Текст книги "Таинственный сапфир апостола Петра"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

С Бармаглотом никто из серьезных, уважаемых антикваров не имел никаких дел, никто при встрече не подавал ему руки. Это был пожилой неопрятный человек с бегающими глазками и фальшивой улыбкой, который не гнушался ничем. Он шнырял по помойкам, втирался в доверие к одиноким старухам, у которых еще остались какие-то дореволюционные вещи. Если ему везло – он покупал эти вещи за гроши, если же хозяйка не уступала в цене или не соглашалась расстаться со своим сокровищем – Бармаглот подсылал к ней прикормленных громил, и все заканчивалось для несчастной старухи печально…

Конечно, это были только слухи – но слухи весьма упорные и достоверные.

Если же ему не удавалось найти настоящие антикварные предметы – Бармаглот не гнушался подделками, для этого у него было двое мастеров, таких же старых и неопрятных, как он сам.

Достать антиквариат – это только треть бизнеса. Вторая треть – привести его в товарный вид, и третья, может быть, самая важная – продать его за хорошие деньги.

Поскольку репутация у Бармаглота была скверная, приличные покупатели не имели с ним дел. Но он не слишком огорчался: за долгие годы он оброс весьма специфической, но достаточно многочисленной клиентурой.

Клиентуру Бармаглота составляли бывшие уголовники, уже почувствовавшие вкус к красивой жизни, но еще не осознавшие, как важна репутация, как важна респектабельность. Бывшие уголовники, еще не превратившиеся в легальных, влиятельных бизнесменов. Бывшие уголовники – но в первую очередь их жены, присматривающиеся к образу жизни более удачливых коллег, но еще не усвоившие неписаные законы и правила этой жизни.

Подумав о Бармаглоте, Агния пришла в ужас.

Неужели она дошла до того, чтобы предложить ему свои услуги? Неужели она дошла до того, чтобы пойти на поклон к этому подозрительному полукриминальному типу?

А с другой стороны, что ей остается?

Идти учителем в школу?

При этой мысли ее передернуло. Нет, уж лучше иметь дело с уголовниками, чем со старшеклассниками! Кроме того, денег, которые ей будут платить в школе, едва хватит на привычную жизнь, а на выплату кредита их будет явно недостаточно, не говоря уже о том, чтобы расследовать кражу камня…

Агния еще колебалась, не в силах принять решение, но тут ей пришла в голову мысль, которая окончательно склонила чашу весов в пользу Бармаглота.

Она представила, как скажет матери, что пошла работать в школу, представила, с каким выражением лица ее мать выслушает эту новость, как она подожмет губы, каким презрительным сочувствием наполнится ее голос, и поняла – все что угодно, только не это.

Торопливо, чтобы не передумать, она нашла в записной книжке телефонный номер Бармаглота и набрала его. Этот телефон понадобился ей в свое время, чтобы получить недостающий стул для гарнитура, который купил Боровой.

Однако голос автомата сообщил ей, что данный телефон не обслуживается. Агния вспомнила, как ей говорили, что Бармаглот время от времени в целях конспирации меняет номер телефона, и поняла, что придется нанести ему личный визит.

Впрочем, если она собралась работать на него – этого все равно не избежать.

Агния глубоко вздохнула и посмотрела на себя в зеркало. Тушь размазалась от слез, да и на костюме какие-то подозрительные пятна, волосы растрепаны. Нет, срочно нужно взять себя в руки, а то вообще работы никогда не найдешь.

Она поправила прическу и макияж и поехала в сторону Владимирской площади.

Немного попетляв по узким кривым улочкам возле Кузнечного рынка, Агния нашла знакомую полуподвальную дверь с нейтральной вывеской «Антиквариат». Вывеска давно выцвела от безжалостного времени и столь же безжалостной непогоды, ступени, ведущие к двери, были выщерблены сотнями спускавшихся ног, и все вместе производило впечатление полного упадка и убожества, что вполне устраивало владельца этого магазина, девизом которого была крылатая фраза «Мне не нужна широкая известность».

Агния припарковала машину неподалеку от магазина, спустилась по ступеням и толкнула дверь.

Фальшиво звякнул медный надтреснутый колокольчик, и Агния оказалась в полутемной лавке.

Магазин Бармаглота отличался от галереи Вахтанга или от других антикварных салонов, где обычно бывала Агния, как старый, разбитый «Запорожец» отличается от новенького «Порше» или как покосившаяся деревенская избушка – от богатого загородного дома. Короче говоря, как небо и земля.

Освещенный тусклым светильником, переделанным из старой керосиновой лампы, этот магазин был не больше кухни в квартире Агнии. На его пыльных полках нашли приют самые разные предметы, не имеющие никакой реальной цены.

Помятый, давно не чищенный медный самовар соседствовал с громоздким, уродливым граммофоном, на широкой воронке которого с трудом можно было разглядеть аляповатые, когда-то пунцовые розы. Разрозненные, с облезшей краской оловянные солдатики стояли рядом с плохо сохранившимися фарфоровыми статуэтками – рахитичная девочка без левой руки играет с бесхвостой собачкой, толстый дантист с отбитым ухом и выражением свирепой радости на лице выдирает зуб клиенту, у которого уже отсутствуют нос и одна нога, мальчик в пионерском галстуке с идиотской улыбкой на пунцовых губах отбивает дробь на несуществующем барабане.

Рядом со всем этим сомнительным великолепием красовался гипсовый бюст Чапаева и еще один – какого-то неизвестного Агнии персонажа советской истории.

В общем, здесь была выставлена откровенная дрянь и ерунда, и выставлена она была исключительно для отвода глаз, потому что все настоящие дела, все настоящие сделки совершались в логове Бармаглота, в задней комнате магазина.

За прилавком, на котором под мутным стеклом в несколько рядов лежали разнокалиберные монеты и медали в скверном состоянии, сидел тщедушный молодой человек без бровей, с красным от хронической простуды носом и заметно редеющими волосами. В довершение этого впечатляющего облика на переносице продавца пылал огромный ярко-красный прыщ. На самом прилавке, возле допотопного кассового аппарата, сидел, аккуратно подогнув под себя лапы, здоровенный черный котище.

Оторвавшись от мятого порножурнала, молодой человек с удивлением уставился на Агнию: посетители нечасто появлялись в этом магазине. Особенно – такие привлекательные молодые женщины. Привстав, чтобы лучше разглядеть Агнию, продавец проговорил гнусавым простуженным голосом:

– Я вам чем-то могу помочь?

В этом вопросе явственно слышалась догадка, что прекрасная незнакомка заглянула сюда по ошибке и хочет узнать, как найти ближайший мультибрендовый бутик или салон красоты.

Агния, однако, ответила совершенно неожиданным вопросом:

– Михалыч у себя?

– Михал Михалыч? – переспросил продавец, удивленно моргая: Агния ничуть не была похожа на обычных клиентов Бармаглота.

Кот приоткрыл изумрудные глаза и посмотрел на Агнию с большой неприязнью – шумит тут, спать мешает…

– Да, Михал Михалыч! – раздраженно повторила Агния. – Не тормози, уважаемый!

– Да, у себя, но он занят…

– Это ничего. – Агния решительно обошла прилавок и вошла в расположенную позади него дверь.

– Эй, куда вы, постойте! – заверещал продавец, попытавшись остановить ее, но Агния захлопнула дверь перед его носом и вошла в кабинет Бармаглота.

Кабинет Бармаглота был несколько больше торгового зала магазина. Он был так же скудно освещен – видимо, тусклое освещение вполне соответствовало характеру творившихся здесь темных делишек. Так же, как торговый зал, этот кабинет был тесно заставлен всякой дореволюционной всячиной.

Но, в отличие от магазина, здесь попадалась не только откровенная ерунда, но и вполне приличные антикварные вещицы. Агния заметила несколько хороших статуэток саксонского фарфора, чугунный бюстик Наполеона начала девятнадцатого века, очень хорошую французскую табакерку с синей перегородчатой эмалью, еще одну, из потемневшей слоновой кости, и пару настоящих дуэльных пистолетов фирмы Лепаж. Наверняка здесь было гораздо больше интересного, но разглядеть лучше не позволяло освещение.

Сам хозяин магазина сидел за некрасивым и неудобным письменным столом с запачканной чернилами столешницей, развалясь в низком деревянном кресле, и разговаривал с долговязым и очень подозрительным типом.

Агния не первый раз видела Бармаглота, но ее снова поразило то чрезвычайно отталкивающее впечатление, которое он производил на свежего человека.

Бармаглот был плотный, небольшого роста человек лет пятидесяти, с длинными и большими, как у обезьяны, руками, с круглой плешивой головой. По краям его блестящей, как бильярдный шар, лысины росли длинные, неопрятные пряди седовато-рыжих волос. На широком угреватом носу низко сидели металлические очки с круглыми и толстыми стеклами. Одет он был в мятый, покрытый жирными пятнами клетчатый пиджак с заплатами на локтях. Под этим пиджаком имелась несвежая, клетчатая же рубашка и криво завязанный галстук с большим сальным пятном на середине.

Бармаглот ел бутерброд с копченой колбасой, роняя крошки на пиджак и на галстук, и одновременно, как уже было сказано, разговаривал с долговязым мужчиной лет тридцати самого подозрительного вида. Из-за бутерброда дикция Бармаглота, и вообще-то весьма далекая от идеала, стала вовсе неразборчивой.

– Я шебе што шказал? – говорил Бармаглот своему собеседнику. – Я што шказал? Штобы без рукоприкладштва! И уж по-любому штобы она живая ошталась!

– Ну, Михалыч, – уныло оправдывался долговязый… – кто ж знал, что в ней душа еле держится?

– А я што шказал? – Бармаглот проглотил кусок, и тут он увидел Агнию. Глаза его за круглыми стеклами очков вытаращились, круглое лицо побагровело, и он рявкнул:

– Кто такая? Кто пустил? Шурик, скотина, я тебе разве велел кого-то пускать?

Продавец робко выглянул из-за спины Агнии и промямлил, виновато шмыгая носом:

– Но, Михал Михалыч, я ей сказал, а она не послушала…

– Сказал? – перебил его Бармаглот. – Ты не говорить должен был, ты должен был…

– Да где ему, Михаил Михайлович! – заговорила сама Агния. – Вы меня не помните? Я к вам приходила от Борового, я Агния…

– От Борового? – Бармаглот резко изменил выражение лица и интонацию, вместо раздражения и злости теперь в нем проявился несомненный интерес. – Я слышал, Боровой умер в Италии… После аукциона, где он купил одну интересную вещичку… Это не ты была с ним в Италии?

– Я, – честно призналась Агния.

Она быстро взглянула на долговязого типа и на маячившего в дверях продавца и тихо проговорила:

– Если вы сейчас заняты, я могу зайти в другой раз.

– Нет, я не занят! – Бармаглот покосился на долговязого и недовольно процедил: – Чтобы больше такого не было!

– Обижаешь, Михалыч!

– А сейчас – брысь! И ты брысь! – Он зыркнул на продавца. – И чтобы никого не пускать!

Оба исчезли, как будто их сдуло ветром, а Бармаглот ткнул толстым пальцем на свободный стул:

– Сядь.

Агния послушно села, но не стала нарушать молчание, ожидая, когда Бармаглот сделает первый шаг.

Он помолчал минуту, пристально разглядывая Агнию, и вдруг спросил:

– Камень у тебя?

– Что? – Агния ждала чего угодно, только не этого вопроса. Она возмущенно взмахнула рукой и выпалила:

– Нет! Как вы могли подумать?!

– Жаль. – Бармаглот опустил уголки губ, чтобы ярче показать свое сожаление. – А тогда зачем же ты пришла?

– Я пришла… – Агния попыталась вспомнить заранее заготовленную речь, в которой она хотела убедительно и неотразимо доказать, что она очень даже может пригодиться Бармаглоту в его торговых делах, но все ее аргументы показались теперь неубедительными в этом захламленном кабинете, перед этим неопрятным и фальшивым человеком, и она просто проговорила:

– Я ищу работу. Может быть, вы меня возьмете?

– Я?! – Бармаглот очень выразительно взглянул на Агнию, в ее дорогой, хотя и помятой одежде, с еще не успевшими выветриться приметами высокого достатка и приличного социального статуса, и затем – на свой неказистый кабинет.

– Да, вы. Потому что никто другой не хочет меня брать после того, что случилось…

– Ага. – Бармаглот хищно ухмыльнулся, – из-за того, что случилось. А ты говоришь – как вы могли подумать! – Он очень смешно передразнил Агнию, но та не улыбнулась – не то у нее было настроение, ей было совсем не до смеха.

– Значит, они тоже подумали, что ты взяла камень? – Он перегнулся через стол и пристально, насмешливо посмотрел на Агнию. Она выдержала этот взгляд.

– Им эту мысль внушили, – ответила Агния после небольшой, наполненной значением паузы.

– Лисовский, – проговорил Бармаглот не с вопросительной, а с сугубо утвердительной интонацией.

– Лисовский, – подтвердила Агния.

– А у тебя действительно нет камня? – Бармаглот заговорщицки прищурил левый глаз.

– Я уже сказала вам, что нет. – Агния начала подниматься. – Я, пожалуй, пойду…

– Сиди! – прикрикнул на нее Бармаглот и вдруг вынул из-под своего стола какую-то прямоугольную штуковину темного, закопченного дерева и положил на стол перед Агнией. – Что это такое?

Агния осторожно взяла предмет со стола, повернула его к свету, повертела разными боками и снова поставила на стол.

– Это химитсу бако, – проговорила она уверенно, – японская шкатулка с секретом, сделана в городе Хакона в конце девятнадцатого века. Состояние неплохое, нужно только отчистить ее от грязи и копоти и проверить, работает ли секретный механизм. На глаз я не могу определить, насколько она ценная – это зависит от мастера и от сложности секретного механизма…

– Неплохо, неплохо! – Бармаглот забрал шкатулку, повертел в руках и убрал обратно – под стол. – Неплохо… впечатляет… Пожалуй, я возьму тебя на работу. Слышал про тебя – девка ты толковая, знающая…

Агния мимолетом удивилась – откуда он про нее знает? Вроде бы никогда не сталкивались. Приличные антиквары с Бармаглотом дел никаких не имели, она же просто рядовая сотрудница. Она украдкой поглядела на своего визави. Но нет, Бармаглот и не думал объяснять, откуда он ее знает. Хотя во взгляде его сумела Агния разглядеть какой-то особенный интерес. Но ненадолго, мелькнул – и исчез.

– Так что возьму я тебя, пожалуй… – повторил он.

Агния сама не знала – радоваться этому или огорчаться.

В конце концов, она сама пришла сюда, сама обратилась к Бармаглоту с просьбой… Но все же одно уточнение она должна была сделать.

– Вас, – проговорила она твердо.

– Что? – переспросил Бармаглот, недоуменно взглянув на нее.

– Не тебя – вас, – повторила Агния. – Я привыкла, чтобы ко мне обращались на «вы».

Это была неправда. Боровой называл ее на «ты», и она ему это прощала. Но тут – другое дело. Бармаглоту нельзя давать никаких поблажек, с ним нужно четко держать дистанцию, только тогда он может быть безопасен. Или, во всяком случае, менее опасен.

– Фу-ты, ну-ты! – усмехнулся Бармаглот. – Надо же, какие мы важные! А что, может быть, в этом даже что-то есть! Велю всем обращаться к тебе… к вам на «вы», может быть, на моих клиентов это произведет хорошее впечатление.

– Может быть, – согласилась Агния и тут же спохватилась: – Мы еще не обсудили мое вознаграждение. У Борового я получала…

Бармаглот остановил ее жестом:

– Я знаю, сколько он вам платил. Я – не Боровой, Боровой умер. Я буду платить… – Он назвал сумму гораздо меньшую, чем платил Боровой, меньшую, чем то, на что Агния рассчитывала, но по его тону и особенно по его лицу она поняла, что спорить бесполезно, и кивнула:

– Хорошо. Тогда вот еще что… Если вы меня берете, я хотела бы попросить аванс. Мне нужно…

– Меня не касается, зачем, – перебил ее Бармаглот, – аванс я дам. Только вот что, – он снова пристально взглянул на нее, понизил голос, но при этом речь его стала отчетливее и значительнее, – ты… вы не должны больше никому говорить, что не брали камня.

– Что?! – Агния подумала, что ослышалась. – Что вы этим хотите сказать? Я его действительно не брала!

– Я это слышал, – оборвал ее Бармаглот, – и я поверил. Но все остальные… И Лисовский, и все антиквары – вообще все – должны думать, что камень у вас.

– Но я не могу… я не знаю, как…

– Вам ничего не придется делать. Я все сделаю сам. Вам нужно только молчать с умным видом. Надеюсь, это вы умеете?

Агния хотела что-то сказать, хотела возразить ему – но Бармаглот остановил ее коротким движением руки:

– Это не обсуждается. Если хотите на меня работать – сделаете, как я сказал.

Он вопросительно посмотрел на нее. Агния взглядом выразила согласие, тогда он удовлетворенно кивнул и потянулся к сейфу:

– Сколько вам нужно?

Она назвала сумму – и он не стал спорить.

Отсчитав ей деньги, он удовлетворенно проговорил:

– Ну, раз уж вы получили аванс – прямо сейчас приступайте к делу. Деньги нужно отрабатывать.

– Я готова, – кивнула Агния, гадая, что он ей поручит.

А Бармаглот приподнялся из-за стола и крикнул в пространство:

– Витек!

В дверях появилась физиономия продавца:

– Звали, Михалыч?

– Ты что – глухой? Я не тебя звал, а Виктора.

– А Виктор… Он куда-то вышел.

– Что значит – вышел? Найди!

Продавец исчез, и через несколько минут в дверях возник давешний долговязый тип.

– Звали, шеф?

– Ты где пропадаешь? Ты должен все время под рукой у меня находиться! Понимаешь, что это значит? Ну ладно, поезжай вот с ней к вдове Филимонова. Посмотрите, что там можно оприходовать. Только смотри, – Бармаглот ухмыльнулся и кивнул на Агнию, – ее называй на «вы», она у нас важная персона!

– На «вы»? – Виктор удивленно взглянул на Агнию и ухмыльнулся, в точности как шеф.

Едва Агния со спутником вышли из его кабинета, Бармаглот схватил телефонную трубку и набрал номер.

– Валентин Андреевич, – проговорил он сладким, как патока, голосом, – не узнали? Богатым буду! – Он льстиво засмеялся. – Это Михаил… Да, Михаил Михайлович… Как ваше драгоценное? Неплохо? Рад за вас, искренне рад! Можно даже сказать – завидую… по-хорошему завидую, само собой, как говорят – белой завистью…

Он ненадолго замолчал, слушая собеседника, потом снова заговорил, еще более льстивым голосом:

– Да, конечно, я понимаю, что ваше время дорого! Да… Я никогда не посмел бы беспокоить вас без серьезного повода… Да, повод есть, очень даже есть… Я ведь помню, что вы интересуетесь старыми драгоценными камнями. Да, очень старыми. Так вот… Вы, возможно, слышали, что покойный господин Боровой купил на аукционе в Венеции кубок… очень старый кубок, каролингского периода. Слышали? Ну да, кто же теперь об этом не слышал… Так вот, вы знаете, что в этом кубке был уникальный сапфир и что этот сапфир пропал? Ну да, об этом тоже все знают… Так вот, случилось так, что этот сапфир оказался у меня… Совершенно случайно… И я сразу же вспомнил о вас…

Бармаглот отстранил трубку от уха – должно быть, его собеседник слишком громко выражал свои эмоции. Немного выждав, Бармаглот снова прижал трубку к уху и проговорил:

– Да, я вас прекрасно понимаю… Да, вы правы, это женщина, и сейчас она работает на меня. Так уж случилось. Только вы, конечно, понимаете, Валентин Андреевич, что наша сделка должна остаться в сугубой тайне? Вы понимаете, что не должны никому показывать этот камень? Понимаете? Да, в особенности Андрею Валентиновичу! Вы же знаете, какой он… разговорчивый человек! Ну, и отлично. А теперь немного поговорим о цене…

Бармаглот произнес цифру со многими нулями и снова отстранил трубку от уха, чтобы переждать взрыв эмоций. Мысленно досчитав до десяти, он продолжил:

– Ну что вы, Валентин Андреевич, это вполне реальная цена. Уверяю вас, я еще снизил ее из уважения к вам. Если для вас это слишком дорого – что ж, я предложу камень Андрею Валентиновичу. Хотя, честно говоря, мне не хотелось бы это делать. Мне хотелось бы, чтобы камень попал в руки настоящего ценителя… Да? Значит, мы договорились? Отлично! Тогда я свяжусь с вами через три дня!

Закончив этот увлекательный разговор, Бармаглот не положил трубку – он тут же набрал другой номер.

– Андрей Валентинович, – голос его был таким же приторно-сладким. – Узнали? Да, это я, Михаил! Как ваши внуки? Прекрасно, прекрасно! Как, вы об этом уже слышали? Да, Боровой… Да, в Венеции… Да, средневековый кубок… Совершенно верно… Уникальный сапфир… Да, кубку больше тысячи лет, сапфир соответственно еще старше… Не знаю ли я что-то? Представьте, знаю… потому и звоню вам… Да, да… разумеется, я к этому непричастен, но по счастливому стечению обстоятельств знаю того человека, у которого этот камень находится сейчас. Да, это женщина… Однако, как хорошо вы осведомлены! Да, она хочет его продать, но только выставляет одно непременное условие. Никто, ни одна живая душа не должна знать об этой сделке, никто не должен знать, что камень у вас! Никто – вы понимаете? Боже вас упаси! Валентин Андреевич – в первую очередь! Вы ведь знаете, какой он болтун! Вас устраивает такое условие? Ну и отлично! А теперь о цене…

Он назвал ту же цифру, что и прежнему собеседнику, досчитал до десяти и продолжил:

– Я понимаю, но ничего не могу поделать. Такую цену назначил продавец… То есть назначила… клянусь здоровьем, я от себя не прибавил ни доллара, занимаюсь этим исключительно из уважения к вам! Исключительно! Безусловно, я мог бы предложить камень кому-нибудь другому, да хоть тому же Валентину Андреевичу, но я хочу, чтобы такой уникальный камень оказался в руках подлинного ценителя… Да, я понимаю… Согласны? Ну, замечательно, я передам ваши слова владельцу камня и свяжусь с вами в течение трех дней!

На этот раз Бармаглот положил трубку, радостно потер руки, встал из-за стола, вышел в коридор и направился в самый его конец, где располагалась маленькая мастерская, заставленная настоящим и поддельным антиквариатом, находящимся на разных стадиях реставрации.

Здесь распоряжался маленький щуплый человечек с тонкими и длинными руками и ногами, чем-то похожий на паука. Он любовно обрабатывал небольшую узкую дощечку красного дерева, насвистывая при этом мелодию из какой-то оперетты. В углу на старом сломаном комоде на заботливо подстеленном куске ватного одеяла возлежал черный котище и посматривал вокруг изумрудными глазами.

– Павлик, чем занят? – осведомился Бармаглот.

– Да вот, стол реставрирую… – отозвался паук, оторвавшись от своей работы. – Ты говорил – срочно…

– Отложи все! Сейчас не до столов! Сделай мне два фальшивых сапфира, похожих вот на этот! – Бармаглот показал мастеру фотографию овального синего камня.

– Два? – проговорил мастер, разглядывая снимок. – Зачем тебе два? Этот камень явно не парный, он уникален, второго такого нет и не должно быть…

Кот мягко спрыгнул с комода и подошел посмотреть на фотографию. Он неплохо разбирался в антиквариате.

– Что еще за новости? – Бармаглот строго взглянул на мастера. – Тебя кто-то спрашивал? Кто-то просил у тебя совета? Я ведь не лезу к тебе с советами насчет реставрации старинной мебели или шлифовки камней, так с чего ты решил, что можешь давать мне какие-то советы или задавать вопросы? В общем, мне эти камни нужны срочно, бросай все остальное и займись ими!

– Ну вот, вечно так, – заскрипел человек-паук, – то одно, то другое, и всегда срочно!

– Вот именно – срочно!

– Меньше чем за месяц не управлюсь… работа долгая, кропотливая, спешить нельзя…

– О чем ты говоришь? У тебя всего три дня!

– Три дня? Да ты думаешь, что говоришь? Тут оттенок стекла подобрать нужно, добавки для твердости, потом отшлифовать… Да нет, самое малое – неделя! Быстрее никак!

– Нет у нас недели! Говорю тебе – три дня, и ни минутой больше! И смотри у меня…

И Бармаглот вышел, хлопнув дверью. Кот посмотрел ему вслед и презрительно фыркнул.

Мастер тяжело вздохнул и принялся за работу. Кот подошел ближе и осторожно тронул его лапой.

– Иди уж, Чипушка, – сказал мастер, подставляя колени, – посидим да помурлычем…

Кота звали Чиппендейлом, все же он был кот из антикварного магазина. Отличал он только мастера Павлика, тот подкармливал его и звал ласково Чипом.

Выйдя из магазина, Агния направилась к своей машине, но Виктор окликнул ее:

– Вы куда пошла? На моей машине поедем!

– Почему это на твоей? – поморщилась Агния, оглядев грязную, запущенную, неопределенного цвета «Тойоту» Виктора.

– Потому что потому! – огрызнулся тот. – Потому что я так сказал! Что-то непонятно?

– Ты мне не начальник!

– Вы тут тоже не больно командуй! – Виктор окинул Агнию оценивающим взглядом и, видимо, смягчившись, проговорил: – Незачем вам свою машину светить. Больно уж она приметная. Больно запоминающаяся.

Агния еще раз внимательно взглянула на его «Тойоту» и заметила, что номера на ней нарочно заляпаны грязью.

– А что – мы разве собираемся делать что-то противозаконное?

– А кто его знает, как дело повернется? – Виктор пожал плечами. – Работа у нас такая… сложная, психологическая. Так что вам же лучше на моей машине ехать…

«Во что меня втравил Бармаглот? – подумала Агния, садясь в машину Виктора. – Хотя я ведь знала, какая у него репутация… Знала, на что я соглашаюсь…»

– А к кому мы вообще-то едем? – спросила она. – Кто такая эта вдова Филимонова?

– Старушка была вдовой знаменитого академика-геолога, – сообщил Виктор. – Академик уже лет двадцать как помер, и от него много всякого барахла осталось. Вдова Михалычу время от времени кое-какие вещички продавала, а на днях померла, так вот Михалыч и хочет, чтобы мы посмотрели, не осталось ли там чего ценного, пока наследнички все чохом не снесли на помойку.

Через полчаса они подъехали к старинному четырехэтажному дому на Екатерининском канале. Виктор взял с заднего сиденья какую-то коробку, закрыл машину и направился к подъезду.

На подъезде был установлен домофон. Виктор подошел к нему, набрал номер квартиры. Из динамика донесся недовольный, визгливый женский голос:

– Кого надо?

– Это из антикварного магазина, – проговорил Виктор неожиданно вкрадчивым голосом.

– Какого магазина? – раздраженно переспросила женщина. – Нам ничего не нужно, мы ничего не покупаем!

– Люсенька, они ничего не продают, они покупают! – раздался из домофона мужской голос. – Проходите!

Замок щелкнул, дверь открылась, и Виктор с Агнией вошли в подъезд.

Войдя в лифт, Виктор быстро взглянул на Агнию и вполголоса проговорил:

– Вы там смотри, лишнего не болтай. Разбирайся со своими старыми вещичками, а с хозяевами я сам буду разговаривать, это моя работа. И еще: ваша задача – как можно сильнее сбить цену! Вы Михалыча знаете – он за лишнюю копейку с нас шкуру спустит!

Дверь квартиры была уже открыта, на пороге стоял тощий лысый мужчина с уныло обвисшим носом. Из-за его плеча выглядывала толстая тетка с огненно-рыжими волосами и неестественно ярким румянцем во всю щеку.

– Это кто ж такие? – осведомилась тетка, неприязненно разглядывая гостей. – Из какого такого магазина?

– Люсенька, эти люди из антикварного. Я тебе говорил, что они посмотрят тетины вещи и, может быть, что-то купят.

– Ничего им не отдам, по ним сразу видно, что жулики! – отчеканила тетка.

– Но, Люсенька, ты ведь все равно хотела все это выбросить на помойку!..

– И правильно хотела, этому старью на помойке самое место! Особенно книжкам этим, от книжек вообще никакого проку, одна пыль!

– Ну, так не лучше ли выручить за это хоть какие-то деньги? Чем просто так выкинуть… Ты, Люсенька, как-нибудь определись – то ли выкинуть, то ли все же лучше продать… Как-то ты, Люсенька, сама с собой договориться не можешь!

– Я все могу, что надо! А только по ним сразу видать, что жулики! – Тетка явно пошла по второму кругу. – Чем этим жуликам, я лучше Борис Борисычу отдам, Жениному свояку. Он хоть знакомый человек, он не обманет…

– Но, Люсенька… – безуспешно взывал к жене ее хилый супруг, – я уже людям обещал, люди приехали…

– Как приехали, так и уедут!

– Но, Люсенька, я тоже имею право голоса, это же все-таки была моя родная тетя! – использовал мужчина последний аргумент.

– А я – твоя законная жена, и по закону все, что твое – все мое! Я у адвоката спрашивала!

Агния решила, что из их операции ничего не выйдет и пора возвращаться ни с чем, но тут в разговор вступил Виктор.

– Мадам! – проговорил он с невесть откуда взявшейся галантностью. – Позвольте вручить вам подарок от нашей фирмы! – И он протянул коробку, которую взял в машине.

– Подарок? – настороженно переспросила тетка, и голос ее изменился. – Что за подарок?

– Замечательный, уникальный фен знаменитой итальянской фирмы с одиннадцатью насадками, включая специальную насадку для натуральных рыжих волос. То есть именно для вас – ведь у вас натуральные волосы редкостного цвета!

– Итальянский? – задумчиво переспросила тетка, машинально поправив волосы. – У Жени такой… хвасталась вчера, говорила, что очень хороший… Ну ладно, давайте сюда этот фен…

Она с интересом взяла коробку и отступила в сторону, открывая доступ в квартиру.

Муж проводил ее взглядом и с заговорщицким видом переглянулся с посетителями. Агния перевела дух и шагнула в прихожую.

Квартира была старая, просторная, из тех, которые прежде называли профессорскими. Собственно, она напоминала квартиру деда, в которой жила сама Агния. Только за квартирой деда она ухаживала, все вещи там стояли и висели на прежних местах, а эту квартиру уже много лет понемногу разоряли, выносили из нее все ценное.

На стенах тут и там виднелись прямоугольники менее выцветших обоев в тех местах, где прежде висели картины и гравюры, перекочевавшие в закрома Бармаглота. Мебель тоже была разрозненная – от прежних времен уцелели два-три стула красного дерева, настоятельно нуждавшиеся в реставрации, ореховый ломберный столик с треснувшей доской да небольшой комодик начала девятнадцатого века.

Агния приступила к осмотру посуды. Виктор тем временем отвлекал рыжую тетку, чтобы не путалась под ногами.

В посудном шкафу Агнии попалось кое-что интересное: две настоящие сине-белые веджвудские тарелки, пара чашек мейсенского фарфора, красивый соусник Императорского фарфорового завода, еще кое-что по мелочи.

Отложив сто́ящие вещи в сторону, Агния перешла в кабинет покойного академика.

Здесь тоже мало что осталось – картины и гравюры со стен были давно проданы, осталось несколько хороших старинных карт в темных резных рамах.

Зато в застекленных книжных шкафах было довольно много интересного. Не то чтобы уникальные издания, но хорошие книги девятнадцатого и начала двадцатого веков с прекрасными иллюстрациями и в отличном состоянии.

Агния вынимала книги, раскладывая их на две стороны – налево то, что не представляло никакого интереса, направо – все сколько-нибудь ценное.

И тут у нее зашлось дыхание. На одной из полок Агния увидела несколько небольших книг в кожаных переплетах с золотым тиснением. Чтобы проверить свою догадку, она достала книги с полки, раскрыла, взглянула на титульный лист…

Да, она не ошиблась. Это были первые прижизненные издания Пушкина – «Стихотворения» 1826 года, «Евгений Онегин» 1835, издание Геннади…