Текст книги "Серебряная книга детектива"

Автор книги: Наталья Александрова

Соавторы: Татьяна Луганцева,Анна Данилова,Ирина Мельникова,Галина Романова,Анна и Сергей Литвиновы
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Эй! – позвала Татьяна громким шепотом, хотя поняла почти мгновенно, что девушка не дышит, а стало быть, и ответить не в состоянии. – Эй, ты чего?!

Она попятилась, совершенно позабыв, как именно нужно дышать, говорить и соображать одновременно. Вывалилась в коридор из номера, прикрыла плотно дверь и с какой-то целью даже погладила ее, будто она должна была охранять мертвую девушку и не выпускать никуда до приезда, прихода…

Господи, а кого звать-то нужно?! На помощь-то надо звать? Ну, да, просто необходимо. Всегда ведь орут в таких случаях: караул, на помощь. И кого звать на эту самую помощь, которая помочь мертвой Анжеле уже неспособна?!

Да Татьяна и не смогла бы орать сейчас. И орать и говорить не смогла бы. Как слетела по лестнице в летнее кафе, не помнила. Уставилась, тяжело дыша, на Валечку. Глазами хлопает, рот беззвучно раскрывает и все. Ни звука, ни словечка.

– Что?!

Валечка почему-то сразу все поняла. Налила целый стакан из-под крана прохладной воды, выплеснула ей в лицо и повторила:

– Что случилось, ну?!

– Она умерла, – буркнула Татьяна, с неудовольствием ощутив, что вода под майкой, благополучно скатившись по груди, добралась до резинки ее спортивных трусов.

– Кто умер?! – прошипела Валечка.

И теперь уже она побледнела так, что хоть возвращай ей выплеснутый Татьяне в лицо стакан воды.

– Анжела умерла! – повысила голос Татьяна, способность к словесному воспроизведению мыслей к ней мало-помалу возвращалась. – Я вышла с балкона, я там курила…

– Да, я видела тебя, – подтвердила Валечка.

– Дверь в их номер приоткрыта и качается вот так, – она поставила ладонь ребром и повертела ею туда-сюда. – Я зашла, а она лежит. Голая!

– Это нормальное ее состояние, – фыркнула Валечка, тоже понемногу приходя в себя. – А дальше?

– А дальше: она не шевелится и смотрит вот так в потолок. – Татьяна вытаращила глаза для наглядности. – И не дышит! Валечка, нужно что-то делать!

– Сядь тут, – официантка ткнула пальцем в один из столиков. – Сиди и не шевелись. Я все сделаю!

«Надо же, – вяло подумала Татьяна, роняя себя за столик в летнем кафе под зеленым навесом. – Она все сделает… Труп, что ли, спрячет? Может, у них тут так принято: прятать трупы, чтобы не распугивать клиентуру? А-аа, что хотят, то пускай и делают. А Анжела-то и впрямь померла!.. И Андрей не знает».

– На вот, выпей, – Валечка, выскочившая из гостиничных дверей, метнулась на кухню и вышла оттуда со стограммовым стаканчиком коньяка. – Пей! Увидать такое… Пей, говорю. Сейчас все будет в порядке.

– Что в порядке? – не поняла Татьяна, опрокинув целый стаканчик и не поморщившись, даже не поняла, если честно, что выпила. – Она жива?!

– Да уж, жива! – фыркнула Валечка, удрученно мотнув головой. – Нет, конечно. Просто сейчас приедет милиция с врачами, все быстро констатируют, запишут и увезут их обоих, голубков. Все сделать обещали тихо, расторопно, чтобы отдыхающих не распугать. Я так и знала, что добром эти их свистопляски не закончатся. Я так и знала…

И Валечка, вырвав из ее рук опустевший стакан, снова метнулась к кухне. Погремела там стеклом, затихла на мгновение, потом опять появилась, шумно дыша и что-то пережевывая.

– Ты это, Таня, кажется, да? Ты иди в свой номер пока и сиди там тихо. Не было тебя тут и не было.

– Как не было? – не поняла она. – Это же я труп обнаружила!

– Ну и что?! Какая разница, кто обнаружил? Скажем, что Ленка, горничная, труп нашла, когда убирать в номере пришла. Она уже предупреждена, все подтвердит. Зачем нам отдыхающих приличных дергать? Эти двое сами виноваты. Остальные-то при чем, так ведь? Тебе что, задушевной беседы с милицией под протокол для полного счастья не хватает? Ну вот, видишь. Иди, Танюш, иди.

Она и пошла. И заперлась в номере. И не открыла, когда кто-то через полчаса начал стучать в ее дверь очень тихо и вкрадчиво. Не открыла, потому что знала – ее друзья еще не выезжали из областного центра, задержались в парке аттракционов, а больше она никого видеть не хотела. И не потому, что ей очень страшным показалось голое мертвое тело Анжелы, а потому что в голове у нее все перепуталось, перемешалось и никак не хотело становиться логичным и единственно правильным.

Валечка сказала, что увезут тихонько обоих голубков. Кого она имела в виду? Анжелу увезут понятно, но она ведь одна! Голубка-то одна. Кто второй голубь, кого она имела в виду? Андрей, получается, так? Но он ведь жив. Почему тогда его должны были увезти?

Додумывать не хотелось, но пришлось.

Просто Валечка сочла, что он виноват в смерти Анжелы, так? Господи, но ведь это смешно! Смешно и нелепо подозревать в каком-то злодеянии человека с таким милым, мягким взглядом! И он ведь сидел все то время, пока кто-то убивал Анжелу, в ресторане на набережной и напивался до чертей. Может, и сейчас там сидит, и не знает, что его девушка…

Так, и чего она разлеглась и упивается идиотскими вопросами, когда надо просто встать и бежать на набережную в тот самый ресторан, где сидит, уложив голову на столик, Андрей! Нужно бежать, предупредить, нужно спасти хотя бы его.

Татьяна выскочила из номера и тут же налетела грудью на чье-то плечо. Плечо было жестким и неуступчивым, ей тут же сделалось больно, и она чертыхнулась.

– Простите, – ворчливо отозвался мужчина, повернулся к ней лицом и задумчиво обронил: – Вы в номере отсиживались?

– Отлеживалась скорее, – насторожилась сразу Татьяна. – А почему отсиживалась?

– Потому что я стучал, мне не открыли.

– Дремала, потому и не слышала. А что хотели-то?

Хотел он, понятно что. Чуть в стороне томился еще один такой же с жесткими казенными плечами и колючим холодным взглядом, а между этими двумя еле держался на ногах Андрей. Он все еще пребывал в жутком состоянии, пытался удержаться за стенку и силился что-то выговорить.

– Вы кто такая? – спросил тот, с кем столкнулась Татьяна. Дождался, когда она назовет себя, кивнул. – Все время были в номере? Ничего подозрительного не слышали, не видели?

И слышала и видела, могла бы она сказать. Но вместо этого лишь отрицательно помотала головой, объяснив, что не так давно пришла с пляжа и сразу легла.

– Как скандалят и дерутся соседи, слышали перед уходом на пляж?

Отрицать смысла не было, она кивнула. Это могли подтвердить все, кто на тот момент оставался в гостинице или проходил по улице мимо. Орали влюбленные знатно.

– Никаких звуков в тот момент, напоминающих удушение человека, не раздавалось?

– Нет. Грохот был. Анжела орала и сквернословила, как всегда, да и только. А что, собственно, случилось? Вы кто? Андрей, что происходит?

Парни заученными движениями нырнули по карманам и сунули ей под нос по удостоверению. Позабыв, правда, распахнуть, как положено.

– А-аа, понятно. И что же, вы решили Андрея за скандалы забрать? Так она всегда провоцировала, – решила валять дурочку Татьяна, чтобы задержать их всех троих в этом коридоре еще хоть ненадолго. – Его и слышно не было. Она скандалила.

– Доскандалилась, – вздохнул тот, что стоял чуть дальше. – Убита она. Убита своим женихом.

– Не может быть! – Это вырвалось у нее совершенно без фальши. – Этого не может быть! Он не мог! Он не убийца!

– Почему вы так решили? – Тот, что был ближе к ней, буквально втиснул Таню в ее же номер, прикрыл дверь за собой и впился в переносицу девушки уставными серыми глазами. – Откуда такая уверенность, Татьяна, что этот молодой человек не мог убить свою невесту?

– Так я… Я видела его, когда шла с пляжа, – начала она тараторить, чувствуя себя очень неуютно в обществе этого человека, который наверняка был ее ровесником, только сейчас удалось рассмотреть, важничал просто чрезмерно, тем и смущал.

– Где видели, с кем? – Он усмехался и даже не делал попытки что-то записать с ее слов, хотя блокнот торчал у него из кармана джинсов, а авторучка болталась в рубашечном кармане.

– Он сидел в ресторане на набережной, – она быстро вспомнила название. – Пил там. Я зашла, спросила у девушки, давно, мол, пьет?

– И что она сказала? – Он вздохнул, и глаза его заволокло тоской.

– Сказала, что часа три, не меньше.

– Во сколько это было? Во сколько вы шли с пляжа?

– В начале шестого. Он уже был пьян и сидел там минимум три часа. Стало быть, отсюда он ушел в три, плюс-минус пятнадцать минут. Если Анжела умерла позже, то Андрей…

– Это уже экспертиза наша установит, во сколько именно умерла Анжела, – перебил он ее брюзгливо.

– Установить-то, установит, а… А Андрей, что будет с ним?

– Будет сидеть, пока идет следствие, – равнодушно подергал жесткими плечами молодой парень с серыми глазами, в которых теперь не читалось ничего, кроме твердой уверенности, что дело об убийстве отдыхающей он уже почти раскрыл. Что для него все яснее ясного. Что преступника искать не придется. Вон он, топчется с ноги на ногу в коридоре, в туалет просится. Пьяный в хлам и расцарапанный также, потому и пиджак надел в сорокаградусную жару, и смотался с места преступления горе заливать. И уехал бы наверняка, да паспорт его у хозяев гостиницы на прописке именно сегодня оказался, а те уехали за вином в соседний поселок на винзавод. Вот незадача, да?! Убил бы днем раньше или позже, и сейчас бы уже колыхался на вагонной полке или в автобусе дремал.

Все это поняла по его взгляду Татьяна молниеносно, и сомнений никаких у нее не возникло – искать настоящего убийцу никто не станет. Андрей обречен.

– Вы понимаете, он не убивал, – как можно проникновеннее произнесла она снова.

– Разберемся. – Парень повернулся к ней спиной, потом вдруг опять развернулся и с ревнивым каким-то смешком поинтересовался: – А с чего вдруг такая уверенность в его невиновности, а?

– Он… Он хороший парень. Это она была гадкая и непристойная. А он хороший.

– Хорошие тоже убивают, – возразил он. – А еще почему он не мог убить, по-вашему?

– Ну… Он мне нравится, – вдруг непонятно с чего разоткровенничалась она и попятилась, потому что молодой милиционер неожиданно рассмеялся. – Ничего смешного, между прочим. Мне плохие люди никогда не нравились. Это где-то на уровне подсознания! Если вот нравится мне человек, значит, он хороший. А если нет, то…

– Я понял, – потушил он взгляд, сразу отгородившись от нее казенностью фраз. – Разберемся. Если возникнет необходимость, мы вас вызовем для допроса.

Ей этого показалось мало, и она рванула следом за милиционером, который наверняка был ее ровесником, в коридор. Андрей с сопровождающим все еще был там.

– Андрей, – позвала она его и едва не расплакалась от того, как он на нее посмотрел.

Он как будто в чем-то каялся, глядя на нее с болью и виной. Каялся в чем-то, чего еще и сам не осознавал. Да он ничегошеньки не помнит, хотела она закричать, когда поняла, прочувствовала всю его растерянность. Он не может ничего помнить, напившись до визга в такую-то жару. Ему сейчас можно предъявлять обвинение в любом преступлении, он все признает.

– Андрей, ничего не подписывай! – крикнула она, тут же нарвавшись на отвратительно колючий взгляд серых глаз. – Не подписывай, слышишь? Я найду тебе адвоката.

Его увели очень быстро. Ни наручников, ни сцепленных за спиной рук, ничего этого не было. Да и милиция была не в форме. Валечка же говорила, что все сделают очень тихо, без лишнего шума, чтобы не нервировать отдыхающих. Так и сделали. За ужином в кафе никто не обсуждал случившееся, стало быть, никто ничего не знал. Как труп удалось вынести, не привлекая внимания, одному богу и хозяевам с прислугой было известно. Валечка время от времени стреляла в ее сторону глазами и прикладывала указательный палец к губам, призывая к молчанию.

А потом и вовсе веселье началось. В кафе зашел хозяин гостиницы, начал балагурить с москвичами. Одна из дам возьми и спроси про сладкую парочку. На что хозяин равнодушно хмыкнул, буркнув, что те съехали. Что, мол, от отдыхающих жалобы начали поступать, ребят и попросили. Завтра, мол, в их номер уже другие въезжают по брони.

Все! Это был окончательный приговор Андрею. Если завтра заселяются другие приезжающие, то сегодня вечером горничная Лена должна будет вылизать номер до стерильного блеска. Стало быть, провести осмотр места происшествия не представится возможным. А ведь сегодня экспертов не было! Мертвую Анжелу просто по-тихому вынесли, может, даже и в груде белья, на тележке вывезли, чтобы не пугать никого. А с Андреем эти двое вышли так, будто не в застенки его повели, а в местный кабак, отметить знакомство. Им-то все заведомо ясно – он убил, кого еще искать!

А ведь убить ее мог кто угодно. Любой из тех, кто несколько предыдущих дней уничтожал ее своим взглядом, задрав голову к балкону. Кто этим своим взглядом срывал с нее короткий халатик, под которым не было белья. Кто валил ее на пол, мял, тискал, терзал, мстил за то вожделение, в котором сгорал так долго и которое отчаянно прятал от остальных присутствующих здесь.

Кто это мог быть, тут же задалась вопросом Татьяна, внимательно рассматривая каждого. И тут же самой себе ответила – каждый, в кого ни ткни пальцем. Каждый ее хотел, каждый завидовал Андрею, и каждый из присутствующих это тщательно скрывал. Во всяком случае, пытался…

– Алло, Танюш, – Володин голос звучал в трубке виновато. – Ты не сильно обидишься, если мы еще на одну ночь тут зависнем?

– Господи, что случилось? – перепугалась она сразу, подумав, что у Мишки какие-то осложнения.

– Встретила моя Вика здесь свою школьную подружку, никак не растяну их в разные стороны.

– А Мишка? Он-то как?

– Все в норме, прыгает, скачет. Все хорошо. Так ты не обидишься?

Татьяне минут пять пришлось его убеждать в том, что ей будет хорошо и комфортно в одиночестве. Что она ничего и никого не боится и непременно найдет, как скоротать наступивший вечер. Хорошо, что Володя не стал у нее выспрашивать о ее планах, а то бы очень удивился, узнай он, чем именно она решила себя занять. И не вечером даже, а ночью.

Она ведь успела уже отыскать горничную Лену, хотя хозяева отчаялись это сделать. Та мирно спала в подвале за стеллажами с картонными коробками, наполненными пустыми пластиковыми бутылками. Рядом с Леной на тюфяке мирно соседствовали две пустых банки из-под «Отвертки», стало быть, горничная вырубилась до утра. Об этом же ей потом и Валечка со вздохом поведала по секрету:

– Номер надо убрать к утру, чтобы все тихо-мирно обошлось, а она так подвела. Может, очухается к полуночи, может, еще успеет до утра-то?..

Татьяна была с ней не согласна по некоторым позициям и на всякий случай к пустым банкам подложила еще одну – нераспечатанную. Это на тот случай, если Лена вдруг проснется и решит посреди ночи отрабатывать свой хлеб. Этого допустить было никак нельзя, и Татьяне пришлось выступить в роли искусительницы.

Она ведь должна была попасть в номер Андрея и Анжелы этой ночью? Должна. Должна была осмотреть там все досконально, облазать все углы и перетряхнуть постель, как бы жутковато ей не было? Да, конечно.

Если господам милиционерам не до экспертиз, если они не хотят привлекать внимание отдыхающих вспышками фотокамер и гомонящей толпой, состоящей из оперативников, работников прокуратуры и прочих, то она все сделает за них. Она очень тихонечко вытащит ключ из кармана мирно посапывающей горничной, очень осторожно выйдет ночью в коридор, проберется к номеру, откроет его и…

– Так я и думал, – проговорил кто-то вполголоса над самым ее ухом и шумно выдохнул. Мурашки мгновенно пробежали по спине, и она ахнула. – Все вам неймется, да?

Это был тот самый милиционер с жесткими неудобными плечами, который минувшим вечером уводил Андрея в застенки так, как будто вел его в ресторан или на день рождения к своей сестре – мило и непринужденно улыбаясь. Он переоделся в шорты и широкую майку, вместо закрытых черных ботинок на нем были кроссовки, а в руках вместо удостоверения или – упаси, господи – пистолета он держал ключи от автомобиля.

– Что вы тут делаете? – негодующе прошептала она. – Да еще и не по форме!

– А вы по форме чужой номер вскрываете, да? – попытался он съязвить и тут же получил достойный отпор:

– А вы по форме его осматривали, да? Что-то я не видела тут экспертов и в роли понятых себя не помню!

– Я к вам стучался, вы не открыли. И понятые были, между прочим, из прислуги. Протокол имеется, – вдруг надул он губы, как ребенок. – А теперь что? Что собрались там найти?

– Эти, как их… – совсем вылетело из головы и никак не вспоминалось это слово, напоминающее улитку, вот конфуз-то. – Эти…

– Улики, – подсказал он с гадкой ухмылкой.

– Ага, их.

– Так и не верите, что он убил? – едва слышно спросил он.

– Не верю.

– А кто, по-вашему?

– Желающих, думаю, могло быть много. Она была изнасилована?

– Да, – нехотя признался ночной гость в шортах, которого она вечером записала в свои ровесники.

– И анализ спермы показал, что это не был Андрей, – озарило ее вдруг. – И именно поэтому вы здесь!

– Не только, – он продолжал дуться.

– А почему еще?

– А потому что я был уверен, что вы непременно станете совать нос не в свое дело, попретесь в этот номер.

– С чего это вы вдруг так решили? – возмутилась она, потом поняла, что возмущение ее не к месту, и уже тише повторила: – Почему это вы вдруг так решили?

– Почему, почему!

Он повертел на пальце ключами, посмотрел на нее, ухватил за руку, потянул к себе и проговорил в сердцах, глядя в ее глаза:

– Да потому что все женщины, которым довелось мне неосторожно понравиться, непременно совали нос не в свои дела. Это, знаете ли, на уровне подсознания, – кажется, он дразнился. – Она мне еще не нравится будто бы, но если сует нос куда не надо, то все пропало. Понравится непременно!

– И что теперь делать?

– Теперь придется выручать из беды этого охламона, в чьих глазах вы утонули.

– С чего это вы взяли? – снова попыталась она возмутиться, но снова притихла, сама же говорила, что Андрей ей понравился, шмыгнула носом и спросила: – Так мы идем или станем ждать, пока Лена проснется и начнет уборку?

– Ну, после четырех банок коктейля, думаю, это случится не скоро, – улыбнулся он ей одними глазами.

– Было три. – Татьяна растерянно заморгала. – Четвертая откуда? Так это вы?..

– Мы, мы, открывайте дверь, Татьяна, пока нас не засекли…

Первым делом ее новый знакомый, назвавшийся Анатолием, опустил жалюзи на окне и задвинул тяжелые портьеры. Потом включил верхний свет, опустился на четвереньки, призвал ее сделать то же самое, и они начали поиск.

Никто из них не знал, что именно они ищут. Собирали все, что попадалось под руку, а попадалось много чего, молодые люди не отличались аккуратностью. И комочки окаменевшего изжеванного «Орбита». Откуда уверенность? Так пустые упаковки от него валялись там же. И надорванные глянцевые пакетики из-под презервативов. И нитки, и волосы Анжелы и…

– Нашла!! Нашла!! – засипела она приблизительно через полчаса, в течение которых они с Анатолием сгребали из углов весь мусор. – Я нашла ее, Толя!!

– Что нашла? – Он по-собачьи, на четвереньках подполз к ней и шумно задышал на ухо. – Что это? Пуговица? А я-то думал…

– Это не просто пуговица, Толя! – голосом цыганки-ворожеи пропела она. – Это пуговица от мужской рубашки.

– Вижу! – буркнул он, отодвигаясь и усаживаясь к стене. – И что? Твой Андрей не носил совершенно рубашек, что ли?

– Носил. Но рубашку серебристо-зеленого цвета в едва заметную клетку, которая застегивалась на такие вот именно пуговицы, где теперь одной не хватает, он не носил точно! А знаешь почему?

– Знаю, – его серые глаза вдруг азартно заблестели, он понял наконец. – Потому что ее носил кто-то другой. Тот, с кем ты не раз сталкивалась либо в коридоре, либо в кафе, и сталкивалась довольно часто, раз запомнила рубашку и пуговицы, приехала-то ты недавно. Я угадал?

– Угадал! – Она не могла скрыть восхищения и покачала головой: – А ты молодец. Умеешь, когда захочешь.

– Спасибо, – он кивнул. – Так кто ходил в такой рубашке?

– Евгений! Он не живет в этой гостинице, приходил поесть откуда-то. Скорее не поесть приходил, а таращиться на Анжелку. И психовал, и Валечке грубил.

– Валечка – это официантка?

– Да. Она может про него знать, где он живет и все такое. – Татьяна поднялась с коленок, отряхнулась, подбоченилась. – Ну и чего сидим! Поднимайтесь, товарищ начальник, поднимайте Валечку, поднимайте этого Евгения. А то может быть поздно. Он может уже и на вокзал податься, если вообще на машине не приехал. Завтракать он теперь вряд ли придет.

– Объявим план-перехват, – меланхолично отозвался Анатолий, поднимаясь; на выходе из номера попридержал ее за локоток и спросил: – А что, Татьяна, у меня-таки нет шансов?

– Вы о чем? – Она притворно зевнула и высвободила руку. – Занимайтесь расследованием, Анатолий, ваши личные дела подождут.