Текст книги "Алиби для бультерьера"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– А я? – Людочка поняла, что в лице черепахи лишилась последнего союзника, и окончательно расстроилась.

– А вы кто – стоматолог? Протезист? Анестезиолог? Зубной техник? – Леонид Петрович перевел задумчивый взгляд с черепахи на расстроенную девушку.

– Не-ет… – протянула та. – Я офис-менеджер…

– Свистюкова! – Мужчина повернулся к своей бойкой спутнице. – Нам офис-менеджер нужен?

Та полистала свои записи и наконец сообщила:

– Нет, офис-менеджер нам не нужен… а вот секретарша пригодилась бы…

– Так я и секретаршей могу… – поспешно согласилась Людочка. – Секретаршей еще проще… Компьютер я знаю, и основы делопроизводства…

– Можете, значит? – Леонид Петрович с сомнением уставился на девушку. – Улыбнитесь-ка…

Людочка испуганно улыбнулась.

– Зубы ничего… неплохие зубы… – одобрил мужчина. – Желтоватые, правда… Курите?

– Иногда… – пролепетала Людочка.

– Ну мы вас к Владимиру Степановичу направим, он вам бесплатно отбеливание сделает… Секретарь – лицо фирмы, так что зубы у вас должны быть идеальными…

– Хорошо… – Людочка закивала.

Заводные челюсти неожиданно ожили и еще несколько раз угрожающе щелкнули.

– А как у вас с памятью? – строго осведомился Леонид Петрович.

– С чем? – переспросила девушка.

– Вы что, еще и плохо слышите?

– Нет… я очень хорошо слышу… А почему вы про память спрашиваете?

– Потому что хорошая память для секретаря так же важна, как зубы! – Мужчина оглянулся на черепаху, как будто ждал от нее подтверждения. Черепаха испуганно втянула голову.

– Вот у нас была секретарша с плохой памятью… помнишь, Свистюкова?

– А как же! – подтвердила бойкая девица. – Это которая перепутала Такирова с Закировым?

– Точно! К нам записался клиент Такиров на отбеливание зубов, а секретарша перепутала его с клиентом Закировым, которому нужно было удалить шестнадцать единиц перед установкой имплантатов. Операцию проводили под общим наркозом. Такиров лег в кресло, заснул под приятную музыку, а когда проснулся – во рту почти ничего не осталось… Представляете его реакцию?

– Ужас! – Впечатлительная Людочка судорожно схватилась за свою собственную челюсть. У нее заболели сразу все зубы, видимо, на нервной почве.

– Ну мы ее, конечно, уволили, – продолжил Леонид Петрович, – Такирову, конечно, пришлось вставить имплантаты… но Закиров испугался и ушел в другую фирму. Так что вы понимаете, насколько важна для секретаря хорошая память!

– Я понимаю… – пролепетала Людочка. – Но у меня с памятью все в порядке… можете проверить…

– Шестью шесть? – выпалил Леонид Петрович.

– Сорок шесть… – отозвалась Людочка. – То есть тридцать пять… извините, у меня с математикой всегда не очень было…

– В каком году было восстание Спартака?

– Но я вообще-то болею за «Зенит»…

– «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…» – продекламировал Леонид. – Помните, как дальше?

– В наследство дядя мне оставил резной из бруса теремок… – машинально продолжила секретарша. – Ой, там, кажется, не совсем так… то есть совсем не так…

– Ну ладно, попробуем что-нибудь другое… – Леонид Петрович откашлялся. – Вот, например, вы помните, что происходило у вас в офисе три дня назад?

– Три дня назад? – переспросила Людочка.

– Ну да! Конкретно – двадцать девятого марта, с пятнадцати до семнадцати часов?

Леня прикинул, что если Евсюков договорился встретиться с Маргаритой в пять часов, то из офиса он всяко ушел пораньше.

– Так… сейчас я вспомню… – Людочка уставилась на черепаху, как будто ждала от нее подсказки. Черепаха молчала, тогда девушка наморщила лоб и затараторила: – В пятнадцать пришел Алоизий Макарович…

– Кто? – переспросил мужчина.

Занзибарская девица за его спиной торопливо делала в блокноте какие-то записи.

– Алоизий Макарович – это поставщик канцтоваров, – пояснила Людочка, – частный предприниматель. Он к нам приходит каждую пятницу и приносит офисную бумагу, ручки, скрепки, папки, ежедневники… ну, в общем, всякую мелочевку. Если что-нибудь особенное нужно, он заранее принимает заказы.

– Понятно. – Леонид Петрович кивнул и обменялся взглядом со своей спутницей.

– Ну я у него взяла две пачки бумаги для ксерокса, рулон для факса, коробку скрепок и ежедневник. Потом двадцать минут выражала сочувствие…

– Что? – удивленно переспросил Леонид Петрович.

– Алоизий Макарович раньше был начальником, – ответила Людочка, – а когда случилась перестройка, его должность сократили, и теперь он разносит по офисам бумагу. Ну и очень по этому поводу расстраивается, так что мне приходится его выслушивать и сочувствовать. Это занимает ровно пятнадцать минут…

– Как я вас понимаю! – покачал головой Леонид Петрович. – А не проще ли поменять поставщика?

– У него бумага очень хорошая и недорогая. Я заместителю директора несколько раз говорила, а он сравнил цены у разных поставщиков и приказал терпеть.

– Понятно, – кивнул Леонид Петрович, – значит, этот Макар Алоизиевич ушел в шестнадцать двадцать…

– Нет, Алоизий не ушел! – возразила Людочка. – Просто к нам пришел один человек, тоже из бывших…

– Из бывших? – заинтересованно переспросил Леонид. – Это из каких таких бывших?

– Ну из бывших начальников… которые любят вспоминать, какие они раньше были крутые. При советской власти. Ну и они с Алоизием Макаровичем друг друга узнали. И пока тот человек дожидался шефа, они разговаривали о своих прошлых великих временах. А я смогла заняться делом…

Людочка взглянула на незаконченный маникюр и печально вздохнула.

– Понятно! – Леонид Петрович переглянулся со своей помощницей. Та кивнула и что-то приписала в блокноте.

– Потом, примерно в половине четвертого или чуть раньше, шеф освободился и хотел принять того клиента, который разговаривал с Алоизием, но в это время пришла Сандальская…

– Это еще кто такая?

– О! – Людочка выразительно подняла глаза к потолку. – Инна Власьевна Сандальская – большой человек из районной администрации. Когда она приходит, шеф запирается с ней в кабинете, никого не принимает и не отвечает на телефонные звонки. Так что тому человеку пришлось еще подождать. Но он не очень-то и расстроился, потому что разговорился с Алоизием…

– Так… и долго у шефа пробыла эта Босоножкина?

– Не Босоножкина, а Сандальская! – поправила Людочка Леонида. – Как обычно, минут пятнадцать. Потом шеф вышел, проводил ее до двери и наконец принял того, кто ждал.

– А Алоизий?

– А Алоизий посмотрел на часы, ахнул и сказал, что его уже давно в другой фирме дожидаются. Подхватил свои сумки и убежал… даже дверь за собой не закрыл…

– А тот, второй бывший начальник, с которым беседовал Алоизий, долго пробыл у вашего шефа?

– Совсем недолго, минут пять, только конверт ему передал, такой большой, желтый, когда уходил, я этот конверт у шефа на столе видела. Даже непонятно, чего он так долго ждал, оставил бы мне. Но шеф сказал, что это письмо регистрировать не надо, и крикнул в кабинет Сергея Николаевича.

– А Сергей Николаевич все это время что делал? – оживился Леонид Петрович.

– А он у себя был, по телефону разговаривал и что-то чертил или с бумагами разбирался.

Леня подумал, что хоть один человек в фирме занимался своим непосредственным делом.

– А дальше что было?

– А дальше, уже около четырех, они кабинет закрыли и уехали на презентацию проекта «Квартал „Карелия“».

«Все сходится, – подумал Маркиз, – именно туда направил Окунь Анатолия. Значит, пошли они туда вместе с Евсюковым, однако ни один там не был. Окунь прикрылся Анатолием, а его компаньон просто слинял, потому что в пять у него была назначена встреча с любовницей. Интересно где? И почему они разобрались так быстро, если без пяти шесть она уже была в музее писателя Панаева? Ехать тут, конечно, недалеко, однако вечер, пробки…»

– А потом что было? Вы когда ушли?

– А я почти сразу же, меня Василий Романович отпустил, мне надо было эпиляцию делать, так что я офис закрыла и сразу за ними…

Маркиз внимательно слушал секретаршу, но в то же время невольно наблюдал за черепахой.

Та вела себя чрезвычайно странно: своим костистым носом, похожим на птичий клюв, она старательно разрывала песок на дне террариума, как будто там, под этим песком, было спрятано что-то очень важное. Наконец она дорылась почти до самого дна, подняла голову, склонив ее набок, и с огромным интересом принялась что-то разглядывать. Маркиз сделал шаг в сторону террариума и посмотрел в том же направлении.

В песке тускло блестел какой-то маленький круглый предмет размером с двухрублевую монету.

Маркиз подошел к террариуму вплотную, сдвинул крышку и запустил руку внутрь.

– Что вы делаете? – удивленно осведомилась Людочка. – Эта черепаха… она очень агрессивная! Она может вас укусить! Она, между прочим, очень больно кусается! Как-то раз я ее решила угостить листиком салата и не успела вовремя отдернуть руку, так она меня так прихватила – неделю потом на руке оставался след! – И Людочка гордо продемонстрировала укушенный палец. В настоящее время он ничем не отличался от всех остальных, разве что был украшен колечком с маленьким бриллиантиком.

Черепаха не проявила агрессивности. Она была очень удивлена внезапным вторжением на свою территорию и в первый момент попятилась и даже испуганно втянула голову под панцирь. Но уже в следующую секунду опомнилась, преодолела свой испуг и растерянность и снова выдвинула голову на длинной морщинистой шее, намереваясь немедленно изгнать наглеца прочь из своего жилища. Но Маркиз успел воспользоваться ее замешательством и нашарить в песке тот самый маленький блестящий предмет, который откопала черепаха.

Он выдернул руку с находкой из террариума и задвинул крышку. Черепаха щелкнула пастью в том самом месте, где только что была его рука, и на ее старческом личике появилось жалобное и разочарованное выражение: мало того что у нее отобрали такую интересную находку, так даже укусить похитителя не удалось!

Леня же разжал руку и посмотрел на тот круглый предмет, который лежал на его ладони.

Это была пуговица.

Не какая-нибудь простецкая деревянная или пластмассовая пуговица, которые дюжинами попадаются на каждом шагу. Нет, это была очень необычная пуговица – бронзовая, тускло отсвечивающая, похожая на старинную монету, с отчеканенной на ней головой грозно оскалившегося леопарда.

Точно такие же пуговицы красовались на леопардовой шубке покойной Маргариты Михайловны Окунь, которую ее домработница сдавала в химчистку. Маркиз отлично разглядел эти пуговицы. И помнил, как приемщица сказала, что одной пуговицы не хватает.

Так вот где она, эта пуговица…

Маркиз сунул свою находку в карман.

Если пуговица оказалась в террариуме у черепахи, что это значит? Это значит, что Маргарита Михайловна побывала в офисе своего мужа. Причем побывала в последний день своей жизни, в тот самый день, о котором Маркиз расспрашивал Людочку.

Потому что, если бы она потеряла пуговицу раньше, аккуратная и исполнительная Александра непременно пришила бы на место потерянной запасную пуговицу. В крайнем случае заменила бы весь комплект. Не такая женщина была Маргарита Михайловна, чтобы ходить в шубе с оторванными пуговицами.

– Скажите, Люда, – Маркиз снова повернулся к словоохотливой секретарше, – а Маргарита, жена Василия Романовича, часто заходила к вам в офис?

– Ну не то чтобы часто, но иногда появлялась, – охотно сообщила Людочка. – Я уже знала: как только она появится, немедленно нужно для нее заваривать специальный чай.

– Какой? – переспросил Маркиз.

– Китайский зеленый чай, называется «Жемчуг дракона». Очень дорогой. Я специально для нее держала баночку. Больше никому его не заваривала. Да вообще-то больше никто и не просил – знаете, такой чай на любителя…

– А в тот день… в день своей смерти Маргарита Михайловна у вас не появлялась?

– В тот день – нет, – уверенно ответила секретарша.

– Почему вы так в этом уверены? Может быть, она заходила, пока вы уходили на обед?

– На обед? – Секретарша горестно вздохнула. – Да никуда я не выходила! Перекусила на рабочем месте… хорошо, из дома захватила баночку овощного салата, а то бы совсем от голода умерла! У нас и всегда довольно строго, лишний раз не выйдешь из офиса, но в тот день шеф меня специально предупредил, чтобы никуда не отлучалась, раз мне раньше уйти надо. Так что Маргарита в тот день в офис не приходила!

«А вот в этом ты, милая девушка, ошибаешься! – подумал Маркиз, ощупывая пуговицу в своем кармане. – Жена твоего шефа приходила в офис, только уже после ухода персонала. Но вот вопрос: как она сюда попала? Да элементарно, как говорил Шерлок Холмс. Ей открыл двери Евсюков Сергей Николаевич! Именно с ним она здесь и встречалась! А вот с какой целью… Это мы должны выяснить!»

Маркиз встретился глазами с черепахой и понял, что цель встречи была вовсе не любовная, что Маргарите обязательно нужно было попасть в офис. Пуговица находилась у черепахи в террариуме, если бы она просто оторвалась, то валялась бы на полу, ее вымела бы уборщица. Или утром нашла бы секретарша. А как пуговица оказалась у черепахи? Кто-то, а именно Маргарита что-то прятала в террариуме – туда уж точно никто не полезет, особенно учитывая агрессивный характер черепахи. И в тот вечер это что-то Маргарите срочно понадобилось, оттого и настаивала она на встрече с Сергеем Николаевичем, а вовсе не потому, что ей приспичило заняться любовью.

Можно смело предположить, что именно эту вещь Маргарита передала потом в музее Панаева вульгарному рыжему типу, как описала его престарелая экскурсоводша. И что она делала потом? Спокойно пошла домой, где ее убили? Кто, зачем?

Вряд ли секретарша Людочка могла дать вразумительные ответы на эти вопросы.

– Вы давно тут одна сидите? – спросил Леня. – Где начальство-то?

– У Василия Романовича такое горе… – Секретарша выразительно всхлипнула.

– Знаем-знаем, – отмахнулся Леня, – то есть он на работу не ходит. А второй-то компаньон где? Тоже горюет?

– Как вы можете? – Слезы полились по щекам, кружевной платочек мгновенно намок. – Он… он пропал.

– Как это – пропал? Запил, что ли?

– Если бы… – прорыдала Людочка, – тогда бы в вытрезвителе отыскали. А так – нигде нету, просто исчез, испарился…

– Так-так… ну-ка, про это поподробнее, – заинтересованно блеснул глазами Маркиз.

Но Людочка самозабвенно рыдала, очевидно, бедная секретарша испытывала к пропавшему Евсюкову не совсем служебный интерес.

– Свистюкова, займись! – бросил Леня.

Свистюкова не растерялась. Она достала из кармана упаковку бумажных носовых платков, промокнула зареванное лицо секретарши, заодно стерев всю косметику. Потом она налила страдалице воды, а уже после этого протянула ей раскуренную сигарету.

Людочка с испугом покосилась на черепаху, та глядела неодобрительно.

– Ты пошли ее подальше, – посоветовала Лола.

Черепаха, очевидно, умела читать по губам, потому что обиженно повернулась и уползла в дальний угол вольера.

– Ну, очухалась? – по-свойски спросил Леня. – Давай рассказывай, куда он делся, твой Евсюков.

– Если бы я знала! – прерывисто вздохнула Людочка. – Прихожу утром тридцатого в офис, дверь закрыта, ну я, понятное дело, не удивилась – опаздывают начальники. Точнее, не опаздывают, а задерживаются. Вхожу – кабинет открыт! Сейф в кабинете разворочен, однако все бумаги аккуратно на месте лежат. Я – звонить Василию Романовичу. Он: так и так, приехать никак не могу, в милиции нахожусь по такому поводу. Мне чуть плохо не стало. Звоню Сергею Николаевичу – никто не отвечает по всем телефонам. Потом шеф приехал – говорит, исчез Сергей, пропал, дома не ночевал, телефон отключил. Потом поговорил с кем-то по телефону и уехал. И редко появляется, так что я и не удивилась, когда узнала, что он от аренды отказался.

Леня своевременно вспомнил, что он представитель стоматологической клиники, и деловито повертел надувной зуб. Наказав Людочке сидеть тихо и никому не говорить об их визите, а то не возьмут на работу, компаньоны удалились.

Вместо того чтобы найти ответы, они получили еще больше вопросов.

Во всяком случае, визит в офис «Бестинвеста» оказался ненапрасным.

Оставшись в квартире Валентина Хруща, Анатолий Зевако решил оттянуться по полной программе. В самом деле – имеет человек право отдохнуть от забот и подлечить истрепанные нервы? Здесь, в этой квартире, он чувствовал себя в полной безопасности. Хозяин вернется только через месяц, а учитывая, каким неприятным типом был Хрущ, Анатолий не испытывал никаких угрызений совести, пользуясь его жилищем.

Он напустил полную ванну горячей воды, поставил рядом с ней магнитолу, включил свою любимую программу «Русский фонтан» и собрался нырнуть в ванну. Однако чего-то не хватало для полного счастья.

Из магнитолы лился голос любимого певца Терентия, над ванной поднимался пар… но для полноты ощущений хотелось чего-то выпить. Анатолий вспомнил содержимое бара, которое он сам, по собственной воле отдал сантехнику, и тяжело вздохнул.

С другой стороны, оно было и к лучшему.

Вместо спиртного можно было приготовить чашечку кофе. В кухонном шкафчике Хруща нашлась полная банка отличного кофе – смесь «робусты» и «арабики». Анатолий насыпал в джезву две ложки, добавил воды и поставил джезву на плиту.

Тут началось обычное мучение: кофе никак не хотел закипать.

Известно, что когда на него смотришь, кофе ни за что не закипит. А стоит отвернуться – и подлый напиток сбежит на плиту, залив керамическую панель отвратительными бурыми потеками.

Анатолий скрипел зубами, делал вид, что отвернулся, даже отходил на пару шагов от плиты, поглядывая через плечо на джезву, – ничего не помогало.

И вдруг в самый неподходящий момент, когда подлый кофе вот-вот собирался наконец выдать шапку ароматной пены, в дверь квартиры позвонили.

Анатолий чертыхнулся, схватил джезву и переставил ее на керамическую подставку. При этом он расплескал кофе по столу и немножко пролил себе на ногу.

Звонок повторился. Причем на этот раз он звучал не просто нетерпеливо, а, можно сказать, просто истерически.

– Кого это черт принес? – прошипел Зевако, подпрыгнув на ошпаренной ноге, и подбежал к двери.

Только перед самой дверью он вспомнил, что находится в своем естественном виде, а перед любыми посетителями должен появляться исключительно в гриме хозяина квартиры. К счастью, чемоданчик с гримом находился неподалеку, а навык моментального преображения Анатолий все еще не утратил.

– Сейчас! – выпалил Анатолий в сторону двери, раскрывая чемоданчик.

Он торопливо наносил грим, благополучно преображаясь в Валентина Хруща, а дверной звонок все трезвонил и трезвонил… но с каждым звонком он звучал все слабее и слабее, как будто израсходовал последние жизненные силы.

– Сейчас! Уже открываю! – повторил Анатолий и открыл дверь.

И еле успел отскочить, потому что в открывшуюся дверь буквально упал незнакомый человек.

Человек этот был небольшого роста, плотный и коренастый, с коротко стриженными рыжеватыми волосами. Наверное, когда-то он был очень сильным и энергичным, об этом говорили широкие покатые плечи, короткая толстая шея и мощный загривок. Но сейчас от былой силы не осталось и следа. Незнакомец ничком упал на пол прихожей и громко застонал.

– Эй, мужик, ты чего? – испуганно пробасил Анатолий и попытался перевернуть странного гостя на спину. – Ты… того… случаем, не ошибся адресом?

Незнакомец снова застонал и перекатился на спину.

На груди у него, под расстегнутой кожаной курткой, расплывалось темно-красное пятно. Он приоткрыл глаза, взглянул на Анатолия и прохрипел:

– Здорово, Валега… вишь, зацепили меня… хорошо, сумел до тебя дотащиться… Это мне еще повезло, что ты нынче не на вахте, ты что – с Кренделем поменялся?

Он зашелся тяжелым мучительным кашлем, при этом на губах крупными пузырями выступила кровавая пена. Откашлявшись и выровняв дыхание, он снова сконцентрировал на Анатолии мутный взгляд и едва слышно проговорил:

– Ты, Валега, не думай… я хвост за собой не привел… я от них оторвался…

– Да я ничего такого… – забормотал Анатолий. – Я не думаю… щас я того… врача…

– Какого врача?! – Незнакомец зло прищурился. – Ты чего, Валега, дурака валяешь? Какого врача с таким огнестрелом? Да и ваще… сам понимаешь…

– Ну да… правда… врача, наверное, нельзя… – спохватился Анатолий, – я щас как-нибудь сам…

– Да не трать время! – Незнакомец бессильно прикрыл глаза. – Мне все одно кранты…

Он ненадолго замолчал, тяжело и неровно дыша. Взгляд начал угасать, лицо покрылось серой землистой бледностью.

– Ты чего… ты… это самое… не помирать ли вздумал? – растерянно бормотал Анатолий. – Чего я с тобой делать-то буду?

Вдруг раненый встрепенулся, его глаза ожили, он облизнул окровавленные губы и едва слышно проговорил:

– Валега… наклонись ко мне поближе… я тебе должен передать… должен сказать, где оно…

Анатолий послушно опустился на колени возле раненого, нагнулся к нему, чтобы не пропустить ни слова. Он не знал, о чем тот собирается ему рассказать, но то, как незнакомец старался привлечь его внимание, и само то, что он хочет сообщить о чем-то на самом пороге смерти, говорило, что это должно быть очень важное сообщение.

Раненый прикрыл глаза, его дыхание стало неровным. Казалось, вот-вот наступит агония. Однако он еще раз сумел собраться с силами и заговорил слабым, едва различимым голосом:

– Она мне отдала… отдала то самое…

– Она? Кто она? – переспросил Анатолий.

– Она, ширма…

– Какая еще ширма? – удивился Анатолий, но раненый не расслышал его вопроса.

– Ты должен взять, взять оттуда и вернуть.

– Да что взять-то? – Помимо воли Анатолий включился в обсуждение, уж очень худо выглядел его гость – сам бледный, на висках вздувались синие жилы.

– Найдешь там…

Тут в горле у рыжего что-то булькнуло, он замолчал и закрыл глаза. Потом открыл и поманил Анатолия ближе. Наклонившись, Анатолий увидел, что глаза у рыжего совершенно безжизненные. Но губы еще шевелились, произнося странные слова:

 
И Топтыгина прогнал
Из саней дубиной,
А смотритель обругал
Ямщика скотиной.
 

«Бредит, – понял Анатолий, – какая только чушь в голову перед смертью не полезет!»

Казалось, с последними словами из рыжего мужика ушли оставшиеся жизненные силы. По его телу пробежала крупная дрожь, глаза закатились, он вытянулся и застыл.

– Мужик, ты чего? – Анатолий от испуга перешел на шепот. – Ты чего – помер, что ли? Ты это… не дури! Что я с тобой делать буду?

Незнакомец не отвечал и не шевелился. Черты его лица заострились и окостенели.

Анатолий зачем-то огляделся по сторонам и попытался нащупать пульс на неподвижной руке.

Пульса не было.

– Ох ты! Мать моя! – Зевако схватился за голову. – Только этого мне не хватало для полного счастья! Чего же делать-то?

Всего несколько минут назад все было так хорошо – он собирался принять ванну, выпить чашечку кофе, послушать музыку…

Вспомнив о своих неосуществленных планах, Анатолий бросился в ванную комнату: уходя на кухню, он оставил открытыми краны, и теперь вода наверняка льется на пол… сейчас, для полного комплекта удовольствий, ему не хватало только, чтобы прибежали залитые соседи! К счастью, ванна не переполнилась, лишняя вода уходила через запасное отверстие. Зеркала запотели от горячего пара, и это натолкнуло Анатолия на новую мысль. Он слышал, что к губам умирающих подносят зеркало, чтобы проверить, дышат ли они. Закрыв краны, он схватил небольшое карманное зеркальце и вернулся в прихожую. Опустился на пол рядом с неподвижным телом, поднес зеркальце к посиневшим губам…

Зеркальце не запотело.

Значит, незнакомец действительно умер.

– Что же делать, что делать?! – бормотал Зевако, сидя на корточках возле трупа.

Первой его мыслью было связаться с Маркизом и попросить у того помощи. Он вытащил мобильник, набрал знакомый номер, но механический голос ответил, что абонент временно недоступен.

Анатолий отключился и подумал, что это, пожалуй, к лучшему – Маркиз и так очень помог ему, нечего взваливать на него каждую новую проблему… Кроме того, в глубине души он понимал, что после случившегося Леня вряд ли оставит его в этой квартире, а квартира Хруща очень Анатолию нравилась. Где еще он сможет скрываться с таким комфортом?

Значит, нужно выкручиваться собственными силами. Нужно как-то избавляться от трупа.

Анатолий тяжело вздохнул, обошел квартиру.

Самой подходящей емкостью для покойника ему показался огромный двухдверный холодильник. Упираясь в него плечом, Анатолий кое-как вытолкал холодильник из кухни в прихожую, распахнул дверцы, вынул из него все полки и с огромным трудом затолкал внутрь покойника. Тот оказался на редкость неудобным, все время какая-нибудь часть высовывалась наружу – то нога в замшевом ботинке, то рука, покрытая рыжеватыми волосками.

Наконец Анатолию удалось запихать все конечности трупа внутрь и кое-как закрыть дверцы. Но это была только первая и самая простая часть операции. Теперь нужно было как-то вытащить холодильник из дома и вывезти его в подходящее место.

Зевако оглядел себя в зеркале, подправил несколько размазавшийся во время возни с трупом грим, убедился в своем сходстве с Валентином Хрущом и покинул злополучную квартиру.

На лестнице он столкнулся с каким-то щуплым суетливым дедком, который испуганно поздоровался и прижался к стене. Значит, грим действительно хороший.

Выйдя на улицу, Анатолий двинулся в сторону Сенной площади.

На углу возле известного на весь район подвальчика под красноречивой вывеской «Выпей – закуси» он увидел светло-серый грузовичок «Газель».

Это было именно то, что нужно для осуществления задуманного.

Анатолий вспомнил свою боевую юность, прошедшую на знаменитой своей шпаной питерской Лиговке, огляделся по сторонам и подошел к «Газели». Открыть дверцу он смог без труда при помощи обычной десятикопеечной монетки. Завести машину без ключа тоже не составило для него большой проблемы. Отъехав от тротуара, он свернул в ближайший переулок и выехал на площадь. Здесь, в столпотворении рынка, ничего не стоило спрятать не только «Газель», но и бронетранспортер или даже тяжелый военный тягач. Анатолий затормозил возле одного из многочисленных магазинчиков, заметив двух мрачных мужиков с выражением творческого поиска на небритых физиономиях.

– Мужики, заработать хотите? – предложил он, высунувшись из кабины и не глуша мотор.

– Чего делать надо? – деловито осведомился один из них, окинув Зевако оценивающим взглядом.

– Холодильник спустить и в «Газель» закинуть.

– Без лифта?

– Само собой.

– Этаж какой?

– Пятый.

– Двести.

– Идет.

Лаконичный мужик по быстроте ответа понял, что продешевил. Да и напарник со значением подмигнул ему.

– Каждому! – внес он поправку.

– Ну, возьмите себя в руки! – На этот раз Анатолий решил не уступать слишком быстро, потому что излишняя сговорчивость могла показаться грузчикам подозрительной.

– Ладно, триста – и по рукам!

– Двести пятьдесят, или других найду!

Последний аргумент оказался решающим, и грузчики забрались в кабину «Газели».

Когда грузчики вошли в квартиру Валентина Хруща, они выразительно переглянулись. Квартира была большая и богатая, так что с клиента стоило стрясти побольше. Тем более что холодильник оказался огромный и тяжеленный.

– Набавить бы надо! – проговорил один из грузчиков, почесав в затылке пятерней.

– Прокурор набавит! – отозвался Анатолий. – Ну что, взялись?

Мужики тяжело вздохнули и ухватили холодильник. Они вытащили его на лестничную площадку и начали спуск.

Грузчики охали, кряхтели и медленно спускались по лестнице со своим неподъемным грузом. Анатолий шел следом, следя, чтобы дверцы холодильника ненароком не раскрылись. Между третьим и четвертым этажами тот грузчик, что шел впереди, споткнулся, выпустил холодильник, и тот, гремя и дребезжа, поехал вниз.

– А ну держи! – завопил Анатолий, бросаясь на помощь.

В конце лестничного марша холодильник врезался в стену и со страшным грохотом затормозил.

– Ты чё, Вася? – напустился второй грузчик на виновного. – Ты, Вася, совсем того… не прав!

– Сам… не прав! – огрызнулся тот. – Меня этот гроб чуть не раздавил на фиг! Иди сам вперед!

Анатолий с ужасом заметил, что дверца холодильника приоткрылась и из него высунулась волосатая рука. Пальцы трупа таинственным образом сложились в большой выразительный кукиш.

К счастью, грузчики выясняли отношения и ничего не заметили. Анатолий торопливо затолкал руку внутрь холодильника и плотно захлопнул дверцу.

Наконец холодильник выволокли наружу и с огромным трудом закинули в кузов «Газели».

Анатолий рассчитался с грузчиками, выехал на Московский проспект и помчался к выезду из города, мечтая только об одном – не наткнуться на чересчур бдительного сотрудника ГИБДД.

Вскоре он миновал круглую площадь с монументом в центре, проехал мимо аэропорта, мимо Пулковской обсерватории и свернул на второстепенное шоссе, которое вело к большому старому садоводству.

Дело в том, что по дороге Анатолию пришла в голову гениальная идея. Он решил доставить холодильник вместе с его скоропортящимся содержимым на дачу тому самому директору цирка, которому он был обязан крушением своей профессиональной карьеры, – Артуру Васильевичу Щекотило.

Он бывал пару раз на директорской даче и хорошо помнил дорогу.

Прежде чем въехать на территорию садоводства, Анатолий остановил «Газель» на обочине, достал свой неизменный чемоданчик и поработал над внешностью. Через две минуты из зеркала на него смотрело хорошо знакомое лицо директора – пронзительные немигающие глаза, неприятные, чересчур красные губы на бледном лице…

Возле ворот садоводства прогуливался невысокий крепенький мужичок в теплом, не по сезону, тулупе и валенках с галошами – несомненно, здешний сторож.

Увидев «Газель», он заторопился навстречу.

– Это вы к кому же едете? – осведомился сторож визгливым бдительным голосом.

Анатолий высунулся из окна кабины и поздоровался.

– А, это ж вы! Здрасте, Артур Васильич! – На этот раз голос сторожа из бдительного стал льстивым и подобострастным. – А я вас и не жду! Думал, вы еще в отъезде!

– Да вот, пораньше вернулся… холодильник привез! Не поможешь выгрузить?

– Это завсегда пожалуйста! – Сторож оживился в расчете на вознаграждение.

Они подъехали к директорской даче, сторож выбрался из кабины и открыл ворота. Анатолий въехал во двор, развернулся и затормозил возле крыльца.

Он помнил, что Щекотило держал ключ от дачного домика под первой ступенькой крыльца. Так оно и оказалось, и попасть в дом не составило труда. Сторож, с виду неказистый, оказался очень сильным, и вдвоем с Анатолием они сгрузили огромный холодильник с «Газели» и затащили его на веранду.

– Ну вот тут он пускай и постоит, – проговорил Анатолий, отдуваясь и вытаскивая из кармана бумажник, чтобы рассчитаться со своим помощником. – Потом уж я приеду и поставлю куда надо…

Распрощавшись с довольным сторожем, он поехал обратно в город, представляя лицо Щекотило, когда тот обнаружит на собственной даче такой сюрприз, в особенности же когда сторож садоводства напомнит ему, как они вдвоем с ним, Щекотило, затаскивали этот самый холодильник на веранду…