Текст книги "Марафон с риском для жизни"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Дик был, – помрачнела соседка, – я еще кормить его ходила. Да только он убежал куда-то после смерти хозяина.

– Разве он не на привязи был?

– Да вон, – Мария Семеновна вытащила из будки кожаный поводок, – был привязан, да, видно, сорвался…

Надежда внимательно осмотрела поводок, он был срезан как бритвой. Или ножом. Собака не может так действовать зубами.

– Давно это было? – спросила она.

– Так на следующую ночь после похорон! Сначала он лаял сильно, спать нам не давал, а потом как заткнулся. И все, больше мы его не видели. Ну, может, хулиганы какие хотели залезть, узнали, что дом без хозяина. Потому что замок на двери вскрыли. Я Анне позвонила, она примчалась – ничего, говорит, вроде не пропало, видно, спугнули их. Она замок амбарный повесила и уехала. А муж мой говорит: хорошо, что Дик удрал, а то выл он ночами сильно, спать невозможно. А так, может, его кто подберет – собака-то породистая, немецкая овчарка.

С этими словами соседка подобрала валявшиеся в траве грабли и понесла их к сараю.

Дверь в сарай была закрыта на простую щеколду. Мария Семеновна распахнула дверь и в ту же минуту из сарая раздалось грозное рычание.

– Ой! – отпрянула женщина. – Да кто же здесь?

Они с Надеждой боязливо заглянули внутрь и увидели в самом дальнем и самом темном углу крупную собаку – немецкую овчарку. Пес лежал на боку, но, увидев чужих, сделал слабую попытку подняться. Шерсть на нем свалялась, глаза подернуты гнойной пленкой, и даже не щупая, можно было понять, что нос у него сухой и горячий.

– Дик! – взвизгнула Мария Семеновна. – Вернулся!

– Что ж он в сарае-то, а не в будке своей?

– А видно, совсем плох, – спокойно сказала соседка, – вот и заполз умирать. Все одно, конец у него один – без хозяина не проживет.

– Может, кто его возьмет? – Надежде ужасно жалко было собаку.

– Да кто его больного возьмет? – Соседка пожала плечами. – Он вон шлялся где-то, может, заразный какой… Нет, тут уж ничего не сделаешь.

Тут соседка заметила, что говорит с пустотой, потому что Надежда в это время смоталась к будке за миской. Она набрала воды из бочки, что стояла у сарая, прихватила еще рогожку и зашла в сарай. Пес при ее приближении зарычал и показал огромные клыки.

– Ладно-ладно, – сказала Надежда, – ничего тебе не сделаю. Попей вон водички, может, полегчает.

– Зря вы это. – Соседка поджала губы. – Вы уедете, а нам тут разбираться.

– Анне Константиновне позвоню, – сказала упрямо Надежда. – Может быть, Игорь собаку заберет.

Она прекрасно знала, что неизвестный Игорь отдыхает сейчас в Крыму, а его мамаша, если бы хотела, давно бы собаку забрала.

Значит, вот как, думала обозленная Надежда, личные вещи хозяина сразу продали, якобы деньги очень нужны, дом и сад надеются отсудить, а собаку – на живодерню. Не дай бог таких наследничков, это ж спокойно не помрешь!

С соседкой распрощались довольно сухо, и Надежда отправилась восвояси. Сунув руку в карман, Надежда нашла там розовый камешек, отмыла его у первой встреченной колонки и еще больше уверилась, что камень этот – кулон. Где-то должна быть цепочка или шнурок. Хотя камень явно хороший, не стекляшка какая-нибудь, стало быть, и цепочка дорогая. И тут же Надежда опять вспомнила алкаша, который предлагал ей у магазина купить цепочку. А еще перед ее внутренним взором внезапно встал снимок с экрана компьютера, на котором женщина с усталыми глазами подслушивает чужой разговор. Она наклонилась как можно ниже, прямо свесилась из окна, а на шее у нее ясно видно украшение. Кулончик на цепочке.

Обратный путь до привокзальной площади Надежда Николаевна преодолела чуть ли не бегом.

Ее одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, ужасно не хотелось вступать в контакт с отвратительным алкашом, с другой – хотелось узнать, где он взял золотую цепочку. В крайнем случае, еще раз взглянуть на эту цепочку и убедиться, что это именно та самая, с фотографии… Надежде казалось, что эта информация может пролить свет на таинственное убийство в доме Ильи Константиновича.

Около магазина колоритного аборигена не оказалось.

«Ну вот, – раздраженно подумала Надежда, – когда он был не нужен, еле от него отделалась, а когда понадобился, как сквозь землю провалился».

Она толкнула скрипучую дверь и вошла в магазин. Внутри Чугуева тоже не было. Не было и других покупателей. Рослая грудастая тетка с мелко завитыми белыми волосами и ярко-красным нарисованным ртом в гордом одиночестве возвышалась за прилавком. Ее руки, с толстыми, как любительские сосиски, пальцами, унизанными немыслимым количеством колец и перстней, были величественно сложены под мощной грудью.

Надежда поняла, что это и есть та самая Клава, которую Вова Чугуев так немилосердно поносил за нежелание купить у него цепочку. Она поздоровалась с продавщицей и подошла к прилавку, мимоходом ознакомившись с ассортиментом продовольственных и прочих продуктов.

Продавщица окинула Надежду пренебрежительным взглядом, разлепила ярко-красные губы и промолвила:

– Здрассте!

– А что, – начала Надежда, выдержав для приличия паузу, – тут недавно такой… мужчина находился…

– В этой дыре, – моментально отозвалась продавщица, – отродясь ни одного мужчины не было.

– То есть… как это? – искренне удивилась Надежда.

– А очень просто. Откуда здесь мужчинам взяться? Здесь либо старые козлы, либо боровы пьяные. Какие уж тут мужчины!

– Ах, ну вы в таком смысле! – протянула Надежда. – Так сказать, в философском!

– В самом житейском, – отрезала продавщица.

– Ну я не имела в виду, что у вас здесь Ален Делон разгуливал, – Надежда усмехнулась. – По вашей классификации – как раз пьяный боров…

– Вовка Чугуев, что ли? – изумилась продавщица. – Господи!

– Да, кажется, его так зовут…

– Господи! – повторила Клава. – На фига тебе этот козел сдался?

– Так он же, по вашей теории, не козел, а боров?

– И козел, и боров – все в одном флаконе! – Продавщица сплюнула под прилавок. – Ну на фига он тебе?

Надежда Николаевна покраснела при мысли, что кто-то мог заподозрить ее в женском интересе к такому экземпляру, и торопливо пояснила:

– Да он цепочку продавал… золотую, вот я и подумала…

Продавщица отвернулась, взяла с полки огромную головку сыра, тяжело шлепнула ее на прилавок и только тогда снова подняла на Надежду глаза.

– Не советую, – проговорила она весьма мрачно.

Затем длинным ножом очень ловко располовинила сыр, одну половину убрала в холодильник и повторила:

– Не советую!

Надежда решила сыграть совершенную наивность. Она придвинулась к прилавку, облокотилась на него и, понизив голос, осведомилась:

– А что – ворованная?

Продавщица громко расхохоталась:

– Ну ты даешь! Ворованная! А какая же еще? Откуда у Вовки может быть не ворованная? Ничего своего у него отродясь не было! Это бы наплевать, это бы черт с ним, – она взглянула на свою унизанную крупными перстнями руку и убрала ее за спину, – меня другое щекотит…

Произнеся эту глубокомысленную фразу, Клава надолго замолчала.

Надежда решила, что так и не узнает, что «щекотит» королеву западаловского сельпо, но та наконец разлепила пылающие губы и проговорила, тоже понизив голос:

– Я так думаю, что ничего она не золотая.

– Не золотая? – переспросила Надежда, еще ближе придвинувшись к своей собеседнице.

– Не золотая! – с сомнением повторила та, снова вытащив руку из-за спины и любуясь ее великолепием. – Мне ли золота не знать! А эта цепочка уж больно заковыристая, таких золотых небось не бывает!

– Так все-таки, где он может быть, этот Чугуев? – вернулась Надежда к началу разговора.

– А я-то откуда знаю? – Продавщица уставилась на нее весьма недоброжелательно. – Если тебе больно хочется об алкаша мараться – скатертью дорога, своим умом живи, а я тебе сказала, что думаю, у меня порядок такой.

Надежда Николаевна представила, как она носится по селу и расспрашивает всех встречных и поперечных, где ей найти Чугуева. Какими глазами посмотрят на нее люди?

Надежда внутренне содрогнулась и отказалась от мысли увидеть еще раз цепочку. Купила у Клавы килограмм сарделек и снова пошла к дому покойного Ильи Константиновича, фамилия которого, если верить табличке на почтовом ящике, была Коноплев.

В этот раз она не стала топтаться у калитки. Она еще раньше определилась на местности и сообразила, что сарай одной своей стеной выходит в маленький проулок, который никак не виден из окон любопытной соседки Марии Семеновны. С другой стороны проулка был глухой забор, так что Надежда не опасалась быть заподозренной в преступных намерениях.

Вот он – двор Ильи Константиновича, вот и сарай. С ориентировкой на местности у Надежды Николаевны было все в порядке, топографическим кретинизмом она не страдала, это признавал даже ее муж.

У сарая густо росла малина, выползая за забор. Надежда пригляделась и нашла в малине лазейку. Стало быть, вот каким образом пес попал в сарай – подрыл землю. Надежда оглянулась и юркнула в малину. Теперь с улицы ее было не видно. Она подергала доски сарая, одна из них отстала. Надежда осторожно потянула ее на себя и заглянула в отверстие. Пес переместился на рогожку. Воду из миски он выпил, и это было хорошим знаком.

Увидев незнакомку, он зарычал тихо и грозно, верхняя губа обнажилась, и показались клыки ужасающего размера – белые и крепкие. «Породистый!» – вспомнила Надежда.

– Ты не очень-то, – сказала она Дику, – больно мне надо к тебе лезть. Вот, держи!

Она вывалила из пакета сардельки прямо на землю. Пес втянул носом воздух и перестал рычать. Насколько Надежда понимала, он из гордости все равно не станет есть при ней, так что поспешила ретироваться, тем более что в малине было сыро и колко.

Никем не замеченная, она выбралась на дорогу, ведущую к станции, и через некоторое время села в подошедшую электричку.

Домой она вернулась вовремя – как раз успела переодеться, спрятать подальше испачканные кроссовки и надеть на лицо маску рассеянного умиротворения, как у всякой уважающей себя женщины, не обремененной работой.

Муж съел наскоро приготовленный обед, почитал газету, посмотрел телевизор и надолго занялся котом. Как уже говорилось, и не один раз, Сан Саныч очень трепетно относился к Бейсику. Он собственноручно вычесывал его раз в день, не доверяя этот трудоемкий процесс Надежде. Кот был полупушистый, и шерсти набиралось много, но самая главная проблема при вычесывании заключалась в характере кота. Он этот процесс очень не любил.

У Надежды с мужем были разные подходы к воспитанию Бейсика. Надежда считала, что муж совершенно распустил рыжего нахала (что соответствовало действительности) и теперь требуется строгость вплоть до физического воздействия в виде сложенной газеты или кухонного полотенца. Муж же, напротив, полагал, что их кот – очень нежное и нервное создание (что не соответствовало действительности) и что животное нужно оградить от стрессов в виде сложенной газеты и действовать только лаской. Кот во время причесывания обоим хозяевам отвечал одинаково – шипел и царапался, так что Надежда с удовольствием уступила мужу эту процедуру.

В данный момент домочадцы удалились в комнату, и ей оставалось только радоваться, что кот все же не умеет разговаривать (хотя, несомненно, понимает человеческую речь) и никак не сможет рассказать Сан Санычу, где его жена пропадает целыми днями.

Однако, кажется, кое-что рыжий разбойник успел нашептать хозяину, потому что тот вскоре явился на кухню и заявил, что Надежда сегодня очень свежо выглядит – глаза блестят и щеки румяные. Надежда была начеку и ответила, не поведя и бровью, что ходила в дальний магазин, а потом прогулялась по парку, постояла около пруда. Погода-то стоит чудесная.

Наутро, проводив мужа, Надежда уселась за компьютер. Ей хотелось еще раз просмотреть все фотографии.

Вот снимок, где женщина с усталыми глазами почти свесилась из окна, так ей хочется услышать разговор парня с девушкой. Украшение на ее шее видно довольно хорошо. Надежда увеличила изображение. Конечно, это тот самый кулон – камень в виде розовой капельки, наверное опал, и цепочка необычного плетения.

Надежда вспомнила про вчерашнего алкаша Чугуева. Все-таки обязательно нужно разыскать его и перехватить цепочку. И расспросить, где он эту цепочку нашел. Потому что кулончик Надежда нашла под окном умершей девушки. Хотелось бы знать, как он там очутился? И почему женщина, обнаружив пропажу, не стала его искать?

А вот почему, ответила сама себе Надежда. Потому что потеряла она его в ту самую ночь с субботы на воскресенье, когда девушка умерла.

Обнаружили ее утром, понаехала полиция, и никак нельзя было сообщить про пропажу и искать кулон у всех на виду. Полиция же осматривала дом и сад, наверное, не слишком внимательно, если сразу же установила, что смерть девушки была естественной. Маленький камешек легко втоптать в землю. А Надежде просто повезло, очевидно, почва высохла и осыпалась, вот камень и показался на поверхности.

– Бейсик, – строго сказала Надежда коту, который пристроился на теплом мониторе и поглядывал на нее, прищурив левый глаз, – не вздумай проболтаться Саше, что я куда-то ухожу из дома надолго, мало тебе не покажется.

Кот сделал вид, что не слышит, но его хозяйка была уверена, что он все понял и вообще себе на уме.

В это время раздался мелодичный звонок в дверь. Надежда чуть не застонала вслух, поскольку никого не ждала, кроме надоедливой соседки Валентины. Та не обманула ее ожиданий – просочилась в квартиру. Халат на этот раз на ней был другой – темно-розового цвета, и пояс с кисточками.

– Ой, Надя! – воскликнула Валентина. – Понимаешь, захотела кофе выпить, хватилась – а сахару-то и нет!

Надежда в душе порадовалась: соседка догадалась наконец перейти с соли на сахар. С другой стороны, сахар можно занимать тоннами – скажет, что варенье варит, и будет шастать к Надежде как на работу… Впрочем, она и так шастает.

Валентина бодро прошагала на кухню и разочарованно там остановилась, поскольку в этот раз кофеварка не работала. На лице Валентины выразилось явное разочарование – как же это она так прокололась, явилась не ко времени, опоздала. Впрочем, расстраивалась она недолго.

– Надя, – сказала она, получив стакан сахару, – а давай у тебя кофе попьем, а? Твой кофе, мой сахар! – Она показала на стакан.

Надежде стало смешно – ну до чего нахальная баба! Впрочем, соседка действовала только с одной целью: ей был нужен не столько кофе, сколько разговор о своем ненаглядном Деничке.

– Присмотрела вчера галстук в одном бутике, – начала она, со вкусом отхлебнув полчашки кофе, – очень к Денечкиному костюму подходит.

– Дорогой, наверное, – не удержалась Надежда.

– Да уж, не дешевый, – вздохнула Валентина, – но ведь нужно же мальчика прилично одеть, он должен привыкнуть носить дорогие качественные вещи…

У Надежды был свой взгляд на воспитание подрастающего поколения, который выражался в нескольких простых постулатах: станет сам зарабатывать, пускай и покупает себе вещи из бутиков. А пока уж как-нибудь поскромнее нужно, поскольку на мужа Валентининого уже смотреть страшно, до чего мужчину заездили.

Но, разумеется, эти взгляды она держала при себе, не хватало еще дебаты разводить с соседкой, тогда ее вообще из квартиры не вытолкать будет!

Валентина, однако, напившись кофе, уходить отнюдь не собиралась.

– А где же котик? – пропела она.

Бейсик терпеть не мог соседку, потому что она сажала его к себе на колени и принималась тискать. Неизвестно каким кошачьим чувством он знал, что идет Валентина, и, заслышав звонок в дверь, тут же скрывался в комнатах, потому что царапать незнакомого человека ему не позволяло привитое таки Сан Санычем хорошее воспитание. Надежда тихонько удивлялась про себя: отчего это самое хорошее воспитание позволяет коту царапать собственную хозяйку?

Валентина поставила чашку на стол и потащилась в комнату искать кота.

Кот по-прежнему невозмутимо грел пузо на мониторе, там его и обнаружила Валентина.

– Ай, какие мы пушистые! – умильно заговорила она. – Ай, какие мы симпатичные…

После чего ловко подхватила кота и уместила у себя на коленях. Бейсик обреченно смотрел на хозяйку и не делал попытки вырваться. Надежда хотела выключить компьютер, чтобы не отвечать на соседкины вопросы, чем это она занимается, но по ошибке нажала не ту кнопку, и на экране ноутбука возникла самая первая фотография, та, на которой вся компания позировала на лужайке перед домом.

– Ой, Надя, а что это у тебя? – тут же воскликнула Валентина.

– Да так… – неопределенно ответила Надежда.

– Люди какие-то, – с любопытством протянула соседка. – Ой, а этого я, кажется, знаю…

«Начинается», – сердито подумала Надежда.

– Слушай! – Валентина вскочила с дивана и подбежала к компьютеру, забыв про кота. – И правда, этот мне знаком!

Бейсик шлепнулся на ковер и обиженно заковылял прочь, от греха подальше.

– Ну и кто же твой знакомый? – насмешливо спросила Надежда, думая, что соседка просто загляделась на симпатичного загорелого мужчину, который обнимал красавицу блондинку.

Мужчина и вправду был неплох, а по Валентининым меркам и подавно. Но Валентина смотрела совсем не на того человека. Ее палец уперся в скромного по всем параметрам мужчину, который присел на корточки впереди всех.

– Этот? – с некоторым презрением спросила Надежда. – Ну уж и знакомый… Посмотреть не на что…

– Не скажи, – загадочно улыбнулась соседка. – Это только с виду он такой… Хотя… – Она вгляделась пристальнее. – Можешь мне его увеличить?

Надежда не прекословя защелкала мышью.

– Точно, он это! – уверенно заговорила Валентина. – Сергей Иваныч! Однако и укатали сивку крутые горки… Половина от человека осталась…

– Болел, что ли? – подкинула Надежда вопросик.

Душа ее пела от радости. Надежде повезло. Только что она с тоской пялилась на экран, думая, что же ей делать дальше. Следов не было абсолютно никаких, и Надежда не представляла, каким образом будет искать всех пятерых гостей покойного Ильи Константиновича, один из которых предположительно являлся убийцей девушки. Конечно, если принять гипотезу, что девушку все же убили.

Но Надежда утвердилась в мысли, что так оно и есть, поскольку хозяин дома сказал ей, что знает, кто это сделал. И потому его самого тоже убили. А что? Очень даже возможно. Вкололи какое-то лекарство, человек и упал на платформе. Конечно, кое-кто будет усмехаться и сомневаться – дескать, нет никаких доказательств, это все сплошные домыслы. Но Надежда этим сомневающимся могла сказать только одно: они не в суде. Это полиции нужны доказательства, чтобы дело завести. А ей они без надобности. Она может позволить себе принимать все на веру. Ей очень хотелось разгадать эту загадку, и она может это сделать. А что там будет дальше – уж не ее забота. Убитую девушку Надежда в глаза никогда не видела, и она не народный мститель, поэтому наказывать никого не собирается.

В действительности Надежда самым бессовестным образом врала самой себе. Подобными рассуждениями она пыталась успокоить проснувшуюся совесть. А совесть бунтовала и требовала, чтобы Надежда немедленно прекратила самодеятельное расследование. Но где ей было сладить с упрямой Надеждой?

Тем более что Надежде Николаевне привалила удача – Валентина, кажется, знала одного человека с фотографии. Это уже кое-что! Выходит, не зря Надежда поила Валентину кофе, слушала ее бесконечные разговоры о Деничке и выдала за короткое время чуть не пуд соли!

Надежда Николаевна нисколько не удивилась такому поразительному совпадению. Она давно уже отметила для себя, что всякие сведения имеют свойство поступать косяком. Она даже сформулировала некое правило, которое назвала законом совпадения информации, сокращенно – ЗСИ. Например, однажды Надежда пришла в цветочный магазин прикупить несколько луковиц тюльпанов и загляделась на замечательно красивый комнатный цветок – из густых плотных зеленых листьев высовывался ярко-красный стреловидный язык. Продавщица, заметив ее интерес, пояснила, что этот цветок называется врезия. До этого Надежда Николаевна ни про какую врезию слышать не слышала, но буквально на следующий день она зашла за солью к соседке по лестничной площадке и увидела у той на кухне знакомый красный язык.

– Сестра на дачу уехала, – пояснила соседка, увидев в глазах у Надежды интерес, – привезла мне врезию, чтобы не завяла…

Бывали и еще более замечательные проявления ЗСИ. Например, однажды Надежда Николаевна со своей подругой Алкой Тимофеевой зашла посидеть в маленькое уютное кафе, и следом за ними в этом кафе появилась симпатичная молодая женщина с хорошенькой маленькой собачкой. Собачка была как игрушечная, хозяйка даже не спускала ее на пол, носила под мышкой, как сумочку, а в кафе сразу усадила на свободный стул и стала кормить миндальным пирожным. Надежде эта собачка до того понравилась, что она подошла и спросила у девушки, что это за порода. Девушка с заметной гордостью сообщила, что это – чихуахуа, древняя мексиканская храмовая порода. А сама «древняя мексиканская храмовая» зарычала совсем как настоящая собака – видимо, вообразила, что Надежда Николаевна собирается отнять миндальное пирожное.

Так вот, не прошло после встречи в кафе и двух дней, как Надежда повстречала на улице свою давнюю знакомую Лизу Воробьеву, коллегу по прежней работе. Лиза вела на поводке симпатичную мальтийскую болонку и ругала ее последними словами. Болонка при этом имела чрезвычайно виноватый, но в то же время довольный вид.

– Ах ты развратница! – восклицала Лиза, не обращая внимания на веселящихся прохожих. – Ах ты потаскуха маломерная!

– Лиза! – изумилась Надежда Николаевна. – За что ты на нее так сердишься?

– Глаза бы мои на эту шалаву не глядели! – припечатала Лиза и рассказала историю грехопадения своей болонки.

Оказывается, Лизина собачка – очень породистая, и Воробьева буквально на днях собиралась первый раз вести ее к замечательному жениху, красавцу и чемпиону мальтийской породы. И были бы у нее прелестные породистые щеночки…

– Но эта развратница, – Лиза бросила на смущенную болонку гневный взгляд, – недотерпела до своего породистого жениха, выскользнула на прогулке из ошейника и, пока я ее искала, успела согрешить! Причем согрешила, разумеется, с кобельком совершенно другой породы! Есть такая порода – чихуахуа…

– Знаю, – машинально подтвердила Надежда, – древняя мексиканская храмовая собака…

– Все-то ты, Надя, всегда знаешь, – с некоторым недовольством проговорила Лиза, – ничему-то ты не удивляешься… Но ты представляешь, какие у этой проститутки будут щенки?

– Не представляю, – честно призналась Надежда.

Она действительно не представляла, какие щенки могут появиться в результате преступной страсти мальтийской болонки и чихуахуа.

– Можешь мне поверить – они будут ужасны! – трагическим голосом заявила Лиза Воробьева и потащила маленькую грешницу дальше, непрерывно повторяя: – Потаскуха! Развратница мелкокалиберная!

Так что никаким совпадениям Надежда Николаевна не удивлялась.

– Ну давай, рассказывай, – обратилась она к соседке. – Всю правду выкладывай, что у тебя с тем мужчиной… как его… Сергей Иванович? Что у тебя с ним было?

– Вот как раз лично у меня с ним совершенно ничего не было! – горячо заговорила Валентина. – Даже обидно от тебя, Надежда, такие возмутительные намеки слышать!

– Да я ничего такого… – мигом стушевалась Надежда, испугавшись, что Валентина сейчас обидится и уйдет, ничего не рассказав.

Действительно, Валентину никак нельзя было заподозрить в разных амурах – вся жизнь ее была плотно заполнена одним-единственным человеком, ее сыном Деничкой.

– Значит, работала я в школе… – начала Валентина.

– Ты? – не удержалась Надежда. – Ты – в школе? И что же ты там преподавала?

– Я тебя умоляю! – отмахнулась Валентина. – Ну что ты все время перебиваешь! Ну домоводство я преподавала, а что?

– А ты что – шить умеешь? – изумлению Надежды не было границ. – И готовить?

– Ну да, и неплохо…

У Надежды на языке вертелись ехидные вопросы: отчего же тогда, умея шить, Валентина вечно ходит в халатах, как будто у нее нет никакой другой одежды, и отчего муж Валентины такой худой и заморенный, если жена хорошо готовит? Но она вовремя прикусила язык.

– Значит, работала я в школе, – продолжала соседка, – а Сергей Иваныч был там директором…

– Фамилия есть у него? – прервала Надежда, сообразив, что такими темпами они до вечера не управятся.

– Есть, а как же! Лунгин Сергей Иванович.

– Номер школы какой? – деловито спрашивала Надежда.

– Пятьсот четырнадцать, Калининский район, мы раньше там жили, – отрапортовала Валентина. – Только он там больше не работает…

– А что случилось? Уволился?

– Ой, Надя, там такое случилось, что просто не рассказать! – Валентина всплеснула руками. – Это душераздирающая история! То есть я, конечно, подробностей не знаю, потому что я к тому времени из той школы ушла…

– Говори по порядку, – потребовала Надежда.

– Ну что, проработала я там год, школа близко от моего дома была, очень удобно, и народ вроде ничего себе подобрался… Ну сама понимаешь, какой спрос с учительницы домоводства? Считается, что этот предмет самый несерьезный. Так что я ни с кем не конфликтовала и ко мне никто не вязался. И с директором, сама понимаешь, я почти не сталкивалась, у меня свое дело, у него – свой кабинет. Но учителя о нем очень хорошего мнения были. Как-то сумел он так организовать, что и в школе порядок был, и учеба у детей шла нормально, и хулиганили они в пределах нормы, и учителя особо не сплетничали. То есть, конечно, все это имело место, но ничего смертельного. В общем, школа была на хорошем счету. А сам директор мужчина видный был, одет всегда хорошо, у него жена в бизнесе крутилась, магазин одежды держала. Это он на фотке этой – не на что глядеть, похудел очень, постарел, а раньше авантажный был мужчина! И, я тебе скажу, очень на него некоторые учительницы заглядывались. В школе-то ведь одни бабы, из мужиков только физкультурник, да еще, может, трудовик, да и те алкоголики… Когда праздники какие отмечали – ну там Новый год, Восьмое марта, – веришь ли, плакать хотелось! А тут – директор, да мужчина видный, да одет хорошо, да непьющий… Как тут глаз не положить? Но, – Валентина сделала строгое лицо, – вот тут директор был – кремень! Ни с кем и ничего, никогда и нигде. Ты же знаешь, в школе все на виду, так вот, про него даже сплетен никаких не ходило.

– Кристальной души человек… – усмехнулась Надежда.

– Точно! И мы так думали! – обрадовалась Валентина. – Да только все это фуфло одно оказалось. Вот слушай. Значит, уволилась я, а через год примерно встречаю одну учительницу, Веру Самохвалову. И рассказала она мне такое, что просто дух захватывает! Оказывается, директор-то, святоша наш, специалист по малолеткам! На взрослых женщин он и смотреть не может, его от них тошнит и пучит, а может он только с девочками, с ученицами…

– Гадость какая! – поморщилась Надежда. – А как же жена его все это терпела?

– А она не знала! Он, понимаешь, очень удачно маскировался под порядочного человека! А как все вскрылось-то? Он все тихой сапой действовал, девчонки молчали, и только одна оказалась смелая. Он к ней прямо в кабинете приставать начал, так она не растерялась, выскочила как была – и в крик! Тот от всего отпирается – мол, врет она, не было ничего! Но у девчонки оказался крутой папаша, ему рот никак было не заткнуть! Он такое дело раздул! Во все места жалобы накатал! В прокуратуру, в полицию, в газету и в РОНО! Статья была в газете разгромная. До этого-то директор твердо держался, все хотел свое честное имя восстановить. А как статья-то появилась, то родители под окнами школы просто митинг устроили! И детей стали из школы забирать. Ну РОНО быстро отреагировал – поперли его из школы без права работы. Жена из дома выгнала с позором. И поделом ему, подлецу такому!

– Что же его не посадили, раз в полиции и в прокуратуре дело завели? – спросила Надежда.

Вся история, рассказанная Валентиной, внушала ей некоторые сомнения. То есть Валентина, конечно, не врет, ну разве, может, чуть-чуть преувеличивает. Но сведения у нее непроверенные. И где гарантия, что та училка, от которой Валентина получила сведения, не наболтала лишнего по злобе или из зависти? Конечно, историю такую из пальца не высосешь, но все же дико как-то: приличный мужчина, директор школы, и вдруг такое… То есть все может быть, но дело в том, что в школе скрыть ничего невозможно. Уж догадались бы учителя раньше.

– Странно все же… – задумчиво пробормотала Надежда. – Насколько я знаю, уж если из школы выгнали по статье, то прокуратура так просто от него не отвязалась бы.

– Ну так отмазался, – Валентина махнула рукой. – Не знаешь, что ли, какие у них там порядки? Все время по телевизору показывают… Сунул много денег, вот дело и закрыли.

– Откуда у него много денег? – возразила Надежда. – Ты видишь, как он выглядит. Одет кое-как, сам какой-то болезненный, худой, бледный…

– Так это сейчас, – не уступала соседка, – а раньше…

– Знаю, раньше он был ого-го! – перебила Надежда. – Так то раньше… Точно, что его жена выгнала?

– Точно! – убежденно сказала Валентина. – Ушел из дома с одним маленьким чемоданом. Он жил-то раньше через двор от школы, так что там все соседи были в курсе…

– Я себе представляю, – тихонько пробормотала Надежда. Уже за одно это следовало пожалеть несчастного Сергея Ивановича. – Вот видишь, – сказала она, – раз жена выгнала, стало быть, отказалась помогать, а у него денег не было. Что-то мне подсказывает, что, будучи директором, он взяток от родителей не брал.

– Точно! – согласилась Валентина. – Чего не было, того не было.

– Так что вопрос с прокуратурой остается открытым.

– Я что знала, то и рассказала, – обиделась Валентина. – Хочешь верь, хочешь не верь…

– Да я верю… – рассеянно проговорила Надежда, глядя на женщину с кулоном. – И куда он ушел-то, к кому? Раз уж ты все знаешь?

– Ой, я же самое главное забыла рассказать! – спохватилась соседка. – Ведь он же к бабе ушел! Представляешь, нашлась такая, которая его подобрала и жить к себе пустила!

– Вот как… Стало быть, жена, проживши с ним много лет, сразу же поверила во все плохое, а посторонняя женщина не поверила…

– Брось ты, Надя, – убежденно сказала Валентина, – просто некоторым женщинам так замуж хочется – готовы за Чикатило выйти!

Надежда присмотрелась к женщине с усталыми глазами на фотографии. Вряд ли такая женщина хотела выйти замуж за Чикатило.

Что-то подсказывало Надежде, что если она и хотела выйти замуж, то только за одного человека – за бывшего директора школы Сергея Ивановича Лунгина. Следовало срочно поразмыслить, как поступить дальше. А еще – выставить Валентину, поскольку никакой ценной информации из нее больше не выкачать. Как говорится, мавр сделал свое дело, мавр может уходить…