине и не буду подчиняться! – подумала красотка, напрочь забыв о том, как сгорала от страсти в руках Агамемнона. Но Агамемнон не звал, он брал ее, словно Елена принадлежала ему по какому-то праву. Тогда юная женщина не подозревала, что так будет еще долгие годы, царь Микен будет просто брать ее, не уговаривая, даже не соблазняя, как свою добычу. Елена и была таковой, ведь это Агамемнон пробудил в ней женщину.

Одиссей переводил взгляд с друга на Елену и обратно, для себя он уже все понял, тут родилось то, что сделает Елену женой именно Менелая, или он ничего не понимает в этой жизни.

Поэтому, когда на следующий день Тиндарей позвал его поговорить, Одиссей уже знал, что скажет отцу Елены. Он действительно дал дельный совет… Правда, пройдет много лет и этот совет обернется самому Одиссею двадцатью годами отсутствия дома, но человек не может предвидеть, чем грозят им же сказанные слова в далеком будущем, это дано только богам, да и то не всегда.

– Послушай меня, Менелай, я хочу поговорить о твоем будущем. Именно твоем. Кого бы ни выбрала моя строптивая дочь, я выбираю тебя. Не потому, что ты брат Агамемнона, хотя и поэтому тоже. Ты сам готов взять Елену в жены?

Менелай кивнул, внимательно глядя на Тиндарея. Разговор начинался не совсем обычно.

– Из всех, кто претендует на мою дочь, я выбрал двоих – тебя и Одиссея. Но у царя Итаки слишком мал его островок и царство тоже.

– У меня его нет совсем, – усмехнулся Менелай.

– Это не беда. Одиссей ни за что не покинет свое царство ради какого-то другого (если бы знал Тиндарей, как ошибается и сколько других царств придется повидать Одиссею, прежде чем он вернется в свое собственное!). А ты готов сделать это?

– У меня нет своего царства, – повторил Менелай, – мне нечего покидать. Разве что отправиться за Гелеспонт…

– Ни за что! Этого не хватало! Ты дашь мне слово, что будешь править Спартой после меня, – он сделал останавливающий жест, – и не покинешь ее! А если покинешь, то уже не вернешься сюда!

– Но у тебя есть два сына.

– Да, диоскуры. Они столь неразлучны, что не смогут управлять Спартой и предпочтут отказаться от власти, только чтобы не оказалось, что один из них старший царь, а второй младший. Если ты станешь мужем Елены, то следом за мной станешь и царем Спарты, это, конечно, не Микены, но тоже неплохо.

– Я стану мужем Елены, только если она выберет меня сама, но потому, что сама Елена мне очень нравится, а не потому что могу получить твою Спарту, Менелай!

– Сядь, – махнул на него рукой царь. – Я отдаю должное твоему молодому пылу, но ты не представляешь, как будет трудно, если это случится. Я предпочел бы не иметь жены вовсе, чем быть женатым на такой, как моя младшая дочь. Ей всего четырнадцатый год, но она успела родить, и боюсь, сама не знает от кого.

– От Тесея?

– Ты и это знаешь? Афродита предсказала ей славу самой красивой женщины на земле, вокруг твоей жены будут роем виться желающие занять твое место хоть на ночь. Но боюсь, что излишней верностью и привязанностью Елена не отличается, поэтому хорошенько подумай, прежде чем принимать решение.

– Моя любовь к ней поможет мне все вынести и пережить.

– Хорошо бы… Одиссей дал мне дельный совет, как избежать обиды и соперничества других женихов. Я надеюсь, что мы будем с тобой союзниками и родственниками.

– Почему ты решил, что Елена решит стать моей женой?

– Я достаточно хорошо знаю свою дочь. Ты посмел сегодня посмотреть на нее, как на свою добычу. Этого достаточно, чтобы вызвать у нее протест, а потому отдать тебе предпочтение. Елена выберет тебя. Иди.

Тиндарей был прав, Менелай и Елена действительно только что нечаянно столкнулись. Неожиданно для себя Менелай оглядел девушку с ног до головы, чем вызвал у Елены бурю возмущения:

– Что?!

– Все твердят о твоей неземной красоте, хочу рассмотреть поближе, – Менелай усмехнулся и заглянул в ее глаза. Елена снова почувствовала себя на краю пропасти, и пропасть эта была синего цвета, девушка утонула в глазах Менелая! Она не замечала, что его руки крепко держат ее плечи. Сколько так смотрели, неизвестно, опомнившись, Елена все же фыркнула:

– Ну что, убедился?

– Ты красивая… и будешь моей! – усмехнулся царевич.

– Вот еще! – дернула плечом Елена.

Но отправиться дальше не удалось, пальцы Менелая успели ухватить край ее туники. Малейшее движение и туника либо сползет с плеч, либо просто порвется, оставив ее голышом. Менелай предпочел бы второе, но рисковать не стал. Не успела девушка возмутиться снова, как он властно притянул ее к себе, рассмеялся на ухо:

– Будешь, будешь! А если ты завтра выберешь меня, то сегодня у тебя последняя спокойная ночь. Отдыхай, потом не дам!

И сразу отпустил. Он шел по коридору, не оглядываясь, а она стояла растерянная и… счастливая! Счастливая от этой страсти, этой силы, готовая с восторгом подчиниться.

Тиндарей, видевший всю картину из своего окна, поспешно отступил, чтобы его не заметили.

Позже Тиндарей позвал и свою строптивую дочь. Елена пришла непривычно тихая и даже задумчивая. Неужели на нее так повлияла встреча с Менелаем? Хорошо бы… – подумал отец.

– Завтра нужно дать ответ, тянуть дольше нельзя. Кого ты выбрала?

Девушка вскинула на отца свои голубые глаза и тихо спросила:

– А кого выбрал бы ты?

– Я? – Тиндарей решил помучить дочь и потянуть время. – Твои женихи один достойней другого. Громадный и сильный Аякс Теламонид… Аякс Лакрийский, он не столь велик телом, но тоже хорош… Диомед, Патрокл, Идоменей…

Она не дала продолжить:

– Ты собираешься перечислять всех?!

– Есть еще Одиссей, он умен, как никто…

По взгляду, который кинула на него Елена, Тиндарей понял, что она выбор сделала, и это не Одиссей!

– Я бы выбрал… – Девушка замерла, отец едва сдержался, чтобы не усмехнуться. – Менелая. Но мне показалось, что он тебе не понравился, слишком настойчив?

– Нет! – поспешность, с которой возразила Елена, не оставляла сомнений в правильности расчетов Тиндарея.

– Не настойчив или не понравился?

– Настойчив, – опустила голову Елена. – Но он… если ты хочешь Менелая, пусть будет Менелай!

– Значит, Менелай. Я хочу того же, кого и ты! – насмешливо глянул в глаза дочери отец. – А он очень хочет тебя! Иди! И не вздумай передумать, иначе придется тебя красть еще раз!

В ушах Елены звучали слова отца: «…очень хочет тебя».

Утром отец еще раз спросил Елену: