355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Александрова » Теща Франкенштейна » Текст книги (страница 5)
Теща Франкенштейна
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 13:17

Текст книги "Теща Франкенштейна"


Автор книги: Наталья Александрова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Я кивнула Валентине, проскочила в дверь и позвала Милу из подсобки.

– Ты чего это не как все люди, а как красный партизан? – удивилась было Мила, но тут же все поняла, взглянув на кофточку. – Да уж, угораздило тебя…

Она подала мне в подсобку чашку капучино и запустила кофемолку. А когда выключила, то оказалось, что возле стойки находится Леша Творогов и пристально смотрит на Милу.

– Тебе еще кофе, Лешенька? – проворковала она. – А Танечке у нас понравилось?

Ах вот как, эта дебелая аптекарша, оказывается, Танечка!

– Кто у тебя там, Василиса? – спросил Леша.

Ну, это же надо! Он услышал мой голос с другого конца зала. Или это любовь, или профессиональное…

Мила оглянулась, я сделала страшные глаза и замотала головой.

– Да что ты, Леша! – сказала Мила фальшивым голосом. – Я Василису уже месяц не видела!

Я решила махнуть рукой на кофе и спасаться бегством. Если бы не несчастная кофточка в цветочек! Ей-богу, приду домой и немедленно выброшу!

Слух у Леши оказался отменным. Он услыхал, как скрипнула дверь, и рванул за мной, перепрыгнув через стойку. И про аптекаршу свою позабыл толстомясую!

– Василиса, стой! – гаркнул Леша милицейским голосом. И не Леша вовсе, а капитан Творогов, вот как.

– Ну что ты так волнуешься, что переживаешь? – капризным голосом заговорила я. – У тебя там девушка сидит, для чего я еще тебе понадобилась?

– Ты во что это нас втянула? – заговорил он, подбежав и схватив меня за плечи.

– А что случилось?

Увидев, что я не манерничаю, а правда удивлена, Леша малость поубавил пыл.

– То и случилось, что фигуранта убили!

– Какого еще фигуранта? – по инерции спросила я, понимая уже, что случилась большая неприятность. И не у меня, а у моих двух капитанов. Причем по моей милости.

– Петьку Карбюратора шлепнули вчера днем, – угрюмо сообщил Творогов.

– А вы… успели? – с замиранием сердца спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.

– В том-то и дело, что успели! И вляпались, как полные идиоты! Слушай, ты эту подругу свою, как ее… Любу… хорошо знаешь?

– Да как тебе сказать… – я потупилась, – но что на нее покушались, я сама видела…

– Ладно, пока нам волну гнать не с руки, – сказал Творогов, – там другие этим делом занимаются. Может, и правда этого Карбюратора из-за наркоты прикончили… Только я тебе серьезно говорю – не лезь ты в это дело! Нехорошее оно, уж поверь мне!

После разговора с Лешей Твороговым я почувствовала себя не в своей тарелке.

Вот ведь сколько раз убеждалась – незачем лезть не в свое дело! Ни к чему хорошему это не приводит! И снова наступила на те же самые грабли… тоже мне, спаситель человечества! Как будто мне мало собственных проблем! Решила помочь незнакомой женщине только потому, что ее судьба показалась мне похожей на мою собственную, да еще потому, что наши собаки вроде как подружились! Нет, похоже, меня только могила исправит!

Вот что я знаю про эту Любу?

Ну, кое-что знаю – так ведь только с ее собственных слов! А она и приврать могла…

Теперь же из-за нее у Творогова с Бахчиняном, похоже, будут большие неприятности… А это значит, что следующий раз, когда мне самой понадобится их помощь, они десять раз подумают, прежде чем хоть пальцем пошевельнут!

Ну, конечно, в глубине души я надеялась, что это не так и что, по крайней мере, Леша Творогов сохранит ко мне хорошее отношение, но все же чувствовала себя виноватой перед ними. И думала, как бы загладить свою вину.

Первое, что мне пришло в голову, – это увидеться с Любой и потребовать у нее объяснений. Потому что, по зрелом размышлении, я сообразила, что она наверняка рассказала мне не все.

Наболтала-то она много – и про трудное детство, и про несчастную юность, и про трагическую смерть жениха, и про отвратительное обращение мужа… Прямо дамский роман писать можно! И я, как полная дура, всему сразу поверила.

Но, с другой стороны, я же сама видела, как она живет, – на съемной квартире, чашки целой и то нету… И покушения эти разные… А что муженек ее Петр Кондратенко от всего отпирался, так кто же милиции про себя признается, это уж совсем дураком надо быть… А Любин муж хоть и не дурак был, а все же где-то подставился. И мне надо узнать, не замешана ли в этом Люба. Потому что тогда получается, что я тоже виновата. Перед ребятами неудобно.

Долго не думая и не заходя домой, я свернула на нужную линию и отправилась к своей новой знакомой.

Правда, Бонни обязательно почувствует, что я без него ходила к его новой приятельнице Анджелине Джоли, и устроит мне по приходе грандиозную сцену, но я была строга. Разговор с Любой предстоял серьезный, а какая уж тут серьезность, если рядом флиртуют две огромные бойцовые собаки?

Короче, я шла в тот самый двор, где мы встретились с Любой, поскольку она снимала квартиру в том же доме.

Однако дойти до места я не успела, потому что наткнулась на нее на полпути. Люба вышла из одежного магазина на Среднем проспекте и столкнулась со мной нос к носу.

– Ой, привет! – воскликнула она оживленно. – Ты куда идешь?

– Привет, – ответила я довольно сухо. – Я шла как раз к тебе. Так что очень удачно, что мы встретились.

– Да, очень удачно! – подхватила она. – Я хотела тебе сказать… у меня такая новость…

– Это я тебе хотела сказать! – перебила я. – Твоя новость подождет, у меня новость поважнее! Твоего бывшего мужа убили!

Произнося эти слова, я вдруг поняла, что веду себя очень жестоко. Ведь все же это был ее муж, и нельзя так внезапно сообщать о его смерти. Пусть у них складывались ужасные отношения, пусть они уже фактически развелись – но все же муж есть муж, и такое неожиданное известие может выбить у нее почву из-под ног… Надо было ее как-то подготовить… сообщить это как-то помягче…

Но Люба даже нисколько не удивилась. Вернее, удивилась, но совсем не тому, о чем я беспокоилась. Она уставилась на меня, захлопала глазами и проговорила:

– Ну, надо же… так ты уже знаешь… ведь как раз это я и хотела тебе сказать!

Вот тут пришла моя очередь удивиться:

– И ты знаешь? А откуда?

– Мне соседка бывшая сказала, к ней из милиции приходили. Только не к ней, а к нам, то есть в ту квартиру, где мы раньше с Петром жили…

Действительно, как же я сразу не сообразила. Ведь Люба по закону – все еще его жена, и ясно, что ей должны были сообщить о его смерти в первую очередь.

Тут я внимательнее пригляделась к ней и поняла, что по сравнению с нашей первой встречей Люба очень переменилась, стала буквально другим человеком – нет прежнего страха в глазах, лицо порозовело, взгляд прояснился…

И тут до меня дошло, что она от смерти своего бывшего муженька только выиграла.

– Постой-ка, подруга! – Я схватила ее за плечо и уставилась на нее тем специальным следовательским взглядом, какому меня учил дядя Вася. – Ты мне точно ничего не хочешь рассказать? Если хочешь, то сейчас – самый подходящий момент!

– Ты это о чем? – прощебетала она с прежним оживлением в голосе.

Мы стояли посреди тротуара, вокруг непрерывным потоком текла толпа, и на нас уже недовольно оглядывались.

Тогда я, не выпуская Любино плечо, затащила ее в стеклянный павильон цветочного магазина. Там было тихо и прохладно. Многочисленные полки и прилавки были заставлены горшками и ящиками с цветущими растениями, на полу стояли ведра со срезанными розами, лилиями, гвоздиками и тюльпанами. В дальнем от нас конце павильона продавщица уговаривала симпатичную тетеньку средних лет купить какое-то безумно дорогое тропическое растение в керамическом горшке, поэтому ей было не до нас. В общем, вполне подходящие условия для серьезного разговора.

– Ты точно ничего не хочешь мне рассказать? – повторила я, сверля Любу пронзительным взглядом.

– Да что ты ко мне пристала! – Она вырвала у меня руку и отступила за пальму. – О чем ты толкуешь?

– Это я к тебе пристала?! – От возмущения я на какое-то время потеряла дар речи. – Да это ты буквально умоляла меня о помощи! И я, как последняя дура, пожалела тебя, поговорила со своими знакомыми из милиции. Они, в свою очередь, припугнули твоего бывшего мужа, а его буквально тут же убили. И теперь у моих знакомых огромные неприятности, а ты бегаешь по магазинам, довольная и жизнерадостная, как птичка!

Я перевела дыхание и снова надвинулась на нее:

– Признавайся, не причастна ли ты к смерти своего бывшего?

– Да ты что?! – возмущенно воскликнула Люба. – Да как ты могла подумать! Да как у тебя только язык повернулся!

– Вот интересно! – оборвала я ее. – А что, по-твоему, я должна была подумать? Знаешь, как говорят? Ищи, кому выгодно! Смерть мужа тебе очень даже выгодна! Та квартира, из-за которой вы переругались, теперь однозначно достанется тебе. Так что больше не придется мыкаться по съемным углам. И наверняка еще какое-то имущество унаследуешь. Но даже не это самое главное! Ты ведь в ярких красках рассказывала, как твой бывший тебя доставал, как пытался тебя убить…

– Это не выдумки! – выкрикнула Люба. – Ты же знаешь, что это правда! Он действительно покушался на мою жизнь!..

– Допустим, – я кивнула. – Тем более у тебя был самый серьезный мотив для убийства – самозащита! Ты могла убить его ради спасения своей собственной жизни! Или просто от страха…

– Как ты себе это представляешь? – Теперь в ее голосе звенели слезы. – Я в жизни мухи не убила, а он – здоровенный мужик, да еще с криминальными связями…

Я немного смягчилась: действительно, на убийцу Люба не очень похожа. Однако в жизни бывает всякое…

– Знаешь, от страха люди часто делают совершенно невозможные вещи, – продолжила я без прежней уверенности. – Говорят же, что самый опасный зверь – заяц, если загнать его в угол. Кроме того, ты могла сделать это не сама, а чужими руками… то есть нанять исполнителя, киллера…

Кажется, я произнесла последние слова слишком громко, потому что продавщица, которая стояла в дальнем конце павильона, повернулась в нашу сторону.

– Я думала, ты человек!.. – выпалила Люба и метнулась к выходу из магазина.

Я бросилась следом за ней, чтобы договорить, объясниться… наверное, я и правда перегнула палку…

И вдруг раздался страшный грохот, треск, звон бьющегося стекла, вокруг посыпались осколки…

Я по инерции пробежала еще несколько шагов, выскочила из павильона и налетела на Любу, едва не сбив ее с ног. Только тогда я остановилась и оглянулась.

В стеклянной стене павильона зияла огромная дыра. Собственно, от этой стены почти ничего не осталось – ее вдребезги разнесла выносная стрела автомобильного крана, который проезжал мимо магазина. Видимо, эта стрела на ходу открепилась, развернулась и со страшной силой врезалась в стену павильона.

Сейчас кран с нелепо откинутой стрелой стоял на углу, как раненое животное.

А страшная, зияющая дыра в стене была как раз в том месте, где какую-то минуту назад стояли мы с Любой, выясняя отношения.

Выходит, если бы она не психанула и не выбежала бы из магазина, а я не устремилась бы следом за ней – нас обеих сейчас не оказалось бы в живых. Если бы нас не убило стрелой крана, то непременно изрезало бы осколками стеклянной стены…

Из павильона донеслись испуганные голоса, и в дверях показались две женщины – продавщица и покупательница.

Они были бледные, всклокоченные, но живые и даже, кажется, не пострадали. То есть отделались испугом.

Вокруг разрушенного магазина быстро собралась толпа зевак. Все высказывали свое мнение по поводу происшедшего, однако никто не спешил на помощь.

– Это водитель автокрана виноват! – авторитетно заявлял толстый лысый мужчина. – Не закрепил как следует стрелу! Просто удивительно, что никого не убило!

– Под суд пойдет, паразит! – со странным удовлетворением проговорила тщедушная старушка в розовой детской панамке. – Непременно срок получит! А где он сам-то?

– Сбежал! – отозвался другой мужчина, поменьше ростом, но зато кудрявый. – Психанул и сбежал! Но это ему не поможет, его все равно найдут по документам…

Я взглянула на кабину крана: там действительно никого не оказалось…

Невольно вспомнив историю нашего знакомства с Любой, я повернулась к ней… и едва ее узнала: от оживленной, жизнерадостной молодой женщины, которую я встретила всего полчаса назад, осталась одна тень.

Люба была бледна как полотно, губы ее тряслись, зубы стучали, а глаза буквально вылезали из орбит.

В общем, она выглядела как тогда, при первой нашей встрече, когда на нас упало ведро.

– Снова… – проговорила она дрожащим голосом и схватила меня за руку: – Снова это началось… я думала, после его смерти все закончится, но он и с того света пытается меня достать…

– Да ладно тебе, – я попыталась ответить решительно и спокойно, но у меня это не очень-то получилось. – Да брось, подруга… это случайность… несчастный случай…

Надо сказать, что я и сама своим словам не верила.

Столько несчастных случаев один за другим – согласитесь, это выглядит неправдоподобно. С другой стороны, Любин муж убит, сведения об этом я получила, можно сказать, из первых рук, а покушения на ее жизнь продолжаются… нет, все это как-то странно. Мне захотелось задать свежеиспеченной вдове несколько вопросов.

Однако Люба тряслась как осиновый лист, лепетала что-то невразумительное, и в таком виде добиться от нее какого-то связного ответа не представлялось возможным. Я схватила ее за плечи и как следует встряхнула.

Создавалось впечатление, что я трясу мешок с костями, но никакого прока от моих действий не было. Люба явно утратила связь с реальностью.

Тем временем к месту происшествия подъехала машина «Скорой помощи», следом за ней – милицейская машина с включенной мигалкой. Толпа зевак сразу поредела. Милиционер, выбравшийся из машины, потрясенно разглядывал развороченный павильон, второй начал опрашивать свидетелей.

Я решила, что нужно скорее уносить ноги самой и уводить Любу, потому что ничего хорошего от ее беседы с милицией не ждала: начнет болтать про убитого мужа, который мстит ей с того света…

Короче, пока до нас не дошла очередь, я решительно подхватила Любу под руку и поволокла ее прочь от разбитого павильона. Она не сопротивлялась, только послушно переставляла ноги и продолжала что-то бессвязно бормотать.

Мы прошли пару кварталов, и я начала уставать: тащить на себе это подобие человека было очень утомительно, а главное – совершенно неинтересно.

Остановившись передохнуть, я увидела рядом вывеску с завлекательной надписью «Приятного аппетита».

Это была самая низкопробная рюмочная, какие еще попадаются в старых районах города и возле вокзалов. Само собой, я такие заведения никогда в жизни не посещала, но тут у меня мелькнула идея, как привести Любу в человеческий вид и добиться от нее, выражаясь милицейским языком, признательных показаний.

Я решительно толкнула стеклянную дверь рюмочной и втащила внутрь свою раскисшую подругу.

У меня возникло ощущение, что на машине времени мы перенеслись во времена застоя.

В просторном, тускло освещенном помещении рюмочной стояло десятка полтора пластиковых столов, вокруг которых группировались мрачные личности с опухшими от длительного пьянства физиономиями и неизбывной тоской во взоре. Эти личности жаловались друг другу на ужасные жизненные обстоятельства, на черствость и неблагодарность окружающих и употребляли внутрь самое распространенное народное лекарство от депрессии – дешевую водку в пластиковых стаканчиках, которую разливала за стойкой внушительная полнокровная особа неопределенного возраста в кокетливой кружевной наколке и с полным ртом крупных золотых зубов.

Имелась и закуска – мелко нарезанная селедка на пластиковых же тарелочках, дряблые соленые огурцы, синеватая отварная картошка и лиловые кольца репчатого лука. Впрочем, закуской здешние завсегдатаи не злоупотребляли, и если кто-то из них ее все же брал, то исключительно для того, чтобы доказать себе и окружающим, что еще не совсем спился и у него пока что есть будущее.

Наше с Любой появление не осталось незамеченным: за ближайшими столиками началось заметное оживление, а один относительно трезвый тип помахал рукой и радушно предложил:

– Девочки, присоединяйтесь! Угощаю!

Я проигнорировала это щедрое предложение, прислонила Любу к свободному столику и взяла у буфетчицы два стаканчика водки и тарелочку с закуской.

Однако, пока я донесла эти деликатесы до нашего стола, рядом с Любой уже образовался потертый мужичок неопределенного возраста с редкими кривыми зубами и обширной лысиной, который что-то нашептывал моей приятельнице.

– О, подруга! – проговорил этот красавец, увидев меня, и уставился горящими глазами на водку. – А мы тут уже познакомились… но ты не стесняйся, присоединяйся к нам, будь как дома!

С этими словами он потянулся к одному из принесенных мной стаканчиков.

Я шлепнула его по руке и беззлобно проговорила:

– А ну, проваливай! Нам поговорить надо!

– У, какая строгая! – забубнил кавалер. – Прямо как моя бывшая жена, не к ночи будь помянута…

Однако настаивать он не стал и послушно удалился. Видимо, понял, что я не намерена шутить.

Воспользовавшись паузой, я поднесла стаканчик к губам Любы и строго приказала:

– Выпей!

Она послушно проглотила половину стаканчика, я быстро засунула ей в рот кусочек селедки и картофелину. Люба закусила, и в глазах ее появилось осмысленное выражение.

– Ну что – теперь ты можешь разговаривать?

Она удивленно огляделась и спросила:

– Где это мы?

– Пока еще на этом свете, – успокоила я ее, – что легко может неожиданно измениться. Поэтому лучше соберись с силами и постарайся вспомнить, кто еще, кроме мужа, может желать твоей смерти. Потому что муж из этого списка уже вычеркнут волей обстоятельств…

Любины глаза снова начали наливаться ужасом, и я поспешно влила в нее оставшуюся в стаканчике водку. Она заметно приободрилась и заговорила вполне нормальным голосом:

– Да никто… кому я нужна? Вот разве что Римма Васильевна… или Алиса…

– Это кто такие? – строго осведомилась я. С Любой в ее теперешнем критическом состоянии надлежало действовать решительно и строго, без всяких сантиментов. Задавать конкретные прямые вопросы, требовать от нее таких же прямых ответов и не рассусоливать. Главное – не дать ей жалеть себя и лить пьяные слезы, а то до ночи в этом гадюшнике проваландаемся.

– Я ведь по профессии парикмахер… – начала Люба издалека. – Сперва, когда за Петьку вышла, думала, не буду работать, а потом поняла, какой он жлоб… из-за каждой копейки приходилось перед ним унижаться! Ну, я и решила пойти на работу – и деньги свои будут на карманные расходы, и не так скучно.

Люба устроилась парикмахером в крупный салон красоты. Но работала она не в самом салоне, а на выезде – то есть обслуживала обеспеченных клиенток на дому. Такая работа ее больше устраивала – не нужно было постоянно ходить на работу, а денег выходило ничуть не меньше.

У нее имелось несколько постоянных клиенток, которых она посещала два-три раза в месяц, а еще случались разовые выезды – причесать перед свадьбой невесту и подружку или подготовить занятую женщину к корпоративной вечеринке. При таких разовых выездах платили хорошо, особенно если свадьба, но все же основной заработок приносили постоянные клиентки.

Одной из них была Римма Васильевна, обеспеченная деловая дама, или как сейчас выражаются, бизнесвумен.

Было ей лет пятьдесят, и выглядела она не моложе своего возраста. Оно и понятно – у работающей женщины нет времени на бесконечные омолаживающие процедуры, да и сама работа не способствует безупречному внешнему виду. Каждая налоговая проверка оставляет после себя несколько седых волос!

Люба приезжала к ней раз в неделю – постричь, уложить и подкрасить волосы. Пока краска ложилась на волосы, Люба с позволения хозяйки пила на кухне кофе и отдыхала.

С некоторых пор к ней во время таких перерывов стал присоединяться Олег, шофер Риммы Васильевны.

Они пили кофе и болтали о всяких пустяках. Люба не придавала этим разговорам особого значения.

Но однажды Олег придвинулся к ней поближе и попытался обнять.

– Отстань! – Люба беззлобно оттолкнула его. – Ты же знаешь, я замужем…

– Да какая разница! – не отставал Олег. – Твой муженек небось тоже на стороне погуливает…

И в это мгновение на кухне возникла Римма Васильевна.

С багровым от гнева лицом, с вздыбленными от ярости, намазанными густой бурой субстанцией недокрашенными волосами, она выглядела устрашающе.

– Мерзавка! – завопила Римма и бросилась на парикмахершу, пытаясь вцепиться ей в волосы. – Прохиндейка! Потаскуха подзаборная! Дрянь бесстыжая! Втерлась ко мне в дом и покусилась на самое дорогое – на моего Олежека!

Люба, которая только теперь поняла, что Олег выполняет в этом доме не только водительские обязанности, уворачивалась от взбешенной мегеры и в то же время пыталась объяснить ей, что вовсе не покушалась на мужскую честь шофера-многостаночника.

– Мы ничего такого не делали! – кричала она, прячась за огромный холодильник. – Да у меня и в мыслях ничего не было! Он сам…

– Не верь ей, Римусик! – возражал Олег, отстаивая свою незапятнанную репутацию. – Ты же знаешь, я никогда… это она…

Разумеется, слова Олега значительно лучше доходили до Риммы Васильевны.

Короче, Люба с большим трудом сумела покинуть поле боя, отделавшись несколькими царапинами, разорванной блузкой и выдранной прядью волос.

Однако Римма Васильевна нажаловалась на нее хозяйке салона, а самое главное – среди клиенток салона пополз слушок, что Люба между делом заводит романы с мужьями, любовниками и сыновьями обеспеченных женщин…

В итоге ее уволили из салона, и Любе с большим трудом удалось устроиться в другой, которым владела давняя конкурентка ее прежней хозяйки.

Здесь все было по-прежнему – разовые выезды и постоянные клиентки. Впрочем, салон был не такой раскрученный, и клиенток у Любы стало поменьше.

Одной из них была Алиса – холеная жена довольно обеспеченного бизнесмена.

Люба посещала ее часто, дважды в неделю.

В принципе характер у Алисы был хороший, не скандальный, хотя платила она довольно скупо, сверх прейскуранта давала гроши, говорила, что муж дает ей мало денег. При этом сама она была разодета как кукла и на себе, любимой, явно не экономила.

Кроме того, по некоторым косвенным признакам Люба замечала, что у Алисы явно есть любовник.

– То по телефону при мне разговаривает так, что сразу видно – не с подружкой и не с каким-нибудь посторонним мужиком, то говорит, что по магазинам собирается, а сама макияж закажет такой, с которым только на любовное свидание идти… То вся такая томная, утомленная… явно после бурных ласк, и не с мужем… да что говорить! – сама себя перебила Люба, – женщина такие вещи сразу просекает! Тем более она меня нисколько не стеснялась, вроде как за прислугу держала…

Как-то раз, когда Люба пришла к Алисе на очередной сеанс, она застала в доме самое настоящее сумасшествие. Алиса металась по комнатам, растрепанная и красная как вареный рак, прислуга Ангелина рыдала на кухне, а муж стоял посреди гостиной мрачный и зловещий, как тень отца Гамлета.

– Что у них стряслось? – вполголоса спросила Люба рыдающую Ангелину.

Та прервала рыдания и осипшим от слез голосом сообщила, что у Алисы пропали очень дорогие часы, усыпанные бриллиантами, – подарок мужа к пятой годовщине свадьбы. И вот теперь в доме творится черт знает что, все перевернули вверх дном, часов не нашли и первым делом, конечно, обвинили ее – Ангелину.

Тут на кухню влетела Алиса (что само по себе было удивительно – судя по всему, она вообще не знала, где у нее в квартире находится кухня). Уставившись на Любу, как на ядовитое насекомое, она воскликнула срывающимся голосом:

– А может, это ты? Кроме тебя и Ангелины, больше некому…

За спиной у хозяйки уже возвышался муж, который смотрел на парикмахершу мрачным подозрительным взглядом.

– Имей в виду, – проговорил он сурово. – Если это ты – лучше сразу отдай, иначе… иначе я тебе не завидую!

Люба побагровела от возмущения и тут же ушла из дома Алисы, на прощание громко хлопнув дверью.

Впрочем, ей это ничуть не помогло: уже на следующий день среди клиенток салона пополз упорный слух, что она не только сбивает с пути истинного мужей и любовников, но еще и ворует ценные ювелирные изделия.

Так что Любу уволили и из этого салона.

Причем на этом ее неприятности не кончились: она стала замечать за собой слежку. Видимо, муж Алисы всерьез поверил в ее причастность к краже и решил проследить за ее связями и знакомствами, чтобы выяснить, кому она могла сбыть украденные часы.

Поскольку совесть у Любы была совершенно чиста, она старалась не обращать на слежку внимания и жила как прежде, пытаясь найти новую работу.

И вот во время этих поисков она как-то случайно сломала замочек на своих собственных сережках, подаренных мужем в первый год после свадьбы.

От кого-то из клиенток она знала адрес приличного ювелира, к которому и зашла без всякой задней мысли.

Сережку ювелир починил прямо при ней, а после ухода Любы к этому же ювелиру зашел хорошо одетый мужчина с маленькой собачкой на руках.

Посетитель сказал ювелиру, что хочет сделать своей жене хороший подарок ко дню рождения и что в средствах он не ограничен.

Разумеется, ювелир от таких слов пришел в хорошее настроение и стал показывать клиенту браслеты и серьги, перстни и кулоны, колье и броши.

На столе ослепительно сверкали бриллианты и изумруды, но придирчивый клиент морщился и повторял, что все это – не то, что он ищет что-то особенное…

Собачка на руках посетителя тоже презрительно тявкала, показывая свое отношение к предлагаемым украшениям.

Наконец ювелир положил перед капризным посетителем усыпанные бриллиантами дамские часики.

Тут клиент заметно оживился, сказал, что это – хороший вариант, и достал мобильный телефон.

– Я позову жену, пусть она сама взглянет, если ей понравится – я куплю эти часы… не беспокойтесь, она недалеко, подъедет буквально через несколько минут!

Ювелир был немного озадачен: он думал, что клиент хочет сделать жене сюрприз… однако желание клиента – главный закон жизни, и он согласился подождать.

Пока же попросил свою секретаршу принести им кофе.

Через десять минут дверь открылась, но в кабинет ювелира вместо жены придирчивого клиента вошел муж Алисы. Той самой Алисы, из-за которой Люба потеряла работу.

Оказывается, придирчивый клиент ювелира был никакой не клиент, а высококлассный и дорогой частный детектив, нанятый мужем Алисы для слежки за парикмахершей.

Увидев, как Люба зашла к ювелиру, детектив решил сыграть небольшую сценку, и в результате нашел часы…

Муж Алисы посмотрел на стол и однозначно заявил, что часы – те самые, украденные у его жены.

После этого он грозно навис над ювелиром и потребовал, чтобы тот признался, откуда у него взялись эти часы.

– Иначе я от твоего бизнеса камня на камне не оставлю! – пообещал разгневанный муж.

– А я-то что? – Расстроенный ювелир пожал плечами. – Мне эти часы принесла женщина, я ей предложил хорошую цену – она согласилась… это моя работа!

– Какая женщина – вот эта? – И суровый муж положил на стол перед ювелиром несколько фотографий Любы.

– Нет, не эта… – ювелир одну за другой откладывал фотографии. – Да вот же она, вот эта!

На фотографии Люба была запечатлена за работой – она укладывала волосы своей клиентке, Алисе.

И ювелир показывал вовсе не на парикмахершу, а на клиентку.

– Как – эта? – пролепетал ошарашенный муж, постепенно прозревая.

– Да, именно она! – уверенно подтвердил ювелир и еще раз показал на Алису.

Картина предстала перед мужем во всей полноте.

Он и раньше подозревал жену в неверности, но теперь отпали последние сомнения. Вскоре тот же детектив выяснил имя любовника. Как оказалось, он играл в казино и проиграл большие деньги. Алиса, чтобы выручить своего возлюбленного, продала часы ювелиру, а когда муж как-то спросил о них, сделала вид, что часы пропали, и обвинила в краже приходящую парикмахершу.

Муж развелся с Алисой, но постарался сделать это без шума, заботясь не столько о репутации жены, сколько о своей собственной.

Разумеется, репутация Любы интересовала его в самую последнюю очередь, то есть совсем не интересовала, и как она ни пыталась оправдаться, среди клиенток салона однозначно установилось мнение, что она нечиста на руку.

– Сама же она меня опорочила и сама же на меня затаила! Мол, это я ей жизнь сломала… – закончила Люба свой рассказ и уже сама лихо хлопнула водки.

– Как же ты все это узнала? – недоверчиво осведомилась я. – Вряд ли Алиса тебе это рассказала.

– Зачем Алиса? – проговорила Люба немного заплетающимся языком. – Ангелину я как-то встретила в магазине, прислугу Алисину… она мне все это рассказала… в красках и с подробностями… Как муж Алиску за волосы по полу возил… потом всю морду ей разукрасил… Сама понимаешь, прислуга все видит…

– Да, – согласилась я. – У этой Алисы, конечно, на тебя здоровенный зуб имеется, прямо как у слона бивень…

– Да я-то при чем? – вздыхала Люба, допивая остаток водки. – Я же через нее пострадала, и она же на меня затаила…

Она подперла подбородок кулаком и пригорюнилась. Еще минута – и начнутся пьяные жалобы, она будет размазывать слезы по щекам и выяснять, уважаю ли я ее. Нужно быстрее уводить ее отсюда, перед этим выяснив все, что можно.

– Ну-ка, дай мне адрес этой Алисы. Ну, заодно и Риммы Васильевны. Я проверю, не их ли это работа…

На самом деле, я не очень представляла, как это проверить, но хотела убедить Любу в своих возможностях. Не из хвастовства, а чтобы ее успокоить.

– Щас вспомню… – Люба наморщила лоб, а потом осмотрела стол: – А водки больше не осталось? Чтобы память освежить…

– Да ты, подруга, уже все выпила. И тебе, пожалуй, хватит, я тебя тащить домой волоком не собираюсь, мне это не под силу…

– Да я в порядке! – воскликнула Люба совершенно пьяным голосом и махнула рукой, сбросив на пол пустой стаканчик. – Вот, записывай… – И она продиктовала мне два адреса и телефона.

Едва я успела их записать, как рядом с нашим столом возник субъект в сером свитере с продранными на локтях рукавами, с каким-то кривым лицом и носом того непередаваемого цвета, который выдает закоренелых алкоголиков.

– Па-азвольте угостить даму! – забормотал он, выдыхая на нас неповторимый запах застарелого перегара. – Я вижу, дама хочет добавить, а у меня как раз есть!.. – И он гордым жестом светского льва поставил на стол перед Любой зеленый флакончик с надписью «стеклоочиститель «Свежесть».

– Товарищ, пошел-ка ты отсюда! – проговорила я относительно миролюбиво. – Адрес знаешь или требуется уточнить?

– Зря вы так, дама! – В голосе алкаша прозвучала глубокая, выстраданная обида. – Я не какой-нибудь! Я человек с прошлым! Я в прежние времена был доцентом, преподавал это… материально-техническое снабжение свинооткормочного комплекса и историю отечественного свиноводства!..


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю