Текст книги "Под стук колес"

Автор книги: Наталья Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ (ОЛЬГА)

Когда Полина уехала, мне вдруг стало очень тоскливо. Так часто бывает: сидит рядом сестра, злит меня, кажется, что я ее убью через минуту, а уезжает – чего-то не хватает. Грустно становится.

Сейчас грусть достигла особенно больших размеров, и я решила немного подпитать свою ауру. Не зря же я везла с собой из Адлера несколько бутылок замечательного вина. И еще трехлитровую банку домашнего, которым угостили меня хозяева домика, где я останавливалась.

Мне настолько понравилось это вино там, в Адлере, что гостеприимные люди не смогли этого не заметить и презентовали мне баночку. Вот с него-то я и начну.

Хорошо, что я не стала распаковывать чемоданы при Полине, уж она-то не упустила бы возможности съязвить по поводу многочисленных винных бутылочек. Тоже мне, принципиальная противница алкоголя! Нет, Полина решительно ничего не понимает в жизни!

Я извлекла из сумки трехлитровую банку и пошла с ней в кухню. Как красиво играет вино в хрустальном бокале! Прямо залюбуешься! Я смаковала буквально каждый глоточек. Когда содержимое баночки уменьшилось ровно настолько, чтобы подправить мою эмоциональную ауру, я сказала себе «стоп» и убрала банку в холодильник от греха подальше.

Теперь нужно заняться делом. Я намеревалась потолковать с друзьями Марины. Только перед этим мне предстояло решить одну трудную задачу: где их найти?

Я стала рассуждать логически: что мне известно о Марине? То, что она проводница. И еще ее адрес. И благодаря одной из бабулек на лестнице в ее доме – фамилия. Левкина. И что мне это дает?

Пожалуй, надо начать именно с бабулек, потому что подруг-проводниц я пока найти не смогу. Кто же мне скажет их адрес?

Я залепила кровоточащие пятки лейкопластырем, переоделась и пошла к двери. Как только я представляла, что мне снова придется приятно провести время в автобусе, который идет на улицу Соколовую, меня пробивала дрожь. Но куда деваться?

К счастью, на этот раз мне повезло. Автобус подошел почти свободный, и я даже умудрилась занять сидячее местечко у окна.

Дорога показалась мне намного приятнее, чем утром. Тем более, что ноги в туфлях чувствовали себя гораздо лучше, чем в старых босоножках, которые я непременно выброшу. Как-нибудь при случае.

Выйдя на нужной мне остановке, я уверенно двинулась в ту сторону, где был расположен дом номер пятьдесят три.

Я поднялась на третий этаж и увидела, что Маринина квартира опечатана. Этого и следовало ожидать. Но я собиралась вовсе не в эту квартиру. Я огляделась, выбрала из двух оставшихся на лестничной клетке дверей ту, что пообшарпаннее, и позвонила. Интуиция меня не подвела: дверь открыла старушка. Правда, не та, с которой я разговаривала утром, но одна из присутствовавших при этом.

– Здравствуйте, – поприветствовала я бабульку. – Я корреспондент газеты «Криминальное чтиво», – сочинила я на ходу. – Мы хотим написать статью о происшествии, которое случилось в вашем доме.

– Вы насчет Марины? – понимающе уточнила бабушка. – Проходите, пожалуйста. Знаете, это такой ужас! Вас как зовут?

Я представилась. Старушка сказала, что ее величать Мария Васильевна. Она провела меня в комнату и усадила на диван, сев рядом.

– А вы интервю у меня хотите взять? – спросила она.

– Можно сказать и так, – улыбнулась я, поняв, что нужно принять как можно более официальный вид. Я достала из сумки черненький блокнотик и ручку, взятые специально на этот случай и приготовилась записывать. – Мария Васильевна, я вас убедительно прошу рассказать все, что вам известно об этой девушке.

– Ой, я Мариночку давно знаю. С детства. Ее родители еще молодыми квартиру здесь получили. Три года назад умерли, царство им небесное, в катастрофе погибли. И Марина одна осталась. Проводницей вот устроилась работать. Подружка ее устроила. Честно сказать, не очень мне эта ее работа нравилась, да куда же деваться?

– А почему вам не нравилась ее работа? – спросила я.

– Да работа-то так ничего, конечно, денежная, Мариночка и приоделась сразу. Но знаете… огрубела как-то. Курить начала. Пить даже, – шепотом добавила женщина. При последних словах я слегка покраснела.

– А с кем она встречалась, не знаете?

– Вы мужчин имеете в виду? Да никого постоянно у нее не было. Ходили разные, да долго не задерживались. Я ей не раз говорила: Марина, нельзя так, тебе же замуж нужно выходить. А она только смеялась. Зачем, говорит, мне это надо?

– И что же, ни одного постоянного партнера ее вы не можете назвать?

– Кого? – не поняла бабулька.

– Ну… жениха, – попыталась я найти нужное слово.

– Нет, – покачала она головой.

– А подруги? Вы говорили, что ее какая-то знакомая устроила на работу?

– Да Светка Мишина. Она в соседнем доме живет, с детства с Мариной дружила. Сама-то она давно там работает, ну, и Марине помогла, когда она осиротела.

– А где в соседнем доме? – переспросила я.

Мария Васильевна встала, подвела меня к окну и показала на пятиэтажный дом напротив:

– Вон там, на пятом этаже, в пятнадцатой квартире.

– Спасибо, – ответила я, возвращаясь на диван.

– А вам что же, и это для статьи нужно? – немного удивилась бабулька.

– Нам нужно знать все, чтобы статья получилась большая и всеобъемлющая, – заявила я.

– Ну-ну. Я вашу газету очень люблю. Часто читаю. Особенно если что захватывающее!

Так, очень хорошо. Пойдем дальше. К захватывающему.

– А кто обнаружил труп? – сменив тон, спросила я.

Мария Васильевна сразу вся подобралась.

– Я обнаружила, – ответила она. – У меня, понимаете, ключи есть от Марининой квартиры. Она, когда в рейс уезжала, просила меня за квартирой проследить. Ну заходить там иногда. Я и заходила. А сегодня она должна была вернуться из поездки. Я решила к ней заглянуть. Позвонила, никто не открыл. Я тогда сама отперла. Гляжу – батюшки! А она лежит, бедная, с проломленной головой! Кровищи – тьма! Я перепугалась, милицию сразу вызвала, конечно, и скорую.

– А во сколько это было, не подскажете?

– Да недавно совсем. Около часа примерно.

Так, ясно. Значит, Марина быстро сдала смену и, не успела приехать домой, как ее убили. Это значит, что убийца был хорошо знаком с ее распорядком, а следовательно, был для нее довольно близким человеком. Теперь останется только выяснить круг ее знакомых и установить, кому она мешала. Простенькая такая задачка.

Я посидела еще немного с Марией Васильевной, задала пару вопросов, записала ответы в блокнотик и откланялась, пообещав подарить газету со статьей. Врать нехорошо, конечно, но что поделаешь?

Выйдя на улицу, я поспешила в дом напротив. На звонок в пятнадцатую квартиру открыла дверь маленькая, рыжеволосая девушка со вздернутым носиком. Она вопросительно уставилась на меня.

– Здравствуйте, – поприветствовала я ее. – Вы Светлана Мишина?

– Да, – ответила девушка. – А в чем дело?

– Я корреспондент газеты «Криминальное чтиво». Мы проводим журналистское расследование смерти вашей подруги Марины Левкиной. Нам очень нужна ваша помощь.

– Да, да, конечно, проходите, – пригласила девушка и дернула носиком. – Я уже все знаю. Просто поверить не могу! Это так ужасно!

Я разулась и прошла в комнату.

– Света, кто там? – послышался из спальни женский голос.

– Это ко мне, мама, – отозвалась Света и прикрыла дверь в спальню.

– Знаете что, – обратилась она ко мне, – пойдемте лучше в кухню. Там нам никто не помешает.

Мы прошли в маленькую кухоньку, еще меньше моей, хотя я думала, что меньше уже не бывает. Я села на табуретку, Света поставила греться чайник и устроилась напротив меня.

– Расскажите, пожалуйста, все, что вам известно о Марине, – попросила я. – В первую очередь меня интересуют друзья и подруги.

При этом я внимательно наблюдала за лицом девушки, надеясь заметить признаки беспокойства или тревоги. Но нет, ничего такого. Света была серьезна, расстроена смертью подруги, но страха в глазах не читалось. И чувствовалось, что она очень хочет мне помочь. Раз и навсегда поверив, что я журналист, она принялась рассказывать:

– Маринка жила одна. Ну были у нее мужички, которые периодически менялись, но… ничего серьезного. Дружила в основном со мной.

– А не в основном? – спросила я.

– Были еще несколько девчонок с работы, но это скорее приятельницы.

– И что, ни одного постоянного мужчины?

– До недавних пор нет. Но…

– Вы говорите, говорите, Света, все это поможет найти убийцу.

– Знаете, – доверительно сообщила Света. – В последнее время у нее появился один… Но только не здесь, не в Тарасове.

– А где же? – не поняла я.

– Там, в Адлере. Она с ним на пляже познакомилась. Понимаете, поезд же стоит там почти целый день. Можно и по городу погулять, и искупаться сходить. Вот там она его и выцепила. И знаете, как взбесилась.

– В смысле?

– Ну влюбилась сильно. Раньше такого не было с ней. Так, встречалась просто, меняла легко, – Света покосилась на дверь, за которой послышался кашель матери. – А тут словно бес в нее вселился. Как сумасшедшая носилась. Выходных не брала, из рейса в рейс ездила. Домой заскочит на полчаса, сполоснется, – и опять в дорогу. Ко мне даже перестала заходить.

– А вы куда ездите? – поинтересовалась я.

– Да тоже в Адлер. Только в другую смену. Мне завтра в рейс. С ней вместе мы ни разу не попадали.

– А что еще вам известно об этом ее знакомом? Как его зовут, где живет?

– Зовут его Артем. Артем Милуков. А где живет, не знаю. Маринка говорила, что где-то рядом с морем.

– А лет ему сколько?

– Да молодой. На два года, кажется, ее постарше. Я же его ни разу не видела.

– А где он работает, не знаете?

– Вроде в фирме какой-то. Но чем конкретно занимается, не знаю. Мы в последнее время с ней очень мало общались. Она вся на своем Артеме помешанная, а до этого…

– А что было до этого? – перебила я ее.

– Понимаете, я даже не знаю, как и сказать. Только маринка одно время вдруг стала какая-то не такая. Ну раньше она открытая была, поболтать любила. Все-все мне рассказывала. А тут стала молчаливая, замкнутая, грубая какая-то. Вообще-то у нас работа такая, поневоле огрубеешь, но она все равно очень изменилась. Нервная стала, дерганая. Чуть что – орет! Спросишь, что с тобой – говорит, отстань, все нормально. А то молчит сидит часами.

– Когда это началось? – спросила я.

– Да с полгода назад, может, побольше.

– А вы не знаете, она наркотики не употребляла? – уловила я знакомые симптомы в рассказе Светы. Света замялась и вопросительно посмотрела на меня.

– Говорите, не бойтесь, я не стану это использовать против нее, – успокоила я девушку.

– Понимаете, мне бы не хотелось, чтобы теперь чернили ее имя…

– Да-да, конечно, я понимаю.

– Ну… она стала травку курить. Иногда. Я ругала, говорила, зачем тебе это нужно, но она отмахивалась. Говорила, что очень редко курит, только чтобы расслабиться.

– Только травку? – прищурилась я. Про это мне было известно, коробочек видела своими глазами.

– А вы думаете, что-то посерьезнее? – испуганно посмотрела на меня Света. – Не знаю, не знаю, я не замечала. Да на это и денег много надо.

– Так, понятно. А кому Марина могла мешать, не подскажете?

– Даже не знаю, – вздохнула Светка. – Не могу сказать.

– Но вы все-таки подумайте хорошенько, – продолжала настаивать я.

Света выключила чайник, налила чаю в две чашки и достала вазочку с вареньем. Все это она делала молча и сосредоточенно, что свидетельствовало о том, что девушка всерьез задумалась.

– Вы знаете, – сказала она наконец, – место у нее, конечно, доходное было, ничего не скажешь. Не Берлин, конечно, но все равно хорошее. Но чтобы из-за этого убивать…

– То есть вы не отрицаете, что Марине могли завидовать коллеги по работе?

– В принципе не отрицаю. Железная дорога – это такой змеюшник. Постоянные интриги и козни. Но я не утверждаю, что ее из-за этого убили.

– А вот этот Артем Милуков, он не мог?

– Убить? – глаза Светки полезли на лоб. – Н-не знаю даже… – протянула она. – А зачем?

– Ну мотивы могут быть самые разные, – вздохнула я. – Вспомните, пожалуйста, может, Марина вам еще что-то рассказывала?

Света подперла маленьким кулачком подбородок.

– Она в основном говорила только, какой он хороший. И как она его любит. Сплошные восторги. И все. Даже вроде замуж собиралась.

– Прямо конкретно собиралась?

– Да нет, поговаривала просто иногда, что была бы не против. А больше я ничего не знаю об их связи.

– А не могла она за что-то на него разозлиться очень сильно, начать обзывать?

– Ой! – Светлана даже прикрыла рот ладошкой. – Просто представить не могу. Вы знаете, она о нем только хорошее говорила. А чтобы обзывать начала… Разве что в шутку или как-то ласково.

– Ну спасибо вам огромное, Светлана. Вы нам очень помогли. Как только мы что-то выясним, то непременно сообщим вам. И еще… – я вырвала из блокнотика листик и записала на нем свой номер телефона.

– Вот. Это на тот случай, если вы что-нибудь вспомните. Тогда, пожалуйста, сразу же сообщите мне.

– Хорошо, – ответила Света.

Я вышла на улицу, обдумывая все услышанное от Светы. Этот Артем Милуков стал для меня первой кандидатурой на роль убийцы. Только как его найти? Неужели придется опять ехать в Адлер? Черт меня дернул взять у Марины эти деньги! Теперь вот мучайся, расследуй. А бросить совесть не позволяет. Да и интересно мне уже стало, если честно.

Я решила посоветоваться с Полиной и позвонила ей из автомата. Сестра была дома.

– Приезжай ко мне, – сказала она.

Я пошла на остановку. Полина выхаживала по квартире в шортах и майке и рассказывала:

– Сегодня мне позвонил Жора. Он сказал, что ходил на вокзал и в ЭВЦ узнал, что Витя Антипов брал билет на… поезд. Но по словам Жоры, это не означает, что он в нем ехал. С проводниками я уже поговорила. Больше в этом деле у меня нет никакой зацепки. Значит, что остается? Отложить пока это дело. То есть доверить его Жоре. А заниматься сейчас пропажей любовника Любки-баскетболистки.

– А Мариной? – тут же спросила я.

– И ей тоже, – поморщилась Полина. – Слушай, мы прямо детективами становимся. Дела, дела уголовные! Самое интересное, что мы толком даже и не знаем, как их вести. Я, например, действую так, как мне разум подсказывает. Может, неправильно?

– А я – как сердце, – вздохнула я. – Но ведь нас никто этому не учил? И тем не менее, мы уже многое раскрыли, даже Жора это признал.

– Так, что у тебя там по Марине? – деловито спросила Полина, видно, и вправду почувствовавшая себя этаким комиссаром Мегрэ.

Я рассказала все, что узнала.

– Молодец, – похвалила меня Полина.

– Теперь я планирую съездить в Адлер, – заявила я.

– А это еще зачем? – поразилась Полина.

– Выяснить, что из себя представляет Артем Милуков и поговорить с ним.

– А на какие шиши ты собралась ехать?

Я достала из сумки Маринину купюру.

– Вот на эти.

– Не дури, Оля, – недовольно сказала Полина. – Ты их все как раз и прокатаешь. Даже еще и не хватит. Послушай, занимайся лучше этим в Тарасове.

– Как же можно заниматься этим в Тарасове, если Артем Милуков живет в Адлере? И расследование продвигается так, что требует моей поездки? Она просто необходима! Подумай сама. Марина подошла ко мне и завела разговор по дороге из Адлера. И была она очень расстроена. И ругала какого-то мужчину. А в Адлере она наверняка встречалась со своим Артемом. Значит, скорее всего, она была зла именно на него. И говорила о нем. Нет, ехать непременно надо!

– Ты ненормальная, – констатировала Полина. – А если ты узнаешь, что у этой Марины был любовник на Дальнем Востоке, то отправишься туда?

Я промолчала, обдумывая свои планы. Детей я так и не увидела. Честно говоря, соскучилась я по ним здорово. А теперь опять предстоит их бросить на четыре дня. Надо будет хотя бы сегодня заехать проведать их. Вот прямо от Полины.

А Полина тем временем продолжала расписывать мне, какую глупость я собираюсь допустить.

– Кто же мне поможет в расследовании исчезновения Вадика Старцева? Ты же мне обещала! – кричала Полина, понимая, что уже не удержит меня.

– А ты обещала помочь мне с расследованием смерти Марины! – парировала я. – А пока еще ничем не помогла. Что ты вообще делала все это время?

– Я домой заехала на минутку от тебя, а тут Жора позвонил. Я с ним разговаривала, а потом переваривала полученную информацию.

– Долго же она у тебя варилась, – съязвила я, а Полина потянулась за пепельницей. Пепельница у нее была хрустальная, очень тяжелая, массивная такая, не то, что моя, поэтому я на всякий случай стала двигаться к двери.

– Я поехала к бабушке, – говорила я пятясь, – а потом поеду на вокзал покупать билет. Как приеду, позвоню.

– Так ты все-таки едешь? – вздохнула Полина. – Смотри хоть осторожнее там. Кто его знает, этого Артема? Если это действительно он ее убил, то и с тобой церемониться не будет.

Душевная все-таки у меня сестренка.

– Я бы сама с тобой поехала, – продолжала Полина, но, сама понимаешь, тут этот Вадик на мне висит. Да и Пашку не хочется оставлять в такое время. Он даже похудел, из-за Витька переживая. Ночами не спит совсем.

Я подумала, что Полина просто не дает ему спать ночами, но не стала ей этого говорить. Мы уже и так успели достаточно поссориться со времени моего приезда.

– Знаешь что, Поль, – попросила я ее. – Раз уж ты все равно общаешься с Жорой, не могла бы ты узнать, что ему известно о Марине? Может, он слышал об этом деле?

– Ладно, спрошу, – заверила меня Полина. – Жора скажет, что я решила расследовать все дела города Тарасова.

Я вернулась домой, вытащила из нераспакованной сумки подарки детям и бабушке, и поехала навещать своих малышей. Да и по бабушке я соскучилась.

Там я рассказала им о своем отдыхе, повозилась с детьми, сказав, что они еще немного поживут здесь. Детям нравилось у Евгении Михайловны, поэтому они не возражали.

– Ты не устала, бабуля, – спросила я, обнимая бабушку за мощинистую шею.

– Нет, милая. Мне они в радость, – улыбнулась Евгения Михайловна. – Сама-то куда? По делам?

– Да, – ответила я. Бабушка понимающе кивнула.

– Занимайся, – сказала она. – Радуйся, пока я жива.

– Ой, ну что ты такое говоришь! – поморщилась я. Терпеть не могу эти разговоры о смерти.

– Мама, мама, эти бусинки ты сама собирала? – пищала Лизонька, нацепляя на себя бусики из ракушек, купленные мною в ларечке на берегу.

– Нет, малышка. А вот эту штуку сама нашла, – показала я на большую раковину, которую прикладывал к уху Артур.

– А когда мы поедем на море? – спросил он.

– На следующий год обязательно поедем все, – пообещала я ему, мучительно думая, где бы раздобыть деньги. – Ну, я пойду. Вы тут себя хорошо ведите, бабушку слушайтесь.

Я расцеловала их всех и ушла. Приехав на вокзал, я простояла в очереди часа полтора в надежде купить билет. Но надежда моя оказалась несбыточной. Как пояснила мне толстая рыжая кассирша, в это время года купить билет практически невозможно. Я была согласна на верхнее боковое место рядом с туалетом, но кассирша глянула на меня как на умалишенную.

Я еще топталась возле кассы, хотя осатаневшая толпа теснила меня со всех сторон. Надо сказать, что она обладала огромной выталкивающей силой. Я отчаянно упиралась в стойку перед окошком кассы, продолжая взывать к рыжей кассирше:

– Послушайте, девушка, но может быть, можно что-то сделать? Понимаете, я еду не отдыхать, а по очень важному делу, и мне бы…

Толпа возмущенно загалдела. Выяснилось, что все они едут по важному делу. А я… О, о себе я узнала много нового и интересного.

– Но все же… – моя последняя жалкая попытка воззвать к кассирше обернулась следующим: толстуха схватила какой-то маленький рупор и проорала в него на весь вокзал:

– Для идиотов говорю: мест на адлерский нет и не будет!

Мое нежное ухо чуть не разорвалось от такого количества децибел, я отпрыгнула в сторону, чтобы его спасти, толпа сразу же воспользовалась моим замешательством, и общими усилиями вытолкнула меня из своих рядов.

Мокрая, взлохмаченная, сгорая со стыда я стала протискиваться к выходу, понимая, что под «идиотами» подразумевался не кто иной, как я.

– Девушка, – услышала я вдруг женский голос и обернулась. Молодая кассирша в форме стояла передо мной, держа в руке какие-то папки:

– Девушка, вы бы к проводникам подошли. Может, они вас и возьмут.

– Правда? – спросила я.

– Конечно. А билетов вы точно не достанете. И это не кассиры виноваты, поймите. Раз машина не дает, то все.

– Спасибо, – сказала я девушке. – А где же мне их найти?

– Кого? – не поняла она.

– Проводников, – пояснила я.

Кассирша посмотрела на меня так, что я сразу почувствовала, что толстуха, обозвав меня идиоткой, была недалека от истины.

– Подойдите прямо к поезду, – сказала девушка, спеша отойти от меня, – почти перед отходом. И договоритесь. – И она зацокала каблуками дальше.

Я вышла, наконец, из душного, пропахшего пассажирским потом здания и пошла на остановку. И тут я вспомнила о проводнице Свете, Марининой подружке, которая тоже работает на адлерском поезде. И она как раз говорила, что ей завтра в рейс. Почему бы не обратиться к ней? Неужели она мне не поможет? Я бы ей заплатила… В разумных пределах, конечно.

Решительно тряхнув взмокшими волосами, я пошла на автобусную остановку. Чем мне нравится вокзал, так это тем, что с него уедешь в любую сторону. Весь городской транспорт сосредоточен здесь. Так что с этим проблем не будет.

И правда, калымных автобусов, идущих на Соколовую, на вокзальной площади было полно. Они не успевали подходить. Я влезла в зелененький и устроилась у раскрытого окна, наслаждаясь прохладой. Правда, они дорогие, эти автобусы, но может, мне удастся проехать зайцем? Ха! В поезде зайцем, в автобусе зайцем! Мне стало весело и легко на душе. Словно я ввязывалась в какое-то приятное приключение.

Автобус с ветерком покатил по дороге. Тут же передо мной выросла фигура кондукторши, немолодой тетки с усталым и равнодушным лицом. Я продолжала упорно и очень внимательно смотреть в окно, игнорируя ее. Сейчас ей надоест стоять и она отойдет.

– Оплачиваем за проезд, – нудным голосом, от которого захотелось лечь и не проснуться, сказала кондукторша.

Я молчала, любуясь деревьями за окном.

– Девушка, оплачиваем за проезд, – монотонно повторила кондукторша. Господи, и почему у всех кондукторш такие отвратительные голоса?

– У меня проездной, – сказала я не поворачиваясь, хотя проездного у меня отродясь не было. Больно они стоят дорого. А тут глядишь зайцем проедешь. Все экономия.

– Проездной недействителен, – так же монотонно сказала кондукторша.

– Правда? – удивилась я, не доставая денег.

– Правда, – ответила тетка. – У нас частный автобус. Оплачиваем за проезд.

Придется платить. Можно было, конечно, блеснуть эрудицией и сказать, что надо говорить не оплачиваем за проезд, а платим, но зачем умничать и наживать врагов?

Вздохнув, я полезла в сумку и извлекла из нее пятисотрублевую купюру. Мои последние деньги. Больше нет.

– Что, помельче нету, что ли? – спросила кондукторша.

– Не-а, – я радостно замотала головой.

– Тогда мелочью дам, – сказала тетка, доставая увесистый мешочек, громыхающий металлом.

– Не надо, – испугалась я. – Я лучше подожду.

– Вам когда выходить? – спросила кондукторша.

– На Соколовой, – ответила я.

Не доезжая одной остановки до Соколовой, я покосилась на кондукторшу. Она прошла к задней двери и обилечивала пассажиров. Я стала пробираться к выходу.

Дверь открылась. Не успела я поставить ногу на ступеньку и прошмыгнуть на улицу, как прямо надо мной загремел противный кондукторский голос:

– Девушка! Вы куда? Оплачиваем за проезд!

Я с сожалением протянула ей смятую купюру. Кондукторша тщательно разгладила ее, потом посмотрела на свет и, оставшись вполне удовлетворенной, принялась отсчитывать сдачу. После этого сумка моя сразу потяжелела, что создавало иллюзию, будто денег у меня немеряно.

Опустившись на три рубля, я решила проехать до нужной мне остановки, раз уж честно заплатила за проезд. Выйдя на Соколовой, я побрела к дому Светы Мишиной. Света была дома. Но увидеть меня она никак не ожидала. Я изложила ей свою просьбу.

– Да, конечно, хорошо, – ответила Света. – Я постараюсь вас провезти. А что, даже корреспонденты не могут билет достать?

Я замялась, не зная, что ответить, но Света продолжала, покачивая головой:

– Хотя ничего удивительного. Сейчас ведь самый сезон. Все едут туда-обратно. Что ж, поедем.

Я сразу же оставила Свете часть разменянных денег, чтобы скрепить наш договор, и поехала домой.

Дома я порадовалась, что не стала распаковывать вещи. Вот как удачно получилось! Я, конечно, не стала брать чемодан, набитый одеждой и всякой дребеденью, а взяла только сумку, в которой лежали купальник, полотенце и темные очки. Больше мне ничего не пригодится. Нет, деньги, конечно, не помешали бы, но их увы нет. Вернее, есть, но эту сумму трудно назвать деньгами.

Время было уже позднее. Я вспомнила, что приехала только сегодня утром, а кажется, что я уже неделю дома. В самом деле, я пообщалась с Полиной, потом съездила на Соколовую, потом снова встретилась с Полиной, затем опять тащилась на Соколовую, переговорила со знакомыми Марины, опять заехала к Полине, потом к бабушке, потом на вокзал, потом опять на Соколовую, и все это за один день!

Раньше я ни за что бы не поверила, что смогу столько успеть. За день раньше я в лучшем случае успевала принять двух клиентов, поесть один раз и поболтать с Полиной по телефону. Все. А если еще доводилось съездить к ней, так такой день я считала очень насыщенным.

Только тут я почувствовала, как сильно устала. Ведь я еще с дороги. И хотя в поезде я практически ничего не делала, дорога все равно сама по себе утомляет.

Все, спать! Никаких больше дел. А завтра на поезд. Я вытянулась на кровати и уснула через три секунды.