Текст книги "Мария Стюарт. Королева, несущая гибель"

Автор книги: Наталья Павлищева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Елизавета

Судьба словно нарочно жестоко испытывала ее почти с самого рождения.

Мать Елизаветы Анна Болейн была второй женой короля (как считали протестанты) и просто его любовницей (так полагали католики). Английский король Генрих VIII всего был женат шесть раз. Впервые он венчался с вдовой своего старшего брата, доставшейся ему по наследству Екатериной Арагонской, женщиной во всех отношениях достойной, но имевшей два недостатка, по мнению короля, низвергающих на нет все достоинства, – она была в возрасте (словно Генрих об этом не подозревал до женитьбы!) и не могла родить сына. От старшего брата у нее детей не было вообще, от Генриха Екатерина Арагонская родила дочь Марию, а потом несколько раз либо рожала нежизнеспособных младенцев, либо вообще выкидывала, не доходив срока.

Поэтому, когда забеременела его многолетняя любовница Анна Болейн, король, уже отчаявшийся дождаться наследника, поверил всевозможным прорицателям и врачам, что на сей раз будет сын, и затеял развод с Екатериной Арагонской. Но между первой и второй супругами разница была не только и не столько в возрасте, сколько в вере: Анна Болейн поддерживала протестантов. Папе римскому королева-протестантка взамен истой католички была совершенно ни к чему, и он разрешения на развод не дал!

Король Генрих все делал быстро и решительно, тем более для будущего наследника трона он был готов на все! А потому союзу с папой предпочел союз с женщиной, носившей его младенца, обошелся без папского согласия, заручившись поддержкой собственных отцов церкви. Генрих женился на Анне Болейн, которая 7 сентября 1533 года произвела на свет… дочь!

Такого подвоха Генрих не ожидал… Перессориться с половиной Европы, чтобы в очередной раз получить девчонку!.. А дальше следовало, как и у Екатерины Арагонской, – то выкидыш, то мертворожденный мальчик. Убедившись, что и от этой супруги наследника не дождешься, Генрих разводиться еще раз не стал, он обвинил супругу в немыслимом количестве измен (получалось, что до короля в постели королевы попросту не доходила очередь) и отправил Анну Болейн на эшафот, правда, предварительно все же расторгнув брак!

С третьей супругой, Джейн Сеймур, королю повезло, она произвела на свет живого здорового мальчика. А вот самой Джейн – нет, сразу после родов королева умерла от послеродовой горячки. Но это уже волновало Генриха куда меньше, главное, был наследник, а женщины и без Джейн найдутся!

Нашлись, еще с одной он снова развелся (не оценила его потуги выглядеть рыцарем), а следующая действительно наставила супругу рога и последовала за Анной Болейн, шестая сумела пережить короля, но детей больше ни у одной не было.

Таким образом, ко времени кончины Генриха Английского у него было трое разновозрастных детей от разных женщин: сын Эдуард и две дочери – Мария и Елизавета. В такой последовательности он и поставил их в завещании. Престол получал Эдуард; если он умирал бездетным, то ему наследовала Мария Тюдор, и только третьей, то есть вовсе не имеющей шансов на престол, оказывалась Елизавета Тюдор.

Самой старшей, практически годившейся в матери и сестре, и тем более брату, была Мария. Но преимущество, безусловно, отдавалось сыну! Так и случилось: сначала правил малолетний Эдуард, так и не сумевший жениться согласно воле его отца на шотландской малолетней королеве Марии Стюарт. После его смерти Англия получила королеву-католичку Марию, прозванную Кровавой за многочисленные казни своих родственников (даже Елизавете пришлось посидеть в Тауэре и случайно остаться в живых) и приближенных и запылавшие костры инквизиции. Конечно, такие меры популярности в стране, где уже половина населения была протестантской, принести не могли. А у самой Марии все складывалось неудачно.

Она вышла замуж за наследника испанского престола инфанта Филиппа, не очень давно овдовевшего, но родить от него ребенка, видимо, в силу возраста не смогла. Мало того, вся эпопея с деторождением могла бы стать смешной, если бы не была столь трагичной. У Марии оказалась ложная беременность; страстно желая произвести на свет наследника и понимая, что с каждым годом, с каждым днем шансы сделать это уменьшаются, она, видно, так поверила в свою беременность, что начала испытывать все ее признаки! Уже не только гадатели или повитухи, но и вполне солидные врачи предрекали, что «вот-вот…», даже схватки начинались. Но схватки сходили на нет, а ребенок все не появлялся. Он не появился ни через девять месяцев, ни через десять, ни через год! Не появился вообще.

Чувствующий себя посмешищем перед всей Европой, ждущей наследника английской и испанской корон, принц Филипп покинул берега туманного Альбиона и больше там не появлялся. Мария прожила после этого недолго, силы женщины были попросту на исходе. Судьба жестоко обошлась с ней, а может, это было чье-то проклятье?

Как бы то ни было, на престол при полной поддержке народа Англии (те, кто не поддерживал, предпочитали помалкивать) взошла третья претендентка согласно завещанию короля Генриха, Елизавета Тюдор. Та самая, чья подпись на решении парламента относительно судьбы Марии Стюарт означала казнь бывшей королевы Шотландии.

Елизавете дорога к трону далась очень трудно: сначала казнь матери, потом решение отца о признании ее незаконнорожденной (чтобы вместе с матерью не отвечала за грехи), потом признание законной, а в правление брата снова отказ в законности, правда, вместе со старшей сестрой Марией; во время правления Марии – Тауэр, потом многолетняя ссылка в затерянный тогда в лесах Вудсток, снова возвращение ко двору и новая ссылка…

Относительно Елизаветы мнение в Европе разделилось. Протестанты считали ее вполне законной, потому что – дочь короля Генриха, другие дети которого умерли бездетными; кроме того, даже последняя королева – Мария Кровавая – вынуждена была признать сестру законной и назвать своей наследницей.

Но те, кому Елизавета мешала, отрицали ее законность и называли узурпаторшей. Это не помешало дочери Генриха править Англией едва ли не полвека. Пережив многих из тех, кто точил на нее зуб! Она осталась в памяти королевой, победившей испанскую Армаду и казнившей свою родственницу Марию Стюарт. Хотя и без Елизаветы хватало королевских казней, но это были убийства, а по приговору суда она казнила первой.

Но это случилось через много лет, а тогда в Лондоне новая королева Англии Елизавета Тюдор радовалась своему восшествию на престол, а в Европе рьяно обсуждали: достойна – недостойна.

Для Франции даже вопрос не возникал: конечно, недостойна и незаконна! Дело в том, что если Елизавету считать незаконной (плевать, что сам король Генрих признавал ее своей дочерью и завещал пусть и третьей по счету трон, а старшая сестра это подтвердила!), то получалось, что ветвь Тюдоров прервана, и к власти в Англии должна прийти ветвь Стюартов, у которой единственная наследница – Мария Стюарт! О том, что Мария могла получить эту корону давным-давно безо всяких сложностей и помешала этому только ее собственная мать Мария де Гиз, почему-то никто не вспоминал.

Королевский завтрак проходил в узком кругу: только сам Генрих II, королева, дофин Франциск с супругой и старшая из принцесс, тринадцатилетняя Елизавета. В столовую вошел секретарь короля и, приблизившись ровно настолько, чтобы не мешать, но чтобы не слышали остальные, что-то тихо проговорил. Генрих усмехнулся, протягивая руку:

– Давайте!

Екатерина Медичи едва заметно повела глазом в его сторону: не пристало читать за столом, неужели нельзя потерпеть до окончания завтрака, тем более уже подали сладкое. Младшее поколение попросило себе мороженое, именно Екатерина привила вкус к этому лакомству в Париже, придумала множество добавок, чтобы оно не получалось всякий раз одинаковым. Всем нравилось, и молодежь чаще всего заказывала именно его…

Но король уже сломал печать и читал сообщение с явным интересом, потом хмыкнул, протягивая письмо жене, и повернулся к снохе:

– Полагаю, Мэри, Вы обрели английскую корону!

В письме французского посланника в Англии сообщалось, что королева Мария скончалась и на престол вступает ее младшая сестра Елизавета Тюдор. Посланник осторожно не называл ее ни законно-, ни незаконнорожденной, пусть Его Величество сам решит, как к этому относиться.

Генрих долго не думал, как он мог относиться? Прервалась ветвь Тюдоров, должна править ветвь Стюартов, а ее представительница сидела с ложечкой для мороженого перед ним!

– Поздравляю, Ваше Величество! – первым не выдержал супруг Франциск. Его сестра Елизавета переводила взгляд с одного на другого, не понимая, в чем дело.

Король перекрестился.

– Скончалась королева Мария Тюдор, последняя из Тюдоров. Теперь пришло время Стюартов.

Екатерина покачала головой:

– Елизавета будет коронована, помешать ей можно, только введя войска, но это не Шотландия, там корпуса не хватит. Вы готовы, Ваше Величество, отправить туда целую армию и по-настоящему воевать с Англией с уверенностью в успехе?

Генрих отмахнулся, конечно, не готов, но стоило ли сейчас об этом?!

– Ах, перестаньте!

Королева чуть усмехнулась:

– Сейчас Вы потеряли английскую корону, Мэри. Но, я полагаю, Вам достаточно нашего общества и шотландской короны.

– Почему потеряла? – чуть надменно выпрямилась юная королева.

– Потому что все, что я слышала об отпрысках Генриха Английского и особенно о Елизавете, говорит о том, что просто так она корону не отдаст! Не только Вам, никому.

Настроение было испорчено. Его не исправил даже совет короля включить в свой герб, помимо прочего, еще и английский герб тоже.

– Пусть знает, что мы не считаем ее законной и всегда готовы отобрать трон.

Мэри подумала, что быть готовым и сделать это – не одно и то же. Даже она понимала, что права королева, но как же ненавидела сейчас эту чуть лупоглазую женщину за ее слова! Даже после того, как столько лет жила под ее крылышком и ее заботой. Благодарность в число достоинств Марии Стюарт не входила.

Такие вещи не делаются в один миг; чтобы расположить на гербе еще и английскую корону, потребовались усилия герольдов, у королевы Екатерины еще было время поговорить с супругом и с самими молодыми. Но на Генриха словно что-то нашло, он уперся, словно бычок, которого тащат на ярмарку продавать, мотал головой и твердил, что сноха имеет право на английский трон:

– Тем более они же так добивались того, чтобы малышка Мэри была их королевой!

– Ваше Величество, Генрих, очнитесь! – Екатерина Медичи редко выдавала свое волнение, почему-то на сей раз она добивалась отказа от притязаний, забыв о привычной сдержанности. – Елизавета не отдаст трон, а Вы не станете этого добиваться силой.

– Вам-то что?! Пусть знает, что живет под угрозой вторжения!

– А если она вторгнется раньше? Превентивно, так сказать? При поддержке Испанца?

– Почему Испанца? Какое дело католику Филиппу до еретички Елизаветы? Да еще чтобы ей помогать?

– Католику Филиппу нет никакого дела, а вот вдовец Филипп Испанский вполне мог бы предложить руку, без сердца, разумеется, англичанке Елизавете. И помогать он ей может именно поэтому. Сколько лет Елизавете?

– И это тогда, когда мы выгнали англичан из Кале?

– Это было сделано при прежней королеве, которую куда больше интересовала возможность или невозможность родить Филиппу наследника. Как бы то ни было, не стоит дразнить Елизавету сейчас, когда мы собираемся заключить с ней мир.

Конечно, супруга была права, но, как всегда, чувствуя ее правоту, Генрих становился особенно упрямым, он поморщился:

– Я не собираюсь объявлять ей войну, а то, что сделает Мария Стюарт, как имеющая права на английскую корону, во всяком случае, не меньшие, чем она сама, едва ли будет означать таковой вызов.

Королева так и не смогла переубедить своего супруга, она решила поговорить с самой Марией, та хоть и совсем молода, но, возможно, поймет нелепость такой выходки. Для Франции и королевы Екатерины ни малейшей угрозы выходка не представляла, как и для Генриха, в этом Екатерина преувеличивала. Филипп Испанский, ставший два года назад королем вместо ушедшего в монастырь и недавно скончавшегося грозы французских королей Карла V, конечно, не станет нападать на Францию ради призрачной цели жениться на младшей дочери Генриха Английского. На старшей – Марии – он уже был женат, и весьма неуспешно. Женившись на королеве Англии, совсем не обязательно получить при этом английскую корону, а потрясающей красотой Елизавета, как известно, не обладает.

Неприятности из-за притязаний на английскую корону могли быть только у Марии Стюарт и Шотландии. Екатерина решила, что надо бы поговорить с братьями де Гизами, но ни одного, ни другого не было при дворе.

Сама юная королева, которой советовали добавить в герб английскую корону, побежала советоваться к… Диане де Пуатье. Она бы тоже лучше поговорила с дядьями, но те отсутствовали.

Диана де Пуатье занимала комнаты над комнатами самого короля, это было привилегией фаворитки, потому ходить далеко не пришлось. Правда, стоило выйти из столовой, как пристал Франциск:

– Вы куда, Мэри?

– Я к мадам Диане ненадолго.

Юный муж подозрительно косился на супругу, пришлось погладить его по щеке с улыбкой:

– Ну, Франциск… мне нужно посоветоваться по поводу одного наряда… Не могу же я вызывать герцогиню де Валантинуа, подобно служанке, к себе!

– Да, конечно… идите… – почти скорбно вздохнул несчастный подросток. Он был так отчаянно влюблен в свою супругу, что отсутствие ее в течение часа оказывалось для него пыткой.

Мария легко улыбнулась и ушла, а Франциск остался стоять, глядя ей вслед. Он прекрасно понимал, насколько проигрывает своей супруге во всем, даже в том, что она королева, а он всего лишь дофин.

Диана была не одна, но, заметив возбуждение супруги дофина, быстро выпроводила сидевшего у нее министра, пообещав поговорить несколько позже, приказала служанке принести легкого вина и царственным жестом с изумительной спокойной (как всегда) улыбкой пригласила Марию присесть:

– Доброе утро, Ваше Величество. У Вас что-то произошло, Вы возбуждены…

Никому другому Мария не стала бы пересказывать содержание письма, полученного королем лично, но она прекрасно знала, что Диане можно все. Король все равно расскажет вечером. Только стоит попросить герцогиню, чтобы та не выдавала ее.

Сколько раз Мария восхищенно наблюдала за этой красавицей, Диана прекрасно все замечала и не препятствовала такому изучению себя. Она была, как всегда, спокойна и учила этому юную королеву. Мария Стюарт оказалась достойной ученицей, она тоже прекрасно умела держать себя в руках, смотреть на всех спокойно и… отстраненно, как бы просто позволяя собой любоваться. Именно эту манеру давным-давно заметил Клуэ, с удовольствием рисовавший Марию. Все чувства скрыты внутри, и никому нет доступа туда. Супругу? О, в первую очередь ему, Франциск уже начал надоедать ей, и Марии еще предстояло научиться терпеть вечно больного мужа.

Но сейчас она пришла не за тем. Дождавшись, пока служанка выйдет, она кивнула:

– Вы правы, мадам, у меня есть новости, по поводу которых я бы очень хотела посоветоваться именно с вами.

– О! Вы не влюблены ли?

– Ах, нет! Дело в политике…

Выслушав Марию, Диана кивнула:

– Вы правы, дело в политике, причем большой политике!

– Что вы посоветуете, мне последовать указанию короля?

– Указаниям короля всегда нужно следовать, на то он и король.

– Но королева боится, что это вызовет ненужные осложнения с Англией…

Диана фыркнула, как разозлившаяся кошка:

– У Ее Величества главная черта характера – осторожность! Если ее слушать, то лучше сидеть в своей спальне, никуда не выходя и ни во что не вмешиваясь! Однако Вы, дитя мое, дважды бежали от тех же англичан, отказавшись выйти замуж за английского короля, и ни разу об этом не пожалели!

– Да! – горячо согласилась Мария. Она действительно ни разу не пожалела, что живет не в скучной Шотландии, а в такой веселой и очаровательной Франции.

– Если бы я когда-нибудь осторожничала, то не сидела здесь… – красавица обвела рукой вокруг.

Посмотреть было на что. Интерьер создавал Бенвенуто Челлини, к ее услугам вообще были лучшие художники, ювелиры, портные, обувщики, для нее строили лучшие архитекторы, слагали стихи лучшие поэты, воспевали Ронсар, Белле, рисовал Клуэ… И это апартаменты в Париже, а уж о собственном дворце в Шенонсо и говорить не стоило…

Мария несколько раз была в этом чуде из чудес и долго не могла прийти в себя от увиденного великолепия. Диана любила не просто роскошь, а высокохудожественную и безумную роскошь. Юная королева помнила свое первое потрясение от ее дворца, тогда Мария поняла, чем отличается Франция от Шотландии – не только красивыми женщинами, французским языком и кухней, не только изящными манерами, но прежде всего тем, что во Франции дворцы, в то время как вынужденная защищаться Шотландия строила и укрепляла замки. Как бы ни был велик замок, в нем не разобьешь вот такой огромный и красивый парк.

Девочка вспомнила старания матери создать хоть какое-то подобие парка с цветочными клумбами и кустами в Стирлинге, но это не шло ни в какое сравнение с великолепием Шенонсо или других дворцов…

Но сейчас ей было некогда вспоминать красоты и роскошь владений прекрасной Дианы, ей нужен был даже не совет, для себя Мария уже решила, что бросит вызов Елизавете, решила еще тогда, когда королева Екатерина принялась высказывать свои опасения. Теперь юной королеве хотелось просто подтверждения своему решению. И она его получила.

Диана, видно, поняла настрой юной женщины, а потому усмехнулась:

– Ваше Величество, мне кажется, что Вы и сами так решили? Бросьте вызов, и пусть мужчины разбираются между собой, решая, каким образом из этого выпутываться! Дамское ли дело отражать неприятельские атаки? Разве что атаки на свое сердце… – рассмеялась она. – А что касается королевы… Что может посоветовать осторожная женщина из рода купцов Медичи?..

Они еще немного поболтали на разные темы, но Мария вспомнила, что Франциск ее наверняка ждет, и поторопилась уйти.

– Ваш супруг влюблен в Вас без памяти. Вы держите его на коротком поводке? Умница. Мужчины существуют для того, чтобы доставлять нам удовольствие и оплачивать наши траты. Второе важнее! – подняла она палец. – И никогда не путайте его с первым. Когда Вы станете постарше, я научу Вас многому, что поможет чувствовать себя прекрасно и при таком муже, как Ваш Франциск. А пока просто наслаждайтесь своей юностью. Вы прекрасны, умны и очень чувственны.

Когда юная королева удалилась, Диана долго сидела, задумчиво глядя ей вслед. Вошедшая камеристка поинтересовалась:

– Что-нибудь принести, мадам?

– Да, принеси мой эликсир и приготовь все к ночи, король обязательно придет сегодня.

Камеристка достала из-под ковра в углу ключ, открыла небольшой шкаф и достала оттуда сосуд с золотистой жидкостью. Старательно отмерив нужное количество капель в чашечку, она закрыла сосуд и вернула на место, заперев и убрав ключ снова под ковер. По тому, как женщина обращалась с эликсиром, было понятно, что это ценность, доступная не всякому.

– Элен, – окликнула ее Диана, – скоро мне придется увеличить дозу. Я сегодня заметила тоненькую морщинку на шее. Стоит только начаться… – вздохнула она, принимая из рук камеристки чашечку и большой бокал с вином.

– Но еще не скоро, – с надеждой возразила непонятно чему Элен.

– Да, конечно, но я не хотела бы пережить Генриха, без него мне будет трудно, едва ли следующий король будет так же благосклонен.

Камеристка улыбнулась в ответ на эту шутку, ее хозяйке шел шестидесятый год! Конечно, она делала все, чтобы прекрасно выглядеть, – рано ложилась спать и просыпалась с рассветом, по утрам выпивала чашку козьего молока, обязательно ездила верхом и гуляла в любую погоду, а кроме того, принимала холодные ванны, что было совершенно немыслимым во времена, когда любое мытье считалось вредным для здоровья! И все же… далеко не самым последним средством было то, которое старательно отмеряла из золотистого хрустального сосуда ее камеристка.

Судя по всему, это средство и свело ее в могилу через семь лет после описываемых событий. А включало оно в себя, по мнению ученых XXI века, раствор золота в смеси с чем-то еще. Во всяком случае, налицо все признаки отравления именно таким препаратом. Поистине «золотая Диана»!

Она была прекрасной женой своему очень некрасивому и старому мужу, родив ему пятерых детей, из которых в живых остались только две такие же красивые дочери, была отличной матерью, великолепной любовницей, любящей все прелести жизни женщиной. Прожила Диана де Пуатье шестьдесят шесть лет, сохранив до самой смерти внешность женщины не старше тридцати. Если верить ее сторонникам, познала всего двоих мужчин – своего собственного супруга, годившегося ей в дедушки (она вышла замуж в 13 лет), и единственного любовника – принца, затем ставшего королем, Генриха II. При этом умудрилась жить мирно с супругой короля Екатериной Медичи, заключив с ней негласный союз.

Эти отношения испортились незадолго до гибели короля. Генрих не слишком любил свою изрядно постаревшую супругу. Видеть Екатерину, которая после рождения десяти детей выглядела вполне на свой возраст, рядом с вечно юной Дианой ему было неприятно. Раздражительный Генрих не склонен был скрывать свое настроение, особенно в близком кругу, вот и на сей раз он был явно не в духе и, когда Екатерина что-то возразила Диане, грубо оборвал ее.

Выдержка королевы не изменила ей и на сей раз, она сочла некрасивым пререкаться с супругом в чьем-либо присутствии и тем более грубить ему в ответ, только молча уткнулась в книгу. Конечно, столь откровенно демонстрировать перед женой преимущество любовницы было не слишком красиво, Диана это поняла и попыталась сгладить невежливость их общего супруга вопросом о том, что читает королева.

– Историю Франции…

– И что же там написано?

– Что Францией управляют потаскухи!

Это был единственный случай, когда королева дала волю своим чувствам, и он, видно, сильно напугал Диану. Она почувствовала опасность, сделала вид, что обиделась и намерена уехать в свое имение. Король встал на колени, умоляя остаться. Любовница согласилась.

Чего же она испугалась? Екатерина Медичи отнюдь не была тихой овечкой на заклании любовников. И Диана слишком хорошо помнила, что старший брат Генриха дофин Франциск слишком удачно умер, всего лишь выпив холодной воды, будучи разгоряченным во время игры. Никаких подозрений в причастности к этой смерти Генриха или его супруги не было, но нашлись те, кто подчеркивал, что смерть старшего брата была выгодна следующему, а клан Медичи славился умением обращаться с ядами…

Наследники у Генриха и Екатерины уже есть, целых четыре сына, старший женился, а королевский прорицатель и маг Нострадамус уже не в первый раз предсказывал гибель Генриху, если тот не поостережется… Диана прекрасно понимала, что она в силе и вообще жива, только пока жив Генрих, потому и испугалась по-настоящему.

Она решила покинуть двор и все же уединиться в своем имении, лучше жить подальше от глаз королевы: дочери выданы замуж, средств для безбедной жизни более чем достаточно. И средство в золотистом флаконе уже заканчивается…

Мария, оставив прекрасную Диану размышлять над сложностями жизни, спешила в свои комнаты. Конечно, Франциск ждал ее прихода. Он привычно затянул одну и ту же песенку: все болит, но почти сразу опомнился и принялся расспрашивать супругу о ее решении и о том, что сказала Диана. Мария не стала скрывать, она поведала Франциску о насмешке любовницы отца по поводу осторожности королевы. Франциск усомнился:

– Да, королева иногда излишне осторожна, но, думаю, стоит прислушаться к ее советам…

Мария фыркнула:

– Что может посоветовать эта наследница купеческого рода! Я королевской крови, и мне не пристало бояться!

Договаривая, она с изумлением заметила, как открывается рот у мужа и округляются глаза, правда, смотрел он не на жену, а куда-то за нее назад. Обернувшись, Мария увидела свекровь, которая, видно, зашла поинтересоваться самочувствием сына, как часто делала перед сном. Конечно, Екатерина Медичи слышала последние фразы невестки. В одно мгновение Мария нажила себе сильнейшего врага, умеющего разить без промаха и выжидать нужную минуту!

– Объясните своей супруге, сын мой, что не всегда принадлежность к королевскому роду означает разумность, а род Медичи – один из древнейших и богатейших в Европе, правивший в Италии уже тогда, когда королей в Шотландии не было в помине!

Глядя вслед уходившей королеве, Франциск весь сжался, он понимал, что его любимая Мария смертельно рассорилась с матерью и сказала такое, чего Екатерина Медичи не простит никогда. Его губы невольно прошептали:

– Что же теперь будет?..

Мария разозлилась:

– Ничего! Меня защитит Диана де Пуатье!

Франциск вспомнил недавнюю ссору с Дианой и подумал: кто защитит саму Диану?

Вопреки стараниям королевы Екатерины чета Франциска и Марии все же включила в свой герб еще и корону Англии, недвусмысленно заявляя о своих претензиях. И хотя все понимали, что эти претензии не больше чем блеф, пока они не поддержаны настоящими военными действиями, на которые французский король, куда больше озабоченный войной с Испанией, не пойдет, выводы сделали.

Первым, как и следовало ожидать, откликнулся новый английский посланник Николае Трокмортон, он попросил аудиенции у Ее Величества королевы Шотландии, супруги дофина Франциска. Трокмортон имел тайное задание королевы Елизаветы выяснить намерения Франции относительно Шотландии и содействовать побегу из Франции шотландского графа Эррана, имеющего права на шотландский престол.

Де Гизов все еще не было в Париже, мало того, уехал и сам король, а посоветоваться с королевой Мария не нашла нужным. Больше никого из взрослых, к которым она могла обратиться за помощью, рядом не было. Но и новый посол (он был первым постоянным послом Англии, остальные обычно присылались с отдельными поручениями) особенно не старался в чем-то убедить юную королеву, он просто высказал недоумение английской королевы Елизаветы Тюдор по поводу включения шотландской королевой в свой герб английской короны.

Трокмортон был весьма колоритной фигурой. Мария почему-то подумала, что из него вышел бы хороший разбойник: рыжие волосы и борода, видно, категорически не желали подчиняться расческе, выдавая буйный нрав их обладателя, впечатление усиливали быстрые, зоркие глаза, взгляд которых никак не удавалось поймать, отчего казалось, что их обладатель чем-то сильно обеспокоен. Богатейший костюм посла был украшен длинной золотой цепью с кулоном в виде камеи и подвешенной к ней большой жемчужиной. Мария боролась с искушением подойти и, остановив качание кулона, посмотреть, что же на камее. Может, он нарочно так вырядился, чтобы не позволить сосредоточиться на том, что говорит, и сбить с толку? Надо быть осторожней с этим рыжим англичанином, решила Мария. Нет, он явно шотландец, только в Шотландии бывают такие рыжие.

Но от этого понимания рыжий посол Трокмортон родней не стал, тем более он говорил не слишком приятные вещи. Мария чуть пожала плечами, стараясь делать вид, что самостоятельный прием посла для нее дело совершенно обычное, ну, мол, пару часов назад еще с десяток принимала, так устала от этих послов… все едут и едут…

– Я имею право на английский престол не менее чем… – она чуть не сказала «королева Елизавета», но вовремя остановилась, – дочь Анны Болейн, поскольку являюсь законнорожденной внучкой короля Генриха VII. – Головка горделиво кивнула, милостиво позволяя послу принять ко вниманию произнесенные слова. Тот чуть усмехнулся:

– Правнучкой, Ваше королевское Величество. Вы правнучка короля Генриха VII, королева Маргарита, Ваша бабка, была его дочерью. А король Генрих VII, отец нашей королевы Елизаветы, – сыном.

Слегка покраснев от такого исторического урока, Мария быстро взяла себя в руки и тоже усмехнулась:

– Да, я забыла о возрасте… Елизаветы… Будь она дочерью короля Генриха VIII, она действительно была бы мне двоюродной теткой.

Трокмортон отдал должное юной особе, столь уверенно державшейся против опытного дипломата. Ай да Мария Стюарт, далеко пойдет! Пожалуй, она не зря провернула трюк с этим гербом, не из каприза или нелепого совета, кажется, здесь расчет…

– Даже перед смертью король Генрих признал Елизавету своей дочерью и включил ее в список наследников трона в завещании, которое выполняется точно.

Марию так просто не возьмешь, эта девушка уже беседовала однажды на такую щекотливую тему с кардиналом Лотарингским, своим дядей.

– Однако король Эдуард признал ее незаконнорожденной…

– Едва ли король Эдуард мог знать обстоятельства рождения своей старшей сестры так же хорошо, как его отец. Кроме того, он назвал незаконнорожденными обеих сестер, и Марию Тюдор тоже, но почему-то Марию Вы признали законной, а Елизавету нет. Я не стану оспаривать слова Вашего Величества, это не входит в мои обязанности и не представляет для меня и моей страны интерес. И не думаю, что непризнание королевы Елизаветы в Ваших интересах…

Франциск был просто восхищен тем, как держалась Мария и как она отвечала английскому послу! Он не мог дождаться ухода Трокмортона, чтобы высказать это супруге. Но та почему-то не радовалась, она вдруг поняла, насколько сложна эта мировая политика!

Знать бы еще о последствиях этого нелепого поступка! Мало того что отношения с Елизаветой были навсегда испорчены, даже в лучшие годы она недоверчиво относилась к своей родственнице, помня о ее притязаниях на английский трон. Но был еще один результат: теперь Трокмортон оказался уверен, что все не зря, а значит, надо действовать, и тут одним графом Эрраном не обойтись.

Французы и испанцы только что заключили в Камбрези мир, совершенно явно направленный против Англии в том числе. Мало того, они обязались каждый в своей стране уничтожить еретиков. Елизавете пришлось вступить в большую политическую игру, а глупое поведение Марии Стюарт подхлестнуло Англию в этом. Филиппа английская королева на некоторое время нейтрализовала довольно ловко, попросту сделав вид, что размышляет, не выйти ли за него замуж… А еретикам принялись оказывать активную поддержку, чтобы отвлечь Францию от противостояния с Англией в пользу юной Марии Стюарт.

Генрих и не собирался противостоять, но сама Мария в это поверила и снова чувствовала себя в центре всеобщего внимания и интересов сильных государств. Это было приятно, о том, что это опасно, королева-девочка не задумывалась. Как и тогда, когда подписывала тайный договор, отдавая свою страну и свое наследство королю Франции…