Текст книги "Газетная утка"

Автор книги: Наталья Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава третья. «Нехорошая квартирка»
Полина

– Ох, Ольга, Ольга, несчастье ты мое… Ты бы хоть иногда ко мне прислушивалась – ну, хотя б для разнообразия, что ли!

Я с силой вдавила окурок в пепельницу, из которой пять минут назад вытряхнула сушеного таракана, хлебные крошки и клубок каких-то волос пополам с пухом.

– Я же тебе русским языком сказала: ничего без меня не предпринимай, жди меня, приду – все обсудим. Так нет! Захотела быть самой умной: потащилась к этому Бабанскому и все испортила. Обязательно надо разбить себе лоб – скажи спасибо, что хотя бы в переносном смысле! А этот парень мог бы тебе и в буквальном навешать за твое любопытство. И был бы, между прочим, прав!

– Ну конечно: у тебя любой прав, кто сделает гадость твоей родной сестре!

Ольга театральным жестом швырнула в мусорку пустую бутылку из-под коньяка, которую мечтательно вертела в руках, и, утвердив на столе оба локтя, с вызовом уставилась на меня.

– Только ничего бы он мне не навешал, как бы тебе того ни хотелось, сестренка. Кишка тонка! Этот Артем Юрьевич – даром что нахал и грубиян! – сам был напуган до смерти. Точно тебе говорю!

– Это я уже слышала. И кто же его так напугал, интересно знать? Уж не ты ли?

– Нет, конечно. Не передергивай, пожалуйста! Но моя заслуга в этом тоже есть: я так запудрила Бабанскому мозги, что он вышел из себя и сболтнул лишнее.

Я покачала головой.

– Ох, как я его понимаю, беднягу! Ведь он впервые имел дело с тобой. Могу себе представить, как ты его обложила, точно волка флажками…

– Да какой там волк – скорее, зайчишка! Говорю же тебе, Поля: на хищника Господин Бабанский не тянет. Я бы сравнила его с длинноухим хвастливым кроликом, который почуял приближение охотника и сразу подрастерял всю свою спесь. Ой, у меня просто руки чешутся поставить этого «Бэби» на место, а ты до сих не сказала, согласна работать или нет! Представляю, как у него вытянется рожа, когда результаты нашего расследования станут достоянием гласности…

С первых же слов Олиного рассказа я поняла, что друг мертвого «барабанщика» не пробудил в ней симпатий. Ну что ж: хотя я и спустила на Ольгу Андреевну собак, однако впечатления моего психолога – это тоже результат. Определенная ступенька в расследовании… на которое я, черт возьми, еще не дала своего согласия!

Надо бы – ох, надо бы! – примерно наказать сестренку за самодеятельность и поставить жирный крест на «деле Уткина». Тем более что «дело» это, насколько я поняла из короткого разговора со старшим следователем УВД Овсянниковым, может выйти таким боком, что мало не покажется…

– Ты это серьезно – про охотника? – задумчиво проговорила я.

– Понимаешь… – Ольга вытащила пробку из графина, в котором еще недавно была домашняя наливка, поднесла сосуд к носу и, втянув воздух, блаженно зажмурилась. – Какое все-таки чудо – бабушкина наливочка! И когда только новая поспеет?… Понимаешь, Поля, что Бабанский упомянул про «пулю в лоб», имея в виду вполне конкретную угрозу – а не просто так, ради красного словца. Дело даже не в конкретных словах. Дело в его «ужимках и прыжках», в его испуганных глазах, в истерике, в которую этот тип впал ни с того ни с сего… Дело в самой обстановке, в ауре! От Бабанского исходили флюиды страха, тревоги, неуверенности – вот тут я не могла обмануться, Поленька. Ты меня понимаешь?

– Опять ты со своей паранормальной терминологией, Ольга! Нет уж, уволь: флюиды не по моей части. Ты мне дай лучше факты, а там уж я тебе скажу – понимаю или нет.

Подавив тяжелый вздох, сестра начала излагать мне содержание своего разговора с Бабанским. В результате мой деловой блокнот пополнился еще одной исписанной страничкой, а моя голова – целым роем мыслей.

Пожалуй, Ольга Андреевна с ее «флюидами» и «аурами» – тьфу! – попала в точку. Артем Бабанский в самом деле боялся. Потому что ему было чего бояться!

– Ладно, разминка закончена, сестренка. – Я захлопнула блокнотик. – Пора заняться серьезным делом.

– Ура! Так ты согласна, Поленька? Я знала, знала!

Стараясь сохранить лицо «старшего партнера» в строгости, я стряхнула Ольгу со своей шеи.

– Прекрати это ребячество! Я сказала – «серьезным делом», моя дорогая. А дело Уткина может оказаться гораздо серьезнее, чем ты себе представляешь!

Теперь пришел мой черед рассказывать – то, что мне удалось узнать от Жоры Овсянникова. Правда, вытянуть из него удалось немногое – да и то под слишком высокие «проценты»… И однако, из того, что я с таким трудом наскребла по сусекам следственного управления, пожалуй, можно было попытаться кое-что испечь.

В самом начале этого делового повествования мне пришлось выдержать бурю мощностью баллов этак в десять-одиннадцать. Когда я всего лишь намекнула Ольге Андреевне, что Стасик Уткин, ее покойный кумир, вовсе не годился на роль героя-правдоборца, а скорее даже наоборот, – она устроила настоящую истерику. И даже рискнула поставить под сомнение наработки следствия вообще и профессиональные способности майора Овсянникова в частности: небывалый случай! Однако я довольно быстро усмирила этот «бунт на корабле», пригрозив вообще отменить большое плавание за сокровищами и разогнать команду.

– Итак, – подытожила я, когда солнце уже скрылось за деревьями парка, – мы имеем на выбор несколько версий. Версия первая: смерть Уткина никак не связана с криминалом. В ее пользу говорят по крайней мере два «убойных» факта: во-первых, причина смерти до сих пор не установлена, во-вторых, нет вообще никаких доказательств, что на даче журналиста совершено убийство. Кроме трупа, естественно. Но до тех пор, пока не выяснится, каким именно путем этого парня отправили на тот свет, эта улика останется косвенной.

– Ничего себе «косвенная»… Послушай, Полина! – Ольга Андреевна все еще была настроена критически. – Тебе не кажется странным, что они все еще не выяснили причину смерти? Ведь уже третьи сутки идут!

– Дорогая моя, это кажется странным не только тебе!

Хотя Овсянников говорил на эту тему очень неохотно, я все-таки усекла: это главное, что их мучает, как шило в заднице. Да оно и понятно! Сама посуди: не установлена причина – значит, нет и убийства. Рапорты с обещаниями следуют один за другим, а похороны все откладывают и откладывают. Начальство требует результатов, общественность наседает, «четвертая власть» каждый день смешивает милицию с дерьмом… А тут еще на носу губернаторские выборы… Брр! Мне даже жалко стало Жору: он за эти дни прямо осунулся, на себя стал не похож.

– Но что же медики-то? Есть же всякие суперсовременные экспертизы, техника…

– Да в том и дело, что ничего они не показывают, все эти «суперсовременные»! Никаких следов токсических примесей в организме – ну, ядов то есть. Только приличная доза алкоголя – приличная, но, опять же, не смертельная. Все внутренние органы в полном порядке, не говоря уж о внешних повреждениях. Все чисто! Получается так, будто абсолютно здоровый человек заснул, а проснуться почему-то не смог. Но почему?…

– Прямо какая-то медицинская головоломка! – пожала плечами сестра.

– Точно. Только мы с тобой решать ее не будем: пусть головы ломают судмедэксперты. Тем более, что никто в силовых ведомствах версию случайной смерти всерьез не принимает. Стас Уткин был не та фигура, чтобы умереть случайно. И вот тут возникает версия номер два: Лидочка Уткина, королева красоты. Не могла ли она как-нибудь поспособствовать, чтоб муженек в расцвете лет сыграл в ящик? На первый взгляд, это выглядит как полнейший абсурд, но на второй – не так уж глупо. Во всяком случае, у милиции эта версия в работе, и нам тоже сбрасывать ее со счетов не стоит.

– Убийство из мести: покойный супруг отказался купить женушке очередной брильянтик, а она подсыпала ему львиную дозу сонных порошков. Вот было бы здорово!

– Размечталась… Это было бы не просто здорово, а слишком здорово, таких чудес не бывает! К тому же сонных порошков никто Уткину не подсыпал. Ладно, Лидусю я беру на себя, поскольку она все-таки моя клиентка. К ней мы еще вернемся, а пока… Пока наиболее жизнеспособной выглядит версия номер три: заказное убийство. Если предположить, что тележурналиста «заказали» его высокие покровители, то многое сразу становится на свои места.

– Ой, Полина, какое там «на свои места»… Как хочешь, а я не верю, что Стасик был одним из этих, которые продаются и покупаются с потрохами. Вот не верю и все тут!

– Пожалуйста, можешь не верить. Только факты – упрямая вещь, они от твоей веры не зависят. Есть кое-какие документики, оперативные данные…

– Какие, ну, какие?

– Ольга, не будь дурочкой! Разве Овсянников выложит подробности? Это же тайна следствия! Да этот зануда нипочем не расколется, как бы я его ни охмуряла – разве что вкатить ему «сыворотку правды»! Одним словом, рыльце у покойника было в пушку – это факт. В общих чертах, дело обстояло так. Уткин вместе с другими журналистами, калибром помельче, обслуживал преступную группировку Лени Крысы. Своими репортажами, передачами он умело создавал ей имидж одной из самых мощных и влиятельных в Тарасове – что, в общем-то, соответствует действительности.

– Полина… Постой, Полина!

Голос у Ольги Андреевны звенел. В уголках ее глаз заблестели слезинки.

– Как ты можешь так говорить, ведь ты же ничего не знаешь! Стас обслуживал группировку Крысы… Да большей глупости я в жизни не слышала! Эту «лапшу» вы с Жорой вешайте другим, но не мне! Меня вам не обмануть. Это ты ничего не смотришь, а я… Я ни одной уткинской программы не пропускала, а когда телевизор испортился, к соседям стала бегать Христа ради – чтоб только пустили «Презумпцию виновности» поглядеть! Да Стас, он… Он же ненавидел этого Крысу лютой ненавистью! Он его клеймил позором…

– То-то Ленчику икалось! Да это, моя дорогая сестренка, самое обычное промывание мозгов – вот что это такое! Слыхала такой термин – «информационная война»? Мне Жора недавно одну статейку подсунул на эту тему: очень занимательное чтиво! Я сначала подумала, что это туфта какая-то, вроде твоей парапсихологии. А сегодня поняла: то, что делают такие вот уткины и им подобные, это и есть самая настоящая информационная война против своего народа! С помощью современных технологий они зомбируют общественное мнение, заставляют его поверить в любую лажу. Ну, например, что журналист Уткин есть непримиримый борец с организованной преступностью. Хотя на самом деле он состоит на службе у этой самой преступности и кормится у нее с руки!

– Прекрати читать мне лекции! При чем тут информационные войны?! Стас не мог так притворяться. Он приглашал в передачу людей, которые рассказывали о бандитских нравах Крысы, о зверствах его головорезов…

– Чтобы нагнать страху на непокорных: смотрите, мол, то же и с вами будет!

– Неправда! Он снимал сюжеты о разных громких делах, проводил собственные расследования, даже однажды сам раскрыл дерзкое ограбление магазина в Южном – помнишь, я тебе рассказывала? Это сделали ребята Крысы, и Стас их разоблачил!

– Мелкие сошки, «шестерки»! Они засыпались на чем-то, и Ленчик пожертвовал ими. Он часто так делал, чтобы крупная рыба могла охотиться спокойно. А тут он сразу убил двух зайцев: надо же и Стасу Уткину отрабатывать свою репутацию «непримиримого», а то лохи верить перестанут! Кстати, если ты так хорошо знаешь творчество своего кумира, то должна помнить: в том деле с магазином кое-что осталось неясным. Как Уткин вышел на этих налетчиков? Ага: не знаешь. Ведь сам он так и не объяснил публике ничего! Может быть, кто-то из этих грабителей заложил своего пахана? Может, как это часто случается, от одного преступления потянулась ниточка дальше – к другим делишкам Крысы, к самому главарю? Да ничего подобного! Полный облом, а почему? Да потому, что все это «разоблачение» было срежиссировано самим Леней Крысой!

На Ольгу было жалко смотреть. Надо же: так переживать из-за пустяка! Сестренка страдальчески заломила руки:

– Послушай, но этого просто не может быть! Все это слишком чудовищно, чтобы быть правдой!

– Нет, это ты меня послушай! – перебила я мягко, но решительно. – Понимаю, что тебе неприятно слышать горькую правду о своем любимчике, тем более после его смерти, но… Тут уж ничего не поделаешь: раз мы решили взяться за это дело и довести его до конца, мы должны исходить не из мифов, а из суровой реальности. Стас Уткин был никаким не «честным» и не «свободным», а самым обычным ангажированным журналистом. Я думаю, даже не самым плохим из них: возможно, он и не догадывался о своей истинной роли, его просто использовали. Но как бы там ни было, свою долю в «бизнесе» Лени Крысы он получал – в виде всевозможных премий и грантов – и хлеб свой отрабатывал исправно. И это мы с тобой должны учитывать, если мы хотим… Эй, Оля!

Она сидела сгорбившись, безучастная ко всему. Так что мне пришлось перегнуться через стол, уставленный чашками и тарелками, и потормошить «младшего партнера».

– Может быть, ты уже не хочешь связываться с делом Уткина? Раздумала?

Ольга ответила не сразу. Она всхлипнула, вздохнула и только затем проговорила:

– Нет, я не изменила решения. Все-таки жизнь человека… Какой бы он ни был.

– Золотые слова! – Я с удовлетворением кивнула. – И, главное, вовремя сказаны. Но я бы уточнила: жизнь человека плюс пять тысяч долларов. Это звучит немного получше, а?

Через полчаса, когда за окном совсем стемнело, и Ольга Андреевна совсем успокоилась, мы с ней детально обсудили «версию номер три», которая была единогласно признана приоритетной. После всех сомнений, уточнений и дополнений выглядела она примерно так.

Стас Уткин честно играл свою роль честного репортера, пока в один прекрасный момент не «взбрыкнул». Что послужило причиной «взбрыка» – сказать трудно. Возможно, кто-то помог ему прозреть, а может быть, все оказалось до неприличия просто: ему недоплатили. Но скорее всего, мотивом стала эта самая таинственная кассета с сенсационными видематериалами, которую удалось отснять Стасу.

Кого он там запечатлел и в каком ракурсе – можно было только гадать. Мы с сестрой сошлись на том, что ключом к разгадке вполне может быть кусочек известной фамилии, вылетевший у Бабанского в тот момент, когда бедняга себя не контролировал. «Саль…» – это могло означать только Виктора Сальникова, занимающего в правительстве нашей области довольно скромный пост советника губернатора по экономике. Однако настоящее влияние этой фигуры на властные процессы и принимаемые решения вряд ли можно было назвать «скромным»! Я припомнила свой недавний откровенный разговор с Жорой Овсянниковым, в котором он назвал Виктора Борисовича «серым кардиналом нашего „белого дома“. Овсянников тогда не сказал напрямую, что Сальников – это „крыша“ Лени Крысы, но… Если он не это подразумевал, тогда что, черт меня подери?! А главное, слова Артема Бабанского – „люди, о которых идет речь в моей статье и которые, возможно, убрали Стаса“ – эти слова полностью укладывались в мою схему.

Кроме того – возможно, это всего лишь досадное совпадение? – Виктор Сальников был именно тем человеком, с которым досужая молва связывала возвышение нашей клиентки Арбатовой. Впрочем, повторяю: версию о возможной причастности Арбатовой к устранению своего коллеги мы пока не рассматривали всерьез. Это было бы слишком экстравагантно!

Итак, Уткин заполучил «бомбу», с помощью которой он мог бы разнести своих «высоких покровителей» в мелкие клочья, и занервничал. Ужаснулся, раскаялся, решил послать все к черту – ненужное зачеркнуть. Возможно, он просто проболтался о кассете – тому же Бабанскому, например. А может, был настолько глуп, что даже решил кое-кого пошантажировать. Одним словом, хозяева «синдиката» почуяли запах жареного и тоже занервничали. Возможно, Уткина «вежливо предупредили», что он играет с огнем, и до смерти перепуганный журналист уцепился за эту кассету как за спасительную соломинку? Мол, пока «бомба» лежит в надежном местечке, мне ничто не угрожает: ведь «взрыватель» – моя смерть! Но, как видно, бедняга оказался скверным сапером…

– Надежное место, надежное место… – Ольга Андреевна возбужденно барабанила пальцами по столу. – Как ты думаешь, Поля, они туда добрались?

– Ну почем же я знаю, добрались или нет! Во всяком случае, при обыске на квартире Уткина и у него на работе не обнаружено ничего, что хотя бы условно можно было бы назвать сенсацией. А искали хорошо, можешь быть спокойна!

– А на даче? На даче искали?

– На даче?…

Признаться, этот вопрос поставил меня в тупик!

– Конечно, дачу тоже осматривали, когда искали улики, но… Нет, я не знаю, делали ли они в Усть-Кушуме повторный обыск! Жора упомянул только квартиру и рабочий кабинет. Правда, он говорил еще что-то о банковском сейфе, который арендовал Стас, но пока милиция туда не добралась: можешь себе представить, какая это канитель… Я думаю, если Уткин действительно располагал какими-то материалами, которые представляли для него большую ценность, он вряд ли стал бы хранить их на даче, где появлялся от случая к случаю. И куда в его отсутствие мог влезть любой бомж и все перевернуть вверх дном! Дачка у Уткиных хоть и приличная – не нашей чета! – но охранников они там тоже не держат. Мне кажется, парень типа Уткина – весь из себя такой цивильный, – скорее доверил бы кассету банковскому сейфу, но только не старому дачному секретеру!

– Не скажи, Поля, не скажи!

Сестренка вскочила с табуретки и стала мерять шагами свои два кухонных метра: от стола до окошка и обратно.

– Не скажи! Старому секретеру он, конечно, не доверил бы. А вот, к примеру, старой кастрюле, которую можно зарыть где-нибудь в саду, так что ни одна собака не найдет, – очень даже мог!

– Ну, ты даешь – «зарыть»! Средневековье какое-то…

– А что? Метод, проверенный временем. Во все века все самое ценное люди прятали в земле. Ну, не обязательно в земле: насчет кастрюли – это я так, к слову. Главное – в таком месте, про которое никто не подумает. Между прочим, твои рассуждения, Поленька, весьма характерны для «цивильного», как ты говоришь, человека. Вот и милиция заинтересовалась квартирой да рабочим кабинетом Уткина, да еще банковским сейфом, а про клочок земли – дачный участок – они не подумали. И те, кто охотится за кассетой, тоже вполне современные люди, я тебя уверяю! Стас, я думаю, неплохо знал их повадки, и он крепко подумал, прежде чем прятать свою «бомбу».

Кажется, я начинала понимать ход ее мыслей. Черт возьми, а в этих рассуждениях есть зерно здравого смысла!

– Квартира, офис, банк? Ну уж нет! Уткин знал, что туда эти ребята доберутся в два счета. И к тому же без лишнего шума. Это для милиции нарушить тайну банковского вклада – канитель, а для Лени Крысы или Сальникова – раз плюнуть! Иное дело дача: место, что называется, общедоступное – кому придет в голову там искать? А если и придет, так для этого им придется разобрать по кирпичику дом, перепахать весь участок, вывернуть с корнем деревья и кусты… Работенка – денек мал! Да и трудно, согласись, провернуть ее незаметно: Кушум – людное местечко. Обязательно кто-нибудь из соседей поинтересуется, как в фильме: «А что это вы тут делаете?…»

Ольга захихикала и в десятый раз – будто невзначай – уткнула нос в графин из-под наливки.

– Ну что? Как вам моя идейка, Полина Андреевна?

– Ничего, годится. Надежды, конечно, никакой, но пошуровать на даче Уткиных все равно стоит. Если б только мы с тобой отхватили эту кассету, Ольга Андреевна! – мечтательно протянула я. – Считай, дело было бы раскрыто, а гонорар – у нас в кармане. Да только все это из области фантастики! Я думаю, эти козлы все-таки захватили кассету. Если она вообще существует…

– Она существует, Поля!

Сестра говорила так убежденно, что я подняла на нее удивленные глаза.

– Откуда ты знаешь?

– Конечно, я этого не знаю. Но чувствую!

Хм… Если Ольга «чувствует» – это серьезно.

– Это чувство у тебя – от разговора с Бабанским?

– Да, но не только из этого разговора. Понимаешь, я сейчас подумала… Сегодня утром Таня Арбатова очень уж настойчиво пыталась внушить мне мысль, что никакой кассеты нет и не было, что все это – выдумка «Бэби». Так настойчиво, что поневоле начинаешь сомневаться!

– Вот как? Любопытно…

– В самом деле, это любопытно! Она убеждала меня, что «сенсации» нет и в помине, и в то же время я чувствовала: эта тема ее очень интересует. Я думаю, все это неспроста! Кассета не просто существует, Поля. Они не знают, где она!

– «Они»? Ты имеешь в виду, что наша клиентка Арбатова имеет отношение к убийству?!

– Нет, что ты! Конечно, нет. Но она имеет отношение к Виктору Сальникову – и самое непосредственное! Он мог ей просто намекнуть насчет кассеты, попросить осторожно разузнать по своим журналистским каналам, не слышал ли кто чего… Ну, ты меня понимаешь.

А Ольга Андреевна у нас делает явные успехи на детективном поприще! Я бы, пожалуй, подумала о том, чтобы повысить ее в звании, да вот беда: в «фирме» всего два партнера! Кому-то же надо оставаться младшим…

– Знаешь, Ольга, мне кажется, это твоя вторая удачная идейка на сегодня. Во всяком случае, твои «чувствования» очень похожи на правду.

– А тебе не кажется, что две удачные идейки кряду стоит отметить, Поленька?

Ну, наконец-то! Этого я ждала давно, и даже уже начала волноваться: что это с моей дорогой сестренкой?…

– Нет, не кажется! И прекрати, пожалуйста, нюхать графин: все равно спиртного сегодня не получишь. Мне нужна твоя трезвая голова. Я вижу, она иногда неплохо соображает!

Отобрав у сестры пустую посудину, я демонстративно сунула ее в мойку и наполнила водой. Ольга попыталась было надуться, однако моя последняя фраза вернула ей настроение. Она снова раздулась, но уже от гордости, замурлыкала какой-то мотивчик и даже вызвалась помыть посуду после ужина. Чтобы скрыть свое глубочайшее изумление, я пристроилась у окна и закурила. Последний случай добровольного посудомытия имел место месяцев восемь назад – когда сестренка явилась ко мне просить крупную сумму для оплаты курсов белой магии.

Поставив в сушилку последнюю тарелку, Ольга Андреевна многозначительно повернулась ко мне.

– Ну-с, так какие у нас планы?

– Завтра я осторожненько побеседую с молодой вдовой Лидией Сергеевной. Правда, девчонке сейчас не до этого, но постараюсь ей все объяснить. Думаю, она не откажет двум «подружкам» в возможности отдохнуть денек-другой на ее шикарной даче на берегу Волги.

– Вот здорово! – Оля захлопала в ладоши. – Ой, Поленька, а как же твоя работа?

– Элементарно, Ватсон. – Я жестом фокусника вынула «из рукава» «козырного туза»: – Руководство в лице Зои Вячеславовны предоставило мне отгул на два дня. Правда, Николаева расскрипелась, как несмазанная дверь в нашем дачном сортире, но когда я ей сказала, что так нужно для торжества справедливости…

На этот раз я просто не успела спасти свою шею, и Ольга в мгновение ока повисла на ней.

– Ой, вот здорово! Какая ты молодец, я и не ожидала… Когда едем?

– Как только договорюсь с Лидусей. Да тише ты, ненормальная!.. Если, конечно, не возникнет никаких осложнений. Будь готова с самого утра.

– Буду, буду! Но до утра еще далеко, Поленька, может быть, все-таки… А?…

Сестра смотрела на меня умоляющими глазами, но я была непреклонна.

– Никакой выпивки. Даже не надейся, что тебе сейчас удастся «уколоться и забыться»! Есть одно дельце.

– Сейчас? Ночью?! – Ольга вытаращила свои трезвые глаза.

– Именно сейчас. Ну, скажем, не ночью, – я взглянула на часы, – а поздним вечером… Я тут по случаю разжилась адресочком небезызвестного тебе Господина Бабанского. Майор Овсянников, между нами говоря, сегодня днем допустил халатное отношение к своим служебным обязанностям, не спрятал в сейф материалы следствия…

– Полина, какой ужас! Ты рылась в Жориных служебных бумагах?!

– Не выдумывай. Просто они были открыты на нужной странице, а у меня хорошее зрение, – соврала я, не моргнув глазом. – Я думаю, мы с тобой должны нанести этому «испуганному кролику» повторный визит: чутье мне подсказывает, что он может оказаться более удачным, чем твой первый. Разумеется, этот тип что-то знает. Надо брать его за горло, пока «тепленький». Так что давай-ка переодевайся – и в машину!

Ехать надо было довольно далеко, к тому же в одиннадцатом часу светофоры в городе еще вовсю работают – не разбежишься! Так что у нас с сестренкой было предостаточно времени, чтоб обсудить некоторые детали. Нет, не детали предстоящей «обработки» Бабанского – в таких делах я предпочитаю полагаться на минутное вдохновение. Просто я от нечего делать припоминала и рассказывала Ольге кое-какие второстепенные подробности, утечку которых допустил – вероятно, все по той же «халатности»! – мой бывший супруг.

– Вообще-то, трудно сказать, насколько это обстоятельство второстепенно, – размышляла я вслух. – Милиция как раз думает, что эти фраера, которые пили с Уткиным вечером в субботу, если не главные подозреваемые, то уж, по крайней мере, важные свидетели. Да и я склоняюсь к тому же. Согласись, для совпадения дело выглядит довольно странно: вечером к известному журналисту приезжают представители криминала, с которыми он был связан и у которых, предположительно, имелись основания продырявить его «барабан», а утром беднягу находят мертвым…

– Представители… криминала?!

Ольга Андреевна, которая из последних сил пыталась подавить зевоту, застыла с открытым ртом.

– Ну да, разве я тебе не сказала? Сама виновата: ты своими неадекватными реакциями совсем задурила мне голову! Это были двое ребят Лени Крысы – причем из приближенных босса. Их в два счета вычислили по пальчикам, окуркам и прочим следам, которые они в большом количестве оставили на даче. Да и соседи видели возле уткинского дома два черных «БМВ» с охраной… Так что отпираться было бесполезно: эти фраера признались, что были там.

– Признались?! И ты молчишь, Полина! Да это же… Их арестовали?

– За что, дорогая моя?! За то, что приехали в гости к дружану и пропустили с ним «по пять капель»? Они не убивали Уткина, Ольга. И даже не собирались этого делать! Они же не такие придурки, чтоб пойти на мокрое дело и так наследить. Слишком большие там дела крутятся, чтоб они могли позволить себе так по-глупому засыпаться!

– Да, ты права. Я как-то не подумала. Но тогда зачем они приезжали к Стасу – должны же они были объяснить милиции?

– Да уж конечно объяснили, не сомневайся. Поговорить они приезжали! На тему, кто кого уважает и как жить дальше. Мол, Уткин совсем житья не давал бедному Ленчику, в каждом эфире порочил его достоинство по-черному. Вот «бригадные генералы» и решили, так сказать, по собственной инициативе вступиться за честь босса. Говорят, Стасик был не тот человек, чтоб сразу брать его на испуг, вот они и хотели сперва попытаться добром.

– Все ясно. Выражаясь на языке дипломатии, провести переговоры, разобраться во взаимных претензиях и достичь консенсуса. И наша доблестная милиция поверила этим негодяям?!

– Разумеется, нет. Не надо держать ментов за лохов, сестренка. Если даже ты понимаешь, что это туфта, то они – тем более. Но против этих козлов ничего нет! Я ж тебе уже четыре часа толкую, что даже сам факт убийства еще не доказан, так о каких обвинениях может идти речь… Конечно же, они врут, Ольга. Они в самом деле приезжали поговорить с Уткиным, но только не о дипломатии вообще, а об одной очень конкретной «маленькой» претензии. Они приезжали за кассетой: это и козе понятно! Ой… Проклятье!!!

Я так увлеклась, что проскочила на «красный». Какое счастье, что ни один тарасовский гаишник в эту минуту не оказался поблизости от моего «Ниссана»!

По-моему, Ольга даже не заметила моей оплошности. Она думала о своем.

– Значит, он с ними пил, Полина? Стас Уткин, наш «честный барабанщик», наш «местный Невзоров», спокойно сидел и пил водку с отпетыми бандитами, прекрасно зная, кто они такие…

– Ну, не только водку, – ухмыльнулась я. – Говорят, коньячок тоже, и много чего еще. Упились они, кстати, крепко. Жора читал в протоколе осмотра места происшествия, что на остатки жратвы, которые никто не прибрал, слетелось полным-полно мух, ос и всякой прочей нечисти. Они кусали Уткина, но он был в таком глубоком отрубе, что ничего не чувствовал.

Я прикусила язык, но было поздно. Моя чувствительная сестренка зажала рот ладошкой и затрясла головой.

– Полина, прекрати! Это ужасно…

– Эй, эй! Не вздумай испортить мне машину: я ее только что вылизала! Да что я такого сказала, в самом деле… Ну, ладно тебе, Оленька, извини! Конечно, картинка малоприятная, но это жизнь… Да, он пил водку с бандитами. Вот только насчет «спокойно» я сомневаюсь: Уткину было о чем беспокоиться! Скорее всего, у бедняги просто не было выбора, кроме как сесть с ними за стол. И принять их условия… Эти ребята не любят, когда кто-то пытается играть не по их правилам. Может, Стас и попытался это сделать, не знаю… Но ему это оказалось не по зубам.

– Ты думаешь, он пообещал отдать им кассету? – Ольга промокнула слезы рукавом рубашки.

– Да, я так думаю. А что ему еще оставалось? Если б он заартачился, эти козлы не распрощались бы с ним тихо-мирно.

А у него на теле не было ни одной царапины, и в доме все чин-чинарем… Но Уткин, конечно, не был таким простаком, чтобы отдать кассету сразу. Понятное дело, он хотел как-то обезопасить себя, получить гарантии. Думаю, он сочинил для этих козлов какую-то правдоподобную «легенду», и они купились. Договорились насчет времени и места, выпили за «консенсус» и расстались подобру-поздорову.

Сестренка жалостливо всхлипнула.

– Может, не так уж и «подобру»? Видел кто-нибудь Уткина после того, как эти гоблины убрались?

– Видел. Один мужичок, живущий по соседству, отважился сходить посмотреть, все ли там в порядке: от таких «гостей» всего можно ждать. Он поднялся на веранду и увидел, что Стас храпит на топчане, а вокруг валяются пустые бутылки. Ну, сосед и успокоился, пошел спать. Откуда ж ему было знать, бедолаге, что, когда он наведается сюда следующим утром, то найдет журналиста уже покойником?… Не забывай, время смерти известно довольно точно: раннее утро.

На этот раз моя Ольга Андреевна не сказала ничего. Она печально смотрела за окошко – на пустынный пейзаж ночного города, оживляемый лишь сверканьем рекламных огней и разноцветными глазками светофоров. Впрочем, чем ближе мы подъезжали к Алтынке – району, где жил Артем Бабанский, – тем меньше наблюдалось вокруг и того, и другого. Я не сказала бы, что улицы заштатной тарасовской окраины были совсем уж пустынны, – нет: лето, каникулы, хорошая погода… Однако с публикой, которая попадалась нам по дороге, лучше не встречаться в такое время и в таком месте. Особенно если у тебя нет «черного пояса» по каратэ!