Текст книги "Игорь Грабарь"

Автор книги: Наталья Мамонтова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Лето 1923 года Грабарь провел в селе Крылатском близ Москвы. До глубокой осени он писал неброские мотивы, воплощал композиции, «мудро сочиненные в самой природе». «После Дугина так много и долго я еще ни разу не работал»,– замечал художник[1 И.Э. Грабарь. Моя жизнь, с. 286.]. «Персонажами» нескольких этюдов стали молодые дубки, окруженные густым кустарником. Фоном им служила долина Москвы-реки, широко открывавшееся небо с низким горизонтом. Этюд– картина Ясный осенний вечер (1923) стала для художника одним из важных итогов этого плодотворного лета в Крылатском.

В декабре 1923 года Грабарь отправился в Америку с большой выставкой произведений русских художников. В экспозицию входили и около двадцати его собственных произведений, в том числе последние работы, написанные в Крылатском. Это дало ему возможность подвести некоторые итоги своего пути в живописи. «Преодоление импрессионизма дало мазку большую свободу, чем сразу освободило и трактовку формы, и живопись, упростившуюся, более приблизившуюся к синтезу. В работах всех последних лет я оказался в ближайшем соседстве с “Бубновым валетом” и его живописцами. Поэтому мы вскоре основали вместе, объединившись с “Маковцем”, новое Общество московских художников, сокращенно “ОМХ”»[¹ И.Э. Грабарь. Моя жизнь, с. 292.]. В начале 1925 года Грабарь участвовал в выставке этого объединения, прошедшей в помещении Музея Революции.

На даче в Косино под Москвой летом 1926 года Грабарь написал картину На озере, в которой пытался решить важную для него в то время задачу – воплотить мотив, который соответствует обыденным, зрительским, а не художническим представлениям о красоте природы. Избрав пейзаж «не музыкальный, не “поющий” по краскам», художник, не испытывая творческого подъема, старательно и деловито писал его, «стараясь забыть все “измы” на свете и быть только публикой, любующейся прекрасной природой»[² Там же, с. 299.]. Задача, поставленная перед собой художником, выглядит несколько странной, если не вспомнить о том, какова была судьба лирического пейзажа в 1920-е годы, как невысоко он расценивался с точки зрения воспитательного воздействия на массы, какое дальнее место в искусстве ему отводилось по сравнению с тематической картиной. Грабарь искренне желал определить для себя, в чем же заключается проблема непонимания между зрителем и художником, пытался преодолеть эстетическую дистанцию.

Светлана. 1933

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Во многих работах этого времени адекватная передача пейзажного образа становится для него специальной творческой задачей как продолжение дистанцирования от импрессионизма и других формалистических «измов». Язык его живописи делается проще, сдержаннее, в то же время во многих работах концентрируется, сгущается выразительность мотива (Разъяснивается, 1928; Старый сарай в морозный день, 1933). Пейзажные мотивы соединяются с реалистическим жанром {За пилкой дров, Новый сруб, обе – 1928). Он обращался к городскому пейзажу, писал скромные уголки Москвы, и в таких работах, как Проходной двор в Замоскворечье. Серый день (1941) есть предвосхищение живописи следующих десятилетий: в камерной трактовке мотива, в настроении, в тональной гамме и обобщенности форм.

При всей очевидной и неизменной «укорененности» Грабаря в камерных лирических жанрах живописи он, как советский художник и государственный деятель, не мог, да и не должен был в своем творчестве обойти сферу ангажированных форм искусства. Первый опыт относится к 1927 году, и вот как об этом писал Грабарь: «При распределении тем Реввоенсовета на картины к десятилетию Красной Армии, я остановился на теме, оставшейся свободной и никого не заинтересовавшей: В.И. Ленин у прямого провода. Я тогда же начал подробно расспрашивать, как происходили эти переговоры Ленина с командующими фронтов в дни гражданской войны. Узнав все подробности, я принялся компоновать эскиз. Побывал в том коридоре Совнаркома, который примыкает к кабинету Владимира Ильича... Я обрадовался, увидав розово-красные стены, тона помпейской красной, и белую дверь, ведущую в какую-то другую комнату. Все это давало интересный в колористическом отношении материал для картины...»[¹ И.Э. Грабарь. Моя жизнь, с. 300.] Как видим, Грабарь искал тот творческий импульс, который помог бы ему сформулировать художественную задачу. Однако в этом полотне, как и в другой его известной тематической картине – Крестьяне-ходоки на приеме у В.И. Ленина (1938) – историко-революционная тема была сконцентрирована в образе Ленина, и потому главной задачей художника было портретное сходство и достоверность происходящего, ради чего он много работал с документальными материалами, с бюстом и маской Ленина, с натурщиком. Но эти методы создания картин не были стихией Грабаря.

Автопортрет в шубе. 1947

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Другую, более плодотворную и близкую ему линию творчества составлял в эти годы портрет. «Я давно уже считал себя по преимуществу портретистом. В детские годы, в лицее, в университете, в академии, в Мюнхене – всюду больше всего занимался портретом, который давался мне легко и выходил лучше всего другого. Только попав после многих лет из-за границы в Россию, я так был очарован ее пейзажем, дотоле мало мною оцененным, что всецело ушел в него. Но и после этого я с портретом не порывал»[² Там же, с. 312.]. Свою «страсть к портрету, интерес к человеку, долго заслонявшийся увлечением природой», Грабарь в полной мере реализовал в работах 1920-1930-х годов. Для совершенствования в искусстве портрета он применил ту же методику, что и в натюрмортах, постановив для себя бесконечно упражняться, «добывая свободу портретной кисти». Ему позировали все домашние, а затем и друзья, и знакомые. Грабарь отмечал свое поступательное совершенствование от портрета к портрету – в быстроте и свободе письма, остроте характеристик, легкости освоения образа. Как и в пейзажах этого времени, он стремился к освобождению от власти живописного приема, к устранению преград между натурой и зрителем, не отвлекая того «живописной кухней».

«...Высшее искусство есть искусство портрета, ...задача пейзажного этюда, как бы она не была пленительна, – пустячная задача по сравнению со сложным комплексом человеческого облика, с его мыслями, чувствами и переживаниями, отражающимися в глазах, улыбке, наморщенном челе, движении головы, жесте руки. Насколько все это увлекательнее и бесконечно труднее!» – писал Грабарь[¹ И.Э. Грабарь. Моя жизнь, с. 312.].

Он с интересом вглядывался прежде всего в свое лицо. Через годы протягивается линия его автопортретов – Автопортрет в шляпе (1921), Автопортрет с женой (1923), Автопортрет (1934), Автопортрет в шубе (1947). Часто пишет тех, кого любит – жену, брата, сына, дочь (В Крыму, 1927; За чтением. Портрет женъс художника , 1928; Профессор В.Э. Грабарь, 1930; Портрет дочери художника, 1934; Портрет сына, 1935).

Зимний пейзаж. 1954.

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Старый сарай в морозный день. 1933

Государственная Третьяковская галерея, Москва

В 1930-е годы Грабарь создал ряд портретов советских ученых и деятелей культуры, в которых его занимала передача внутреннего сосредоточенного состояния, характерного для интеллектуалов. По заказу Академии наук он написал портреты академиков Николая Дмитриевича Зелинского, Владимира Ивановича Вернадского, Алексея Николаевича Северцова, и наиболее колоритный среди них – портрет Сергея Алексеевича Чаплыгина, в котором Грабарь воспользовался простыми живописными средствами и обратил особое внимание на изображение глаз модели, пытаясь передать динамику взгляда. Портрет Корнея Чуковского, читающего вслух свое Чудо-дерево, Грабарь написал в январе 1935 года, будучи в Ленинграде. «Он, кажется, вышел довольно острым, – отмечал сам художник, – как по композиции, развернутой горизонтально, так и в цветовом отношении, – зеленому фону, красной обложке книжки, серебристым волосам и серому пиджаку»[¹ Там же, с. 318.].

Особой убедительностью образа характерен портрет молодого Сергея Прокофьева (1934). «Во всем облике Сергея Прокофьева – внутреннем и внешнем – есть ярко выраженная динамичность, – писал Грабарь. – Я искал передать это в самой позе – поднятой вверх голове, движении левой руки, положении плеч, устремленности взгляда»[² И.Э. Грабарь. Моя жизнь, с. 317.].

Разъяснивается. 1928

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Изящный, «женский» по стилистике портрет арфистки Веры Дуловой (1935), поступивший недавно по ее завещанию в собрание Государственной Третьяковской галереи, был написан как портрет-картина, обладающий сложной композицией. Художник увлеченно писал не только саму модель, но и обстановку ее дома, концертный наряд артистки, наконец, золоченую арфу. Наибольшую трудность для Грабаря составили, как ни странно, струны арфы – они потребовали специальных «струнных сеансов». Получившееся в результате произведение Грабарь оценивал как один из лучших своих портретов 1930-х годов.

К числу наиболее удачных работ он относил и Светлану (1933) – написанный в один сеанс, этот портрет сохранил, как считал сам художник, живое выражение лица, глаз девушки, живую форму и цвет.

«Я далек от мысли, – писал Грабарь, – выдавать мои портреты за какие-то необычайные достижения: пусть они еще слабы, но в моем персональном поступательном движении они – этап немаловажный»[¹ И.Э. Грабарь. Моя жизнь, с. 318.].

В 1930-е годы Грабарь отдал много времени автобиографической книге Моя жизнь. В ней он вспоминал не только о событиях своего жизненного пути, но и привел много интереснейших сведений о художественной культуре Европы и России конца XIX – начала XX века, рассказал о людях, с которыми встречался и дружил, о событиях, которым он был свидетелем. Книга, вышедшая в 1937 году, до сих пор является важным источником для исследователей живописи начала века. Для шестидесятипятилетнего Грабаря она стала подведением итогов большей части прошедшей жизни.

Но оказалось, что впереди у него было еще много лет напряженной творческой, научно-исследовательской, административной работы. Грабарь был нужен везде и сумел за следующие годы не только продолжить начатое, но и создать столько нового, что это уложилось бы еще в одну человеческую жизнь. Все время он боролся с чрезмерной загруженностью делами, с нехваткой времени – но в этом и состоял исключительный, личностный ритм его жизни.

Солнце поднимается. 1941

Государственная Третьяковская галерея, Москва

В 1937 году Грабарь издал свой капитальный труд – двухтомную монографию о Репине, за которую в 1941 году был удостоен Государственной премии. В те же годы он работал над другой большой книгой – монографией о Валентине Серове.

Грабарь вновь обратился к педагогической деятельности, придя в 1937 году в Московский государственный художественный институт как директор и педагог.

Во время войны в 1941 -1942 годах Грабарь находился в эвакуации в Грузии вместе с другими деятелями художественной культуры. А уже с 1942 года он был востребован как крупнейший специалист в области музейного и реставрационного дела и возглавил Комиссию по учету и охране памятников. В задачу Комиссии входило обследование состояния памятников в освобожденных от оккупации районах страны. Глазам ученого, художника и реставратора открылись неисчислимые разрушения и гибель художественных сокровищ России. И это побудило его наконец поставить вопрос о создании полной истории русского искусства на государственном уровне.

В 1943 году Грабарь стал директором Всероссийской Академии художеств и Института живописи скульптуры и архитектуры в Ленинграде, будучи одновременно избран действительным членом Академии наук СССР. Год спустя по инициативе Грабаря и под его руководством был создан Научно-исследовательский институт истории искусств АН СССР. С осени 1944 года и до конца своей жизни Грабарь возглавлял этот коллектив ученых, ставший основой осуществления проекта, к которому он шел почти всю свою жизнь. Многотомное издание История русского искусства, план которого был разработан Грабарем как итог всей его научной деятельности, выходило с 1954 по 1962 год и до сих пор остается единственным полным изданием такого рода. До последних дней его жизни составление и редактирование Истории оставалось его основной заботой.

Наконец, в 1944 году Грабарь вернулся в Государственные центральные реставрационные мастерские, принял научное руководство и уже не оставлял это свое детище (сейчас этот институт носит имя своего создателя и руководителя).

Березовая аллея. 1959

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Никогда не переставая быть художником, Игорь Эммануилович Грабарь и на склоне жизни продолжал любить и благословлять свое дело. Он считал, что «художник более чуток и гибок, чем искусствовед, его глаза не столь безнадежно закрыты шорами, его мозг не столь предательски загружен историей, теорией и всякими предвзятостями...»[1 И.Э. Грабарь. Моя жизнь, с. 178.] – и уж ему, сочетавшему в себе две эти ипостаси, можно было об этом судить лучше, чем кому-либо другому. В дружеском шарже Кукрыниксов, выполненном в 1951 году к восьмидесятилетнему юбилею Грабаря, он изображен за письменным столом, одновременно являющимся палитрой, его кисть соединена с пером, а краски с чернилами.

И не поддаваясь годам, Грабарь по-прежнему писал русскую природу, дорогие ему подмосковные пейзажи. Абрамцево, где он поселился с 1930-х годов в дачном поселке художников, стало для него источником вдохновения, как и для многих пейзажистов 1940-1960-х годов. Приглашая одного из своих коллег к себе в Абрамцево, Грабарь писал в 1956 году: «Вы увидали бы какой у меня с третьего этажа моей дачи русский простор открывается – просто дух захватывает. Все лето занимался живописью и ни одной строки не написал по Истории»[² Игорь Грабарь. Письма. 1941-1960. М„ 1978, с. 193].

И в выборе пейзажных мотивов Грабарь сохранял прежний живописный темперамент. Вновь и вновь он обращался к зимним мотивам, к неисчерпаемой теме инея – из года в год пишет Роскошный иней и День инея (обе – 1941), Иней (1952), Иней при восходе солнца (1955). В Зимнем пейзаже (1954) свежесть воплощения природного мотива по-прежнему остается подвластной художнику. Он улавливает тончайшие отзвуки небесной синевы в голубых тенях на снегу. Пластический «ключ» пейзажного мотива Грабарь нашел в сопоставлении плотной колючей зелени молодых елей и прозрачной легкости берез, словно вырастающих из еловых зарослей и растворяющихся своими розоватыми кронами в синем просторе. Наряду со снегом его по-прежнему влекло солнце – в одном из абрамцевских писем 1956 года Грабарь писал: «К сожалению, очень мешает работать дождливая погода, а задания у меня, как на грех, все солнечные...»[³ Там же, с. 192.]

Последняя работа Грабаря – Березовая аллея (1959), написанная в Абрамцеве, стала последней данью старого художника природе Подмосковья, любимому пейзажному образу – русской березе.

Говоря как-то о своей огромной переписке, накапливавшейся в течение жизни (теперь она издана в трех томах), Грабарь определил ее главное содержание: «...искусство, искусство и искусство. С детских лет до сих пор оно для меня – почти единственный источник радости и горя, восторгов и страданий, восхищения и возмущения, единственное подлинное содержание жизни»[4 И.Э. Грабарь. Моя жизнь, с. 14.]. И вспоминая об Игоре Эммануиловиче Грабаре, нужно сказать что это содержание было не только «единственно подлинным», но и предельно достойным прожитой им большой жизни.

Хроника жизни Игоря Эммануиловича Грабаря
1871 25 марта	Родился в Будапеште в семье учителя.
1887-1892	Начал заниматься рисованием и живописью.
1889-1893	Учился на юридическом факультете Петербургского
	университета.
1894-1896	Учился в Академии художеств в Петербурге у П.П. Чистякова и И.Е. Репина.
1895	Поездка в Европу.
1896-1901	Учился в художественной школе А. Ашбе, Мюнхен.
1901-1902	Поездки по России в Архангельскую и Вологодскую губернии.
1903-1910	Участие в выставках Союза русских художников.
1904	Участие в русской художественной выставке в Дюссельдорфе. Совершил путешествие в Грецию, Италию, Египет,
	Испанию, Голландию.
1909-1914	Строительство больницы под Москвой по проекту И.Э. Грабаря
1913-1925	Избран действительным членом Академии художеств.
1913	Директор Третьяковской галереи.
1917-1918	Член Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины при Наркомпросе.
1918-1930	Директор Государственных центральных реставрационных мастерских.
1921-1946	Профессор Московского государственного университета.
1928	Присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.
1937-1943	Директор Московского государственного художественного института.
1943	Избран действительным членом Академии наук СССР.
1943-1946	Директор Всероссийской Академии художеств и Института живописи, скульптуры и архитектуры в Ленинграде.
1944	Научный руководитель Государственной центральной художественно-реставрационной мастерской в Москве.
1944-1960	Директор Научно-исследовательского института истории искусств Академии наук СССР.
1947	Выставка в Москве к 75-летию со дня рождения художника.
1956	Присвоено звание народного художника СССР. Участие в XVIII Биеннале в Венеции.
1959	Последний пейзаж – Березовая аллея.
1960 16 мая	Скончался в Москве.

Указатель произведений И.Э. Грабаря

Автопортрет. 1934 – 5

Автопортрет в шубе. 1947 – 42

Банка с вареньем и яблоки. 1904 – 22

Белая зима. Грачиные гнезда. 1904 – 16

Березовая аллея. 1959 – 46

В гололедицу. 1905 – 1 8

Ветки яблони. 1958 – 36

Вешний поток. 1904 – 21

Въезд в усадьбу. 1922 – 37

Груши на зеленой драпировке. 1922 – 33

Дама с собакой. 1899 – 9

Дама у пианино. 1899 – 8

Дельфиниум. 1908 – 28

За самоваром. 1905 – 24

Зима. 1906 – 21

Зимнее утро. 1907 – 20

Зимний пейзаж. 1954 – 43

Зимой. Портрет дочери художника. 1934 – 40

Иней. 1905 – 4

Красные яблоки на синей скатерти. 1920 – 33

Крыша со снегом. 1889 – 6-7

В.И. Ленин у прямого провода. 1927-1933-38

Луч солнца. 1901 – 12

Лучезарное утро. 1922 – 34

Мартовский снег. 1904 – 19

На озере. 1926 – 36-37

Неприбранный стол. 1907 – 29

Осень. Рябина и березы. 1924 – 31

Под березами. 1904 – 13

Портрет академика А.Н. Баха. 1939 – 39

Портрет академика С.А. Чаплыгина. 1935 – 39

Портрет А. Ашбе. 1899 – 8

Портрет В.М. Грабарь, жены художника. 1931 -40

Портрет сына художника. 1935 – 40

Послеобеденный чай. 1904 – 26-27

Разъяснивается. 1928 – 44

Рябинка. Этюд. 1915 – 30-31

Рябины. 1924-37

Светлана. 1933 – 41

Сентябрьский снег. 1903 – 14-15

Сирень и незабудки. 1905 – 25

Снежные сугробы. 1904 – 18

Солнце поднимается. 1941 – 45

Старый сарай в морозный день. 1933 – 43

Туркестанские яблоки. 1920 – 32

Угасающий день. 1904 – 10-11

Утренний чай (В аллее). 1917 – 25

Утренний чай. Подснежники – 22

Февральская лазурь. 1904 – 17

Хризантемы. 1905 – 23

Цветы и фрукты на рояле. 1904 – 28

Яблоки и астры. 1926 – 35

Ясный осенний вечер. 1923 – 34

ISSN 5-7793-0359-2