Текст книги "Мечта каждой женщины"

Автор книги: Наталья Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

ГЛАВА 4 ПЕРВЫЙ ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ

Малышев буквально не находил себе места: труп сантехника неимоверно раздражал. «Буквально мертвым грузом висит у меня на шее», – на ходу сочинил майор мрачный каламбур.

Но легче от этого не стало. Все опрошенные «друзья», то есть собутыльники, погибшего Каверина в один голос утверждали, что сводить счеты с жизнью Валентин Петрович вовсе даже не собирался. Так что версия о самоубийстве рушилась коренным образом: «Даже если предположить, что пуговицу сантехник зажал в кулаке просто на память, все равно не собирался он выбрасываться из окна», – злился старший следователь.

Отчеты подчиненных он смерил таким взглядом, что лучше бы сразу выбросил в мусорную корзину. Честно говоря, он знал, что срывать зло на сотрудниках не стоит, поэтому ничего говорить не стал. «Винить надо себя и только себя!» – нервничал Малышев, все еще надеясь на звонок Костикова. Но телефон все молчал.

Во второй половине дня у майора наконец появилась идея, которую он не замедлил воплотить в жизнь.

– Слушай, Вова, а что ты там обнаружил при вскрытии нашего сантехника? – спросил он патологоанатома, вызвав его «на рюмку чая» в кабинет.

Отношения подчиненного и начальства редко бывают дружескими. Особенно, с таким непростым человеком, как Олег Малышев. Но с Вовой Громовым майор почему-то нашел общий язык на почве химии. Этот предмет был почти единственным, который относительно легко поддавался изучению Малышеву еще в школе.

Вова же был просто мастером своего дела и, что особенно нравилось начальству, неисправимый аккуратист: на его рабочем месте всегда царил идеальный порядок, в ежедневнике у него никогда не было лишних записей, зато все необходимые служебные бумаги и документы он содержал просто в идеальном порядке. Хотя и обладал исключительной памятью.

– Вы о Каверине? – на всякий случай переспросил Громов, внутренне напрягаясь.

– Да, о нем, – ответил Малышев, закуривая сигарету.

– Это было, если не ошибаюсь, в воскресный вечер, – начал строить логическую цепочку Вова. – Значит, осматривал я его в понедельник и нашел пуговицу. После этого Вы мне приказали до него не дотрагиваться. А сегодня утром приходили родственники, но тело я им выдать отказался, тоже по вашему приказу…

Многих сотрудников отделения очень раздражала манера Громова подобным образом вести разговор. Он всегда по ходу рассказа припоминал такие детали, которые не все хотели запоминать. Но Малышева такое повествование успокаивало и давало повод для размышлений. «Лишний раз услышать от другого о своих действиях никогда не мешает», – здраво рассуждал Олег Павлович. Правда, прощалось это только Вове и только без присутствия других подчиненных.

– Давай ближе к теме, – попросил Малышев.

– В общем, сегодня поступили новые реактивы, и я решил кое-что проверить. Знаете, Олег Павлович, похоже, нашего сантехника кто-то накачал транквилизаторами, прежде чем тот из окна выбросился. Да и вообще, я не верю, что под действием нозепама можно такое сделать. Понимаете, все движения и сознание после его приема заторможены…

– Это точно? – рванулся вперед Малышев, успевая затушить в пепельнице недокуренную сигарету.

Громов в изумлении поднял на него глаза:

– Олег Павлович, я непроверенные данные никогда не обнародую, – сказал он уверенно.

– Значит, все-таки правильно я сделал, что тело родственникам не отдал! – Малышев нервно шагал по кабинету, натыкаясь на стулья. – Вова, это же очень хорошо, что реактивы именно сегодня пришли, понимаешь? Теперь не остается никаких сомнений, что Каверина убили.

– Не обязательно, – возразил Громов. – Может быть, таблетками его накачали для каких-то других целей, а убийство в планы вовсе не входило… – предположил он.

– Вова, я вообще не понимаю, как ты со своей безграничной верой в людей стал патологоанатомом, тем более, криминалистом! – удивился майор. – Ты хоть понимаешь, что он до этого ничем особо не болел, да и в квартире никаких следов не было обнаружено. Так что это попахивает преднамеренным, – напомнил Олег Павлович. – Давай пока себе не будем всякой ерундой голову забивать, а просто примем результаты вскрытия к сведению. Конечно, родственникам надо об этом сообщить… – Малышев потянулся к телефонному аппарату.

Громов как раз допил чай и поднялся, поняв, что разговор окончен. Малышев благодарно кивнул ему на прощанье.

* * *

– Не волнуйтесь так, Марина Аркадьевна, – успокаивал Костиков свою клиентку. – Я могу приехать прямо сейчас, только успокойтесь. Дома, кроме Вас, еще кто-нибудь есть?… Хорошо, передайте ему, пожалуйста, трубку… Аркадий? Здравствуйте, я сейчас к вам приеду. Постарайтесь успокоить маму… Да, конечно… Значит, до встречи, – попрощался Игорь и положил трубку.

– Горяшка, чего случилось-то? – выглянула из кухни любопытная Евдокия Тимофеевна. – Неужто опять племянница Петровича звонила?

– Она, – согласился внук. – Просит приехать, у нее какие-то новые сведения. Но, похоже, не очень хорошие.

– Я с тобой, – сказала Бабуся тоном, не приемлющим возражений.

Игорь хотел было попробовать отговорить старушку от этого предприятия, но потом вспомнил, что Евдокия Тимофеевна первая познакомилась с его клиенткой. «Может, ее присутствие наоборот подействует благотворно», – подумал детектив, и смирился с неизбежным.

Через полчаса они уже сидели в пустой и просторной гостиной Андреевых. Марина Аркадьевна с покрасневшими от слез глазами рассказывала детективу последние новости:

– Представляете, Игорь Анатольевич, все это время тело лежало у них в морге и о нем никто не вспоминал! А сегодня мне сообщают, что, оказывается, Валентин Петрович перед смертью выпил какое-то лекарство! – женщина замолчала, уткнувшись в носовой платок. – Мне кажется, на самом деле это было покушение, ведь сам по себе он транквилизаторы не принимал!

Вообще, смотреть на нее было больно: за несколько часов она осунулась и постарела лет на десять. Было заметно, что от макияжа не осталось и следа, о прическе тоже никто не позаботился. Плечи ее вздрагивали от приглушенных рыданий.

Аркадий молча сидел в кресле, не зная, что предпринять. Он тоже очень остро переживал утрату близкого человека. Но сейчас матери было намного хуже и эта проблема выдвигалась на передний план. Поэтому свои чувства он старался не выставлять напоказ, предпочитая страдать в одиночестве.

«Ишь, как мальчонка-то переживает, – думала Евдокия Тимофеевна, заваривая на кухне свежий чай. – Конечно, о живых надо думать, они ж нужнее!» Но вслух она ничего говорить не стала, а молча продолжила свое благородное дело по нормализации самочувствия членов семьи Андреевых. Когда после горячего чая, заваренного заботливой старушкой, все действительно немного успокоились, пришло время для серьезного разговора.

– Марина Аркадьевна, а кто сообщил Вам столь неутешительные вести о Валентине Петровиче? – задал Костиков первый вопрос.

– Малышев, – ответил за маму Аркашка. – Тот самый майор, который это дело ведет.

– Значит, он, – задумался Игорь и достал трубку. – Можно закурить?

Марина Аркадьевна кивнула головой в знак согласия и пододвинула пепельницу ближе.

«Собака такая! – на чем свет стоит ругалась про себя Бабуся. – Обещал, значит, Горяшке позвонить, коли выяснит чего, а сам! Правильно я сделала, что ничегошеньки ему про пуговку не рассказала!» – утешилась она внезапным воспоминанием.

Это согрело душу, но ненадолго. Теперь предстояло выяснить, сам Валентин Петрович принял наркотик или его кто-то вынудил это сделать. «Про водку-то легко узнать, друзей можно спросить, – ломала голову Евдокия Тимофеевна, подливая чай. – Того же Онуфрия или Сеню. А как теперь про енту дрянь выспрашивать? Тем более, Владька-то Каверин тоже от каких-то наркотиков помер. Может, после него эта дрянь и осталась. а Петрович попробовать решил?»

Но вскоре Бабуся эту идею отбросила, потому что все-таки покойный сантехник был человеком психически нормальным, а нелепая смерть сына настолько потрясла его, что ни о каком приеме наркотиков он и думать не стал бы. «Надо потом поспрашать, есть в квартире ента дрянь иль нет. А если нет ничего, значит, кто-то принес ее с собой и унес потом», – про себя решила Евдокия Тимофеевна, откладывая выяснение данного вопроса на неопределенное время.

Костиков видел, что мыслительный процесс в голове родственницы идет полным ходом, поэтому старался не мешать. Сам он думал над теми же проблемами, но решение пока не находилось.

– Простите, а где Ваш муж? – спросил Игорь Анатольевич, оглядываясь вокруг. – Он знает обо всем этом?

Было немного странно, что в трудную минуту глава семьи отсутствует. На этот простой вопрос Марина Аркадьевна ответила не сразу: было видно, что она мучительно долго придумывает достойную причину отсутствия супруга. Наконец она решилась:

– Вы же знаете, мы за границу собираемся уезжать…

– В отпуск, – вставил для ясности Аркадий.

– Д-да, – неуверенно подтвердила женщина, бросая умоляющий взгляд на Костикова.

Детектива не очень-то прельщала роль хранителя семейной тайны, но он утешал себя тем, что профессиональная этика предполагает утаивание некоторых вещей от широкого круга лиц. Похоже, информацию о переезде семьи Андреевых в Штаты навсегда в данном случае можно было считать именно такой.

Бабуся тоже была в курсе дела, но тоже дипломатично промолчала. На этот раз.

– … Столько разных бумаг необходимо заполнить, – продолжала Марина Аркадьевна. – Вот и приходится Арсению всем этим заниматься.

– Папа действительно так основательно ко всему подходит, как будто мы не на несколько недель уезжаем, а по-меньшей мере, на год, – улыбнулся молодой человек.

У мамы сжалось сердце: Аркашка как никогда был близок к истине. Евдокия Тимофеевна многозначительно переглянулась с внуком и подумала: «Чует мальчонка-то… И чего мучают человека? Сказали бы уж, все спокойней было бы».

Но лезть со своим уставом в чужой монастырь, то есть в семью, Евдокия Тимофеевна не решилась. Поэтому постаралась перевести разговор в другое русло:

– Вы мне лучше вот чего скажите, – начала она загадочно, пододвигаясь поближе. – Слыхала я, что Петрович жену свою увез из-под венца. Правда это али нет?

– Да, конечно, – расцвел Аркашка. – Баба Рита такая красавица была, что дед ее еле отбил. Представляете, она с дедой Пашей пожениться должна была, а деда Валя ее увез в Тарасов!

– Не пожениться, а выйти замуж, – поправила Марина Аркадьевна. – Действительно, эта история у нас в семье прямо из уст в уста передается. Дело в том, что Маргарита Семеновна чуть не вышла замуж за Павла Леонидовича Карпова. И они с дядей долгое время даже считались злейшими врагами. Но потом как-то все-таки помирились и даже друг к другу в гости ходили.

– Значит, все-таки враждовали? – встрепенулся Костиков, выпуская облачко дыма.

– Да, но это было так давно… – отмахнулась племянница Каверина.

Игорь Анатольевич постарался больше этой темы не касаться, но зато Бабуся успела по ходу дела расспросить и про семью этого самого неудавшегося мужа, и адрес его узнать.

– … И все-таки надо бы тебе иногда меня, старуху, слушаться, – учила внука Евдокия Тимофеевна по пути домой. Я ж тебе плохого не посоветую. Вот недавно в передаче одной видала, как один мужик из ревности у другого хату спалил. А тут жена почти…

Игорь молча выслушивал эти заслуженные упреки. На этот раз он и вправду зря не уделил должного внимания первоначальной версии. «Вполне может оказаться, что этот Павел Леонидович смог втереться в доверие к нашему сантехнику, чтобы иметь возможность в дальнейшем незаметно убить его», – рассуждал детектив, не прислушиваясь к словам Бабуси.

* * *

– Проходите, пожалуйста…

Дверь открыл высокий человек в светло-сером свитере, серых брюках с отглаженными «стрелками» и в домашних туфлях. Игорь даже удивился: в последнее время не часто встречались люди, которые дома одеты не в халаты и потертые штаны. Человек сразу внушил уважение и чувство надежности, хотя серый цвет в одежде профессиональный глаз детектива все-таки выцепил.

– Цветов-то сколько! – не удержавшись выдохнул он, застывая на пороге. «Ну, ладно бы, если б я выращивал, понятное дело, – жене подарить, Бабусе… А ему-то столько зачем?» – недоумевал Игорь.

Действительно, в комнате закоренелого холостяка было не только чисто и уютно: по внешнему виду она сильно напоминала оранжерею. «Марина Аркадьевна правильно описала его как личность, живущую в согласии с природой, – отметил Игорь. – Но законы природы могут быть и очень жестокими, – усмехнулся он».

– Зачем же Вы впускаете в дом незнакомых людей и даже документы не спрашиваете? – удивился Костиков, собираясь предъявить свою лицензию частного детектива.

– Ну, что Вы, – отмахнулся мужчина. – Если Вы меня все-таки нашли, значит, не отстанете…

Такие слова Костикова сразу насторожили, но он поспешил превратить все в шутку:

– Что значит, «если…»? Я просто не мог Вас не найти. Очень хорошо, что Вы догадываетесь о цели моего визита. Меня зовут Игорь Анатольевич. Теперь, если Вы не против, можем приступить прямо к делу.

– Конечно-конечно, молодой человек, – удивился мужчина. – Только как-то уж Вы слишком официально. Обычно с таким видом милиционеры в дом приходят, а не торговые агенты.

– Какие торговые агенты? – удивился Костиков.

– А Вы разве не из цветочного магазина? – слегка занервничал мужчина. – Я думал, Вас за зебриной и ципирусом прислали, – проговорил он, слегка заикаясь и постепенно покрываясь мертвенной бледностью.

– Ка-какой зебриной?… – почти начал заикаться Игорь.

Когда недоразумение более-менее прояснилось и детектив смог ясно изложить цель своего посещения, мужчина был вне себя от гнева:

– Мало того, я пустил в дом непонятно кого! Так меня еще и в убийстве обвиняют! Да еще и лучшего друга!

– Павел Леонидович, никто ни в чем Вас не обвиняет, – пробовал сопротивляться Игорь. – А в дом Вы меня сами впустили, я же не взламывал дверь…

Карпов немного подумал, поворчал что-то себе под нос, а потом все-таки усмехнулся:

– Ладно уж, и правда, сам виноват. Только Вы мне с самого начала все расскажите, ничего я не понял.

Пришлось Игорю снова пересказывать историю заново, а вот собеседник ничего нового почти не сообщил:

– Марина правду Вам сказала, что Валентин Маргариту у меня из-под носа увел. Первым делом у меня вообще никаких мыслей не было, кроме как грохнуть его где-нибудь в темном переулке… Но потом как-то прошло, само собой. К тому же, они были очень счастливы. Владик у них родился, Владислав то есть…

А в последние годы и вообще все забылось уже: я все равно никогда не женюсь, потому что такой, как Маргарита, уже не встречу; а у Валентина все было… Так что великодушным быть в этом случае легко, – усмехнулся Павел Леонидович. – Я же говорю, мы лучшими друзьями стали.

– Но ведь Вы и сами понимаете, что подозреваемым Вы сейчас являетесь просто великолепным! У Вас хотя бы алиби есть на воскресный вечер? – начал горячиться Костиков, между делом присматривая на костюме собеседника серые пуговицы, хотя бы мало-мальски подходящие к той, что была найдена на месте преступления.

Но занятие это оказалось бесполезным – особым лоском домашний костюм цветовода не отличался6 поэтому дорогих пуговиц с удивительно-переливающимися черточками на нем не предвиделось. «Наверное, и остальная одежда у него такого рода, недорогая, без излишеств», – решил детектив, внимательно прислушиваясь к ответу.

– Нет, – развел руками Карпов. – Я же один живу. Ко мне редко приходят гости. В основном я занимаюсь цветами. Или телевизор смотрю, но он этого тоже подтвердить не может.

Игорю уже стало ясно, что никакого преступления этот человек совершить не мог. Но как теперь объяснить это всем остальным? «А что, если Малышев до него докопается? Он же не будет долго думать и разбираться в том, что я чувствую, – казнил себя Костиков. – Зря я не предупредил Марину Аркадьевну о том, чтобы она никому не говорила о нашей с ней разговоре…»

Но теперь каяться было уже поздно, поэтому Игорь постарался впитать как можно больше информации, которой решил поделиться Павел Леонидович. Тем более, детективу предстояло еще пересказать ход разговора Евдокии Тимофеевне, которая едва не увязалась вместе с ним.

– … Когда Маргарита умерла, мы с Валентином почему-то еще больше сблизились, – говорил между тем хозяин дома, заботливо подливая гостю чай. – Может, еще потому, что крестник мой, Владька, жив еще был… Траур я уже не ношу, но от темно-серого отказаться не могу, – кивнул он на свой костюм и продолжил в некотором замешательстве: – Вы же знаете, он полгода назад умер от наркотиков, – он горестно покачал головой.

– Сын Каверина умер от наркотиков? – состроил удивление детектив. – Об этом я не знал. И еще… Как же так получилось, что он стал Вашим крестником?

– А почему Вы удивляетесь? Я же сказал, мы подружились с Валентином. Нельзя всю жизнь держать зло на человека только за то, что тот у тебя в юности девушку увел.

«Все бы так думали», – усмехнулся Игорь, нервно размешивая сахар. Павел Леонидович эту странность своего собеседника подметил, но предпочел деликатно промолчать.

* * *

Домой Костиков приехал уже вечером. По пути он успел заскочить в супермаркет, но почему-то так и не вспомнил, что именно нужно было купить. Поэтому он ограничился только пачкой творога и пакетом изюма.

Правда, уже возле дома детектива осенило: «Черт побери» Я же опять забыл табак Бабусе купить!» Если вчера такая забывчивость ограничилась только упорным ворчанием на внука, сегодня она грозила семейным скандалом. Но Игорь надеялся подкупить Евдокию Тимофеевну своим хорошим настроением и свалить все на отсутствие хорошего органайзера – возвращаться в магазин, где обычно продавался нюхательный табак довольно приличного качества уж очень не хотелось!

«Ладно, завтра куплю обязательно», – пообещал Костиков сам себе, нажимая на кнопку звонка и внутренне приготовясь сыграть роль примерного внука. Как ни странно, ни Ирина, ни баба Дуся не вышли ему навстречу. «Может, спят?» – удивился Игорь, доставая ключи.

Но ни в комнатах, ни на кухне никого не было. Офис детективного агентства «ИКС» тоже поражал пустотой и безмолвием. Главе его ничего не оставалось, как только принять душ и устроиться перед телевизором.

Первые полчаса Игорь уподобился заточенному в пустую бутылку джину и терпеливо ждал, обещая всевышнему встретить жену без упреков, какой бы ничтожной ни была причина столь долгого отсутствия. На исходе первого часа он, подобно тому же джину, начал заметно нервничать, поэтому был готов строго отчитать долго отсутствующих женщин. Причем, в полной уверенности, что Ирину втянула в какую-то передрягу Евдокия Тимофеевна. Особым великодушием Костиков перестал отличаться уже в начале второго часа, когда начал подбирать слова для семейной сцены.

Но и этому намерению осуществиться не удалось: женщины не появились. «По-моему, сказка про джина затягивается, – размышлял Игорь, нервно раскуривая трубку. – По сценарию они должны были появиться уже давно. А вдруг с ними что-нибудь случилось? Может быть, позвонить Малышеву? – мелькнула у него совершенно бредовая идея. – Пусть объявит всероссийский розыск… Ради Ирины он на такое способен».

Но все-таки беспокойство за родных не перешло в панику и у детектива хватило ума этого не делать – еще через полчаса дверь открылась и на пороге появились невозмутимые Евдокия Тимофеевна и Ирина. Этого вымотанный донельзя Костиков простить им не мог. Он намеренно проигнорировал всякое приветствие с их стороны и демонстративно удалился в кабинет.

Женщины молча переглянулись и почему-то… расхохотались. Игорь своими ушами слышал этот предательский смех за своей спиной и еще больше оскорбился: «Я, как дурак, мчался домой, чтобы сообщить им последние новости… А они!»

Он удобно устроился на диване, уютно завернувшись в клетчатый плед, и достал трубку – единственное любимое, что не изменило ему в этот вечер. Закуривая лучший табак с вишневой косточкой, Игорь впервые за последние несколько часов спокойно вздохнул и выпустил ароматное колечко дыма.

– Можно к тебе? – не дожидаясь ответа, Ирина с улыбкой присела рядом с мужем на краешек дивана.

Костиков никак не прореагировал на это, продолжая наслаждаться трубкой.

– Ну, что с тобой сегодня? – пыталась растормошить его девушка.

– А с тобой? – соизволил снизойти до ответа детектив, и внезапно выплеснул на нее все накопившееся: – Ты хотя бы понимаешь, что я тут волновался, места себе не находил? А вы, оказывается, просто гуляли? Меня не надо уже предупреждать?…

– Мы же не думали, что ты без нас так скучать будешь… – притихла Ирина. – Обычно тебя самого не дождешься.

– Это обычно. А сегодня я вернулся рано, и никого дома не нашел. Я даже собирался Малышеву звонить, – буркнул Игорь напоследок, отвернулся и сосредоточил свое внимание на трубке.

– А мы только что от него…

То ли от такой непростительной наглости, то ли от невозмутимого тона жены Игорь вдохнул больше обычного и закашлялся:

– Ты… у Малышева… была?

– Не я, а мы, – напомнила Ирина. – И ничего в этом особенного нет. Просто Евдокия Тимофеевна очень умная женщина: она сразу поняла, что по доброй воле Олег ничего тебе из этого дела не расскажет – умолчал же он про транквилизаторы. Вот мы с ней и пошли на разведку…

– Ты, Горяшка, не обижайся, – появилась на пороге Бабуся, нервно оглядываясь на кухню, – мы ж зато тебе про енти танковизаторы рассказали. Это ж моя идея была…

– Вот как раз об этом я и сам догадался! – перебил Игорь, скрывая улыбку в аккуратно подстриженной бородке, и все еще не поворачивая головы.

– Просто без Иришки нечего было там делать, – невозмутимо ответила старушка. – Но только ты ее не ругай, потому что мы много чего интересного узнали.

«Вот это я тоже сразу заметил», – подумал Игорь с иронией, вспоминая счастливое лицо жены. Только вслух говорить не стал, чтобы не подливать масло в огонь: он прекрасно понимал, что в случае войны женские и мужские силы в их доме не равны. Принимать заведомо проигрышную позицию Костикову не хотелось. Но и сразу сдаваться он не привык.

Поэтому он только снова выпустил облачко дыма и демонстративно промолчал, чтобы дать возможность женщинам насладиться угрызениями совести. Но они почему-то ситуацией не воспользовались, а спокойно продолжали ждать, когда он, наконец, перестанет дуться.

При этом Ирина не выказывала никакого беспокойства, а с упоением разглядывала собственные наманикюренные ногти. А баба Дуся за две минуты успела пару сбегать на кухню то ли выключить что-то, то ли помешать что-то ароматное в одной из кастрюлек. Игорь готов был ретироваться, но тут его спасла жена, первой решившая пойти на уступки:

– Игорь, ну, что ты как ребенок! Мы старались для общего дела, а ты на нас еще и злишься!

– Я не злюсь, – спокойно ответил Костиков. – Я размышляю, что такого вы могли узнать у Малышева.

– Ох, Иришка, и намучаешься ты с ним, когда поженитесь! – вздохнула Бабуся, присаживаясь в кресло. – Ведь ни за что теперь не спросит… Ладно уж, сама скажу… В общем, завещание нашли.

– Какое? – не выдержал Игорь, забывая про свое твердое намерение на поводу у женщин не идти.

– А такое, самое настоящее, которое сантехник наш перед смертью написал, – с готовностью объяснила Евдокия Тимофеевна, обрадованная вниманием внука к своим новостям.

– И что там? – Игорь от возбуждения забыл про трубку и положил ее прямо на диван.

В другое время детектив за такое небрежное отношение к дорогой кожаной мебели рисковал получить порцию упреков. Но тут Ирина почему-то молча переложила ее в пепельницу, не сказав ни слова. Старушка продолжила:

– Оказывается, не одна наследница у нашего Петровича есть…

– Ну, это даже новостью назвать трудно, – разочарованно выдохнул внук. – Он вообще племянницу не очень-то жаловал, как я понял. Он ей квартиру ради Аркашки подписал…

– И не только ей, – хитро перебила его Бабуся. – Оказывается, у Маргариты тоже племянница в деревне какой-то есть. У ентой – тоже мальчонка растет. Вот Петрович и решил по справедливости наследство разделить.

Такой новости Игорь, честно говоря, не ожидал: «Ну, я понимаю – одна племянница с двоюродным внуком. Но тут еще одна всплывает… Просто „Санта-Барбара“ какая-то! Может, она это дело как-нибудь прояснит?»

– Евдокия Тимофеевна, а как же Вы все-таки узнали такие важные сведения, если Малышев совсем не собирался об этом нам говорить? – закралось сомнение в голову Костикова, который с подозрением посмотрел на Ирину и даже опытным детективным глазом попытался найти в ней какие-то изменения или улики, свидетельствующие о неверности.

– Да очень просто, – с готовностью откликнулась старушка. – Это ж не я, а Иришка всю работу делала.

– Да, уж, понятное дело, – иронично подтвердил Игорь, еще больше опасаясь собственных предположений.

– Я его, значит, в морг потащила, чтоб отвлечь, – объяснила Евдокия Тимофеевна. – А Иришка наша в бумажки заглянула.

Костиков выдохнул с облегчением, но от сомнений до конца не освободился:

– А зачем же он ее одну в кабинете оставил?

– Так у нее ж аллергия, – напомнила старушка с самым хитрым выражением лица, на которое была способна.

Пока детектив пытался уловить связь между Ирининой непереносимостью табака и посещением морга, девушка расхохоталась:

– Мы ему сказали, что у меня на покойников аллергия. Ты же помнишь: когда милиция приехала в воскресенье, я была дома, а не возле трупа – вот и подтверждение! А Евдокию Тимофеевну без наблюдения он просто не мог к телу допустить – вдруг еще что-нибудь, кроме пуговицы, найдет!

Когда до Игоря дошла простота и гениальность плана, он даже разочаровался: до чего же эти женщины коварные создания – так верно подмечают мужские слабости и находят в них выгоду! С одной стороны, такая наблюдательность Ирины и Бабуси детективу была на руку, потому что экономила массу времени. Но, с другой стороны, ему стало несколько некомфортно, когда он подумал, что когда-нибудь это может обернуться против него.

«Лучше с ними не ссорится», – принял верное решение детектив и объявил особую благодарность жене и лучшему (и пока единственному, кроме начальства!) сотруднику агентства «ИКС».

– Игорек, между прочим, это еще не все, что мы выяснили, – загадочно произнесло Ирина.

Костиков едва не схватился за голову: за то время, пока он успел только поговорить с первым подозреваемым, его любимые женщины смогли провести собственное расследование! Поняв, что вскорости грядет матриархат, Игорь сделал вид, что смирился со своей незавидной ролью послушного раба:

– Ну, и что на этот раз? – спросил он обреченно.

– Мы теперь знаем, что вторая, деревенская, племянница приезжает завтра, – торжественно сообщила девушка. – Так что можешь ее встречать прямо у подъезда, потому что она собирается в квартире Каверина остановиться.

Детектив иронично подумал: «Слава Богу, хотя бы мне немного работы оставили!», но на самом деле испытал огромное облегчение от этого сообщения.

– Вы у меня просто молодцы, я вами горжусь, – посмотрел он на Евдокию Тимофеевну и Ирину. – Может быть, теперь ужинать будем, а то у меня после всех волнений прорезался просто волчий аппетит, – предложил он.

Но после этой, на первый взгляд, совершенно невинной фразы, Евдокия Тимофеевна в ужасе всплеснула руками, нервно подскочила в кресле и, разразившись бурной тирадой по поводу своей старости и никуда-не-годности, бросилась в кухню. Правда всего через секунду она снова возникла в дверях кабинета с улыбкой на лице:

– Если б ты еще час нас своей гордостью мучал, мы б сегодня без ужина остались, – назидательно провозгласила она, но тут же добавила примирительно: – Пойдемте, я уж плов разогрела, еще вкуснее стал.

… Прямо с утра на Костикова посыпались сплошные неприятности. Сначала зазвонил телефон, к которому не очень-то хотелось тянуться, но все-таки пришлось.

– Игорь Анатольевич, – раздался в трубке взволнованный голос. – Я Вас не разбудила?

– Не-е-ет, что Вы! – стараясь побороть несвоевременный зевок, бодро отозвался детектив.

– Вы бы не могли к нам приехать… Прямо сейчас, – попросила женщина всхлипывая.

– Да-да, Марина Аркадьевна, – пообещал Костиков, ругая себя на чем свет стоит за дурацкую привычку не отключать телефон на ночь.

Возможность понежиться в постели призрачной дымкой расстаяла где-то вдали. Энтузиазма от столь раннего подъема частный детектив явно не испытывал, но выбора у него не было – обещание, данное клиентке, надо было сдерживать.

Стараясь не потревожить сон Ирины, Игорь вылез из-под одеяла, накинул халат и направился в ванную. Когда через десять минут он вышел оттуда бодрый и почти довольный жизнью, из кухни с видом заговорщика выглянула Евдокия Тимофеевна:

– Куда в такую рань собрался? Неужто опять по гостям?

Костиков прикинул, с каким бы удовольствием он сейчас поспал – сравнение получилось явно не в пользу работы – и нахмурился:

– Евдокия Тимофеевна, Вы специально мне с утра задумали настроение испортить?

– Чего это ты сам на меня рычишь? – притворно удивилась старушка, как бы не чувствуя за собой никакой вины. – Я ж не просто так с просила. Между прочим, ты вчера опять забыл табачок-то купить, а на тебя не рычу… – напомнила она.

Крыть Костикову было нечем, поэтому он недовольно засопел, но замолчал.

– Кстати, поинтересуйся там, кто хочет видеть у нас в Тарасове енту Фросю деревенскую, – снова посоветовала баба Дуся.

– Почему Фросю? – удивился Игорь. – Вы мне это имя вчера не говорили.

– Ну, это я так, к слову пришлось, – отмахнулась Бабуся. – Ты про главное узнай: отношения у них в родне какие были.

Это детектив с твердой уверенностью пообещал выполнить, заказал к обеду голубцы и сливовый компот, и вышел в подъезд. Честно говоря, ехать куда-то с утра пораньше ему не очень-то хотелось. «Поздно, доктор, труп холодный», – вспомнил Костиков окончание любимого анекдота из разряда «черного юмора», и сел в машину.

Но только в гостиной Андреевых Игорь понял, что отступать действительно уже поздно: вся семья была в сборе и настроена была очень воинственно.

– С какой это стати я должна уступать свою долю какой проходимке? – возмущалась Марина Аркадьевна. – Я столько средств вложила в похороны, а тут получается, оказалась не при чем!

Игорь деликатно помалкивал, что «какая-то проходимка» состоит с покойными супругами Кавериными в таких же родственных связях, как и сама Андреева. Арсений Сергеевич пытался успокоить супругу:

– Рина, не нервничай. Мы в любом случае имеем больше прав на эту квартиру, ты же в ней прописана.

– Как прописана? – брови Игоря изумленно поползли вверх. – Разве Вам не принадлежит вот эта квартира?