Текст книги "Ларец графа Сен-Жермен"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Посылка была очень тяжелая, и Татьяна вернулась к дому Анны, чтобы поскорее от нее отделаться.

За время ее отсутствия настроение у консьержки испортилось. Если Анне она клятвенно обещала оставить у себя посылку, то теперь перед Татьяной стала изображать собственную значительность.

– И чего это я должна эту посылку у себя держать? – говорила она через губу. – Мало ли, что с ней случится, а я отвечай! И вообще, откуда я знаю, что в этой посылке? Вон по телевизору каждый день предупреждают, чтобы не брали ничего у незнакомых людей! Вдруг там это… подрывное устройство?

– Это кто же тут незнакомый? – стыдила консьержку Татьяна Семеновна. – Анна Павловна живет у вас в доме!..

– Да она только полгода, как въехала!

– А меня вы сколько лет знаете? Я до Анны у Полины Захаровны убирала, а до нее – у Риммы Марковны…

В конце концов, консьержку удалось уговорить. Оставив у нее громоздкий пакет с посылкой, Татьяна Семеновна наконец добралась до торговых рядов.

Первым делом она отправилась в мясной ларек, где работала ее знакомая Лариса.

Знакомых у Татьяны было вообще очень много, иногда ей казалось, что их чуть не полгорода. Но если некоторые знакомства были скорее приятными – поговорить, обсудить погоду и цены, перемыть кому-нибудь косточки, – то знакомство с Ларисой относилось к разряду полезных: Лариса всегда откладывала для своих друзей кусочек мяса получше и подешевле. Вот и сейчас, едва Татьяна вошла в ее ларек, Лариса достала из-под прилавка увесистый сверток в черном целлофановом пакете.

– Бери, подруга, – проговорила она, протягивая сверток Татьяне. – Ласточкин хвост.

– Что? – удивленно переспросила Татьяна Семеновна. – Да разве же ласточек едят? Тем более хвосты…

– Да ну тебя! – Лариса усмехнулась. – Это говядина, такая часть туши – называется ласточкин хвост! Недорого, а если с луком потушить, очень вкусно!

Татьяна поблагодарила подругу, расплатилась и пошла дальше – за овощами к скромной киргизке Мание, а потом за сладким к двум сестрам Маше и Глаше.

Все покупки Татьяна Семеновна укладывала в большой красно-белый пакет с рекламой известной французской косметической фирмы. Таких пакетов у нее было очень много, поскольку Татьяна по пятницам мыла полы в офисе фирмы, торговавшей французской косметикой.

Сделав наконец все покупки, Татьяна в самом благополучном настроении направилась к дому. Впереди ее ждал чай с печеньем и любимый сериал.

Она уже подходила к своему подъезду, как вдруг рядом с ней остановилась большая темно-серая машина.

– Татьяна Семеновна! – окликнули ее из машины.

Женщина оглянулась.

Машина была незнакомая, и человека, который ее окликнул, она видела первый раз в жизни, а от незнакомых людей она привыкла ожидать исключительно неприятностей. Поэтому она сделала вид, что не услышала незнакомца, и прибавила шагу.

Но тут перед ней словно из-под земли появился еще один человек, такой же незнакомый, как первый, и чем-то на него неуловимо похожий. Отличали этих двоих только волосы. У первого незнакомца они были темные и коротко подстриженные, а у второго, наоборот, гораздо светлее и длинные, чуть ли не до плеч.

– Куда же вы, Татьяна Семеновна? – проговорил он укоризненно. – Вас же позвали.

– Кто позвал? Куда позвал? Главное дело – зачем позвал? – забормотала Татьяна, пытаясь обойти незнакомца. – Мне домой срочно надо, я свет в ванной комнате выключить забыла.

– Ничего, погорит еще немножко, – отозвался незнакомец и потеснил Татьяну к автомобилю. – Нам с вами нужно поговорить. Сядьте, пожалуйста, в машину.

– Я с незнакомыми людьми разговаривать не приучена, а особенно – в машины к ним садиться…

Однако незнакомец не слушал ее возражений. Он твердо ухватил перепуганную Татьяну Семеновну за локоть и втолкнул ее на заднее сиденье автомобиля. Сам он сел рядом и захлопнул дверцу.

Кроме них, в салоне был еще один человек – тот, стриженый, который первым окликнул Татьяну Семеновну. Теперь он развернулся к ней с переднего сиденья, протянул руку и схватил ее пакет.

Татьяна Семеновна вспомнила, что по телевизору неоднократно рассказывали о разгуле преступности, о том, что наркоманы и бомжи прямо на улице нападают на одиноких пенсионерок, отнимают у них сумки и даже пакеты с продуктами. Правда, эти двое незнакомцев не были похожи ни на наркоманов, ни на бомжей. Начать с того, что наркоманы и бомжи не разъезжают на собственных машинах. Но Татьяна Семеновна испугалась еще больше прежнего.

Стриженый незнакомец тем временем запустил руку в пакет Татьяны Семеновны и вытащил из нее сверток с мясом.

– Что это такое? – проговорил он брезгливо.

– Ласточкин хвост, – честно призналась домработница.

– Что? – Стриженый перегнулся к ней, схватил Татьяну Семеновну за воротник и произнес, грозно двигая желваками: – Ты надо мной издеваешься? Какой еще хвост!

Татьяна Семеновна хотела было объяснить, что ласточкин хвост – это такая часть мясной туши, вкусная и недорогая, но от страха начала задыхаться и не могла выговорить ни слова.

– Какой еще хвост?! – прошипел страшный незнакомец и встряхнул Татьяну Семеновну, как тряпичную куклу. – Куда ты ее дела? Признавайся, куда ты ее спрятала?

– О… чем… вы… – с трудом проговорила Татьяна, но и эти невразумительные слова заглушил сиплый свистящий хрип, вырывающийся из ее горла. Татьяна широко открыла рот, пытаясь вдохнуть, лицо ее начало синеть, глаза выпучились, как у лягушки.

– Ты что тут за концерт устраиваешь? – рявкнул стриженый. – Кончай придуриваться! Отвечай – куда ты его дела?

Но Татьяна Семеновна ничего не отвечала. Хриплое дыхание прервалось, она обмякла, глаза ее закатились.

– Что это с ней? – удивленно проговорил стриженый, до которого начало доходить, что женщина не разыгрывает его.

– Погоди… – растерянно отозвался его напарник, пытаясь нащупать пульс женщины, – не шуми… дай послушать… Вот черт! Кажется, она померла!..

– Как померла? С какого перепугу померла, Саморез? Я же ей еще ничего не сделал, только начал вопросы задавать…

– Черт ее знает… Тетка пожилая, может, у нее сердце… Точно померла, пульса нету! И что теперь нам делать?

– Что делать… – его напарник выругался тихонько, – куда-то ее из машины срочно деть, не раскатывать же по городу с трупом! Тут недалеко есть одно место. Езжай, Пузырь, потихоньку…

Темно-серая машина свернула в переулок, миновала два квартала и пустырь, затем углубилась в проход между домами. Потом долго ехали мимо бетонного забора, а когда свернули за угол, то оказались в чахлой рощице, куда выходили окна трехэтажного длинного дома. Место было уединенное, однако довольно чистое, не было навалено вокруг никакого мусора, даже стояли две лавочки и незасеянная еще клумба.

Поминутно оглядываясь на окна дома, парочка злоумышленников высадила труп несчастной Татьяны Семеновны на скамейку и поскорей удалилась.

Анна прошла через главный зал Московского вокзала. Возле памятника Петру Великому, как всегда, толпилась молодежь с рюкзаками, длинноволосый парень перебирал струны гитары.

В кармане куртки ожил мобильник – пришло сообщение. Анна свободной рукой достала телефон, взглянула на дисплей. Диспетчерская служба такси сообщила, что ее встречает серый «Фольксваген» номер триста пятьдесят.

Женщина спустилась по ступеням, вышла на площадь и тут же увидела нужную машину. Серый автомобиль стоял прямо напротив выхода из вокзала, и водитель уже спешил навстречу. Ее чуть заметно зацепило какое-то несоответствие, но Анна слишком устала, чтобы копаться в таких мелочах.

Она отдала водителю чемодан, опустилась на заднее сиденье и прикрыла глаза.

Она устала. Очень устала.

Командировка оказалась на редкость тяжелой, Селиверстов в принципе человек непростой, на этот раз превзошел самого себя, грозил штрафными санкциями, кричал на нее, как на безмозглую девчонку. Анне пришлось применить все свои дипломатические навыки, весь свой опыт ведения переговоров. Все те способности, благодаря которым она сумела сделать к тридцати девяти годам такую карьеру. Все те способности, которые даже Вадим вынужден признавать.

Сначала она соглашалась с Селиверстовым, поддерживала его претензии. Он удивился и сбавил тон, пытаясь понять, что Анна задумала. Потом вообще замолчал. Она воспользовалась возникшей паузой и напомнила ему о пункте семь-два договора, который включила специально для таких случаев. Когда Селиверстов задумался, чем это грозит, – выложила все карты: что сами сотрудники Селиверстова не соблюдали элементарные правила безопасности, использовали в качестве паролей имена своих собак и кошек, а такие пароли может вычислить любой технически одаренный ребенок, так что именно они несут ответственность за утечку информации, и ни о каких штрафных санкциях и речи не может идти. Селиверстов задумался, она предложила компромисс: Вася бесплатно переустановит систему, сменит все пароли, в качестве бонуса установит новейшую антиспамовую программу. Селиверстов еще немного подумал, надулся, но, в конце концов, согласился – понял, что лучше получить хоть шерсти клок, чем остаться при пиковом интересе.

Так что к концу второго рабочего дня вопрос был решен, и Анна, выжатая как лимон, едва успела на «Сапсан».

По дороге она просматривала документацию, искала слабые места в договоре, поэтому ничуть не отдохнула – и сейчас решила хоть на полчаса отключиться.

И в этот самый момент на мобильный телефон снова пришло сообщение.

Анна достала телефон – вдруг пришло что-то важное? – взглянула на дисплей…

Это было сообщение от диспетчерской службы такси.

«Вас встречает синяя «Шкода» номер двести четырнадцать».

«Что за бред? – подумала Анна. – Меня уже встретил серый «Фольксваген», я уже еду домой… никто не умеет работать! Все путают, забывают…»

Она взглянула на водителя – и перехватила в зеркале его подозрительный взгляд.

И тут она осознала, что именно удивило и насторожило ее несколько минут назад.

Водитель бросился ей навстречу, хотя она ничем не выделялась из толпы приезжих. Бросился раньше, чем она направилась к его машине.

Откуда он знал, что именно она – его пассажирка?

В тот момент она не придала этому значения, но сейчас…

Анна выглянула в окно – и еще больше насторожилась.

Они ехали вдоль Обводного канала, вовсе не в ту сторону, где находился ее дом.

– Куда мы едем? – спросила она раздраженно.

– Пробки объезжаем, – бросил водитель через плечо. – Там такие заторы, что застрянем на час, а то и больше!..

– Пробки? – переспросила Анна и бросила взгляд на часы.

Был уже двенадцатый час, в такое время пробок не бывает, хотя кто его знает, пробки – вещь непредсказуемая…

Однако расслабиться больше не удавалось, она то нервно поглядывала по сторонам, то ловила в зеркале взгляд водителя.

Напряженный, недобрый взгляд.

– Остановите машину! – потребовала Анна. – Я выйду сейчас!

– Здесь нельзя останавливаться! – процедил водитель, скосив на нее глаза.

– Что значит – нельзя?! – крикнула Анна. – Я сказала – сейчас же останови машину!

Но на этот раз водитель даже не обернулся. Вместо того чтобы остановить «Фольксваген», он прибавил скорость.

Анна вжалась в сиденье, завертела головой…

Что происходит? Куда и зачем ее везут? И самое главное – что делать?

Она вовсе не была робкой тургеневской барышней, теряющейся от любой неприятности, она умела держать удар и вела свои дела жестко и решительно – но сегодня она столкнулась с чем-то таким, перед чем ее решимость ничего не значила. На деловом языке, к которому привыкла Анна, это называлось форс-мажор – или иначе – обстоятельства непреодолимой силы.

Машина тем временем проезжала мимо автостанции неподалеку от Балтийского вокзала. Здесь даже в такой поздний час движение было оживленным, но водитель не снижал скорости. Резко вывернув руль, он обогнал черную «БМВ» с тонированными стеклами. Вдруг черная машина прибавила скорость, вильнула, подрезав «Фольксваген» и резко затормозила, прижав его к набережной канала.

Водитель «Фольксвагена» едва успел остановить свою машину и сидел, вцепившись в руль и переводя дыхание. Дверца «БМВ» распахнулась, из нее выскочил здоровенный детина кавказского вида с трехдневной черной щетиной на лице и бросился к «Фольксвагену», размахивая монтировкой и выкрикивая хриплым истерическим голосом:

– Ты кого, ка-азел, подрезал? Ты что, ка-азел, о себе думаешь? Я тебе сейчас рога-то пообломаю!

Водитель «Фольксвагена» опомнился и полез в бардачок – видимо, там у него тоже имелось какое-то средство самообороны.

Анна не стала дожидаться конца этой разборки – она воспользовалась тем, что ее «таксисту» было сейчас не до нее, открыла дверцу, выскочила из машины и припустила наутек.

На этот раз, несмотря на усталость, она побоялась останавливать автомобиль и села в подвернувшуюся маршрутку, которая довезла ее до ближайшей станции метро.

После перенесенного стресса ей хотелось как можно скорее добраться до своей квартиры. Она не любила эту квартиру, не успела к ней привыкнуть, не успела превратить ее в уютный обжитой дом, но теперь это скучное, безликое жилье казалось ей островком безопасности и покоя, ей хотелось как можно скорее попасть туда, как можно скорее оказаться в собственном, защищенном пространстве, запереть дверь, принять горячий душ, выпить чашку чая и попытаться понять, кто мог стоять за этой идиотской попыткой похищения…

Анна наконец добралась до своего дома, поднялась на четвертый этаж, достала ключи…

Руки у нее тряслись, и она не сразу попала в замочную скважину. Ключ с трудом провернулся. Это было странно и неприятно – замок новый, она, разумеется, сменила замки, когда въехала в эту квартиру. Успокоив себя тем, что ей это просто показалось, что замок в порядке, все дело в ее собственном нервном состоянии, в трясущихся руках, Анна вставила ключ во второй замок.

Этот замок вообще не был закрыт.

Она не поверила себе, нажала на ручку двери – и та открылась.

Этого не могло быть.

Анна прекрасно помнила, что, уезжая, заперла оба замка. Она еще не в маразме, не могла она оставить квартиру незапертой или запертой только на один замок.

Открыв дверь, она вошла в прихожую, включила свет…

И ахнула.

В ее доме, несомненно, кто-то побывал. И этот кто-то вовсе не пытался скрыть следы своего визита.

Голубой коврик в прихожей был отогнут, шкафчик для обуви открыт, его содержимое валялось на полу. Дверца зеркального шкафа-купе, где висела ее верхняя одежда, отодвинута, одежда сброшена с вешалок.

Анну затрясло от злости. Она угробила целый день, чтобы навести в этом шкафу порядок, а тут какая-то сволочь устроила настоящий погром!

Какая-то сволочь?

Анна догадалась, кто перевернул ее дом вверх дном. И с каждой минутой эта уверенность возрастала.

Она обошла всю квартиру.

Всюду было то же самое.

Хуже всего – на кухне: шкафчики распахнуты, их содержимое разбросано по полу. Из морозилки вынули запасы мороженых овощей, и теперь зеленая фасоль, цветная капуста и шампиньоны превратились в отвратительную подтаявшую кашу.

В спальне – ничуть не лучше: шкаф открыт и разгромлен, с кровати сдернуто постельное белье, из прикроватной тумбочки вырваны ящики, их содержимое разбросано по полу.

И в жилой комнате, которая играла в квартире роль гостиной и кабинета, был такой же разгром. С дивана сдернуты подушки, книги и компакт-диски сброшены с полок и грудой валялись на полу. Запертый на ключ ящик стола, в котором она держала документы и деньги, выломан с мясом, его содержимое перерыто, но ничего не пропало.

Заглянув в ванную комнату и убедившись, что здесь тоже похозяйничали, она вернулась на кухню, села на табуретку и схватилась за голову.

Подозрение, которое возникло у нее в самый первый момент, укрепилось и превратилось в уверенность.

В ее квартире побывали не обычные воры-домушники.

Те действовали бы аккуратно и планомерно, оставили бы как можно меньше следов, а самое главное – унесли бы все сколько-нибудь ценное, все, что можно продать. Здесь же царил дикий разгром, как будто в квартире похозяйничало стадо диких обезьян или компания разбушевавшихся пятиклассников – но при этом ничто ценное не пропало, по крайней мере, на первый взгляд. Воры не тронули ее новую шубку, не прихватили дорогой компьютер, мало того – они выломали ящик стола, но не взяли даже деньги!

Это уж совсем не похоже на квартирных воров.

Это выглядит так, как будто вор искал что-то вполне определенное. Какой-то конкретный предмет.

И Анна догадывалась, кто это был и что он искал.

Сволочь Вадим! Ну, какая же он сволочь!

Все началось примерно месяц назад. Ее бывший муженек приперся как-то к ней в кабинет и по привычке уселся на угол стола.

– Можешь нас поздравить! – сказал он, глупо улыбаясь. – В июле у нас свадьба!

– Вот как? – Анна наклонилась к столу как можно ниже, чтобы он не заметил выражения ее лица.

Чего он от нее ждет? Что она бросится ему на шею, визжа от радости? Или прижмет к груди и заплачет материнскими слезами? Зачем он ей это сказал?

– Ты пришел ко мне поделиться своей радостью? – проговорила она холодно. – Я приняла к сведению, а теперь неплохо бы нам обоим приступить к работе.

Анна очень выразительно поглядела на него. Ишь расселся на столе, как мальчишка, еще ногами болтает!

– Очень уж ты сурова! – Улыбка сбежала с его лица. – Так с людьми нельзя.

Анна промолчала, ей совершенно не хотелось вступать с ним в бесполезную перепалку. Как сделать так, чтобы он забыл дорогу в ее кабинет и приходил туда только по вызову? Раньше им обоим нравилось то, что они все время на виду друг у друга, теперь же это очень мешает.

Ему тоже не хватает их разговоров, поняла она. Он привык каждой мыслью по работе делиться с ней. Иногда забегал просто так поболтать, ему помогали такие перерывы. А теперь что ему делать, когда нужен толковый совет или просто ничего не значащий разговор? Куда ему податься? Бесконечно пить с девчонками кофе? Они уж точно ничего умного не посоветуют, к тому же Анна строго следит, чтобы кофейные посиделки не продолжались более пятнадцати минут. Разговаривать с ненормальными программерами? От этих вообще ни одного внятного слова не дождешься, к тому же своими идеями с ними делиться чревато, как бы не перехватили идейку-то…

– Вадим, – решительно сказала Анна, – если у тебя нет ко мне конкретных вопросов, то я предпочла бы…

– Мне… мне нужно с тобой поговорить! – Он спрыгнул со стола. – Ты права, на работе это сделать неудобно. Можно я зайду к тебе сегодня вечером?

– Зачем? – Анна воззрилась на него в полном изумлении.

– Это важно, – теперь он был тверд. – Я зайду после восьми, ты как раз успеешь домой вернуться.

Ну да, раньше они возвращались вместе, теперь же он сломя голову мчится к своей… к этой Дарье, а она торчит на работе допоздна. Если на то пошло, ей просто тошно сидеть одной в пустой неуютной квартире. Нужно взять себя в руки и заняться квартирой всерьез, а то в это безликое помещение и приходить-то противно. Домработница-то, конечно, довольна – убирать легко, не стоят на полочке никакие безделушки, не сидят на диване меховые игрушки, не висят на стенах фотографии.

Ага, тут же усмехнулась Анна, и что она может повесить? Их с Вадимом общие снимки, может, еще свадебные? У них все было общее – дом, поездки в отпуск, друзья…

Своих подруг у нее и в юности было маловато, а потом из-за этой круговерти они все отошли как-то на задний план. Для нее всегда главной была работа, тут Вадим прав.

Анна поморщилась – пора перестать вспоминать о нем к месту и не к месту. И за каким чертом он припрется вечером, хотелось бы знать? Она-то хотела наложить на лицо питательную маску и полежать в ванне с лавандовой пеной, расслабиться. Придется отложить.

Он пришел, как и собирался, и Анна встретила его, аккуратно одетая и с тщательно наложенным макияжем. Она и раньше-то дома распустехой не ходила, так что теперь и вовсе незачем принимать его в халате.

Он потоптался в прихожей, прошел в гостиную, огляделся с любопытством.

– Еще не обжилась… – протянул он, – как-то тут у тебя пусто.

Анна мгновенно разозлилась – она его в гости не приглашала, так какого черта!

– Послушай… – спокойно сказала она, – ты собирался поговорить со мной о деле. Ты сказал, что это важно. Так давай начинай. Извини, но чаи с тобой гонять я не буду, с этим теперь не ко мне.

Бывший муж сел на диван, тут же вскочил с него, как будто ему в пятую точку впилась пружина, прошелся по комнате, подошел к окну. Анна поняла, что он нервничает. Она тоже поднялась с кресла, чтобы не смотреть на него снизу вверх. Наконец он решился.

– Дело в том, что мы женимся, – заговорил он, и Анна четко видела, с каким трудом он выталкивает из себя слова.

– Я в курсе, – заметила она спокойно.

– Мы решили, что не будем устраивать пышную свадьбу, – продолжал он, – потому что… потому что…

«Потому что у тебя нет денег и некого пригласить», – поняла Анна.

Тратить деньги на пышную свадьбу, когда негде жить, – весьма неразумно, тем более что придется кормить и развлекать ораву малознакомых людей. Родственников у Вадима почти нету, родители умерли, друзья… друзья все были на прошлой свадьбе, возможно, кто-то и придет на эту, но таких будет, конечно, мало. Сотрудники уж точно не придут, побоятся с Анной ссориться.

Очевидно, жениху и невесте пришли в голову те же резоны. Что ж, это разумно.

– Не беспокойся, дорогой, я не обижусь, если вы меня не пригласите! – Анна не выдержала и напитала свои слова ядом.

– Я и не собирался тебе приглашать! – Он зло блеснул глазами. – Я пришел забрать у тебя кое-что!

– Что же это? – искренне удивилась Анна. – В этой квартире нет ничего твоего.

– Есть! – Он подошел ближе. – Верни мне кольцо!

– Какое кольцо? – Анна оторопела.

– Не придуривайся! – Он был сердит, и сам себя накручивал. – Бриллиантовое кольцо моей матери, фамильную вещь!

– Ах, вот ты о чем… – Анна просто не верила своим ушам. – Ты это серьезно?

Когда-то давно, когда они поженились с Вадимом, свекровь не слишком одобряла Анну. Дело тут было не в ней, как поняла Анна позже, просто свекровь не смогла примириться с тем, что ее единственный сын женился, и у него может быть своя жизнь, в которой ей, матери, отведена второстепенная роль.

Анна не стала тратить время на то, чтобы пытаться свекрови угодить или наладить с ней отношения. Жили они отдельно, тогда еще у нее была собственная комната в коммуналке, выделенная ей родителями. Не хочет свекровь с ней общаться – да ради бога, это ее проблемы, у нее, Анны, своих забот хватает.

Время незаметно летело в суете и работе, и как-то свекровь позвонила ей на мобильный и пригласила в гости. Анна удивилась, но в голосе свекрови было что-то такое, что она согласилась и пришла.

Они долго сидели вдвоем и разговаривали, свекровь все больше слушала, потом показывала фотографии маленького Вадима, а под конец назвала Анну доченькой и показала ей кольцо.

Бриллиант показался Анне огромным, само кольцо было потрясающе красивым. Три с половиной карата, сказала свекровь, вещь старинная, да Анна и сама видела. Такая восхитительная, тонкая работа, и аура подлинности, какая бывает только у старинных вещей.

Кольцо хранилось в ее семье много лет, сказала ей свекровь, и передавалось по женской линии. И теперь, добавила свекровь, когда у меня есть дочка, я хочу подарить его тебе. Береги его, девочка, потом передашь своим детям.

Анна тогда так растерялась, что даже как следует не поблагодарила свекровь. Потом налетели заботы, а через месяц свекровь положили в больницу, там она и умерла, очевидно, с самого начала все про себя знала, оттого и позвала Анну.

Анна носила кольцо редко, потому что уж больно ценная была вещь. Но берегла тщательно, и даже в самые тяжелые времена не приходило ей в голову кольцо продать или заложить.

– Ты это серьезно? – повторила Анна. – Ты хочешь, чтобы я отдала твоей… ну неважно, ты хочешь отобрать у меня кольцо и подарить ей на свадьбу?

– Оно не твое! – закричал Вадим. – Это наша семейная реликвия! Мать завещала его…

– Твоя мать ничего никому не завещала, – процедила Анна. – Она подарила кольцо мне. Собственноручно отдала, вот на этот палец надела. И велела беречь как зеницу ока. И не для того я его берегла, чтобы теперь отдать твоей стерве!

Она сдерживалась из последних сил. Ну, это надо же! Кольцо, которое принадлежало ей почти десять лет, он хочет отобрать. Может быть, ей самой с низким поклоном передать его этой… этой… Тьфу, все время в голову лезут неприличные слова! Мало того что у нее отняли мужа, и фирма, созданная с таким трудом, грозит распасться, так еще, видите ли, он захотел сделать своей шлюшке свадебный подарок за счет бывшей жены! Нет, эта зараза ничего от нее не получит.

– Нет, нет и нет! – твердо сказала Анна. – Кольцо было подарено мне, у меня и останется. А ты уж поднатужься, дорогой, и купи своей невесте обычное колечко с бриллиантом. Кредит в банке возьми, если совсем денег нету.

По тому, с какой лютой ненавистью поглядел на нее бывший муж, Анна поняла, что он уже пообещал своей невесте дорогой подарок, и теперь ему стыдно признаваться ей, что бывшая жена уперлась и кольцо не отдает.

– Ты не имеешь права! – прошипел он. – Это не твоя вещь, я ее заберу!

Он алчно оглядел гостиную и понял, надо полагать, что тут кольца нету – только мягкая мебель, да шкаф с книгами. Еще стол и стулья, кольцо положить некуда.

Вадим развернулся на пятках и бросился в спальню. Помедлив немного на пороге, он шагнул к платяному шкафу.

– Тебе не стыдно? – Анна стояла в дверях, не делая попытки его удержать.

Она знала, что кольца он не найдет. Не было у нее в спальне туалетного столика старинной работы с многочисленными ящичками, где хранились бы футляры с драгоценностями. Честно говоря, кроме кольца, у нее и ценного-то ничего не было. Ну, пара сережек, цепочки… Кольцо действительно очень дорогое, а квартира еще необжитая, замки ненадежные, сигнализации нету. Анна подумала и положила кольцо в банковскую ячейку, в которой хранила кое-какие важные документы и сколько-то валюты – мало ли, срочно понадобится.

Вадим, не отвечая, рылся в белье. Вот он запутался в бюстгальтере, чертыхнулся, злобно рванул бретельку ночной сорочки, с грохотом задвинул ящик и бросился к прикроватной тумбочке. Там валялись разные мелочи, и Вадим издал торжествующий рык, увидев простые серебряные сережки. Анна давно их не носила, хранила просто так, как память. Вадим высыпал содержимое ящика на кровать и через некоторое время разочарованно разогнулся.

– Ты не смотрел еще в холодильнике и в бачке унитаза, – с издевкой сказала Анна.

– С-сука! – прошипел он в бессильной злости. – Я все равно его достану! Непременно достану!

– Через мой труп! – сказала Анна. – Для того чтобы его получить, ты должен меня убить. Что ж, попробуй.

Он отступил, скорее всего, понял, что вряд ли сумеет ее одолеть в честной борьбе один на один. Анна была женщина крепкая, в молодости занималась спортом и до недавнего времени умудрялась захаживать в тренажерный зал.

Сгорбившись, как будто неся на плечах непосильную тяжесть, Вадим дошел до двери.

В дверях он остановился, взглянул на нее через плечо и глухо проговорил:

– Ты присвоила нашу фамильную вещь. Мама отдала кольцо тебе с условием, что ты передашь его своим детям. Но у тебя же нет детей! И никогда не будет!

– У тебя тоже нет! И неизвестно, будут ли! – бросила Анна и тут же задохнулась от его пощечины.

Он посмотрел ей в лицо и испугался – до того оно было страшно. Никогда в жизни никто не поднимал на нее руку.

– Пошел вон из моей квартиры! – прошипела Анна. – И никогда больше не смей приходить!

Вот так вот, несомненно, пока ее не было дома, эта скотина, бывший, с позволения сказать, муж пытался искать кольцо. Озверел совсем, зациклился на этой мысли! Эта стерва его небось подзуживает! Не может допустить, чтобы кольцо досталось Анне!

Женщина встала, брезгливо собрала в пакет раскисшие, полуразмороженные овощи и вынесла их из квартиры. Выбросив пакет в мусоропровод, она задумалась.

Вызвать полицию? Натравить их на Вадима?

Ну уж нет!

Она знала, каких нервов ей будет стоить общение с полицией. Будут допрашивать ее до глубокой ночи, ходить по квартире, рыться в ее вещах, в итоге ее же саму еще и обвинят во всех смертных грехах. Нет, на такое испытание у нее уже не осталось сил. Вадим, конечно, ото всего отопрется, к тому же, когда в полиции узнают, что в деле замешан бывший муж, тотчас потеряют к ней всяческий интерес. Дело, скажут, семейное, сами разбирайтесь. Нет уж, и про кольцо им знать ни к чему.

А вот поговорить с консьержкой не мешает…

Не возвращаясь в квартиру, Анна спустилась на первый этаж и подошла к окошку консьержки.

Дежурила не та женщина, что прошлый раз. Та была крашеная блондинка с фальшиво-приветливым лицом и намалеванным сердечком ртом, сейчас же из окошка выглядывала особа с огненно-рыжими волосами, похожая на огромную жабу. За ее спиной фальшивым голосом разговаривал телевизор.

– Вы что – всех подряд в дом пускаете? – Анна с ходу перешла в нападение. – У нас жилой дом или проходной двор?

– А что такое, Анна Пална? – проквакала консьержка, выпучив круглые глаза. – Что случилось?

– Что случилось? – возмущенно переспросила Анна. – Вы еще спрашиваете! Зачем вы его впустили?

– Кого – его? – В жабьих глазах вспыхнул неподдельный интерес.

– Мужа моего! – выпалила Анна. – Бывшего…

Еще не успев договорить, она уже поняла, что выболтала лишнее, что теперь консьержка разнесет сплетню по всему дому, да что там – по всему району, что теперь все консьержки, дворничихи и уборщицы в округе будут в восторге перемывать ей косточки, но ей невыносимо хотелось выплеснуть на кого-то накопившуюся в душе злость, и Анна продолжила с прежней агрессией:

– Вы не должны пускать в дом посторонних! Я буду на вас жаловаться! Я добьюсь…

– Жаловаться? – перебила ее консьержка, и на этот раз в ее голосе не осталось и следа прежней фальшивой угодливости, теперь голос стал визгливым, скандальным. – Жаловаться она будет! Сама со своим мужиком разбирайся! А я консьержка, а не охранник! Я не обязана следить за всеми, кто тут ходит! Я тебе по утрам говорю «здрасте», вот и вся моя работа! Так что жалуйся кому хочешь…

– Здрасте говоришь? – переспросила Анна, закипая. – И за это тебе должны деньги платить? А если квартиру обчистят – так ты тут ни при чем? Здорово устроилась! Сидишь тут, телевизор смотришь и задницу отращиваешь… тоже мне, работничек!

– Квартирку вашу обчистили? – Глаза консьержки загорелись, как габаритные огни машины. – Много унесли?

– Не ваше дело! – отрезала Анна, пятясь.

– А если квартирку обчистили, так это непременно нужно полицию вызывать! – затараторила консьержка и продолжила, потянувшись к телефону: – Когда квартиру обчистили, этим полиция занимается, это их работа такая, а я тут ни при чем! И вообще я только два часа как сменилась, до этого Аглая Ильинична дежурила, мы с ней по очереди дежурим два дня через два, так это, выходит, в ее дежурство вашу квартирку обнесли, а я тут вообще посторонняя!..