Текст книги "Шкатулка Люцифера"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Увидев в глазах соседки явное недоверие и сомнение в своей стойкости, Федор с гордостью предъявил ей свою голову, на которой под спутанными и давно немытыми волосами просматривалась заметная кровоточащая ссадина.

Хоть Агриппина и рассердилась на соседа, но, как настоящий врач, увидев такое серьезное повреждение, охнула и потащила его в ванную комнату.

Как и в остальных помещениях удивительной квартиры, в ванной царила совершенная пустота – жлобы-соседи не держали здесь ни мыла, ни полотенец, ни каких-либо других средств личной гигиены. По мнению Курослеповых, каждому полагалось приносить свое. Первое время Агриппина пыталась бороться с такой постановкой вопроса. Она покупала мыло и оставляла его в ванной. Мыло пропадало в тот же день вместе с мыльницей, как и туалетная бумага. Пришлось смириться.

Агриппина принесла из своей комнаты пузырек медицинского спирта, кое-как промыла им рану доморощенного партизана и заклеила ее бактерицидным пластырем.

Почувствовав запах спирта, Федор оживился. В глазах его появилось задумчивое выражение, губы тронула легкая просветленная улыбка.

– Медицинский… – проговорил он мечтательно. – Девяносто шесть градусов… я прямо как будто молодость вспомнил, годы свои золотые… а нельзя ли мне, Груня, хоть немножко внутрь? Для поддержания ослабленного постоянными стрессами организма? Буквально пять грамм? Ну, или пять с половиной?

– И не мечтай, – строго отрезала Агриппина, закручивая пузырек. – Алкоголь – это яд. И какими же стрессами, интересно знать, ослаблен твой организм?

– Как – какими? – воскликнул Федор в праведном возмущении. – А повсеместное обнищание народа? А сложная международная обстановка? А глобальное потепление, наконец? А таяние антарктических льдов? Как я могу быть спокоен в таких обстоятельствах?

– Ты бы лучше пить бросил и на работу устроился, чем за Антарктиду переживать, – проговорила Агриппина, наклеивая для верности еще одну полоску пластыря.

Разделавшись с соседом и отправив его обратно на одеяло, Агриппина вернулась в свою комнату.

История, рассказанная Федором, казалась бессмысленной и неправдоподобной, но никаких других объяснений устроенному в ее жилище погрому у нее не нашлось. Как человек практичный и реалистический, она не стала ломать голову над неразрешимой загадкой, а принялась наводить в комнате хотя бы некоторый порядок.

Через час здесь хотя бы можно было находиться без вреда для психики. Агриппина решила наконец отдохнуть, но тут вспомнила, что до сих пор не разобрала дорожную сумку, с которой вчера приехала из Таллинна. В этой сумке были кое-какие необходимые вещи, поэтому она выволокла ее из-под вешалки, куда засунула накануне.

Как и все остальное в комнате, содержимое сумки было безжалостно перерыто неизвестными злоумышленниками и кое-как запихнуто обратно. Однако, сунувшись внутрь сумки, Агриппина с удивлением увидела вместо своих собственных вещей чужие. Мало того – вещи эти были несомненно мужские.

Она увидела пакет с грязными носками, два галстука, свитер довольно большого размера и бритвенные принадлежности – все это абсолютно точно указывало на половую принадлежность владельца.

В первый момент Агриппина почувствовала совершенную растерянность перед таким необъяснимым фактом, но затем под грудой мужских вещей она обнаружила несколько книг.

Книги были посвящены истории средневекового изобразительного искусства и технике реставрации живописи. Одна из них явно предназначалась в подарок – на титульном листе красивым почерком было написано:

«Уважаемому профессору Саару от автора. Д. Старыгин».

На обложке стояла та же фамилия – Дмитрий Старыгин. Сама книга посвящалась опыту реставрации средневековой и ренессансной итальянской живописи.

Тут Агриппина вспомнила своего соседа по автобусу. Он показался ей очень неприятным типом – крайне самоуверенным, ограниченным, с замашками сноба и зазнайки. Да еще и жутко приставучим – так и не дал выспаться в дороге, привязался с какими-то латинскими стихами, рассказал невероятную путаную историю: что-то про «Пляску смерти» и людей, которых убивали, подкладывая листки со стихами.

Как выяснилось, к этим его качествам следовало добавить рассеянность, граничащую с тупостью.

Агриппина поняла, как все произошло: реставратор вышел из автобуса раньше нее, около станции метро, и вместо своей сумки взял стоявшую рядом Агриппинину. Конечно, сумки очень похожи, одной и той же фирмы и одинакового цвета, но надо же все-таки хоть немножко соображать!

Агриппина возмущенно фыркнула.

Ох уж эти мужчины! От самомнения буквально раздуваются, а сами ни на что не способны! Абсолютно не приспособлены к самостоятельной жизни! Вот теперь ей придется разыскивать этого самоуверенного реставратора, чтобы вернуть свои вещи… Однако как же он-то до сих пор не хватился? А, да что говорить, эти мужики, они и за месяц сумку не разберут!

Это доказывает, что он не женат, уж жена-то точно сразу же схватилась бы за сумку! И, увидев в ней женские вещи, устроила бы муженьку такой скандал, что он ночью бы побежал сумку менять!

Агриппина тут же рассердилась на себя за глупые мысли. Да какое ей дело, женат этот тип или не женат! Ей нужно думать, как получить обратно свои вещи!

Она машинально перевернула книгу, и на задней стороне обложки увидела фотографию своего случайного соседа – на нее смотрел мужчина примерно сорока лет, хорошие волосы с легкой проседью, серые глаза… типичный самоуверенный мужик, наверняка избалованный женским вниманием!..

Агриппина с раздражением подумала, что зазнайка-реставратор еще, чего доброго, вообразит, что она специально искала встречи с ним, и ее настроение, и без того плохое, еще больше испортилось.

Однако ей очень нужно было вернуть свои вещи, и она решила отбросить все неприятные моменты и отыскать этого малосимпатичного человека.

Тут она задумалась, как его найти в многомиллионном городе.

Конечно, он ей представился, да и на книге написаны его имя и фамилия, но по таким скудным данным вряд ли она найдет его адрес или телефон.

Но тут она вспомнила, как Старыгин сказал, что работает в Эрмитаже.

Ну что ж, это, конечно, след. Хоть музей и очень большой, один из самых больших в мире, все же вряд ли там работают несколько специалистов с одной и той же фамилией. Опять же фамилия Старыгин – не самая распространенная, не Иванов и не Кузнецов. И если Дмитрий ей не наврал и он действительно достаточно известен – Агриппине наверняка сообщат его координаты.

Решив завтра же наведаться в Эрмитаж, Агриппина наконец напилась чаю и легла.

Как почти любой творческий человек, Дмитрий Алексеевич Старыгин не любил, когда его отрывали от работы. Так что он не слишком обрадовался звонку по служебному телефону. Неужели к начальству вызывают? Вот уж не вовремя! Или администрация выдумала какие-нибудь проверки и жаждет видеть его, чтобы вручить очередной циркуляр? Старыгин покосился на строжайше запрещенную пожарником кофеварку, которая стояла на подоконнике. Не иначе опять прятать придется!

Телефон звонил и звонил, Старыгин оторвался от картины, с которой не торопясь стирал слой старого лака, и осторожно прихватил трубку, чтобы не запачкать ее растворителем.

– Дмитрий Алексеевич, – раздался в трубке голос охранника, – тут к вам пришли…

– Кто там еще? – недовольно спросил Старыгин, он никого постороннего сегодня не ждал.

Работы накопилось порядочно, вместо двух дней проездил пять, да еще пришлось объясняться с начальством по поводу продления командировки. Нет, сегодня гости ему совсем некстати!

– Тут какая-то женщина, – говорил охранник, – говорит, что вы ей срочно нужны…

– Да кто такая, фамилия у нее есть? – раздраженно крикнул Старыгин, потому что капнул растворителем на бумаги, лежащие на столе.

– Кудряшова, говорит, Кудряшова… – тянул охранник.

«В жизни такой фамилии не слышал, – подумал Старыгин, – что этой даме от меня надо?»

– Агриппина Кудряшова! – Охранник выдавал информацию по каплям, как испорченный кран.

Как видно, это надоело не только Старыгину, потому что в трубке послышалась возня, потом хрипловатый голос закричал:

– Слушайте, что вы там мнетесь? Я Агриппина Кудряшова, мы с вами вчера вместе ехали из Таллинна!

– И что вам угодно? – буркнул Старыгин, вспомнив нелюбезную попутчицу.

– Мне угодно? – вскипела Агриппина. – Ах, оказывается, это уже только мне нужно?

Дмитрий Алексеевич испытал сильнейшее желание бросить трубку. И придавить телефон стулом. Или вообще расколотить его напрочь. Удержала его только мысль, что за порчу казенного имущества он не оберется неприятностей, придется оправдываться перед занудным начальником административно-хозяйственного отдела. К тому же стало интересно, что от него понадобилось бесцеремонной мадам Кудряшовой.

– Вы хотите меня видеть? – спросил он гораздо спокойнее.

– Да моя бы воля… – начала она, но, видно, решила не выражаться при посторонних, да и охранник наверняка рассердился, что у него вырвали трубку.

– Мне нужна моя сумка! – сказала она твердо.

– Какая такая сумка? – опешил Дмитрий Алексеевич. – Что вы еще придумали?

Как совершенно правильно предположила Агриппина, Старыгин по приходе как бросил сумку с вещами в кладовку, так и забыл про нее. Все бумаги и документы лежали у него в отдельной папке, бритвенный прибор и зубная щетка были куплены специально для поездок, так что не требовались срочно. Нет, разумеется, Старыгин вспомнил бы про сумку с грязным бельем рано или поздно, он жил один и привык разбираться с хозяйственными проблемами самостоятельно. Но вечером по приезде кот Василий устроил такую сцену, что пришлось долго вымаливать у него прощение за непредвиденную задержку. А вчера Старыгин заезжал в супермаркет, потом готовил еду для себя и кота, то есть, конечно, в первую очередь для кота… В общем, про сумку он забыл.

В трубке снова слышалась возня и недовольный голос охранника, потом что-то пискнуло, и раздались короткие гудки.

– Вот еще незадача, – окончательно расстроился Старыгин, – придется разбираться, она ведь просто так не отстанет… Неужели я и правда перепутал наши сумки? Быть не может, я все же в своем уме и склерозом пока не обзавелся…

Он набрал номер охраны и сказал, что сейчас спустится, а дама пускай пока подождет. Охранник недовольно буркнул, чтобы Старыгин поторопился, а то он ни за что не отвечает, посетительница уж больно беспокойная.

Старыгин бросил тоскливый взгляд на незавершенную картину, снял рабочий халат, измазанный красками и химикалиями, потом долго мыл руки. Причесался, поправил воротник рубашки, тщательно запер дверь кабинета и вышел.

– Вы что – гусиным шагом всю дорогу шли? – с ходу напустилась на него Агриппина, не утруждая себя приветствием. – Или по-пластунски ползли?

Старыгин поверх ее головы переглянулся с охранником, тот злорадно ухмыльнулся – предупреждали, мол, тебя, вот и получи такое чудо.

– Что у вас случилось? – сухо спросил Старыгин, ему было неудобно – еще пойдет кто-нибудь из знакомых, начнутся вопросы. А не дай бог, их с Агриппиной увидит кто-нибудь из женщин, ну тогда точно пойдут сплетни, что к Старыгину приходила его бывшая пассия и устроила жуткий скандал…

Представив такой вариант, Дмитрий Алексеевич мысленно застонал.

– Что вы кричите? – спросил он злым шепотом. – Не на базаре, я все же в Эрмитаже работаю, тут такое поведение не принято.

– А я, стало быть, на базаре тружусь? – спросила Агриппина, понизив все же слегка голос.

– По-человечески можете объяснить, без этих бабских истерик, что у вас случилось?

– Это не у меня, а у вас случилось! – огрызнулась Агриппина, обидевшись на «бабские истерики». – Помутнение рассудка у вас случилось! В тяжелой форме и с осложнениями! Это же надо – взять чужую сумку и даже не заметить!

– Я взял вашу сумку? – смутился Старыгин. – А вы уверены?

– Угу, я видела ваши грязные носки, – издевательски сообщила она.

Старыгина передернуло, но он взял себя в руки и решил не спускать проклятой бабе.

– Вы узнали, что сумка моя именно по носкам? – внешне спокойно спросил он.

– Не только! – Она обожгла его взглядом. – Там еще были книги, одна с дарственной надписью и фотографией. Должна сказать, что фотография не слишком удачная, вы на ней выглядите гораздо старше своих лет. И полнее.

«Ого, да она, оказывается, способна не просто хамить, а еще вставлять ядовитые шпильки! – удивился Старыгин. – Стало быть, ничто истинно женское ей не чуждо… Не могу сказать, что это радует, но все же не так уныло… тем более что про снимок совершеннейшая неправда, я там очень хорошо получился, все знакомые женщины так говорят…»

От такой приятной мысли Дмитрий Алексеевич несколько приободрился и решил поставить невоспитанную нахалку на место.

– А вам никто не говорил, что рыться в чужих вещах нехорошо? – прищурился он. – Хотя что это я, для вас, эскулапов, никаких правил не предусмотрено. Вы и в кишках без спроса роетесь…

Агриппина посмотрела на него с ненавистью. Ведь знает же прекрасно, что она кардиолог, а говорит про какие-то кишки!

Старыгин заметил, что руки ее непроизвольно сжались в кулаки, и отступил назад. Не хватало еще, чтобы они разодрались тут, при всем честном народе! Вот уж сотрудники потешатся!

– Хватит скандалить! – отрывисто сказал он. – Если у меня ваша сумка, я ее, разумеется, отдам, мне ваши вещи не нужны! За то, что ошибся, – прошу прощения, устал, не заметил в темноте. И вообще, если бы вы не выпрыгивали всю дорогу курить, а дали бы и мне немного отдохнуть, то ничего бы не случилось. Курить вообще вредно, вы, как врач, не можете этого не знать!

– Не ваше дело! – буркнула Агриппина.

– Верно, – согласился Старыгин, – ваше здоровье меня не касается. Значит, мою сумку вы не принесли?

– Еще не хватало наугад с ней через весь город тащиться!

– Тогда придется встретиться завтра… – Старыгин почесал в затылке. – Я сегодня долго буду занят…

– Не завтра, а сегодня! Еще до завтра я буду ждать! – прошипела Агриппина. – И так сколько времени с этой сумкой потеряла!

– Говорят вам, я дома только к девяти буду! – окончательно рассвирепел Старыгин. – Куда еще мне на ночь глядя нестись с вашей сумкой наперевес…

Вообще он был человек воспитанный, к дамам относился тактично и предупредительно, но эта беспардонная особа своим хамством его просто достала, да и на даму она нисколько не походила.

– Ладно, – угрожающе сказала она, – я сама вам сумку привезу. С доставкой на дом. Раз уж вы такой неженка, что из дому вечером выйти не можете.

– Ну, зачем же, – в душе Дмитрия Алексеевича проснулось чувство справедливости – все же сумки перепутал он, значит, он виноват, – я могу привезти, только завтра…

– Нет уж, сказала сегодня – значит, сегодня! – отрезала Агриппина.

– Как вам будет угодно, – сухо сказал Старыгин и продиктовал свой адрес.

Она ушла, сверкнув глазами на прощание и не сказав ему ни слова. Старыгин тяжко вздохнул и столкнулся с насмешливым взглядом охранника. Ох, пойдут сплетни…

Расставшись со Старыгиным, Агриппина поймала на набережной машину и отправилась в больницу. Нужно было кое-что сделать. Она поговорила с дежурным врачом, просмотрела медицинские карты больных, сверилась с расписанием операций. Время прошло незаметно, на улице стемнело.

Маршрутка высадила ее на проспекте, перед заснеженным сквером, отделявшим ее дом от проезжей части.

Фонарь в сквере как обычно не горел. Привычно чертыхнувшись, Агриппина шагнула на тропинку, которая наискосок пересекала сквер, и тут же по щиколотку провалилась в подтаявший снег. Ноги мгновенно захолодели. Теперь не миновать простуды…

Настроение, и без того скверное, испортилось еще больше.

Пока она дошла до подъезда, ноги стали совсем мокрыми. Она достала из кармана связку ключей, приложила «таблетку» к щитку домофона и потянула на себя тяжелую дверь.

В это мгновение из темной ниши слева от подъезда выдвинулась высокая фигура в черной кожаной куртке.

– Постой, красавица, разговор есть! – проговорил долговязый незнакомец резким и пронзительным голосом, по-хозяйски положив руку на ее плечо.

– Отвали! – прошипела Агриппина и резко сбросила его руку.

– Зачем же ты так… – процедил тот неприязненно. – Я же хотел по-хорошему… но раз ты так… – и он, снова схватив ее за плечо, резко дернул на себя.

Агриппина испытала не испуг, не панику, а только раздражение. Мало ей неудачной операции, мало ей дурацкой истории с перепутанными сумками, мало ей мокрых ног – так еще пристал какой-то мелкий уличный грабитель!

Агриппина знала за собой отличное качество: в стрессовой ситуации она не терялась, не впадала в панику, не опускала руки, а напротив – собиралась, подключала все свои физические возможности и профессиональные навыки. Это качество не раз выручало ее в трудных жизненных ситуациях, а еще чаще – за операционным столом. Коллеги знали, что, если ход сложной операции пошел не по плану, на нее можно положиться…

Так и сейчас – столкнувшись с агрессией, Агриппина не потеряла самообладание, а, наоборот, взяла себя в руки и мгновенно выработала верную линию поведения.

Первым делом нужно попытаться избежать насилия, выйти из положения мирным путем…

– Что тебе нужно, парень? – проговорила она миролюбиво. – Денег на дозу? Я сейчас посмотрю, немного у меня есть. Только давай договоримся – я сама отдам тебе деньги, а ты не будешь меня бить и оставишь мне ключи и документы. Как тебе такое предложение?

Кажется, ее спокойный тон удивил грабителя, сбил его с толку. Он немного ослабил хватку, пригляделся к ней и криво усмехнулся:

– Умная, да? Думаешь обвести меня вокруг пальца?

– Что ты с ней разговариваешь? – раздался вдруг совсем рядом еще один голос, напоминающий кошачье мяуканье. – Делаем дело и быстро линяем…

Агриппина обернулась на этот голос и увидела приблизившегося из темноты коротышку в короткой кожаной куртке, из тех, которых называют «бомбер». Коротышка подошел к Агриппине, не сводя с нее круглых кошачьих глаз, и вдруг резко дернул на себя ее сумочку. Агриппина крепко держала ремень, но сумка оторвалась и оказалась в руках коротышки. Он открыл ее и принялся перебирать содержимое.

Агриппина расстроилась еще больше. Сумка была новая, удобная и вместительная… кроме того, появление второго грабителя осложняло ситуацию и делало ее менее понятной.

– Что ж ты делаешь, паразит? – выкрикнула женщина. – Я же сказала, что отдам деньги! Какого черта ты сумку испортил?

Коротышка, ничего не отвечая, продолжал рыться в сумке, а его долговязый приятель, крепко держа ее за плечи, процедил сквозь зубы:

– Нужны нам твои гроши!

– Здесь ничего нет! – раздраженно проговорил коротышка и швырнул сумку на снег. – Где она это прячет?

– Где ты это прячешь? – повторил за своим напарником долговязый. – Слышишь, сучка, о чем тебя спрашивают? Отвечай, а то мы из тебя крем-брюле сделаем!

Агриппина почувствовала, что больше не выдержит. Все ее резервы сдержанности и спокойствия были исчерпаны. Последней каплей послужило то, как этот мерзкий коротышка швырнул в грязный снег ее новую сумку. Она купила сумку в Таллинне, потому что старая совсем разорвалась, а эту предлагали с большой скидкой. Агриппина не любила ходить по магазинам, считала это пустой тратой времени, поэтому с покупкой одежды и аксессуаров у нее всегда были проблемы. И тут подвернулся удобный случай, так нет, какой-то орангутанг испортил новую вещь!

Она набрала полную грудь воздуха, затем резко, с шумом выдохнула и вскинула одновременно обе руки, сбросив руки долговязого грабителя со своих плеч. Затем, не опуская руки, она резко свела их, хлопнув громилу по ушам.

Агриппина прекрасно знала анатомию и понимала, что такой резкий хлопок вызовет динамический удар по барабанным перепонкам – это вызывает жуткую боль и в то же время оглушает противника на несколько минут.

Действительно, долговязый взвизгнул от боли, как кошка, которой прищемили хвост, зажал руками уши и шагнул вперед, выпучив глаза и покачиваясь как пьяный.

Агриппина повернулась к второму противнику.

Коротышка удивленно уставился на своего оглушенного напарника, затем перевел кошачьи глаза на Агриппину и промурлыкал:

– Вот ты у нас, оказывается, какая крутая… ну, мы сейчас посмотрим, кто круче…

Он скользнул к ней кошачьим движением и вдруг выбросил вперед руку, на которой тускло блеснул кастет с четырьмя острыми крючьями, напоминающий огромную кошачью лапу.

Агриппине приходилось видеть раны, нанесенные подобным оружием, и она почувствовала в животе неприятный холодок.

Однако, как уже было сказано, в стрессовой ситуации она не опускала руки, а собиралась, мобилизуя все свои способности.

Отскочив назад, чтобы оказаться вне досягаемости кастета, она быстро нагнулась и зачерпнула рукой горсть липкого подтаявшего снега.

– Что, детка, в снежки вздумала поиграть? – промурлыкал коротышка. – Это хорошо, играть я люблю, особенно в кошки-мышки…

Договорить он не успел: она резко и точно швырнула ледяной комок, так что он попал прямо в полуоткрытый рот коротышки. Тот отпрянул от неожиданности, закашлялся, выплевывая ледяное крошево, и потерял бдительность. Агриппина воспользовалась этим – она подскочила к противнику и нанесла ему два молниеносных удара – левой рукой в висок, правой – в область сердца. Этому приему научил ее один старый врач, которому в шестидесятые годы пришлось несколько лет поработать в рабочем поселке на Урале, где уличная преступность достигала просто немыслимых размеров.

Коротышка глухо охнул и без сознания осел на снег.

Агриппина знала, что этот обморок продлится пять-десять минут, поэтому не стала терять время: она быстро собрала свои разбросанные вещи и поспешно вошла в подъезд.

Только поднявшись на четвертый этаж, она успокоилась, отдышалась и попыталась обдумать происшествие.

Мелкие уличные грабители не работают парами. Обычно это одуревшие от наркотиков одиночки, которым не хватает денег на дозу, и они нападают на самых безобидных, не способных оказать сопротивление людей – старух-пенсионерок, молоденьких девчонок. Конечно, у таких жертв не может быть при себе больших денег, да наркоману много и не нужно – лишь бы наскрести на очередную дозу. При этом никаких моральных тормозов у них нет, и ради ничтожной суммы они способны искалечить или даже убить беспомощного человека. Был даже такой страшноватый анекдот: «Раскольников, и не совестно вам убивать старушку за двадцать копеек? – А что? Пять старушек – рубль!»

Так вот, сегодняшние грабители под такое описание совершенно не подходили: они работали вдвоем и не были похожи на доходяг-наркоманов.

Кроме того, похожий на кота коротышка, завладев Агриппининой сумкой, не взял из нее денег, хотя они лежали на самом виду. Он явно искал что-то другое… он так и сказал своему напарнику: «Здесь ничего нет… где она это прячет?»

Тут Агриппина вспомнила рассказ Федора, своего несчастного соседа-алкоголика, о людях, которые накануне проникли в квартиру и устроили разгром в ее комнате. Тех было тоже двое, и сегодняшние грабители вполне подходили под описание Федора. Как он сказал? «Один длинный, другой короткий, и оба такие… кожаные». Очень похоже на сегодняшнюю парочку!

И те, вчерашние, тоже что-то искали в комнате у Агриппины…

Что же они искали?

Ответа на этот вопрос у Агриппины не было. А она руководствовалась железным правилом – не тратить времени попусту и не ломать голову над неразрешимыми загадками. У нее и без того хватало дел и забот.

Она подумала, не сообщить ли в милицию о нападении, но тут же посчитала это совершенно бесполезным: неудачливые грабители наверняка уже сбежали, а милиция только отнимет у нее массу времени бесполезными вопросами и пустыми разговорами. А ей некогда заниматься всякой ерундой…

Первым делом Агриппина сменила мокрую обувь, переоделась и выпила горячего чаю. Электрический чайник она давно уже держала в комнате, чтобы не выходить лишний раз на кухню. К чаю нашлись только окаменелые пряники да кусок засохшего сыра, завалявшийся в холодильнике. Опять она забыла купить еды.

Агриппина не любила готовить. Что это за времяпрепровождение – толочься возле плиты, помешивая борщ, и сплетничать с соседками о ценах на продукты! Если честно, то и к еде она относилась без всякого уважения. Нужно есть, чтобы поддерживать силы, так уж устроен человеческий организм. А что есть да как, ей было все равно, главное – быстро.

Чтобы предотвратить простуду, она добавила в чай немного медицинского спирта, невольно вспомнив просветленную улыбку Федора.

От горячего чая со спиртом ее немного разморило, но Агриппина вспомнила, что ее ждет этот растяпа из Эрмитажа, Дмитрий Старыгин. Она выволокла на середину комнаты его сумку и еще раз взглянула на нее.

Приходилось признаться, что он не так уж и виноват: сумка была как две капли воды похожа на ее собственную. Может быть, и она на его месте обозналась бы, особенно после долгой утомительной дороги и при плохом освещении.

Выходить снова на февральский холод не хотелось, но делать нечего: она уже договорилась со Старыгиным, а самое главное – ей очень нужны были собственные вещи.

Выходя из подъезда, Агриппина немного задержалась на пороге и опасливо огляделась, хотя и понимала, что грабители наверняка давно уже убрались восвояси.

Снова пришлось брать машину. Этак никаких денег не хватит! Ей-богу, следует выставить счет этому размазне-реставратору, пускай оплачивает ей транспортные расходы, раз сам боится вечером на улицу выходить!

Уже в машине она осознала, что вызвалась сама привезти вещи, потому что ей очень не хотелось, чтобы Старыгин появлялся в ее убогой коммуналке. Как ехидно поднимутся его брови при виде обшарпанных стен и графика уборки, как недоуменно он будет озираться в ее маленькой комнате. И самое главное – какие рожи скроят Курослеповы и Валька Стукова, как долго они потом будут обсуждать на кухне, кто же такой этот мужчина и кем он приходится Агриппине. Бабка Курослепова не раз ей говорила, чтобы Агриппина не смела водить в квартиру мужиков, а не то, мол, она мигом участковому пожалуется. Как будто был у нее повод! Нет уж, никаких больше мужчин в Агриппининой жизни, от них одни неприятности! Она сама вполне может справляться с житейскими трудностями, а что касается любви, то про нее написано только в любовных романах. И то все врут.

Старуху Курослепову Агриппина просто посылала подальше, не тратя времени на пустые разговоры.

После того как за Агриппиной захлопнулась дверь подъезда, незадачливые грабители остались валяться на снегу. Первым пришел в себя долговязый. Он отнял руки от ушей, в которых вместо боли стоял теперь непрерывный звон, и со стоном попытался подняться. Его напарник валялся рядом бездыханный, так что долговязый испугался, что проклятая баба успокоила его навеки, и собирался уже дать деру от греха подальше. Однако вставая, он случайно задел неподвижное тело и получил в ответ хорошую порцию мата.

Коротышка с трудом сел, очумело покрутил головой, потер левую сторону груди и с ненавистью поглядел на зажатый в руке кастет. Приходилось признать, что эта баба сделала их обоих одной левой. Ну надо же, а с виду и не скажешь… Коротышка попытался подняться, но ноги его не держали. По его знаку долговязый наклонился к напарнику, причем в голове его зазвенело так сильно, как будто сотня трамваев застряла на повороте. Поддерживая друг друга, они побрели от опасного подъезда, обогнули дом и свернули в узкий, засыпанный снегом переулок, где была припаркована машина. При появлении побитой парочки машина издевательски мигнула фарами, и стало видно, что за рулем кто-то сидит.

Долговязый влез на заднее сиденье, коротышка втиснулся за ним, чтобы не показывать водителю, в каком он состоянии. Но это был напрасный труд, потому что за рулем сидела женщина и от ее взгляда не ускользала ни одна мелочь. Пока парочка, шумно дыша и охая, осваивалась на заднем сиденье, женщина молчала. Наконец те двое затихли, и тогда женщина спросила, почти не разжимая губ:

– Ну?

«Баранки гну!» – хотел огрызнуться коротышка, но не посмел.

Он вообще ничего не ответил, поскольку говорить было нечего.

– У нее ничего нет… – встрял тут долговязый, который особенным умом не отличался. Коротышка ткнул его кулаком в бок, но было уже поздно.

– Вот как? – издевательски протянула женщина. – Из чего вы сделали такой вывод? Она сама вам сказала?

Теперь до незадачливого помощника коротышки дошло, что лучше бы ему помолчать.

– Насколько я вижу, она и разговаривать с вами не стала, – продолжала добивать их женщина за рулем, – просто отлупила вас, как распоясавшихся школьников. На что вы вообще годитесь, если одна слабая женщина…

– Слабая? – возопил коротышка. – Да это не баба, а робот на батарейках! У нее небось черный пояс по дзюдо и по карате! А вы же сами велели действовать тихо…

– Но быстро и эффективно, – уточнила женщина. – Ладно уж, хоть работнички вы аховые, пока больше никого у меня нету на примете. Значит, если не смогли ее как следует припугнуть, проследите за ней – куда ходит, с кем встречается.

– Да никуда она не ходит, – с тоской протянул коротышка, – только в больницу свою каждый день и домой…

– Вот и хорошо, значит, быстрее ее выследите. Как только заметите что-то интересное, сразу мне сообщите, – сказала женщина, трогая машину с места.

Напарники на заднем сиденье переглянулись – ох уж эти бабы! От них одни неприятности…

Мастер Бернт Нотке сложил кисти и оглядел свою работу.

Она была великолепна, следовало признать это без ложной скромности. Как всякая талантливая работа, она переживет своего мастера. Как всякое хорошее полотно, оно говорит гораздо больше, чем ее создатель хотел и мог сказать.

Картина страшна, она внушает всякому христианину ужас перед неизбежностью смерти – но в то же время она проповедует красоту жизни во всех ее проявлениях, во всем ее разнообразии.

Мастер Нотке внезапно понял, что картина говорит две противоположные вещи: устами проповедника она напоминает, что жизнь коротка, смерть неизбежна, житейские ценности преходящи, значит, бесполезно гнаться за мирскими наслаждениями и тленными богатствами…

Но в то же время каждым штрихом, каждым мазком краски, каждой веткой дерева на заднем плане картина говорит совсем другое: жизнь коротка, смерть неизбежна, значит, надо радоваться тому малому, что удалось успеть, радоваться каждому мгновению, каждому солнечному лучу…

Мастер усмехнулся: сегодня его ждет приятный момент, может быть, самый приятный в каждой работе. Он должен получить у заказчика плату за оконченный труд.

Только сейчас мастер осознал, что уже несколько дней не видел советника.

Прежде старик приходил в церковь каждый день, чтобы проверить, как идет работа – но с прошлого четверга он не появлялся… неужто старик охладел к своему заказу, охладел к этой картине?